Текст книги "Белая тетрадь"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– И так сойдет! Уж прости, свой гардероб я оставила дома!

– Сомневаюсь, чтобы у тебя там нашлась хоть одна приличная вещь, – буркнул вампир себе под нос.

– Чего-чего?

– Ничего, – он пошарил в сумке и выудил оттуда темно-синюю рубашку из ткани явно эльфийского происхождения. – Вот, накинь пока. Я ее, правда, пару раз одевал, но вроде чистая. Потом найду тебе что-нибудь поприличнее. Иди, переодевайся, – он развернул меня и легонько подтолкнул в сторону ванной комнаты.

При ближайшем рассмотрении джинсы предстали настоящими лохмотьями. К своему стыду, я обнаружила колоссальную прореху на пятой точке… О футболке и говорить нечего. От вещей ощутимо попахивало горелым. А одолженная рубашка оказалась приятной на ощупь и, в принципе, свежей. Если бы не едва уловимый запах разогретой солнцем травы, исходивший от нее, и слегка смятый воротник, ни за что не подумала бы, что ее одевали.

Максимилиан, не дожидаясь, пока я хотя бы застегнусь, бесцеремонно распахнул дверь и окинул меня насмешливо-оценивающим взглядом.

– О, так гораздо лучше! Хм, посмотрим… Ты какой размер носишь?

– Сорок вто…четвертый, – под пристальным взглядом вампира я залилась краской. Было невыносимо стыдно за голые ноги в синяках и ссадинах, за копоть, за слишком короткую рубашку… Блин! Он же эмпат, он что, не понимает?

– Худышка ты наша… А обувь?

– Тридцать шестой.

– Хм…

Максимилиан неспешно обошел вокруг, периодически измеряя что-то пальцами, прикидывая, подсчитывая. Я зажмурилась, вздрагивая от каждого прикосновения когтей. Уши горели огнем. Наконец вампир то ли закончил свои измерения, то ли просто сжалился:

– Ладно, не дергайся ты так, ничего я тебе не сделаю. И вообще, я ухожу, – тонкие губы сложились в едва заметную усмешку. Нет, он определенно издевается! Ну, посмотрим еще, чья возьмет… Давешняя плесень ему нектаром покажется! – Через пару часов вернусь. Советую пока в душ сходить и поспать по возможности.

– А шампунь где взять?

– Посмотри в сумке.

Максимилиан развернулся и пошел к двери, но я схватила его за рукав. У меня созрела интересная мысль.

– Ну чего тебе еще? – в голосе слышалось недовольство.

– Не мне, а нам. Если в городе есть дриада… И если есть время… В общем, ты не мог бы купить кое-какие ингредиенты?

– Зачем?

– Если что, я хоть зелье смогу сварить. Воин из меня никакой… А зелья всякие, яды-противоядия знаю хорошо. Ну, и амулет смогу какой-нибудь сделать, от нежити или на отвод глаз. Меня мама учила…

Вампир вздохнул.

– Убедила. Что конкретно?

– Ну-у… Шалфей, чемерицу, луговник, волчью травку, – я перечислила еще с десяток названий. – И еще ашемитовую крошку и ильсент.

– Все?

– Да. Только… – я замялась. В долг я просить не любила, тем более у посторонних. Но вообще-то расширить мои возможности – в его интересах. – Денег у меня с собой нет, кошелек в рюкзаке остался. Но все ингредиенты довольно дешевые, к тому же и тебе может что-нибудь пригодиться.

– Да нет проблем, – он многообещающе сверкнул клыками. – Введем натуральный обмен. С меня мешок травок, с тебя пол-литра крови… Лады?

И, прежде чем я запротестовала, выскользнул из комнаты. В груди клокотал смех пополам с раздражением. Вот мерзавец, а? Я потопталась несколько минут на одном месте, потом махнула на вампира рукой, скинула кроссовки с полуотвалившейся подошвой и присела на краешек кровати. Осторожно расстегнула сумку. Под аккуратно сложенной одеждой лежал пакет с принадлежностями для ванной. Надо же, чистюля-аккуратист. Или заранее обо мне позаботился?

В душе я провела не больше двадцати минут. Вышла как назло в тот же момент, когда Ллайс принес поднос с едой. Окинув заинтересованным взглядом стыдливо кутающуюся в рубашку меня, вампир поставил еду на подоконник и удалился, несолидно кося глазом. Я присмотрелась к тарелкам. Рыба, какой-то салат и стакан воды. Эх, негусто… Я присела на подоконник и, глядя на светлеющее небо сквозь зеленые плети винограда, принялась за ужин. Потом составила тарелки на пол, притянула колени к подбородку. Влажные волосы черными кольцами рассыпались по рубашке. Капли воды оставляли на мягкой ткани темные следы. Насыщенная синева ночного неба выцветала, принимая неопределенно-серый оттенок. На улицах появлялись первые прохожие. Где-то за поворотом зашуршал метлой по асфальту дворник. Звезды растворялись в неверном свете, ветер лениво шевелил ветки деревьев… Мне было так хорошо и спокойно, что я не заметила, как заснула прямо на подоконнике.

Глава 4.

Томми. – Да к тому же они здорово кусаются.

Астрид Линдгрен

Это было похоже на комариный писк. Не то, чтобы громко – но очень настойчиво. И еще такое смутное чувство опасности… На грани сна и яви чувства обостряются. Звук становился все громче, назойливое насекомое нарезало круги, задевая то лицо, то руки. Я качнула головой, пытаясь отогнать мелкую пакость. Тут звон стал невыносимым, и я проснулась.

Стояла гнетущая тишина. Максимилиан поспешно отдернул руку и виновато улыбнулся. Странно было видеть на его наглой красивой физиономии такое человеческое чувство.

– Давно вернулся?

– Только что. А ты, смотрю, отдыхаешь?

– Пытаюсь. Если честно, без особого успеха, – я украдкой зевнула, склонив голову к плечу, и поморщилась. Конечности затекли и нещадно ныли при попытках разогнуть их. – Такое чувство, будто меня каток переехал. Раза четыре, туда-обратно.

Вампир примостился на край подоконника, облокотившись на раму. Внимательно посмотрел на мои избитые ноги, осторожно провел ладонью в миллиметре от кожи. Узкая кисть источала ледяную прохладу.

– Это все из-за меня?

Я покосилась на него.

– Не все, но большинство.

Он невесело вздохнул.

– Хотел бы помочь, но, к сожалению, не могу. Только старейшины умеют исцелять, – в его голосе звучало искреннее сожаление. Я только отмахнулась.

– Да ладно тебе. Сварю зелье, все мигом заживет. Кстати, – я оживилась. – Ты нашел дриаду?

– Травы в сумках, – он кивнул на пакеты и встрепенулся. – И одежда тоже. Хочешь примерить?

– Хочу. И…можно я себе рубашку оставлю? – неожиданно выпалила я и смущенно потерлась щекой о мягкую ткань, тайком вдыхая едва различимый запах. Как наркотик. Скоро впаду в зависимость. Сначала от запаха, потом от самого вампира. Инстинкт жертвы, стокгольмский синдром… Н-да. Максимилиан бросил на меня косой взгляд из-под длинных ресниц. Кончики бледных губ изогнулись в улыбке. Эмпаты, они такие. Мне достался еще не худший вариант.

– Ладно уж, забирай, малявка. Будем считать, что ты так сделала мне комплимент. Все вы такие, маленькие наивные ведьмочки.

– Ни фига! – возмутилась я. – Ведьмы не наивные, мы умные, коварные и…

– …и стремитесь лишить беззащитных вампиров последней рубашки, – охотно согласился он и вытряхнул один из пакетов на одеяло. – Вот, смотри, это тебе в коллекцию дорогих моему сердцу вещей. Весьма функциональная штука, между прочим, – и кинул мне небольшой рюкзак.

И правда, дорогая. Эльфийские ткани и вещи из них, знаете ли… Еще и с солидной магической начинкой. С виду маленький, но влезет целый вагон, а весить будет пару кило. Для путешествия – самое то.

– И ты доверишь мне эту штуку? – несколько удивленно спросила я, еще раз прикинув стоимость «штуки». – А если я потеряю или порву? Случайно.

– Постарайся не терять, там все наши вещи будут, – буркнул вампир, плюхаясь на кровать. На мгновение замер, расслабленно раскинув руки по покрывалу, потом перевернулся на бок, подперев кулаком подбородок. Глаза чуть сужены, зрачки то вытягиваются веретеном, то расширяются черным провалом вникуда.

– Но…

– Никаких но. Я воин, и если что случится, то мне не должно ничего мешать. Ни рюкзаки, ни сумки, ни, кстати, рыдающие девчонки, так не путайся под ногами во время битвы.

– А будет битва? – машинально переспросила я.

– Будет, все будет… И еще. Это тоже для тебя. Новая одежда, как я и обещал.

Честно, я думала, что чудо-рюкзак исчерпал мой запас удивления на сегодня. Но то, что мне сейчас протягивал Максимилиан…

Дорожный костюм. Да. Если это слово можно применить к произведению искусства, которое мне предлагалось одеть. На первый взгляд – ничего особенного, но я-то довольно долго прожила в Дальних пределах и знала, на что смотреть. Темно-синие узкие брюки, бледно-голубая рубашка без рукавов со стоячим воротником, плащ цвета ночного неба с серебристой вышивкой, недлинный, до колена. Все – из лучшей эльфийской ткани. Той самой, метр которой можно обменять на загородный дом средней величины. Волшебной ткани, похожей то ли на шелк, то ли на атлас. Небесная нить вьется по темно-синему полотну, выплетая контуры струящихся в потоках ветра трав. Насыщенно-аквамариновый узор едва проступает сквозь голубую ткань, текуче меняясь с каждым движением. Все вместе создает впечатление хрупкой, холодной красоты, как морозное кружево.

Я подняла голову, не в силах сказать ни слова от восхищения и сладкого ужаса. Влипла так влипла… Я же с ним за всю жизнь за такое не расплачусь… Вампир с искренним интересом наблюдал за моей реакцией.

– Нравится?

– Очень! Но…

– Ну так примерь, – подначивающая улыбка. – Я отвернусь, – он гибко потянулся и облокотился на подоконник, с преувеличенным любопытством вглядываясь в непримечательный пейзаж. Тени виноградных листьев скользили по мягко мерцающей коже.

С трудом справившись с пуговицами, я расстегнула рубашку и кинула ее на кровать, протянула руку к льдисто-голубому шелку… Вещи сидели как влитые. Я восторженно крутилась перед зеркалом, позабыв обо всех своих размышлениях по поводу неподобающей стоимости такого костюма. Ну, нет уж. Это снимут с меня только вместе с кожей. Максимилиан наблюдал за мной со странным выражением в глазах.

– Это подарок. Не думай о деньгах, вот чего уж у меня много… Пожалуй, даже слишком.

– Я не о деньгах думала, – нехотя призналась я. Впрочем, мои мысли для него не секрет. – Просто нехорошо принимать такие…обязывающие… подарки от…от молодых людей, – окончание фразы далось мне с трудом. Тем более, что вампир не думал скрывать ехиднейшую усмешку, щадя мои нежные чувства.

– Выбрось из головы эти глупости, – усмехнулся он. – Тебе идет, и это главное. А лицемерный этикет и грязные намеки мы оставим людям. Что плохого в том, чтобы быть красивой? И вообще, ты мне нравишься в этой одежде. Но знаешь… – я вздрогнула, когда вампир неожиданно оказался у меня за плечом – …но так гораздо лучше.

И раньше, чем я успела что-либо сделать, мелькнули когти, и мои волосы, мои чудесные волосы – единственное, чем я гордилась! – укоротились в три раза: теперь концы плясали на уровне лопаток.

– Что ты делаешь? – я с визгом отскочила в сторону. – С ума сошел?

– Подожди, я еще не закончил, – он развернул меня лицом к зеркалу.

Я нехотя покорилась. Все равно уже ничего не поделаешь.

– Зачем?

– Затем. С такими космами только по лесам бегать, – Максимилиан скрутил черные пряди в блестящий жгут и закрепил на затылке двумя серебристыми спицами, от которых отчетливо тянуло холодком защитного заклинания.

– А одежды из эльфийского шелка, надо думать, подходят для этого идеально? – я выразительно провела рукой по драгоценной ткани.

– Хочешь – иди в одной рубашке. И босиком, – ехидно предложил вампир, складывая разбросанные по кровати вещи в рюкзак. Не долго думая, запихнул в него и собственную сумку. Логично – моя ноша от этого тяжелее не станет, а у него руки будут свободны. Для грядущей битвы, как выяснилось. Блин. Вот ведь типичный… мужик.

– Не сердись, – негромко заметил Максимилиан. – Длинные волосы тебе очень идут, но, поверь, ты их двадцать раз проклянешь, пока будешь мыть в каком-нибудь холодном ручье или вычесывать из них по вечерам репьи.

– Ничего ты не понимаешь, – я грустно оглядела смоляные завитки, в беспорядке разбросанные на дощатом полу. Вот, еще одна традиция в прошлом. Дариэль был бы в восторге.

В моей душе боролись благодарность за подарок, обида за «обновленную» прическу и недоумение: с чего вдруг такая забота? Гораздо практичнее было бы достать мне еще одни джинсы с майкой. Да и волосы… Хотя он прав, возни с ними действительно много, особенно в дороге. Раздраженно дернув плечами, я принялась собирать в кучку то, что еще недавно было моей шевелюрой. Максимилиан удивленно вскинул брови:

– Неужели в тебе проснулась аккуратность?

– В таких делах небрежность может стоить жизни, – наставительно произнесла я, пытаясь отключиться от глухого раздражения. – Если к кому-нибудь попадет хоть одни волос или капля крови, то достаточно будет вот такого узора – мои пальцы начертили в воздухе несколько спутанных линий – и капельки силы, чтобы нанести смертельный удар. Или подчинить. Или отыскать даже на краю света. Кстати, запоминай, потому что раз у людей это получается, то и у вампира проблем не будет.

Князь фыркнул, но внимательно оглядел медленно тающие в воздухе узоры. Я машинально ощупала карманы, вспомнила, что спички благополучно сгинули вместе с милыми моему сердцу драными джинсами. А в пирокинезе я не сильна, м-да…Придется по старинке. Я глубоко вздохнула и сосредоточилась, пытаясь взглянуть на мир по-другому. Постепенно сквозь очертания предметов проступили тонкие светящиеся нити. Нужная мне сияла теплым золотистым светом. Неактивная, инстинктивно поняла я. Слишком слабая. Ну, силы-то у меня хватит с избытком. Тем более, что здесь хватит одной маленькой капли. Секунда, и кучка волос на полу полыхнула голубоватым бездымным пламенем. Скоро от них даже пепла не осталось.

Никогда не понимала, что в этом трудного. Силы-то требуется совсем немного. Но почему-то никто, кроме меня этих нитей не видел. Ладно, все ведьмы колдуют по-разному…

– А что у тебя за дела были в городе, кроме набега на эльфийскую лавку?

– Охотился, – недовольно буркнул вампир. – Может, тебе в подробностях расписать, как именно? И показать? Не стесняйся, спрашивай.

Я напрягла воображение и содрогнулась.

– Лучше не надо. В городе спокойно?

Он пожал плечами.

– Насколько я знаю, да. Так что если ты сильно устала, можем задержаться на пару часов. И, кстати, у меня еще есть…

Что там у него еще есть, я так и не узнала, ибо в этот момент рассветную тишину разорвал трескучий голос:

– Открыть, по слову Смотрителей!

Мое трусливое сердце пропустило несколько ударов, а потом с лихвой возместило упущенное.

– Говоришь, спокойно?

– Было спокойно!

Плащ. Рюкзак. Оглушительно хлопнувшая дверь. Кафель ступеней неприятно холодит голые пятки. Третий этаж, второй… Врываемся в первую попавшуюся комнату, князь в прыжке вышибает и стекло, и решетку… Острый осколок впивается в ногу. Краем сознания отмечаю этот факт, но боль кажется далекой, как будто принадлежит не мне. В висках глухо томкают невидимые молоточки… Невероятный прыжок (так это второй этаж или все-таки третий?), лодыжка взрывается болью, но я цепляюсь за протянутую руку, черные когти впиваются в ладонь, и мы бежим, бежим… Паника пульсирует в венах, голова легкая-легкая, как будто внутри толкутся воздушные шарики…

Внезапно асфальт обрывается – мы в городском парке. Земля мягко пружинит под моими ногами, прогоняя усталость из ноющих костей. Я, ведьма, действую как примитивная шаманка. Земля не моя стихия, но я безмолвно прошу о помощи – и получаю ее. Чужая, сырая сила наполняет меня, позволяя сделать еще один отчаянный рывок.

Мы бежим. Легкие горят от бешеного темпа, глаза застилает пелена. Мир исчез, осталась только влажная земля, ласкающая ступни, и сухая, горячая ладонь в моей руке… Я проваливаюсь в странный транс. Краски выцветают, но я вижу – нет, кожей чувствую пронизывающие пространство нити. Они тянутся со всех сторон, стягиваясь к одной точке. Часть нитей проходит сквозь наши тела, и мы скользим по ним, как бусины по леске. Нас ведут…мы бежим. Мышцы сводит, я начинаю терять сознание, и тут мы резко тормозим.

Слишком резко.

Полыхнув, нити исчезают. В изнеможении сползаю на траву, привалившись к ноге князя. Способность связанно мыслить постепенно возвращается ко мне, и я понимаю, что мы окружены, и дела наши…весьма и весьма…

Их было десять. Двое в черном – охотники на вампиров, еще один, с зеленой полоской на воротнике, – магически иммунный, проще говоря – охотник на ведьм, кайса. Четверо серых держат на изготовку арбалеты. И двое магов.

Двое…

– Не совершайте резких движений, и, возможно, вы останетесь живы.

Живы! Как же! Я истерически всхлипнула, уткнувшись в колени вампира. Тот вздрогнул и нарочито плавно, стараясь не провоцировать инквизиторов раньше времени, опустился рядом. Бережно обнял… Горячее дыхание обожгло кожу.

– Не грусти, малыш. Прорвемся… – чуть слышный шепот.

Максимилиан поднялся с земли. Зачарованная, я, запрокинув лицо, следила за каждым его движением. Он заговорил, и его голос, обычно звонкий и глубокий, сейчас сладко обволакивал нас, как растопленный шоколад.

– Господа Смотрители, опустите арбалеты, прошу вас. Девочка ни в чем не виновата. Она от меня уже достаточно натерпелась, – плащ спланировал на землю. – Нет нужды применять силу. Смотрите, я безоружен, – вампир плавно выскользнул из рубашки. Инквизиторы, как завороженные, смотрели на него. Один из магов напряженно подался вперед, разве что не облизываясь. Максимилиан улыбнулся. Мягкие, текучие движения. Абсолютная беззащитность. Неподдельная мольба в глазах, таких прекрасных, затягивающих… Полночный шелк рубашки, как песок, просочился сквозь пальцы. Я механически потянулась к нему, пригибаясь к самой траве.

И в этот момент вселенная свихнулась.

Черный туман, пронизанный сполохами безупречной синевы, бурей растекся по поляне, сбивая с ног не хуже тарана, чтобы в следующее мгновение трансформироваться в двухметровые кожистые крылья за спиной вампира. А еще через секунду бледные руки рванули меня вверх. На стремительно отдаляющейся поляне остались лежать несколько скрюченных тел, и только двое охотников выли, катаясь по земле, в тщетной надежде удержать ускользающий разум. Князь яростно взбил крыльями воздух, мелькнул знакомый темный туман. Гравитация в очередной раз сошла с ума, и мы понеслись куда-то с чудовищной скоростью, обгоняя неуклюжие серые облака.

Ветер хищно впился в спину, заживо сдирая кожу. Дыхание давалось с трудом, даже сквозь прижатую к вампирьему плечу скомканную рубашку. Максимилиан счастливо-безумно расхохотался и заложил мертвую петлю, и – камнем вниз, вниз, затормозив у самой поверхности, взмыл к небу по сужающейся спирали. Желудок рванулся к горлу. И это – обожаемый вампирами полет?! Похоже, что меня не тошнит только потому, что мой желудок не успевает понять, где мой рот.

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем железная хватка на моей талии ослабла и мы начали снижаться. Промелькнули ветки, мать сыра земля пребольно ударилась в многострадальные пятки, и вот я уже в глухом лесу, стою, прислоняясь спиной к дереву. Странно, что после всего ноги еще держат.

Вампир стоял рядом, крылья судорожно вздрагивали. Руки были опущены по бокам, ладони сжаты в кулаки, глаза закрыты. Я осторожно коснулась темной бархатистой кожи крыльев, горячей и чуть влажной. Надо же, и вправду князь… До последней минуты не верила.

– Твое секретное оружие, да?

– Не такое уж секретное, зато очень мощное, – невесело усмехнулся он, чуть расслабившись и открыв, наконец, глаза. – Одно прикосновение к раскрытым крыльям лишает разума любого невампира, а в боевой трансформации может задеть и наших. Было бы желание. Эмпаты и охотники частично защищены от воздействия, но полной гарантии никто не даст даже самым лучшим из них…

– Но ведь у охотников иммунитет к магии? – я бездумно водила пальцами по внутренней поверхности крыльев. Вампир не возражал, только в расширенных до невозможности зрачках мелькало странное чувство – то ли удивление, то ли любопытство. От прикосновения к нежной коже кончики пальцев начинало покалывать, будто сквозь них пропускали электрический ток.

– Это не магия.

– А что же?

Он ответил далеко не сразу. Порыв ветра всколыхнул верхушки деревьев. Сухой лист сорвался с ветки и медленно, по спирали спланировал вниз, черкнув по крылу. Максимилиан вздрогнул и выпрямился.

– Душа, – глаза его были смертельно серьезными. – Вот оно, наше оружие. Неотразимое и всесильное. Все очень просто – познание чужой души сводит с ума. Абсолютная власть, да… Правда, за любое могущество приходится платить свою цену. За ментальное воздействие. За право раскрыть крылья. За игры с гравитацией.

– И какова же цена? – поинтересовалась я. Что-то в его тоне мне не нравилось. Обреченность и… вина? И при чем здесь я? Что-то не то спросила?

Мурашки табуном пробежали по спине. Скомканная рубашка выскользнула из ослабевших пальцев. Уже не просто дурное предчувствие – чистый страх затопил сознание. Почему же?..

Он печально улыбнулся.

– За одну минуту в раскрытых крыльях сгорает столько энергии, сколько вырабатывает за день атомная электростанция, – странный взгляд. В сине-синих глазах – сожаление. Такое пугающе искреннее.

Сердце сковывает боль. Страшно. В ушах шум. Или это снова ветер?

– Прости меня, малыш.

Я непонимающе смотрела на него.

Тишайший, ласковый шепот.

– Прости.

И тут я поняла.

Энергия. Колоссальные энергетические потери.

Но было уже поздно. Горячие – слишком горячие! – руки обнимали меня, с болезненной нежностью прижимая голову к плечу. Надо сопротивляться, надо плести заклинания, надо бежать, но… Слабость поселилась в костях, и бежать невозможно, и руки не поднимаются, а мысли путаются. Слишком поздно!

– Прости…

Тонкие пальцы запутались в моих волосах, мерцающая синева глаз обещала покой, тепло… Я вижу голод в этих глазах, но мне все равно. Пугающая слабость сменяется нежеланием сопротивляться и сладким предвкушением. Он ласково коснулся губами рядом с уголком рта. По позвоночнику прошел электрический разряд. Я закрыла глаза, покоряясь неизбежному. Даже если это – смерть для меня.

Не больно. Боль мелькнула на мгновение – и исчезла. Меньше, чем комариный укус. Шея онемела, осталось только тянущее ощущение. Золотистая пелена и мурашки по коже… сердце бьется так лениво, так медленно…

…так…уходит…жизнь?..

Он резко отстранился. Отвернулся, вытирая кровь с верхней губы. Ярко-алое на темно-алом. Я с размаху села на выпирающий корень, привалившись к стволу. Инстинкт самосохранения наконец проснулся, возвращая меня в привычное уже состояние полупаники-полуистерики.

– У меня же еще две попытки. Или я разучилась считать? – попытка пошутить не возымела успеха. Знал бы он как тяжело мне далась даже эта убогая шутка! Плакать хочется, от обиды, от страха.

– У меня не было выбора. Я должен сложить крылья, а сил почти не осталось. Чем дольше я ждал бы, тем больше пришлось бы взять потом.

– Понимаю.

– Я не хотел, – он присел рядом. – То есть, конечно, хотел, но…

– Ксиль… – я осторожно дотронулась до плеча. – Забыли.

Он вздрогнул.

– Ну что ты такой нервный?

– Ты не сердишься?

– Слушай, ты у всех своих жертв потом прощения просишь? – злость на саму себя, на неумение успокоиться быстро, выплеснулась ядом в короткой язвительной фразе.

– Только у тех, кто остается в живых. И потом, я очень не люблю оказываться в ситуациях, когда просто не остается выбора. Когда голод и страх за свою жизнь становится главным, – совершенно серьезно ответил он, пристально глядя мне в глаза. Готова поклясться, что сейчас он говорит не только об этой ситуации. Говорит для себя, не для меня. – Поэтому – прости.

– Пожалуй, если разведешь костер, то прощу! – улыбнулась я, стараясь прогнать напряжение. Хватит уже бояться, надоело. Максимилиан поймал мой взгляд, и губы растянулись в ответной улыбке.

– Замерзла? Так зачем нам костер, я и сам могу тебя согреть, – ехидно предложил он, приглашающе похлопав себя по коленке. Ба, да не у меня одной в стрессовой ситуации чувство юмора отказывает первым.

– Шел бы ты…за дровами.

Он хмыкнул, но послушался и направился в глубь леса. Между тем очертания крыльев размылись, контур задрожал и вспух черным туманом. Я внимательно следила за тем, как языки тьмы втягиваются в бледную кожу, пока вампир не скрылся за переплетением ветвей. А я осталась наедине со своими мыслями. Не самое приятное общество, вообще-то. И мысли неприятные.

Странный он какой-то, этот князь… Неправильный. Я видела раньше вампиров из общины в нашем городе, и у всех, даже едва справивших столетие новичков, мелькало в глазах что-то такое… Древнее. Нечеловечески древнее. И при этом – красивые, но не юные, а как бы лишенные возраста лица. Сходу и не скажешь, тридцать ему лет было до того или только шестнадцать. А Максимилиан кажется бессовестно молодым и…неуравновешенным, что ли. Даже для вампира. Внезапная смена тона: то язвительно-жестокий, то робкий, почти жалобный, то ласково-бережный, как будто боится уронить что-то хрупкое. Как подросток, честное слово. Или убийца, надевший маску ребенка.

Ксиль… Огненная звезда ли ты или осколок льда…

Я прикрыла глаза. После бессонной ночи, адреналинового безумия и посягательства на мою драгоценную кровь дремота накатывала непреодолимыми приступами. Онемение постепенно проходило. Я осторожно провела по шее кончиками пальцев. Ничего, и следа от клыков не осталось. А страху-то было… Может, вообще померещилось? Ага, а вампиру просто приспичило со мной поцеловаться! В шейку. Я сосредоточилась на своих ощущениях. Энергетические каналы спутаны, аура смята. Крови потеряла немного, но восполнить ее будет гораздо труднее, чем жизненные силы.

– Вот, держи.

Я вскочила, бешено озираясь, не сразу сообразив, что просыпавшийся рядом дождь из веток и есть искомые дрова.

– Ну что стоишь? Костер разводи.

Вампир недовольно передернул плечами.

– А сама не можешь?

– Нет. Сейчас – не могу. Кстати, это твое, – я запустила в него скомканной рубашкой. Князь небрежно накинул ее на плечи, не утруждая себя застегиванием пуговиц, и принялся укладывать деревяшки в подобие шалашика. – Не совсем понимаю, зачем вообще понадобилось раздеваться, да еще на глазах у Смотрителей.

– Рубашку жалко было. К тому же так сложно было устоять, – усмехнулся вампир. – Они же этого хотели… Подсознательно, разумеется. А кое-кто даже вполне осознанно представлял себе довольно…хм…интересные сюжеты.

– Ясно, – я покраснела и быстро сменила тему: – Ты спички взял?

– Мне они не понадобятся.

– То есть как? – так, а это уже любопытно. Вампиры ведь не владеют магией, по крайней мере, стихийной.

– А вот так!

Узкие ладони замерли в сантиметре от горки дров. Секунда, другая… Внутри шалашика что-то щелкнуло, и пламя жадно вцепилось в ветки. Я заинтересованно посмотрела на вампира.

– Все-таки магия?

– Нет, – он поморщился. – Простейшее управление энергией. Твоей, кстати, – мерзкая ухмылочка. И азартный блеск в глазах. Мол, ну же, что ты на это скажешь? Еще бы облизнулся, гад.

Последнюю мысль он уловил. И…нет, не облизнулся, а выразительно оглядел кисти рук, украшенные длинными черными когтями.

Я смутилась, вспомнив прикосновения горячих пальцев, и не нашла ничего умнее, чем спросить:

– А почему все вампиры такие садисты?

– В смысле? – хитро прищуренный глаз. Все он понимает, но хочет, чтобы я уточнила. Ну, сам напросился.

– В смысле, что ваши жертвы чаще умирают не от потери крови или силы, а от переломов и болевого шока. Это что, врожденная жестокость, дефект психики? – тон у меня был самый натуральный Дариэлев: такой искренний научный интерес и глубоко запрятанный яд в одном флаконе.

Максимилиан закусил губу. Кажется, он собрался ответить серьезно. В таком случае прячем поглубже яд, оставляем один интерес. Информация лишней не бывает.

– Хм… А ты знакома с механикой процесса?

– Нет! – я вздернула нос. – Я таким не интересуюсь.

То есть интересуюсь, конечно, но не скажешь же ему об этом. Еще поймет не так.

– Таким… Скажешь тоже, – искренне обиделся князь. – Ты еще сморщи носик и скажи, что это неприлично и неподобающе. Впрочем, неважно. Слушай. Голод – это не просто желание набить желудок. Есть, конечно, и физическая сторона, но если бы дело было только в ней, я бы предпочел ограничиться чашкой кофе и парой бутербродов. Голод – это, скорее, истощение… И во время…процесса…я не только пью кровь, но и вытягиваю жизненную силу и магию – это энергетический голод. Есть еще третья сторона – эмоциональная, и этот голод тоже требует утоления. Но в обычном состоянии человек испытывает слишком мало эмоций. Приходится…э-э…

– Стимулировать? – подсказала я. Дариэлю очень понравится мой рассказ. Целители, они вообще любят такие вещи.

– Вот-вот. Способы разные. Поиграть в смертельные прятки, выскочить из-за угла, сломать руку… Поцеловать, в конце концов. Тоже хорошая стимуляция эмоциональных взрывов. Но проще всего, конечно, причинить боль… Иногда увлекаешься настолько, что не можешь остановиться. Ведь чистые эмоции и жизненная сила текут рекой. Можно и просто напугать или соблазнить… Эффект в любом случае будет одинаковый.

– А что предпочитаешь ты? – идиотский вопрос вырвался прежде, чем я заткнулась. Максимилиан выразительно коснулся языком кончиков клыков.

– Совмещаю. Но лучше всего, когда жизнью делятся добровольно. Совершенно потрясающее ощущение – самопожертвование. Сладкое и горькое одновременно. В этом случае эмоции столь сильны, что стимулировать их не нужно. Так что если все достанет – всегда к твоим услугам.

Я нервно хихикнула, представив себе бредовый телефонный разговор: "Знаешь, мне что-то жить надоело…" "Так в чем проблема? Приезжай, я как раз проголодался!" Да уж… Но тут мне в голову пришла пугающая мысль:

– Подожди…но ведь все вампиры – поголовно эмпаты! Это же не значит, что ты чувствуешь…

– То же, что и жертва. И боль, и удовольствие.

– А…смерть?

– И смерть у нас…на двоих.

Я испуганно отшатнулась. Сколько раз он уже умирал, этот безумно красивый мальчик с бездонными глазами?

– Не представляю, как с этим можно справиться…

Максимилиан блаженно потянулся и прилег, опираясь на локоть. Задумчиво посмотрел на меня, накручивая на палец жесткую черную прядь.

– С этим нельзя справиться. Можно только наслаждаться. Всем, что чувствуешь. Всегда… – он помолчал. – Знаешь, в этом есть какая-то высшая справедливость. Когда чувствуешь то же, что и твоя жертва, то сразу пропадает желание играть в бога. И вина потом мучает меньше, словно переживание смерти искупает убийство.

Я молчала. Я не знала, что ответить.

Видимо, я тогда поторопилась с характеристикой. Он не садист. Он чокнутый, двинутый на всю голову мазохист. Максимилиан поймал мой взгляд и понимающе усмехнулся.

– Никто не говорит, что это нормально, наивная ты моя. Но мы такие, какие есть.

Между тем, костерок уже вовсю разгорелся. Я встрепенулась, порылась в сумке и плюхнула на огонь котелок, доверху наполнив его водой из бутылки. Пока она закипала, нашарила пакет с травами. Рассортировала, выбрала один толстый сухой стебель полыни – мешать зелье. Вампир с интересом наблюдал, как в кипяток полетели синеватые листочки, ягоды рябины, эктаун, мята… Я тихонько напевала песенку, от которой травы должны были перестать бороться и объединить свои свойства. Стебелек мерно размешивал густое варево: три раза по часовой, пол-оборота против, начертить кончиком на поверхности быстро исчезающий символ… Внезапно бурая масса зашипела, посветлела и вмиг покрылась ледяной корочкой. Я быстро сняла котелок с огня и, разбив сверкающую глазурь, наполнила кружку напитком, по цвету и густоте напоминающим мед. Отпила. Фу, кислятина, даже зубы сводит.