Текст книги "Призванный (СИ)"

Автор книги: Софья Липатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Связь. Глава 5

Когда-то в Эписе

От затянувшейся прогулки мои ножки устали. Я спотыкался, грозясь упасть, но мама и папа словно и не замечали этого. Взрослые шли быстро, крепко держа меня за руки. Светлая голова папы блестела на солнышке, красиво переливаясь разными оттенками цветов. Я всегда хотел волосы, как у него. Осирис. Мама говорит, что таких детей любит Всевышний. Наверное они больше едят эту противную кашу. Но сколько бы я не ел, волосики оставались такими же, как у мамы, практически черными. Хотя она говорит, что мы с ней самые красивые. Будто сама Исида плескалась в нашем взгляде. Так и говорила. Но все равно в папе мне нравилось все. Казалось, что он самый высокий человек в Мире. Большой и сильный с серебряными глазами. Он был похож на тех, кто окружал Всевышнего, когда тот еще ходил по земле.

Птичка. Большая и черная сидела прямо посередине тропинки, по которой мы шли. Она не была похожа на остальных. Прямо как я. Мне очень нравились разные животные, но родители не разделяли восторга. Я всегда приносил всех в дом. Котята, щенки, ящерки, змеи, птенцы. Они же такие маленькие. Очень милые создания. От вида этой птички хотелось прыгать и хлопать в ладоши, но папа с мамой держали крепко. Жалко. Мы уже прошли ее, а я все оборачивался.

– Не крутись, – строгий голос мамы заставил меня повернуться, – мы почти пришли, Оли, потерпи чуть-чуть.

Кивнув, я послушно шел, вдыхая приятные запахи лета. Мама говорит, что я уже скоро буду совсем взрослый. Конечно, мне шесть лет. Но я все равно еще очень много не понимаю. Вот куда надо было сегодня идти? Папа нес большую сумку в руках и почему-то старался на меня не смотреть. Это очень расстраивало. Я очень любил играть с папой. Когда-нибудь я вырасту и стану таким же сильным, как он. Мама так говорит. Если, конечно, буду есть кашу и слушать взрослых. Хорошо, что осталось совсем чуть-чуть.

Большая блестящая Исида огибала красивый Дом. Странно, раньше мы никогда тут не были. Папа ускорил шаг и мы потянулись за ним.

Высокая светловолосая тетя улыбалась мне, но она не понравилась. Женщина протянула руку, прикоснувшись к моим волосам. Я нахмурился, пытаясь спрятаться за папу, но тот отдернул ладонь, передавая женщине большую сумку. Тогда ухватившись за мамину ногу, я спрятался за ней. Женщина коротким кивком поприветствовала папу.

– Я рада видеть вас в Доме Рабоса, Алан. Вы можете не волноваться. Ваш сын вырастет достойнейшим из Рабосов и обязательно пройдет через Врата. Даже несмотря на последние события, – женщина как-то нервно оглянулась, – Всевышний сам благословил это заведение.

Папа кивнул, оглядываясь на меня. Мама как-то очень крепко сжимала мою руку. Я хотел выбежать к папе, но она не дала. Родители ругаются? Мама нервничала. Ее ладонь была мокрой и липкой. Так всегда было, когда они ругались.

– Не глупи, – мягкий голос папы, – отпусти его.

Мама трясла головой, делая шаг назад, от чего я чуть не упал.

– Дорогая, вам не о чем волноваться, – противный голос тети, – это его судьба. Так сказал Всевышний.

Мама опустилась на колени, повернувшись ко мне. Большие синие глаза смотрели с каким-то беспокойством. Я тоже нервничал, ведь я чувствую маму. Она убрала с моего лба челку и коснулась губами лица. Теплые пальцы перебирали мои волосы, взлохмачивая их. Мне нравилось, когда мама так делала, поэтому я улыбнулся.

– Милый, тебе нужно будет пожить здесь, – на глазах мамы выступили слезы, – так хочет Всевышний. А мы все должны его слушаться.

Я непонимающе смотрел на маму.

– Вы меня больше не любите? – от таких слов моя нижняя губа задрожала.

Мама прижала меня к себе, а я обнял ее за шею крепко-крепко. Мама плачет? Папа отвернулся от нас.

– Любим, сынок, – его голос хрипел, будто ему было тяжело говорить, – очень любим, Оли. Но так хочет Всевышний.

– Послушай меня, – мама отодвинулась, сжимая мое лицо в ладонях, – ты – Воин. Эти люди научат тебя, как быть настоящим Рабосом. Ты будешь самым сильным, еще сильнее, чем наш папа. И как только закончишь учиться – вернешься домой. А мы тебя всегда будем ждать, дорогой, – грустная улыбка мамы скользнула по лицу.

– А это долго? – я поднял глаза на тетю, – Мне еще нужно доесть кашу.

– Нет, Оливер, – женщина смотрела на меня, улыбаясь, – время пролетит незаметно, вот увидишь. Тут будет много детей, вам будет весело.

Папа подошел к нам и коротко поцеловал мои волосы. Мужчины не плачут и не должны проявлять ярко чувств. Мы сильные. Папа улыбался.

– Слушайся старших, сынок, – папа положил руку на плечо мамы, – все, Валери, заканчивай. Нам пора.

Мама кивнула, еще раз прижав меня к себе. Я взрослый. Воин. Они говорят со мной, как со взрослым и я должен понять. Я буду сильнее папы. Хотя во всем Эписе не отыскать сильнее. Поэтому я помахал родителям и решительно повернулся к тете.

– Пойдемте. Я готов.

Холодные пальцы женщины сжали мою ладошку. Я вытирал слезы, но старался тихо. Мужчины не плачут. А я стану сильнее, чем даже сам папа.

Натали испарилась, стоило нам переступить через порог. Что-то бормоча себе под нос, с торжествующей улыбкой, Осирис подхватила сумку и скрылась в ночи Эписа, не давая и шанса ее окликнуть. Оставалось надеяться, что еда, приготовленная ей, не исчезла так же быстро, как она сама. Видимо Крейн думал о том же, потому что быстро заглянув в спальню Макса и убедившись, что тот спит, тут же скользнул на кухню.

Вот и что прикажете делать? Сняв свои многострадальные кеды, я поправила веревку, которой на талии перехватила рубашку Крейна. Экстра короткое, но все же платье, закрывало все, что должно скрывать. Да и учитывая мою худобу это не так сильно бросалось в глаза. Тем более ночью. Некоторые наряды Елены, которые я успела лицезреть, в разы короче. Так что уж Крейн точно переживет меня в таком виде. Жаль, что я не успела расспросить Натали есть ли какие-то новости от Эли. Звонить Бену, а уж тем более призванному, не хотелось. Ладно, завтрашний день, кажется, наконец-то будет принадлежать мне самой.

Зайдя на кухню, я невольно улыбнулась. Сильнейший из живущих, наследник великого благородного рода Крейнов, Осирис, воскрешенный, детектив Башни Смотрящих, герой Эписа и Бесконечной Войны, зачерпнул половником суп, стоя у открытой двери холодильника, придерживая ту коленом, и с удовольствием отхлебывал бульон. Скорее всего где-то в склепе Крейнов сейчас недавно упокоенный Рэндал перевернулся. При чем два раза. Второй – когда капля сползла по подбородку Эрика и тот вытер ее рукавом. Да, голод такая вещь. Забудешь и о происхождении, и о всем воспитании. Поймав меня краем глаза, Крейн улыбнулся.

– Налить? – я кивнула, проходя внутрь и усаживаясь на стул.

Пока Крейн отточенными движениями открывал дверцы шкафа и разливал суп, я не могла отвести от него взгляд. Ведь кажется, что мои чувства были так очевидны. Но почему столько лет я не замечала их? Сколько раз я говорила, что люблю его, невольно? Потому что знала это, потому что действительно считала так. Я любила Эрика Крейна сильнее, чем кого-либо. Но почему-то упорно считала себя связанной с Лавром. Ведь на самом деле все было наоборот. Мы дружили с Максом с детства. Брат моей подруги, теплая семья. Он, несомненно, был очень мне дорог. И я даже была влюблена в него. Только же это не шло ни в какой сравнение с тем, что я чувствовала находясь рядом с Эриком. Как же это объяснить. Ужасный Мир, где нет будущего, окрашенный красным, вдруг становился цветным рядом с ним. Спокойствие, окутывающее меня, даже тогда, когда вокруг была одна смерть.

Вот сейчас, просто смотря на него, я чувствовала, как все проблемы вдруг отступают на второй план. Вот для этого нужна семья? Чтобы было куда прийти и почувствовать себя по-настоящему в родном месте. Дома. Так удивительно. Я ненавидела эти стены. А сейчас, переступив порог, с моей души будто скатился огромный камень. Думаю, я просто боялась того, насколько сильно люблю его. Как можно было потерять все это? Не заметить лучшего, что было во мне.

Тарелка опустилась передо мной, наполненная до краев. Я рассмеялась, глядя в недоумевающие серые глаза Эрика, присаживающегося рядом.

– Вы с Натали решили сделать невозможное и превратить меня в первого в Мире толстого Рабоса? – взяв ложку в руки, я зачерпнула суп.

– Так уж у нас заведено, совершать невозможное, – Эрик улыбался.

Ели мы в тишине, лишь иногда позвякивая ложками о край тарелок. Несмотря ни на что, я доела до конца. Рабос не оставит еду, даже если она будет лезть обратно. В Доме никто не спрашивал, хочешь ты есть или нет. Не хочешь – твоя тарелка отдается другому, а ты ходишь голодный. Не доел – завтра кормить не будут. Еда была священной для детей Дома. Чтобы она из себя не представляла.

– Дом не такой, как был раньше, Вел, – Эрик заговорил первым, отодвигая пустую тарелку, – пока мы не придумаем, что сделать с новыми законами, ничего страшного не произойдет, – Крейн хмыкнул, – там не осталась уже человека, который бы не боялся тебя.

– Или тебя, – Эрик усмехнулся, – да, Крейн, я знаю. Сейчас нет войны, а у Макса есть родители, которые оторвут голову любому. Так что чтобы не задумал Прик с некромантами – у них ничего не выйдет. Даже инициация не сделает ему ничего плохого, – я пожала плечами, – Макс прирожденный некромант.

Крейн смотрел на пустую тарелку, перебирая пальцами по поверхности стола. Несмотря ни на что, мы все равно нервничали. Он был еще слишком маленьким. Но я была здесь, Эрик тоже. Макс сейчас в позиции благородных для Дома. А им там ничего, кроме войны, не угрожало. Рабосы же бояться некромантов, поэтому их звериное чутье не даст ему навредить. Все в порядке.

– Со мной тоже все в порядке, – я протянула руку, легонько касаясь пальцев Крейна, – этого не повториться. Слышишь? – наклонив голову, пыталась заглянуть в глаза Осириса, – Просто одно навалилось на другое. Я гораздо сильнее, чем была раньше, Эрик. Все хорошо.

– Ты совсем ничего не помнишь? – глаза цвета жидкой ртути поднялись на меня.

Я отрицательно помотала головой.

– Бак рассказывал больше какие-то собирательные вещи, ничего конкретного. А все что осталось в моей памяти – это размытые ощущения. Больше образы, чем конкретные воспоминания, – невольно пожав плечами, я одернула руку, но Эрик не дал, сжав мои пальцы.

– Расскажи о них.

Зажмурившись, я тряхнула головой. Та часть памяти, куда я старалась никогда не возвращаться. Слепое пятно, навсегда скрытое от моего сознания. Но если это важно.

– Шум воды. Исида постоянно будто окружала меня, а я пыталась вынырнуть. Очень часто она становилась красной и горячей, будто пыталась сжечь меня. А когда удавалось вынырнуть, не на долго, ощущала аромат цветов. Этим моментам очень радовалась. Глотку воздуха и нежному теплу солнца на лице, – разведя руками, я открыла глаза, – как-то так. Конечно, были еще голоса сквозь толщу воды, но я никогда не могла их разобрать.

Эрик задумчиво посмотрел в окно. Пальцы Смотрящего все еще сжимали мои, от чего тело, невольно, плавилось. Спокойно. Даже сейчас, вспоминая время безумия, я не нервничала. Так странно.

– Когда потеплело, – голос Эрика хрипел, от чего Осирис закашлялся, – я постоянно выводил тебя в сад. Там ты охотнее ела и легче засыпала на свежем воздухе. Часами могла смотреть на небо, повернув лицо к солнцу и зажмурившись, – грустная улыбка на лице Крейна зацепила что-то живое, больно потянув внутри, – В такие моменты ты почти была нормальной. Даже иногда что-то бормотала про себя, улыбаясь.

С беспокойством глядя на Эрика, я наклонилась вперед.

– Я навредила тебе? – голос не поддавался.

Крейн посмотрел на меня. Так теперь всегда будет? От каждого его взгляда внутри что-то будто отрывается и начинает бешено колотиться в груди. Как же мне нравилось, когда он смотрел на меня. Эрик прищурился, будто снова понимал, о чем я думаю.

– Нет, Вел, – протянув руку, Крейн убрал прядь волос с моего лба, – ты не сделала ничего плохого.

Сердце перевернулось, а я сжала свободную руку в кулак. Рядом с ним невозможно держать себя в руках. Кто же думал, что все это превратиться в какую-то пытку? Так было хорошо и плохо одновременно, что я отвернулась, пытаясь за что-нибудь зацепиться взглядом.

– Почему записка, Вел? – я вздрогнула от вопроса, – Почему ты просто не могла сказать мне это в лицо?

Внутри все дрожало. Голос не поддавался, а пальцы тряслись в лихорадке. Он должен знать. Это не может так продолжаться.

– Наверное потому что я всегда знала, что это неправда, – рука Эрика дернулась, а мне показалось, что пальцы хрустнули в этот момент.

Не сводя взгляда со стены, я подбирала слова, не находя подходящих. Как оправдать собственную глупость? Как объяснить, что не было тут виновных, кроме меня самой?

– Что? – голос Крейна хрипел, от чего Осирис закашлялся.

Вдохнув поглубже, я закрыла глаза.

– Ты не Чудовище. То, что произошло в лесу спасло жизнь целым поколениям людей. А я лишь пыталась перекинуть на тебя всю вину, которую испытывала сама. Ведь гораздо проще найти крайнего, чем признать, что весь мусор в себе. Я ненавидела себя, Эрик, а не тебя, – сглотнув ком, вставший в горле, продолжила, – Никогда в жизни я не ненавидела тебя. Я просто слабая дура, не знающая, как справляться с обычной жизнью. Мне нужна была драма, события, движение. Страдания, Эрик, – вдохнув еще раз почувствовала, что сердце встало где-то в горле, – вот я и создала себе их. Чем не супер миссия – положить свою жизнь на исправление ошибок? Знаешь, в секунду, когда я увидела, как первый некромант упал на землю, я поняла, какая же дура. Когда же кинжал коснулся твоей груди, – рука снова дернулась, – я поняла, что дура я еще большая, чем мне казалось, – покусывая кончик пальца, я слышала, как противно громко тикали часы.

Снова. Что за надоедливый предмет. Я тут вопросы жизни решаю, а они упорно напоминают о ее скоротечности. О том, сколько лет живут Осирисы. О том, что буквально через десять лет, я буду стареть, а он останется таким же, как сегодня. Если мы, конечно, разберемся с этим тревожно серым пятном на его волосах.

– Я люблю тебя, Вел, – голос Эрика заставил повернуться, хотя услышанное дошло не сразу, – и этого не смогли изменить ни Война, ни твое безумие. Разлука длинною в пять лет, – Крейн кашлянул, но не отрывал взгляда от меня, – я чувствовал каждое твое перерождение. Мне не нужно было восстанавливать связь у Исиды, Вел, – теплые пальцы легли на мою щеку, заставляя зажмуриться от удовольствия, – она никогда не исчезала. И чтобы не было написано в той легенде, даже смерть не смогла этого изменить, – Крейн закусил губу, закрывая глаза, – а теперь скажи уже что-нибудь в твоем стиле. Про друзей, связь, Лавра, долг, происхождение. Что там еще твое любимое? “Это не мы, Эрик”. Все остальное. Только быстрее, потому что я уже готов поверить в обратное.

Похоже, что я мастер тупых отговорок. Не удивительно, что Крейн не воспринимал это всерьез. Да как я сама вообще могла в это верить? Улыбнувшись, тихонько поднялась со стула, устраиваясь у Эрика на коленях и обхватив его шею. Уголки губ Смотрящего дернулись, но глаза он так и не открыл.

– Я уже говорила тебе, Эрик. Еще одно наводнение из слез Эпис бы не пережил, – наклонившись к уху Осириса, я тихонько поцеловала самый краешек, – я люблю тебя, Эрик Крейн, столько, сколько себя помню. Хотя ты, конечно, тоже тот еще дурак.

– У тебя есть три секунды, чтобы сказать, что я не так понял, – подхватывая меня на руки, от чего я взвизгнула, проговорил Крейн, быстро вышагивая в сторону спальни, – три.

Дотянувшись до тонкой кожи за ухом, я прикоснулась губами, слегка прикусывая. Осирис пропустил вздох, а его горло нервно дернулось. Проведя кончиками пальцев по длинной белой шее, я прижалась сильнее, укладывая голову, ему на плечо.

– Передумал. У тебя нет ни секунды.

– Ну я вообще спать хочу, – притворно зевнув, я прикрыла глаза.

Эрик хмыкнул, поворачиваясь ко мне.

– Конечно. Сейчас сразу и выспимся.

Губы Эрика накрыли мои, вызывая одобрительный стон. Первая попавшееся дверь гостевой спальни была тут же распахнута. До второго этажа мы явно не дойдем. Крейн опустил меня на кровать, не разрывая поцелуй. Прикусив его губу слегка потянула на себя. Под звук хриплого рыка, вырвавшегося изо рта Осириса, я быстро расстегивала какие-то бесконечные пуговицы на его рубашке. Крейн поступил проще. Разорвав веревку, завязанную в узел на талии, он быстро стянул с меня рубашку через голову. Ртутная радужка почти исчезла в его глазах, превратившись в тоненькую нить. Жадный взгляд прошелся по телу, от чего внутри тут же разгорелся пожар. Я потянулась, губами охватив шрам, белеющий на груди. Будто пытаясь стереть его, мой язык жадно касался каждого миллиметра раненой кожи. Крейн застонал, прижимая меня обратно к кровати. Крепче охватив его ногами, я чувствовала ужасающую пустоту внутри. Желание охватывало с головой. Прикоснувшись к его груди, я вела ладонью, поглаживая каждую мышцу, попадающуюся на пути. Скорее. Когда моя рука коснулась края ремня, Крейн вздрогнул, уткнувшись носом в мою шею. Его пальцы едва коснулись моей груди, как я выгнулась, прижимаясь ближе.

– Па-а-а, – голос Макса в коридоре заставил нас отдалиться друг от друга, – папа.

Натянув быстрым движением рубашку через голову, я села на кровати, пытаясь отдышаться. Крейн усмехнулся, запустив пальцы в волосы.

– Я здесь, Макс, – крикнул Эрик, подмигнув мне, – иди сюда.

Ребенок показался в дверном проеме, потирая кулачком глаза. Он обнимал какую-то игрушку непонятного происхождения. За сыном послушно семенила маленькими лапками крохотная белая собачка. Отлично, мы подняли весь дом.

– Мама? – ребенок удивленно посмотрел на меня, – А ты теперь будешь жить с нами?

Сглотнув слюну, я невольно пожала плечами, но Крейн тут же тихонько шлепнул меня по пальцам.

– Да, милый.

Ребенок недоверчиво перевел взгляд на отца.

Интересно, что происходит в детской голове в такой момент? Наконец, Макс перестал хмуриться и со смехом завалился к нам на кровать, ложась посередине.

– Тогда сегодня чур спим все вместе.

Крейн вздохнул, но улыбка не сходила с его лица.

– Только без Чика, договорились?

Макс послушно кивнул, закрывая глаза. Маленькие ладошки похлопали по кровати рядом с собой.

– Ложитесь скорее, я хочу спать.

Крейн нагнулся ко мне, слегка коснувшись губами моих.

– Я же сказал, что выспимся.

Дом. Глава 1

Маленькие пальчики осторожно трогали мое лицо, вытаскивая сознание из приятного сна. Я улыбнулась, не открывая глаз, все еще надеясь ухватить немного из забытия. Макс осторожно провел по ресницам, от чего хотелось засмеяться. Щекотно. Любознательный ребенок. Даже сквозь сон чувствовала, как он разглядывает меня. Так же, как я раньше всегда всматривалась в каждую его черточку, когда он спал.

– Макс, оставь маму в покое, – в голосе Эрика легко угадывалась улыбка.

– А почему она так долго спит? – Тонкие пальцы схватили за сережку и потянули, – Мы же уже не спим.

– Ты не спишь, – почувствовала легкое касание руки Крейна о щеку, пока тот разжимал пальцы сына, – потому что неугомонный ребенок, я – потому что не хочу, чтобы ты поднял еще и маму.

Повисшая тишина снова благополучно туманила разум, отпуская меня в сон. Тепло. Даже дышится будто легче. Так странно. Я столько лет убегала, а теперь вернулась домой. Тихое дыхание касалось моего лица. Масик. Уже такой взрослый.

– Пап, – теперь сын говорил шепотом, но звонкий детский голос невозможно сделать тихим, – а почему у мамы так много циферок?

Прохладный пальчик осторожно прикоснулся к шраму, обводя каждый рубец. Ребенок повторял очертания числа, вырисовывая снова и снова.

Она просто не принимает тебя.

Ведь что-то в этом было. Трижды. Рабос с ребенком, ставший некромантом. Казнь некроманта через переход. Воскрешение. Каждый раз она снова делала выбор в мою пользу.

Так в мою ли?

Безмолвная, кто прав?

– Расскажи мне, – не открывая глаз, я потянула сына на себя, укладывая рядом, – откуда берутся циферки у Рабосов?

Горячая рука Крейна легла на мою талию, притягивая к себе ближе. Губы мимолетно коснулись виска давая понять, что все произошедшее мне не приснилось.

– Давай, Макс. Я же тебе объяснял, – Крейн зарылся носом в мои волосы, от чего по рукам побежали мурашки, – привет, – шепотом около самого уха заставил улыбнуться и открыть глаза.

Лохматый Макс в мягкой синей пижаме, лежал около меня, играя моими пальцами. Так забавно, в его белых руках кожа приобретала еще более темный цвет. Ребенок хмурился, сведя брови на переносице, отчего кончик маленького носа забавно дергался.

– Когда-то давно, когда в Эпис пришли плохие люди, Всевышний создал войско. Он долго думал, как сделать их сильнее, чтобы защитить Мир. Чтобы Воины были непобедимы надо было смешать лучшее от перворожденных и благородных. Дети Осирис и Ра стали этим Войском. Сильнейшим и не знающим поражений. Но Воины погибали, а за Вратами оставалось все меньше места. Тогда Всевышний и придумал отмечать каждого Воина, чтобы тот проходил за Врата, как только придет его очередь, – ребенок вздохнул, подняв глаза на меня, – папа говорит, что каждый Воин перерождается снова, освобождая место за Вратами для новых прибывающих.

Я согласно кивнула, еле сдерживая смех. Самая милая история про предназначение Рабоса, которую только можно было придумать. Синие глаза поднялись на мебя.

– А еще папа сказал, что у тебя так много циферок, потому что ты часто возвращаешься, не доходя до Врат. Это правда?

Пожав плечами, я легонько толкнула локтем беззвучно смеющегося мне в шею Осириса. Сказочник. Это надо было все так перевернуть? Страшная история о предательстве, наказании и вечных муках превратилась в рассказ о героях и перерождении. Лучше не придумаешь.

– Все так, милый, – улыбнувшись, я щелкнула сына по кончику носа, – а если когда-нибудь кто-то скажет тебе иначе – не верь. Воин не должен колебаться. А многие захотят показать тебе совсем другую историю. Чтобы получить власть над силой, заключенной в тебе.

– Мам, – ребенок сел, серьезно смотря на меня сверху вниз, – а кто твои родители?

Возраст почемучки. Рука на моей талии прижала сильнее, успокаивая. А я смотрела в бездонные синие глаза. Внимательные, блестящие, как бурная Исида. С черными крапинками. В обрамлении густых белых ресниц.

– Всевышний и Безмолвная мои родители. Других у ребенка Дома Рабоса и быть не может.

Где-то, Бесконечная война

Валери

Солнечные лучи играли на поверхности Исиды покрывая воду серебристым мерцанием. Удивительно теплое летнее утро тянуло скорее освежиться в такой приветливой реке. Вытерев ладонью пот, проступивший на лбу, я опустилась на зеленую траву, влажную от росы. Ночь выдалась сложной. Перед глазами все еще стояла рваная рана под ребрами Крейна. Тварь вцепилась в друга почти на рассвете. Я снова потеряла бдительность, упустила момент, когда чудовище зашло за спину. Осирис спас меня, за что сам тут же поплатился. Конечно он не сказал и слова. Я даже подумала, что все обошлось. Он же как-то играюче всегда справлялся с этими тварями. Подумаешь, клацнула зубами где-то у него за спиной. Но когда мы добрались до укрытия, Эрика била лихорадка, а футболка пропиталась кровью.

Сегодня мы вернемся в Дом. С Крейном срочно нужно поговорить. Пора прекращать его походы. Обстановка накалялась, чудовищ становилось больше. Они как-то… умнели? Да и с Максом тоже. Им все игрушки, а ведь так в одно мгновенье я могу потерять и парня, и единственного друга. Эрик и так зачастил последнее время. Каждый мой поход был с ним, словно он собирался до конца жизни водить меня к чудовищам за ручку. Это ослабляет бдительность, когда твой напарник сильнейший из Осирисов. Мне восемнадцать. Я сама уже должна учить мальков.

Конечно слаженности нашей команды завидовали. Никто не мог предположить даже, что мы так сработаемся. За столько совместных походов мы научились подстраиваться друг под друга, знали сильные и слабые стороны. Нам не нужно было думать, как бы не зацепить своего во время битвы, так как подстраивались на автомате. С Максом такого не было. Даже обидно. Что касается ведения боя, сколько не пытались, каждый раз то я залезу в его энергию, то он в мою. Это не только неприятно, но еще и отвлекает. Поэтому пару раз помучавшись было решено, что вместе мы сможем побыть и в Доме. А я продолжу походы с Крейном. Лавр лишь усмехался, торжественно заявляя, что не ревнует. Ведь ревновать Рабоса к Осирису тоже самое, что воду к огню. Да и ревновать к Крейну… Даже если предположить что когда-нибудь я захочу с ним переспать, придется встать в очередь, где номер получу с цифрой, покруче, чем моя. Эрика обожала добрая половина женской части Дома, а он отвечал им взаимностью. Когда успевает только?

Ладно, тварь вроде ничего важного ему не зацепила. Прижгли и все дела. Сейчас отоспится немного и будет как новенький. Так всегда было. Надо только придумать, чем его накормить. Ослабевший напарник, пусть и сильнейший, то еще удовольствие. Особенно этот Осирис. Оставить его сейчас там одного было не страшно. Тут скорее боязно за то чудовище, что рискнет приблизится к нему, когда он спит. Но стоит ему открыть глаза, начнется. Ой, попить, ой, в глазах потемнело, как я слаб, хочу еды, нет не этой. Погладь, почеши, расскажи сказку, посиди, полежи, постой на голове. Конечно Крейн дурачился. Осирис прекрасно понимал, что чувство вины от его ранений сжирает меня так сильно, что я готова носиться вокруг него кругами. И активно этим пользовался. Со временем это уже стало обязательным ритуалом. Если кто-то из нас ранен, второй играет роль мамочки. Вот и как после этого сработаться с новым напарником?

Оглянувшись на землянку, я все же аккуратно положила Книгу на землю. Очень быстро искупаюсь. Усталость тяжелым грузом лежала на плечах, а от прохладной воды станет легче. Тем более еще зайца какого-нибудь ловить, а у меня перед глазами все плывет. Скинув потертую портупею, я с удовольствием потянулась. Тяжелые ботинки, штаны и футболка тоже улетели в сторону. Повернувшись к Исиде, ощутила легкую дрожь в коленях. Да, детские воспоминания не дают покоя. Но тут не так уж и глубоко. Одним движением, выставив руки вперед, я нырнула в воду.

Прохладная Исида дружелюбно приняла меня, успокаивая уставшее тело и даря покой. Показавшись над поверхностью, я набрала побольше воздуха и нырнула снова, плывя к самому дну. Правда мелко. Песчаное дно с разноцветными камушками, едва заметно двигалось от подводных потоков. Сегодня Исида благосклонна. Коснувшись блестящего песка, я оттолкнулась, снова показываясь на поверхности.

Черная фигура, сгорбившееся рядом с оставленной одеждой, перекидывала из руки в руку мою Книгу. Лазутчик? Не похож. Сердце стучало у горла, но сглотнув слюну, я сделала два гребка к берегу. Он же не нападает.

Пока.

Вот этим моментом и надо пользоваться. Все мое оружие было около незваного гостя, а преобразователь вообще в его руках. Не теряя времени, я внимательно разглядывала мужчину в поисках того, что может о нем рассказать.

Простая одежда, которую можно увидеть у каждого Рабоса в Доме. Черная, тонкая, не стесняющая движений. Майка и штаны, подобные моим, Такие же тяжелые ботинки и портупея, усыпанная клинками. Смуглая кожа и черные длинные волосы, убранные в высокий тугой хвост, подсказывали, что передо мной или Ра, или Рабос. Можно было вздохнуть с облегчением, если бы не одно но. Сильные накаченные руки и шея гостя были покрыты письменами Безмолвной. Некромант. Тонкие нити шрамов белели на лице, местами прерывая сеть татуировок.

– Не бойся, – гость повернулся ко мне, открывая свое лицо полностью, – я не причиню тебе вреда.

Он улыбался. Склонив голову на бок, мужчина прищурился, разглядывая меня. А я не могла вымолвить и слова. Позвоночник будто пронзили стальным прутом, не давай и шанса пошевелиться. Конечно, все Рабосы несколько похожи друг на друга. Но… Бездонные синие глаза, с черными крапинками, любопытно скользящие взглядом по моему лицу.

Такая же нить тонких губ, словно разрезающая кожу.

Горбинка на носу.

Острый подбородок. Ухо одно чуть выше другого.

Слишком высоко изогнутая правая бровь.

Сглотнув слюну, я коснулась ногами дна, делая шаг.

– Я, конечно, знал, что ты будешь похожа на меня. Но на столько, – незнакомец развел руками, все еще сжимая мою Книгу, – это даже удивительно, – усмехнувшись, гость прикрыл глаза, – а меня уже мало что может удивить, Вел.

Стараясь дышать ровно, я кинула взгляд на зажатый в его пальцах преобразователь. Он засмеялся, подкидывая Книгу в руках.

– Валери, серьезно? Эта пустышка не нужна тебе, дорогая. Все, что необходимо для того, чтобы быть собой, у тебя уже есть, – он швырнул Книгу в сторону, – или моя дочка еще не наигралась в Его игры? – гость поднял глаза к небу, но быстро вернул обратно.

Проводив взглядом Книгу, я снова посмотрела на незнакомца. Тянуть время и подходить ближе.

Портупея недалеко от него. Сделав еще один осторожный шаг, я заговорила.

– Я даже не знаю, как тебя зовут, – не отрывая от него взгляда сказала я.

Гость засмеялся, обнажив белые зубы. Стараясь не дернуться от ужаса, я сохраняла спокойствие. Это потом мой разум попробует все это осознать. Не сейчас. Сию секунду важно просто выжить.

– О, Безмолвная, Всевышний, вы это слышите? Этот ребенок нагло врет мне в глаза, – зацокав языком о небо, он прищурился, – не то стало воспитание в Доме. Ой не то.

Приподняв бровь я поняла, что невольно отзеркалила его выражение лица. Разве можно быть настолько похожей? Копией. Практически неотличимой его версией.

– И все же, папа, – выплюнув последнее слово, постаралась не подавиться, – Я же могу знать твое имя?

– Оливер, детка, – он улыбнулся, кинув взгляд на мою портупею, – но все вы предпочитаете называть меня Чудовищем.

Пожав плечами, я постаралась унять дрожь в руках. После, Валери. Сейчас надо выбраться. Ты подумаешь об этой реальности позже.

– Видимо у нас есть повод, Оливер, – сказала я, кивнув на лес.

– “Папа” мне понравилось больше, – сморщив нос, Чудовище поднялся с земли, – какие-то странные родительские инстинкты, не находишь? Одних детей любят, других бросают.

– Как ты меня например? – по блеснувшим глазам гостя я поняла, что попала.

– Не говори о том, о чем не знаешь, – скрипнув зубами от злости, прошипело Чудовище.

– Мне восемнадцать, Оливер. А я вижу тебя в первый раз. Зато твоих созданий регулярно. Это родительская забота? – засмеявшись, я ударила по воде руками, – Они чуть не убили меня, Оливер. Несколько раз. Это родительская любовь?

Кулаки Чудовища сжались. По лицу заходили желваки, выдавая его бешенство. Он закрыл глаза, чтобы не видеть меня. А мне только это и было нужно. Одним движением выскочив на берег, я подхватила портупею и перекатилась у самых ног Оливера. Рука, схватившая меня за волосы, безжалостно тянула наверх. Закричав от боли, я попыталась вырваться, но ничего не могла сделать.