Текст книги "Призванный (СИ)"
Автор книги: Софья Липатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
– Какие мысли? – не отрываясь от листков, задал вопрос Крейн.
В очередной раз выжав тряпку, я вытерла взмокший лоб.
– Твое воскрешение может быть частью плана Оливера. Нам нужен его убийца. Я сомневаюсь, что создавая гибридов, Чудовище оставил себя неизменным.
Когда-то, Дом Рабоса
Валери
Швырнув рюкзак о стену, я с облегчением наблюдала, как мои скромные пожитки высыпаются на пол. Заевшая молния, не желающая закрываться на протяжении долгих минут бесила настолько, что вид валяющейся тряпки приносил спокойствие. Вся моя жизнь влезла в эту маленькую сумку. Девятнадцать лет. Ненавистные стены, бесконечные походы, жизнь, которая была закончится. Сползая спиной по стене, я уткнулась лицом в колени.
Бесконечное количество человек, оставшихся на страницах моей книги. Они не переставая мелькали перед глазами. Я уже не обращала внимания на гнилые доски стен и плесень, покрывающую их. Вьюга за окном проникала в каждую свободную щель, но было все равно. Дом всегда был таким. Жестоким. Клеткой для зверей с целью сделать сильнее, злее. Ольга, Черный, мальки. Макс. Почему я, не понимающая, что делать дальше, осталась здесь, а все они у Врат? Рабосы, чей смысл и заключался в прекращении этого кошмара. Мы все шли, готовые остаться там, без надежды на будущее.
Война, идущая с начала гнева Всевышнего, окончена.
Мы прекратили ее, братья и сестры. Пусть Врата откроются для вас. А за ними ждет бесконечный сытый день, наполненный любовью и уважением. Больше никаких клеймен, плетей, хлыста, ранений. Никакого ужаса. Больше никаких чудовищ. Всевышний, пожалуйста. Они заслужили твоего прощения. Пусти их всех. Они герои, прекратившие сияние пламени Врат на земле.
Тошнота подкатила к горлу, но сглотнув слюну и зажав рот рукой, я справилась. Злые слезы высохли на щеках, стягивая кожу. Мысли путались, но одна настойчиво выходила вперед. Благородные, погибшие плечом к плечу с Рабосами. Перворожденные Ра и долгожители Осирис. Для них хотя бы был прямой путь за Врата. Но их не должно быть там. Макса не должно. Зеленые, словно сочная трава или весенний лист, напитанный солнцем, глаза. Поцелованные лучами солнца. Два глубоких, не дающих и шанса отвлечься, изумруда.
Крышка деревянного гроба, не дающая больше никогда посмотреть и прикоснуться. Зачем я тогда кричала на него? Ведь Лавр был бесконечно прав – его не должно было быть там. Не с нами. Не со мной. В день, когда лес окутало пламя, поглощая все, что встречалось на пути, Макс должен был быть дома. Наполненные болью глаза Эли. Такие же, как у него. Бесконечная пытка. Прости меня, Ра. Прости, умоляю тебя. Ты был во всем прав, абсолютно. Я дура. Если бы не я, сейчас нас встречал Мир, полный чудес. Нас обоих. Я натворила столько ошибок, что просто не понимаю, как все это исправлять. Сладковатый запах горящей человеческой плоти вперемешку с ужасом, захватившим в ту же секунду. Я должна была быть там вместе с тобой, Макс. А была с Крейном. Три бесконечных месяца, я делала то, чего сейчас никак не могу понять. Пока не увидела деревянный ящик, навсегда отобравший у меня тебя. Глупые обиды, безумие, охватившее нас. Ощущение последнего дня каждый восход солнца. Что меня толкнуло к Осирису? Каким чудом мы выжили в день безумного пожара? Почему я вообще была с ним, если всю свою жизнь люблю тебя?
Мне же не могло показаться?
С самого детства, как только ты и твоя сестра появились в Доме – вы были рядом. Даже твоя мать любила меня. До момента смерти. Я даже не успела сказать ей, что у нее будет внук. Не знаю, почему, но я уверена, что этот ребенок – твой. А как может быть иначе. Мы любили друг друга, несмотря ни на что. Именно от этого чувства и появляются дети.
Когда я поняла, что беременна, по моим расчетам прошло уже больше трех месяцев. Казалось всегда, что такое невозможно не заметить. В бесконечном походе, в безумии, охватившем тогда, в итоге сама потерялась во времени. И когда поняла… Но тогда разве на войне это имело значение? Я не знала, проснусь ли завтра, поэтому это последнее, что беспокоило. Теперь же, не дающая покоя тошнота, которую раньше легко было скинуть на недосып, сводила с ума. Да, когда поняла, последнее, что мне хотелось – это рождения этого ребенка. Сейчас я просто не понимала, что делать в Мире, в который меня выпинывали из Дома. Может когда он родится, твоя мать сможет принять хотя бы его? А я придумаю, что делать. Говорят, что Рабосы легко находят мелкую грязную работу. Ничего, уж к этому мы привычные.
Дверь в маленькую каморку с жутким скрипом отворилась, а я лишь подумала, что неплохо смазать петли. В конце концов здесь скоро поселится кто-то из подрастающих. Все же отдельная спальня, какой бы ужасной она не была. Крейн вошел, взлохмаченный, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Когда серые глаза наткнулись на меня, парень вздохнул с облегчением, а я отвернулась. Не хочу его видеть. Не сейчас, когда, наконец, вынырнула из этого безумия.
Осирис сделал шаг, а я вытянула вперед руку, не позволяя тому приблизиться. Крейн остановился, удивленно приподняв бровь. Невозмутимый обычно, сейчас его явно что-то беспокоило. Мой когда-то друг сложил руки на груди и, оглянувшись, все же присел на кровать напротив меня. Поставив локти на колени, он смотрел на меня гипнотизируя и притягивая взгляд. Нельзя дать повториться безумию. Смотреть на него.
– Вел, – голос Осириса хрипел, поэтому тот прокашлялся, – посмотри на меня.
Я отрицательно покачала головой, не убирая взгляда с валявшегося рюкзака. Сейчас нам это не нужно. Вообще его не должно здесь быть.
– Валери, – Эрик отвел взгляд, а я облегченно вздохнула, – что ты будешь делать там? – и Крейн кивнул в заляпанное паутиной окно.
Невольно, мой взгляд переместился на местами треснувшее стекло. Ободранная оконная рама, с облупившейся краской, изрядно пропускала в комнату ледяной ветер по ту сторону. Стекло, покрытое пылью, было матовым, даже не передавая ни единого блеска сугробов за ним. Окно, в которое я смотрела большую часть своей жизни. Но я ведь помнила и другую. В каникулы, у Лавров, большой теплой компанией, с уютными свитерами, чисто вымытой головой под горячей водой, с чашкой теплого какао в руках. Когда вокруг смеются, шутят и относятся к тебе, как к человеку. Этого больше не будет. Я сама совершила ошибку, из-за которой двери из дома закрылись для меня навсегда.
– Найду работу, – пожав плечами, снова перевела взгляд на рюкзак, – какая разница, Крейн. Война окончена, надо выживать, – сглотнув слюну, поднялась с пола и подхватила сумку с противном замком в руки, – если у тебя все, уходи, Эрик, пожалуйста.
– Ребенок, это жизнь. Здесь не нужно выживать, – Эрик внезапно улыбнулся, а я снова смотрела на него, – тут надо жить.
Пожав плечами, я снова начала собирать вещи в рюкзак, пытаясь застегнуть надоедливую молнию. С послушным скрипом застежка поддалась. Но новый рвотный рефлекс согнул меня, заставляя прикрыть рот ладонью. Глубоко вдыхая через нос, удалось сново отогнать противное ощущение. Что ж ты вытворяешь? Если бы я не знала, как обрадует твою бабушко явление ребенка с зелеными глазами на свет, или сама поняла чуть раньше – тебя бы давно не было. Прекращай бунт. Будем союзничать, все у обоих сложится хорошо. Выпрямившись, я указала Осирису на дверь.
– Эрик, я ухожу. Скоро поднимутся Сестры, чтобы подготовить комнату новому Рабосу. Иди, – я снова кивнула на дверь, – пожалуйста.
Крейн поднялся с кровати, поправляя одежду. Осирис медлил, словно что-то задумал. Но это не имело никакого значения. Лишь бы он скорее ушел и дал дышать спокойно. В его присутствии мысли всегда поворачивались не туда, куда стоило. А сейчас это последнее, что должно меня беспокоить. Осирис подошел, не приближаясь на расстояние вытянутой руки. Все равно близко. Слишком. От его присутствия можно было задохнуться, но я сверлила пол взглядом, не разрешая смотреть на него. Не сейчас.
– Вел, – Крейн вытянул руку и поднял мой лицо наверх, чему я была не в силах противиться, как и всегда, – ты можешь начать свою жизнь там, – кивнув на окно, Эрик снова повернулся ко мне, – не так.
Попытавшись отвернуться, я лишь столкнулась с жестким сопротивлением пальцев, державших меня. Чертыхнувшись про себя, припомнив Безмолвную и ее Врата, я подняла глаза, не позволяя утонуть в сером тумане. Он не имел никакого значения для настоящей меня.
Стоны, разрушающие тишину комнаты.
Его теплая кожа, под моими руками.
Блаженство, которое не должно заканчиваться.
Тряхнув головой, отгоняя от себя ненужные воспоминания, я внимательнее посмотрела на Крейна. Да, он мне дорог. Гораздо больше, чем любой из людей. Лишь потому что Осирис – мой друг и всегда им был. Не больше. Все остальное – просто ошибка.
– Выходи за меня, – три слова, которые не сразу дошли до моего сознания разорвали воздух.
Сначала я не поняла, недоуменно вглядываясь в серые глаза. Крейн шутит. Определенно так. Но его глаза говорили о другом. Эрик не сводил с меня взгляда, пытаясь по лицу понять, какие эмоции я испытываю. Не выдержав, я засмеялась.
– Нет, – слова все еще прерывались моим смехом, – Эрик, я беременна.
Внезапно Крейн улыбнулся, поглаживая по щеке. Прикосновение обожгло, но отвернуться было выше сил. Он всегда действовал на меня так. Не давал пошевелиться. Но не сегодня.
– Наконец-то ты это поняла, – Крейн постарался приблизиться, но я вытянула руку, не позволяя сделать этого, – я знаю.
– Это не твой ребенок, – я пристально смотрела в серые глаза, не отводя взгляда.
– Мой, – Эрик кивнул на живот, – я знаю о нем практически с первых недель. Вел.
Тряхнув головой, я попыталась избавиться от пальцев Крейна на подбородке, но крепкая ладонь держала, не позволяя выбраться. Закрыв глаза, я сделала глубокий вздох.
– Ты ошибаешься, – начала я, но Крейн прервал.
– Нет, Вел. Это наш сын. Не понимаю, что происходит с тобой сейчас, но я люблю тебя, – Крейн вздохнул, перехватывая мое лицо второй рукой, – уверен, что это просто шок. Произошло нечто ужасное и ты просто не понимаешь, как быть дальше, – Эрик сделал шаг вперед, оказавшись прямо около меня, воздух кончился в один миг, – я рядом. Вел, – большие пальцы погладили щеки, мешая мыслить, – ты моя Исида. Я пытался раньше предложить тебе, но уж больно мы были заняты, – почувствовала, как румянец огладил щеки, – выходи за меня.
Сделав шаг назад, я тут же уперлась в стену за спиной. Проснувшееся сознание билось в панике, но Крейн тут же сделал шаг, от которого мысли вылетели из головы. Мой Осирис. Зажав глаза ладонью, я немного пришла в себя.
– Рэндал и Натали не обрадуются, – прошептала я, справляясь с эмоциями.
– Не имеет значения, – ответ Крейна не заставил себя ждать.
– Это не твой ребенок, – сказала я, с трудом размыкая губы.
– Мой. Мы идем по кругу, Вел, – Крейн вздохнул, – давай так. На мое предложение не влияет его присутствие или отсутствие. Так же, как то, кто его отец. Сейчас там тебя ждет Мир ненавидящий Рабосов. Я не знаю, что ты испытываешь сейчас, но кажется, что рядом по крайней мере со своим другом у тебя больше щансов выжить, чем одной. Тем более учитывая твое положение, – Крейн кивнул на живот.
Эрик ждал. Я смотрела на свой рюкзак, сжатый в руках. Он же ошибается, правда? Это не мог быть его ребенок. Никак. Да, у нас был секс.
Неоднократно.
Да не так уж и часто.
Почти каждый день, Вел.
Но это не имеет значения. Из такого безумия не рождаются дети. Мы любили друг друга с Максом. И это его ребенок.
Тогда почему еще не растет живот, Вел?
Не хотелось признавать, но в словах Крейна была определенная истина. Я смогу родить, спокойно, не опасаясь, что завтра будет нечего есть. Если Крейн признает ребенка – буду свободна и продолжу жить дальше. Все же их фамилия имела большое значение. Просто сделка. Выгодная, сохраняющую и жизнь, и свободу. Вряд ли после смерти Макса я буду смотреть хоть на кого-то.
Подняв глаза. я встретилась за взглядом цвета ртути.
– У меня условие. Ты признаешь его, даже если он не твой.
Крейн усмехнулся и послушно кивнул головой.
– И отпустишь меня, как только я этого захочу.
Вопросительно задранная бровь заставила пояснить.
– Я согласна, если в любой момент смогу выйти из игры, Крейн.
Облегченно улыбнувшись, Эрик выдохнул, привлекая меня к себе. А я старалась не думать о холодном гладком дереве под пальцами, где навсегда закрылись глаза, цвета глубокой зелени.
Связь. Глава 3
Скрип пружин разрушил затянувшееся молчание. Поднявшись с кровати, Крейн подошел к окну, распахнув его. Свежий воздух охотно проник в комнату. Эрик глубоко вдохнул прикрыв глаза от удовольствия. Дышать уксусом явно было тяжело не только мне. Расслабленно положив руки в карманы, Осирис о чем-то задумался, подставив лицо к яркому солнцу.
– Хотелось бы, чтобы это оказалось твоей паранойей, – Смотрящий заговорил, не открывая глаз, – но я согласен с тобой. Оливер умен. У него точно был как минимум, запасной план.
Последний раз отжав тряпку, аккуратно разложила ее по краю ведра. Вымокшая одежда быстро высыхала, но переодеться явно стоило. Да и не мешало бы приобрести себе еще хотя бы пару комплектов маек и штанов. Ходить абсолютно не в чем, даже сейчас скорее надо стирать все. Иначе заляпав еще один нехитрый наряд, завтра придется вышагивать в Башню в том, в чем в Дом принесли.
– Елена отложила пару вещей из морга, которые вызвали подозрение, – Крейн повернулся, опершись ладонями на подоконник, – тебе нужно из изучить. А вот это, – Эрик кивнул на листы бумаги, – ты зря сделала. Так гораздо проще потерять что-то важное.
Поднявшись с колен с удовольствием потянулась. Тело затекло от долгого ползания. Размяв шею нечаянно дотронулась рукой до шрама. От уксуса неприятно щипало. Надо уже что-то придумать с этими рубцами, регенерация, что угодно. Отвлекает в самый неподходящий момент.
– Как думаешь, – неуверенно начала я, подняв глаза, – почему он ничего не предпринимает?
– А ты считаешь, что он ничего не предпринимает? – вопрос Эрика будто пристыдил меня, – Вел, если мы не видим действий, это не значит, что их нет, – Крейн лишь усмехнулся, наклонив голову на бок.
Раньше от такого движения его волосы касались плеча. Он изменился. Мы оба больше не будем прежними. Солнце играло в коротких волосах Эрика. Серебристый блеск на его висках даже шел ему.
Сердце пропустило удар, столкнувшись с ребрами.
Не контролируя движений, я молниеносно подбежала к детективу, поднимая на цыпочках. Схватив Крейна за голову, наклонила к себе, ближе рассматривая то, чего никак не могло быть. Белые, серебристые волосы. Но около правого виска они стали серыми. Седыми. Лишившимися пигмента.
Голова, лежащая у меня на коленях в ванной Бака.
Этого не было тогда.
Часто моргая, я пыталась стереть то, что видела. Выскрести. Этого не могло быть. Осирисы живут больше ста лет. Ему даже нет тридцати. Обеспокоенно повернув лицо детектива к себе я пальцами внимательно изучала каждый сантиметр его кожи. Осирис поддавался спокойно, не задавая вопросов. Просто не сводил с меня взгляд. Тонкая сеть морщинок у глаз. Даже когда Крейн не щурился, гусиные лапки залегли там. Борозда на лбу не разглаживалась пальцами. Желудок прилип к горлу, отвратительно спазмируя. Ледяной комок встал где-то посередине, вызывая дрожь в пальцах. Он же не мог этого не заметить? Как пропустила я?
Наверное потому, что очень долгое время не жила среди них. Эти вечно молодые лица. Поэтому и не заметила сразу. Даже не удивилась, что Натали выглядит моложе сына. Во рту пересохло.
Закрыв глаза я потянулась за потоками. Тонкие нити прикоснулись к груди Крейна. Там, где в его оболочке зияла брешь. Жизненные щупальца обтекали контуры тела Крейна. Эрик поморщился, но не сопротивлялся. Как нащупать резерв воскрешенного? Понятия не имела, но радовало хотя бы то, что и потоки, и энергия были живыми. Ничего мертвого. Присутствие Безмолвной угадывалось лишь возле бреши в его груди. Страшный шрам на гладкой коже. Именно оттуда шла тонкая паутинка, отравляющая жизнь. Начало конца. Пальцы тряслись, не слушаясь.
Так мало?
Я смогла лишь слегка отсрочить конец, Безмолвная?
Осирис уже в твоих руках.
– Тебе остался год, – я покачала головой, пытаясь сглотнуть несуществующую слюну, – может два. Как давно ты это понял?
– Во-первых давай не паниковать, – Эрик улыбнулся, отчего морщинки стали еще глубже, а мое сердце перевернулась внутри, – во-вторых мы не знаем ничего точно. Про воскрешение нельзя прочесть в утренней газете в разделе сводки новостей. Может оно так само должно быть? Ведь долгую жизнь Осирису даровал Всевышний. А я свой последний вздох, как известно, уже отдал, – Крейн хмыкнул, кладя руку мне на щеку.
Задумавшись, я не могла отвести взгляда от Эрика. Надо скорее со всем разобраться. Понять, что задумал Оливер. Опередить. И узнать, что происходит с Крейном.
– Ты убил Оливера? – спросила я, вглядываясь в ртутные радужки.
Эрик отрицательно помахал головой, от чего тревожная седина блеснула на солнце. Я вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Мы справимся с этим, да и рано еще паниковать. Просто нам мало что известно. Сейчас дело.
– Нет, Вел. Я думаю, что он был мертв еще за пару дней до того, как мы начали брать верх, – Эрик сложил руки на груди и отошел от окна, – вернее думаю, что именно из-за этого мы и победили. Некому было восстанавливать армию уродов.
В этом что-то было.
Тело, словно воск, стекающее с алтаря.
Все, что я высосала из него, теперь отравляло меня.
– У него Книга Безмолвной, – тряхнув головой, отвернулась, – но я знаю ее наизусть. Пока не понимаю, что, кроме слов воскрешения в ней могло понадобиться Чудовищу.
– Хватит гадать. Собирайся, эксперт по вопросам некромантии Крейн, – Эрик хмыкнул, – пора в Башню.
С того момента, как мы минули стеклянные двери, происходило нечто странное. Все, здоровающиеся с Крейном, тут же убирали глаза и срочно куда-то испарялись. В воздухе висел страх. Не ко мне. Они почему-то боялись Эрика. Словно знали что-то, что могло его разозлить. Людей было немного и все тянулись куда-то на нижние этажи.
Не успев хорошенько поразмыслить на эту тему, я отвлеклась. Было на что. Цокая каблуками к нам приближалась Елена. Правильнее будет сказать подлетала. Осирис, облаченная в неприлично обтягивающие все ее прелести высокие джинсы, выпрямив спину с угрожающе подпрыгивающим бюстом, преодолевала пространство так, будто на ее ногах сейчас были не десятисантиметровые шпильки, а заношенные, покрывшиеся от времени въевшейся грязью, удобные кеды, типа моих. Белые волосы девушки бесконечным шелковым полотном рассыпались по плечам, гипнотизируя и не позволяя оторваться. Поежившись, я посильнее затянула еле державшийся на затылке хвостик. Еще мокрые после наспех принятого душа, прилизанные и одновременно торчащие во все стороны, волосы добавляли убогости на ее фоне. Из-за открывшейся картины я даже не сразу почувствовала ее тревогу.
Осирис схватила Эрика за руку, кивнув мне. Улыбнувшись, я хотела отвернуться, но тонкие пальчики обвились и вокруг моей руки. От удивления брови поползли на лоб. Марил держала крепко нас обоих, призывая внимание.
– Чтобы сейчас не произошло там внизу – держите себя в руках, – Эрик хмыкнул, а Елена дернула его за руку, – оба, Крейны. Сцепите зубы, не знаю, – Осирис дернула руками, но тут же схватила нас обратно, – заблокируйте друг друга, как вы это делаете. Но ни единого движения.
Волнение Осирис усиливалось. Глаза девушки лихорадочно блестели, а на губах застыли следы укусов. Пальцы на моей кисти подрагивали, убеждая меня в том, что грядет нечто действительно ужасное.
Елена повернулась ко мне, нервно облизав губы.
– Правящие и некроманты здесь, – сглотнув слюну, Елена прокашлялась, – Прик и ваш главный. Велели созвать всех и сказали, что без вас не будут начинать.
Дыхание перехватило. Кажется дрожь Марил передалась мне. Марсель и Старейший? Что происходит? Одними губами Елена прошептала “пожалуйста”. Да, чтобы не случилось, это явно не веяло ничем хорошим. Окинув нас взглядом еще раз, Елена сделала шаг назад и пошла вниз.
– Эрик, – я не рискнула поднять глаза на Осириса, – он Правящий. За нападение на него – смерть. Помни об этом, прошу тебя.
Крейн сделал шаг вперед, но остановился. Напряженные плечи расслабились. Эрик приходил в норму, пытался справиться.
– Главное ты не забудь, Вел.
До зала мы добрались быстро, протиснувшись сквозь толпу.
Марсель, словно сошедший с обложки журнала, сидел недалеко за трибуной, положив ногу на ногу. С лживой заинтересованностью он слушал, что ему говорил Старейший. Мант был облачен, словно перед ритуалом. Все письмена Безмолвной на его торсе выше пояса послушно предстали публики, ничем не прикрытые. Несмотря на свой возраст, Старейший был хорошо физически подготовлен, поэтому зрелище завораживало и пугало одновременно. Ни единого чистого места. От кол-ва знаков его кожа казалась абсолютно черной. Лицо, веки, пальцы на руках. Даже уши. Надо признать, что некроманту тоже было скучно в обществе Марселя. Эти двое просто играли спектакль. Не для нас. Мы здесь зачем-то другим.
Низкая милая девушка Рабос упала на колени перед Осирисом, склонив голову. Даже не поворачиваясь к ней, Прик качнул пальцем, позволяя той подняться. Внутри противно заскрежетало. Желание вцепиться в горло высокомерной морде сжигало изнутри. Не отводя взгляда от пола, девчонка что-то прошептала на ухо Осирису. Марсель тут же прошел взглядом по рядам. Затеряться мы точно не могли. Эрик слишком выдающегося роста. Ну и во вторых все держали от нас приличную дистанцию зная, какое дело мы расследовали. Предполагая, зачем сюда явились эти двое.
Кивнув, Марсель поднялся, поправляя брюки. Его шаг к трибуне был уверенным, но неспешным. Старейший повторил за ним движение, но остался слегка позади Осириса.
– Смотрящие глазами Всевышнего, приветствую вас в вашей обители! – подняв руки, Марсель призвал к аплодисментам. Тихие неуверенные хлопки разнеслись по залу.
– Сегодня великий день. День, когда некроманты стали полноценными членами нашего общества! – тревога и непонимание понеслись по залу, а я сделала глоток, нечаянно пересекаясь с потоком Старейшего, – Так почему же так, спросите вы? Столько лет эти люди были не признаны, считались опасными и неугодными Всевышнему. Но, совсем недавно, как вы знаете, произошло горе, которое затронуло девять благородных семей, – театральная пауза, в которой Марсель наигранно прочищал горло, промакивая сухие глаза платком, затянулась, – несчастье, с которым Эпис был не в силах справиться самостоятельно.
В такое время нам с вами, каждому человеку, нужны те, кто могут помочь, подсказать то, до чего мы сами по причине своей веры, не в силах дотянуться. Моя дочь, – прикрыв веки, Марсель пытался справиться с голосом, но в этом зале только двое знали наверняка, что никаких эмоций он сейчас не испытывал, – моя девочка, Лилиан, пала жертвой от рук безумца. И я благодарю Всевышнего, каждый день благодарю и молю о здоровье для человека, открывшего нам этот новый Мир. Ведь герои живут среди нас.
Человек происхождения не менее благородного, чем я сам, Осирис, который смог переступить через гордость и предрассудки и подать прошение о привлечении некромантов к расследованию. Тогда я считал его безумцем. Даже выступал против, – прокашлявшись, Марсель потер горло, будто ему было больно говорить, – но не иначе, как чудом Всевышнего, большинство голосов правящих выступило за предложение этого человека. Я говорю тебе спасибо, Эрик Крейн. От своего лица, от лица каждой семьи, от лица всех некромантов, которые ступят на землю Эписа. Герой Эписа, герой Бесконечной войны. Твой отец гордился бы тобой. Достойнейший Крейн. Браво! – Марсель захлопал, а я недоуменно подняла глаза на Эрика.
Пока шум оглушающих аплодисментов раздражал слух, я пыталась понять, что происходит. Марсель не испытывал благодарности. Наоборот, произнося каждое слово, он торжествовал, предвкушая что-то. Эрик вопросительно смотрел на меня, а я покачала головой, давая понять, что еще не разобралась.
– Как не странно, дорогие друзья, герои бывают не только благородного происхождения, – смешок, прокатившийся по залу даже не зацепил меня, – Мой добрый товарищ, теперь уже партнер, глава общины некромантов, мант Назар, очень быстро ответил на прошение, предоставив двух лучших своих людей. Мы не приняли их как полагается – и это наша, друзья. Но им и не нужно было наше признание. Эти люди с несгибаемой волей шли к своей цели. Они пришли помочь – и помогли. Тем, кто презирает их, кто ненавидит и боится, – Марсель аккуратно положил Книгу на трибуну, картинно сложив руки у груди. Ресницы на прикрытых глазах дрожали, – каждый день, когда в Эпис приходит ночь, около могилы своей девочки, я взываю к Безмолвной. Прошу сил и долгих лет для бедной девочки, которая чудом выжила на Войне, чтобы предотвратить сейчас ужас, надвинувшийся на Эпис. Я молю о щедрых дарах и сытых днях, об открытых Вратах и о признании в обществе для тебя, манти Валери Крейн. Дом гордится тобой, девочка, – ухмылка в голосе была практически ощутима на пальцах, – браво, достойнейший из Рабосов! С сегодняшнего дня Валери входит в ряды Смотрящих. Ведь цель – не допускать таких катастроф больше.
Пропитанные презрением, но вежливые аплодисменты достались и мне. Поймав взгляд Марселя, я уловила довольную ухмылку. Сейчас начнется. Невольно схватив Эрика за рукав, я постаралась дышать спокойнее.
– На самом деле это история про сотрудничество, друзья. Про то, что единое равноправное общество способно творить чудеса. Побеждать в войнах, находить лекарства от болезней. Всего этого мы можем добиться лишь сотрудничая. Только что я рассказал о двух людях, ставших героями, совершенно разных, но похожих в одном, – Марсель смотрел прямо мне в глаза, не отрываясь, – у них обоих было достойное воспитание. Эрик сын моего давнишнего друга, чистейший Осирис, естественно получал самые правильные наставления с самого детства. Такие неминуемо становятся героями. Но Валери, – вздохнув, Марсель развел руками, – ребенок с гнилой кровью, воспитанный в Доме. Да, нам всегда казалось, что меры применяемые там, немного жестоки для детей. Но ведь сейчас мы видим действие этого воспитания. Сам Эрик, да и моя дочь, тоже продолжительное время провели в стенах данного учреждения. Выросли достойными людьми. Поэтому посовещавшись с некромантами, мы приняли решение, – вздохнув, Марсель глотнул воды, – во-первых, каждый ребенок со смешанной кровью, несмотря на то, признан он родителями или нет, по достижению полугодового возраста отдается в Дом, – энергия Крейна дернулась, но я успела выставить щит.
Старейший усмехнулся, заметив движение, но промолчал.
– Все образовательные учреждения благородных для блага таких детей, закрыты для них. Во-вторых. Помните! Если мы хотим добиться равноправного общества – мы должны дать соответствующее воспитание каждому! Поэтому в образование таких детей теперь включены уроки некромантии. По достижению восьмилетнего возраста, каждый Рабос проходит процедуру снятия энергии и отказа от даров Всевышнего. Ну и в-третьих, – Марсель уже даже не пытался скрывать злорадство, – в течении недели Смотрящие обязаны изъять всех таких детей из семей и передать на воспитание Сестрам. Вместе мы построим великий Эпис! Где найдется место каждому его обитателю. На этом у меня все, друзья.
Рука Эрика была напряжена так, что казалось, что тонкая ткань рубашки сейчас треснет под этим напором. Хватая ртом воздух, я вдохнула поток. Ненависть, исходящая от Крейна, стала моим сегодняшним ужином. Жадно глотая все, до чего могу дотянуться, пыталась успокоить Эрика. Осирис быстро выдернул руку, не давая мне впасть в беспамятство. Я не успела его одернуть, как он уже двинулся по направлению к Марселю. Он ничего ему не сделает. У Эрика хватит ума.
Старейший удалялся к выходу. Шанс. Развернувшись на пятках, я побежала, перекрывая ему дорогу. Слегка запыхавшись, пыталась отдышаться, глядя в покрытое письменнами лицо.
– Старейший, – вымолвила я, успев заметить краем глаза приближающуюся Елену.
От пощечины мое лицо дернулось. Не успела я проморгаться, как второй удар от наставника повернул мою голову в другую сторону.
– Минуточку, – голос Елены раздался рядом, но я вытянула руку, останавливая ее.
Только не вмешивайся.
– На колени, некромант, – его потоки скользнули по моему телу, сжимая и подчиняя его.
Принося боль. Он специально делал резко, чтобы показать силу. Мышцы ломало, ведь движения были неестественны. В Мире, где потоками жизни управляет не так много людей, я периодически забывала, что значит подчиняться. Опустившись на колени почувствовала, как купол жизни Старейшего накрыл меня, обрезая доступ моим нитям. Поток сжал горло, позволяя дышать, но не давая поднять лицо.
– Старейший, пожалуйста, – я сглотнула слюну, – они же дети. Не все перенесут переход. А те, кто перенесут, – прокашлялась, потирая шею, – это же армия бездушных солдат.
От напряжения капли пота выступили на лице. Инстинкт самосохранения кричал противиться, но ему нельзя было. Одно движение – и меня снова нет. Старейший не испытывал чувств. Истинный некромант. Расчетливый, властный и с камнем вместо сердца.
– Дочь, – татуированное лицо наклонилось к самому моему уху, – какой из законов ты не успела нарушить?
Поток на шее сжался сильнее, заставляя меня закашляться.
– Я чувствую прикосновение мертвого в твоих нитях. Клочки воссозданной энергии, плавящие твою жизнь, – Старейший поднял мое лицо, отчего я чуть не задохнулась, – еще и ребенок, Дочь. Ты осознаешь, в кого превращаешься, Валери?
– Безмолвная возвращала меня дважды, – прошипела я контролируя, о чем говорю.
Блеск в глазах Старейшего мне не понравился. Злая улыбка рассекла лицо, ломая полотно татуировок блеском зубов. Некромант прищурился, приближая лицо к моему.
– А не приходило ли тебе в голову, Дочь, что она просто не принимает тебя? – капли слюны касались моего лица, от чего поморщилась, – Манти Валери Крейн, почему ты никогда не задумывалась о том, чья ты дочь?
Недоуменно подняв брови, я прислушалась к Старейшему. Что-то промелькнуло в его словах, но что? Мысль ускользала.
– Оливер жил веками, Валери. Не потому что так этого хотел. А потому что был обречен на вечные муки, – потоки отпустили меня резко, откидывая в сторону.
Марил подбежала ко мне, опускаясь на колени. Девушка что-то щебетала, но я слышала лишь свои мысли.
Что будет с некромантом, если потянуть на себя энергию, смешав ту с жизнью?
Что будет с некромантом, если питаться мертвыми потоками?
