Текст книги "Призванный (СИ)"

Автор книги: Софья Липатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Люди зашумели еще сильнее. Кто-то откровенно кричал, пытаясь вырваться вперед, к спасительному выходу, но ему не давали. Кто-то же наоборот, пытался тащить людей за собой, вперед, а те упирались, пытаясь остаться на месте. Все остальное произошло слишком быстро. Пол тряхнуло, вызывая настоящий камнепад на наши плечи. Не понимая, как, я уже оказался около Елены, сжимая ту в руках, толкая в нишу проема. Осирис прижимала к себе девочку. Грохот прерывался лишь криками и стонами похороненных заживо. Елена отвернула, заставив девочку повторить движение, а я чувствовал, как холодны пот струиться пошее куда-то вниз.

– Хорошо тряхнуло, – голос собрата, выбравшегося наружу, раздался в сети, – Лео, целы?

– С вашей стороны далеко завалило? – ответил я, тут же направляя поток сквозь пыль и плотно прилегающие друг к другу камни.

– Исида беснуется в водовороте, – голос собрата прервался, – Лео, вам бы другой выход поискать.

Я закрыл глаза, разрывая связь. Сердце гулко стучало в ушах от того, что я собирался сделать. Лицемерие. Собираюсь попросить ее сделать то, на что сам бы никогда не пошел. Крепче прижав Елену Марил к себе, я с удовольствием втянул аромат ее волос.

Всевышний. Глава 5

Глава 5

Несколько ранее, Дом Рабоса.

Бак

С силой захлопнув очередное издание истории Эписа, я откинул книгу от себя, потирая глаза. Несчастный фолиант стукнулся о стену, приземляясь в гору таких же бесполезных книг. Все это мы уже знаем. Всевышний, Исида, Безмолвная, Судьба, Сильнейший, Смотрящий и прочая чепуха. По сути, каждая книга состояла лишь из набора легенд, не давая никакого реального представления о том, что на самом деле происходило шесть сотен лет назад.

Откинувшись на кресле назад, я запрокинул голову, разглядывая потолок. Нужно что-то материальное. Физическое. О реальных людях. Чтобы как-то можно было уцепиться и потянуть. Сжав виски, я принялся массировать их, стараясь расслабиться.

Макс тихонько сидел на полу, собирая книги в одну стопку. Удивительно тихий ребенок. Он крутил издания в руках, изучая обложки со всей любознательностью маленького ребенка. Интересно, а по какому принципу он их раскладывает? Перед Максом неминуемо росли две стопки книг. Подхватив очередную, ребенок внимательно посмотрел на корешок и тут же определил ее в левую стопку.

– Макс, постой! – я поднял руку, вставая с кресла, – Это моя книга, не их. Смотри, сейчас все мои фолианты сюда разложишь.

Ребенок подобрал книгу, протягивая ее мне. Синие глаза смотрели на меня немного виновато и расстроено. Присев на пол, я окинул взгляд образовавшиеся стопки. Любопытство взяло верх.

– Так, а скажи, почему мой фолиант по твоему мнению должен был оказаться тут?

Макс взял книгу из этой стопки, поворачивая корешком ко мне.

– Вот тут, дядя Бак, картинка, – он коснулся пальчиком непонятного знака на корешке, – и на твоей книге картинка.

Разочарованно вздохнув, я кивнул. Картинки действительно были, только они не имели друг к другу никакого отношения. Совершенно разные по форме, размеру. Только месторасположение одно. Макс нахмурил брови, отрицательно качая головой.

– Ты не понял, дядя Бак. На картинке след. Не живой, и не мертвый. Похож на мамин, понимаешь?

– Тоже, – я подбирал слова, – смешанный?

Макс ударил головой по лбу, закатив глаза, а я нахмурился.

– Дядя Бак, нет. Он почти совсем как мама, – ребенок внимательно смотрел на меня, – как мама даже тогда, когда я еще не помню. Только, – ребенок вдруг внимательно посмотрел на стопку, – я не совсем правильно сделал, дядя Бак.

Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я сгреб все фолианты вокруг, подталкивая их к ребенку. Макс серьезно поднял руку наверх, останавливая меня.

– Дядя Бак, не нужно все, – он моргнул, – только старые. Которые совсем совсем старые, хорошо? Это остывший след, дядя Бак, – синие глаза продолжали серьезно смотреть на меня.

– Ханна! – я крикнул, сметая с полок все, что было авторством более пяти сотен лет назад, – Ханна!

Конечно, она подслушивала, но не могла же тут же появиться, выдавая себя. Медленно, словно грациозная лань, Осирис вплыла в библиотеку.

– Мне срочно нужно все, что старше пяти сотен лет в Доме. Книги, предметы, листы бумаги, любая мелочь, Ханна! Если это приколочено к стене – значит отведешь нас туда. Как можно быстрее.

А ребенок тем временем не скучал. Он взял стопку и быстро разложил ее на три. Протянув Максу очередную партию, я внимательно осмотрел получившиеся колонны.

– Вот это, – мальчик указал на первую, – старое, но тут нет таких пятен, – пальчик тронул вторую, – а тут все, что имеет след, почти, как у мамы и еще один, очень похожий, – я нахмурился, пытаясь понять, что это значит, а пальчик ребенка коснулся третьей стопки, – сюда идут все, что со следом, как у мамы, – и, наконец, ребенок коснулся четвертой, где пока лежала лишь одна книга, – а вот тут почти такой же след, но не такой.

Потрепав ребенка по голове, я поцеловал белую макушку.

– Макс. Нам нужно сейчас все, что получим от тети Ханны, разложить так. Это очень старые предметы, так что их будет не много. Ты справишься? – ребенок восторженно подпрыгнул, хлопая в ладоши, – Вот и умничка. Можно, я пока что возьму вот эту книгу? Не запутаешься? – и я протянул руку к единственной стопке, где была лишь одна книга.

Макс кивнул, улыбаясь.

Пальцы задрожали, стоило мне прикоснуться к обложке. Уверенным движением я распахнул книгу, впиваясь взглядом в изображение, знакомое с детства. “Особенности поведения детей, потерявших родителей” гласило название, написанное от руки. Я перевернул страницу и нервная дрожь тут же прошлась по телу. Глаза снова и снова перечитывали строчку, а рука сама потянулась к фамильному фолианту. “Записи ведет: Алан Крейн. Наблюдения проводит: Оливер Крейн”.

– Ханна, – я не слышал свой голос, но кажется, кричал, перелистывая найденный тут же фолиант Крейнов, – Ханна, где же ты!

Ничего. Никакого Оливера Крейна не упоминалось с самого начала истории этой семьи. Глава рода Алан Крейн. На фамильном древе никаких ответвлений. Но я же сам видел что-то про брата. Эрик что-то говорил о том, что Исида оказалась племянницей Алана. Как мы это пропустили? Подсказка, лежавшая на самой поверхности все время была перед носом. Руки тряслись, я лишь надеялся, что не испугаю ребенка. Женщина показалась в двери вместе с Рабосами, тащили всякую всячину в руках.

– Куда все это? – спросила Ханна, а я не глядя кивнул на Макса, – Ребенку? – неприкрытое презрение в ее голосе заставило поморщиться.

– Некроманту, Ханна, – поднял я глаза, – истинному некроманту, Осирис. Кто такой Оливер Крейн? – я окинул взглядом всех присутствующих, – Быстрее! Кто-нибудь из вас точно знает, кто это такой.

Тихие поскрипывания привлекли наше внимание. Макс, не обращая внимания на взрослых, пальчиком методично расковырял что-то сзади большой картины. Ханна ахнула, прикрыв рот рукой, но ребенок не обращал внимания. Звук рвущейся бумаги вызвал очередную волну дрожи.

– Вот видите! Доверить такое дело ребенку, Бак! – не обращая внимания на поскуливания Осирис, я упал на колени рядом с Максом.

Ребенок торжествующе протянул мне бумагу, изображением вниз. Его лицо горело от нетерпения, щеки раскраснелись. Первое настоящее приключение. Я хотел было перевернуть лист, но Макс остановил на секунду, привлекая всеобщее внимание.

– Вот тут, – он указал пальчик на обратную сторону бумаги, ближе к левому краю, – совсем, как у мамы, – пальчик ребенка переместился на правый угол, – а вот тут очень похоже, но чуть-чуть другое. Кто-то специально оставил следы, – Макс улыбался во весь рот, – на память. Переворачивай скорее, дядя Бак!

Онемевшими пальцами я повернул портрет. Три фигуры. Макс тряхнул головой. Его глаза бегали от одной стороны портрета к другой, а я, сглотнув слюну, читал надпись, сделанную корявым размашистым почерком. На секунду показалось, что мое сердце остановилось, но Макс схватился за руку, привлекая внимание.

– А где тут папа, – ребенок ткнул пальцем в фигуру слева, – это, – справа, – или это? – сглотнув слюну, я осторожно убрал палец ребенка, слушая удивленные вздохи за моей спиной.

– Судя по всему, Макс, вот это, – моя ладонь остановилась справа, – Алан Крейн, прародитель рода Крейнов. Твоего рода, Макс. А вот это, – кивнув на левую сторону, я сглотнул слюну, не понимая, как самому объяснять ребенку то, чего сам еще не очень понял, – его брат.

– Тогда почему след, как у мамы? – синие глаза смотрели на меня в упор, – Дядя Бак. Почему след, как у мамы?

Но я не слышал его. Мои глаза вновь прошлись по надписи и улыбающемуся лицу в центре. “На долгую память моим учителям, Алану и Оливеру Крейнам. С любовью, Назар”. Очень знакомое лицо, лишь однажды я пересекался с ним. Старейший. Когда Валери вновь впал в безумие. А после его представляли по телевизору именно так. Выйдя в медийный Мир, он засветился не понимая, что где-то еще в Доме Рабоса осталось свидетельство его существования. Никакой слой татуировок не смог помешать узнать на снимке главу некромантов.

– Знаете, благородный, – голос Алисии, аккуратно усевшейся рядом, – я, кажется, что-то знаю. Но не уверена, что вы готовы слушать сплетни Сестер, – ее глаза опустились в пол.

Нисколько не постарела. Рабос обладала удивительно редким типом наследования. От Осирис ей достался только вдох Всевышнего. Такое на моей памяти случалось от силы раза два, может три. Рабосам не передается дар долгой жизни в наказание за поступки предков. Но я обратился в слух, продолжая наблюдать за Максом.

– Я, конечно не знаю наверняка, как звали брата Алана, но говорят, что именно тут когда-то был его дом. Сестры болтали даже, что бывает призрак неупокоенного близнеца шумит по ночам, но мы то с вами понимаем, что это трубы, которые давно нужно поменять, – я кивнул, дожидаясь продолжения, – ну так вот. А почему призрак-то. Брат его вообще всегда смельчаком был. Даже пускали слухи, что это он первым из подземелий вышел, а потом остальным путь открыл, мол первопроходец. Но это уж все совсем сказки, – Алисия махнула рукой, а я почувствовал, как сердце столкнулось с ребрами, вышибая воздух, – Говорят, что Алан Крейн, внезапно в расцвете лет, захворал.

Перестал к людям выходить, вообще появляться перестал. Людей к нему не пускали, все воспитанниками охраняли его. Брата тогда в Эписе не было, да он часто пропадал по делам каким-то. Так говорят. Так вот. Болел он долго. Девчушка молоденькая присматривала за ним. Дочка Марилов. Говорят, как раз перед болезнью, перед отъездом, брат то Алана к ней забегал. Она и до этого все с Аланом везде хвостиком бегала, а тут вот вдруг как вдовой себя окрестила. Не спала, не ела, только какие-то все травки собирала да сюда бегала, чтобы в книгах что-нибудь да отыскать. А братец как вернулся, так и спустил на нее всех собак. Забрал Алана к себе сюда, да так и не впускал ее. А девка взбеленилась совсем и где-то какое-то заклинание темное нашла, что за счет одного близнеца другого к жизни вернуть можно. Вот она убийц и позвала к этому братцу. А осознав содеянное, то ли в петлю залезла, то ли в воду сиганула, уж никто и не упомнить, – Алисия перешла на заговорщический шепот, – только вот получилось у нее похоже, того.

За счет одного брата другого вытянуть. Раз никто про близнеца не знает. Про Алана тоже потом говорили, что до болезни он и на девок падок был, пока с девчонкой не связался, и науку любил. Ходят слух, что пол Эписа на сносях от него было, – Алисия покраснела, – а про брата мол после выздоровления не забывал, Даже слух ходил, что он первенца своего в честь него назвал. Но если же брата Оливер звали, то неправда все это. Вот с тех пор мол призрак неупокоенный, чью жизнь забрали брату отдав, так и бродит.

– Вот благородному заняться нечем, кроме как бредни ваши слушать, – Ханна шикнула, – пошли вон отсюда.

Но я поднял руку, заставляя всех остановиться. Том семьи Марил сам оказался в руках. Отлистав к фамильному древу, я нашел имя Исиды, разглядывая дату ее смерти.

– Кто из детей был рожден в этот день? Он должен быть воспитанником Дома Рабоса? – я подсунул книгу Алисии, стуча пальцем по дате, – Давай же, вы– Сестры, хранители Книги Жизни. Вы точно знаете ответ.

– Она боится, – голос Макса раздался прямо за спиной, – дядя Бак, она знает, но боится говорить вслух. Это клятва.

Глубоко вздохнув, я прикрыл глаза, еще раз сопоставляя факты истории с тем, что мы уже знали. Шестеренки крутились в голове с громким скрежетом, а пальцы мелко дрожали. Так близко и так невероятно. Но… Всевышний же обожал ходить по земле. Исида судя по всему тоже не с самого своего рождения понимала, кто она такая. В этом то видимо и был смысл. Родиться заново, осознать свое могущество, перешить Мир под себя, по-новому. И начать сначала. Словно маленький ребенок, он устраивал себе уровни сложности, играясь с живыми душами, развлекая собственное бессмертие. И Безмолвная заигралась. Видимо Оливер рассказал ей правду в тот день, когда покидал Эпис. О том, что на самом деле Исида племянница тому, с кем связана. Уверенная, что она никак не сможет навредить Алану, именно Безмолвная в порыве гнева убила его. Обвинив во всех бедах самого Всевышнего. Отвратительные бессмертные, у которых стерто понимание жизни и смерти.

Почему мы вообще думали, что Исида не может причинить вреда Осирису? Потому что Оливер очень хотел, чтобы все так думали. Он был уверен, что и с этого уровня сложности сможет выбраться. Не знаю, как все ему это удалось, но прямо сейчас мой друг – главный инструмент в руках Чудовища.

Облизав пересохшие губы, я посмотрел в глаза Алисии.

– Это был Чудовище, да? Он рожден в этот день? – Алисия молчала, пряча глаза, а я уже тянулся к телефону, – Да, я знаю, что страница с его именем вырвана, но вы должны передавать Книгу Жизни из уст в уста.

– Да, дядя Бак, – ответил Макс, крутя портрет в руках, – она в ужасе.

– Как и я, – прошептал я, осторожно вынимая картину у ребенка из руку, – выйдите все. Мне нужно поговорить с Эриком.

Валери

– Почему я не чувствовала лжи? – я повернулась к Оливеру, судорожно заставляя мозг работать, – Твои эмоции. Они казались настоящими. Расскажи мне.

Чудовище поднялось на ноги, отряхиваясь. Окинув взглядом плавящиеся камни, Оливер усмехнулся, вновь глядя на меня.

– Ох, дорогая моя. Знаешь ли ты, как больно, когда ломаются сразу все кости в твоем теле? – я рефлекторно отрицательно помотала головой, – Если не поторопишься уже с решением, скоро узнаешь, – он кивнул на растекающиеся камни, – расскажу. Я просто поправил свои воспоминания, вот и все. Наслоил их. Добавил детской наивности, юношеской непосредственности, горячности, отцовской любви. И, вуаля. Настоящие эмоции при взгляде на тебя, при разговоре. Беспокойство, – он усмехнулся, – я даже везде вычеркнул имя Назара и вставил вместо него “Всевышний”. Удалил его образ полностью, чтобы история с поиском была отчаянно правдива.

– Что же не поступил так с собственным именем? – я поднялась, перехватывая кинжал удобнее.

– На такой риск я пойти не мог. Тут все было просто. Достали бы бумажку, Эрик прочел и все. Но нет, надо же было залезть опять в какие-то дебри, – Оливер хмыкнул, поднимая пламя.

– Просто ты гениальный рассказчик, – закусив губу, я снова медленно приближалась, – хотел, чтобы мы убили Всевышнего? Ну так и мы теперь хотим того же.

Сделав резкий обманный выпад слева, я с удовольствием отметила, как все тело Оливер направил на меня. Тут же присела, уходя от удара, одним быстрым кувырком сбивая Чудовище с ног. Перекинув ногу через пояс Осириса, я уселась на его поясницу, вбивая кинжал тому под ребра. Надеюсь, что физическое воздействие Исиды не может навредить Крейну. Закричав, Чудовище рвануло вперед, но я держала крепко, не позволяя вырваться.

– Твою мать, Эрик Крейн, где же ты! – крикнула я, вырывая кинжал и снова вонзая тот между ребер, – Давай же!

Запах человеческой крови одурманил меня. Близость энергии Крейна заставила голод затопить разум. Нет, нет нет! К счастью, Оливер не понял, с чем связана моя заминка. Воспользовавшись тем, что я ослабила хватку, Чудовище перевернулось, тут же вбивая кинжал мне под ребро. Боль тут же охватила все тело, заставляя голод убраться. Застонав, я схватилась за торчащую рукоять, фиксируя на ней руку Чудовища. Резко оттолкнувшись удовлетворенно услышала, как хрустнули кости. Чудовище закричало.

– Вел, да не сожри твою душу Безмолвная или кто там теперь уже, – Осирис дернул здоровой рукой, от чего пламя вдруг вздыбилось, занимая все пространство пещеры, – ты понимаешь, что он специально это делал, нет?

Я недоуменно уставилась на вернувшегося Крейна, лишь распахнув рот. О чем он вообще. Он очередного движени, пламя вновь поднялось столбом, заставляя отвернуться. Внутри все задрожало. Шипя от боли, я упала рядом с Крейном, прижимаясь к тому всем телом.

– Вел, он ослаблял меня, чтобы я не мог справится с пламенем. Твоими руками, – Эрик прикрыл глаза, пытаясь дышать спокойно, – ведь только ты можешь мне навредить, Вел.

Прислонив руку к зияющим ранам на боку, я смотрела, как алые струйки уменьшаются. Ничего, у нас взаимное излечение. Ничего страшного не произошло. Почему тогда руки трясуться, словно от лихорадки?

– Подожди. А где он? – я подняла взгляд на Эрика.

Осирис тяжело вздохнул, а я вздрогнула, когда мощный поток растаявших камней устремился вниз по стенам. Башня трещала по швам. Догадка, которая прорезала голову заставила подскочить на месте, отпрагивая от Эрика.

– Я сказал, что смогу убедить тебя, Вел, – обескровленные губы Эрика растянулись в теплой улыбке, – ты же сама знаешь, правда?

– Сильнейший, заткни свой рот и думай, как это остановить! – закричала я чувствуя, как глаза жжет изнутри, – Ни о чем другом я слышать не желаю!

– Валери, – голос Эрика звучал нарочито мягко, а я отступила назад, спотыкаясь о камни, – послушай меня. Когда-то давно одна храбрая девочка придумала план, как спасти Эпис от чудовищ. Пожертвовать одним ради всех. Я уже тогда согласился на это, Вел, – я упала, ничего не видя перед собой то ли из-за пламени, то ли из-за предательских слез, выжигающих глаза, – мы просто закончим то, что начали, хорошо?

Так не холодно?

Вот сейчас холодно, Эрик. Очень холодно. Несмотря на то, что я объята пламенем, меня трясет, сворачивая в узел на каменном полу, уже покрытому расплавленным последствие ужасного пламени.

Сейчас мне очень холодно, Эрик Крейн!

Да и плевать. Я резко села, скрестив ноги и закры глаза. Спокойствие, Валери.

– Вел, – осторожно начал Эрик, но я тут же подняла ладонь в воздух.

– Нет, Эрик. Во-первых тогда я была уверена, что ты выдержишь – и оказалась права. Во-вторых, я не собираюсь тебя убивать.

– Тогда весь Эпис сгорит, Валери, – в голосе Эрика засквозил металл, а я открыла глаза, чувствуя, как губа предательски дрожит.

– А мне плевать. Пусть горит, – горячие дорожки снова заструились по лицу, но я больше не могла пытаться себя сдержить, – все они, Эрик! Пусть все в этом чертовом Эписе превратятся в прах! Потому что если тебя не будет, – я сглотнула ком, вставший в горле, – их все равно разорвут чудовища, Эрик. Никто не сможет остановить меня. Они в любом случае обречены. Так что да, Крейн. Если мне приходится выбирать между всеми ними и тобой – я выбираю тебя. Мне давно следовало так сделать, – размазывая слезы по щекам, я не могла остановится, слыша лишь, как громкие рыдания вырываются из моего горла, – послать все это и прийти к тебе. Тогда бы ничего этого не было, Эрик.

– Вел, у нас нет выбора, – Эрик дернулся вперед, но тут же стена пламени со свистом окутала потолок.

– Нет, Эрик. Есть, – я подняла наполненные слезами глаза, – останови пламя. Ты Сильнейший из живущих, бессмертный Осирис, потомок первого Осириса. Ты – Воскресший. Внтури тебя сейчас сидит дух Всевышнего, которому именно ты не позволяешь выйти наружу сейчас. Так не ставь мне ультиматумы, если тебе так дороги эти чертовы люди – просто останови пламя!

– Валери, я не могу этого сделать, – проскрипел Крейн, а волна жара ударила мне в лицо.

– Эрик, ты спрашивал меня на чьей я стороне, помнишь? – я встала, вытирая мокрое лицо, – Так вот. Я всега только на твоей стороне. Других у меня быть не может. И если ты не сможешь остановить пламя, значит так тому и быть. Я люблю тебя, даже если в этом Мире не останется ни одного живого, Крейн. Но я не буду снова смотреть на то, как ты умираешь, Эрик. История не повторится.

Крен глубоко вздохнул, снова опускаясь на пол, от чего пламя, взбесившись, пробило потолок. Стараясь не смотреть туда, откуда доносятся крики, я опустилась рядом с Эриком, укладывая его голову себе на колени. Новый крик заставил меня вздрогнуть. Запустив пальцы в волосы Эрика, я перебирала их, словно впереди нас ждала целая вечность.

Мне показалось, или пламени стало меньше?

– Раз, – голос Эрика привлек внимание.

Осирис лежал с закрытыми глазами, сжимая мою руку. Его пальцы покрыла мелкая дрожь, а на лбу вступила испарина.

– Два, – сказала я, чувствуя, как уголок губ дрогнул, – помнишь нашу землянку? – медленно начала я, стараясь, чтобы слезы не падали на его лицо.

– Три, – голос Эрика дрогнул, – я хорошо помню, как ты верещала, когда я первый раз засунул тебя в бочку.

От удивления я распахнула рот. Крейн смеялся, но нового пламени не было.

У него получалось!

– Четыре, – прошептала я, наклонившись к самому уху Крейна, – потому что купаться в одежде не самое приятное занятие.

– Пять, – Эрик снова засмеялся, – ну раздеваться ты тогда на отрез отказалась.

Удар по лицу на отмаш заставил меня зашипеть. Сильные пальцы вцепились в горло, от чего я хрипела, пытаясь вырваться. Лицо Оливера перекосило от злости. Новый поток пламени рванул вперед, а я засмеялась.

– Вот зачем тебе Крейн, – хрипела я, – ты не можешь даже в его теле выпустить пламя на полную помощь. Твои всполохи жалки, – новый удар сорвал с губ стон, разбивая кожу.

– Крейн Сильнейший, Валери. Но не Всевышний.

Оливер швырнул меня в стену, заскулив, как щенок, когда задел больную руку. Вот так вот. Когда душил, значит, больно не было. Звонк в голове грозился уволочь сознание в безду беспамятства, но я, завалив, то ли от сотрясения мозга. Не удержав тошноту, я уткнулась носом в землю, чувствуя, как желудок очищается с противным звуком. Постаравшись подняться на руках, я зашипела от боли. Что-то сломано. Но туман мешал понять, что именно. Подобрав кинжал, Оливер шагнул ко мне, окидывая мое тело взглядом.

– Знаешь, чтобы избавиться от меня, я должен быть в мертвом теле. Ты же помнишь, да? Так вот, убить Сильнейшего тебе всетаки придется. Хотел миром. Договориться, по родительски, с дочерью. Даже ему самому позволил выйти, – Оливер притворно вздохнул, – последний раз даю тебе шанс. А дальше начинаю резать там, где захочу. Хирургической практики у меня ой, как предостаточно.

Собрав всю волю в кулак, я постаралась произнести слово, но из горла вырвался лишь хрип. Вдохнув воздух, я плюну ему в лицо с удовольствием наблюдая, как Оливер стирает с щеки кровавую слюну.

– Валери!

Все произошло за одно мгновение. Занесенная рука с кинжалом вдруг остановилась, а лицо Чудовища исказила судорога. Не успев удивиться тому, как Эрику удалось держать Всевышнего, я перевела взгляд туда. Откуда раздавался голос. Макс Лавр, которому были не страшны языки пламени, так как он погиб именно от них, закрывая собой от смертельного огня Натали, в одно мгновение пронзил себе грудь ритуальным кинжалом. В эту же секунду, Натали, выдрав металл из груди Макса, кинула его куда-то мне за голову. Я запаздало сообразила, что поймал металл Эрик. Тут же здоровой рукой вонзая его в свою грудь.

– Давай ка обратно, Оливер, – прошипел Лавр сквозь сомкнутые зубы, – я тут заскучал.

Упав на колени, Эрик приложил руку к моему горлу. Недоуменно уставилась на него, пытаясь понять, что от меня требуется. Он что-то кричал сквозь зубы, отчего пламя вновь вырывалось наружу.

– Что? – прошептала я.

Спасительное тепло, наконец, достигло и сознания. Он лечит связки, я должна говорить. Прокашлявшись, я попробовала подняться, но тут же зашипела от боли.

– Валери, – лицо Макса Лавра исказила судорога, от чего Ра завалился на мою хрупкую Натали, но та выдержала, – давай же!

Тело отреагировало само. Сжав потоком сердце в груди Макса, я лишь старалась не смотреть на его лицо. Лавр, спасающий всех нас. Заскрипев зубами, я тормозила мертвое сердце, не обращая внимание на боль. Только не смотреть на его лицо.

Я упокою тебя не задумываясь, Макс Лавр.

Мертвое – мертво.

Чувствуя, как горячие слезы обжигают кожу, я потянула сеть, множившихся потоков. Потерпите. Мы уже совсем близки.

– Оливер Крейн, Всевышний, Бессмертный, Перерожденный и Призванный, отец Исиды. Ты исполнил то, что предначертано тебе Безмолвной. Ты больше не в моей власти и никто не будет иметь власти над тобой. Я отпускаю тебя. Покойся с Миром, – и сжав, я дернула на себя, слыша, как хрустнули ребра Лавра.

– Макс Лавр. Ты исполнил то, что предначертано тебе Безмолвной. Ты больше не в моей власти и никто не будет иметь власти над тобой. Я отпускаю тебя. Покойся с Миром.

С последними словами язык пламени рванул к Натали. Тело Лавра выскользнуло, оставляя женщину беззащитной перед огнем. Крейн рванул вперед, а я дернулась, но тут же зашипела от боли.

Осирис увернулась. Чудом. Облегченно вздохнув, мой взгляд поймал в фокус Эрика.

НЕТ

Сильнейший был охвачен пламенем с ног до головы. Стресс и слабость захватили его, впитывая языки пламени. Словно в замедленной съемке я видела, как Натали рефлекторно рванула Книгу, а ее губы сложились в слова, выставляя щит против огня Врат.

Слишком мощный щит.

Еда.

Горячая слюна потекла по горлу, а желудок дернулся, ведя вперед все тело. Кто-то кричал. Боль не помогала. Я рвалась вперед, желая вцепиться скорее в этот светящийся купол. Быстрее порвать его, зубами. Поток охватил свечение, вбирая его. Крики лишь были соусом на этом празднике жизни.

Еда.

Голод уйдет.

Горячая кровь наполнила рот, а я всасывала живую энергию, поглощая с удовольствием и жадностью, словно во мне зияла дыра размером с сам Эпис.

Что-то резко воткнулось мне челюсть. Зарычав, я бросилась вперед, но металл на давал разомкнуть зубы. Новый удар по этой железной дряни вызвал волну боли, заставляя забиться в агонии.