Текст книги "Манчары"
Автор книги: Софрон Данилов
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
«Манчары много!»
Лето подходит к концу. Несколько ночей подряд уже подмораживало. Поля побледнели и высохли. На высоких горах, по обоим берегам Лены, пожелтели берёзовые рощи и издали кажутся жёлтыми островками среди зелёной хвойной тайги.
Город Якутск. Во дворе губернатора Якутской области собралось много народу. Господин губернатор около десяти дней провёл на охоте в тайге и сегодня в первый раз приступил к исполнению обязанностей. Из разных улусов съехались головы, князья, тойоны и баи, чтобы лично повидаться с главным начальником. Все они старательно называли писарю свои имена и звания. И чтобы эти сведения дошли до ушей большого начальника, они по нескольку раз повторяли обо всём этом писарю и проходили в приёмную комнату, важно рассаживались там и ожидали.
Губернатор – несмотря на пожилой возраст, стройный, высокий мужчина с продолговатым худощавым лицом и выпуклыми глазами – сидел в мягком кресле. Он был доволен удачной охотой. Весело что-то мурлыкал себе под нос и гладил жидкие усы, торчавшие в разные стороны, словно крылышки летящей птицы.
Вошёл писарь:
– Господин губернатор, собралось много народу, сидят, ждут. Их имена и звания вот. – Он протянул большой лист бумаги.
– Ладно… ладно… гм… А это что?.. – Губернатор поднял кверху растопыренные пальцы правой руки и, сделав неопределённый жест, повертел ими.
– Я всё принял, господин губернатор. – Писарь поклонился. – Кто что привёз – отмечено. Здесь.
– Хорошо! – Губернатор пришлёпнул ладонью список к столу. – Ты живее пропускай их сюда. Я тороплюсь. Супруга обещала к обеду поджарить самого жирного гуся. Ам!.. – В предвкушении предстоящего удовольствия он издал пустым ртом чавкающий звук. – А до этого съезжу посмотреть Сайсары. Говорят, что там сегодня ночевал большой косяк гусей. Ты сначала пусти тех, кто больше привёз. Ну, это ты и сам знаешь.
– Слушаюсь!
В дверь ввалился мрачной тенью человек огромного роста. Обе щёки и скулы были густо покрыты рыжеватой растительностью. Давно не стриженные волосы спадали на плечи.
Этого человека губернатор видел и раньше, но не помнил, как его зовут.
– Тойон, здравствуйте! – поклонился вошедший человек.
«Ах, ведь это бай Бакыса! – вспомнил наконец губернатор. – Точно, Бакыса. Погоди-ка, это у него обидное прозвище или нет? – Сомневаясь и колеблясь, он встал и пошёл к нему навстречу. – Он раньше приезжал с прекрасными гостинцами. Жена была очень довольна».
– Здравствуйте! Здравствуй, почтенный Ба… Ба…
– Байбал Найухоп… Я из Ботурусского…
– Почтенный Павел Новиков. Пожалуйста…
Губернатор за руку привёл бая Бакысу и усадил на стул около стола.
– Спроси-ка, – обратился губернатор к писарю, выполнявшему роль переводчика, – по какой надобности он приехал?
– Так вот, ты наш самый большой тойон! Спаси, опять над нами нависла беда, – с важным видом сказал бай Бакыса на вопрос писаря. – Тот самый варнак Манчары опять начинает воровать и грабить. Будь для нас луной и солнцем, пошли к нам вооружённых казаков поскорее, чтобы они изловили его. Если такой человек, как я, например, повстречается с ним во второй раз, то, конечно, может начисто лишиться белого света.
Бай Бакыса задрал голову и поводил ею, чтобы найти икону и перекреститься.
– Как это? О каком Манчары болтает он?! – изумился губернатор. – Спроси-ка его хорошенько. Может быть, он говорит о другом?
– Я говорю не о другом. На всей якутской земле есть только один варнак Манчары. Я говорю именно о нем, – ответил бай Бакыса. – И мы просим избавить нас от этого преступника. Говорят, что руки царя длинны.
– Ведь Манчары сидит у нас, в нашей тюрьме? – спросил губернатор писаря.
– Да-с, господин губернатор.
– А как же он тогда оказался там, в Боторуссах? Неужели сбежал?
– Не могу знать-с, господин губернатор.
– Вызови срочно полицмейстера!
Радостный вышел от губернатора в прихожую бай Бакыса, словно и в самом деле получил избавление от разбойника.
После него в кабинет вкатился небольшой, согнутый, словно натянутый лук, человек с маленьким, обветренным до черноты лицом, в замызганной и заляпанной жиром и салом одежде. Он вошёл и сделал несколько приседаний до самого пола. Это обозначало, что он кланяется:
– Здравствуйте, губернатор солнечного государя императора! Я являюсь князем учурских тунгусов, Кайтылыканом!
Губернатор брезгливо посмотрел на волосы, никогда, видимо, не мытые мылом, на одежду, превратившуюся в замасленную, на грязную кожу. «Дикари! – выругался он про себя. – Когда кончу работу, обязательно вымою руки. Пол кабинета и стулья велю протереть», – решил он. Но тем не менее он со сладкой улыбкой пожал ему руку. Нужно поступать только так: ведь они являются опорой суда и закона в области. Да и, кроме того, ещё такое обилие подношений, подарков!
– Тойон губернатор, будь для нас защитой и крепостью! Нас начинает разорять Манчары, – начал без всяких вопросов рассказывать о цели своего посещения Кайтылыкан, – разбойник якутов. Ограбил купцов Учурской ярмарки. Манчары нам не нужен. Пусть якуты заберут своего разбойника! Распорядитесь! А пушнины уж мы привезём сколько вашей душе потребуется. Я кончил.
Кайтылыкан выкатился в прихожую так же проворно, как и появился.
Его сменил моложавый, плотно упитанный мужчина.
– О-о Егор Слободчиков, пожалуйста! – встретил его губернатор. Тотчас же погасив сияющую улыбку, сменил её на грустную мину. – Твой отец, старец Чочо, был достойным человеком. Господь бог светлую его душу… – прошептал он и перекрестился, блестя золотыми перстнями на руках. Затем, почтив память покойного минутой молчания, сказал: – Ну, что скажешь?
– И прежде и теперь у нас одна забота и нужда: избавьте от разбойника. Только успокоились было, что Манчары сидит в тёмной тюремной камере, а он опять вынырнул словно из-под земли. Ходит с закрытым лицом, кричит: «Я Манчары!» – и уже ограбил нескольких баев. Он только не был у меня – побоялся моей многочисленной стражи. Надо его сейчас же изловить, не дать ему возможности скрыться.
– Опять Манчары! – Губернатор бросил на настольное стекло толстый красный карандаш, который он было зажал между пальцами, и сидел, играя им.
– Манчары… Манчары… – не поняв причины гнева губернатора, Егор Слободчиков встал и начал кланяться. – Спасите… За труды ваши воздарим в десятикратном размере. Жизнь моего отца укоротилась только из-за него. До самой своей смерти он боялся его, всё время жил под угрозой мести Манчары. А сейчас меня…
Губернатор жестом подал гостю знак, чтобы он сел.
– Есть ли ещё кто-нибудь, пришедший с жалобой на Манчары? – спросил он у писаря. – Впусти.
Вошли несколько человек, в тонких гарусных пальто с высокими буфами на рукавах, в ярких, цвета радуги, кушаках, в сарах
[Закрыть], с белыми полосками носков или в жёлтых дублённых дымом торбасах, и стали отвешивать низкие поклоны.
– Ты откуда приехал? – спросил губернатор низкорослого толстого мужчину.
– Из Олёкминска. Я голова Идельгин, – ответил ему мужчина, у которого при каждом поклоне трясся и вздрагивал большой живот. – Нашла на нас напасть, какой раньше не бывало. Манчары разоряет беспрестанно…
– Гм… – откашлялся губернатор. – А ты?
– Я приехал с долины Вилюя. Я являюсь Ахчаханом. – Тощий сутулый человек указал на свою впалую грудь. – Этот разбойник добрался и до нас. Нарушил всю нашу жизнь.
– А у вас? – спросил губернатор у остальных.
– У нас тоже… тоже… Просим, – пробормотали остальные.
– Где полицмейстер? Почему до сего времени не является?
– Есть-с! Ждёт в приёмной.
– Пусть войдёт!
«Неужели сбежал, пока я охотился? – с опаской подумал губернатор. – Стоит только человеку отлучиться на несколько дней…»
– Прибыл по вашему вызову, господин губернатор! – звякнул шпорами полицмейстер.
– За моё отсутствие здесь не произошло никаких происшествий?
– Нет-с!
– Разбойник Манчары сидит в тюрьме?
– В тюрьме-с!
– Точно? Все эти тойоны жалуются, что их неотступно разоряет Манчары, и приехали просить защиты.
– Точно-с, господин губернатор. Вчера самолично видел его: он был.
– Ты был пьян, наверное, под… – Губернатор хотел выругаться, но сдержался в присутствии посторонних людей.
– Никак нет-с! Сам бог видит…
– Ну ладно. Сейчас вместе со всеми этими тойонами поедем в тюрьму. Пусть увидят и убедятся, – громко сказал губернатор, а сам прошипел в ухо полицмейстера: – Если он сбежал, пеняй на себя! Поедемте.
Все, кто в телеге, а кто верхом, поехали к тюремному замку, окружённому высокой стеной с железными остриями наверху и обнесённому колючей проволокой со всех сторон. Прошли к длинному узкому бараку, который словно не смог выдержать собственной тяжести и потому врос в землю. В этом бараке находились особо опасные преступники.
– Здесь! – Полицмейстер остановился около двери с тяжёлым огромным засовом и громадным замком, позеленевшим от ржавчины. – Открой!
Старик надзиратель, от которого даже на расстоянии несло винным перегаром, суетливо завозился, не попадая ключом в замочную скважину. Он прицеливался, закрывал один глаз и издали совал ключ, но всё равно не мог попасть.
– Болван! Убирайся отсюда!
Полицмейстер отобрал ключ и сам отомкнул замок. Дверь открылась с надрывным жалобным стоном. Все пришедшие шагнули в барак. Прошли по длинному сумрачному коридору, дошли до крайней камеры и столпились около неё. В первое время они ничего толком не могли разглядеть и топтались в темноте. Оказалось, что свет кое-как проникает в небольшую зарешечённую железными прутьями дырочку. Слышно, как звучно капает капель с потолка камеры.
– Чего захотелось этим толстопузым тойонам, чего они слетелись сюда, как чёрные вороны на падаль?
Все обернулись в сторону левого угла, откуда послышался громкий, суровый голос. Их глаза постепенно начали привыкать к темноте. Стала видна тёмная и неприглядная внутренность камеры. И тогда они увидели: на чурбане, вросшем в землю, сидел одетый в старый зипун бледный человек с впалыми щёками и выступавшими скулами, худой и тощий. Руки и ноги этого человека были закованы в кандалы, звенья которых звенели при каждом движении. Такие же звенья железной цепи обхватывали его грудь, спину и были прибиты к стене барака.
– Манчары?! – Бай Бакыса, не веря своим глазам, протёр веки и почему-то спрятался за спину других людей. – О, господи боже! Как же это?..
– Он! Точно он! – Сын Чочо закричал срывающимся голосом, словно хотел тотчас же кинуться на него. – Подлец! Разбойник!
– Ха-ха-ха! Ваш Манчары! – Полицмейстер расхохотался от радости, что его заключённый сидит на месте. – Я посадил – конец! От меня никто не убежит.
– Тойоны, вы жаловались, что вас грабит Манчары. А он вот, перед вами. – Губернатор указал в тёмный угол рукой в белой перчатке. – Рука государя длинна. Она достанет кого угодно. Рука государя тверда. Она удержит кого захочет. Видите? Убедились?
– Видим… Своими глазами видим! – весело ответили тойоны.
– Если увидели, знайте: Манчары больше нет! Его нигде нет! Ни в Борогоне, ни в Кангалассах, ни в Учуре, ни в Олёкме! – Губернатор сделал рукой выразительный жест, как будто стёр с лица земли арестанта, который взбудоражил всю якутскую землю. – Нет!
– Врёшь, господин губернатор! Врёшь! – послышался грозный голос из тёмного угла. Из-под пряди волос, упавшей на лоб, неугасимым огнём загорелись круглые яркие глаза. – Манчары жив! Манчары не умрёт! Манчары не изведёте! Манчары не один, нас много!
Вслед за губернатором, выскочившим в коридор, выбежали все остальные. И пока они шли по коридору длинного барака и выбирались наружу, их все время преследовал вдогонку грозный могучий голос:
– Манчары не изведёте! Манчары много!
К бессмертию
На усадьбе бая Гермогёна шум и гомон. К нему со всего наслега собрались именитые баи. Сам Гермоген в приподнятом настроении важно расхаживает среди гостей. Нет ему равного здесь!
И как не радоваться Гермогену. Сегодня к нему приедет знаменитый разбойник Манчары, слух о котором прошёл по всему Якутскому краю. Манчары покажет, как он в молодости грабил тойонов и баев. Гермоген давно мечтал о таком представлении.
Вот уже десятый год Манчары отбывает ссылку в Вилюйском улусе. И всё это время Гермоген приставал к нему с просьбой показать, как он разбойничал.
Но Манчары упорно отказывался. Однако Гермоген не таков, чтобы отступить от своего намерения. Он без конца надоедал Манчары просьбами, хотя тот избегал тойона. И вот вчера наконец Манчары согласился. Вода и камень точит.
– Завтра к полудню жди, – сказал он. – Но если получится грубовато, не обижайся.
Глаза его загадочно сверкнули. Обрадованный Гермоген возвратился домой и созвал к себе всех богатеев наслега.
Он покажет им невиданное представление. Такое они нигде не увидят. Человек, перед которым когда-то дрожали все баи, будет потешать Гермогена. Знай наших!
К полудню дорогие гости плотно поели, выпили и вышли во двор погулять. Отовсюду слышался смех, шутки.
– Знаменитый разбойник станет шутом! Ха-ха!
Нарядно одетый хозяин, подпоясанный шёлковым кушаком, улыбаясь, прохаживался между гостями. К нему подошёл наслежный князь и, хлопнув по плечу, сказал:
– Молодец, Гермоген, хвалю тебя. Ты войдёшь в пословицу.
– Верно, войдёт за ум и сметку, – одобрительно загудели вокруг. – Самого Манчары в шута превратил.
Польщённый Гермоген постучал себе пальцем по лбу:
– Будьте покойны, здесь не пусто.
Вскоре послышались возбуждённые голоса:
– Едет!.. Едет!..
С дальней стороны аласа скакал всадник на белом коне, убранном серебряной сбруей. В поднятой руке наездника сверкала пальма. Собравшиеся зашумели в предвкушении интересного зрелища.
Манчары в мгновение ока подлетел к изгороди. Разгорячённая лошадь послушно остановилась. Манчары прямо из седла с криком перепрыгнул через высокую изгородь и с поднятой пальмой предстал перед Гермогеном.
– Басылай Манчары прибыл! Немедленно вынеси все свои сокровища, всё, что ты награбил! – грозно приказал он.
Перед Гермогеном стоял не измождённый дряхлый старик – это был прежний Манчары, молодой, статный, с орлиным взглядом, вздрагивающими ноздрями, напряжёнными мышцами.
Собравшиеся показывали на него пальцами и хохотали. Вдруг Манчары замахнулся пальмой и гневно повторил:
– Ну, выноси!
Гермоген обхватил обеими руками свой толстый отвислый живот, закинул голову и задыхался в хохоте.
Тогда Манчары схватил тойона за шею, пригнул к земле, задрал рубашку и начал беспощадно колотить его пальмой.
Именитые гости от удивления разинули рты и застыли как вкопанные, не зная – смеяться им или бежать, пока не поздно. Между тем пальма всё чаще мелькала над жирной спиной тойона.
– Давай деньги!
– Ба-сы-ла-й!.. – захрипел Гермоген.
Но Манчары не дал ему договорить:
– Ну, живо!
– У-ум-мм-моляю… – ослабевшим голосом простонал тойон.
– Бай Гермоген, ты желал увидеть Манчары. Теперь ты доволен? О своём посещении я записал на твоей спине.
Манчары презрительно оттолкнул Гермогена. Тот как мешок шлёпнулся на землю.
Манчары высоко занёс пальму, и все в ужасе шарахнулись в стороны. Он подскочил к юрте и пинком вышиб дверь. Затем подбежал к амбару и ударом пальмы расщепил другую дверь. Остановившись, Манчары закричал разбегающимся гостям:
– Не забывайте! Манчары был таким и таким останется навсегда!
Он вскочил на белую лошадь, поднял над головой пальму и умчался.
Умчался в бессмертие!
1945-1966
Административные единицы в старой Якутии: наслег – волость, улус – уезд.
Джеренкей и кулун кулурусу – национальные якутские игры.
Нохо – пренебрежительное: парень.
Хотон – хлев.
Торбаса – обувь из сыромятной кожи.
Саргы – дословно; счастье, удача. В данном случае: счастливая.
Намцы – местность в Якутии.
Сай! – возглас, которым гоняют коров.
Сардана – один из видов северных цветов.
Ымыйа – название местности.
Якутская поговорка.
Ысыах – празднество.
Бахсырыя – обжора.
Омоллон и Джэргэстэй – герои якутских легенд, славившиеся гостеприимством.
Хотун – госпожа, хозяйка.
Манчары – осока.
Кэнчэри – отава.
Сары – вид обуви из конской шкуры.
