Текст книги "Энигма для ведьмы (СИ)"
Автор книги: София Мещерская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глава 12
Совет Верховных снова собрался в полном составе, хотя теперь это не было редкостью. Работа над созданием университета, расширением школы, которая теперь вмещала почти две тысячи учениц, бесконечное обсуждение вопроса Путевода ― все это играло на сплочение ведьм.
Но на этот раз повод у собрания был другой. Десять ведьм подали заявки на патент. Восемь из них одобрили. Девятую ещё и засчитали как наследие потомкам. А вот десятая вызвала настоящий резонанс.
Верховные спорили, кричали и доказывали друг другу свою правоту. Никто не отрицал, что изобретение Круга Станы было достойно патента и внесения в дело Старшей пометки о наличии у неё наследия.
Против неожиданно высказались Ядвига с Варварой, которые никогда не ладили. Ведьмы давили на неуправляемость девушки, на её отношения с Аринским и возможный роман. Мол, нельзя её приближать к Совету, пока она не разорвёт отношения с инквизитором. Анахита и Мирослава с пеной у рта доказывали, что долг Верховных ― засчитать артефакт. Наэт-Бли станет отличной защитой для всех ведьм. А личная жизнь ведьмы, как известно, не может подвергаться обсуждению или критики. Нравится Стане спать с инквизитором? Пусть! Тем более, он под её контролем, а не наоборот. Так что связь с Аринским ― скорее плюс, чем минус.
– Нет! ― Постановила Ядвига.
И никто не посмел спорить. Никто, кроме Анахиты, которая так некстати уперлась, доказывая правоту Мирославы. В памяти старшей по возрасту ведьмы в Совете ещё звучал голос Станы, её слова а намёком на главенство Ядвиги. И Верховная решила во что бы то ни стало доказать, что они равны! Это она отвоевала девять патентов у Ядвиги, которая сегодня была на редкость щепетильна, придиралась ко всем изобретениям, что скопились за несколько лет. А сейчас Анахита была намерена получить полную и безоговорочную победу.
– Старшая Стана проявила себя с лучших сторон. Она ― истинная ведьма. ― С нажимом, но уже ровным голосом произнесла Верховная, скользя взглядом по всем присутствующим. ― Даже сейчас она терпит унижения и попытки её убить, чтобы попасть на Турнир и выполнить наше задание. Кто-то еще делает нечто подобное? Нет. Стана действует в интересах ведьм, пусть и отказывается подчиняться воле Верховных. Она ― лидер. Сама выбрала путь, сама идёт по нему и ведет сестер за собой. Я почти уверена, что к тридцати девчонка обзаведется своим Ковеном, а через какое-то время предоставит нам Тайну, достойную знака Энигмы. А уж за разбитыми сердцами дело точно не встанет. И если она не достойна быть приближена к Совету, то никто не достоин.
Анахита говорила убежденно, уверенно, она знала, что преувеличивает, но сейчас ей было наплевать. Первая значимая победа над Ядвигой пьянила, кружила голову и заставляла кровь кипеть адреналином.
Мирослава добавила пару слов об исключительности артефакта.
И Верховные поддались натиску, проигнорировав гнев Ядвиги, для которой этот проигрыш вполне мог стоить жизни.
***
Каменный пол был холодным, это я знала точно, хотя пока не разулась. Для проведения ритуала герцог перенёс нас в пещеру, в Гибельных скалах, недалеко от моей родной школы. Конечно, эта пещера была создана не природой ― слишком ровные стены, каменный алтарь в глубине помещения и защитные чары красноречиво об этом говорили. Сейчас мы были с трех сторон ограждены монолитными стенами, а впереди зиял выход. Но этого было мало. Непозволительно мало.
– Я забыла свечи. ― Соврала я Аринскому, который выжидающе смотрел на меня уже пару секунд.
Раздраженно пробормотав себе что-то под нос, ректор открыл портал и перенесся к себе, чтобы забрать свечи.
Терять времени зря я не стала: протянула руки перед собой и аккуратно направила поток магии в скалистую преграду. Мне нужно было помещение, полностью залитое лунным светом, необходимо избавиться от магии другой ведьмы, не слишком сильной, но отвлекающей от главного.
Выход с тихим грохотом увеличивался, пропуская в пещеру свет и холодный ветер, чары послушно развеялись. Аринский вернулся, когда я уже закончила.
– Не трать силы на мелочи, тебе понадобится вся магия. ― Серьёзно сделал замечание герцог Смерть. ― Когда можно начать приготовления?
– Сейчас. ― Я кивнула, и ректор без лишних слов направился в указанную сторону, магией вытаскивая вытесанный из цельного камня алтарь на свет. Каменная поверхность была расписана незнакомыми рунами, что заставило напрячься: вдруг обряд из-за этого может пойти не так?
Но две проверки показали полное отсутствие силы в символах: это просто надписи на чужом языке, не более.
– Раздевайтесь. ― Короткий приказ, скорее для себя, чем для герцога, но и он послушно стал оголяться по пояс, разулся и лег на алтарь так, будто это самое удобное ложе в мире.
Не рассматривать полуголого мага, по жизни жёсткого и невероятно сильного, а сейчас полностью послушного моей воли, оказалось невозможно. Было в этом зрелище что-то волнующее.
– Что дальше? ― Хрипло уточнил ректор.
– Волосы распустите. ― Почти попросила я.
– Зачем?
– Энергия должна гулять по телу без препятствий. По-хорошему брюки тоже нужно снять ― чтобы ничто не мешало проведению обряда.
Герцог хмыкнул и одним неуловимым движением сел, снял названный элемент одежды и, отбросив его за ненадобностью, снова лег. Потом приподнялся, распустил волосы и опять улегся.
Я медленно выдохнула, стараясь уговорить себя, что маг не опасен.
Мою попытку помедитировать кое-кто воспринял по-своему. Самодовольно усмехнувшись, Аринский поиграл мышцами, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Может, я бы смутилась или не смогла скрыть заинтересованности, если бы не имела возможность рассмотреть и потрогать все еще днем, пока жертва ведьминских чар высыпалась. И вот вспомнив, как бесстыдно разглядывала мужское тело, уже во второй раз, после того, как Мара ушла, я покраснела.
Под пальцами до сих пор ощущалась горячая кожа. Упругая, гладкая. А в мыслях звучал настойчивый голос Веды.
Мне нужна наследница. Дочь. Дочь от Аринского. С такими же серыми глазами, как у отца. Одна мысль об этом заставляла сердце сжиматься, разливаться незнакомое тепло по телу.
Слишком рано! Ведьмы осознают необходимость завести преемницу позже, много позже! И слишком остро. Никогда не слышала, чтобы это было так ярко ― обычно, по словам наших наставниц, все происходило иначе: внутри зарождалось тепло, мягкое и невесомое, а в мысли проникала настойчивая идея ― найти подходящего мужчину. Любого, кто подошел бы по силе. Любого, кто не вызывал бы отвращение.
А мне сейчас хотелось не просто ребёнка от кого-нибудь, а вполне конкретную дочь от вполне конкретного мага. Хотя разум отлично понимал, что это неправильно, потому что у герцога сорвет крышу, и тогда приворот будет не снять, и потому что ведьма, отец которой инквизитор, станет изгоем. Нет, таких среди нас немало. Но все, кто родил от воина огня и света, подверглись насилию. А я собираюсь отдаться добровольно. Меня не осудят, личная жизнь не обсуждается. Но ребёнок… Она познает все ужасы жизни лишь за то, что родилась не от того мужчины.
Тело наливалось теплом, игнорируя мысли о том, что подобный исход невозможен. Взгляд устремился к татуировке. Я ведь могу попробовать убрать защиту инквизитора, сделать его обычным магом… Что-то протестующе отозвалось внутри, и я поняла, что моя магия хочет продолжения именно в этом мужчине. Его сила, его профессия, его характер ― этого хочет моя магия для своего будущего носителя.
Одним усилием выбросила из головы ненужные думы. Потом. Я подумаю об этом потом.
Отвернувшись от пронзительного взгляда мага, стянула с себя брюки и обувь, оставшись в одной рубашке самого ректора. Распустила волосы, позволив им прикрыть спину, немного согреть. Бюстгальтер изначально не надевала, зная, что этот элемент одежды будет только мешать, отвлекать.
Порыв ветра обдал ледяным холодом, отрезвил.
Приготовления осуществляла уже в полном спокойствии и с должным хладнокровием. Вытащила из шкатулки, принесенной Марой, все необходимое. Пару свечей повесила над головой инквизитора, одну над животом и одну у ног, соль, специальным образом заговоренную, рассыпала вокруг алтаря, чтобы создать щит, который не будет от меня зависеть. В деревянную миску вылила зелье, почти то же, что готовила для приворота, лишь с небольшими изменениями, ― подвесила её справа от себя. Кинжал ― рядом. И кристалл ― будущий носитель привязанной души.
Я помню, что выбирала самые сильные души. Специально, чтобы разорвать связь даже при обнаружении никто не смог. Идиотка, нужно было к крови привязывать ― основная защита инквизитора в ней. Насмешливо фыркнула. Сама придумала идеальный приворот, сама его раскритиковала.
Ноги я уже не чувствовала. Волосы встали дыбом от холода. Но начинать было рано. Мне нужна полночь.
Я вытянула вперёд руку и призвала метлу. Та привычно легла в руку спустя несколько минут ― слишком далеко оставила. Ректор удивлённо посмотрел на меня, потом на метлу и улыбнулся.
– Собираешься оставить меня здесь одного? Напуганного и почти голого? И куда полетишь? Не знал, что у вас сегодня шабаш.
Я закатила глаза.
Метла уже делилась со мной энергией ― тогда на Играх. Почему бы не попробовать снова? Сил мне понадобится много. Я бы сказала, очень много. Того, что сейчас в резерве, вполне может банально не хватить.
Я потянулась к артефакту, отправляя соответствующий приказ. И метла подчинилась! Открылась, позволила напитаться магией рыдающей ивы.
Довольно улыбнулась. Да! Теперь я не буду зависеть от Сестёр!
За десять минут до полночи я перешагнула через контур из соли, обошла алтарь и встала лицом к луне. Огромной и величественной. Пара вдохов и выдохов. Все. Пора.
Деревянная рукоять кинжала удобно легла в ладонь. Я опустила лезвие из клыка дракона в зелье, влила в него немного силы и подошла ближе к ректору. Серые глаза смотрели твердо, и это, как ни странно, придало уверенности. Если бы в них был испуг или недоверие… Нет, я бы продолжила, однако было бы труднее. Пришлось бы убеждать себя, договариваться с совестью, которая так не вовремя решила напомнить о своем существовании.
Рука немного дрожала, но я заставила себя опустить лезвие в кожу мага ― там, где начиналась татуировка. Герцог даже не шелохнулся, не изменилось выражение его лица, он оставался спокойным и расслабленным. Впервые подумалось, что эмоциональная привязка ― это хорошо. Он мне доверяет. А значит обряд будет провести легче. А избавиться от неё проще простого ― буду вести себя как ведьма.
Привычно отстранилась от мыслей и полностью отдалась обряду. Кинжал скользил по татуировке, оставляя вместо чёрных линий ― кровавые борозды. Время от времени приходилось прерываться, обмакивать лезвие в зелье и продолжать с того места, где остановилась.
Не знаю, сколько это длилось. Но я безжалостно прошлась по второму кругу, чтобы замедлить регенерацию.
Положила руку на запястье ректора, начала следить за пульсом. Когда сердцебиение достаточно замедлилась перешла к самой сложной части. Шепнула слово-призыв для души, сжала в руке кинжал, схватив кристалл. Аринский зло зарычал ― значит, “совесть инквизитора” проснулась.
Удерживать ректора на алтаре, расширяя матрицу кристалла и шепча молитву Лилит, было трудно. Но я смогла, у меня получилось. Герцог отключился в момент, когда я создала привязку души и кристалла. Камень послушно принял содержимое, а я дрожащей рукой нацарапала на гладкой грани руну Этхе ― закрыть. Снять смогу, но сначала нужно уничтожить связь души и татуировки ректора.
Слова молитвы полились повторно. В каждое я вкладывала силу, питала, наполняла собой, долго и мучительно ― как если бы в сосуд вливала воду по капле.
В какой-то момент в голове раздался звонкий голос. Я не знала, что мне говорили, но понимала, что требуется. Жертва. Достаточно серьёзная, чтобы мне дали власть над душами. “Лиши его силы.” ― потребовал голос.
Я задохнулась. Как? Нет!
Было наплевать, что мне на молитву ответила сама Лилит. Страх сковал тело, а потом пришло осознание ― это единственный шанс. И я судорожно начала искать решение, пока взгляд не наткнулся на отложенный кинжал. Бояна рассказывала об обряде, который давным-давно проводила ведьма ― Грета. У неё было две дочери. Одну из них прокляли, и девочка стремительно умирала, чахла на глазах. Грета молилась богине несколько дней, беспрерывно, истово, веря всей душой, что она поможет… И Лилит ответила. Потребовав в жертву за жизнь одной дочери магию другой. Ведьма была в ужасе, но согласилась. Жизнь дороже силы и власти. Жизнь всегда дороже.
Только вот в жертву дочь она не принесла ― вместо этого лишила сил себя. Вложила её в дочь, а потом вынула, отрезав той косу.
Времени на размышления не было, я уже все решила.
Обмануть богиню? Да запросто! Знать бы только, зачем!
Я рассекла ладонь и выпустила наружу свою магию, чувствуя, как стремительно теряю контроль. Потянулась к Аринскому, рваными, неловкими движениями отрезала ему волосы, принося свою жертву. Воздух в контуре заискрился, напряжение отозвалось болью, но я продолжила читать заклинание отказа от своих сил.
Звонкий смех оборвал череду шипящих слов, я была полностью опустошена, лишена всего. Кроме твердой уверенности, что мою жертву приняли.
В голову ворвался женский голос:
“Ведьма, добровольно отказавшаяся от магии ради мужчины?”
– Я дала слово. И намерена его сдержать.
“Я знаю. ― По-моему, говорящая улыбалась. ― Что ж, это может быть интересно. Я помогу.”
Тело наполнилось силой, раньше мне недоступной. Это ненадолго. Я знала точно. Поэтому тут же заставила себя подняться. Распростерла руки над безвольным телом и одним резким рывком оборвала связь с душой. Пустила лёгкую искру заживляющего заклятия и снова села на холодный пол, прислонившись спиной к алтарю.
Какое-то время я слышала только свое дыхание ― частое, хриплое и какое-то надрывное. Но потом богиня снова обратилась ко мне: “Ненавижу жертвоприношения. Ненавижу ложь. По-хорошему тебя стоит наказать. Но… Ты принесла мне единственную жертву, которую я принимаю с удовольствием. Поэтому я хочу дать тебе три ответных подарка. Воспользуйся ими с умом!”
Ответить сил не было, я лишь закрыла глаза, покорно принимая все, что мне даст Лилит.
“Следующий дар от тебя приму со скорбью. До скорого.” ― С грустью попрощалась богиня.
Я усмехнулась. О, нет, больше никаких жертв! Никогда! Вообще! Пусть хоть сотня Аринских окажутся под действием проклятия!
Уснула прямо там, на полу пещеры, не в силах пошевелиться. Было холодно, пусто и страшно. Только теперь. Потому что пришло понимание: со мной говорила богиня! В отличие от людей ведьмы в богов не верили, мы просто знали, что они есть, потому что ни раз и ни два получали подтверждение этого. Лилит и три её дочери приходили к ведьмам, вручили им дары и исчезали, оставив какую-нибудь подсказку. Так было раньше. Но последние лет триста не было ни одного свидетельства о том, что богиня явилась на чей-то зов. Я и не надеялась, что получится с ней говорить… Думала, получу нужную силу ― на один раз ― и все.
Очнулась после перехода через портал. Процедура неприятная, даже противная, поэтому даже сквозь сон я её ощутила.
– Я говорил, не трать силы на ерунду. Ты опять на нуле. Так хочется выгореть? ― зло прошипел ректор, бросил меня на кровать и куда-то ушел.
Приземлилась на мягкую перину, накрылась тёплым одеялом и довольно вытянулась. Тепло возвращалось быстро. Когда герцог вернулся я была почти готова улыбаться.
Мне протянули изящный бокал на тонкой ножке. Содержимое пахло вином и пряными травами, и я послушно приняла напиток.
– Вкусно. ― Честно призналась я, напрочь игнорируя здравую мысль, что пить ведьма нельзя.
Нет, это не закон, но негласное правило ― рекомендация. Пьяная ведьма способна на ужасные вещи!
– Глинтвейн. ― Спокойно пояснил ректор, вглядываясь в моё лицо.
Взгляд мужчины скользнул ниже, но остановился на шее. Внимательный. Проницательный.
– Когда ты успела сделать татуировку? ― Настороженно поинтересовался вдруг маг.
– Никогда. ― Я отмахнулась от ощущения, будто меня вскрывают взглядом, и сделала ещё глоток. ― Это вы любитель рисунков на теле. А я позволю увенчать свою кожу только знаку Энигмы.
– Знак Энигмы ― руна, которая есть у всех Верховных?
– Да. ― Теперь уже нахмурилась я.
Залпом выпила горячую жидкость, пару раз прокляла себя за неосторожность и необдуманные действия, потому как глотку обожгла, и, бодро вскочив с постели, устремилась в ванную. Во-первых, было интересно, что это за татуировка. Во-вторых, мужская рубашка ― не самый разумный выбор одежды, когда рядом едва ли не безумный маг.
Скинула рубашку и быстро оделась в свою форму, которую заранее приготовила для меня Мара. Блузку не застегивала, повернулась к зеркалу и замерла. На шее красным клеймом горела руна ферт ― знак Энигмы.
Глава 13
После того, как я вышла из ванной, объявила Аринскому, что у нас новая проблема, и собралась идти к девчонкам, ректор перенёс нас в кабинет и послал за Марой и Веданой сам. Те пришли сразу, знали, что мы проводили обряд, который был опасен: призрак мог обрести энергетическую оболочку, навредить мне или ректору ― для этого круг из соли и был необходим. Сестры подумали, что со мной что-то произошло, и успокоились, только когда получили возможность меня пощупать, пустить искру-диагностик и удостовериться, что все в порядке.
Кабинет Аринского после последнего визита немного изменился: бумаг на столе стало на порядок больше и у левой стены появился кожаный диванчик, который по стилю выбивался и скорее мешал здесь. Но усевшиеся там ведьмы так не думали, им было явно удобнее, чем в креслах для посетителей, в одном из которых сидела я. Сам герцог занял законное место хозяина, лениво рассматривал скопившуюся за три дня документацию и изредка что-то выписывал на отдельный листочек.
Я поежилась.
Сестры смотрели на меня как на чудовище ― вроде страшно, но и на органы разобрать любопытно. Ну либо они меня просто съесть хотели, что тоже весьма вероятно. Мара даже облизнулась!
– То есть руна ферт на тебе сама собой появилась? ― В сотый раз уточнила Веда, приглядываясь к знаку Энигмы.
Ректор хмыкнул, но сделал вид, что ничего не услышал. Просто названия этих рун мы знать не должны были, это из разряда запретных знаний. Тётя говорила, что они к нам от Темных пришли, да так и остались без должного внимания ― слишком много сил уходит на то, чтобы руну силой напитать. Поэтому оставили в использовании только несколько, в их числе была и руна ферт, которую все знали как знак Энигмы, но информацию о ее нанесении засекретили.
Не знаю, какими свойствами обладает знак, Бояна не говорила. Но ферт ― это тайна. То есть носителя этой руны Верховные были обязаны приблизить к Совету и ввести в курс дел, как ведьму, познавшую некий секрет.
– Стан, тебе неприятностей мало? ― Устало спросила рыжая ведьма. ― Ну вот почему мы постоянно в самой гуще событий? Почему с тех пор, как мы создали Круг происходят подобные события? Три года непрекращающихся проблем! За что?
– Так говоришь, будто она в них виновата. ― Мара фыркнула. ― Раз уж включила жертву, пылающую негодованием, то меня ругай. На большинство проделок вы по моей подначке шли.
– Но сейчас речь не о проникновении в кабинет директора школы или взломе склада Весны! Мы говорим о более серьёзных вещах! Это даже серьёзнее, чем приворот на базе некромантии!
– Да, и что? Как говорит моя мама: “Маленькие детки ― маленькие бедки. Большие детки ― большие бедки.” ― Мара легкомысленно пожала плечами и улыбнулась. ― Ведана, ну взгляни на ситуацию под другим углом! Стана ― первая ведьма, которая получила знак Энигмы от самой богини, матери всех ведьм! Это же настоящее благословение небес! Да, Верховные попсихуют, но потом успокоятся!
– Стана, у вас будут проблемы, когда Совет узнает о “благословении небес”? ― Аринский впервые оторвался от работы и внимательно посмотрел на меня.
Пришлось кивнуть и пояснить кое-что.
– За само получение руны мне ничто не грозит ― такова воля Лилит, и Совет не вправе её оспорить, да и в Кодексе ничего по этому поводу не сказано, но обстоятельства… Я ведь проводила запрещенный обряд деактивации запрещённого приворота, используя запрещенную жертвенную магию. И, несмотря на то, что Лилит ответила, я нарушила множество наших, ведьминских, законов. Одно то, что обряд проводился для инквизитора, вызовет кучу претензий.
– Разве личная жизнь ведьмы не закрытая тема? ― Недоуменно пробормотал ректор.
– Речь не о личной жизни, лорд ректор. ― В очередной раз вмешалась в чужую беседу повелительница разумов. ― Если бы Стана спала с инквизитором, никто бы слова не сказал. Мало ли, насколько вы в этом хороши. Да даже если бы она влюбилась в вас и вышла замуж ― Верховные бы только порадовались, что появился рычаг давления на вас. Но Ядвига получила отказ от Станы, что наталкивает на мысль об отсутствии личных отношений между вами. Получается, отношений нет, а ведьма все равно помогает. Её обвинят в измене, Ядвига для этого все сделает.
Как-то незаметно из нашей речи ушло уважительное “Верховная Ядвига”, теперь никто не произносил её имя с трепетом и страхом. А у Мары и вовсе получалось так, будто она выплевывает что-то противное, ядовитое. Веда же тянула имя ведьмы с презрением: “Яд-ви-иг-а”.
– Тогда ваша проблема не стоит переживаний. Я сделал Стане предложение, и от неё требуется только принять его, чтобы отвести от себя подозрения в измене. ― Лорд ректор равнодушно вернулся к своим бумагам. ― Пусть Верховные думают, что она в меня влюблена. Или передумала и решила использовать в целях ведьм. Я готов подыграть. В пределах разумного.
– Нет. ― Не менее равнодушно ответила я на вопросительный взгляд Мары. ― Я дала Ядвиге слово, она не поверит.
Веда перестала обращать внимание вообще на что либо, она сидела и смотрела в одну точку, пытаясь вызвать видение. Ничего не вышло. Ведьма откинулась на спинку дивана и снова замерла, поймав какую-то мысль.
– А что если убедить Совет в том, что это Аринский своих предал, а не Стана ведьм? ― Ведана окинула задумчивым взглядом инквизитора. ― Допустим, Стана не проклятие снимала, а защиту инквизитора. То есть лишила герцога возможности сопротивляться магии ведьм.
– И Энигму ей не Лилит даровала, а сам лорд Аринский? ― Неуверенно пробормотала Мара. ― В принципе запрета на применение руны у нас нет, просто никто не умеет. Заставили герцога найти решение, уничтожив его защиту.
– А вы про мое Слово помните? ― Во второй раз за пять минут напомнила я. Ядвига ведь его получила как поруку, что я лорда Аринского подчинять не буду.
– Ну скажем, что это я его подчинила. ― Мара улыбнулась. ― Ты же про нас ничего не говорила? Вот!
– Девушки, я вам не мешаю? ― Наконец-то вмешался элемент коварного ведьминского плана и выдал гениальную идею. ― Почему бы просто не скрыть наличие руны?
– Эээ… ― протянула Мара.
Ведана недоуменно молчала, пытаясь сообразить, почему её план не лучший на свете.
– Никакая магия не скроет руну. ― Я поморщилась. ― А форма её не прикрывает даже.
– Форму носить ближайшее время и не придётся. Завтра выезд на Турнир. ― Герцог нахмурился и достал из-под стола уже знакомую бутылку алкоголя и два бокала. ― Думаю, вы найдёте пару платьев с высоким воротом или горловиной.
– Возможно, он прав. ― Мара даже кивнула, закусила нижнюю губу и продолжила рассуждать. ― На время Турнира это сойдёт, а потом Стана просто может заявить свои права на кресло Верховной.
– У меня одно сердце и нет Ковена, если вы помните. И неизвестно, засчитали ли Наэт-Бли.
– Тётя обещала сделать все возможное, и она сделает. ― Рыжая прикрыла глаза и улыбнулась злорадно. ― К тому же, ты так ловко уколола Анахиту, что она точно будет во всем перечить Ядвиге, которая постарается твоё изобретение свернуть. Лишь бы доказать, насколько независима.
– Вот! ― Торжествующе воскликнула Мара. ― Влюбить в себя четверых парней за месяц не так уж и сложно, у тебя точно получится. Ковен начал складываться ― круг ведь есть! А там, в Приме, поищешь одиноких ведьм, зазовешь к себе. Будет тебе Ковен.
– Действительно. ― Ведана распахнула глаза и озорно рассмеялась. ― Ты ведь близка к цели, как никогда! Буквально в пяти шагах. Четыре разбитых сердца, Ковен ― и Совет твой.
– Поразительно, что делаешь ты при этом все, чего делать точно не стоит! Идёшь против совета, а поддержку все равно получаешь! Ссоришься с очень сильными боевыми магами, и как итог ― создаешь уникальный артефакт! Лезешь в жертвенную магию, а вместо наказания получаешь благословение!
Я улыбнулась, соглашаюсь со словами белокурой ведьмы. Да, по сути все так и есть. Я делаю вещи, которые по логике должны отдалять от цели, но это лишь быстрее ведёт меня в Совет. Хотела стать Верховной к тридцати? Получу место в двадцать!
– Стан, я знаю, что тебе это неприятно. Но ты должна “сломать” четырёх мужчин в ближайшее время. ― Ведана выглядела как всегда серьёзной. ― Без вариантов.
– Нет.
– Веда права. Это необходимо, как бы ты не тянула. Попробуй подумать, скольких ведьм ты спасешь, как много сможешь дать нам. Что такое четыре разбитых сердца против тысяч судеб, которые от тебя зависят?
Они были правы. Правы на все сто процентов, и я сама понимала, что Адика места Верховной мне понадобится делать гадкие вещи. Все вышло так просто, но это не значит, что и дальше все сложится само. Я должна собрать пять сердец. Должна.
Но что-то внутри будто трещало и грозило сломаться под натиском этого осознания. Допустим, я это сделаю. Проигнорирую, что это глубоко мне противно, и влюблю в себя четверых мужчин. А дальше что? Верховная, которая сама не может восстановить свой резерв? Да меня сожрут на шабаше, предварительно сварив из моей крови зелье от тупости!
– Почему вы говорите о разбитых сердцах, будто это сложно? ― Ректор отвлек меня от размышлений. ― И почему их должно быть пять?
– Легенда. ― Я поежилась, вспоминая, как сама задавала такие вопросы Бояне. Только я спрашивала, почему нужно делать кому-то больно, чтобы занять место Верховной. То место, которое, по её словам, принадлежит мне по праву силы и рождения. ― Лилит любила пять раз. И пять раз ей разбивали сердце. Первый муж богини был богом любви, от него она родила трех дочерей. Он боялся, что Лилит изменит ему, поэтому настоял на принесении клятвы. Подробностей не помню, но эта клятва гласила, что Лилит сможет быть только с тем, кого любит, даже после смерти Нороса. Норос думал, что эта клятва позволит им умереть в один день, защитит от её предательства ― женщины ведь так коварны. Но не вышло. После того, как Олакай его убил и рассказал, что Норос сам гулял направо и налево с человеческими женщинами, сердце богини было разбито. А разбитое сердце любить не может, потому клятва не позвала Лилит в Хаос. Потом она полюбила самого Олакая, много позже, когда её боль утихла. Он тоже её предал. Ну ещё был демон, который попытался её убить по приказу Диты, после него человек ― принес в жертву их общего ребёнка… Пятым был эльф, который не смог её полюбить. Она мстила каждому из своих мужчин, кроме эльфа, хотя он причинил ей самую большую боль.
– “И сердце женщины бьется в такт всем сердцам, что она любит. Но когда её любимое ― бьётся для другой женщины, она становится полумертвой, потому что сердце её перестаёт биться вовсе. То, что разбито, петь не может.” ― Это был любимый отрывок Веданы.
– Теперь считается, что получить истинную силу Верховной может только та, которую любит или любило минимум пять мужчин. А её сердце должно биться ровно, независимо от какого-то другого человека. ― Пояснила Мара. ― Мы не знаем, имеет ли это реальный смысл, но требования Совета к кандидатурам Верховных более чем прозрачны. Она должна быть сильна и безжалостна.
Аринский молчал. Он не отрываясь смотрел в свой бокал с алкоголем, о чем-то думал и будто вообще нас не слушал. А я вдруг тоже задумалась. С чего бы мы сейчас все это ему рассказывали? Почему дружно выдавали все тайны Ведьм инквизитору?
– Почему у тебя в копилке одно сердце? Как же граф? Как же маркиз? ― Равнодушно спросил герцог.
И хотя он этого не сказал, все поняли, что главного он не спросил. Этот вопрос читал я в нервных жестах, в том, как он осушил бокал одним махом.
“Как же я?” ― кричали его серые глаза.
– Они не любили Стану. ― Грустно ответила Мара. Нет, ей не было жалко инквизиторов. Просто, если бы их засчитали, задача бы упростилась, и от этого девушке хотелось вернуть магов к жизни, заставить их меня полюбить и снова упокоить. ― Не путайте любовь и страсть, неужели вы совсем не знаете разницы?
– Разве ведьмы верят в любовь? ― Аринский приподнял одну бровь и бросил насмешливый взгляд на повелительницу разумов.
Веда фыркнула.
– Официально ― нет. То есть мы не должны в неё верить, потому что иначе имидж пострадает. Вы же все мечтаете видеть нас злодейками, беспощадными стервами, неспособными на чувства. А между тем, ведьмы влюбляются, рожают, любят ― как и все женщины. Разве что замуж не выходят, как правило. Но и это скорее ваша вина ― вы же считаете, что ведьма по своей натуре блудлива. А кому нужна гулящая жена? Рога не охота носить ни одному мужчине!
– Больше того, ― Мара прочистила горло. ― Изначально ведьмы были полной противоположностью своего нынешнего образа. Мы ― хранительницы природы, защитницы слабых, средоточие любви и носители её силы.
Они говорили то, что когда-то рассказывала им я. А до того ― мне Бояна. Она говорила про истинное предназначение ведьм, про нашу настоящую сущность, а не навязанные образцы поведения. Только не сказала, в какой момент все изменилось. Когда нас начали ненавидеть? Почему мы были вынуждены меняться, чтобы выжить?
– И в чем разница между любовью и страстью? ― Голос Аринского звучал глухо.
Ответила Мара, несколько секунд молчала, подбирая слова, а потом осторожно произнесла.
– То, что вы чувствуете, когда Стана полна сил, бодра и мила ― страсть. То, что чувствовали, когда думали, что она умирает, ― похоже на любовь. Похоже, потому что это чувство нельзя вызвать искусственным путем. ― Поспешно пояснила Мара. ― Желание мужчины обладать ― страсть, желание защитить ― любовь.
– Ну есть ещё косвенные признаки. ― Охотно поддержала рассказ Веда. ― Например, у мужчин возникает желание показать всем, что эта женщина занята. Только для этого они и женятся по любви. И ещё детей хотят только от любимых женщин. Если когда-нибудь вам не станет страшно от мысли, что вы можете стать отцом, то это либо врожденная смелость, либо любовь.
– Стана, а вы как считаете? В чем разница между страстью и любовью? ― Аринский смотрел на меня выжидательно, будто хотел поймать на лжи.
