Текст книги "Истинная (не) для президента (СИ)"

Автор книги: Снежана Альшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– У нас инструкция…

– В задницу вашу инструкцию! Выполняйте! – рявкнул он и пошел обратно.

Я тоже хотела остаться, но охранники окружили меня плотным кольцом и повели по неприятной, грязной запасной лестнице вниз.

– С ним все будет хорошо! Он оборотень. Даже если прыгнет с четвертого этажа – встанет, отряхнется и пойдет, – как мантру повторяла я, хоть все тело тряслось, а нервы натянулись как струны.

Меня вывели на подземную парковку, подвели к машине, сказали забираться внутрь. Я оглянулась, увидела его и содрогнулась.

Он стоял в тени, едва виден, но сомнений у меня не было – это он. Мой убийца.

***

Я указала на него пальцем.

– Он хочет убить меня.

– Уезжайте, – один из охранников затолкал меня в машину, та визгнув тормозами вылетела с парковки, выскочила на оживленную улицу, и я увидела пламя. Огонь вырывался из четырех окон на третьем этаже, прямо под номером, где были мы с Виктором. Рядом стояли три пожарные машины, полиция, скорая помощь. Люди спускались вниз по лестницах из окон. Слышались крики. В небесах показался вертолет.

Машина рванула прочь.

– Мы не дождемся Виктора? – спросила я.

– Он сказал увезти вас, – коротко ответил охранник, сидевший рядом с водителем.

– Остановитесь!

– Сидите спокойно. В отеле остались люди, они позаботятся о нем.

Машина повернула, вклинилась в бесконечный поток машин на оживленной улице.

Убийца сейчас там. Он идет за Виктором.  Я видела лишь его силуэт в полумраке парковки, но сама не знала почему, сразу поняла, что это он. Открыла ноутбук, нашла прямую трансляцию пожара. Огонь уже охватил половину здания, пожарные машины все прибывали и прибывали, но справиться с огнем было трудно.

– По последним данным в здании находился кандидат в президенты Виктор Голубоглазов, – говорил диктор. – Покинул ли он место трагедии остается неизвестным. Мы будем оповещать вас о всех последних новостях…

Меня всю трясло. Я как одержимая пялилась в экран, пыталась рассмотреть лица выбегающих изнутри людей, в надежде найти среди них Виктора.

– Управляющая отеля Анна Георгиевна Кирилюк сообщила нам, что Виктора Голубоглазова и его супругу должны были поселить в номер на третьем этаже, где начался пожар, – продолжал диктор. – Однако перед самым их приездом обнаружилась поломка кондиционера, поэтому политику предоставили такой же этажом выше, оставив первоначальный номер пустовал. На вопрос «мог ли это быть поджог?» Анна Георгиевна точного ответа не дает, но заявляет, что если поджигатель был в отеле, его должна была заснять камера в коридоре. Если записи сохранились…

Совпадения, конечно, бывают. Но, черт, я знаю, что и кого видела! Он хотел убить нас!

Взяла у охранника телефон, попробовала набрать Виктора – ответа не было. Скорее всего, его телефон остался там же, где и мой – в отеле.

– Куда мы едем? – спросила я.

– Здесь недалеко, – ответил водитель. – В местное представительство избирательного штаба.

Представительство оказалось неприметным, совсем не похожим на столичное. Обычная жилая девятиэтажка с офисами, парикмахерскими и магазинами на первом этаже. Неприметная вывеска у входа, график приема граждан, стенд с изображением Виктора у двери.

Внутри ждало минималистично обставленное помещение с блестящим лакированным полом, круглыми светильниками под потолком. Неприметными диванчиками и креслами. Меня усадили в одно из них, тут же появилась невысокая, совсем молодая девушка, спросила не нужно ли мне чего. Я попросила включить висящий на стене телевизор.

Уставилась в экран, где пожарные понемногу побеждали пламя, но о Викторе никто ничего не говорил. Сказали только о двух погибших и двух пропавших, не называя имен.

Что-то случилось. Он не мог так долго оставаться в этом здании. Не мог и исчезнуть. Но почему телевизор молчит?

Мимо прошел работающий здесь мужчина, я подошла к нему.

– Почему по телевизору не говорят о Викторе? Что с ним?

Тот обернулся, посмотрел на меня, почти шепотом произнес:

– Его пока не нашли, но несколько человек видели похожего на него мужчину на соседней улице. Прессе мы пока что не говорим – не хотим, чтобы его ненавистники побежали его искать. Направили туда людей.

– Вы уверены, что это он?

– Нет, – покачал головой он. – А сейчас извините, мне пора.

Черт!

Я не могла найти себе место. Ходила туда-сюда, иногда посматривая в телевизор. Если это был Виктор, то куда он пошел, почему не позвонил сюда? А если не он, то где тогда он?

Вышла на улицу, присела у входа на лавочку, принялась смотреть вокруг. Как же хотелось, чтобы Виктор сейчас появился из-за угла…

Иногда даже мерещилось, что вот он, идет ко мне уверенной походкой, но как только я вскакивала в готовности броситься к нему, замечала, что человек, которого я приняла за оборотня, не похож даже отдаленно.

Вернулась в штаб, но там было все так же, все работают, только иногда спрашивают не надо ли чего. Сложилось ощущение, что тут все в курсе, что происходит, и специально мне не говорят. Я отгоняла эти мысли с пониманием, что это паранойя, и раз за разом смотрела то в телевизор, то в окно.

– Пройдемте, пожалуйста, за мной, – сказала вернувшаяся ко мне молодая девушка.

Я направилась за ней через комнату с десятком сидящих за компьютерами людей, оказалась в небольшом все таком же минималистичном кабинете, из мебели в котором были лишь стул и стол.

– Это вас, – она взяла со стола телефон, протянула его мне. – Это вас.

– Алло, – сказала я в трубку, замечая, как девушка спешно покидает кабинет.

– С тобой все в порядке? – в ухе прозвучал такой приятный голос Виктора.

– Да, все хорошо. Где ты?

– Я могу не вернуться, – сказал он.

– Что ты такое говоришь?

– Кажется, догадываюсь, кто хотел тебя убить и кто поджег отель, – с легкой грустью проговорил он. – Сейчас иду за ним. Он знает, что я рядом, и хочет разобраться. Я тоже, иначе он не даст нам покоя. Если не вернусь – позаботься о нашем ребенке.

Виктор Голубоглазов

Пламя подступало. С каждым мгновеньем становилось все жарче. Пот ручьем скатывался по телу. Что-то громко упало, где-то обвалился потолок, с улицы доносился тревожный вой сирен.

– Сюда. Прошу сюда, на лестницу и вниз, – выводил я людей на пожарную лестницу. Одну из дверей пришлось выломать – за ней обнаружились подвыпившие мужчина и женщина, даже не понимавшие, что творится. В этот момент окончательно понял – хорошо, что остался. Человеку высадить эту дверь было бы неимоверно трудно, а то и вовсе невозможно, что обрекло бы людей на смерть.

– Вы же…

Женщина смотрела на меня замутненными от алкоголя глазами.

– Вас по телевизору вчера показывали…

– Идите! Здание горит! Быстрее! – пришлось её чуть ли не выталкивать.

Кажись, это последние. Прошелся по комнатам, проверяя, никого ли не осталось. Тем временем внизу что-то грохнуло, дом аж сотрясся. Бросился к лестнице – все, дорога перекрыта.

Зараза!

Схватил в чьем-то номере толстовку, намочил её водой, набросил на себя. Придется прорываться сквозь огонь.

Перепрыгнув горящую кровать, выбрался на балкон, оттуда зацепившись руками, спустился на этаж ниже, и внезапно ощутил запах того, кто это сотворил. Несмотря на вонь дыма, ощутил его четко и ясно. Посмотрел в сторону улицы – на меня не глядел никто, все устремили взгляды в сторону выбегающих людей, вырывающихся из окон языков пламени, подъезжающих одна за другой пожарных машин. В меня пялился лишь он. Надвинутая на глаза бейсболка, темные очки, скрывающий подбородок шейный платок. Он не хотел светить лицо, но знал, что я его опознаю.

Поняв, что я его вижу, он развернулся, протиснулся сквозь толпу, направился прочь. Я прыгнул на хлипковатую водосточную трубу – к счастью, она выдержала, позволив мне спуститься вниз. Направился подальше от толпы – во дворы прилегающих домов.

Если бы меня увидели журналисты, сделали пару фотографий, написали, что я помогал людям спастись – это подняло бы мой рейтинг, но рейтинг был последним, о чем я думал в тот момент. Или я догоню убийцу и разделаюсь с ним, или он снова повторит попытку.

Пробежал через двор многоэтажки, чуть не попав под колеса автомобиля и удостоившись порции отборной ругани от водителя, выбежал в небольшой переулок. Рядом виделся рынок, откуда тянуло множеством запахов – от некачественной китайской одежды до протухшего мяса. Я почти потерял его.

Черт, где ты, сволочь?

Оглянулся.

Он ждал меня. Остановился прямо под билбордом с моим лицом, нависающим над улицей.

Гад ждал меня, будто приглашал. Мог же уйти, хотя бы через тот же рынок, где хрен что учуешь.

Поняв, что я его вижу, он пошел дальше, скрылся за углом. Я не хотел, чтобы меня узнавали. Натянул капюшон на глаза, последовал за ним на соседнюю улицу. Он быстро пересек её, едва проскочив перед сигналящей машиной, и я увидел, куда он меня ведет. Впереди маячило старое здание, которое следовало бы снести еще лет-так десять назад. Облупившаяся краска, отсутствие окон и запустение.

Направился за ним туда. Какой-то мужчина посмотрел на меня, наверняка узнал, к счастью, не прицепился с вопросами.

Я пересек одну улицу, потом другую. Еще несколько человек обратили на меня внимание.

Мой враг не спешил. Словно игрался или раздумывал, пойду я за ним или развернусь и уйду. Отступать я не собирался. Но связаться с Викой нужно.

Он ждал меня на втором этаже заброшенного здания. Снял бейсболку, очки и ехидно усмехался. Внезапно я понял, кто он. Черт возьми, не может быть! Ошибаюсь. Точно ошибаюсь, потому что это невозможно!

Но реальность говорила о другом.

Я громко выругался, ударил ногой стоявшую рядом мусорную урну.

Не знаю, смогу ли его убить.

Порыскал по карманам брюк, нашел бумажник, зашел в магазин связи, посмотрел через окно. Враг не собирался убегать. Все так же ждал меня.

Я купил телефон, карту, набрал местный филиал штаба, куда должны были отвезти Вику, попросил позвать её к телефону.

– Алло, – её тихий голос был радостным. Не хотелось её нервировать, но нужно сказать как есть.

– С тобой все в порядке?

– Да, все хорошо. Где ты?

– Я могу не вернуться, – говорить было трудно, будто колючий комок застрял в горле, но это было правдой.

– Что ты такое говоришь? – её голос задрожал.

– Кажется, догадываюсь, кто хотел тебя убить и кто поджег отель. Сейчас иду за ним. Он знает, что я рядом, и хочет разобраться. Я тоже, иначе он не даст нам покоя. Если не вернусь – позаботься о нашем ребенке.

Я нажал отбой, выключил телефон, бросил его в карман и направился к заброшенному дому.

Может, получится поговорить? Убедить его?

Попытаться стоило, но вряд ли поможет. Обезвредить его не получится – бой будет на смерть. Уж не знаю, что чувствовал он, но по взгляду было видно – отступать враг не собирался.

Внутри здания царило запустение. Каждый шаг отбивался от стен и падал на голову громким эхо. Потрескавшиеся стены, падающая с потолка штукатурка, повсюду разбросаны разбитые бутылки и отвратительный запах сырости.

Я поднялся на второй этаж и увидел его. Он сидел на подоконнике, курил сигарету. Завидев меня, сразу же поднялся, взглянул на меня ненавидящим взглядом, а через секунду, разорвав в клочья одежду, обратился в огромного волка и громко зарычал.

– Давай просто поговорим, – сказал я. Он всем видом показывал, что говорить не хочет и не будет.

Я не смогу его убить. Победить – да, убить – нет. Знаю, что он вернется, но убить не смогу. Ведь он мне родной.

***

Он побежал на меня, а я, не оборачиваясь, рванул в сторону, в небольшую комнатушку. Он пролетел мимо, но вовремя остановился, развернулся, пробуравил меня холодным взглядом.

За мной было окно. Я забрался на подоконник, подпрыгнул, схватился за подоконник выше, подтянулся, забрался внутрь.

– Я не хочу с тобой драться!

В ответ лишь громкое рычание, топот ног. Он мчался ко мне по лестнице.

– Давай поговорим!

Слушать он не желал. Появился в коридоре, оскалил зубы.

– Это Вольский? Он с тобой что-то сделал?

Противник не слушал, широко раскрыв пасть, снова побежал на меня. Под руку попался металлический прут. Я схватил его, выставил вперед. Он закусил метал зубами, тот треснул, изогнулся.

– Хватит! – отступая, крикнул я, смотря в его разъяренные глаза. – Почему ты хочешь меня убить?

Рыча, он перекусил прут, толкнул меня лапами, я отлетел к стене, на голову посыпалась штукатурка. Тут же поднялся, встал, поняв, что единственный способ не убивать его и остаться в живых – не обращаться и не сражаться.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

Он медленно шагнул ко мне, сел напротив и неподвижно стоял, будто раздумывая, что делать дальше. Он мог рвануть на меня, скорее всего, я не успел бы среагировать раньше, чем его зубы сомкнуться на моей шее. Но он сидел и смотрел, будто гипнотизировал.

Что с ним сделали? Почему у него такой странный запах? Где он был все это время? Впрочем, сейчас было не до этого.

– Я должен извиниться перед тобой. Прости.

Не знаю, слышал ли он, понимал ли, хотел ли слышать и понимать. Но если он не нападал, что-то в нем изменилось. С абсолютно спокойным видом он сидел напротив и смотрел в меня мертвым взглядом. Уж не знаю, что в этот момент происходило в его башке, но явно ничего хорошего.

– Я могу тебе помочь. Что бы с тобой не сделали, что бы ты не сделал, мы это исправим!

Он оскалился, будто насмехался над моими словами.

– Почему ты не хочешь говорить со мной?

В ответ все тот же оскал. Он будто хотел поиздеваться надо мной, поглазеть на мои попытки примирения.

Я вглядывался в его шерсть – та немного посветлела за эти годы. Даже сейчас, смотря на него при проникающем через окна солнечном свете, я бы не узнал его. Может, ошибка? Передо мной кто-то другой? Но блин, почему он тогда еще не набросился на меня?

– Так не пойдет, – я шагнул к нему, но он зарычал, давая понять, что еще шаг, и он нападет. – Если не хочешь говорить – не надо. Просто не трогай больше ни меня, ни мою жену.

Он повернул голову, словно оглянулся в поисках кого-то.

– Ты не при чем. Мне нужна только она, – прорычал он и рванул прочь.

– Постой! Зачем она тебе? Что она тебе сделала? – воскликнул я, слыша, как где-то бьется стекло. Побежал следом, выглянул в разбитое окно, но его не было.

Черт!

Достал из кармана телефон, набрал штаб.

– Да, – ответил мне кто-то на том конце.

– Не выпускайте Вику из здания. Её хотят убить.

– Где вы? Отменить выступление?

– Нет. Я буду через пятнадцать минут.

Я вышел на улицу, поймал такси, плюхнулся на заднее сидение, назвал адрес штаба.

– Деньги-то вперед заплатите, – сказал таксист.

Я и правда выглядел так, будто вылезший из помойки бомж. Грязная порванная одежда, заросшее щетиной лицо. Зато хоть не узнают все подряд.

Расплатился с таксистом.

– Только побыстрее, пожалуйста.

– Хорошо. Как скажете.

Черт, чего же он от неё хочет? Зачем, черт возьми, это ему? И где он был все это время? Почему так изменился? Зараза. Миллион вопросов и ни одного ответа.

– Вам никто не говорил, что вы похожи на этого, оборотня, что в президенты собрался? – спросил таксист, пялясь в меня через зеркало заднего вида.

– Ежедневно говорят, – фыркнул я, отворачиваясь в сторону. – Смотрите за дорогой.

Увидит, куда меня везет, будет всем знакомым рассказывать, что ехал с одетым в обноски Голубоглазовым, а те ему не поверят.

– А кого поддерживаете? Оборотня или того, второго? – таксист не унимался.

– Это мое дело.

– Ух, какой вы. Я вот думаю, вообще не пойду. Что один, что другой – толку никакого. Как воровали, так и будут воровать. У богатых не убавится, а нам, простому народу, не прибавится. Перед выборами наговорят…

– Так, может, стоит пойти и выбрать того, кто вам подойдет? – не выдержал я.

– Кого там выбирать? Все одинаковы.

Не везет мне сегодня. То пожар, то водитель мудозвон.

Я попытался расслабиться, хоть немного успокоиться. Если буду рядом с Викой – ей ничего не грозит. От мысли, что возможно придется убить, становилось не по себе, но если он попытается до неё добраться – придется.

Она должна что-то знать! Ну те так просто же он к ней привязался! И при чем тут вообще Вольский? При чем его убитая жена? Вольский манипулирует им? Вполне в его стиле. Этот гад любит пудрить людям мозги. Но как они нашли друг друга?

Ладно, пока что нужно отвлечься от этого и подумать о выступлении. Времени осталось мало, наверняка опоздаю. Ничего, подождут, а группа, которая должна играть перед моей речью, споет лишних пару песен.

Машина остановилась у штаба.

– Так вы…

Таксист понял, что я не просто похож, а я обрадовался, что он потребовал с меня оплату вперед, иначе сейчас пришлось бы рыться в бумажнике под идиотские вопросы.

– Всего хорошего. Приходите не выборы, – сказал я, выскальзывая из машины.

Глава 20

Я бросилась Виктору на шею, прижалась к нему, поцеловала. Он был весь в пыли, одежда порвана, на лбу небольшая шишка, но для меня он все равно был самым лучшим и красивым.

Он поцеловал меня, посмотрел в глаза.

– У нас выступление через полчаса.

– Что произошло?

– Не важно, – сухо ответил он, хоть было понятно – он что-то утаивает.

– Важно. Для меня – важно.

– Потом поговорим. Нужно найти нормальную одежду и принять душ. Люди вечно ждать не будут, – он повернулся к своим подчиненным. – Найдите мне костюм моего размера.

Он ушел в душ, вернулся через минут пятнадцать-двадцать. Светло-серый костюм, который ему купили в магазине по соседству, выглядел на оборотне слегка великоватым.

Затем мы сели в машину.

– Помнишь, когда мы познакомились…

Он замолчал, посмотрев в потолок автомобиля.

– Что?

Виктор тяжело вздохнул.

– Я пригрозил тебе случаем из твоего прошлого.

Теперь уже я отвела взгляд. Вспоминать было неприятно, что про наше знакомство, что о том злополучном дне.

– Можешь в подробностях рассказать, что тогда произошло?

– Ты и сам знаешь, – фыркнула я, не понимая, почему он опять вернулся к той теме.

– Тебя хотят убить. Не меня. Думаю, из-за того случая. Не познакомься мы – ты наверняка уже была бы в могиле.

Я вздохнула.

– У меня был парень. Ну как парень, первая влюбленность, мы даже не переспали. Он был старше меня, выглядел крутым, у него была машина. Тогда мне стукнуло восемнадцать, и он решил организовать мне самую лучшую ночь в моей жизни. Повез меня куда-то за город. А перед тем немного выпил.

Я вздохнула, посмотрела Виктору в глаза.

– Продолжай, – кивнул он.

– Прямо за рулем он полез целоваться. И…

Черт, как же хочется забыть тот день.

– И мы кого-то сбили. Не знаю, кто это был. Дело было за городом, он переходил дорогу. Короче, я не видела. Хотела выйти ему помочь, но Иван… так звали моего парня, не выпустил меня. Сказал, что вместе сядем в тюрьму. Он набрал скорость и скрылся. Мы поссорились, он высадил меня где-то через полчаса. Я поймала попутку, вернулась к тому месту. Того, кого мы сбили, уже не было. Я решила, что или кто-то вызвал скорую, или он сам ушел.

– А Иван? Что случилось с ним?

– Понятия не имею. Вроде он куда-то уехал. Мы больше не виделись.

– У него была родинка под ухом размером с пятикопеечную монету?

Я кивнула.

– Полгода назад его убил оборотень на другом конце страны. Опознали только благодаря этой родинке.

– То есть мы сбили оборотня, и сейчас он взялся мстить?

Виктор покачал головой.

– Оборотня зовут Роман. Он гей. Очень редкое явление среди нас, сам не верил до него, что такое возможно, но бывает. Вы убили его возлюбленного.

– Откуда ты его знаешь?

– Он мой брат, – ответил Виктор. – У нас сильно чувство стаи. Тогдашний вожак узнал про его особенность и сказал мне его убить. А я не смог, отпустил его, вместо этого вызвал вожака на поединок, победил, сам стал вожаком. Многие из оборотней недолюбливают меня за это, считают, что я нарушил традиции. Думал, нас преследует кто-то из таких. Но сегодня я видел Романа. Не знаю, что с ним произошло, он изменился. У него другой запах, шерсть другого цвета. Но это точно он.

– Ты все сделал правильно, – я взяла руку Виктора, прижала к своей груди.

– Тогда стая распалась. Меня проклинали, говорили, что я недостоин быть одним из них. Кто-то просто уходил, кто-то пытался бросить мне вызов, кто-то долго держал в себе зло.  А я не хотел быть как они. Долгое время пытался раздавить в себе зверя. Решил, что это все не про меня, я не такой.

– А сейчас?

– Сейчас считаю, что даже будучи оборотнем, нужно оставаться человеком.

Машина остановилась рядом с площадью. Полицейские встали в ряд, создавая нам возможность пройти к сцене. Отовсюду слышались вопли, развевались флаги, гремели хлопушки. Шума было столько, что я ничего не слышала.

Виктор вышел из машины, помахал пришедшим рукой, помог выйти мне. Кто-то протягивал руки сквозь полицейский кордон, пытаясь дотянуться к нам, кто-то громко рукоплескал, кто-то пытался задавать Виктору вопросы.

Мы взошли на сцену, оборотень поприветствовал всех, попросив быть немного тише. Никогда не привыкну к этому ощущению множества смотрящих в меня глаз. Множество восхищающихся, ненавидящих, изучающих взглядов. Я едва побеждала спонтанно появляющееся желание сбежать от них обратно в машину.

Виктор начал произносить речь, толпа аплодировала каждому его предложению. Только бы он не сказал говорить мне. Я хоть и была не против, оказавшись тут, поняла, что не смогу. Забуду все, что должна сказать, разнервничаюсь, наболтаю лишнего.

Совершенно внезапно Виктор начал говорить про однополые браки. Этого не было в его речи. Он вообще старался подобные темы обходить стороной.

Толпа неодобрительно загудела.

– И что же в этом страшного? Почему вы все боитесь? – спросил он. – Никто не изменит вашу ориентацию. Это невозможно. Но те…

В ответ снова гул и даже ругательства.

– Я вам расскажу кое-что, – продолжил оборотень. – Может, после этого, вы не станете меня выбирать, побежите к Вольскому. Он там, за пару кварталов от нас. Но я скажу, что должен. Я оборотень, тем не менее вы мне верите. Да, многие все еще верят в предубеждения, но вы все отбросили их и пришли сюда, а не к Максиму. Так вот, хочу рассказать вам о своем брате. Вы его не знаете, но уверен, он меня слушает. Может, он здесь. среди вас, а может, смотрит по телевизору. Так вот, мой брат – гей. И я все равно его люблю. Мне плевать на его особенность. Не важно оборотень ты или человек, гей, натурал, богатый, бедный, верующий или нет, самое важное – быть человеком. Так ведь?

Толпа опять зааплодировала, хоть и неохотно.

– Мы все разные. Именно это делает нас людьми. Даже если вы меня не выберете, мне хотелось бы, чтобы вы это запомнили.

***

После всего сильно разболелась голова. Будто череп наполнился чугуном и был готов вытолкнуть глаза наружу. Я лежала в горячей ванной, закрыв глаза, слыша, как Виктор говорит с кем-то по телефону.

–  Не твое дело, что я сказал! И плевать на рейтинг! Говорил, что думал! – злобно прорычал он, а затем громко выругался. Что-то ударилось, по-видимому, телефон улетел в стену.

Я выбралась из ванной, вытерлась, набросила халатик.

Квартира, которую мы сняли для ночевки, была небольшой и самой обычной – никаких огромных комнат, зеркал в потолке, телевизоров на всю стену и прочих атрибутов роскоши. Виктор не хотел лишний раз привлекать к себе внимания, и решил, что так будет лучше.

Он сидел в кресле, с напряженным лицом смотрел в пол. У стены валялся разбитый в дребезги телефон.

– Что случилось? – спросила у него.

– Зря я это сказал. Про однополые браки. Теперь этот регион заберет Вольский. Народ к такому еще не готов. Лучше было и вовсе сюда не ехать.

– Ты сказал, что думал.

– А надо говорить то, что понравится большинству, – не поворачиваясь ко мне, говорил оборотень.

– И затем делать другое? Потому народ и не любит политиков.

– Люди не видят всю картину целиком. Если сделать все, что они хотят, экономика рухнет, вернутся девяностые с бандитами, стрельбой посреди бела дня. И это еще хорошо, если гражданская война не начнется. Но у нас демократия, а значит, выбирать им. Иди сюда.

Он взял меня за руку, посадил к себе на колени, забрался рукой под халат, принялся поглаживать мой живот.

– Имя уже придумала?

– Даже не знаю, мальчик там или девочка.

– Пацан. Точно пацан.

– А я думаю, девочка, – усмехнулась я. Головная боль понемногу начала проходить.

Виктор склонился, поцеловал меня в грудь. Возбуждающий импульс пробежал по телу.

– Что ты задумал?

– Сейчас увидишь, – теперь он поцеловал мои губы.

Оборотень действовал на меня как обезболивающее. От его прикосновений боль и утомленность исчезали, будто их никогда не было. Я почувствовала небывалую легкость, готова хоть сейчас пробежать несколько километров. Но бежать не нужно. Виктор подхватывает меня на руки, переносит на кровать. Та едва слышно скрипит подо мной.

Сам оборотень садится рядом.

– Не шевелись.

Почему не шевелиться? А, впрочем, не важно.

Он развязывает мой халат и с минуту путешествует по мне взглядом, словно бы продумывая маршрут своих ласк.

– Закрой глаза.

Послушно закатываю веки, и чувствую поцелуй чуть ниже пупка. Один, второй, третий, все ниже и ниже. Каждый поцелуй создает под кожей напряжение, будто бы там что-то оживает, наполняется горячей жидкостью, стремится вырваться наружу.

Чувствую, как Виктор ложится рядом со мной, легонько кусает за мочку уха, забирается пальцами в волосы, прижимает меня к себе, целует. И в тот же миг входит в меня.

Никогда к этому не привыкну. Каждый этот миг отличается от предыдущего. Каждый раз ощущения меняются. Но каждый раз накатывает такая волна эйфории, что я тону в ней.

Он обхватывает меня ногами, я цепляюсь за его плечи. Он завязывает мне глаза. Не знаю зачем, но раз он это делает – так будет лучше.

Не замечаю, когда с него полностью исчезает вся одежда. Только что прикасалась к ткани рубашки, и вот через секунду уже к твердому, горячему, пьянящему приятным запахом телу. В меня будто вселяется что-то потустороннее – набрасываюсь на Виктора, принимаюсь лизать его грудь, кусать пылающие соски, танцевать на его твердом, как гранит, члене.

Глубже, глубже, еще глубже. В бесконечность.

Жадно вдыхая ртом воздух, я изо всех сил старалась сделать ему приятно. Он делал то де самое. Ухватил меня за бедра и задавал ритм. Его пальцы плясали по мне, словно принадлежали скульптору, а я была его будущим шедевром.

Моя грудь едва ли не взрывалась от возбуждения, когда его пальцы прикасались к ней, живот становился все тверже, кожа покрывалась потом.

Мы снова перевернулись, Виктор оказался сверху. Он схватил мои запястья, прижал их к кровати. Поначалу от непривычки я вертелась в попытках вырваться, но с каждой секундой понимала, что мне нравится быть в его руках.

Оборотень зарычал. Проник в меня как можно глубже. Я взвыла от прилива удовольствия. Будто сама моя кровь вскипела.  Воздух показался вязким, словно кисель, но мне нравилось ощущение беспомощности. Его руки сдавливали мои ягодицы и грудь, член казался огромным, казалось, он все время увеличивался. Я громко кричала, не понимая, где боль переходит в удовольствие и обратно. Или же эти вещи здесь и сейчас были одним и тем же?

Он кончил. А может, мне показалось. Всяко, Виктор не остановился ни на секунду. Не думала, что так бывает. Да и вообще мне не хотелось думать. Голова кружилась, но уже не от усталости. Поцелуи оборотня становились меткими выстрелами в самые сокровенные места.

Внизу живота будто что-то щелкнуло. Приятное тепло разлилось по телу, окончательно вырывая мой разум из клетки реальности. Пальцы оборотня все еще прикасались ко мне, будучи ориентиром и не давая совсем лишиться рассудка от плещущегося во мне кайфа.

Его пальцы мягко сняли повязку с моих глаз, и какое-то время я не могла понять где нахожусь. Разум решил временно взять отпуск. Затем почувствовала, что лежу на его сильной твердой груди с единственным желанием – чтобы так было всегда.

К сожалению, уже завтра мы должны были расстаться.

Глава 21

Всю дорогу обратно я проспала. Проснулась уже в столичном аэропорту, когда пилот объявил в громкоговоритель о посадке. Подняла веки, выглянула в иллюминатор – так и есть. Я дома.

Виктор тоже спал. Кажется, даже не понял, что мы приземлились. Я встала, взяла его за руку, тот сразу же вскочил, будто рядом началась война. Тут же понял, где находится, и прижал меня к себе.

– Ты отправишься домой, а мне надо еще кое-куда слетать, – сказал он.

Ну вот, опять…

– Куда еще?

– Надо решить одно дело. Это ненадолго, максимум до послезавтра.

– Отложить никак?

– Нет, никак, – прошептал он. В его голосе промелькнула злоба. Не на меня, скорее на обстоятельства, что вынуждают его опять бросаться в путь. – Только постарайся никуда не ходить. Официально никто не знает, что ты здесь. Пусть так и остается.

Я кивнула.

– Буду звонить тебе.

Только звонки и остаются. Там ему надо будет опять отлучиться, и снова, и снова…

С каждым мигом на меня лавиной накатывала грусть. Вновь днями напролет шататься по дому, не зная, чем заняться.

– Может, я пойду в штаб? Продолжу…

– Пока что не надо. Когда я вернусь, ты сможешь ходить куда захочешь.

– Ты не из-за выборов улетаешь…

Он кивнул.

– Это связано с твоим братом…

– Я надеюсь, мы поговорим, и все встанет на свои места.

– Ты уверен?

– Уж кому, если не мне знать его.

– А Вольский?

– Что Вольский?

– Его жена погибла. И дала понять, что они как-то с ним связаны…

– Думаю, это тоже смогу выяснить, – сказал он. – Сам по себе Вольский тебе зла не причинит. За это не беспокойся. Иди с ними, – Виктор кивком указал в сторону высоких широкоплечих охранников, стоящих рядом с двумя машинами.

Я развернулась и медленно направилась к выходу. Если Виктор Голубоглазов что-то решил, то ни я, ни кто-либо другой не в силах его переубедить.

– Стой, – окликнул он.

Я развернулась, и он поцеловал меня в губы. Хотелось, чтобы этот миг длился вечно, но он закончился слишком быстро и оставил после себя горькое послевкусие.

– Я буду переживать…

– Со мной ничего не случится, – усмехнулся он, и тут оставалось только поверить на слово.

Я спустилась по трапу, села в машину, смотрела на самолет, откуда оборотень махал мне рукой и как-то тревожно усмехался. Его отлучки и вечные дела никогда не закончатся. Пусть здесь это необходимость, но были и не самые важные вещи, ради которых он срывался с места и исчезал на несколько дней, а то и недель.

Машина развернулась, за окнами заблестел отражениями в зеркальных окнах город. В этот раз меня повезли по объездной дороге, где лишь деревья по обе стороны и россыпь частных домиков. Через полчаса была уже в доме. Одна на все это огромное помещение с десятками комнат. Разве что кот Виктора не отказывался сложить мне компанию. Кажется, он тоже соскучился за хозяином, и задолбался принимать еду от молчаливых охранников.

– Ни тебе помурлыкать на ручках, ни поиграться, – погладила я его, на что тот перевернулся на спину с довольной физиономией.