Текст книги "Полуночники.Прикосновение тьмы"

Автор книги: Скотт Вестерфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Ладно, Бет. Делай свое грязное дело. – Она еще раз вздохнула и положила ладонь на ручку дверцы шкафа.

Полночь закончилась так же, как и началась: часы Джессики спешили, оттянув конец часа на те самые девять секунд. Затем обычное время вновь прокатилось у нее под ступнями, а синее свечение и тишина вместе покинули мир.

– …ри, четыре… – раздался из шкафа приглушенный голос.

Джессика открыла дверцу – и перед ней предстала Бет со сжатыми кулаками, багровая от злости.

– Ладно, ты выиграла, – сказала Джессика и подняла руки в знак поражения. – Только не ори.

– А я не только заору, Джесс! – Брызгая слюной, она отпихнула Джесс и выскочила из шкафа. – Вот скажу маме, что ты хотела меня в шкафу запереть…

Тут она запнулась, и злость внезапно сменилась замешательством.

– Что за черт, Джесс?

– Чего?

– Ты выглядишь… Ты не… – Ее острые глазки оглядели Джессику с ног до головы, потом Бет протянула руку и вынула из волос сестры забытый листок. – Что это?…

– Это листок, вундеркинд.

– Его тут не было. Ты выглядишь иначе. Как ты это сделала?

Джессика гулко сглотнула. Она поняла, что еще не отдышалась от стремительного полета домой. Наверное, у нее лицо такое же красное, как у Бет. На руках царапины после экскурсии по дубу, да и волосы, скорее всего, растрепались.

А еще Бет заметила браслет…

– Ах это, – торопливо заговорила Джесс, надеясь, что подходящее объяснение придет к ней вовремя. – Это-то я и хотела тебе показать. А чтобы ты не увидела, где я его прячу… В общем, это большой секрет. Милый, да?

Взгляд Бет метнулся к открытому окну, и Джессика мысленно застонала. Всего несколько секунд назад оно было закрыто.

– Ты прячешь браслеты… за окном?

– Надо же, угадала.

Бет еще сильнее прищурилась.

– Ты затащила меня в шкаф, чтобы выпрыгнуть из окна, где прячешь этот браслет? Ты что, совсем рехнулась!

– Нет. Ты что-то там говорила про Джонатана…

Джессика попыталась припомнить. Этот разговор состоялся целый час назад, но для Бет прошла всего минута.

– Да, что у него проблемы с полицией.

– Верно! Так и есть. – Она поднесла браслет к свету. – Но я хотела тебе это показать. Это мне он подарил. – Улыбка на ее лице стала совсем уж по-идиотски лучезарной. – Классный, да?

– Еще бы, – ответила Бет, все еще глядя прямо Джессике в глаза. – Миленькая вещица. И я рада, что ты прячешь ее… снаружи. В кустах.

Джессика вздохнула.

– Ее имя означает «прикосновение к тебе».

– У нее есть имя?

– А как же. – Джессика пожала плечами. – В общем, спасибо, что заглянула. Рада, что смогла тебе его показать. – Она крепко обняла Бет. – До завтра.

Джессика открыла дверь своей комнаты, и младшая сестра вышла, подозрительно оглядываясь назад, совсем растеряв слова и не понимая, как это она так опростоволосилась.

– Я вас обязательно познакомлю, – прошептала Джессика.

Бет кивнула и бесшумными прыжками стремглав понеслась в свою комнату.

15
14:42
МЕРТВАЯ ЗОНА

Домик был так себе, ничего особенного. Съежившийся в тени, совершенно не подлежащий ремонту, увитый виноградной лозой. От стоявшего высоко солнца его укрывала развесистая крона ивы, величаво высившейся посреди двора.

Десс вновь посмотрела на «Геостацорбиту». Да, то самое место. На самом деле уравнения, приведшие ее сюда, она могла вывести и раньше. Стоило ей догадаться, что считать надо в шестидесятеричной системе, как все стало элементарно.

Еще год назад на углубленной алгебре мистер Санчес научил их переводить числа из десятеричной системы в двоичную, в которой используются только единицы и нули. Он все время повторял, что, зная это, они смогут однажды стать программистами. Да уж, это точно. Особенно если в средней школе Биксби заведется парочка компьютеров.

Но Десс всегда посмеивалась над Санчесом. Для нее практиковаться с новыми основаниями было просто приятным развлечением, которым она занимала свой мозг в те дни, когда Джессика Дэй еще не объявилась в городе и не загрузила мозги всех полуночников выше крыши. Поднаторев в двоичной системе (что заняло примерно 256[18]18
  256 – два в восьмой степени: именно столько натуральных десятичных чисел можно закодировать в двоичном коде так, чтобы каждое число занимало один байт – восемь двоичных знаков.


[Закрыть] секунд), Десс с усердием принялась за шестидесятеричную, потому что в минуте шестьдесят секунд, а в часе – шестьдесят минут. Так что Десс быстро сообразила, что, например, 2:31 – это 9060 секунд после полуночи.

Хотя что, скажите на милость, делать с такой мелочью?

Ответ явился к ней, когда две недели назад она начала играть с отцовскими картами нефтяных месторождений. Тайный час лежал внутри одного градуса по долготе и одного градуса по широте, а именно вокруг пересечений линий 36 градусов северной широты и 96 градусов западной долготы. Обе координаты кратны двенадцати. Но градусы, как выяснилось, все равно что часы. Они тоже делятся на шестьдесят минут, а каждая из этих минут – на шестьдесят секунд. Это стало для Десс великим открытием: если для координат подходит та же арифметика, что и для времени, то место, где существует тайный час, тоже можно расчертить на минуты и секунды, как час.

Теперь, оглядываясь назад, Десс понимала, что могла бы давно об этом догадаться.

Она часто наблюдала, как с гор за Гремучей котловиной надвигается полночь. Подобно рассвету, она плыла с востока на запад, движимая вращением Земли вокруг своей оси. И подобно рассвету, у полуночи не было четкой границы. Где-то она приходила внезапно, а где-то – плавной волной.

Но тени, которые протягивались в тайный час, отбрасывали вовсе не горные вершины или водонапорные башни. Их отбрасывали числа. Достаточно научиться видеть минуты и секунды, что сетью покрывают улицы Биксби, и становится ясно, откуда возникает сила.

Десс убрала «Геостацорбиту» в карман пальто, слезла с велосипеда и сняла очки. Она запыхалась. Как только ее мозг закончил вычисления, она буквально выскочила из школы, пропустив последний урок, и примчалась сюда на первой космической скорости.

Но теперь Десс не спешила приближаться к дому. Какой человек может жить в таком месте? Обычный житель Биксби, который не может себе позволить ничего лучшего? Или хуже – скажем, скопище последователей темняков?

Но тут она заметила тринадцатилучевую звезду рядом с дверью, и ей здорово полегчало. Риэлторы всегда говорили приезжим, что в старые времена тарелочки со звездами обозначали, какой дом застрахован от пожара. Это было ложью лишь отчасти. Тридекаграммы действительно охраняли, но не от огня.

Звезда хороший признак. Десс не могла представить, чтобы последователи темняков оставили на доме такую звезду. Ее глаза жаждали найти другие подтверждения – и нашли: дорожка перед домом была выложена из тринадцати плит, труба состояла из 169 кирпичей. Возможно, эта ветхая лачужка когда-то была штабом Женской лиги против нечистой силы, о которой рассказывал Рекс.

Десс собиралась уже прислонить велосипед к старой иве, но тут увидела метки – и замерла. Длиной в фут и по меньшей мере в дюйм глубиной – три параллельные выемки в толстой коре. Гигантские когти прорезали старое дерево, будто стальные лезвия – кожу. Желтовато-зеленый сок, точно кровь, запекся в ранах. Судя по размеру когтей, это был очень старый темняк, из саблезубых.

Десс потрогала отметины: все еще липкие. Тут не нужен Рекс, чтобы сказать, что все произошло не так давно – возможно, даже меньше двух недель назад.

Десс сглотнула, и ее снова посетила мысль о том, что не стоило приходить сюда одной. Здесь может скрываться все, что угодно.

Через несколько секунд после того, как Джонатан вручил ей полученные координаты «Поместья темняков», минуты и секунды в голове у Десс соединились в четкую закономерность. Теперь она понимала, почему Мелисса никогда не улавливала сигналы тех чудовищных дел, что творились в Лас-Колоньяс. В Биксби были мертвые зоны, где наступление полуночи вызывало искажения и помехи. Вроде пузырьков в оргстекле. Там Мелисса теряла свои способности, и форма застывшего времени становилась для ее разума слишком запутанной, чтобы в нее проникнуть. Когда Десс выполнила расчеты, числа на ее новой игрушке привели математического гения сюда.

Прямо посреди пригорода, неподалеку от дома Джессики, этот домик сидел ровнехонько на мертвейшей из мертвых зон.

Десс постояла там немного, покусывая и без того обгрызенные ногти. В конце концов она поморщилась и прислонила велосипед к дереву. Сейчас ведь день, и никакие темняки ее не поджидают. А тринадцатиконечная звезда указывает на то, что тот, кто в стародавние времена построил этот дом, был на стороне полуночников. У Десс ушел не один день на то, чтобы понять, как координаты искривляют волнистую поверхность полуночи, и довести дело до конца она собиралась сама. Это будет ее собственное открытие.

Она зашагала по тропинке.

От дома ее отделяла только закрытая стеклянная дверь. Десс нажала на кнопку на дверном косяке, висящую на единственном шурупе, однако ничего не произошло. Опустив очки на нос, она прищурилась и посмотрела сквозь рябую мятую занавеску. Она уже занесла руку, чтобы постучать…

Из темноты на нее глядело бледное лицо.

Они некоторое время смотрели друг на друга. Старая женщина куталась в темно-красную ночную сорочку, до того изношенную, что та колыхалась от едва заметного ветерка, который задувал под дверь. Глаза женщины были широко распахнуты, так что белки светлыми пятнами выделялись в темноте, но на лице ее было больше любопытства, чем опасения.

– Входите, – произнесла она. – Долго же я вас ждала.

16
14:54
ВЕЧЕРИНКА ПОСЛЕ УРОКОВ

За тридцать секунд до оглушительного последнего звонка Мелисса надела наушники. Еще немного – и в голове ее зазвучит громкая музыка.

Девочка откинулась назад и прикрыла глаза. Она чувствовала, как по всей средней школе Биксби пальцы хватаются за края парт, собирают книги и ручки, застегивают рюкзаки – и все это под сочувственными взглядами измученных учителей. Мысли вокруг гудели, предвкушая поездку домой, прикидывая кратчайший путь до шкафчиков, к ближайшей двери и прямо в автобус – самый быстрый путь, прочь из школы. Всего за несколько секунд шум стал чудовищным и заполнил голову Мелиссы. Вот так же монотонно заключенные в тюремной столовой стучат ложками по столам, требуя обеда…

Прочь, прочь, прочь!

Наконец раздался крик, и все здание вокруг буквально взорвалось.

– О-о-о, – простонала Мелисса.

Последний звонок не сравнить с наступлением полуночи, и все же он занимал второе место в списке самых приятных моментов дня.

Она нажала на «воспроизведение» и запрокинула голову. В ушах взрывались мощные аккорды «металла», поглощая скрип парт и визги вокруг. Она чувствовала, как в коридорах сталкиваются в давке плечи и локти, пальцы суматошно набирают шифры на шкафчиках и школу заполняет поток вырвавшейся на свободу болтовни.

Затем река достигла дверей, и давление, изводившее ее весь день, начало отступать, словно банку наконец-то открыли и из нее полилось содержимое.

Мелисса вздохнула и открыла глаза. Над ней стоял мистер Роджерс. Кроме них, в классе никого не осталось. Девочка выключила плеер.

– Мелисса? С тобой все в порядке?

– Лучше не бывает. – Ее довольная улыбка только еще больше его озадачила.

В прошлом семестре Мелисса приучила учителей, которые вели последний урок, к «ритуалу промывки мозгов». Она надеялась, что и Роджерс не воспримет это превратно.

– Ты так делаешь после каждого урока?

– Нет, только после последнего. Мне нравится расслабляться на минуту после суматохи тяжелого дня. Надеюсь, вы не против, мистер Роджерс.

– Видишь ли, в классе не разрешается слушать музыку.

Девочка прищурилась.

– Я не включаю ее до последнего звонка. А теперь урок закончился. Уроки закончились.

Она почувствовала ответ, прежде чем он слетел с его губ. Этот ответ был вкуса прогорклого масла и принадлежал недалекому уму, который пытается взять себя в руки.

– И все же, Мелисса, – сказал учитель, – это ведь класс, и было бы неплохо, если бы ты сначала вышла в коридор.

У нее с языка чуть не соскочило колкое замечание, но Мелисса сдержалась. За последние дни ей стало легче усмирять свой крутой нрав.

К тому же, как любил повторять ее учитель обществоведения, всегда можно найти эффективный способ выразить протест.

– Разумеется, мистер Роджерс, – милым голоском ответила она. – А вы, случайно, не в Биксби живете?

– Что? Да, недалеко от завода «Доктор Пеппер». А что?

– Ничего. Просто спросила.

Мелисса улыбнулась. Мистера Роджерса даже можно будет навестить – когда-нибудь в тайный час.

Осел.

Пустые скамьи открытой трибуны стадиона воняли поражением. Мелисса никогда не увлекалась футболом, но, даже сидя здесь одна, она отлично видела, что «Биксбийские тигры» проиграли – и далеко не в первый раз. Она ощущала чувство безнадежности и уныние болельщиков команды, шансы которой равны нулю.

Из укромных уголков где-то внизу доносился запах запретных удовольствий вперемешку с томительным страхом быть пойманным. Мелисса приподняла очки и, посмотрев через ряды, увидела в полосатой тени сигаретные окурки. Она всегда чувствовала укромные уголки: узкие аллеи между временными классами, чуланы дворников и двери в подвал, куда неодолимо тянуло прогульщиков. У всех таких мест был одинаковый вкус – вкус сладкой кратковременной свободы, приправленный нервными оглядками через плечо.

Интересно, почему Рекс так задерживается. В школе почти никого не осталось, если не считать вкуса лабораторных работ, репетиций драмкружка и футбольной команды, которая безо всякого энтузиазма разминалась на поле перед Мелиссой. Мелисса закрыла глаза, глубоко вдыхая воздух, чтобы насладиться покоем опустевшей школы.

И тут в ее голове начала возникать картина, след тех скудных минут, когда она проникла в разум женщины из «Поместья темняков». Энджи – так ее звали – была полна высокомерного презрения к своему напарнику. Мелисса успела выудить из ее разума лишь несколько обрывков, прежде чем их спугнула полунелюдь. Но здесь, в ожидании Рекса, длинные скамьи на трибунах вновь вызвали тот смутный образ. Теперь он плыл у Мелиссы перед глазами: сооружение посреди пустыни, дорога тянется куда-то в соляные равнины и… и просто обрывается.

Оно огромное. И как-то связано с полунелюдью. Энджи, конечно, никогда не видела это кошмарное чудовище. Ведь оно появляется, когда она замирает. Но женщина общалась с ним через символы знания и понимала, что оно имеет отношение к постройке в пустыне… К дороге в никуда.

– Привет! – раздался снизу голос Рекса, раскрошив почти сложившуюся картинку перед внутренним взором Мелиссы.

Когда он начал подниматься, настил трибун запружинил. Рекс сунул руки в карманы, чтобы его длинный плащ не задевал скамьи. Плюхнувшись рядом с ней, он закинул ноги в черных ботинках на скамейку впереди. На его щиколотке поблескивало металлическое кольцо – Педантичность.

– Привет, Ковбойша.

– Привет, Красавчик.

Рекс улыбнулся новому прозвищу. Он теперь часто улыбался – с тех пор, как прикосновения стали получаться.

Футбольный мяч отскочил от нижнего ряда трибуны, упал на поле, прокатился немного вразвалочку и остановился. Разминка закончилась. Игрок в форме «Тигров», забирая мяч, бросил в сторону ребят подозрительный взгляд.

– Чокнутые! – крикнул он, повернулся и убежал обратно к своей команде, одетой в фиолетовые шлемы и ярко-желтые трико.

– Это не мяч, а какое-то идиотство, – сказала Мелисса. – Он даже не круглый.

Рекс пожал плечами.

– Может, это даст шанс нашей команде. Он ведь усиливает элемент случайности в игре.

– Почему бы им тогда просто не подкинуть монетку?

Он удивленно посмотрел на нее.

– Ну, они так и делают. В начале игры.

– Да ну? – Мелисса вздохнула.

Даже Рекс не понимает, насколько мало она знает о такой бесполезной ерунде, как спорт.

Но Мелиссе пришлось признать, что последнее время мир стал видеться ей яснее. Средняя школа Биксби не такая жуткая, как обычно. Сегодняшний день вообще был вполне сносным, пока мистер Роджерс не прикопался к ее «ритуалу промывки мозгов». А теперь, когда школа практически опустела, Мелисса оправилась и от этой неприятности. Она с интересом наблюдала за неуклюжими идиотами, которые носились по полю за кочующим мячом, будто стая уток. Они даже звуки издавали похожие.

Мелисса улыбнулась. Прикоснувшись к Рексу, открыв для него свой разум, она изменилась сама. Давление на мозг спало. Вроде того, когда несколько тысяч баррелей нефти вырываются из скважины. Сейчас она даже жалела, что они не сделали этого раньше.

– Так которая из них? – спросила она.

Рекс повернулся к кандидаткам в группу поддержки, возвращавшимся в раздевалку после репетиции. Девчонки в прошлогодней форме дрались за парные помпоны из цветастой кучи.

– Она из высоких, – ответил Рекс.

Мелисса заметила, что кандидаток поделили на очень высоких и очень низких. Интересно, как влияет рост на участие в группе поддержки?

– Она наполовину индианка. Одета в форму. И красные кроссовки.

Рекс было поднял руку, чтобы показать, но Мелисса удержала его.

– Вижу. Симпатичная.

– Ты правда ее раньше не замечала? Она вроде как знаменитость.

– Я ничего не замечаю, Рекс. Либо что-то на меня нападает, либо нет.

Мелисса закрыла глаза. Ни от одной из болельщиц не исходило ничего членораздельного – сплошной неясный гул и конкуренция. Ощущение как от пивной пены в носу. Да и идиоты с избытком тестостерона на футбольном поле не больно-то способствовали ясности восприятия.

Она открыла глаза.

– Слишком много народу. Давай проследим за ней потом. – Она сплюнула в щель между досками настила, чтобы избавиться от накопившихся во рту вкусов.

– Конечно, – согласился Рекс. – Просто подумал, что попытка не пытка. Но не хочу ее упустить. Она наш кратчайший путь к Эрнесто Грейфуту.

Мелисса пожала плечами.

– Пожалуйста. Как только уйдет из этого помпон-клуба, я смогу ее выследить.

– Ты что-нибудь узнала в библиотеке?

– Почти ничего.

Мелисса прогуляла четвертый урок, слоняясь возле читального зала, где сидели Констанца и Джессика. Но во время уроков это бесполезно. Она слышала мысли только двоих полуночников: Джессики, которая нервничала, пытаясь разговорить Констанцу (безуспешно, кстати), и Десс, чей мозг все еще жужжал от очередной порции математических вычислений. После шестого урока она торопливо уехала вместе со своим чудо-компасом и сияющими мечтами о картах и числах на всех направлениях.

Мелисса вспомнила картину, виденную чуть раньше, – кусочек мыслей Энджи.

– Слушай, Рекс, может, подождем мисс Болельщицу на стоянке? У меня от этих скамеек задница затекла.

Он засмеялся.

– Ладно.

Тут в нем задрожало какое-то волнение.

– Да, – ответила Мелисса на его невысказанный вопрос, – я хочу тебе кое-что показать. – Она палец за пальцем сняла перчатку, пока они спускались вниз. – Пока я тебя ждала, в моей памяти кое-что всплыло. Я снова увидела картинку из мыслей той женщины, но на этот раз почетче.

– Сооружение?

– Да. – Она остановилась у нижнего ряда и ткнула пальцем в сторону самой низкой скамьи. – Что бы они там в пустыне ни строили, оно длинное и плоское, как дорога.

– Дорога? Куда?

Мелисса пожала плечами.

– В никуда. Она обрывается.

– Темняки ничего не строят, – покачал головой Рекс. – И они терпеть не могут дороги, которые идут через пустыню. Хотя, может, их последователи прокладывают дорожку к какому-нибудь хранилищу знаний?

– Не знаю, Рекс. Великовато это для дорожки. Ничего больше не видела.

Он сжал ее плечо.

– Покажи мне. И мы все выясним, когда найдем Эрнесто.

Мелисса кивнула и улыбнулась. Спокойствие и уверенность Рекса прорвались сквозь гудение футболистов и бессмысленное возбуждение девушек из группы поддержки. Она обняла его за талию, и они направились к ее машине. В тысячный раз она порадовалась, что вычислила его восемь лет назад, пробежала через пустые синие улицы в ковбойской пижамке и нашла единственного полуночника, чей разум услышала в Биксби. Ей не терпелось вновь к нему прикоснуться. Хоть будет чем заняться во время ожидания.

Слежку за Констанцей Грейфут придется отложить на более позднее время.

17
15:04
МАДЛЕН

– Вот в мои времена были карты. Не надо было советоваться с математиком, чтобы построить дом. Чаю хочешь?

Десс снова моргнула, осознавая, что еще не произнесла ни слова с тех пор, как переступила порог. Ее глаза быстро привыкли к полумраку, но мозг был совершенно выбит из колеи вопиющим беспорядком повсюду: ржавые тридекаграммы, городские печати Биксби, решетки на окнах с тринадцатью прутьями каждая, каминные решетки с изящными ячейками, по тридцать девять на каждой. У стен были свалены в кучу всевозможные антитемняковые вещицы, точно неровные металлические скульптуры. Оставалось только пересчитать у них углы.

Десс собралась было ответить, но из другой комнаты раздался свист чайника. Сначала он тихо стонал, а потом разозлился и дико завизжал.

– Будем считать, что ты ответила «да», – сказала пожилая женщина. – Вот в мои времена молодые люди быстрее отвечали на такие простые вопросы.

Десс закрыла рот.

Рекс обалдеет, когда увидит это место. По сравнению с этим его историческая коллекция – так, убогий придорожный террариум. Да здесь полуночного добра на целый город хватит: наследие, оставшееся от потерянных поколений полуночников, доживает тут свой век, тихо ржавея. Может, здесь даже есть Хранилище знаний, и это не просто обрывки сведений, незаметно написанные на камнях в пустыне, а целая библиотека, столь же богатая, как и весь этот блошиный рынок вокруг. Придется спросить. Придется о многом спросить, когда вернется дар речи…

Возвращению хозяйки предшествовало дребезжание чайного подноса.

– Молоко, сахар? – прокашляла старушка. – Это для тебя тоже слишком сложный вопрос?

– Только молоко. – Десс терпеть не могла чай, но упоминать об этом было, видимо, уже поздновато.

– Очень разумно, – одобрила хозяйка. – Молоко обволакивает желудок, а от сахара только зубы гниют. Я вообще сахар в рот не беру, ни в каком виде. – Она широко улыбнулась, явив миру два абсолютно не тронутых временем ряда белоснежных зубов. – Представь себе, я не была у стоматолога сорок девять лет.

Десс сглотнула.

– Очень даже представляю.

Чайный поднос перестал дребезжать, приземлившись на столе перед Десс. Старушка села напротив, подцепила ниточки и энергично потеребила чайные пакетики в чайнике.

– Я сама не своя становлюсь, когда они пускают этот веселящий газ.[19]19
  Анестетик, использовавшийся когда-то стоматологами для обезболивания.


[Закрыть] Они бы еще дирижабль «Гудйир»[20]20
  С 1925 года небеса украшают эти рекламные дирижабли крупнейшей в мире компании по производству шин и резины. В разное время они служили и в военных, и в разведывательных целях, для защиты торговых перевозок и как радарные установки. На сегодняшний день в США существует три таких дирижабля: «Дух Америки» на базе в Калифорнии, «Дух Гудйир» в Огайо и «Звезды и полосы» во Флориде. Их еще называют «воздушные послы».


[Закрыть] наняли, чтобы разрекламировать всем, где я живу.

От этих слов мозг Десс завертелся, как жесткий диск, а потом ее осенило.

– Вы телепатка! – сообразила девочка.

– А ты быстро улавливаешь очевидное.

Женщина вынула из чайника мокрые пакетики и со всего размаху шлепнула их на блюдце. Затем налила в чашки заварку, щедро сдобрив ее молоком.

На какое-то время за столом воцарилось молчание. Старушка изящно прихлебывала чай, а Десс грела о чашку руки. Она поднесла ее к лицу и с отвращением уловила сильный цветочный запах крепкого чая. Десс могла пить чай разве что со льдом, добавив столько сахара и лимона, что он вообще превращался в лимонад с кофеином.

Интересно, почувствовала ли старуха ее неприязнь или ей мешает сырость в доме?

Сколько лет, она сказала? Сорок девять?… Именно сорок девять лет назад, по словам Рекса, были сделаны последние записи знания. Но не просидела же она все это время в этой развалюхе, которой давно пора на снос?

Женщина, похоже, ждала, когда гостья что-нибудь скажет.

– Гм… меня зовут Десс.

– Естественно, – отрывисто бросила старушка. – Я знаю все ваши имена. Но все равно, очень любезно, что ты представилась, Дездемона. А я Мадлен.

– Приятно познакомиться, – буркнула Десс.

Под пристальным взглядом телепатки ее манеры полетели в тартарары.

– И мне тоже. Хотя я, конечно, хорошо тебя знаю.

– Конечно… – Десс нахмурилась. – Значит даже отсюда вы нас чувствуете? Можете читать мысли, даже в мертвой зоне?

– В мертвой зоне? Это еще что за чепуха? – Мадлен взяла ложку и яростно помешала чай. – Это сумеречное искажение, лучшее в Биксби. Как я сказала, в мои времена были карты. Тут, кстати, где-то есть одна. Тебе будет любопытно на нее взглянуть, дорогуша…

Мадлен встала и быстрым шагом вышла из комнаты вместе с чашкой на блюдечке. Чашка противно позвякивала.

Десс с огромным облегчением вздохнула, и ее мозг снова завертелся. Она достала «Геостацорбиту», дабы удостовериться наверняка, где она находится. Местонахождение, выраженное в цифрах, а не в словах (пусть и чепуховых), ее успокаивало. Она долго разглядывала координаты. Потихоньку вихрь ее мыслей улегся, а по лицу даже расплылась довольная улыбка.

Наконец-то она совершила свое открытие, и оно было сногсшибательным. Они все эти годы и не подозревали, что где-то рядом существует еще один полуночник, что прямо у них под носом прячется единственный оставшийся представитель потерянного поколения. И пока они слепо тыкались во все двери, прямо в их городе жил живой свидетель таинственной истории Биксби.

Настало время задавать вопросы. Будь тут Рекс, он бы начал с самого начала: а что именно случилось сорок девять лет назад? Почему телепатка Мадлен скрывалась все это время? И как ей удалось исчезнуть от глаз посторонних? Неужели она даже из дома не выходила?

– А, вот она! – отозвался эхом голос Мадлен.

Что-то зашуршало, потом стукнулось об пол в соседней комнате. Старушка вернулась с длинным рулоном бумаги в одной руке и дребезжащей чашкой на блюдце в другой.

Она с довольным вздохом уселась обратно и вручила рулон Десс, а потом подлила себе чаю.

Когда Десс развернула карту, все вопросы, которые она намеревалась задать, сами собой улетучились. На пожелтевшей бумаге перед ней раскинулся весь Биксби, но не тот, что был знаком девочке по картам отца с нефтебуровыми вышками. Карта была напечатана выцветшими чернилами, испещрена старинными узорами и напоминала светящуюся сеть полуночи, где на пересечении минут и секунд находятся мертвые зоны и воронки. Участок с координатами «Поместья темняков» был прорисован особенно детально. Карта изображала Биксби в тайный час, Биксби из снов Десс.

Девочка тихо чертыхнулась, понимая, что уже видела эти линии, завитки и контуры.

– Вы телепатировали мне все это во сне.

– Полагаю, в школе вы учитесь на «отлично», юная леди, – улыбнулась Мадлен, помешивая чай. – Тот, кто быстро и уверенно дает вполне очевидный ответ, всегда преуспевает.

Десс сделала глубокий вдох. На один вопрос она получила исчерпывающий ответ: женщина на самом деле могла телепатировать прямо из мертвой зоны, сумеречного искажения или как там еще называется это место. Сны, которые привели Десс к отцовскому GPS-навигатору, а в конечном итоге – и к этому дому, можно сказать, сны из гадального шара, этакое вещее цветное кино. Ее притянули сюда, как пса на поводке.

– Вы хотели, чтобы я нашла вас.

– Я надеялась, что это случится скорее, но, полагаю, учитывая недостаток образования, ты сделала все, что в твоих силах.

Десс прищурилась.

– Недостаток образования? Да я углубленно тригонометрию изучаю!

Мадлен улыбнулась.

– Чего и следовало ожидать, раз ты математический гений. Но я имею в виду не твое обучение в школе, как ни странно. Мне жаль вас, бедных сироток. Вы бьетесь и мучаетесь, пытаясь найти объяснение тайному часу. – Она поднесла к губам чашку и почти прошептала: – Вы так одиноки…

Десс опустила глаза и уставилась на груды металлолома вокруг маленького кофейного столика. Казалось, металл скинули сюда в большой спешке, в беспорядке и суматохе, но было это давно. Ржавчина буквально склеила предметы, и слой пыли скрывал их поверхность. Мадлен тут уже давненько. И, как сама она сказала, так одинока…

– Вы здесь сидели… все это время? – спросила Десс.

Пожилая женщина улыбнулась про себя.

– Раньше я чаще выходила. До рождения Мелиссы днем было безопасно, и никто меня не узнавал. – Она усмехнулась. – В молодости я носила парик и безобразные очки. А вот сейчас могу выходить, только когда Мелисса в школе. Бедняжка.

Десс нахмурилась. Ответ Мадлен вызвал у нее еще больше вопросов. Парик? И от кого она пряталась?

Хотя бы последние слова не были ерундой.

– Так вот почему Мелисса вас ни разу не почувствовала, верно?

– Разумеется. Она может уловить другого телепата, как горящее нефтяное месторождение на ночном горизонте. Если бы не средняя школа Биксби, я бы торчала тут безвылазно. – Женщина покачала головой. – Имей в виду: она не должна ничего знать. Иначе все из ее разума выльется в пустыню. Ведь в полночь ничьи мысли ей не принадлежат.

Над столом вновь воцарилось молчание. Десс понимала, что должна узнать больше. Жаль, здесь нет Рекса. Это он любит выпытывать хронологию и последовательный порядок событий. Он бы сказал: «Начнем с начала». Но где здесь начало? История так запутана, как какое-нибудь бесконечное уравнение, где каждый шаг приводит к вводу все новых переменных. Десс какое-то время сидела молча, пытаясь вытянуть нужный вопрос из клубка собственных мыслей.

– Итак… что случилось? – наконец спросила она.

Мадлен вздохнула.

– Они победили.

Десс моргнула и глотнула чаю. Он был едва теплый и горький, но в голове от него прояснялось.

– Все произошло во время нефтяного бума, – продолжила Мадлен. – До появления всех этих приезжих с их деньгами Биксби был одной большой семьей. Мы знали, кому можно доверять, а кому нет.

Десс попыталась представить Биксби в те далекие времена, но все, что родилось в ее воображении, было словно черно-белый клип на зернистой пленке, где одноликие «простые люди» попивают лимонад, шьют стеганые одеяла и машут друг другу из пожарных машин. Но кто-то же должен был заниматься тригонометрией, создавать оружие и мочить темняков! И у них ведь были старые темные очки? Глаза полуночников не выносят дневной свет. А они тогда вообще носили темные очки?

Десс попыталась выкинуть видение из головы.

– Шестьдесят лет назад, так? Рекс всегда говорил, что именно тогда все и изменилось.

– Умный он парень, этот твой Рекс, – улыбнулась Мадлен. – Биксби пережил пыльный котел[21]21
  Метеорологический термин, означающий погодные явления при засухе. Кроме того, так называют засушливые районы в США.


[Закрыть] и Великую депрессию. Нас подкосили легкие деньги. Конечно, в молодости мне все это казалось восхитительным. Новые лица, одежда из магазинов, городской кинотеатр… Но спустя некоторое время оказалось, что мы больше не знаем наших соседей, как это было раньше. – Она стиснула зубы. – Помню лето, когда все это случилось…

Невидимый холодный палец прочертил линию по позвоночнику Десс.

– Когда они пришли и всех забрали?

Мадлен подняла бровь.

– Да нет, я не о том. Я говорю про кондиционеры.

– М-м?

– Летом сорок девятого мне как раз исполнилось одиннадцать. Мы играли весь день напролет до темноты, а летом ведь темнеет очень поздно. Дети и подростки – все вместе, – пока взрослые сидели на крыльце друг у друга в гостях. Все было на виду, все друг друга видели. – Мадлен обхватила руками плечи. – Но однажды вечером мы играли, а когда обернулись – взрослых и нет.