Текст книги "Полуночники.Прикосновение тьмы"

Автор книги: Скотт Вестерфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

34
0:00
АНАТЕЯ

Свобода убивала ее, и она это знала.

Все это время она только об этом и думала – как бы выбраться из тела темняка, вернуться в Биксби, к маме и папе. В обрывчатых снах Билли Клинтон всегда прилетал к ней через всю пустыню, чтобы спасти, прижимал к себе, когда солнце восходило над пустыней, и даровал ей свободу.

Но реальность оказалась вовсе не радужной. Анатея слишком ослабела внутри чужого тела. Они не оставили ей достаточно сил, чтобы выжить без другой половины.

И все же как хорошо снова быть собой! Человеком, хотя бы отчасти…

Анатея свернулась на соленой земле, надеясь дожить до рассвета или хотя бы до захода черной луны.

Когда они вернулись, как и обещал юный акробат, их было уже трое.

Они приземлились с сильным толчком – другой следопыт спотыкался. Он был голым, пока не надел свой плащ, валявшийся на соли. А темняковая плоть как-то сошла с его тела.

Анатея одновременно радовалась его спасению – и злилась, потому что ее никто никогда не спасал.

Рыжеволосая девочка сказала, что у нее есть собственное солнце. Анатею в очередной раз удивил странный, удивительно мощный Фокус, которым та обладала. Незнакомка несла в руке какой-то металлический стержень, оружие, которым на глазах у Анатеи вырезала целый рой врагов, чтобы спасти друга. И глаза у нее были не такие.

Какой у нее талант? И почему Анатея не знала никого из них? Неужели прошло так много времени?

– Ты Анатея? – спросил следопыт.

– Да, – тихо ответила она.

Ее голос так ослабел за все то время, пока она жила в теле темняка.

– Какой сейчас год? – спросил он.

Девочка нахмурилась.

– То есть нет. Какой год ты помнишь?

Она так долго не думала о годах и месяцах…

Темняковый счет, всегда кратный двенадцати, или дюжине, казался ей сейчас гораздо естественнее.

– Тысяча девятьсот пятьдесят второй?

Мальчик кивнул, будто бы радуясь этой информации. Анатея безвольно закрыла глаза.

– Ты знаешь, что случилось? – спросил он. – С остальными из твоих людей, с полуночниками твоего времени?

– Моего времени? – Она вздрогнула и наконец все вспомнила.

Много лет назад она, та, самолично отдала приказы, распорядилась сделать кубики с буквами, чтобы мерзкие дневные их читали. Но это было так давно, что она не могла вспомнить. Ее передернуло.

– Жуткие вещи. Но это не по моей вине. Она выдала секрет. А не я.

– Секрет?

– Никто не должен был говорить. – Девочка покачала головой. – Все с того и началось, когда эта Мадлен Хейз выдала тайну. Эти мальчишки Грейфуты знали, что делали, когда притащили меня сюда…

Анатея без сил рухнула обратно на землю. От мыслей о том, что произошло до трансформации, у нее заболела голова. Может, она все-таки больше не человек. И разговоры только отнимают ее жалкое дыхание. Она чувствовала, как угасает.

Акробат, симпатичный паренек из мексиканцев, заговорил:

– Мы можем для тебя что-нибудь сделать?

Девочка улыбнулась и протянула руку. Все это время у нее были крылья, но трепыхаться внутри другого ужасного тела так тяжело. Совсем не похоже на то, как Билли Клинток уносил ее в небо, да и это было словно в другой жизни.

– Можно?

Он все понял, взял ее за руку, и легкость снова наполнила ее. Как давно это было…

35
0:00
РАВНИНЫ

Они решили оставить ее там на соляных равнинах. Три последователя темняков – Энджи, Эрнесто и старший Грейфут – все еще стояли, застыв на месте, и смотрели туда, где оставили Рекса на поживу темнякам. Возможно, появление мертвой девочки на его месте заставит их немного задуматься.

Джонатан отвернулся, не в силах смотреть, как Рекс раскладывает вокруг Анатеи доминошки. Рекс нашел свою одежду нетронутой там же, где ее бросили темняки, и оделся. Теперь его вполне привычный и нормальный вид почему-то приводил в ужас. Все, что его отличало от прежнего Рекса, – это обгоревшие волосы и руки, которые теперь дрожали совсем как у его отца.

Джессика тоже не стала смотреть. Она прижалась к груди Джонатана и заплакала, но мальчик не знал, как горевать по Анатее, родившейся в тысяча девятьсот сороковом году и умершей этой ночью – всего в четырнадцать лет. Ее костлявое исхудавшее тело выглядело едва ли на двенадцать – именно в том возрасте ее и забрали.

А что там она сказала о Мадлен Хейз, прямо перед самой смертью? Неужели именно она, эта пожилая телепатка, предала свое поколение много лет назад? Надо будет спросить об этом Десс.

– Ладно, пошли, – позвал Рекс.

Джонатан повернулся и увидел, что оставил Рекс в подарок приспешникам темняков. Холодок пробежал по его избитой спине в кровоподтеках. Он пристально посмотрел в глаза следопыта: ни одной слезы по Анатее, только яростная одержимость на лице, будто бы «Непредвиденно просветленный» выжег из него всю тьму.

Рекс, не обращая внимания на значение косточек, выложил из них буквы высотой в фут. Вокруг Анатеи они сложились в простые слова:

ВЫ СЛЕДУЮЩИЕ

Ужасное вышло зрелище, но в этом-то и вся соль, понял Джонатан. Это может убедить Энджи и остальных в том, что лучше избрать другой путь. Полунелюдей не осталось, и это страшное послание будет последним, которое получили приспешники темняков из часа синевы. Джонатан взял Джессику за руку и поцеловал ее ладонь, чувствуя вкус соленых слез.

– Не смотри, – сказал он.

Девочка качнула головой.

Следы от ударов ползучек сливались на спине Джонатана в один большой синяк, и он поморщился, протянув вторую руку Рексу, который не переставал дрожать, даже когда их соединила полуночная невесомость.

Они еще не сказали ему о том, что Мелисса вылетела через лобовое стекло. Пока они летели (у следопыта получались слабые и неловкие прыжки, и он все время задерживал их), Джонатан задал себе вопрос: выдержит ли Рекс еще и ее смерть?

Они дошли до машины, когда черная луна уже почти закатилась.

Мелисса пошатывалась на нетвердых ногах, когда они приземлились, по ее лицу стекали струйки крови, но она умудрилась вымученно улыбнуться. Рекс выпустил руку Джонатана и, спотыкаясь о расставленные Десс узоры из кольев и проволоки, подошел к Мелиссе и заключил ее в крепкие объятия.

– Я знала, – сказала она. – У тебя снова стал человеческий вкус.

Джонатан покосился на Десс, которая закатила глаза. Выглядела она гораздо лучше, чем когда они оставили ее.

– Поможете мне с этим? – попросила она и наклонилась, чтобы выдернуть из твердой земли колышек для палатки.

– Раз тут Джессика, мы можем убрать их, пока эти дрова опять не завелись и не поехали на нас.

Джонатан проследил за жестом Десс, которая показала на старый «форд». Он метил прямо в них, и за ним тянулось облако пыли.

– Ах, да. Давно пора.

Он еще немного подержал Джессику за руку, а потом взялся за дело. Укусы ползучек на спине заныли, когда он наклонился, чтобы вытащить металлические колья. По левой ноге и спине будто прошлись электрошокером, а потом поджарили до хрустящей корочки. И ему до смерти хотелось есть. Джонатану не терпелось налечь на банановый хлеб с арахисовым маслом, заботливо припасенный в бардачке машины.

– Ты веришь этим двоим? – прошептала Десс, наматывая проволоку на катушку.

Рекс и Мелисса до сих пор обнимались, прижавшись щеками, и их глаза отливали лиловым в лучах заходящей луны.

Джонатан покачал головой.

– Нам сказать им о машине? – тихо, спросила Десс, и на ее чумазом лице заиграла улыбка.

Джессика не улыбнулась в ответ, только наклонилась, выдергивая еще один колышек, а Джонатан протянул руку и дотронулся до нее. Сегодня они видели смерть слишком близко, чтобы шутить о ней.

Они отошли на добрую сотню ярдов, чтобы посмотреть, как две машины снова вернутся к жизни и ринутся по пустыне стремительным тандемом, когда синева утечет из мира. Машина Джонатана вихрем развернулась и остановилась, но раздолбанный «форд» еще полмили грохотал по соленой земле. Джонатан уже успел выключить зажигание и фары, так что машина испарилась во мраке, и ее путь обозначало только облако пыли.

– Заберу ее завтра, – снова пообещал он Мелиссе.

Наступили выходные, никто не приедет сюда в ближайшие пару дней. Да и вообще, можно подумать, кому-то нужно красть дурацкую старую колымагу с разбитым ветровым стеклом.

– Терпеть не могу больницы, – опять взвыла Мелисса. – Там одни больные.

– Тебе нужно наложить швы, – настаивал Рекс. – А вдруг у тебя черепно-мозговая травма? Ко мне же врачи прикасались…

– «А вдруг?…» – пробурчала Десс.

Джонатан вздохнул и захромал к своей машине. Дорога домой обещала быть веселенькой. И все же получилось, как и планировал Рекс: они впятером, и они снова вместе.

И все они, во всяком случае, до сих пор живы… Более или менее.

По лицу Мелиссы перестала течь кровь, но шрамы на лбу и щеках наверняка останутся надолго, если не навсегда. У Рекса все еще дрожали руки, и он дергался от неожиданных звуков. Шагал он осторожно, поскольку почти ничего не видел – посеял очки где-то в пустыне. Джессика ни слова не произнесла после смерти Анатеи. Она не выпускала руку Джонатана, прижавшись к нему. Ее изрядно вымотала схватка и все увиденное.

Только Десс по-прежнему была самой собой.

– С Мадлен все в порядке? – спросила она, пока они шли к машине Джонатана.

Мелисса запрокинула голову назад и кивнула.

– Она пережила ночь. Но знает о случившемся. Они скоро найдут ее.

– У тебя большие неприятности, – сказала Десс.

– Это ты у нас молчала как партизан.

– Это ты у нас распускаешь руки!

Джонатан загасил их ссору и прижал Джессику к себе. Хорошо, что она придерживала его по пути к машине. Ему нужно было ее прикосновение, особенно здесь, на соляных равнинах, самом плоском участке Флатландии.

36
9:11
ОБРАЗЕЦ БЛАГОРАЗУМИЯ

Зрение то приходило, то исчезало, отчетливые детали блекли и сливались в расплывшееся пятно, затем снова возвращались. На пути в больницу утренний свет был невыносимо ярким, и отраженные металлом солнечные лучи бросали на лицо полосы.

Стены клиники были испятнаны Фокусом, но не знаками полуночи. Теперь Рекс видел нечто новое: следы рук дневных, впечатления, оставленные их разумами, когда они решили свои проблемы, проделав трюк с числами, сплавами и умными механизмами.

Все утро он не мог догадаться, чем были эти видения: следами жертв.

Сто тысяч лет темняки преследовали людей, учились их отслеживать, считывать следы. Когда последние хищники осмелились начать на них охоту, они уже знали людей лучше, чем других живых тварей, лучше, чем полуслепые двуногие знали самих себя. Теперь Рекс видел эти знаки, ощущал проявление всего, чего так жаждали темняки. И всего, чего они боялись.

Над головой рявкнул интерком: опять какой-то срочный вызов. Рекс вздрогнул. Здесь повсюду машины – яркие флуоресцентные лампы, тонометры, весы, тысячи умных инструментов. Рексу так хотелось кинуться к двери, выбежать в какое-нибудь открытое поле, прочь от этих непреодолимых примеров человеческой изобретательности. От них у него тряслись руки, страх крепко стискивал плечи.

Но ему нужно было повидать Мелиссу и показать, во что он превратился.

Он посмотрел на номер палаты, мимо которой проходил, и на какой-то миг мир снова расплылся.

Он не захватил запасные очки: похоже, они ему больше не нужны, Фокус прилип ко всему. Но бывали моменты, когда его зрение вновь ухудшалось. Все-таки полностью они его не изменили. Он все еще человек, все еще Рекс Грин – следопыт, а не чудовище.

Сбоку вспыхнул рентгеновский аппарат, и фиолетовая вспышка достигла его глаз даже сквозь стены больницы. Рекс снова вздрогнул и зашипел сквозь зубы.

Нужно найти Мелиссу и поделиться с ней этим. Ему требовалось ее прикосновение, чтобы снова почувствовать себя человеком.

За очередным поворотом оказался коридор, и код из цифр и букв наконец-то обрел смысл. Рекс надеялся, что не теряет способность читать человеческие символы. Возможно, дело просто в переутомлении после трехчасового ожидания в отделении «скорой помощи» прошлой ночью. Только потом врачи согласились принять Мелиссу в больницу и отпустили его домой, поверив в историю, будто она попала в аварию, потеряла документы, ей восемнадцать, а родителей поблизости нет.

Пока он шел по коридору, его взгляд привлекло что-то резкое впереди. Силуэт просто светился Фокусом.

Пожилая женщина выходила из комнаты Мелиссы.

Рекс резко остановился. Метки глубоко врезались в ее черты, в каждую морщину на лице.

Она смотрела на него так, будто бы узнала, и улыбка заиграла на ее бледном старческом лице.

– Рекс! Мальчик мой… – Она протянула руку в перчатке, и он отпрянул.

Что еще за шутки? Женщина покачала головой.

– Бедняжка Рекс. Ну конечно, ты все еще перепуган. Прошлой ночью ты был на волосок от гибели. Так же как и все, что я когда-либо видела. А я повидала многое.

– Вы кто?

– Я… крестная Мелиссы. Мадлен.

Рекс покачал головой. Никакой крестной он не помнил. Но память сегодня работала плохо. Он всю ночь метался по кровати, пытаясь распутать клубок в голове: все, что он узнал от Мелиссы, когда они обнялись на соляных равнинах. И позже, когда они прикоснулись друг к другу в покое «скорой помощи», обмениваясь болью и перебрасывая ее друг другу, как дети – горячую картошку…

Но утром у него едва было время поразмыслить над собственными переменами, не говоря уже о том, чем с ним поделилась Мелисса. Эта женщина, Мадлен, была как-то связана с вычислениями Десс и с потерянным поколением полуночников – вот и все, что он помнил.

– Я подумала, что могу ее навестить, – говорила женщина. – Видишь ли, у меня, наверное, осталось немного времени. Мне всегда хотелось узнать Мелиссу поближе. – Она покачала головой. – Но я сама виновата в том, что так долго оттягивала.

Рентген снова вспыхнул, и Рекс развернулся волчком в его сторону, по телу пробежала волна.

Женщина не заметила этой животной реакции – или притворилась, что не заметила, и тихо повторила:

– Я сама во всем виновата. Я так боялась того, что натворила.

Мальчик снова уставился на нее, и к нему вернулась часть прежнего видения. Рекс понял, что ее Фокус ему знаком больше всего, и это знак полуночи.

– Вы одна из нас, – произнес он.

– Да, Рекс. Но Мелисса сама тебе все расскажет. Мы ведь виделись, чтобы узнать друг друга получше. Она ждет тебя.

Женщина проскользнула мимо него, и, когда она торопливо уходила по коридору, Рекс увидел, что перчатка у нее только на одной руке.

Он развернулся и бросился в палату Мелиссы.

Ее глаза были закрыты, и лицо казалось очень бледным в жужжащем флуоресцентном свете. Раны – две на лбу и одна через всю щеку – были зашиты крест-накрест розовой нитью, стягивавшей кожу. Швы наложили чем-то синтетическим: Рекс чувствовал его ужасную умную новизну.

И у нее был тот же Фокус, что и у женщины в коридоре.

– Мелисса? – негромко позвал он.

Ему не давал покоя вопрос о том, что сделала с ней во сне женщина.

Мелисса открыла глаза и улыбнулась.

– Неплохо выглядишь, Рекс. И прическа ничего…

Он вздохнул устало и с облегчением. Старая добрая Мелисса.

На другой койке в палате никого не было, и он присел на нее, потирая ладонью свой почти лысый череп. Утром он прошелся по голове машинкой, убрав все обгоревшие пучки и оставив ежик длиной в полдюйма.

– Спасибо. Ты тоже.

Мелисса фыркнула.

– Ну спасибо, Рекс. А я-то боялась, что эти шрамы трагически повлияют на мою популярность в школе.

Он засмеялся, но смех получился какой-то неискренний. Слишком много тут приборов: кнопки вызова, внутренняя связь, специальные штепсельные вилки от кардиомониторов, целая инфраструктура проводов и стали вокруг них. И тут Мелисса поднялась к нему, словно мумия: крошечный механизм в кровати согнул ее пополам.

– У тебя странный вкус, Рекс.

Он посмотрел на трясущиеся руки.

– Ты думаешь?

– Как у… психокиски. Они ведь изменили тебя?

Рекс моргнул, потом кивнул. У него столько всего нового в голове – новые вкусы и образы, бурлят дикие мысли скрытого в нем животного. Но один вопрос разрешил все сомнения.

– Кто это был? – спросил он.

Мелисса улыбнулась.

– Моя крестная, она же сказала. Крестная всех нас. – Она вздохнула. – По крайней мере, пока темняки ее не нашли. А они теперь ищут.

Рекс закрыл глаза: его голову раздирало бесконечное количество новых ощущений, новых знаний. Зря он вообще сюда пришел. Надо было податься в бедленды, найти унылое и пустынное место, сесть и подумать.

– Иди сюда, Рекс.

Он мотнул головой.

– Ты слишком слаба. Не сможешь принять то, что у меня в голове. – Он окинул взглядом стены, помеченные отпечатками больных и умирающих людей – добычи, которую легко отбить от стада. – Тем более пока ты здесь.

Мелисса засмеялась.

– Ну и что?

– Я думал, ты ненавидишь больницы.

– Я все ненавидела, Рекс.

Он нахмурился, и какая-то часть его разума заметила необычную грамматику.

– Ненавидела?

– А теперь – нет. – Мелисса потянулась к нему, взяла его за плечо, привлекла к себе и впервые прикоснулась к его губам.

Она перешла в него – не тем привычным бешеным потоком эмоций, а размеренно и спокойно. Она воспользовалась способом, отточенным за сотню поколений полуночниками, искусством, передававшимся из разума в разум на протяжении столетий. Числа Десс помогли нащупать то, что Рекс всегда искал: связь с прошлым, которую не могло дать разрозненное знание. А сегодня утром, от Мадлен и множества предков, хранящихся в памяти старой полуночницы, Мелисса переняла это наследие. Это была связь с живой историей, для Мелиссы и для всех полуночников – прикосновение человека.

Несмотря на груз многих веков, тот поцелуй принадлежал им одним, и их давняя дружба внезапно перевернулась с головы на ноги, обрушившись на Рекса, как превращение в пустыне.

И Рекс понял, что выживет.

Возможно, он и правда наполовину чудовище, которое боится творений рук человеческих, которое искалечено темняками, обратившими его сущность против него самого. Но у него есть Мелисса. И она поддержит его.

Это был самый сладостный миг в его жизни.

37
0:00
ЗНАКОМСТВО

– Не так уж и сложно было, если честно. Десс принесла свою штуковину… GPS – и мы точно узнали, где была машина. По крайней мере, приблизительно.

– Ты вел ее до самого дома Мелиссы?

– Только до шоссе. Дальше Мелисса сама справится. Зато этот случай научит ее пристегиваться. – Джонатан улыбнулся. Даже в синеватом сумраке тайного часа по его смуглому лицу было заметно, что днем он слегка обгорел на солнце во время путешествия по посадочной полосе. – Хуже всего было ехать по равнинам без ветрового стекла. – Он облизал губы. – До сих пор во рту солено.

Джессика засмеялась и выглянула на задний дворик, чтобы оценить бурный прогресс в садоводческой деятельности отца. Оставшись сегодня поближе к дому и сидя на собственной крыше, она чувствовала себя в безопасности.

– А вы не видели… Анатею?

Джонатан отрицательно мотнул головой.

– Мы там не были.

Джессику снова пронзила ноющая боль, которая не отпускала весь день.

– Может, стоило ее похоронить…

Джонатан вздохнул.

– У нас не было лопаты, да и времени тоже. Кто-то должен был отвезти Мелиссу в больницу. И вообще, приспешники темняков наверняка позаботились о… – Он не докончил фразу.

– Ах да, я же тебе не сказала, – вспомнила Джессика. – Звонил Рекс. Мелиссу сегодня выписали. Рентген ничего не показал. Он сказал, что она и правда… в отличной форме.

– Мелисса? В отличной форме? – усмехнулся Джонатан. – Ну и ладно. Интересно, как она собирается объясняться с родителями?

Джессика потерла руку в том месте, куда ее прошлой ночью укусила ползучка. Укус превратился в желто-лиловый синяк.

– Не думаю, что Мелиссе нужно что-то объяснять родителям.

– Ах, ну да. – Джонатан опустил глаза.

Джессика рассказала ему о силе Мелиссы; что на самом деле случилось с отцом Рекса и что она сделала с Десс на заднем сиденье «форда». Но Джонатан, похоже, еще не до конца это осознал. Он охотно рассказывал, что Десс ему сказала о Мадлен или как они спасали машину Мелиссы, но избегал говорить о том, что случилось в прошлом или ночь назад… или об Анатее, умершей в пустыне.

– Как там Десс? – спросила Джессика.

Он пожал плечами.

– Она сказала, что ставит темнякоупоры на дом Мадлен. С ней вроде все нормально.

– Вчера я бы так не сказала.

Когда они вернулись в дом Десс, она заснула, но каждый час ее мучили кошмары, и она почему-то выкрикивала имя «Ада Лавлейс».

– Ну, теперь-то у нее новый проект, и все будет нормалек.

Джессика покачала головой.

– Тебе надо было это видеть, Джонатан. Как будто Мелисса… – Она не могла подобрать слов. – Ты просто не знаешь.

– Знаю, Джесс. Ко мне Мелисса тоже прикасалась.

Девочка удивленно посмотрела на него.

– Что? – Смесь ревности и отвращения болезненно кольнула ее в сердце. – Когда? Зачем?

– В ту ночь, когда ты обнаружила свой талант. Мне пришлось прыгать с ней и Рексом.

Джессика глотнула. Она вспомнила, как они вместе летели через пустыню, навстречу Змеиной яме, но ей и в голову не пришло…

– Боже мой, а ведь правда. Я тогда даже не знала.

– Никто не знал, кроме Рекса и Мелиссы.

Тут Джессика заметила, что отпрянула, и снова взяла его за руку.

– Прости, Джонатан.

Тот едва заметно вздрогнул.

– Не жалей меня. Жалей Мелиссу.

– Лучше уж я приберегу жалость для Десс. – Джессика снова посмотрела вниз, на отцовский сад. – А вдруг она что-нибудь делала с нашими родителями?

– Мелисса? Да нет. Вряд ли ей есть дело до моего отца. Он никогда не доставлял мне хлопот.

Девочка кивнула.

– Да, но помнишь, как родители отпустили меня на ту вечеринку… Как раз тогда, когда я была нужна Рексу.

– Но ты до сих пор под домашним арестом, Джессика, шесть ночей в неделю. – Джонатан развел руками. – Она что, не могла тебя освободить насовсем?

– А может, она хотела незаметно?

– Мелисса? Незаметно? – Джонатан засмеялся. – Да брось! Нельзя же становиться таким параноиком от каждой мысли в чьей-нибудь голове, а?

– Наверное, – вздохнула Джессика. – Не знаю, почему я такая. Может, потому что… – Она повернулась к нему, и слезы, сидевшие в засаде весь день, опять заволокли ее глаза. – Просто я никогда не видела смерть.

Он обнял ее за плечо.

– Я тоже.

– Когда они ее забрали, она была почти одного возраста с Бет.

– Да…

Джессика покачала головой и повторила слова, которые крутились у нее в голове много часов подряд:

– Мне так жаль…

– Не проси прощения за слезы. Не стоит. Но… – Джонатан пожевал губу, что означало: он не хотел ляпнуть что-то не то.

– Говори же.

– Ну, ужасно то, что они сотворили с Анатеей, но это было пятьдесят три года назад. Как случай из старой газетной вырезки. Для меня девочка, которую мы видели вчера, была призраком, наконец обретшим покой.

Девочка пристально посмотрела на черную луну. Последнее время при взгляде на нее у Джессики уже не так сильно болела голова. Может, она становится полуночником до мозга костей?

– Наверное, можно о ней думать и так. Призрак, который теперь свободен.

– А ты спасла Рекса и не дала повториться этому кошмару.

Она сжала его руку.

– Кое-кто мне в этом помог.

Джонатан покачал головой.

– Только представь: стоит там дедуля Грейфут, а полночь закончилась. Смотрит он на девочку, которую похитил еще в юности. У него, наверное, инфаркт случился.

Джессика вздрогнула: ей совсем не хотелось представлять ничего подобного. Она не желала ничьей смерти и теперь знала наверняка, что и никогда не пожелает. Она радовалась, что остальные трое полуночников сегодня сидят у Мадлен: Мелисса скрывается в искажении, чтобы не выдать местонахождение дома; Десс оборудует дом защитой от темняков; Рекс взялся за штудирование архива, чтобы пополнить Хранилище знаний, а возможно, и отыскать то, что защитит их в полночь навсегда.

– Извини, – сказал Джонатан, почувствовав, как она отстранилась.

Джессика молча покачала головой и бросила взгляд через улицу на кусты, где когда-то прятался Эрнесто Грейфут с фотоаппаратом.

– Поверить не могу, что прошла всего неделя с тех пор, как объявился этот папарацци.

– Это точно, – усмехнулся Джонатан. – Вот видишь, сколько можно сделать, имея всего один лишний час в сутках.

Девочка слабо улыбнулась.

– Ага. И что этот час может сделать с тобой.

Они какое-то время молчали, глядя на закат черной луны. А потом Джессика набралась смелости и сказала:

– Я не хочу оставаться одна, Джонатан. Мне все время видится Анатея, мертвая, там, где мы ее бросили.

Он снова взял ее за руку.

– Я здесь.

– Но только сейчас. А потом?

Джонатан поднял на нее глаза.

– Ты уверена, что это хорошая идея? Твои родители…

– Крепко спят, – ответила Джессика. – Мама весь день работала, а папа копался на заднем дворе. Сказал, что теперь сам будет выращивать нам все овощи.

Джонатан засмеялся.

– Умаялись, бедняжки. Конечно, я с тобой останусь.

– Только одна загвоздка.

– А, нет проблем. Посплю на полу.

– Ну уж нет, – тихо ответила Джессика. – Загвоздка в том… что я хочу тебя кое с кем познакомить.

За девяносто секунд до окончания полуночи они приземлились под ее окном.

Джессика влезла внутрь и протянула руку Джонатану. Он до сих пор прихрамывал после укусов ползучек, поэтому она помогла ему забраться внутрь. Но, оказавшись в комнате, Джонатан замялся.

– Э… Джессика?

– В этом и загвоздка, – сказала она. – Всего на пару минут. Она очень хотела с тобой познакомиться.

– Да, но… ты уверена, что стоит это делать? Я появлюсь прямо из ниоткуда…

Бет сидела на кровати, где Джессика оставила ее час назад, заставив закрыть глаза руками. На ее неподвижном лице застыло выражение явной досады.

– Да, уверена, – улыбнулась Джессика. – Она любит сюрпризы.

– А… если она спросит, откуда я взялся?

– Я ей уже сказала: из Пенсильвании, – хихикнула Джессика.

Она сверила время, начиная волноваться. Может, это было и глупо, но она хотела намекнуть Бет о существовании часа синевы: Джонатан появится перед ней сразу после полуночи.

Джонатан не двигался с места и смотрел на открытое окно, будто обдумывал план срочного отступления в оставшиеся секунды.

– Слушай, я сказала Бет, что у меня для нее сюрприз, и она очень хочет тебя увидеть, – сказала Джессика. – Всего на пару минут, а потом она пойдет спать.

В конце концов Джонатан нервно усмехнулся и сел на подоконник, задрав одну ногу так, словно только что влез в окно.

– Ладно, ладно. Я тоже рад с ней познакомиться. Только один вопрос.

– Какой?

– Что произошло между вами, сестрички?

Джессика улыбнулась.

– Скоро уже будет все хорошо.

Через несколько секунд мир содрогнулся. Синева померкла, и все окутали яркие цвета. Комната снова ожила, освободившись от парализующей бледности застывшего времени.

– …какое уродство! – закончила Бет.

– Ладно, – ответила Джессика. – Теперь можешь смотреть.

Бет опустила руки, и ее лицо уже приняло решительно-невозмутимое выражение, которое задержалось всего на полсекунды.

– Боже ты мой! – воскликнула она, чуть не соскочив с кровати. – Какого черта?…

Джессика хотела было что-то сказать, но вместо слов вырвался только смех. Она попыталась состроить серьезную мину и покраснела до ушей.

Джонатан улыбнулся и протянул руку.

– Привет, Бет, я Джонатан, – вежливо произнес он. – Рад наконец-то с тобой познакомиться.