Текст книги "Пленники Генеллана (том I)"

Автор книги: Скотт Джир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 16
ВОССОЕДИНЕНИЕ

Было еще темно, когда Буккари проснулась. Немного полежав, поняла, что уснуть уже не удастся, вылезла из спального мешка, захватив ботинки и одежду, и выбралась из палатки, которую делила с Ли. Сырой и прохладный утренний ветерок просочился под термальное белье, и Буккари поежилась. Она присела на корточки у костра, где еще тлели угли, подбросила хвороста: мокрые от росы ветки зашипели, но пламя занялось, разбежалось огненными языками, она подбросила еще две охапки – костер запылал вовсю, посылая волны тепла. Отступив на пару шагов от пышущей жаром пирамиды, лейтенант повернулась спиной, с наслаждением чувствуя, как из усталого тела уходят холод и беспокойство. В безлунном небе сверкали бриллиантовые ожерелья созвездий, подмигивали и танцевали звезды; казалось, огромное, роскошное платье из черного бархата, усеянное блестками, плывет над ней в неуловимом ритме не слышимой ею мелодии.

Согревшись, она присела на вязанку дров, спиной к огню, и принялась зашнуровывать ботинки. Какое-то движение привлекло ее внимание – клапан палатки Шэннона шевельнулся, из нее наружу высунулась и тут же исчезла рука, а следом появился и человек. Фигура выпрямилась, голова повернулась вправо, потом влево… Да это же Доусон! Младший офицер накинула капюшон, застегнула молнию комбинезона и осторожно направилась к своей палатке. Путь ее лежал мимо костра. Буккари отвернулась, но Доусон заметила ее и без колебаний подошла.

– Доброе утро, лейтенант, – шепнула она и присела рядом, наклоняясь к огню. Лицо ее показалось Буккари усталым, но глаза сияли.

– Доброе утро, Доусон, – ответила Шал, не зная, какаю тактику избрать: рассердиться или показать безразличие, хотя чувствовала другое – зависть.

* * *

Утро выдалось тихое и холодное, палатку покрыла тонкая корочка мороза. Татум выкатился из мешка, ожидая увидеть край плато и далекий пейзаж. Вместо этого – стена тумана, но не сплошная, а сплетенная из отдельных, мягко струящихся вверх потоков. Клочки этого нежного прохладного пара плыли у него над головой, поднимаясь и таинственно растворяясь в небе. Неподалеку топтался Пети, ему выпала утренняя смена. На востоке вставало солнце, его еще слабые лучи с трудом пробивали сероватый занавес. Татум обернулся – из мешка выползал Джонс.

– О, Боже! – умиленно произнес боцман. – Как в сказке!

– Хороша сказка! – ответил подошедший Пети. – Для сказки чертовски холодно. Давайте-ка разведем костер и приготовим что-нибудь на завтрак.

– Надо поторопиться, – заметил Татум. – Шэннон приказал вернуться к завтрашнему закату, а нам еще надо обойти приличный участок. Должен же где-то быть спуск.

Пока они ели, солнечное тепло разогнало туман, и когда астронавты тронулись в путь, над краем плато висели лишь редкие клубы. Татум шагал легко и пружинисто, гораздо хуже было стоять над краем пропасти и смотреть вниз – у него кружилась голова.

Примерно через час Татум заметил в небе парящих существ, вначале лишь черные точки в бесконечной синеве. Группа шла на юго-запад, огибая плато.

– Вряд ли сегодня что-то увидим, – сказал Татум, поднимая голову.

– Но все же лучше, чем сидеть у костра и сосать палец, – отозвался Джонс. – Я бы с удовольствием еще поиграл в бойскаутов.

Татум рассмеялся.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда пойдет дождь или кончится вода и пища.

– Это меня не беспокоит, – ответил Джонс. – Иначе я не был бы на флоте. Я крепкий парень.

– Ты бы никогда не прошел тест по физподготовке, – поддел его Татум.

– Что… ты имеешь в виду? – обиделся боцман.

– Ты, конечно, умеешь завязывать шнурки или что-то там еще техническое, то, что требует мозгов, – пояснил Татум, поднося к глазам бинокль.

– Что-то я не замечал, чтобы у тебя возникали сложности со шнурками. – сказал Джонс.

– А я их никогда не развязываю. Это за меня делает Сарж. Вот почему он сержант. Чтобы научиться, ему потребовалось двадцать лет.

Шедший позади Пети рассмеялся, имитируя осла.

Так они и шли, почти не умолкая, поддевая друг друга.

– Река! – закричал Пети, указывая вперед. – Вон там!

Они подошли к небольшому потоку, спадающему вниз с плато. Здесь поближе к скалам, ландшафт изменился: камни, осколки скал усеивали землю, там и тут мелькали пятна лишайников. Разбухший после дождя ручей с рокотом устремлялся со скалы. Его берег не был крутым, но течение показалось быстрым. Татум посмотрел вверх по течению, выискивая удобное для переправы место. Вдалеке двигалась какая-то точка. Он поднял бинокль.

– Там кто-то есть! Вот посмотри! – Татум передал бинокль Пети. – Вдоль реки. Пети опустил бинокль.

– Ну что, ты узнал его? – спросил Татум.

– Да, это Честен, – ответил Пети. – Он хоть и хромает, но я-то его походку знаю.

Они поспешили навстречу, но прошло не менее часа, прежде чем точка приняла очертания человека. Татум предложил выстрелить в воздух, но Честен шел в направлении лагеря, так что тратить понапрасну патрон не пришлось. Наконец, их крики привлекли внимание еле бредущего матроса, и он замахал в ответ. Оставшееся расстояние все бежали, причем Честен несколько раз спотыкался и падал.

– Где Макартур? – закричал Татум. Честен, потемневший за время пути от загара, поднялся с земли. Рот, руки его были перепачканы ягодным соком.

– Не знаю, – пробормотал он, опустив голову. – Я его потерял.

– Что ты имеешь в виду, как это потерял? – рявкнул Пети. – Ты просто…

– Заткнись, Пети! – оборвал его Татум. – Джокко, ты с нами, значит, все нормально, но где Мак? Когда ты видел его в последний раз?

Честен заморгал, слезы покатились по щекам, оставляя на лице грязные бороздки. Он забормотал что-то о большой реке, медведях и чудных долинах. Они молча слушали, но когда его рассказ становился уж совсем сбивчивым, Татум задавал вопросы. День близился к вечеру; если начать поиски Макартура, то они опоздают, Шэннон встревожится, кроме того, Честену требовалась медицинская помощь и хороший ужин. Татум не знал, что делать, но все же после недолгого обсуждения решили возвращаться в лагерь. Погрустневший Джонс посмотрел на небо.

– Посмотрите, сколько там этих крылатых тварей. Они улетают на запад.

* * *

Макартур очнулся в полной тьме – у него были завязаны глаза. Он не мог пошевелить головой, руки и ноги тоже оказались привязанными к чему-то. Капрал чувствовал, что на нем нет одежды, но ему было тепло и удобно. Последнее, что он помнил, – это отчаянная жажда и невыносимая боль в плече. Сейчас пить не хотелось, да и плечо не беспокоило. У него вдруг возникло состояние легкой паники, но ощущение покоя, комфорта и полнейшей расслабленности принесли успокоение. В воздухе стоял мягкий сернистый запах. Под ложечкой засосало.

– Эй, – прошептал он запекшимися губами. – Здесь есть кто-нибудь?

Какое-то движение, тихое, шуршащее, даже не движение, а ощущение чьего-то присутствия.

– Я знаю, что ты здесь, – прохрипел он. Прислушался. Шло время. Макартур уснул. Проснулся и опять прислушался. Снова уснул, уверенный, что ему дают снотворное.

По комнате кто-то двигался. Он проснулся и прислушался. В этой неподвижной тишине слух обострился до предела. Какой-то свист, но на столь высокой частоте, что ухо едва улавливало его. От нечего делать Макартур посвистел в ответ. Шум резко прекратился. Он посвистел еще. Ничего. Макартур вспомнил азбуку Морзе: тире-точка-точка-тире-тире-пауза-точка-точка. Он просвистел сигнал несколько раз. Хоть какая-то реакция должна же последовать. Пусть даже будет тишина.

Внезапно тишину прорезал свист: трель прозвучала тихо и едва уловимо, но она явно повторяла его сигнал – кто-то есть! Вот он, ответ! Он снова посвистел – раздалось повторение чуть более низким тоном. Контакт! Мелодия – ответ: паузы аритмичны, вероятно, какая-то часть сигналов им не воспринималась. Макартур просвистел первую часть мелодии – пять нот – и остановился. Ничего. Повторил и подождал. Снова ничего. И вдруг – два коротких сигнала. Ответ! Еще одна попытка. На этот раз продолжение последовало быстрее. Так повторялось несколько раз. Наконец Макартур не выдержал и рассмеялся. Ну это ж надо! Он лежит здесь на спине, голый, как младенец, и насвистывает какую-то дурацкую мелодию, а кто-то или что-то вторит ему. Капрал смеялся от души, смех захватил его, на глазах выступили слезы. Что-то коснулось лица. Он попытался уклониться, но голова даже не пошевелилась. Слезы осторожно смахнули.

* * *

– Старейший, могу ли я спросить тебя о состоянии длинноногого? – спросил Муубе.

– Весьма жизнеспособное существо, – ответил Кооп. – У него серьезная инфекция и общее ослабление организма из-за недостатка пищи, но сейчас опасность уже позади.

– Очень хорошо. И что теперь? – спросил мастер по травам.

– Совет рассматривает все варианты, мастер Муубе, – сказал Кооп. – Хотя я слышал, что вождь хочет отпустить его.

Старики неторопливо брели вдоль цветочных плантаций.

В основном, здесь росли разнообразные орхидеи.

– Впечатляющее зрелище, – ответил Муубе. – Удачный год для нас. Мы приготовили много лекарств.

– Жаль, что он не столь хорош в других отношениях, – вздохнул Кооп, останавливаясь перед гигантской желтой с черным орхидеей и задумчиво разглядывая пестрый цветок. – Прекрасно! – грустно прошептал он.

Они пошли дальше вдоль бесконечной череды растений, вдыхая аромат, слушая жужжание пчел и приглушенный рокот реки.

* * *

Захватив с собой стражей, Браан возвратился к озеру. Они опустились на второй остров. Начальник поста коротко доложил: длинноногие починили плот, два раза в день – перед рассветом и после заката – катались на нем по озеру и купались в горячих источниках. Чужаки, одетые в зеленое, долго осматривали окрестности, и плот дважды приближался к их новому посту.

– Скоро длинноногие придут на наш остров, – сказал страж. – Возможно, пора перебраться в более безопасное место.

– В более безопасное? Много же раз нам придется менять местонахождение поста, – ответил Браан. – Если так, то когда-нибудь нас вытеснят и из наших домов.

– И что делать, вождь?

– Возвращайтесь к себе на скалы. Ждите следующей смены. Но соблюдайте осторожность, – предупредил Браан. – Избегайте встреч с длинноногими. Вы свободны.

Усталые воины улетели, воспользовавшись попутным ветром. Браан, довольный тем, что снова оказался неподалеку от сына, поднялся над озером на свежем потоке. Он пролетел над пушистым гребном облаков, спустился и, не заметив ни скальных собак, ни длинноногих, приземлился невдалеке от лагеря чужаков. Оставалось только ждать.

Солнце уже село, сумерки сгущались, и только неровное мерцание костра освещало палатки. Вскоре из-под холма появилась группа длинноногих. Часовой что-то прокричал, чужаки высыпали из палаток, окружив большого длинноногого. Часовые присоединились к своим товарищам. Воспользовавшись временным переполохом, Браан оттолкнулся от скалы, бесшумно соскользнул на террасу перед пещерой. Удача пока сопутствовала ему – в пещере чужаков не оказалось. Браппа остался без присмотра, туловище и крылья перевязаны какой-то мягкой тканью, но к постели он привязан не был. Браан приблизился к сыну и тихонько свистнул, извещая о своем присутствии. Браппа отозвался и умолк в ожидании, что скажет его возлюбленный отец.

* * *

На этот раз Макартур проснулся на гранитной плите, уже согретой высоким утренним солнцем, но свежий ветерок заставил его поежиться. В голове еще стоял туман, ноги занемели. Кошмарный сон? Плечо? Он чувствовал боль, но теперь она была несравненно менее острой, чем прежде. Макартур отвернул одежду, и то, что предстало его взгляду, повергло в глубокое изумление – рана затянулась! Страшные серые и желтые рубцы на руке исчезли! Всем этим – а может быть, и жизнью – он обязан кому-то. Но кому? Или чему?

А Честен? Где, черт возьми, Честен?

Он осмотрел себя. Одежда чистая и сухая, а вот пистолет и нож исчезли. Макартур осторожно встал и огляделся. Ничего и никого. Поискал следы – крутом гранит. Еще раз осмотрелся и заторопился прочь, чувствуя себя на удивление здоровым. Примерно через сотню метров он замедлил шаг. Куда спешить – до района приземления не больше дня пути.

Когда усталый и проголодавшийся Макартур добрался, наконец, до озер, солнце уже село, а гонимые холодным ветром облака скрыли звезды и обе луны. Капрал зевнул, потянулся и потер глаза. На склонах холмов играл отблеск пламени. Костер? Нужно поторопиться. Он глубоко вздохнул и взял курс на маяк.

Обойдя озеро по периметру, он потерял огонь из вида. Прямо перед ним возникла невысокая гряда, вероятно, она-то и закрыла собой костер, но запахи усилились – запах ели и горящего дерева. Макартур поднялся на гребень. Его привыкшие к темноте глаза обнаружили прислонившегося к дереву часового! Макартур почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, а губы начинают дрожать. Но радость уступила все же место другому чувству. Неслышно ступая на носках, капрал прокрался мимо ничего не подозревающего часового. В кругу палаток догорал огонь, возле которого сидели мичман Хадсон и Уилсон.

Ганнер, как обычно, рассказывал космические байки. Макартур подобрался поближе и прислушался. Да, это он уже слышал, но Хадсон внимал невероятной истории, открыв рот. Из-за скалы появился О'Тул, и Макартур прокрался за ним к пещере. О'Тул бросил в огонь охапку дров и присел на камень. Капрал постоял, слушая негромкий голос Уилсона и наслаждаясь теплым ароматом костра, но тут желудок проявил нетерпение. Подталкиваемый голодом, он вышел из-за укрытия и спокойно вошел в круг света, надвинув берет на глаза.

Присев чуть в сторонке, он закрыл лицо руками и зевнул.

Тепло костра было просто восхитительно.

– Ганнер, – негромко сказал Макартур, – ты просто набит всякой ерундой: этот молодой офицер никогда не будет уважать тебя, если ты будешь так безбожно врать.

Рассказчик вскинул голову, раскрыл рот, чтобы дать достойный ответ, но язык его, казалось, примерз – все одновременно повернулись в сторону нового гостя.

– Черт! – пробормотал Уилсон, обретая речевые способности. – Макартур, задница, это ты? Я, наверное, единственный, кто рад тебя видеть, но только потому, что ты мне задолжал.

Хадсон и О'Тул завопили во всю мощь своих глоток. Из палаток и пещеры хлынули люди. Весь экипаж «Харриера-1» сбежался к костру. Честен выскочил из палатки, зацепился за веревку и потащил все содержимое за собой. Секунду он смотрел на капрала с искренним недоумением, а потом заключил его в свои медвежьи объятия и подбросил в воздух.

– Ты давно вернулся, Джокко? – спросил Макартур, скривившись от резкой боли в плече. Радость возвращения переполняла его, изгоняя все – усталость, голод, боль.

– Да уже неделю! – закричал великан. – Мы посылали поисковые группы за тобой, Мак, но они все вернулись с пустыми руками. Я сказал Шэннону, что пойду искать тебя сам. Мак, это наш дом. Я им рассказал о долине, но и здесь у нас хороший лагерь – есть пещера, кровати, горячая вода и… Ох, Мак, Мак!

Макартур смеялся, позабыв обо всем.

– Если все так хорошо, так дай мне поесть, Джокко, – попросил он. – Да отпусти меня, а то я опять улечу.

Из пещеры уже бежали Шэннон, Квинн, Буккари и все остальные. Уилсон спас капрала от железной хватки Честена.

– Не мертв и даже не ранен, – заметил Уилсон. – Может, только того, а? Ты как?

– Нормально, только вот в животе пусто. Наверное, от твоей ужасной физиономии, – ответил Макартур.

Шэннон пробился сквозь толпу, следом за ним шел Квинн.

– Капрал, – воскликнул Квинн. – Вы в порядке? Рядовой Честен говорил, что у вас загноилось плечо. Он считал, что вы умерли.

– Где ты был, Мак, черт тебя побрал? – спросил Шэннон.

Макартур взглянул на плечо.

– Я и сам так думал.

Квинн повернулся к толпе.

– Всем назад! Вернуться в постели и на посты, быстро! Макартур будет здесь утром. Разойдитесь. Ли, осмотрите его плечо, – собравшиеся разошлись, но не раньше, чем каждый обнял капрала или, по крайней мере, шлепнул по спине.

Виновник торжества пробрался вслед за Ли в пещеру. За ним последовал Шэннон, засыпая капрала бесчисленными вопросами, но тут вмешался Квинн и предложил отложить все до утра. Сержант и командор остались на террасе, откуда еще некоторое время доносились их приглушенные, но явно возбужденные голоса. Рено, значительно поправившийся за это время, прошел к своему спальному мешку. Они обменялись приветствиями. Только тут Макартур заметил еще одного пациента.

– Что… что это там? – спросил он, напряженно вглядываясь в темноту. Ли оставила Тонто одного. К животному подошел Фенстермахер и глуповато улыбнулся.

– Это наш с Лесли ребенок, – он зевнул.

– Старовата твоя шутка, Уинфред! – устало ответила Ли. – Это животное, которое мы нашли у озера после землетрясения. Была приливная волна. Его выбросило на берег со сломанной рукой. А вы почувствовали землетрясение, Мак?

Макартур подошел к кровати, на которой лежало существо.

– Да, – сказал он, осматривая большую птицу-мышь. Животное посмотрело на него, часто мигая.

– Почему вы его не отпустили? – спросил капрал, обернувшись к Ли.

– Это животное. У него сломана лапа. Оно может погибнуть на свободе, – ответила она. – Процесс выздоравливания шел хорошо, и сейчас оно уже может уйти, если захочет. Однако остается здесь, как будто понимает, что мы ему помогаем. Его назвали Тонто.

Макартур снова повернулся к животному и подмигнул. Оно смотрело на него совершенно бесстрастно. Капрал почесал облупившийся от солнца нос и отошел в угол пещеры, где Ли приготовила для него спальный мешок. Проспать целую ночь! Эта перспектива радовала его еще больше, чем возможность досыта наесться. Ли шла за ним следом, освещая дорогу фонариком. Макартур поднял голову – существо пристально смотрело на него. Фенстермахер что-то пробормотал, и животное отвело взгляд.

– Уинфред! – сказал вдруг Макартур, но спуская глаз с существа. – Эй, Фенстермахер, тебя ведь зовут не Уинфред, да?

– Его зовут Упс, – сказала Ли и принялась снимать с Макартура комбинезон.

Фенстермахер влез в спальный мешок, но теперь выглянул из него.

– Спасибо, Ли, – проворчал он. – Да. Уинфред. Ну и что? – вызывающе добавил он.

– Чудное имя, – ответил Макартур. Существо явно следило за их разговором. – Подходит Фенстермахеру.

Помощник боцмана обиженно фыркнул, выдал серию непристойностей и повернулся ко всем спиной.

– Неплохо. Очень неплохо, ты чудесно выглядишь, – приговаривала Ли, сильными пальцами массируя мышцы возле раны.

– Это она всем так говорит, – донесся из угла голос Фенстермахера.

Ли промолчала, внимательно осматривая плечо.

– Швы! – вдруг воскликнула она. – Что с тобой случилось? Кто тобой занимался? Это же профессиональные швы!

Макартур посмотрел на плечо. Услышав восклицание Ли, в пещеру вошли Квинн и Шэннон.

– Не знаю, – покачал головой капрал. – Помню, что меня нес Честен, а потом я проснулся в каком-то теплом месте с завязанными глазами. Через пару дней – точно сказать я, конечно, не могу – снова очнулся. Боль исчезла, я жив, а плечо почти целехонько, – он остановился и обвел всех взглядом. – Вот и все, – продолжал Макартур. – Что еще рассказать? Об остальном Честен вам, должно быть, сообщил. Мы чуть было не утонули в реке. А еще долина! Долина! После того, как мы перебрались через реку, нам повезло: мы оказались в долине с озером, полным рыбы, уток и выдр. Мы видели маленьких оленей и медведей и еще что-то похожее на лося. Квинн снял со столика чашу.

– Мы собирались подождать до утра, чтобы показать тебе вот это, – серьезно проговорил он. – Кто-то дал Честену воду и мед – настоящий мед. Это случилось в тот день, когда он тебя потерял. Ли, покажите ему бутыль.

Лесли подала Макартуру покрытую лаком керамическую трубку.

– Попробуй! – приказал Квинн.

– Мед? Кажется, я о нем слышал. Что это? – спросил капрал.

– Это делают насекомые – пчелы, – пояснила Ли. – Их много было на Земле. Когда-то.

– Какое-то количество еще осталось, – заметил Квинн. – Роскошь богатых.

Макартур вытащил пробку и осторожно перевернул сосуд. На палец упала липкая капля. Он поднес ее ко рту, лизнул и тут же понял, что хочет еще. Рот заполнился слюной. Квинн забрал у него бутыль и передал чашу.

– А это знакомо? – спросил он. Макартур вдруг почувствовал, что сейчас упадет от слабости.

– Извините, командор, – ответил он. – Нет. Я не помню, чтобы меня кормили или поили. У меня все время были завязаны глаза и… наверное, мне давали снотворное. Очень много спал, почти все время. Помню только свист.

– Свист! – воскликнул Шэннон.

– Да, – улыбнулся Макартур. Он сел, напрягая память.

– Странная штука. Я там уже давно лежал, когда однажды мне показалось, что я слышу, как они разговаривают. Только разговор шел на высоких тонах, вроде свиста, даже еще выше. Я… э… тоже посвистел им. И они ответили.

– Свист! – повторил Квинн и посмотрел на Шэннона и Ли. – Мне тоже показалось, что я слышу какой-то свист.

Макартур взглянул на животное. Оно смотрело на него. Квинн пересказал события той ночи, когда их навестили друзья Тонто, и о свисте, с помощью которого они общались.

Слушая рассказ, капрал раздумывал. Потом поднялся и подошел к существу. Уродливая тварь бесстрашно смотрела на него. Макартур облизал губы и тихонько просвистел первые пять нот своей песенки. Животное вздрогнуло, выражение его лица свидетельствовало о том, что оно анализирует звуки. Капрал повторил еще раз. Фенстермахер поднялся, собираясь дать ответ, но Макартур предостерегающе поднял руку. Существо внимательно следило за его движениями и жестами, даже коротко взглянуло на Фенстермахера, потом снова перевело глаза на стоявшего рядом человека. Макартур просвистел снова и умолк. Прошло около минуты. Он уже собирался попробовать еще раз и открыл рот, но животное опередило. Обнажив мелкие, но острые зубы, оно резко прощебетало… два коротких сигнала.

– Две точки! – закричал Фенстермахер.