Текст книги "Бесценный дар"
Автор книги: Скотни Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Внезапно из темноты материализовался дирхаунд Рори и ткнулся мордой в руку Энн.
– Вот ты где, Крошка, – воскликнула она, – рада тебя видеть. Я так испугалась, что ты и твой хозяин попали там в ловушку.
Она потрепала пса за уши, и слезы облегчения хлынули наконец из глаз.
Как только врачи закончили возиться с ней, рядом возник Рори.
– Ты уверена, что все в порядке? – тревожно спросил он.
– Я устала, провоняла дымом и продам душу за теплую ванну и уютную постель.
– Никогда… никогда… не твори снова таких безумств, слышишь?
Энн вздернула подбородок, но один взгляд в глаза Рори остановил готовое сорваться с уст возражение.
– Слышу. – Она взяла его руку и прижала к щеке. – Прости, что я заставила тебя волноваться, Рори, – я больше не буду.
– Я знаю.
Он отвернулся, глядя на винокурню, которая была уже целиком охвачена огнем. Добровольные пожарные из Данрэйвена вели борьбу с огнем и не давали пламени перекинуться на склады.
Прогремел еще один взрыв, высоко взметнув обломки. Кое‑что упало поблизости от толпы, и люди отодвинулись подальше. Пожарные начали поспешно расчищать место вокруг горящего здания.
– Тебе нужно уйти отсюда, Энн, – заговорил Рори. – Мак‑Криммон предлагает отвезти тебя домой.
– А ты?
– Я останусь. Огонь скоро погаснет…
– Будь осторожен, – сказала она, встав на цыпочки, чтобы поцеловать его. – Я не переживу, если с тобой что‑нибудь случится. Я люблю тебя, Рори.
Она не стала дожидаться ответа. Взяла Мак‑Криммона под руку и позволила отвести себя к машине.
Фиви уже знала о пожаре – ей позвонила Элспет. Она ждала их в дверях с полным чайником горячего сладкого чая и тарелкой булочек – проверенным средством при травмах и несчастьях. Она накормила обоих, потом проследила, чтобы Энн приняла ванну и легла.
Энн расслабилась в горячей воде с ароматным маслом, потом смазала ожоги, облачилась в пижаму и забралась в постель. Она не могла спать, просто лежала, глядя в окно на небо, которое из серого постепенно становилось черным.
Пожар на винокурне был трагедией, которая еще долго будет сказываться на жителях Данрэйвена. Но лично для Энн во всем этом был один положительный момент. Ее безрассудный рывок в горящее здание прогнал последние сомнения. Она любила Рори – любила больше собственной жизни. Это был не флирт на уик‑энд, не краткое временное увлечение. Это была любовь, какая бывает только раз в жизни.
Теперь было просто очевидно – у нее нет другого выбора, кроме как остаться с ним. Она переселится в Шотландию, выйдет за него замуж, если он того захочет, и будет жить рядом с ним, если он позволит это. Прошедшие недели были бестолковым и восхитительным, но, несомненно, самым счастливым временем ее жизни. Она не могла – не хотела – просто так отказаться от этого счастья.
А как же ее мечты о собственном деле? В тишине своей комнаты она долго размышляла об этом. И решила, что теперь это не так уж важно для нее, как раньше. Почему бы ей не открыть дело прямо здесь, в Данрэйвене? В Шотландии людям тоже нужно покупать и перестраивать дома.
Как только она получит смету на руки, она пойдет к Рори и расскажет ему весь план. Как‑нибудь она докажет ему, что туристический бизнес пойдет на пользу Данрэйвену, не нарушив его привычного уклада и уединения. И теперь, когда она открыла ему душу и призналась, что любит его, он должен спокойнее отнестись к тому, что придется взять у нее деньги. Они отстроят винокурню…
– Энн, ты спишь?
Заслышав голос Рори, она села и зажгла лампу.
– Рори, я рада, что ты вернулся. Входи и дай мне убедиться, что с тобой все в порядке.
– Все хорошо, только я очень устал.
– Огонь потушили?
– Да. Была пара взрывов, но все уже под контролем.
– Ты знаешь, отчего начался пожар? – спросила она, подвигаясь, чтобы он мог присесть на край ее кровати.
– У них есть идея, – мрачно сказал Рори.
– Какая?
Он вздохнул и с усилием расправил плечи.
– Должно быть, произошло короткое замыкание в старом нагревателе, который стоит у меня в конторе. Я знаю, что давно должен был заменить его.
Энн облегченно вздохнула.
– Ты ведь не думаешь, что это все из‑за того дурацкого проклятия из легенды?
Рори посмотрел на нее, и глаза его блеснули.
– Конечно, это оно. Я не хотел брать эти проклятые деньги, Энн, и сказал это Алисдайру. Он сказал, что это твоя идея, что ты не дашь мне отказаться. Я сказал ему, что сам разберусь. Пошел звонить тебе, но задержался в дистиллировочной. Тут‑то и начался пожар.
– Выходит, ты считаешь, что в пожаре виновата я?
– Нет, никто не виноват. Это все легенда, Энн.
– Легенда?
– Да. Теперь даже тебе придется поверить…
– Несчастье случилось именно из‑за того, что ты взял деньги? – мрачно подытожила она. – Я не знаю, что и думать.
– Ты выросла не здесь, Энни. У тебя нет причины слишком уж доверять старым поверьям. Могло быть и хуже. По крайней мере, огонь не добрался до складов. Дистиллировочная частично разрушена, и я не уверен, что твои деньги покроют убытки.
– Ты думаешь, это меня волнует? – воскликнула она, сжав руки. – Рори, один из нас мог погибнуть в этом пожаре! Но мы живы… вот что важно.
Он поцеловал ее, и она почувствовала, что его кожа и волосы пахнут дымом. Его зеленые глаза горели на осунувшемся лице.
– Рори, – сказала она шепотом. – Я знаю, что это выглядит сумасшествием, но Белла спасла мне жизнь. Она указала мне путь через огонь до двери. Я никогда бы не выбралась, если бы не она. – Энн уткнулась головой в его плечо. – Как это может быть?
– Не знаю, любимая. Я просто благодарю за это те силы, что пришли тебе на помощь.
– Это так необычно. Я не знала, что ты скажешь об этом.
Рори вздохнул.
– Что я скажу? Я благословлю Беллу. Я никогда не устану ее благословлять.
13
Рори стоял у орехового секретера в библиотеке и разглядывал Данрэйвенские камни через стеклянную дверцу. Их вполне можно было вешать на шею, так тяжела налагаемая ими ответственность.
Он открыл дверцу и достал один камень, такой маленький, такой простой, серый и невинный. Но он имел власть над всеми, в ком текла кровь Мак‑Дональдов. Эти камни воплощали столетия истории, состояния утраченные и обретенные, жизни, прожитые ради благополучия клана. Молча они рассказывали о крови, слишком часто проливаемой ради клана, о грубой и простой жизни. История, любовь и долг – все это было для Рори связано с тем чувством, которое он испытывал к этим камням. Они лежали в обтянутой бархатом шкатулке в секретере с тех пор, как он был ребенком, и он никак не мог представить себе время, когда их не будет на привычном месте.
Лоб его пересекла складка, он вернул камень в шкатулку и закрыл дверцу. Погруженный в раздумье, он пересек комнату и встал у открытого окна.
Прошла неделя после пожара, сентябрь приближался к концу. Стояли последние по‑настоящему теплые дни. Он выглянул в окно, вдыхая морской ветер.
Энн помахала ему рукой с пляжа, и он помахал ей в ответ, глядя, как она осматривает каждый ярд между летним домиком и замком в поисках броши. Ночью, когда они лежали рядом в постели, она сообщила ему о своем намерении провести утро, разыскивая серебряную заколку, а он сказал, что это не тема для разговора.
Но она чувствовала себя виноватой за пожар на винокурне и заявила, что и без того обходится Рори слишком дорого. Если она найдет брошь, то будет чувствовать себя немного лучше, и он не стал возражать. Но теперь он должен был принять решение.
Солнце блистало в волосах Энн, и они казались золотисто‑рыжими. В глубине души Рори признавал, что верит в то, что она и есть темноволосая женщина из легенды. Земля, воздух и вода принесли ее к нему… Огонь чуть не отнял. Энн все еще не вернула в замок третий камень, и Рори знал, что вряд ли это когда‑нибудь произойдет, но с ней и без того было связано много чудесного. Может быть, ее любовь, ее смех и великодушие были истинным даром Данрэйвена. Часть легенды о возвращении камня могла быть чисто символической – может быть, Энн сама и есть добрая удача Данрэйвена.
Но это все не имеет значения. Он любил ее, любил, наверное, с первой же встречи. Но пожар показал ему, как легко он может ее потерять, и этот страх подстегивал его. Ночью, когда Энн заснула, Рори лежал без сна и смотрел в темноту, пытаясь решить, что же делать. Он хотел просить ее остаться с ним, но боялся. Он давным‑давно пообещал себе, что никогда не полюбит снова, никогда не сделается уязвим для сердечных потерь. А что, если Энн, как и Элиза, устанет от Данрэйвена, от сельской глуши… от него?
Или еще хуже – если что‑нибудь случится с ней? Это добьет его окончательно. И даже если не случится несчастья, он никогда не сможет избавиться от чувства тревоги. Может, его заботы об Энн и ее благосостоянии уведут его от обязанностей и долга перед Данрэйвеном? Он мучился при мысли о том, что, возможно, было бы лучше оставить ее идти своей дорогой и ничего не говорить, когда Энн решит вернуться в Штаты. Он останется в замке, заживет прежней жизнью и будет утешать себя воспоминаниями о ней. Но будет ли этого довольно? Он не знал. Сила и решительность, которыми он всегда так гордился, кажется, покинули его именно тогда, когда он в них отчаянно нуждался.
Он услышал смех и увидел, что Энн отвлекло от ее поисков появление Зверика с палкой в зубах. Когда Крошка, развалившийся в тени моста, увидел, что началась игра, он поднялся и решил присоединиться. Энн бросила палку, и оба пса бросились за ней. Растянувшись на песке, Энн приставила ладони ко рту и окликнула Рори:
– Что ты торчишь в этой скучной библиотеке?
Неожиданно он усмехнулся. В самом деле, почему? Природа подарила им прекрасный день, море было спокойно, солнце сияло. И женщина, которую он любил, была совсем рядом. Размышления о будущем могут подождать еще один день…
– Не уходи, – крикнул он. – Я сейчас приду.
И пустился вниз по лестнице через три ступеньки.
Спустя два дня Рори уехал в Кэмпбелтаун по каким‑то таинственным делам. Он пришел попрощаться с Энн и нашел ее в маленькой комнате, явно занятой своими собственными секретами. Когда он вошел, она торопливо закрыла блокнот, в котором что‑то быстро писала, и поднялась ему навстречу.
– Рори, ты чудесно выглядишь! – воскликнула Энн, и хотя ее слова могли быть просто отвлекающим маневром, она произнесла их с чувством.
Он был одет в черные брюки и шелковистую черную рубашку с открытым воротом и закатанными выше локтей рукавами. Черный цвет сочетался с его вьющимися волосами, и на этом фоне его зеленые глаза светились тем пронзительным светом, который Энн знала и любила. Рори выглядел таким счастливым и беспечным, что она не могла отвести от него взгляда. Но хотя она и намекала, он не пригласил ее поехать с ним.
– Я скоро вернусь, – пообещал он. – И когда вернусь, мы проведем вдвоем вечер, и я все объясню. Я уже заказал Фиви особенный обед.
Когда он ушел, Энн снова взялась за свои записи и стала изучать сделанные наброски. Она экспериментировала с нижними этажами коттеджей, пытаясь найти способ вписать туалеты и большие кладовки в заданные рамки. Еще она начала составлять список утвари – посуда, кухонные принадлежности, подушки, одеяла – и перечень того, что нужно для отделки – коврики, картины, вазы. Будет забавно сделать коттеджи по‑домашнему уютными. Оборудовать их всем, что может понадобиться семье на выходные, – что они забыли или не смогли взять с собой. Энн подыскивала игры и книги для каждого коттеджа, и еще пляжные кресла, и бинокли…
Захваченная творческим порывом, Энн решила, что глупо, сидя в башенке замка, решать вопросы об обстановке будущих коттеджей. Там было много различных проблем, и легче было разрешить их на месте. Хотя день выдался мягкий и солнечный, она надела ветровку. Энн была в Шотландии достаточно долго, чтобы понять, что погода здесь совершенно непредсказуема.
Она забежала на кухню предупредить Фиви и пошла на пляж. Собаки бежали следом, по обыкновению радуясь прогулке по берегу. Энн чувствовала себя более счастливой, чем обычно. Она написала родителям о Рори, о том, что хочет, чтобы они приехали в Шотландию и познакомились с ним, и о своем решении остаться здесь так долго, как он ей позволит. В довершение всего она ощущала необыкновенную свободу – она почти верила, что может взмыть над бухтой, как белокрылые чайки.
Часа два она работала, делая заметки и эскизы. Она надеялась поговорить с Мак‑Кормиком в ближайшие дни, поскольку у нее созрело желание обсудить планы с Рори. Ей было неловко держать проект в тайне от него и становилось все важнее, чтобы он разделил ее энтузиазм.
Первым делом она сделала эскиз внешнего вида коттеджей, какими они когда‑нибудь будут, с каменными стенами. Во избежание унылых серых и белых стен Энн отметила, что нужно сделать все поярче. Она составила список цветов, которые можно использовать: вероятно, зеленый и, возможно, золотистый и цвет жженого миндаля. Прекрасные цвета. У каждого коттеджа, разумеется, будет свое название, написанное на керамической дощечке.
Внутри коттеджей она ходила по комнатам, разглядывая их. Она хотела сделать там новые камины, поменять ставни на окнах и двери.
Резкие, возбужденные крики ворон заставили ее выглянуть в разбитое окно. Восемь или десять больших черных птиц возились на пляже, хлопая крыльями. Казалось, они что‑то искали, и каждая громко предъявляла свои права. Представив себе какую‑нибудь несчастную морскую тварь, терзаемую воронами, Энн выбралась из коттеджа, чтобы прийти на помощь жертве. Жестокость в любой форме – даже в природе – возмущала ее. Бросив блокнот на песок, она побежала к птицам, размахивая руками и крича, чтобы вспугнуть их. Краем глаза она заметила Макриханиша, который оставил свою рыболовную снасть и направился к ней. Вот смешно будет, когда он узнает, что она всего лишь пыталась спасти какого‑нибудь краба или улитку!
При появлении людей вороны прекратили свою битву и рассыпались в разные стороны, гневно каркая. Одна из них, не слишком торопившаяся улетать, издала торжествующий крик, подхватила клювом найденный предмет, расправила крылья и взлетела всего в паре футов от Энн. Добыча блеснула серебром в лучах полуденного солнца, и когда Энн поняла, что же это такое, она просто открыла рот от удивления.
– Брошь! – вскричала она. Повернувшись к сбитому с толку Макриханишу, она повторила: – Эта ворона утащила брошь Рори!
– Брошку? – переспросил старик, явно уверенный, что у нее солнечный удар или что похуже. – Вы говорите, что ворона утащила в клюве брошку?
– Да, – утвердительно кивнула Энн. – Я видела это так же ясно, как Божий день! Я не знаю, где она ее нашла. Они здесь дрались за нее…
– Да уж, вороны любят все блестящее.
– Они, должно быть, нашли ее на пляже. – Энн заслонила глаза рукой от яркого света. – Смотрите, эта ворона села на крышу!
Макриханиш запрокинул голову.
– Не могу увидеть, далеко слишком, дочка, но мне кажется, что у нее гнездо в дымоходе.
– Вы правы – она исчезла внутри. – Энн оглянулась. – Надо найти что‑нибудь, чтобы забраться на крышу. Я верну эту вещь, даже если это будет моим последним делом в жизни!
Макриханиш ухмыльнулся.
– Вы, американки, слегка странноваты, – сказал он. – Большинство женщин просто подождали бы своего мужчину и попросили бы его достать побрякушку.
– Только не я, – гордо сказала Энн. – Это по моей вине брошь потерялась, так что я хочу сама вернуть ее. Поверьте, мне будет приятнее вручить ему эту брошь, чем просить его лезть за ней самому.
Шотландец пожал плечами.
– Молодой Рори нашел себе сокровище в наше‑то время.
Энн решила, что это был комплимент, но не была в этом уверена. Тем не менее, боясь, как бы пернатая воровка не утащила брошь еще куда‑нибудь, она не стала вдаваться в рассуждения.
– Есть ли здесь какая‑нибудь лестница? – спросила она, направляясь к коттеджу.
– Она может не выдержать, – предупредил Мак.
Когда Энн нашла лестницу и посмотрела на нее при дневном свете, то обнаружила, что хотя в ней и не хватает трех перекладин, она вполне пригодна. Энн прислонила лестницу к краю крыши и, попросив Макриханиша подержать, полезла наверх.
– Полегче, – предостерег Мак. – А то вся крыша может рухнуть вместе с вами.
– Я буду осторожна, – пообещала она сквозь зубы. Крыша была неровной и провалилась в двух или трех местах. Энн двигалась очень осторожно, зная, что если что случится, то виновата будет только она сама. И что Рори в таком случае потеряет всякое терпение.
– Я уже здесь, – крикнула она и тут же выругала себя. Звук ее голоса вспугнул ворону, которая высунула блестящую черную голову из дымохода. Видя, что она приближается, птица взлетела и злобно каркнула. Брошь выпала у нее из клюва и исчезла в дымоходе.
Двигаясь со всей возможной скоростью, Энн добралась до вершины крыши раньше, чем это сделала ворона. Она заглянула за каменный бортик и увидела гнездо, устроенное прямо на камне. Оно было пустым. Издав издевательское карканье, ворона улетела.
Энн заглянула в зияющую дыру рядом с гнездом.
– Брошь, должно быть, упала в камин, – крикнула она Макриханишу. – Я спускаюсь.
Оказавшись снова на земле, она развеселилась.
– Рори не поверит, когда я отдам ему булавку его двоюродной бабушки, – заявила она, входя в хижину. – Я знаю, он думает, что она пропала навсегда.
Она склонилась над очагом, роясь в мусоре, который скопился там за долгие годы. Макриханиш стоял у нее за спиной.
– Ее здесь нет, – пробормотал он. – Даже я это вижу.
– Значит, она могла где‑то застрять внутри дымохода, – сделала вывод Энн. – Я просто полезу и посмотрю.
Сидя на полу, она изогнулась и заглянула в дымоход.
Вверху виднелся кусочек неба, и она разглядела внутренность дымохода. Он был сложен из камней, ступенчато поднимавшихся вверх, и сужался к вершине. Паутина оплела и камни, и остатки старого гнезда.
– Я вижу что‑то странное, – сказала она. – Но не могу достать.
Энн передвинулась и изогнулась еще сильнее.
– Если протянуть руку… что же там такое… О, я достала ее!
Энн стала выбираться из дымохода, стараясь не стукнуться головой.
– Что там такое? – спросил Макриханиш, пританцовывая от нетерпения. – Вы нашли брошь?
Лицо и руки Энн были в пыли и паутине. В руках у нее была маленькая корзинка, и сверху в ней лежала серебряная брошь со сверкающим аметистом.
– Ура! Вы ее нашли! – закричал старый Мак. – И ворона не выклевала вам глаза!
Улыбка Энн слегка поблекла.
– А могла?
– Случается иногда и так, дочка. Я думал, вы знаете.
– Ничего удивительного, что вы решили, будто я очень смелая, – с сожалением сказала Энн. – Ну, я спаслась. Посмотрим мою находку.
Энн положила брошь в карман ветровки, подхватила корзинку и вышла из дома. Под толстым слоем пыли в ней лежали ракушки, камешки и несколько истертых пенсов.
– Да им почти сто лет, – сказала Энн, разглядев дату на одной монете. – Подумать только…
Макриханиш изучал игрушечный кораблик.
– Корзинка наверняка была детским тайником.
– Сокровища, которые ребенок собрал на пляже, – предположила Энн. – И спрятал в потайном месте, о котором больше никто не знал. Я гадаю, сколько ей лет. Ой, посмотрите на эту прелестную ракушку.
– Она называется гребешок, – определил Мак. – А это береговая улитка. А вот эта светленькая – спиральная.
Энн разложила их на песке и взяла камень.
– Могу представить себе, почему он понравился ребенку, – сказала она, погладив его гладкую светлую поверхность. – Похож на кусок мыла, а еще здесь, кажется, что‑то нарисовано…
Энн почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она взглянула на Макриханиша, а когда заговорила, собственный голос показался ей чужим.
– Боже мой, да посмотрите же!
Она вручила камень старику, который поднес его к глазам.
– Может ли это быть?.. – Он повертел серый камешек в руках, и медленно на лице его проступила улыбка. – Ради всех святых, девочка, ты нашла третий Камень Данрэйвена.
Энн издала ликующий вопль, от которого встрепенулись собаки, носившиеся у края воды. Зверик взвизгнул и побежал к ней, Крошка – следом за ним. Энн обняла животных, радостно смеясь.
– Белла была права! – воскликнула она. – Господи, Мак! Только подумайте, что это означает!
– Да, проклятие разрушено. – Макриханиш поднял камень к свету. – Первый раз этот камень увидел солнечный свет с тех пор, как какой‑то ребенок спрятал его. Кто знает, как давно это было?
– Легенда говорит, что ведьма бросила его в море, – сказала Энн. – Могло его выбросить на берег, как вы думаете?
– Мы никогда этого не узнаем, – ответил Мак.
– Я не могу в это поверить! Рори проходил мимо этого камня каждый раз, когда бывал здесь. Представляю, что он скажет. Ох, Мак, я не могу дождаться, чтобы сказать ему!
– Ждать не придется, дочка. Собаки побежали кого‑то приветствовать, и, хотя и не вижу точно, я полагаю, что это сам молодой Рори.
Энн увидела одетого в черное мужчину, направляющегося в их сторону.
– Это он, – подтвердила она.
– Так иди и скажи ему, что ты нашла, – сказал Мак и сунул камень ей в руку. – Это великий день для всех Мак‑Дональдов.
– Спасибо за помощь, Мак. Без вас я бы его не нашла.
Энн положила камень в карман вместе с брошью и поспешила навстречу Рори. Что он подумает, увидев ее пыльные волосы и полосы сажи на лице? Похоже, он даже не заметит, когда она скажет ему новость.
– Рори, – крикнула она, – ты ни за что не догадаешься…
Он остановился, ожидая, пока она подойдет к нему. Когда она увидела его лицо, слова застыли у нее на губах. Ее возбуждение угасло. Случилось что‑то ужасное.
– Рори, что такое? – спросила она испуганно.
– Я хочу знать, что ты скажешь об этом, – сказал он голосом, холодным, как сталь.
У нее упало сердце, когда она взглянула на бумаги, которые он ей протянул. Это была подробная смета перестройки хижин. Она попробовала улыбнуться.
– Я могу все объяснить, Рори.
– Нет, не можешь, разве что скажешь, что Брайан Мак‑Кормик чудовищно ошибся.
– Это не ошибка. Я попросила Брайана составить смету.
– Именно это он мне и сказал. Я закончил свои дела в Кэмпбелтауне и шел по улице, когда он поздоровался со мной. Сказал, что собирался отдать это тебе, но поскольку я все равно в городе, не возьму ли бумаги с собой. Черт возьми, Энн, что все это значит?
– Пожалуйста, успокойся. Никакого вреда это не принесет…
– Никакого вреда? Ты лгала мне, ты действовала за моей спиной, и ты говоришь, что нет вреда? Боже мой, неужели тебе совсем нельзя доверять?
– Это только смета, – возразила она. – Как только я получила бы информацию от подрядчика, я собиралась поговорить с тобой, объяснить, что я хочу сделать.
– А как насчет того, что я хочу сделать? Или это не имеет значения?
– Ты был против этого проекта с самого начала, – сказала Энн, начиная закипать. – Я хотела показать тебе его положительные стороны, чтобы ты увидел – ничего плохого не случится, если в Данрэйвене появятся туристы.
– Разве я не говорил тебе, что не хочу видеть туристов на моем пляже и в моей деревне? – выкрикнул он. – Ты думаешь, я говорил просто так – для того, чтобы ты меня убедила в обратном?
– Н‑нет…
– Ты такая же, как все женщины, Энн. Тебя не заботит ничего, кроме твоих собственных планов, не так ли?
– Пожалуйста, успокойся и позволь мне все объяснить.
– Нет, ты позволь мне объяснить. – Он принял воинственную позу. – Несомненно, ты получила от этого удовольствие.
Энн боролась с желанием отступить на шаг. Одетый во все черное, с красивым, искаженным гневом лицом, Рори походил на ангела мести.
– Сегодня я отправился в Кэмпбелтаун по особой причине, – продолжал он. – После пожара я много думал о будущем… нашем будущем. Я решил, Энни, что хочу, чтобы ты осталась со мной, неважно, чего это будет мне стоить. Я признал, что ты стала для меня важнее всего – фамилии, замка, даже легенды. Но я не собирался жить на твои деньги и сделал единственное, что мог…
– Рори, нет, – всхлипнула Энн, страшась его следующих слов.
– Да, я продал камни Эдинбургскому музею, который их хотел получить.
– Нет! Нет, ты не мог!
– Такой дурак, как я, сделал это, – закончил он. – И тут через десять минут я встречаю Брайана Мак‑Кормика. И теперь я спрашиваю себя, что за женщина Энн Форрестер на самом деле?
– Я думала только о тебе, о том, как будет лучше для тебя и для Данрэйвена.
– Да, об этом и я думал. Только я думал, что ты будешь частью этого всего.
– А теперь нет? – тихо спросила она.
– Ты все испортила, Энни. – Его слова прозвучали как приговор. – Я никогда не смогу снова доверять тебе. Ты хочешь все изменить. Сначала это будут туристы, потом что‑нибудь еще. Ты уже думала, что из замка выйдет прекрасный отель. И ты пыталась всучить мне деньги для реконструкции винокурни. Кажется, все, что тебя интересует – изменить здесь все на твой лад. – Его губы сжались в линию. – И откуда мне знать, что тебе не разонравится жить в деревне? Что, если тебе станет недоставать города, людей, которых ты знала дома? Может быть, я всегда был глупцом, надеясь справиться со всем этим.
Энн сунула руку в карман, и ее холодные пальцы сомкнулись на камне.
– Нет, – сказала она. – Это я была дурой. Ты ясно дал мне понять с самого начала, что не хочешь перемен в Данрэйвене. Здесь все было так столетиями и, по‑твоему, так и должно оставаться впредь. Было ошибкой пытаться внести что‑то новое. Я… мне кажется, я была наивной оптимисткой и невозможной тупицей.
– Это Белла виновата, – отрывисто сказал он. – Она не должна была писать это проклятое завещание.
У Энн возражение застряло в горле. Белла делала то же самое, что и она: Белла действовала импульсивно, с благими намерениями помочь тем, кого она любила. На взгляд Рори, такие действия были непростительны.
– Кстати, – сумела сказать Энн. – Я рада, что она это сделала. Иначе я никогда не попала бы в Шотландию. Для меня… для меня так много значило увидеть Данрэйвен, встретить здешних жителей… и тебя.
«Больше всего тебя, – подумала она. – О Рори, я люблю тебя, и я ненавижу то, что случилось».
Она взглянула на него. Ей хотелось запечатлеть в памяти его гордые черты, сохранить образ, который останется с ней навсегда, когда она вернется к прежней жизни в Канзас‑Сити. Она приехала в Данрэйвен всего лишь в поисках приключений, она должна считать любовь к необыкновенному горскому лэрду наградой судьбы. Зная, что все это окончилось болью.
Но было еще одно, что она могла сделать для Рори. Энн могла облегчить ему расставание. Все время, пока она была в замке, она была на удивление эгоистична. Из‑за нее даже находка недостающего камня обернулась трагедией. Лучше всего ей исчезнуть. Она уйдет из жизни Рори настолько достойно, насколько это возможно.
Она достала камень и подала его Рори.
– Только что я так радовалась, когда нашла его, – сказала она. – Но теперь, когда нет остальных, он теряет смысл.
Она увидела, как склонилась его голова, как он вглядывается в камень, пробует пальцем пиктскую резьбу.
– Я буду тебе очень признательна, если ты скажешь, как я могу вернуть остальные два.
Энн ощутила усталость, и неожиданно слезы подступили к глазам. Этого только еще не хватало – расплакаться перед ним. Она отступила на дорожку и пошла к замку.
После нескольких мгновений ошеломленного молчания Рори посмотрел ей вслед. Она исчезла из виду, и он услышал, как скрипит песок под чьими‑то шагами, повернулся и увидел Макриханиша. К удивлению Рори, старик держал в руке желтую папку.
– Верни это девочке, ладно? Она оставила это на пляже, так спешила тебе навстречу.
Рори понял, что Мак осуждает его поведение. Не зная, что сказать, он взял папку и заглянул в нее. Он узнал почерк Энн, увидел список дел под заголовком: «Спросить у Рори». Он поднял голову и встретился с угасшим взором Макриханиша.
– Она душу вкладывала в перестройку этих лачуг, – сказал Мак.
Рори посмотрел в папку. Ветер взметнул страницы, и он увидел набросок с внешним видом коттеджей. Простые, выверенные линии свидетельствовали о таланте Энн, о ее серьезном отношении к делу.
– Дьявол, – пробормотал Рори. – Пойдемте, Мак, покажите и объясните, что вы такое придумали.
Первый раз за их разговор Макриханиш улыбнулся.
– Так‑то лучше, парень. Вот здесь мы поставим каменные стены, чтобы разделить эти домики. Я сам этим займусь, как только вернусь зрячим из Эдинбурга…
14
Энн изучала брошь‑на‑счастье. Это был романтический символ вечной любви, в которую она по‑прежнему верила, что бы там ни говорил Рори. И хотя она любила Рори сильнее, чем кого‑либо в своей жизни, она сделала роковую ошибку, пытаясь изменить его.
А зачем? Он был высокомерным шовинистом, очаровательным диктатором. Он ни в чем не был похож на американцев, которых она знала, и в этом была его индивидуальность. Он был потомком неистовых древних воинов древней Шотландии. Так почему она думала изменить то самое, что изначально привлекло ее к нему?
На самом деле Энн не могла этого сделать, это она понимала. Она не могла изменить самого Рори, она только пыталась изменить его мысли, обстоятельства его жизни. Она хотела только избавить его от окостеневших традиций, которые ограничивали его. Может быть, она должна пойти к нему и все объяснить.
На краткий миг она решила так и сделать, но потом отказалась от этой идеи. Другое дело, если бы все заключалось только в оскорбленных чувствах и раненой гордости, – но Рори ведь никогда не говорил, что любит ее. Ни разу. Даже когда она призналась ему в любви. И когда он говорил, что хотел, чтобы она осталась с ним в Шотландии, он ничего не сказал о женитьбе. Она думала, что просто быть с ним – этого довольно, но теперь… Теперь она знала, что ее гордость выше этого.
Она безответно любила Рори, вот в чем было дело. В отчаянии женщины часто совершают отчаянные и глупые поступки. Его ярость разрушила ее хрупкую мечту и вернула в реальный мир, и неожиданно она поняла, что хочет или всего, или ничего. И в основании всего этого была мысль: Рори недостаточно сильно любит ее.
Энн вернулась в замок с решением, что единственное, что она может сделать, – это покинуть Данрэйвен и вернуться домой. Она искупалась, оделась, упаковала свои вещи. Даже мысль о том, что она теряет возможность получить пять миллионов фунтов, не тронула ее. Пусть они достанутся Рори, его наследникам, шотландскому правительству. Белла позаботилась о сохранении замка, а только это и важно. У Энн еще оставалась часть тех денег, что она получила раньше, а даже если и нет, Мак‑Криммон не позволил ей влезть в долги, с которыми она не смогла бы расплатиться, как только найдет новую работу. Быть богатой хорошо, однако старая поговорка права – деньги не решают ничего. В ее случае они только все испортили.
Энн окинула Шотландскую комнату прощальным взглядом. Она будет скучать по ней, это она знала, как и по многому другому в Данрэйвене.
