Текст книги "Полный нокаут (ЛП)"

Автор книги: Скайла Мади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4

Сет

Один… Два… Три… Четыре… Пять… Оливия зажимает свою сексуальную пухлую губу зубами. Черт! Один… Два… Три… Четыре… Она наклоняется, чтобы поднять что-то с пола, и я вижу ее сверху донизу. Эта грудь… Та же, которую я прижимал к стене душа прошлой ночью. Я качаю головой и начинаю отсчет с самого начала. Твою мать. В чем смысл? Я считал свои шаги, бегая трусцой по беговой дорожке, чтобы отвлечься от Оливии. Когда я тренируюсь, то возбуждаюсь сразу в нескольких смыслах, и не собираюсь приглашать О в душевую. Не тогда, когда Дон будет тренироваться после меня. Я собирался попросить Оливию не приходить на тренировку этим утром, но, черт, она выскочила из ванной выглядя такой милой в своих крошечных черных шортах и свободной розовой майке. Ей нравится быть здесь. Ей нравится наблюдать за мной и чувствовать, что она часть этого. Это мило. Мне нравится, что это делает ее счастливой, а когда счастлива она, то счастлив и я.

– Сет! – кричит Дэррил с другого конца комнаты, вырывая меня из мыслей. Я замедляю беговую дорожку до шага и нажимаю на «стоп». Я иду по ней, пока она не перестает двигаться.

– Клетка, сейчас, – требует он. Кивнув, я схожу с беговой дорожки.

Я хватаю полотенце и вытираю лицо, пока Дэррил кивает Джексону, который надевает боксерский шлем и перчатки и поднимается по лестнице в клетку. Я пересекаю спортзал, переступая через гири и разбросанные мешки с песком. Беру перчатки, игнорируя шлем, когда Дэррил качает головой, перекидывая снаряжение через плечо.

– Ты не собираешься пропускать удар, – вздыхает он. – Я понимаю.

Я игриво толкаю его в плечо и присоединяюсь к Джексону в клетке. Я встряхиваю руками, расслабляя мышцы. Джексон хорош. Он самый сложный спарринг-партнер из всех, что у меня был. Я всегда говорил ему присоединиться к ММА, но он больше не дерется. Он привык. Это был наш план: быть в MMAC вместе, но после всего дерьма с Амелией он потерял себя. По его словам, он ввязывался в слишком большое количество драк из-за нее, и теперь мысль о драке выводит его из себя. В эти дни он помогает мне осуществить мою мечту, отказываясь при этом от своей собственной.

– Я не собираюсь жалеть тебя, красавчик. – Джексон смеется, поднимая кулаки. – Время игр закончилось.

Я смеюсь. Красавчик? Это большой комплимент от него.

– Ладно. Самое время тебе оживить свои тренировки. Мне становится скучно.

Я смотрю на Оливию, которая стоит рядом с Дэррилом. Они увлечены разговором, ее губы сжаты вместе, и она качает головой, указывая пальцем ему в грудь. Четкая решимость на ее лице сексуальна… Мне нравится, когда она злится, и надеюсь, что она отчитывает Дэррила за вчерашнее. Если у него есть проблемы с моим обучением, он должен прийти ко мне, а не к ней. Он всегда идет к ней, ставя ее в затруднительное положение.

– Руки вверх, – приказывает Джексон, и я возвращаю свое внимание к клетке. Я подчиняюсь. Сегодня я в настроении для спарринга. Особенно после вчерашнего интервью с Доном. Я бросаю взгляд на большие стальные часы. У меня есть сорок минут, пока Дон и его команда не войдут в двери. Я хочу убраться отсюда до этого момента. Полагаю, что лучший способ не думать о нем – избегать его и его язвительных комментариев до вечера боя.

Я едва успеваю принять стойку, как Джексон выбрасывает кулаки, позволяя им двигаться так, как никогда раньше. Большинство из ударов мне удается блокировать, но иногда кулаки встречаются с моими боками. К концу поединка я чувствую себя разбитым, у меня все болит. Когда я кладу руки на бедра, Джексон похлопывает меня по спине. Я сосредотачиваюсь на порезе, который рассекает его гладкую губу. И даже ухмыляюсь этому.

– Ты хорошо справился.

Он улыбается, и я со смехом отмахиваюсь от него.

– Хорошо справился? Проверь мое время, а потом возвращайся с достойным комплиментом.

Джексон усмехается и неторопливо подходит, чтобы поговорить с Дэррилом. Когда он открывает клетку и высовывается наружу, Оливия протискивается внутрь и подскакивает ко мне.

– Ты потрясающий! – восклицает она.

Я протягиваю ей руку, и она начинает снимать перчатку.

– Сейчас? Или прошлой ночью?

Я наблюдаю, как ее щеки розовеют, и она избегает моего взгляда, сдерживая улыбку.

– Прекрати.

– Ты вдруг стала застенчивой? Прошлой ночью ты не стеснялась, когда сосала…

– Сет! – визжит она, бросаясь вперед и ударяя меня кулаком в живот. Я вздрагиваю от смеха и отступаю назад, протягивая к ней руки. Ее лицо приобретает сексуальный более темный оттенок розового, и он распространяется вниз по шее к груди.

– Что? – Я снова смеюсь. – Я же не кричу об этом во всю глотку.

– Хватит! – резко шепчет она. – Я не хочу, чтобы кто-то еще слышал.

Мучить ее слишком весело. Так было всегда. Мне нравится ее реакция и страсть, которую это в ней пробуждает. Чувствуя себя довольно игриво, я говорю:

– Мне не нужно им ничего говорить. Мы останавливаемся в одном и том же отеле, уверен, что они сами тебя слышали.

Оливия бросается вперед, резко сокращая расстояние между нами, и я ныряю в сторону. Она нападает на меня снова и снова, и я позволяю ей гоняться за мной по клетке. Пол качается под моим весом с каждым шагом в том же темпе, что и моя грудь вздымается от дыхания. Вскоре другая сторона клетки оказывается в пределах досягаемости, и в последнюю секунду я делаю шаг в сторону и разворачиваюсь, хватая Оливию за руку. Она наполовину визжит, наполовину давится испуганным смехом, когда я разворачиваю ее и прижимаю спиной к клетке. В моих руках ее запястья кажутся крошечными, и я сжимаю их, когда вдавливаю ее тело в сетку, заставляя зеленые глаза жены искриться.

– Может быть вы двое прекратите? – кричит Дэррил, но мы не обращаем на него внимания, окруженные нашим собственным маленьким пузырем.

– Как ты так быстро двигаешь своим большим телом? – спрашивает она, хихикая. Ей все равно, что я горячий или потный. – Сет Марк настолько потрясающий, что даже бросает вызов гравитации.

– Не без невероятного мастерства, вот что я тебе скажу.

Она закатывает глаза.

– Это та часть, где ты пытаешься соблазнить меня своими ранее упомянутыми навыками?

– Мне не нужно пытаться что-то делать. Я могу сказать одиннадцать слов прямо сейчас, и ты будешь есть с моей ладони.

Ее грудь поднимается и опускается напротив моей. Быстрое дыхание – одно из ее любимых движений. Я так понимаю, она приняла мой вызов.

– Ты ведь помнишь? – спрашиваю я, наклоняясь губами к ее уху. – Что я сделал с тобой тогда в клетке?

Ее дыхание сразу же становится теплее на моей шее, и я чувствую, как мышцы на ее запястьях сжимаются и расслабляются. Я даже слышу, как она сглатывает.

– Я помню, – наконец шепчет она, прочищая горло.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. Ее веки отяжелели, губы невероятно влажные, и я торжествующе улыбаюсь.

– Как я справился?

– Я… Я ни капли не тронута, – лжет она. Я чувствую, как она сжимает бедра вместе. – Я выиграла.

Лгунья. Я крепче сжимаю ее запястья.

– Ты лжешь.

Уголки ее розовых губ изгибаются, и она невинно моргает.

– Как ты можешь это доказать?

– Твои слова могут говорить одно, милая, но твое тело говорит другое. – Я ухмыляюсь, бросая взгляд на ее грудь. – В следующий раз, когда ты захочешь солгать о том, что тебя возбуждает, не надевай тонкий спортивный бюстгальтер. Твои соски торчат сквозь него, будто его нет и вовсе. – Она опускает взгляд и давится смехом.

– О, Боже. – Она смотрит на меня, и ее лицо снова краснеет. – Мое собственное тело предает меня.

Я отпускаю одно из ее запястий, чтобы обхватить грудь, заставляя все ее тело напрячься. Я позволяю своему большому пальцу скользнуть по ее скрытому за одеждой соску, и у нее перехватывает дыхание. Улыбка исчезает с ее лица, когда ее глаза встречаются с моими. Я знаю этот взгляд. Взгляд чистого животного желания. Вот мы и делаем то же самое, с чего начался эпический трехчасовой сеанс траха прошлой ночью. Только здесь я не могу взять ее сзади, на спине или позволить ей сесть на меня сверху. Мои возможности ограничены… Я ненавижу, когда мои возможности ограничены.

– Они преданы мне, потому что я хорошо к ним отношусь, – говорю я с едва заметной ухмылкой.

Оливия отклоняется от клетки, приближая свой рот ближе. Она целует меня, нежно прижимаясь своими губами к моим, и все мое тело замирает. В моей голове не мелькают мысли, мышцы не напрягаются, а мой желудок не урчит. Все, что я слышу – это ровный стук своего сердца. Затем звонит ее телефон, и все мои предыдущие мысли возвращаются. Тренировки, Дон и еда – все это, кажется, имеет значение теперь, когда ее губы не на моих губах. Я отпускаю ее и позволяю порыться в кармане шорт в поисках телефона. Она достает его, нажимает на экран и подносит к уху.

– Алло? Привет, Мэдди…

Я складываю руки на груди и наблюдаю за выражением лица Оливии в поисках любого намека на то, почему моя сестра звонит именно ей.

– Спроси сама, – говорит она. – Ты же знаешь своего брата.

Оливия протягивает мне свой телефон, но я его не беру.

– Чего она хочет? – спрашиваю я.

Она сует телефон мне в руки.

– Поговори с ней и узнаешь.

С тяжелым вздохом я беру телефон и подношу его к уху.

– Да?

– Сет! – Она приветствует меня с наигранной радостью. Что-то определенно происходит. – Как проходит тренировка?

– Хорошо.

В телефоне тишина, и через несколько секунд я слышу, как она прищелкивает языком.

– Ну-у, – неловко протягивает она. – Слушай, Кай играет в этом баре…

– Нет.

– Ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать.

Я качаю головой.

– Не сказать, а спросить. Ты собираешься спросить, не хочу ли я прийти и посмотреть, как твой парень играет в баре. Мой ответ – нет.

Конечно, она должна была знать это, прежде чем спросить меня. Она знает, как я отношусь к Каю. Он мне не нравится, никогда не нравился. Он крутой панк в группе, который трахает мою младшую сестру.

– Он берет пример с тебя, ты же знаешь. Самое меньшее, что ты можешь сделать – это притвориться, что тебе не все равно.

Он берет с меня пример? Нет. Он боится меня, потому что я вышибу из него все дерьмо, если он причинит боль моей сестре. Я мог бы сказать ей, что… Вместо этого я держу рот на замке. Если я скажу Мэдди, что она не должна быть с Каем, она только сильнее захочет его.

Мэдди выдыхает.

– Пожалуйста, Сет. Для меня очень важно, чтобы ты пришел.

– Ты когда-нибудь спишь? – спрашиваю я, запуская пальцы в волосы. Она хихикает, когда я смотрю на Оливию.

Но если серьезно, то Мэдди бодрствует двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, клянусь. У нее всегда что-то происходит.

– Это Вегас, Сет. Зло не дремлет.

Оливия взволнованно грызет ноготь на указательном пальце, ожидая моего ответа. Бог знает почему, ведь у нее все еще похмелье после прошлой ночи, но похоже, что она хочет пойти. Я приготовил ей завтрак, и ее чуть не вырвало на кухонную стойку. Она поднимает брови, и я выдыхаю. Я собираюсь согласиться. Проклятье. Я знаю, что я… Я ни в чем не могу отказать Оливии.

Вздыхаю.

– Где? – спрашиваю я.

Она подавляет визг.

– Это в «Клетке». Официальном баре MMAC.

Я закатываю глаза.

– Ну и дела, интересно, чье имя он назвал, чтобы получить эту работу?

– Мое… И твое имя немного помогло, спасибо.

Я выдыхаю, качая головой.

– Время?

– Восемь тридцать.

– Мы придем, но только на час. Ты знаешь, я не думаю, что у его группы есть какой-то талант.

Оливия наклоняет голову, и ее длинные шоколадные волосы падают еще ниже на плечо. Она думает, что я несправедлив, но она увидит. Группа Кая – отстой. Когда я думаю об этом теперь, то понимаю, что даже не знаю их названия.

– Спасибо, брат!

И она вешает трубку.

Я возвращаю Оливии телефон, и она засовывает его в карман. Я кладу руки на бедра, когда она подходит ближе и обнимает меня за шею. Мне не требуется много времени, чтобы пригнуться и обхватить ее за талию.

– Ты хороший брат, – говорит мне Оливия, притягивая мой лоб к своему. – Мэдди любит тебя.

– И я люблю ее, но понятия не имею, почему она продолжает встречаться с этим мудаком.

– Уверена, что он не так уж плох, – настаивает она, целуя меня в губы. – Ты просто защищаешь свою сестру.

– Увидишь сегодня вечером. У него такие голубые глаза-бусинки, которые прилипают ко всему, что в юбке, так что надевай джинсы. Свободные.

Она смеется, обнимая меня.

– Ты невероятен.

– Если под этим ты подразумеваешь невероятную уверенность в том, что свободная майка тоже будет хорошо сочетаться со свободными джинсами, тогда да.

Она взмахивает рукой, все еще смеясь.

– У меня нет свободных джинсов.

Я пожимаю плечами, не в силах скрыть улыбку.

– Ты можешь одолжить пару моих.

Оливия отстраняется от меня и направляется к открытой двери.

– Пойдем, сумасшедший, – кричит она через плечо. – Пора убираться отсюда.

Без колебаний следую за ней. Я снимаю оставшуюся перчатку и бросаю ее через плечо. Может быть, я немного сумасшедший. Может, я ищу во всем скрытый смысл и предполагаю худшее насчет людей, но обычно это не без причины, и Кай – это достаточно веская причина, чтобы меня назвали сумасшедшим.

***

Я проглатываю последний глоток скотча с колой и стискиваю зубы на последнем куплете песни. Мне нравится звучание большинства жанров: рэпа, рока, джаза, металла и даже поп-музыки, но я терпеть не могу музыку, которую делает группа Кая. Забудьте. Его группа играет хорошо. Мне нравятся барабаны, гитары и бас-гитара, но мне не нравится его голос. Он глубокий, хриплый, громкий и раздражающий. Судя по покачивающейся толпе, думаю, что я здесь лишний.

Рядом со мной Оливия подпрыгивает в такт, полностью загипнотизированная группой под названием «Безжалостные 21». Не то что бы в этом вообще был какой-то смысл. Она пошла против моего полусерьезного предложения о свободной одежде, выбрав облегающий белый топ с глубоким вырезом и короткие обтягивающие джинсовые шорты. Она выглядит чертовски потрясающе, абсолютно соблазнительно. И я не единственный, кто так думает. Взгляды задерживаются на ней со всех сторон, и я ненавижу это, но пытаюсь быть лучшим человеком, чем был когда-то, поэтому игнорирую их. Что еще хуже, так это то, что на ней нет лифчика, и каждый раз, когда Кай берет низкую ноту, я вижу, как ее соски твердеют под тканью.

«Клетка» переполнена до такой степени, что вот-вот лопнет по швам. Мэдди говорит, что нам повезло, что мы заняли кабинку впереди, но похоже, что у нас с ней два совершенно разных восприятия слова «повезло».

Гитара играет последний аккорд, и песня заканчивается. Я почти падаю от облегчения. Мэдди и Оливия возвращаются в кабинку, смеясь, словно они маленькие школьницы.

– Они потрясающие! – выпаливает Оливия, наклоняясь через стол к моей сестре.

– Я же тебе говорила.

Мэдди толкает шот в сторону Оливии, но она пододвигает его ко мне.

– И я говорила тебе, что у меня сильное похмелье. Никакого алкоголя никогда снова.

Когда она заканчивает, Кай объявляет еще один сет после пятиминутного перерыва и спускается со сцены, прежде чем двинуться в нашем направлении. Я выпиваю шот и без раздумий ставлю его обратно. Если мне придется с ним поговорить, то мне это понадобится. Оливия придвигается ближе ко мне, обнимая одной рукой.

– Успокойся, – говорит она. – Я недостаточно сильна, чтобы нести тебя домой.

Кай проскальзывает в кабинку рядом с моей сестрой и крепко целует ее в губы. Когда он заканчивает, его голубые глаза перебегают с Оливии на меня.

– Сет, – говорит он, решив начать с меня. – Рад тебя видеть, чувак.

Я наблюдаю за ним, и тишина затягивается. У него новая стрижка, его волосы короткие и непослушные… Это немного лучше, чем длинная светлая челка, но все равно так же женственно. Оливия слегка (но сильно) толкает меня локтем в ребра.

– Я тоже рад тебя видеть, – отвечаю я.

Мэдди закатывает глаза, и я качаю ей головой. Она знает, что я не из тех, кто валяет дурака. Если ты мне не нравишься, ты сразу это поймешь. Так совпало, что мне не нравится Кай. Мне не нравится, как он выглядит, как он говорит и как он себя ведет, и он это знает.

– Это твоя жена?

Он обращает свой льдисто-голубой взгляд на Оливию и осматривает ее с явной признательностью. Я постукиваю указательным пальцем в равномерном ритме по столешнице.

– Ага.

– Оливия, – говорит она, беря инициативу в свои руки и протягивая ему ладонь.

Он берет ее за руку, и я ловлю себя на том, что пристально смотрю на него, когда Кай наклоняется вперед и целует верхнюю часть ее руки. Она улыбается ему с безупречно вежливым видом.

– Не знал, что люди до сих пор целуют руки, – заявляю я, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свой дискомфорт.

Оливия искоса смотрит на меня с явным предупреждением в глазах, но я игнорирую это. Во всем есть две части – хорошая и плохая. Инь и ян. Хороший полицейский и плохой полицейский. Она милая, жизнерадостная и обычно намного приветливее меня. Она лучше умеет здороваться и быть доброй к людям. Я по первому впечатлению мудак, еще хуже умею быть милым, когда не хочу. Чего еще можно желать от лучшей половинки? Я эгоистичен, избалован и высокомерен. Она добрая, великодушная и заботливая. Я думаю, таких людей называют «лучшими половинками» не просто так. У тебя не может быть половинки, которая была бы хуже тебя. Это было бы катастрофой.

– Приятно, наконец, познакомиться с тобой. Группа потрясающая.

Кай улыбается, обнажая свои белые зубы. Большинство начинающих музыкантов скромны и даже немного краснеют, когда им делают комплименты. Только не Кай. Он принимает комплименты так, будто их заслуживает.

– Так и есть, да? – отвечает он, быстро переводя взгляд на ее грудь.

Моей сестре никогда не было дела, когда Кая ловили на том, что он пялится на других женщин или флиртует. Она утверждает, что он делает это только для того, чтобы усилить свою группу, но я знаю лучше. Я вижу это на его лице. Это настолько очевидно, что с таким же успехом можно было бы написать это перманентным маркером, чтобы все видели. Ему нельзя доверять, и он собирается наебать мою младшую сестру в любой момент. Я миллион раз говорил ей, что знаю таких парней, как он, потому что раньше я был таким же, но она отказывается слушать. Ослеплена любовью. Это такая глупая вещь, и все же мы все попадаемся на нее в тот или иной момент. Кай напоминает мне Блейда… Может быть, это еще одна причина, по которой мое отвращение к нему возросло за последние несколько месяцев.

– Теперь женат, да? – Он поднимает брови, глядя на меня. – Ты все сделал правильно.

Оливия издает нервный смешок, и мои брови сходятся вместе.

– Знаю.

– Не будь занудой, – хихикает Мэдди, толкая его плечом. – Сет надерет тебе задницу.

Кай перекидывает руку через спинку стула и расслабляется. Он кажется довольным. Похоже, он верит в то, что я не потяну его через стол и не разобью ему лицо.

– Сет не стал бы надирать мне задницу.

Я беру четверть лимона из тарелки, стоящей посреди стола. Мне нужно чем-то занять руки.

– Осторожно, – предупреждаю я, умудряясь сохранять скучающий тон в своем голосе. – Я мог бы.

Конечно, он смеется над этим, как будто в этом нет ничего особенного, будто я играю в какую-то игру. Я не играю в игры… Во всяком случае не за пределами моей спальни. Я подношу лимон к губам и втягиваю сок.

Кисло, очень кисло, но мне удается сохранять невозмутимое выражение лица.

– Мне нужно возвращаться на сцену, но я готов прогуляться после, если вы, ребята, хотите. Мэдди организует.

Он быстро целует Мэдди в макушку и уходит, прежде чем Оливия или я успеваем возразить.

– Мы никуда не пойдем, – говорю я Мэдди, и она кивает, зная, что не стоит испытывать судьбу. Она уже привела меня сюда… Она должна быть очень благодарна.

Вскоре после ухода Кая Мэдди выскальзывает из кабинки, чтобы раздать визитные карточки и бесплатные футболки. Я наблюдаю за ней, пока она смешивается с толпой. Группе повезло, что у них есть моя сестра. Они не смогли бы получить и половины концертов, которые устраивают, без помощи ее хорошенького личика.

Я бросаю лимонную кожуру на стол и выдыхаю. Теперь я почти готов уйти. Я выпил слишком много, и в животе у меня возникает знакомое покалывание, которое распространяется на руки… Чувство, которое я всегда испытываю, когда пью, то самое чувство, которое побуждает меня ударить или разнести что-нибудь. У меня кружится голова, а рот немеет, но Оливии слишком весело, чтобы уходить домой. Мы здесь всего час, и она, кажется, достаточно заинтересована в группе, чтобы захотеть увидеть остальную часть их выступления. К несчастью для нее, не думаю, что у меня хватит духу высидеть еще одну песню.

Я придвигаюсь ближе к жене, точно зная, как привлечь ее внимание. Я кладу руку на спинку стула и указательным пальцем успокаивающе выписываю круги на ее плече. Она выпрямляется и наклоняет голову, поджав губы, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой.

– Я знаю, что ты делаешь, и это не сработает.

Я поднимаю брови, изображая удивление.

– Я? Я ничего не делаю.

Оливия наклоняется ближе. Так близко, что я чувствую ее дыхание на своем ухе. Призрачные иголки колют кончики моих пальцев, которые горят от желания прикоснуться к ней.

– Я не позволю тебе соблазнить меня и заставить уйти. С этого самого момента и до конца ночи я объявляю свое тело запретной зоной для Вас, мистер Марк.

Я отстраняюсь, улыбаясь.

– Ты не смогла бы устоять передо мной, даже если бы попыталась.

Ее брови выгибаются дугой. Она ненавидит, когда я бросаю ей вызов.

– О, да?

Я киваю, чувствуя себя так же уверенно, как и всегда. Она не может устоять передо мной, мы играли в эту игру слишком много раз, и я все еще нахожусь на вершине. Каламбур.

– Я вполне способна сопротивляться тебе. – Она ерзает на своем сиденье, поворачиваясь ко мне спиной. – Просто наблюдай.

Игнорируя меня, она наблюдает за группой. Я наклоняюсь к ней и перекидываю ее шоколадные волосы через плечо. Ее запах – аромат виноградного геля для тела, смешанного с гранатовым шампунем – проникает в мой нос. Моя голова кружится, и в глубине моего живота начинает нарастать еще одно желание. Не важно, возбуждение это или принятие вызова, но это выше моего понимания. Я целую ее плечо, приближаясь к основанию шеи. Чувствую, как по ее коже пробегают мурашки, и улыбаюсь, прижимаясь к ее мягкой коже.

– Я хочу домой, – говорю я, обнимая ее за талию рукой. – Сейчас.

Она качает головой, но в остальном игнорирует меня. Я притягиваю ее почти к себе на колени. Мне не нравится, когда меня игнорируют. Это странное чувство, к которому я не привык.

– Это мило, – говорю ей. – Ты думаешь, я спрашиваю твоего разрешения?

Я опускаю свой рот обратно на ее плечо, все время крепко держа ее за талию. Ее спина вплотную прижата к моему торсу. Ее тело ощущалось хорошо, и я был бы тверд, как скала, если бы не дерьмовый голос Кая на заднем плане. Оливия извивается в моих объятиях. Ей следовало бы знать лучше… Чем больше она реагирует, тем дальше я хочу идти. Я просовываю руку ей под рубашку и провожу по ее твердому и теплому пупку. Я чувствую, как ее мышцы сжимаются и расслабляются, напрягаются и смягчаются. И все это синхронно с моими губами. После того, как проходят несколько маленьких вечностей, она поворачивает голову, глядя на меня через плечо. Ее губы взывают к моим, притягивая меня ближе, как мотылька к лампе. Ее губы касаются уголка моих, и она делает вдох через нос, прежде чем медленно выдохнуть.

– Ты победил, – произносит она. – Пойдем домой.

Я борюсь с дерзкой улыбкой. Легкое с намеком прикосновение губ – это все, что требовалось для того, чтобы победа досталась мне.

– В душевой, а теперь в баре? Вы двое когда-нибудь останавливаетесь?

Я замираю, когда убогий голос Дона останавливает губы Оливии на полуслове. Под моей рукой живот моей жены напрягается.

– Я даже почти ожидаю увидеть кучу детей, следующих за вами двумя, судя по тому, как часто вы это делаете.

Оливия соскальзывает с моих колен с тяжелым выдохом. Я откидываюсь назад на стул и хватаю ближайшую подставку. Отвлекаюсь от его уродливого лица, постукивая по ней в такт музыке, которая мне не нравится. Я не могу сейчас уйти из бара… Дон подумает, что я убегаю от него.

– Всегда приятно видеть тебя, Дон, – невозмутимо произносит Оливия, оглядываясь вокруг него и глядя в сторону группы.

– Забавно, – говорит он, игнорируя очевидную перемену настроения.

Я смотрю на него. Дон одет в белую майку и мешковатые черные джинсы. Он первоклассный мудак. Это точно.

– Это не первый раз, когда я слышу свое имя и слово «приятно» в одном предложении.

Я стискиваю зубы и сминаю подставку в ладони. Мое воображение разыгрывается, когда я представляю, как выбиваю из него все дерьмо. Я представляю, как тащу его на сцену и бросаю в Кая. Как там говорят? Двух зайцев одним выстрелом?

Оливия коротко смеется.

– Не считается, когда ты говоришь это себе. А теперь иди, мы пытаемся наслаждаться группой.

Взмахнув ладонями и дьявольски ухмыльнувшись в мою сторону, он направляется к бару с одним из своих парней на буксире. С моей стороны требуется много усилий, чтобы сидеть здесь и не разговаривать с ним. Я хочу поговорить с Доном, отчитать его за то, что он неудачник, за то, что не привнес в спорт ничего, кроме трусости и лжи. Если кто-то вроде него – это то, чем восхищается MMAC, то почему я так стараюсь быть частью этого? Я не ангел, но я прямолинеен. То, что вы видите – это то, что вы получаете. Я не пытаюсь быть милым или настраивать людей друг против друга… Мэтту Сомерсу нужно понять, что я взрослый мужчина, а не ребенок, которым он может манипулировать.

– Ты хочешь пойти домой? – бормочет Оливия, когда Дон не смотрит.

Я качаю головой. Я не могу смириться с мыслью, что Дон поверит, будто влияет на меня. Мне нужно остаться здесь… Чтобы доказать себе, что он не может залезть мне в голову. Перед смертью отец Оливии сказал мне: «Никто не может задеть тебя, если ты сам не позволишь». Поэтому я говорю себе снова и снова: Дон меня не волнует.

Он меня не волнует. Я разрываю подставку на мелкие кусочки и бросаю их на стол. Вдыхаю, не обращая внимания на то, как кружится комната, затем выдыхаю. Если Дон останется на своей стороне бара подальше от меня и Оливии, то со мной все будет в порядке. Но если он хотя бы на шаг приблизится к нам, я не отвечаю за свои действия.

***

Оливия

«Безжалостные 21» потрясающие. Их музыка быстрая и громкая, тексты песен актуальные и мотивирующие… Однако Сету это нравится не так сильно, как мне. Я думаю, что это больше связано с тем фактом, что вокалист Кай встречается с его сестрой, а не из-за музыки. Интересно, соперничает ли с Сетом Кай? Я имею в виду, что Кай не Сет, но он определенно один из самых горячих парней, которых я когда-либо видела, если не слишком симпатичный.

Яркий свет падает на него, заставляя блестеть тонкую пленку пота на его лбу. Его голубые глаза сканируют довольно большую толпу, и время от времени губы подергиваются в подобии улыбки. Мне всегда нравилось смотреть, как играют живые группы. Мне нравится, как все они выражают свою страсть на лице. Совсем как Сет, когда он в клетке. В этом мире нет ничего более поразительного и очаровательного, чем Сет, когда он сосредоточен. Прямо сейчас он, похоже, сосредоточен на том, чтобы игнорировать Дона, разбирая невинную подставку. Я чувствую исходящее от него напряжение, и он не единственный, кого беспокоит внезапное появление Дона. Вам знакомо это тяжелое чувство, которое давит на низ живота, когда кто-то, кто вам не нравится, находится в одной комнате с вами? Это то, что происходит сейчас, и Сет однозначно чувствует то же самое.

Громкий саркастичный смех привлекает мое внимание, и я позволяю своему взгляду скользнуть между сценой и баром, где Дон болтает с совсем не впечатленной Мэдди. Она стоит перед ним, положив руку на полуобнаженное бедро. Девушка отлично смотрится в своей обтягивающей черной майке и узких джинсах. Дон, очевидно, думает так же. Он протягивает руку и тянет густую прядь прямых черных волос, которые падают ей на грудь и заканчиваются там же. Она быстро отмахивается от него, но я вижу предательский румянец, который заливает ее шею и щеки. Я хмурюсь, когда Мэдди качает головой, глядя на него. Ее губы быстро двигаются, когда она отчитывает его, и я сдерживаю улыбку. Она протискивается мимо Дона и закатывает глаза, глядя на меня, когда проходит мимо, прежде чем исчезнуть в толпе.

– Ты видела это? – говорит Сет, ерзая на стуле в нашей кабинке. – У моей сестры действительно есть мозги.

– У нее хороший вкус на мужчин.

Сет усмехается.

– Давай не будем заходить так далеко, чтобы утверждать, что Дон и Кай – мужчины.

Я давлюсь смехом.

– Дон, может быть, и нет, но Кай определенно да.

Сет изучает меня, его глаза сужаются. Наверное, я задела его за живое.

– Ты думаешь, что Кай привлекателен?

Я пожимаю плечами, внезапно сожалея о том, что сказала.

– Конечно. Я имею в виду, что он определенно не такой уж непривлекательный.

Он коротко смеется, толкая меня локтем в ребра. Я вздрагиваю, отстраняясь от него.

– Что?

Он делает паузу, все следы веселья исчезли.

– Ты серьезно?

Раз уж я начала этот разговор, то могу и закончить его. Я зашла слишком далеко, чтобы сказать «просто шучу», надеюсь, что Сет забудет это.

– Конечно. Мы смотрим на одного и того же Кая? Он чертовски сексуален.

Сет моргает так очаровательно, как может только он, прежде чем схватить меня за плечи и притянуть к себе. Я впечатываюсь в его рубашку и часть плеча, когда он крепко прижимает меня к своему телу. Его тело вибрирует под моим лицом, когда его смех наполняет мои уши. Я отталкиваюсь от него, умудряясь отделить его тело от моего всего на сантиметр или два. Я рада, что он считает это таким забавным.

– Не могу поверить, – говорит он между глотками воздуха. Это задевает меня, медленно повышая уровень раздражения. – Он? Правда?

Он смеется еще немного, раздражая меня все больше и больше.

– Что смешного? – требую я. – У него светлые волосы, ярко-голубые глаза и убийственная улыбка. Спроси любую девушку, и она скажет, что он сексуальный.

Его смех затихает, а глаза вспыхивают, когда Сет сдвигает брови. Он ревнует… Я вижу, как он незаметно двигает челюстью.

– Это то, чего ты хочешь? Светлые волосы и голубые глаза?

Было весело. Сет не из тех людей, которых я хотела бы видеть ревнивыми. Я видела ревность «моего» Кинг-Конга к Мейсону и Блейду, и это было некрасиво. Кроме того, с моей стороны было бы несправедливо выпускать ревнивого Сета на Кая, когда он не сделал ничего плохого, а Сет просто ищет предлог, чтобы уничтожить его. Любой может это увидеть.

– Точно нет, – говорю я. – Я лучше выберу смешного и раздражающего, чем сексуального.

Я подмигиваю, и он снова притягивает меня к себе, безжалостно прижимая к своему твердому телу.