Текст книги "Мне нравится твоя ложь (ЛП)"

Автор книги: Скай Уоррен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Он сужает глаза. Ему не нравится моя грубость. Знает, что это мое оружие, при помощи которого я лишь обороняюсь, и он не пострадает. Но это заставляет его сопротивляться. В нем есть что-то дикое. Если сейчас он оказался бы в джунглях, то нет никакой уверенности, что он будет мальчиком. У него гораздо больше шансов быть пантерой. Опасный. Хищник.

– Руки или рот, выбор за тобой.

– Я же сказала, что нет.

– Эти номера не только для танцев. Я знаю это не хуже тебя.

Да, эти номера не только для танцев, но это не значит, что я готова делать больше. В этом нет необходимости, особенно если мужчина плохо относится ко мне, данное правило ввел для нас Иван. Искаженная форма защиты. Начинаю отстраняться, но его рука сжимает мой затылок. Неподвижно замираю.

– Я не причиню тебе вреда, – тихо произносит он.

Страх бежит по моим венам. Он уже причиняет вред, держа меня здесь, хотя я хочу уйти. – Тогда как ты называешь это? – шепчу я.

– Удерживаю тебя. Ненадолго. Это то, для чего ты здесь, не так ли?

Боже. То, что он говорит, звучит вполне разумно. Но это не так. Я знаю. Если бы это был любой другой человек, то я бы вырвалась и убежала из комнаты. Позвала бы Блу. Я уже далека от человека, с которым недавно разговаривала о поэзии и детской мечте, но все еще могу простить ему то, что он делает. Это один и тот же человек, светлый и темный, лепесток и шип.

– Отпусти меня, – произношу я колеблющимся голосом.

– Руками или ртом? – повторяет он.

Я закрываю глаза. Они горят от непролитых слез. Не хочу плакать. Слезы действуют на подобных ему мужчин как красная тряпка на быка. Тем не менее, его руки скользят по моему телу удивительно нежно. От моего пресса и до…

– Что ты делаешь? – я рывком вскакиваю, но его рука удерживает меня за бедро.

Его темные глаза пронзают меня.

– Если ты не можешь решить, то это сделаю я.

– Я не собираюсь сосать у тебя, – говорю я, чувствуя себя маленькой и теряющей контроль над ситуацией.

– Я этого и не предлагаю, – он проводит одной рукой между моих ног. Тыльной стороной кисти скользит по моей киске. – Я хочу трахать тебя пальцами. Играть с клитором, пока ты не кончишь. А, может быть, я буду скользить по твоей киске, пока ты не будешь плакать так громко, чтобы услышал весь клуб, а? Выбор за тобой, Хани.

Весь воздух выходит из меня. Я не знаю, почему меня это шокирует. То, что он предлагает, менее грязное, чем минет. Но у меня никогда не было мужчины, желающего получить нечто подобное от меня. Обычно они возятся у моей груди, а потом кончают. Я должна отказать ему так, как делала это раньше. Блу меня не поддержит. Но Иван меня защитит.

Но часть меня заинтересована этим предложением.

– Почему?

– Обычные причины. – Веселье мелькает в его глазах

Это сумасшествие, и мой смех сейчас такой же ненормальный.

– Я не собираюсь кончать, ты же это знаешь.

Он обдумывает мои слова и поворачивает руку, обхватывая моё лоно. Не ждет, пока мы обсудим цену. Или моего разрешения. Я позволяю ему. О Боже. Он находит мой клитор и нежно кружит по нему большим пальцем.

Ласкает мозолистыми руками мою киску снова и снова. Медленно. Сосредоточенно. Так, словно изучает меня, помечая моё тело.

– Я хотел прикоснуться к тебе с тех пор, как только впервые увидел тебя на сцене. Я плачу тебе, и мне похуй. Собираюсь трогать пальцами эту красивую пи*ду, пока ты не кончишь в моих руках. Буду продолжать, пока ты не станешь скользкой, и мои джинсы не промокнут от твоих соков, а запах секса не начнет витать в воздухе.

Я смотрю на него в легком шоке, как будто никогда не слышала таких грязных слов или не была свидетелем подобных действий. Словно я не слышала слов, произносимых в таком порядке. Моё тело реагирует, становясь узким и влажным для него. Я думаю, что на самом деле смогу кончить для него.

– Нет. – Шепчу я.

Но его пальцы не прекращают гладить меня. Еще чуть-чуть, и они проскользнут внутрь меня.

– Вот что я жажду ощутить вокруг моего члена. Не руки или рот. Я хочу сок из твоей киски. Когда ты кончишь, я погружу пальцы вглубь твоей влажной, прекрасной киски. Покрою свой член твоими соками, как это было бы, если бы я трахал тебя без защиты.

Представляю себе этот момент: его возбужденный и толстый член, блестящий от моей влажности. Он огромен, как и его большие руки и тело.

В конце концов, меня привлекают не только его пальцы напротив моего клитора. И даже не темный, притягательный блеск в его глазах. Меня влечет чистый, древесный аромат, исходящий от него. Я прислоняюсь ближе к нему, утыкаюсь носом в его шею и, глубоко вдыхая, кончаю.

Остаюсь на месте, прижимаясь к нему и находя утешение в его твердом теле. Он является горой, а я – тенью, которая заполняет каждый уголок пещеры.

Реальность возвращается ко мне вместе со смущением. И путаницей. Я никогда не кончала в этой комнате. В этом здании. Не позволяла ни одному человеку делать это так медленно, обходиться настолько бережно, а рукам так нежно блуждать по моему телу. Боже, я даже не мастурбирую в этом стриптиз-клубе, месте, в котором прячусь.

Я скрываюсь в нем и сейчас.

Как ему удается делать это со мной? Еще час назад я никогда не видела этого человека, даже не думала о том, что могу возбудиться в этой омерзительной комнате. Грубая, слегка заросшая щетиной кожа не кажется мне успокаивающей до этого момента. Он меняет меня, учит желать большего, чем просто выжить.

Опасность.

– Хорошо? – спрашивает он грубым голосом.

Возможно, он и может сказать, что я эмоциональна. Но если думает, что я чувствую себя мертвой изнутри только для того, чтобы иметь возможность выполнять свою работу, то он ошибается. Лола очень сильная, и она делает работу, ничего не чувствуя. Кенди так же делает это, хотя ей и нужны наркотики, чтобы управлять собой. Но я не считаю себя бесчувственной. Помню все – каждое оскорбление и прикосновение. Каждый член. Теперь я запоминаю и его член тоже.

Это не самое страшное.

– Как ты хочешь? – мой голос дрожит, но его это не останавливает.

Пальцы лежат на моей киске неподвижно, и это позволяет мне прийти в себя. Он погружает свой палец в меня, там, где я все еще чувствительная и влажная. Затем поднимает руку к моему рту. Одно прикосновение, и образ моего возбуждения на губах уже разогревает все нервные окончания. Его голова опускается, и я знаю, что будет дальше. Но не отворачиваю лицо. И не говорю ему, что поцелуи не продаются.

Даю попробовать ему свои губы. Он слизывает мою влажность медленным движением языка, которое заставляет меня задыхаться. В полной мере использует мои губы. Его язык толкается внутрь, раскрывая меня. Рука на моём затылке остается единственным якорем в тот момент, когда его губы накрывают мои.

Этого слишком много. Слишком интенсивно.

– Как ты хочешь? – в этот раз я требую. Мне нужно знать. Потому что мне просто необходимо остановить эту странную близость, которая усиливается с каждым произнесенным словом и нежным прикосновением.

– Чего ты боишься, милая?

Мои глаза расширяются. Откуда он знает?

Может быть, он не настолько проницателен. Возможно, все мужчины, приходящие сюда, видят мой ужас, но это их не заботит до тех пор, пока я заставляю их члены стоять.

– Как ты хочешь меня? – мой голос охрип в мольбе. – Это всё, что я могу дать. Возьми это.

Его челюсть напрягается.

– Я хочу тебя такой. Открытым угощением. Которое ждет меня, чтобы я мог делать все, что захочу.

Его рука снова проникает в мою киску, и я чувствую облегчение. Но и разочарование. Мне больно от того, что он перестал меня целовать, потому что мне нравятся его поцелуи. Но я знаю, что, скорее всего, это больше никогда не повторится. Не сегодня. Никогда. Но это к лучшему. Я не должна к этому привыкать.

Он собирает еще больше влаги из моей киски и наносит ее сначала на один сосок, а затем и на другой. Я дрожу под его прикосновениями. На самом деле меня просто трясет. Потому что я знаю – дальше произойдет то же самое, что он ранее проделал с моим ртом.

Притягивая меня таким образом, что моя грудь оказывается перед его лицом. Он слизывает влагу с моего соска и продолжает его посасывать, я начинаю стонать. Затем он таким же образом лечит другую грудь.

Не могу ничего сказать. Не могу требовать ответа, как же он меня хочет. Затем он еще раз проникает в меня пальцами, очень глубоко, и словно вытягивает всю влагу, которую только может найти. Я сжимаюсь вокруг его пальцев и слышу его частое дыхание.

Он не размазывает возбуждение по моему телу, не в этот раз. Медленно он вытаскивает член из штанов. Такой же твёрдый, как я себе и представляю. И большой. С капелькой смазки на конце. Он работает кулаком по всей его длине, словно смешивая моё возбуждение со своей влагой, выступившей на члене.

Я не могу ничего сказать, но мне надо. Как он хочет меня? Я знаю ответ на этот вопрос, поэтому сползаю на пол. Он холодный, пыльный и влажный одновременно, неудобный для моих коленей. Здесь более комфортно. Безопасно. Потому что это для продажи. Секс – это поле боя, и этот бетонный пол удерживает мою оборону.

– Как тебя зовут? – его голос низкий и отчаявшийся. Но это не может быть правдой. Ему ничего не надо от меня. Он мог бы пойти в бар. С его волевой челюстью и накаченным телом у него большой выбор. Любая девушка прыгнула бы на его байк, и я подозреваю, что так уже бывало. И все же он здесь.

Может заплатить за мой рот. Он даже может оплатить мои оргазмы. Но не получит моего имени.

– Хани.

Он смеётся немного грубо и с горечью. Но его глаза все понимают. Они мягкие и нежные, когда смотрят на меня сверху вниз.

– Милая маленькая лгунья.

Но когда я наклоняюсь, чтобы взять его член в рот, он отталкивает меня. Хватает его, ни хера себе, на нем до сих пор пятна моей смазки. Он объезжает себя быстро и жестко, словно наказывая.

В отличие от меня, с собой он торопится. Самостоятельно стремится к финишной линии, руки и бедра находятся в состоянии войны, но он напрягается и кончает, изливаясь в свою руку, а я просто стою перед ним на коленях и смотрю.

Он падает на стул, по-настоящему расслабляясь. Не напряженным и настороженным. Он не такой, каким я ощущала его ранее. Теперь он становится животным в состоянии покоя, львом, развалившимся на скале и купающимся в солнечных лучах, только в этом случае камень – это скрипучий деревянный стул, накренившийся под его весом. Даже если солнце – это мерцание ламп дневного света. Это первобытно.

Но все равно красиво.

Его глаза закрыты. Голова откинута назад.

И почему-то именно сейчас я сейчас хочу назвать ему своё имя. Беззвучно, одними губами произношу его, но он не может этого видеть. Не знаю, почему я никогда не скажу ему… Не хочу, чтобы кроме него меня увидел еще кто-нибудь. Чтобы меня узнали. Из-за этого я не должна чувствовать себя одиноко.

Но он не знает меня. Он здесь не для того, чтобы меня спасти.

Настороженно вздыхает. Он насыщен…и благодарен.

– Иди сюда, – говорит он.

И прежде, чем я успеваю выполнить его просьбу, он поднимает меня к себе на колени. Расставляет мои ноги в стороны и целует меня, наши языки медленно и томно соприкасаются.

Я отталкиваюсь от него и отступаю назад. Пока не могу поймать баланс, но это не важно. Раскрываю бархатный занавес, собираясь бежать. Он не заплатил, но мне плевать.

– Какого черта? – спрашивает Блу, хватая меня за руку.

Но я вырываюсь на свободу и бегу. Мне безразлично, что же происходит позади. Мне наплевать на Кипа и на то, что я больше никогда его не увижу.

Лучше, если я откажусь сейчас.

Читаю дневник своей матери, который она написала до своего ухода. Так я узнала о ее романе с охранниками. Больше, чем с одним, хотя один из них и был тем человеком, который её убил. Она думала, что любит его.

И собиралась оставить отца.

В этом дневнике я увидела ее билет в Тэнглвуд, Западная Вирджиния. И два слова, нацарапанные на билете – «Гранд». Я никогда не слышала о нем раньше, но именно он стал своего рода Полярной звездой для меня. Будучи подростком, я должна была остаться со своей семьей.

Я знала, куда должна идти, когда сбежала.

Но я не знала, что это был стрип-клуб до того момента, пока не приехала.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Незнакомка смотрит на меня из зеркала.

Черные стринги и красная помада. Это мой костюм, но иногда кажется, что он мне не нужен. Я прячусь уже достаточно долго, поэтому теперь это кажется самым обычным делом. Мои зеленые глаза, черные волосы и бледная кожа – тоже костюм. Использую их, чтобы замаскироваться, и когда я раздеваюсь, то превращаюсь в очередной комплект, состоящий из сисек и задницы. Насколько глубоко впитается в меня этот костюм?

Но есть ли что-нибудь под ним?

Я больше не уверена.

Лола пересекает комнату, приближаясь ко мне. Я наблюдаю за ее отражением в зеркале, она присаживается на мой туалетный столик. На ней какой-то красный кожаный лиф на ремешке, который открывает больше кожи, чем скрывает. Выглядит сексуально и почти дико.

– Что случилось? – спрашивает она.

Я моргаю.

– Что ты имеешь в виду?

– Не прикидывайся дурой. Это прерогатива Кенди. Я знаю, что тебя что-то беспокоит. И знаю, что вчера ты рано ушла. Какой-то парень решил пофлиртовать?

Да, какой-то парень решил позаигрывать. Но такое происходит не в первый раз, и раньше это не оказывало на меня такого влияния. И хорошо, что она не знает, что произошло. Скорее всего, Блу забрал деньги и извинился за меня. Теперь я перед ним в долгу.

– Мне нездоровилось.

На ее лице появляется понимание и сочувствие. От ее сочувствия становится больнее всего.

– Если захочешь поговорить об этом…

Я не хочу говорить о Кипе и о том, как странно то, что он заставляет меня чувствовать. Лола даже не знает причины моего нахождения здесь, кто я и от чего бегу. Хочу сохранить это и в дальнейшем. Она не знает моих секретов.

– Где Кенди? – спрашиваю я вместо ответа.

– Если ты захочешь поговорить об этом, – строго произносит она, – то я здесь. Предложение остается в силе. И вокруг что-то происходит, потому что Кенди сегодня не появилась.

Но мы с Лолой знаем, что это не из-за болезни.

– Она звонила?

– Нет, но ты же знаешь Кенди.

Я действительно знаю Кенди. Не секрет, что она иногда идет домой с парнями, которые обещают ей хорошо провести время, даже если Иван против этого. Знаю, что для Кенди «хорошо провести время» означает алкоголь или наркотики, или то и другое вместе. Это опасная игра, в которую она играет, но я не могу ее судить. Просто беспокоюсь.

– Может быть, мы сможем заехать к ней после смены.

Лола фыркает.

– И попасть под раздачу в этой гребаной мышеловке, в которой она живет? Нет, спасибо. Лучше пусть на меня нападут здесь. По крайней мере, здесь мне платят.

Все девушки живут в дрянных местах, но Кэнди – в самом худшем из них. Часть потолка в коридоре отвалилась, и на лестницах всегда сидят какие-то ребята. Это больше похоже на заброшенное здание, которое используют скваттеры. (прим.пер.: скваттеры – лица, незаконно заселившиеся в помещение).

Я даже не могу поверить, что она еще и платит за это.

– Если она не появится завтра, то мы сходим.

– Лучше бы она показалась завтра. Иван уже злится.

Черт, черт, черт.

Тугой узел страха затягивается в моем животе. Иван – наш босс, и второй самый страшный человек из тех, с кем я когда-либо сталкивалась. Возможно, Блу не настучал на меня. Иван не часто бывает здесь, поэтому странно, что он появляется после того, как я ушла пораньше, поведя себя странно с клиентом, и убежала, не забрав деньги. Но даже, если причина его прихода не во мне, я все равно могу попасть в беду. Сейчас он здесь.

Я напряглась в ожидании. Может, у него есть информация для меня.

– Иван здесь?

– Только что говорила с ним в его кабинете, – Лола подмигивает мне, – о, разве я не сказала? Он хочет тебя видеть.

* * *

Если в клубе «Гранд» темно, как в грязном аквариуме, то офис в подвале напоминает черное морское дно. Он находится так низко, что дневной свет туда просто не попадает. Перила помогают мне не скатиться вниз по лестнице. Я добираюсь до небольшой лестничной площадки, стучу в дверь и жду.

На стене висит картина с изображением «Гранда». Когда-то кирпичная кладка была более глубокого, потрясающе красного цвета. По непонятной для меня причине картина остается яркой, даже будучи погребенной в этом подвале. Но кирпич, из которого сделано здание, выцвел. Он потемнел и напоминает высохшую кровь. Руины – это все, что осталось от здания.

Проходит минута прежде, чем я слышу голос Ивана.

– Входи.

Когда я открываю дверь, то вижу полную противоположность тому, что находится за дверью кабинета. Здесь нет прожекторов, которые ослепляют меня. Лишь тусклое спокойствие, через которое мне предстоит пробраться. Ремонт в помещении не закончен. Здесь по-прежнему виден бетонный пол и открытые вентиляционные люки в потолке. Я бы не удивилась, если бы нашла человека, прикованного цепями в углу. Темница.

Здесь никогда не было цепей. Зато есть мое разбушевавшееся воображение.

Или хорошее воспоминание другого места и другого времени.

– Мистер Коста, – начинаю я.

– Садись, – произносит он, не отрывая взгляда от бумаг, лежащих перед ним.

Не уверена, что такая маленькая лампа может давать достаточно света для того, чтобы разглядеть бумаги, которые он читает. Затем его взгляд устремляется на меня, и приходит понимание. Его голубые глаза, похожие на прожекторы, заставляют меня чувствовать себя разоблаченной.

– Как ты, Хани?

Пытаюсь унять дрожь.

Наша первая встреча произошла из-за того, что я пришла к нему за одолжением. Мне нужна была информация. Почему моя мать планировала приехать сюда? Что ожидало ее здесь? Небольшая часть меня надеялась на то, что она здесь, что мама спаслась каким-то способом.

Иван заставил меня танцевать для него.

Он смотрел на меня бесстрастно. Твердость в его брюках говорила о том, что ему нравилось то, что он видел, но его глаза оставались равнодушными. Он никак не прокомментировал мой вид, не сделал даже попытки прикоснуться ко мне. Вместо этого он высказал пожелание, чтобы я работала в его клубе. Только танцевала. Ни с кем не трахалась. А взамен он будет искать нужную мне информацию. В этом городе у него были самые лучшие связи с нужными людьми.

Он назвал меня Хани. Это имя было похоже на мое собственное, но в действительности означало совершенно противоположное.

Я ненавижу это имя и думаю, что он об этом знает. Это как удар молотка по гвоздю. Каждый раз, когда я слышу его, гвоздь вонзается все глубже и глубже в дерево, причиняя боль.

Думаю, он знает и это.

– Хорошо, сэр, – произношу я.

Он одаривает меня слабой улыбкой.

– Так уважительно. Ты со всеми так любезна?

Да. Я всегда была хорошей девочкой.

– Я не знаю.

Помню, как избегала взгляда Блу. Вспоминаю, как стояла на коленях перед Кипом. Это выглядит уважительно, но в основном мне страшно. Возможно, это одно и то же.

– Ты знаешь, зачем я позвал тебя?

С надеждой я качаю головой.

– Вы нашли что-нибудь?

– Да, – он откидывается на спинку стула и закидывает ногу на ногу. – Но это не единственная причина, по которой ты здесь. Кое-кто спрашивал о тебе.

Мое горло сжимается настолько сильно, что практически перекрывает поступление воздуха. Уже слышу металлический скрип ворот, запирающих меня там, где я сейчас нахожусь. Он знает больше, чем нужно, а это небезопасно. Но я должна все рассказать ему, чтобы остаться здесь. Мне пришлось открыть ему всю правду для того, чтобы получить нужную информацию. Для того, чтобы обезопасить мою сестру.

Клара.

Если он сказал кому-то еще, то я в полной заднице. Так же, как и она.

– Кто? Когда? Что ты им сказал? – мои слова получаются мягкими, словно дрожащее дыхание. Это все, на что я сейчас способна. Лишь считать свои вдохи и смотреть опасности прямо в глаза.

– Я сказал им, что ты одна из моих девочек, – один из уголков его рта дрогнул. – Сказал, что ты ценна для меня. И надежна. Не так ли?

Сейчас я могу думать лишь об очередном побеге. Но это полная противоположность надежности.

– Да.

Он тихо посмеивается.

– Ты славная. Хорошая девушка. И всегда делала то, что мне было нужно. Я хочу вознаградить тебя за хорошее поведение.

Имеет ли он в виду информацию? Защиту? Я здесь из-за первого. Но второе… Боже, нам необходима защита. Не могу себе представить, что он обеспечит ее. Неважно, сколько я зарабатываю на сцене, ему ничего не стоит использовать свои силы для моей защиты. Нет, я не могу полагаться на Ивана.

Нас нашли. Мы в опасности.

Мой мозг уже сопоставляет маршруты, по которым мы можем убраться из города. Куда мне идти дальше? Как можно дальше. Вот и ответ.

Так далеко, насколько деньги, заработанные стриптизом, позволят мне это сделать.

Иван выглядит задумчивым.

– Ты здесь в безопасности. Его зовут Кип. И я думаю… – он улыбается, – я думаю, что он хочет трахнуть тебя.

Меня накрывает волной облегчения настолько жаркой и мощной, что я чувствую головокружение. Даже не могу злиться на Ивана за то, что он дразнит меня этим. Это не Байрон. Не мой отец. Просто парень, заинтересованный в стриптизерше – ничего особенного.

– Я танцевала для него.

Глаза Ивана сужаются.

– Интересно. На самом деле, я нашел кое-что, способное заинтересовать тебя. В моих собственных записях. Я выяснил, что тот, о ком ты спрашивала ранее, здесь работал. Охранником. Это было до того, как я купил это место. По моим данным он постоянно трахал всех девушек из своего окружения.

Я содрогаюсь. Это человек, в которого была влюблена моя мать.

– Когда он перестал здесь работать?

Иван ищет дату в бумагах на столе.

Полагаю, что его уволили, и он начал искать работу в другом месте. Мог работать с отцом в другом штате. Он влюбился в мою мать или, по крайней мере, сделал вид. Он вынашивал план, чтобы украсть драгоценности. И никогда не смог бы провернуть это в одиночку. Моя мама помогла ему.

Дело своих же рук.

Через несколько дней отец сказал мне, что она попала в автомобильную аварию, хотя ей не разрешали покидать особняк, как и мне. И, конечно же, не позволяли водить машину самой. Это было явной ложью, но что он скрывал? Ее убийство? Или побег?

Человек, у которого была гордость, мог сказать это для того, чтобы сохранить свою репутацию. А я здесь только из-за надежды. Может быть, она действительно использовала этот билет, чтобы уехать из Лас-Вегаса. Возможно, она все еще жива. Существует возможность того, что она живет со своим любовником в симпатичном домике с запасными спальнями для меня и Клары.

Хорошо, последняя часть – это фантазия. Но что-то есть в этом городе. Драгоценности? Правда? Мне необходимо узнать, сделала ли это моя мать. Выяснить, что же с ней случилось.

– А мама?

Он качает головой.

Нет. Еще нет.

Если я хочу, чтобы он продолжал поиски, мне нужно продолжать танцевать стриптиз.

– Теперь я могу идти? – шепчу я. Знаю, что это слабость. Если бы я была сильнее, то смогла блефовать. И притворилась бы, что мне было наплевать, а затем я ушла бы, взмахнув волосами так, как это делает Кенди.

Я не блефую. Не умею. Все мое тело говорит о напряжении и страхе.

– Зачем мне тебя удерживать? – вопрос лишен невинности. Он не означает, что «я не удерживаю женщину против воли». Он значит, что «ты для меня – ценна, и я могу тебя использовать». Его повседневный тон, словно кусок сыра в мышеловке, чтобы заманить меня внутрь. Я – мышь в логове льва. Он играет со мной. И лишь вопрос времени, когда он набросится на меня. Но если я выйду из пещеры, то откажусь от возможности обезопасить Клару.

В конце концов, мы нашли бы способ, но у нас нет козырей для борьбы с моим отцом.

Моя грудь сжимается.

– Я делаю то, о чем ты просишь меня. Танцую.

Черт.

В этом он похож на Байрона. На моего отца. Они хотят мое тело. Желают пустые глаза и слабую плотскую улыбку. Они хотят куклу.

Он кивает, принимая мое послушание так, как будто это нечто само собой разумеющееся.

– Я продолжу искать информацию о твоей матери. Но хочу, чтобы ты держалась подальше от Кипа.

Что? Я молча смотрю. Довольно скверно танцевать для людей по щелчку пальцев. Сейчас мне стоит остановиться. Здесь происходит что-то серьезное. Он знает о Кипе, но не любит его? Почему? Иван, кажется, боится. А ведь здесь он самый опасный человек.

Но кто же тогда Кип?

На лице Ивана хищная улыбка.

– Интересно, что он вообще здесь делал, но, судя по всему, ты не промах. Я знал это, когда увидел тебя впервые. Ты была чересчур худой и пришла, нуждаясь в работе. Безусловно знаешь, как обходиться с жесткими клиентами, не так ли, Хонор?

Я содрогаюсь больше от того, что он использует мое настоящее имя в отличие от остальных.

Не могу отрицать, что находилась в отчаянии. Я бы сделала что угодно для этой работы, но Иван никогда не трахал меня и не прикасался ко мне. Он никогда не наблюдает за моими танцами, кроме первого просмотра, на котором я танцевала для него. В этом отношении мне повезло очутиться здесь. Я могу сказать, когда мужчина оценивает. И если необходимо использовать это, чтобы остаться на ногах, то сделаю это. Если я должна использовать его, чтобы спасти Клару, то пусть так и будет.

В конце концов, это то, что я делаю все это время.

– Я все сделаю, – хотя у меня нет уверенности в том, о чем именно говорю. Об ответах? Об укрытии?

Но он, кажется, знает. Его брови поднимаются.

– Как насчет того чтобы отдать мне свою сестру? – сердце пропускает удар. – Нет? Я так не думаю.

Мне трудно глотать. В действительности ему не нужна моя сестра. Он отчаянно хочет меня.

И он получит.

Я могу сделать это. Разве не тоже самое я сделала прошлой ночью? Но когда я встаю, все совсем по-другому. Потому что я делала это с Кипом потому, что хотела его. Вне зависимости от того, что я говорю себе, чувство страха за закрытой дверью отсутствовало. Во всяком случае, я не боялась его. Чувствовалось лишь желание, и это было страшнее всего.

Сейчас я не чувствую желания, но знаю, как двигать бедрами, встать на колени и скользнуть рукой по его бедру. Он раздвигает ноги, предоставляя доступ, но мне необходимо больше одобрения, прежде чем я продолжу. Переступить границы с таким человеком как он может быть смертельно опасно.

– Позволь мне, – я шепчу.

Позволь мне коснуться его. Отсосать ему.

Отпусти меня.

Он ловит мой подбородок большим и указательным пальцами, заставляя меня смотреть ему в глаза. Так же, как и Кип прошлой ночью. Но темные глаза Кипа были голодными, теплыми и обеспокоенными.

Иван смотрит с любопытством, как животное во время случки, и это неприятно.

– Если ты отсосешь мне, то что тогда? Выйдешь за эту дверь, и я потеряю одну из лучших своих танцовщиц.

Я вздрогнула, не в силах отрицать истину.

Если сейчас он позволит мне уйти, то я сделаю это. Убегу, как и всегда. Но я понимаю, что он не позволит мне этого. Мой желудок переворачивается.

Иван улыбается.

– Я хочу кое-что гораздо более ценное, чем минет, Хонор. Хочу тебя. Здесь. И на моих условиях. Поэтому не беспокойся о побеге. Я всегда найду тебя. Если только человек, от которого ты бежишь, не найдет тебя раньше.

Встаю, чтобы уйти. Я готова сбежать, если это понадобится. И боролась бы, если бы он заставил меня. Но Иван откидывается на спинку стула, и, по-видимому, это означает то, что он пока отпускает меня. Я спешу к двери.

– О, и Хани?

Останавливаюсь, чувствуя себя малышкой. Он это знает. И нарочно это делает.

– Мы с Кипом знакомы с давних пор. Давай просто скажем, что он не тот человек, с которым тебе бы хотелось трахаться.

О, а с тобой я бы хотела?

Но я лишь кратко киваю, подтверждая его правоту.

– Держись подальше от него, – произносит он.

Это не совет. Это приказ.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Представляю себя в автобусе, едущем куда-то далеко. Но стоит мне уйти, Иван сразу же найдет меня. И в процессе поисков не успокоится, пока все не узнают, где меня найти. Я нахожусь в точно такой же ловушке, как и в тот момент, когда уходила из дома. Если останусь здесь и склоню голову, то заработаю больше денег и еще в течение какого-то времени останусь в безопасности… А может и выясню, что же случилось с моей матерью. Разве она не заслуживает правды? И покоя?

Клара заслуживает, это точно. Находка этих драгоценных камней означает покой. Это долгая пытка, но таким образом можно остаться в живых. Выживание – долгосрочная пытка, особенно когда на тебя охотятся опасные люди. И управляют тобой.

Иван приказал мне держаться подальше от Кипа, но я почему-то стою перед бархатным занавесом. Даже надела сегодня свой «боевой комплект». В него входит кружевной черный лифчик и трусики, которые просто умоляют, чтобы их сорвали перед каким-нибудь запыхавшимся парнем в темном углу VIP-зала. Я нервничаю так, словно меня сейчас стошнит. Это не боязнь сцены. Наоборот. Могу танцевать в комнате, заполненной мужчинами. Но лишь одна мысль о том, что я буду находиться с ним наедине в одном тесном пространстве, заставляет мое сердце колотиться.

Оглядываюсь и замечаю, что Блу занят парнем, который был резок с Лолой и слишком приблизился к ней. Я могла бы подождать, пока он закончит, и сказать ему, что Иван запретил видеться с Кипом. Блу не ослушался бы подобного приказа. Но на каком-то подсознательном уровне я не хочу, чтобы он вмешивался. Не хочу слушаться Ивана.

А хочу зайти внутрь.

Мои ладони горят. Я знаю, что он будет сидеть, развалившись на стуле и вытянув одну ногу вперед, а вторую согнув и убрав под стул. Знаю, что Кип будет одет в потертые сапоги и кожаную куртку. И уверена в том, как он будет пахнуть – мускусом и опасностью, как соль и специи.

Я появляюсь из-за занавеса, и ухмылка медленно расползается по его лицу. Она напоминает улыбку на первом свидании, одновременно благодарную и немного удивленную. Это свидание должно пройти не в мрачном и сыром VIP-номере, но мое сердце все равно трепещет.

Черт. В этот раз я решаю сделать по-другому.

– Эй, сладкий, – произношу я спокойным и уверенным голосом явную ложь, – рада тебя видеть.

Ему не нужно знать, что мне на самом деле приятно снова видеть его. Или то, что я считаю его сексуальным.

Улыбка немного блекнет. По-видимому, соблазнительная игра – не то, чего он ожидал. Последний раз я была неуклюжей и неловкой и, что хуже всего, реальной. Но не повторю эту ошибку дважды.

Он изучает меня, словно головоломку. Мне хочется сказать: «Я самое простое из того, что ты когда-либо видел. И боюсь». Но вместо этого на моем лице появляется улыбка. Скромная и не настоящая, но этого достаточно. Точно знаю, как при помощи моего макияжа она выглядит в зеркале. Я отдаю ему свое тело на час.

– Что же будет сегодня вечером, сладкий? – спрашиваю я.

Небольшая складка образуется между его бровей. Мои пальцы дергаются. Хочу разгладить ее. И после этого я бы провела кончиками пальцев над этими густыми бровями, а затем опустилась бы вниз по его покрытой щетиной щеке. У меня гладкая кожа, потому что я брею и выщипываю волосы на своем теле. Но его волосы – он весь покрыт этой хренью. Выглядит мягким и грубым, привлекательным и запретным.