Текст книги "Освобождение (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

контроль и ту жизнь, которую я хотела.

Жизнь, которую я хотела. Или жизнь, как я думала я хотела.

Может быть я была слишком наивной. Может быть мои цели были слишком

узкими. Несмотря на мой интеллект, я вела себя как ребенок.

Если моей целью было не закончить как моя мать, я действительно должна

была сделать то, что я сделала? Стоили того жертвы, которые я принесла в

средней школе и колледже, а также те, которые я планировала принести

после окончания?

Вот как я себе это представляла: я упорно работаю в Йеле. Пашу как

проклятая и всё это дерьмо. Окончиваю университет с отличием, надеюсь, и

в теории этого будет достаточно, чтобы получить приличную работу. Я бы

сражалась как женщина, пытаясь войти в мужской деловой мир. Тем не

менее, я бы продолжала упорно трудиться, посвящая по крайней мере

половину каждой зарплаты на кредиты. Шесть, восемь, десять лет и я,

наконец, свободна от долгов с Йельским дипломом, надеясь на восходящую

карьеру. Только тогда я бы остановилась и подумала о том, чего я

действительно хотела от жизни.

Хах! Оглядываясь назад, я чуть не смеюсь. Думая об этом сейчас, я понимаю,

какой бы жалкой и скучной была бы моя жизнь. Я бы превратилась в

бездушного зомби, тратя свою молодость впустую, пытаясь таким образом

избежать судьбы матери.

Сделало бы это меня счастливой? Не думаю. Я была бы удовлетворена тем,

что достигла своей цели. Но куда бы это меня привело?

Девушка средних лет, одинокая, нелюбимая. Вот куда!

У меня никогда не было желания освободить время для мужчины. Я видела,

что все эти лузеры сделали с моей матерью...как они пользовались её

великодушием снова и снова, пока она не сломалась, и её жизнь не

превратилась в беспорядок. Так что это никогда не входило в мои планы.

Брак, дети, семейная жизнь? Этого никогда не было на радаре.

Но затем пришел Джереми и отбросил все мои предположения в сторону.

Сначала я ненавидела его за это. Я ненавидела его за то, что лишил меня

самостоятельности. За то, что забрал мою свободу. За то, что лишил меня

способности делать выбор.

Между нами была психологическая война. Он требовал мое тело,

физического насилия... Я могла и сделала это – противостояла ему. Это был

психический аспект, который заставил меня мстить.

Но...посмотрев на вещи сейчас...обдумав всё то, что произошло с тех пор, и

поняв, что все это привело к этому моменту...может быть я ошиблась.

Может то, что сделал Джереми – украв меня из прошлой жизни, вовсе не

похищение? Возможно, это было...спасение?

Я вздыхаю и опускаюсь на стул. Я схожу с ума в этом большом, бездушном

доме, раз начинаю думать, что то, что сделал со мной Джереми – спасение.

Теперь я вижу в нем что-то человеческое. Отчасти благодаря Чарльзу.

Отчасти благодаря его глупому признанию в "любви". Я до сих пор

отказываюсь признавать, что это чувство настоящее. Но я не в силах

остановить его влияние на себя.

К тому же разве Джереми показал, что он изменился? Или что он...меняется?

Он не стал бурно реагировать на то, что я сказала ему не трогать меня. Он

повлиял на то, чтобы Роза извинилась. Даже если извинение было

вынужденным и совершенно бессмысленным, это все-таки то, чего никогда

не произошло бы, если бы это было не для него. Роза не сделала бы это по

своей воле.

Он снял с меня ошейник. Да, конечно, договор все еще маячит на заднем

плане. Но он не упоминал об этом раньше. Он предоставил мне доступ ко

всему, что у него есть – богатству, имуществу. К своему сердцу?

Стук в окно заставляет меня дернуться. Я смотрю...и мое сердце замирает.

На земле лежит маленькая, хрупкая птичка. В месте столкновения стекло

испачкано. Птица не двигается. Думаю, она уже мертва.

Я сглатываю и отворачиваюсь. Я тут же вспоминаю о том голубе.

Голубь, которого Джереми заставил меня съесть.

Я вздрагиваю и потираю руки. До этого я сказала, что это было не

физическое насилие, а оскорбление.

Может ли мужчина, заставивший съесть женщину своего домашнего

питомца, действительно способен любить? Может ли он искупиться в глазах

женщины?

Я качаю головой. Нет. Нет! Не может.

Мне пора перестать верить ему. Что если он ведет себя по-другому? Он по-

прежнему тот же человек, который был способен на такие вещи. Просто

потому, что я знаю о нем сейчас, потому что я увидела другую сторону

Джереми Стоунхарта, не говорит о том, что он не способен сделать со мной

вещи и похуже в будущем.

А тут еще Пол. Мой отец, Пол. Я практически не думаю о нем. Он все еще

там, заперт в той маленькой комнате с ошейником на шее. Все из-за

Джереми.

Нет ничего, что позволило бы мне простить его.

Будет лучше, если я буду думать об этом, когда он вернется домой.

Глава 12

Снаружи совсем темно, когда я вижу свет фар приближающегося

автомобиля.

Я напрягаюсь. Джереми дома. Что же теперь будет?

Я напрягаю слух, ожидая услышать знакомый звук открывающейся входной

двери. Я считаю до десяти. Потом до двенадцати. Когда он не появляется на

тридцати, сорока и даже пятидесяти, мне становится любопытно. Я встаю,

чтобы выяснить, что его задержало.

Я смотрю в окно. Машина уехала. Но Джереми не видно.

Я хмурюсь. Он не использовал входную дверь? Почему?

Я задерживаю дыхание. Меня окружает тишина. Это настолько удушающе,

как и сама темнота. Ни кондиционер, ни вентилятор не работают. Никаких

обычных бытовых шумов, которые придают жизнь месту. Только

подавляющая, всепоглощающая тишина.

Такое ощущение, будто я попала в фильм ужасов.

Роза? Она где-то в другом месте. Вероятно, в своем доме. Чарльз? Он,

несомненно, там с ней. Он обычно ведет себя тихо, как мышка. Даже если

он где-то рядом, я об этом не узнаю.

Но где Джереми, и что его задержало?

Вдруг начинает играть музыка, отчего я подпрыгиваю, и сердце бешено

колотится.

Похоже на вальс.

Я поворачиваюсь на пятках.

– Эй? Джереми? Это ты?

Музыка настолько громкая, что мои слова еле слышны.

– Что происходит? Эй?

И тогда я вижу его. Он выходит откуда-то из-за угла. Как он там оказался я

не знаю.

В одной руке он держит букет цветов, каких я никогда не видела. Похоже на

розы, вот только листья нежного, почти нереального голубого цвета.

Присутствуют небольшие шишки, белые как снег. Вместе всё это

представляет красивую смесь, которая выглядит экстравагантно, но очень

тонко.

Другая рука Джереми свободна. Когда его взгляд встречается с моим, он

улыбается. Эта улыбка заставляет мое сердце таять. Непринужденная и

настоящая. Это отражается в его глазах.

Он протягивает свободную руку мне и манит меня к себе.

Я иду по коридору, погрузившись в транс. Музыка продолжает отдаваться

эхом по особняку.

Когда я подхожу и вижу Джереми поближе, я снова поражаюсь тем, какой

он красивый. Он просто мечта в блейзере из плотной замши, идеально

заутюженных брюках и паре потрясающих голубых запонок. Тут до меня

доходит, что запонки такого же оттенка, что и цветы.

Это не может быть ошибкой.

– Что всё это значит? – спрашиваю я. – Джереми, я не понимаю...

– Тсс! – он заставляет меня замолчать, положив палец мне на губы.

Он кладет большой палец мне под подбородок и ласково гладит по щеке.

Затем он наклоняет голову в сторону и смотрит на меня с таким обожанием,

что у меня подкашиваются коленки.

– Я скучал по тебе, Лилли, – шепчет он.

Когда он говорит, музыка начинает угасать, почти как сон.

– Прошлой ночью мы расстались на плохой ноте. Я хочу всё исправить. Здесь,

– он протягивает мне цветы. – Это тебе.

Я беру букет. Подношу к носу и глубоко вдыхаю. Они пахнут божественно.

– Они замечательные, – говорю я. – Спасибо.

– Они ничто по сравнению с тобой.

Я поднимаю бровь.

– Слишком слащаво?

– Возможно, – говорит он. – Но может быть и нет. Это не делает мои слова

менее правдивыми. Скажи мне, Лилли, ты умеешь танцевать?

От его слов громкость музыки увеличивается. Прежде чем ответить,

Джереми кладет руку мне на поясницу и притягивает к себе. Букет находится

между нашими телами. Я задыхаюсь.

Он наклоняется и целует меня. Этот поцелуй полон страсти и желания.

Запах цветов смешивается с его одеколоном, чтобы создать опьяняющий

аромат, от которого я теряю голову. Меня поглощает тепло его губ,

ощущение его тела, плотно прижатого ко мне.

А затем он отпускает меня, отчего мне слегка не по себе. Я забываю про

цветы, и они падают на пол.

– Это..., – я прочищаю горло, пытаясь придать словам немного смеха. – ...был

не танец.

– Нет, – говорит он. – Это был поцелуй. Чтобы доказать, как сильно я по тебе

скучал. Вот это...

Он берет меня за руку и вытягивает наши руки в сторону.

– ...будет танец.

– Джереми, я никогда...я никогда не делала этого раньше.

Внезапно, я чувствую себя несовершенной. Вот идеальный образец

мужчины, одетого с иголочки, блаженно пахнущий и божественно

выглядивший. Вот мужчина, чей успех является всемирно известным.

А тут я: одетая в домашние тряпки и вдруг переживаю все ужасные

воспоминания школьной физкультуры. Я полная недотепа.

Я никогда не танцевала. Я опозорюсь перед Джереми, если это сделаю.

Он улыбается.

– Это легко, – говорит он.

Он перемещает руку мне на спину и немного отступает, создавая

пространство между нами.

– Я тебя научу. Всё, что тебе нужно сделать..., – он начинает вести меня. – ...

это следовать моим указаниям.

Как только музыка убыстряется, мы начинаем. Джереми уверенно себя

чувствует. Он словно плывет по паркету, не колеблясь и не останавливаясь.

Всё, что я могу делать – это пытаться не отставать. Но сделав несколько

шагов, я понимаю, что мои страхи были напрасными. Джереми направляет

мое тело своими руками, своими шагами, своим позиционированием. Он

был прав: всё, что мне нужно – это следовать его указаниям.

Сначала мы начинаем с простого. Широкий шаг влево и поворот. Широкий

шаг вправо и снова поворот.

Вскоре я уже начинаю двигаться увереннее. А потом и вовсе горжусь собой.

Я чувствую себя, как Белль в танцевальной сцене в "Красавица и Чудовище".

Вот, что мне это напоминает. Я не знаю, где Джереми научился танцевать.

Но, судя по легкости его движений, он не новичок. Он делал это раньше и не

один раз.

Я чувствую себя особенной, что он поделился со мной этим. Я растворяюсь в

музыке.

Наши шаги становятся все более сложными. Мы кружимся, и Джереми

начинает двигаться быстрее. Музыка достигает своего крещендо. Мы

вращаемся, и создаётся такое впечатление, будто я делала это раньше.

Музыка стихает. И мы останавливаемся прямо посередине. Мое сердце

колотится. Все, что я чувствую в данный момент – это радость. Настоящую

радость. Кто бы мог подумать, что танцы могут сделать меня счастливой?

– Ты солгала, – говорит Джереми. – Ты сказала, что никогда не танцевала.

Он улыбается, чтобы показать, что в его словах нет скрытой злобы.

– Это всё ты, – говорю я. – Ты был самим собой от начала и до конца.

Джереми, это было так весело!

– Надеюсь, тебе понравилось, – он гладит мое плечо. – Но я не уверен.

– Ты шутишь? Мне очень понравилось!

Эта неуверенность заставляет меня чувствовать себя еще более

раскрепощенной.

– Мы можем повторить?

Было видно, что он приятно удивлен.

– Лилли, – говорит он мне. – Я бы с удовольствием повторил это.

Он тянется к карману, чтобы достать телефон. Через секунду начинает играть

другая мелодия.

– Это Ф.Легар. Веселая вдова. В исполнении оркестра Па́оло Мантовани, -

говорит он. – Бальная классика. Сильная мелодия, но тонкая, и идеально

подходит для кого-то вроде тебя.

Я отступаю.

– Кого-то вроде меня? Ты имеешь в виду для кого-то, кто не умеет танцевать?

– говорю я, сердце уходит в пятки.

– Нет, – Джереми хмурит свое идеальное лицо. – Никогда не сомневайся в

себе, Лилли. Не рядом со мной. Я запрещаю.

– Тогда что? – спрашиваю я.

Он снова улыбается.

– Разве это не очевидно? Для человека утонченного, но с непоколебимым

духом. Ты как эта музыка. У тебя естественная, утонченная красота. Ты

светишься, Лилли, но только опытные люди могут видеть это. Твои

таланты...твой интеллект...твоя сила...были бы потрачены впустую, если бы

ты опиралась на себя. Но со мной..., – говорит он вполне серьезно. – ...ты

станешь той, кем заслуживаешь быть. И даже больше.

Он находится в нескольких шагах. Берет мою руку и опускается на одно

колено. Я с удивлением смотрю на него.

– Я не причиню тебе больше вреда, Лилли, – говорит он.

У меня отваливается челюсть.

– Я клянусь. Я буду лелеять тебя и превращу в женщину, которой ты

заслуживаешь стать.

Медленно он тянется к карману пиджака. Такое чувство, будто я сплю.

Время ползет со скоростью улитки, пока я жду.

Кольцо? Это не может быть кольцо. Нет! Он не может сделать мне

предложение. Не сейчас! Не так скоро...

Однако, когда дело касается Джереми, ничего нельзя предсказать. Страх

превалирует над радостью. Если он достанет кольцо...я не знаю, что буду

делать.

Вытащив руку, я выдыхаю с облегчением. Он держит маленький конверт,

тонкий и незапечатанный. Там не может быть спрятано обручальное кольцо.

– Это, – говорит Джереми, держа сложенный лист бумаги между большим и

указательным пальцем, и смотря на него с сожалением. – ...выражает всё то,

кем ты когда-то была для меня. Это олицетворяет всё то, что ты значила

каких-то полгода назад. Ты знаешь, что это, Лилли?

Я сглатываю. У меня есть подозрение о том, что это могло бы быть, услышав,

как он сказал, что...но я не хочу прерывать.

Я медленно качаю головой.

– А я думаю знаешь, – говорит он. – Это не имеет значения. Я бы тоже

сомневался, будь я на твоем месте.

Он кладет конверт. Его движения чрезмерные и преднамеренные. На

заднем фоне по-прежнему играет музыка, отчего я чувствую себя как

актриса в зарубежном балете. Стоя на одном колене, он заводит свободную

руку за спину и сжимает в кулак.

– И это, – говорит Джереми, протягивая руку мне и медленно разжимая

пальцы. – Олицетворяет начало нового начала.

На ладони у него оказывается одна спичка. Мое сердце начинает биться еще

быстрее.

Джереми кладет её рядом с конвертом. Они создают идеальную пару.

– Я должен был сделать это раньше, – говорит он мне. – Но я ждал, Лилли.

Ждал подходящего момента. Сегодня...

Он смотрит на меня, поймав мой взгляд.

– Наконец-то наступил подходящий момент.

Он снова берет конверт и протягивает мне.

– Открой его. Пожалуйста.

Мои руки дрожат. Я отгибаю край. Внутри находится именно то, что я и

думала. Тонкая, похожая на пергамент бумага с мерзкими словами.

КОНТРАКТ.

– Возьми его, – шепчет Джереми.

Я так и делаю. Я смотрю на свою подпись внизу. Это заставляет меня

вспомнить отчаяние, которое я ощущала, когда сдалась и подписала его. Но

это также заставляет меня вспомнить свои силы. Я подписала документ не

просто так, а с конкретной целью. Даже если бы это означало отдать ему

пять лет жизни, это всё равно поставило бы меня в такое положение, где

нужно отомстить ублюдку, подвергшего меня худшим неделям моей жизни.

И теперь эта сволочь стоит на коленях передо мной, каясь в том, что он

сделал.

– Держи его, – говорит Джереми.

Я делаю. Бумага дрожит в моих руках. Как жалко.

Он поднимает спичку, чиркает об ботинок и подносит пламя к углу контракта.

Бумага загорается. Мы оба зачарованные смотрим за тем, как

распространяется пламя. Черный пепел падает на пол.

Джереми гасит спичку. А я до сих пор смотрю, потрясенная, на горящую

бумажку, которую держу в руках.

Лишь когда пламя достигает пальцев и резкая боль проходит вверх по моей

руке, я отпускаю. Остальные полосы падают на пол и сворачиваются. Огонь

уничтожает слова, которые связывали меня с этим человеком.

Он медленно поднимается и перешагивает остатки. Я смотрю на него,

задрав шею вверх, как всегда.

– Что теперь? – шепчу я.

– Сейчас, – говорит он, проводя рукой по моим волосам. – Мы займемся

любовью.

Глава 13

Проснувшись на следующее утро, я и представить себе не могу, что это на

самом деле произошло со мной.

Прошлой ночью Джереми был нежным. Он был заботливым. Он был

нетороплив и просто...замечательным.

Это не было горячим и всепоглощающим времяпровождением. Мы это уже

проходили. В спальне я испытала господство. Я пережила насилие против

своей воли. Я испытала глубокую страсть и порыв необузданного желания.

Чего я никогда не испытывала прежде...чего у меня никогда не было с

ним...занятий любовью.

И тем не менее мы занимались этим прошлой ночью.

Когда он скользнул в меня, мы оба были возбуждены от прелюдии...то, как

он смотрел мне в глаза...то, как он владел моим телом...это было нечто

особенное.

Особенное благодаря тому моменту. Я больше не была связана никакими

документами. Меня не заставляли делать ничего против своей воли.

Больше не было ошейника. Контракта. Все, что было, и будет когда-либо в

будущем, так это мужчина и женщина, занимающиеся любовью. Мужчина и

женщина, оба свободные, оба находились на равных, оба принимали и

отдавали все сразу.

Конечно же утром кровать была уже пуста. Джереми уехал на работу.

Я впервые так хорошо спала.

Я обнаруживаю записку, когда одеваю тапочки. Внизу указаны не инициалы

Джереми, а его полное имя. Он никогда не делал этого раньше. В записке

говорится:

Ты мое солнце и звезды.

Ты мой грех и моё покаяние.

Ты моя, Лилли. Я никогда тебя не отпущу.

Но ты, моя дорогая, вольна покинуть меня.

Если ты сделаешь это, я брошу всё и последую за тобой на край света.

Я заставлю тебя сказать мне эти три слова.

Но ты сделаешь это в качестве свободной женщины.

Завтра я официально представлю тебя Симону, моему водителю. Он в

любой момент будет в твоем распоряжении. Ты можешь ездить с ним,

куда захочешь. Я доверяю тебе.

Сегодня вечером, если я вернусь вовремя, мы позвоним Фей. Ты

договоришься встретиться с ней в Орегоне, прежде чем они с Робином

уедут на учебу. Ты сможешь взять мой частный самолет. Я не буду

сопровождать тебя и не буду слушать ваши разговоры. Ты можешь

рассказать ей или кому-либо еще, что пожелаешь.

Однако я надеюсь, что ты прежде хорошенько подумаешь над тем, какую

информацию можно раскрывать. Сейчас ты находишься в том состоянии,

чтобы навредить мне, Лилли. Я искренне надеюсь, что ты не будешь

этого делать.

Джереми Стоунхарт.

– Ничего себе, – выдыхаю я.

Это не похоже на человека, что похитил меня. Это писал кто-то другой. Либо

он действовал так и раньше, либо он намеренно скрывал эту сторону от

меня.

Я могу представить его в юности, а также как повлияли на него проблемы

воспитания. Я могу представить, как окружающая среда повлияла на его

черты характера.

Я также могу себе представить, и я вижу, как на протяжении всей своей

жизни, Джереми должен был действовать, как...ну, как Стоунхарт.

Он не выносил слабость. Его отец не выносил слабость. Джереми не мог

позволить себе ничего, кроме успеха. Личность, что он показывает миру и

публике, всегда сильная, безупречная и уверенная в себе.

Таким я впервые встретила его. Он казался бесчеловечным. Машина,

лишенная тепла, чувств и эмоций. Это был тот человек, который похитил

меня.

Но затем его оборона потерпела крах. Стены были разрушены. Может быть

это началось во время нашей поездки. Может быть это началось – я

сглатываю – когда он впервые понял, что у него есть ко мне чувства. Когда он

боролся с этими эмоциями. Результатом этой борьбы он удивил меня, когда

снял с меня ошейник.

Но я не ненавижу его за это. Не за этот эпизод. Есть другие вещи, за которые

я его ненавижу. Но теперь, когда я более или менее понимаю, что он сделал

со мной...это имеет смысл.

Боже! Неужели я действительно думаю, что то, через что я прошла, имеет

смысл? Этого не может быть. Так не должно быть. Он был жестоким,

унижающим садистом и...

Дьяволом.

Это лучший способ описать Джереми Стоунхарта. Когда он был Стоунхартом.

Теперь я начинаю понимать, что даже дьявол имеет свой первоисточник,

своего рода зерно, которое проросло и взялось за душу человека.

Джереми не всегда был дьяволом. Дети не рождаются дьяволами. Он стал

таким из-за воспитания. Его юношеские годы были наполнены чувством

неполноценности и пренебрежения. Я хорошо разбираюсь в психологии,

чтобы сказать, как это влияет на психику человека.

Так, Джереми стал человеком, каким он думал должен был стать. Он стал

жестоким и мстительным. Он полностью сосредоточился на Стоунхарт

Индастриз. Стоунхарт Индастриз был создан как способ мести, как способ

отомстить и доказать себе и своему отцу.

Интересно, каким бы сейчас был отец Джереми, если бы был жив. Может он

и жив, я не знаю. Интересно, чем занимаются его братья, как живут. В своем

рассказе Джереми говорил мне, что он был решительно настроен опустить

их на дно. И он это сделал. Но что случилось с ними дальше?

Дело не в том, чтобы перестать думать о семье Джереми. Я хочу сказать, что

понимаю, действительно понимаю, что они являются причиной его

бесчеловечного поведения.

Печально, что Джереми прожил большую часть своей жизни вот так. Более

двадцати лет он создавал этот образ. Без каких-либо недостатков.

Пуленепробиваемый и безупречный.

Но человек, который написал эту записку, не тот же самый человек, которого

я впервые встретила. Это поразительно. Кажется мне удалось заставить

Джереми убрать свою оборону.

Просто быть самим собой.

Это ошеломляет. Я думала, что мне придется действовать как кто-то, кем я

не являюсь, что мне придется быть такой же расчетливой и решительной,

как он, чтобы достичь цели. Чтобы таким образом навредить ему.

Но он же сам написал в записке: я уже там. И теперь, когда у меня есть

власть сделать это, я понимаю, что не хочу этого.

– Время, – бормочу я. – Мне нужно больше времени.

Слишком много всего произошло за короткий промежуток времени.

Ошейник снят, контракт сожжен. Завтра я собираюсь полететь и встретиться

с Фей, сама. На несколько недель я смогу вырваться из этого кошмара в

темноте. По-прежнему открыт вопрос о Поле, о его содержании в этой

ужасной психбольнице...

Лучше сейчас будет подождать. Подождать, пока всё не уляжется. Джереми

ведет себя по-другому. Но нужно посмотреть, как долго это продлится.

Кроме того, мне не придется куда-либо ехать. Забавно. Теперь, когда все

ограничения сняты, я не заинтересована в том, чтобы быть где угодно,

кроме как...здесь.

Глава 14

Двадцать четыре часа спустя я на частном самолете, одна, одетая в дорогую

шубу, приземляюсь на небольшом аэродроме в штате Орегон.

Джереми был верен своему слову. Когда он пришел домой, он позволил

мне позвонить Фей рассказать новость. Она была в восторге, когда

услышала, и сразу же пригласила меня остаться с ней и Робином в доме его

родителей.

Весенний семестр начинается на следующей неделе, так что время не

совсем подходящее. Фей с Робином вылетают в Нью-Хейвен завтра рано

утром. Я думала, что мой визит помешает им собирать вещи, но Фей

заверила меня в обратном. Она хотела снова меня увидеть, и Робин тоже.

Я выхожу из самолета и ожидаю лимузин. Я ничего не знаю о родителях

Робина. Мне кажется, что одетая по-богатому и в лимузине с шофером,

может произвести неверное первое впечатление. Но я ничего не могу с этим

поделать. Джереми внушил мне важность внешнего вида. Одежду и

роскошь мне стоит принять в порядке вещей.

У водителя уже есть адрес. Он сообщает, что поездка составит час. На

телефон до сих пор наложены ограничения. Так бы я смогла проверить

местоположение на картах Google. Я понятия не имею, куда мы едем.

Мое сердце уходит в пятки, когда почти шестьдесят минут спустя мы

проезжаем через причудливый, тихий горный склон. Это больше похоже на

деревню, нежели на район. Ели и кедры по бокам гравийной дороги

заставляют меня чувствовать себя неловко и не к месту.

Мы останавливаемся перед чем-то, что выглядит как смесь хижины и

шалаша на дереве.

– Ничего не бойся, – бормочу я.

Выйдя из машины, ко мне подбежали три гигантские лайки и начали лаять и

выть, как будто увидев добычу на охоте. Я напрягаюсь.

– Не бойтесь, они безобидные! – мужской голос кричит из гаража.

Через секунду появляется высокий, тощий человек. На нем старые рабочие

джинсы и свитер от Л.Л. Бин (компания по производству повседневной и

спортивной мужской и женской одежды, спортивного и походного

инвентаря). Он скромен, трудолюбив и явно является любителем жизни на

свежем воздухе. Он подносит два пальца ко рту и свистит. Собаки

останавливаются. Еще чуть-чуть и у меня был бы сердечный приступ.

Мужчина бежит к ним и гладит между ушами, выпрямляется и

поворачивается ко мне.

– Хорошо, – улыбается он. – Ты, должно быть, знаменитая Лилли Райдер, о

которой мы так много слышали.

Он засовывает руки в карманы и достает длинный, впечатлительных

размеров свисток, как вдруг он замечает автомобиль позади меня.

– Ну и кортеж у тебя. Непривычно для этих краев.

Оправдались мои худшие опасения. Он уже осуждает меня.

Не такое первое впечатление я хотела произвести.

Водитель ставит мои чемоданы рядом со мной.

– О, – говорит высокий человек. – Позвольте мне. Как невежливо с моей

стороны.

Он протягивает мне руку.

– Я Джейс, кстати. А эти три громилы позади меня – Брок, Эш, и Молли.

Я принимаю его руку, а затем он тянет меня к себе и обнимает, чем застает

врасплох. Он смеется, когда отпускает меня.

– Я пошутил насчет машины, кстати. Здесь мы не судим людей по их

внешнему виду.

– Лилли! О Боже мой! Ты действительно здесь!

За Джейсом я вижу Фей, бегущую через двор ко мне. Она одета в ту же

фланелевую рубашку в стиле Джейса вместе с парой свободно облегающих

джинс. Я никогда не видела её ни в чем подобном.

Она подбегает ко мне, и мы обнимаемся. Я смеюсь.

– Да. А вот и я.

– Я оставлю вас, дамы, – подмигивает Джейс.

Он берет мои чемоданы.

– Отнесу их в твою комнату. За мной Брок, Эш, Молли. Оставим девочек

наедине.

Он отворачивается, и три собаки следуют за ним.

– Отец Робина? – спрашиваю я.

– Его дядя, – поправляет Фей. – Он живет через несколько домов отсюда, но

проводит большую часть своего времени здесь. Они все одна большая,

счастливая семья.

– Звучит хорошо, – говорю я немного тоскливо.

У меня такого не было. И находясь здесь, в окружении природы, навевают

воспоминания о том лете в хижине Пола в лесу.

– Мистер Стоунхарт попросил меня напомнить о звонке, если я вам вдруг

понадоблюсь, – водитель сообщает мне. – Я остановлюсь в мотеле. Если вам

нужно будет куда-нибудь поехать, просто позвоните мне.

– Спасибо, – говорю я. – Но у меня нет вашего номера.

– Вот, – он передает мне карточку. – Если вы не позвоните, я приеду завтра в

полдень, чтобы отвезти вас в аэропорт.

– Ты уезжаешь в полдень? – удивленно спрашивает Фей.

– Наш рейс в Йель примерно в это же время. Почему бы нам не поехать

вместе? Родители Робина подвезут нас. Мы сможем побольше поболтать и...

– Боюсь мне придется настаивать, – прерывает водитель.

Фей останавливается. Я хмурюсь.

– Мистер Стоунхарт дал мне четкие указания на счет вас. Я должен доставить

мисс Райдер в аэропорт вовремя.

– Доставить? – Фей недоверчиво повторяет.

Она поворачивается к нему.

– Она-человек, а не какой-то пакет FedEx! Если она хочет поехать с нами, она

поедет. Неважно, какие указания вам дал мистер Стоунхарт.

Я кладу ей руку на плечо, чтобы успокоить.

– Фей, всё хорошо, – говорю я мягко.

Я смотрю на водителя.

– Я буду готова, – я возвращаю ему карточку. – Но раньше вы мне не

понадобитесь. Уезжайте и делайте, что хотите. Только не задерживайтесь

здесь.

Он пожимает плечами и возвращается в лимузин.

– Как скажете.

Когда машина отъезжает, Фэй поворачивается ко мне в недоумении.

– Доставить? – спрашивает она.

– Не волнуйся, – говорю я.

Кажется, кое-какой контроль со стороны Джереми всё таки остался.

– Где Робин? Я умираю, как хочу увидеть его.

Фей жует губу.

– Он внутри, – мнется она. – Работает над проектом для The Economist.

Знаешь, они относятся к нему, как будто он уже является штатным

работником. У него еще целый семестр учебы!

– Ему ведь это нравится? – спрашиваю я.

– О, да, – она закатывает глаза. – Он просто влюблен в свою работу. Знаешь, с

тех пор, как он вернулся из Южной Африки, я провела с ним не более часа.

Он заперся в своей комнате, всё время работая. Мы должны были провести

наши последние зимние каникулы здесь.

– Жестоко, – говорю я.

– Вроде того, как водитель обошелся с тобой? – она поднимает брови. – Что

всё это значит? Нахальство! Доставить. Гм!

– Действительно, Фэй! Большое дело, – говорю я, пытаясь её успокоить и

перевести разговор на другую тему. – Просто неудачный выбор слов. Вот и

все.

– А мне это показалось больше, чем это. Словно у тебя нет выбора.

– Фей, правда! Отвали, хорошо? Я сказала это не страшно, значит так и есть!

Она делает шаг назад.

– Лилли, ты в порядке?

– Да, я в порядке, – говорю я. – Я не хочу, чтобы ты обо мне беспокоилась.

Всё хорошо. Понятно? Не вмешивайся.

– Я не...вмешивалась, – говорит Фей.

Внезапно я чувствую себя виноватой. Я не должна была срываться на ней.

Она не сделала ничего плохого.

Я делаю глубокий вдох.

– Слушай, прости. Я не должна была срываться. У меня была тяжелая неделя.

Я уже вернулась на работу, – лгу я.

Я ненавижу то, как легко слова срываются с моих губ.

– Да. Я понимаю, – мямлит Фей. – Моя мама говорила, что ты была другой в

нашу последнюю встречу. Я не замечала. А сейчас вижу.

– Я не изменилась! – оправдываюсь я. – Почему ты так говоришь?

– Отношения с Джереми Стоунхартом изменили тебя, – говорит она. -

Посмотри, что на тебе одето. Я никогда не видела тебя в мехах.

– Это просто одежда, – пожимаю я плечами.

– Да, но ты...я не знаю...стала сильнее. Ты никогда прежде не сердилась.

– Я не сержусь. Просто немного устала от полета. Ты знаешь, как это бывает.

– Да, – вздыхает Фей. – Понимаю. Сейчас все изменилось. Не так ли? Уже не

будет так, как было в колледже.

– Ты не тоскуешь по мне? – дразню её я.

– Немного, – говорит она. – Ну, пойдем. Я познакомлю тебя с остальной

частью людей, которые скоро станут моей семьей. Если повезет, мы даже

увидим Робина.

Глава 15

Моя встреча с Фей идет не так, как я предполагала.

Я думала, что в ту минуту, когда мы увидим друг друга, всё будет как

прежде. Так, будто мы никогда не теряли связь, просто начать с того, где мы

остановились.

Конечно, это далеко от истины. Я чувствую, что между нами растет пропасть.

Все началось с того, когда я рявкнула на нее снаружи.

Я улыбаюсь и веду себя довольно вежливо, когда знакомлюсь с родителями

Робина. С ними легче вести разговор, ведь они ничего от меня не ждут.

Но, когда я оказываюсь наедине с Фей несколько минут спустя в комнате,

куда Джейс принес мои сумки, атмосфера становится напряженной.

Она смотрит на свой телефон, когда ей приходит сообщение.

– Это Робин, – объясняет она. – Пишет, что вернется через час.

– Ты кажется говорила, что он в своей комнате.

– Нет, – говорит она. – Он улизнул в библиотеку, чтобы закончить задание.

Говорит, там спокойнее. Меньше отвлекающих моментов, знаешь?