Текст книги "Признание (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 4

Следуя за Стоунхартом со скрещенными руками на груди, он рассказывает мне о вещах, которые я пропустила во время своего «отсутствия». Он говорит об этом так легко, словно это было ничем иным, как приятная поездка на Багамские острова.

Поглощение Декстран технолоджи состоялось. Он уволил Эстебана и назначил временно исполняющего обязанности генерального директора. Ведется поиск человека на постоянную должность. То, как он смотрит на меня, когда говорит это, означает, что он не намерен далеко ходить.

Он всё еще хочет назначить меня? Интересно. Почему он хочет, чтобы я думала иначе? Уж слишком затянулась эта шутка.

Он оставляет меня одну, чтобы я могла переодеться. Я наношу духи на шею и за ушами и надеваю красное платье без бретелек.

Выйдя из солярия без четверти шесть, в холле я нахожу Розу. Она подбегает ко мне и заключает в объятья.

– Я так волновалась за вас, – шепчет она мне на ухо, сильнее сжимая.

Ее глаза блестят от непролитых слез.

– Я спрашивала о тебе у мистера Стоунхарта день и ночь. Он сказал мне, что вы не в состоянии принимать гостей. Я знала, что случилось что-то ужасное. И все эти чертовы камеры...

Она замолкает, и на её лице читается шок. Затем она качает головой и продолжает говорить стальным голосом:

– Все эти чертовы камеры никак не помогали, ведь у меня нет доступа к ним. Я понятия не имела, что с вами происходит. О! Только посмотрите на себя. Такая милая и красивая. Я знала, что ничто не может сломить ваш дух.

Она берет меня за руку и ведет в столовую.

Стоунхарт сидит за столом рядом с человеком, которого я видела раньше, но не встречала. Это он был тогда в машине с Розой.

Они оба встают, когда замечают меня.

– Лилли, это Чарльз. Он приносит свои извинения за то, что не мог встретиться с тобой раньше, но ему всегда нужно время, чтобы привыкнуть к незнакомым людям.

Чарльз наклоняет голову.

– Приятно познакомиться, Чарльз, – говорю я, протягивая руку.

Происходит что-то очень странное. Вместо того, чтобы принять её, Чарльз смотрит на Стоунхарта, как будто спрашивая разрешения. Стоунхарт слегка кивает, а затем делает ряд движений руками.

Должно быть, язык жестов.

Чарльз расплывается в улыбке.

Он делает несколько обратных жестов, затем протягивает руку и тепло сжимает мою, используя обе своих.

Прежде, чем я успеваю что-то сказать, он снова наклоняет голову и исчезает из комнаты.

– Чарльз всегда был очень застенчив, – говорит Роза позади меня.

Я оглядываюсь на нее.

– Мне потребовалось целых два года, чтобы он просто посмотрел в мою сторону, когда мы впервые попали на работу к мистеру Стоунхарту.

Стоунхарт хихикает и отодвигает стул для меня.

– Но он лучший шеф-повар, которого я когда-либо имел честь знать, – говорит он.

Я сижу и не верю своим ушам. Всё это ощущается настолько нормально. Даже как-то по-домашнему. Ничто в поведении Стоунхарта не выдает того, чему он подвергал меня на протяжении нескольких недель.

Вскоре Чарльз приносит закуски. Затем он удивляет меня, садясь сам рядом с Розой. Когда она берет его за руку, улыбка расцветает на её губах.

Я была права.

Стоунхарт откашливается. Мы все смотрим на него.

– Должен ли я произнести молитву?

Роза улыбается и протягивает руку. Он берет её, а другую передает мне. Я тянусь через стол, чтобы взять за руку Чарльза.

Всё закончилось прежде, чем успело начаться. После того, как Стоунхарт произносит небольшую речь, он наклоняется ко мне и, прикрывая рот рукой, шепчет:

– Я не религиозный человек.

Он наклоняет голову в сторону Чарльза.

– Но вот он – да. Это был единственный способ заставить его присоединиться к нам.

Я слегка киваю. Из-за всего этого я чувствую себя напряженно и тревожно. Это нереально. Это не может быть реальным. Это всё игра. Но где Стоунхарту удалось найти таких исполнителей в лице Розы и Чарльза?

– Знаете, дорогая, – говорит Роза, когда мы начинаем есть. – Я так хотела вас увидеть. На этот раз мы так просто вас не отпустим.

Она сверлит Стоунхарта своим взглядом. Уверена, она знает, кто на самом деле виноват.

Но к чему это притворство? Почему она просто не может сказать, что думает на самом деле? Почему она не помогла мне?

Похоже у Стоунхарта есть что-то на неё. Он мастер манипуляций. Её непоколебимая верность ему должна основываться на чем-то, о чем я не знаю.

Стоунхарт улыбается, поднося вино к губам.

– У тебя есть надежный союзник в лице Розы, – говорит он мне. – Знаешь, она угрожала мне уволиться, если не увидит тебя сегодня на Рождественском ужине.

Я чуть не подавилась. Рождество?

Я ощущаю, как все глаза устремлены на меня, когда я кашляю. Я делаю глоток и смотрю на Розу.

– Правда?

Она отмахивается рукой и заливается краской.

– Пустяки.

– О, нет, – говорит Стоунхарт. – Это не пустяки. Роза ворвалась в мой кабинет, когда я проводил видео конференцию, и топнула ногой. Она сказала, либо она увидит тебя сегодня, либо это последний раз, когда я вижу её.

Он поднимает свой бокал, слегка взбалтывает и подносит к губам.

– Она безжалостный переговорщик. У меня не было шансов.

Я непонимающе смотрю то на Стоунхарта, то на Розу. Что лежит в основе их отношений.

Стоунхарт явно не просто работодатель. Здесь должно быть что-то больше.

Чарльз улыбается и снова берет руку Розы. Если на то пошло, то при чем тут вообще он?

Закончив с закусками, Чарльз встает и приносит самую большую индейку, которую я когда-либо видела. Она золотисто-коричневого цвета с начинкой из красной клюквы.

Чарльз смотрит на нее с гордостью. Он совершает серию быстрых движений рукой, после чего Стоунхарт переводит мне:

– Он сказал, что приготовил её специально для тебя.

Я ошеломленно моргаю. Крошечная надежда растет внутри меня.

Чарльз приготовил индейку для меня. Роза пригрозила уволиться из-за меня.

Может быть всё не так уж и плохо, как кажется.

***

Ужин продолжается. Роза со Стоунхартом болтают, как старые друзья, тогда как Чарльз добавляет жестами свои комментарии, которые Стоунхарт переводит мне.

Я же стараюсь оставаться в стороне. Мне нечего сказать Стоунхарту, по крайней мере ни на людях.

И всё же через какое-то время я втягиваюсь в разговор. Вино оказывает свое влияние на меня. Мои сомнения постепенно сменяются любопытным волнением, ведь я так давно не находилась среди людей.

Интересно, как и зачем Стоунхарт выучил язык жестов? Неужели только ради Чарльза?

Решаю спросить его.

Он моргает, когда слышит мой вопрос.

– Моя мама потеряла слух, когда мне было десять, – говорит он.

С пол секунды он удивленно смотрит, что рассказал мне. Затем его глаза темнеют. Он осматривает меня с ног до головы, как будто впервые видит. Страх ползет по моему позвоночнику. Быть может он вспомнил, кто я на самом деле.

Роза приходит мне на помощь.

– Итак, Лилли, – спрашивает она беззаботно. – Ты думала над тем, чем собираешься заниматься в поездке?

– Поездке? – спрашиваю я. – Какой поездке?

– Упс, – Роза закрывает рот рукой.

Но её глаза светятся, она не чувствует себя виноватой.

Стоунхарт откашливается.

– Поездка, – подчеркивает он. – О которой Лилли не должна была знать до завтрашнего утра.

– Кажется я выдала секрет, – Роза улыбается ему, делая глоток вина.

– Так и есть, – соглашается Стоунхарт.

Я не слышу неудовольствия или раздражения в его голосе.

– Что за поездка? – снова спрашиваю я, обращаясь к Стоунхарту.

– Это должен был быть твой рождественский сюрприз, – говорит он.

– О, не обижайся, Джереми, – отчивает его Роза.

Я удивленно смотрю на нее. Она только что сделала выговор Стоунхарту? Но, кроме всего прочего, она назвала его по имени? Невероятно.

Кажется, Стоунхарт также удивлен, как и я. Но он не подает виду и улыбается.

– Ты права, Роза, – говорит он. – Как всегда права. Что бы я без тебя делал, не знаю.

Она гордо садится на своем стуле, как курица-наседка.

Стоунхарт берет мою руку. Дыхание перехватывает – это первый раз, когда он прикоснулся ко мне после молитвы. Скорее всего, эта реакция исходит от тех ночей, проведенных в темноте.

– Завтра, – говорит он мягко, смотря мне в глаза. – У меня запланирована деловая поездка в Портленд. Я буду занят большую часть дня, но я договорился, чтобы ты присоединилась ко мне. Роза помогла мне подготовить кое-какие мероприятия, которые будут тебе по душе.

Он смотрит на нее, и она улыбается ему в ответ.

– Конечно, – продолжает он через мгновение. – Если ты поедешь со мной.

Я нахожусь в недоумении. Поездка? Из поместья? В Портленд? И что самое удивительное он спрашивает меня? Не говоря, а на самом деле спрашивает? В чем подвох? Интересно.

Я облизываю губы, прежде чем ответить. Роза смотрит на меня с выражением надежды. Чарльз широко улыбается. И Стоунхарт?

Стоунхарт смотрит на меня так, напоминая мне мальчика, просящего девочку пойти с ним на свидание в первый раз. Ожидание смешивается с неопределенностью его личности. Такой милый и располагающий к себе, не ожидала увидеть его таким. Я говорю прежде, чем успеваю подумать:

– Джереми, конечно, я поеду с тобой. С удовольствием.

Он расплывается в улыбке. Хлопает в ладоши.

– Замечательно, – говорит он. – Просто замечательно.

Он наклоняется и целует меня в щеку.

– Роза, черт, ты знала, как я нервничал по этому поводу, но всё равно вынудила меня.

Роза одаривает легкой самодовольной улыбкой, наполовину скрывая свой бокал.

– Это то, что я делаю лучше всего.

Глава 5

Весь оставшийся вечер мы веселимся и пьем. Не помню, когда в последний раз я чувствовала себя так беззаботно. От вина в животе растекается тепло.

После ужина мы вчетвером переходим из одной комнаты в другую в огромном особняке. Из скрытых в стенах динамиков доносится музыка. Стоунхарт показывает мне большую елку, которую он поставил на основном этаже. Она достигает потолка и искрится сотнями маленьких огоньков. Я еще никогда не видела, чтобы их было так много.

В какой-то момент Роза с Чарльзом исчезают. Я понимаю это лишь тогда, когда мы со Стоунхартом остаемся в комнате одни.

У меня внутри всё сжимается. Этого момента я боялась весь вечер.

Стоунхарт собирается сесть со мной рядом, но чувствует мое оцепенение и отступает. Он шагает к противоположной стене и смотрит на свое отражение в темном стекле.

– Итак, – наконец выдыхает он, поворачиваясь ко мне. – Надеюсь, ты хорошо провела время сегодня вечером?

Я киваю, сохраняя лицо. Я должна быть вежливой.

– Я тоже, – говорит он мне.

Кажется, он борется с чем-то. Его челюсть работает в то время, как глаза смотрят на меня. Я же сижу, как статуя.

– Послушай, Лилли. Я..., – он останавливается.

Через какое-то время он пытается снова.

– Я. Я не хочу, чтобы ты меня презирала. Знаю, наши отношения натянутые, но всё же я надеюсь, что еще не всё потеряно.

Меня посещает тревога. Ногти впиваются в подлокотник кресла. Он снова вздыхает.

– Я не так часто признаю, что я неправ, – говорит он. – Не так часто я неправ. Но я начинаю думать, что с тобой я был неправ.

Я стараюсь оставаться безучастной, но его слова приковывают внимание.

– Твоя сила просто изумляет меня, – продолжает он, когда я ничего не говорю.

Он стоит спиной ко мне, но я могу видеть в окне выражение его лица. Он огорчен, растерян. Разбит.

– Когда я впервые привел тебя сюда, я бы ни за что не подумал, что ты продержишься так долго. Я не собирался заставлять тебя страдать так долго.

Он невесело усмехается и поглядывает на меня. На долю секунды наши глаза встречаются.

Он первым разрывает контакт.

– Я знал, что ты страдала, Лилли. Я наблюдал за тобой в этой комнате через камеры. Когда я преподнес тебе контракт, я думал ты подпишешь его на несколько дней. Максимум, неделю. Говорил я себе. Но никак не больше.

– Но ты удивила нас обоих. Ты оставалась твердой в своей решимости на протяжении шести недель. Шести недель. Это почти два месяца, Лилли. Это было невероятно.

Он замолкает. Я не двигаюсь. Еще никогда мы так близко не обсуждали мое лишение свободы.

Я не буду прерывать его. Не сейчас.

– Твое неповиновение заставило меня понять, какая ты на самом деле сильная. А потом, когда ты сказала Розе мое имя, прежде чем я известил о том, что держу тебя здесь – это также произвело на меня огромное впечатление.

Он поворачивается к бару. Берет стакан и наливает себе виски и предлагает мне, но я качаю головой. Я боюсь произнести хоть слово, дабы не нарушить признание.

Он пожимает плечами, опрокидывает стакан и осушает в одном глотке. Наливает еще. Он подходит ко мне, но не садится со мной. Вместо этого он занимает место за журнальным столиком.

Он запрокидывает голову и смотрит в потолок.

– Я знал, что тебя будет трудно сломать, – наконец продолжает он. – Вот почему я поступал с тобой так жестоко. Подарки, мои ожидания, правила, способ, каким я предподнес тебе себя – всё это было для того, чтобы научить тебя тому, что я управляю ситуацией. Я должен был подготовить тебя к вещам, которые я запланировал для тебя.

– Какого рода вещи? – тихо спрашиваю я.

Не знаю, хочу ли я слышать ответ.

– Великие вещи, – он смотрит на меня и улыбается. – Великие вещи, Лилли. Возможности, которые ты даже представить себе не можешь. Декстран был только началом.

– Это правда? – спрашиваю я.

Знаю, я и раньше выражала свою недоверчивость, много раз, но у Стоунхарта такое настроение, в котором я никогда его не видела. Снисходительное настроение.

– Да, – говорит он.

Он встает. До этого я никогда не замечала за ним, чтобы ему было трудно не двигаться.

– Когда ты познакомилась с Эстебаном – ты ведь помнишь тот день, не так ли? Я думал мы добились прогресса, ты и я. Я думал – и прости меня за прямоту – что между нами появилось доверие. По крайней мере, я надеялся.

Я озадаченно смотрю на него. Он надеялся, что мы будем доверять друг другу? Он хотел доверия, тогда как по непонятным мне причинам вся моя жизнь оказалась под его контролем? Как много доверия нужно человеку?

– Гораздо больше, – говорит Стоунхарт.

Мои руки прикрывают рот, когда я понимаю, что должно быть последнюю мысль произнесла вслух.

– Я надеялся на доверие, которое бывает у молодой девушки и любви всей его жизни. Доверие, которое бывает у супругов после пятидесяти лет совместной жизни. Доверие, что успокаивает тебя и бережет, когда находишься в самых темных уголках этого мира.

Мне ничего не нужно делать, чтобы выразить свое недоверие. Он должно быть шутит.

– Конечно же я знал, что у нас этого нет. И возможно никогда не будет. Но это не значит, что я перестал надеяться, Лилли, что в один прекрасный день мы сможем. Я видел, что ситуация меняется.

– А затем через несколько дней ты застала меня с...Анжеликой, – он шепчет её имя. – Я был в ярости. Не на тебя. На себя. Я был вне себя за то, что был так неосторожен, за то, что был так бестактен, за то, что был таким чертовски слабым. Мне не нужна была она, когда у меня была ты.

Он снова смеется надо мной.

– Но старые привычки проходят с трудом. Помнишь пословицу про старую собаку? Старую собаку новым трюкам не обучишь. Понадобится время, чтобы справиться с этим.

– Я знал, что это ты, когда услышал шум за окном. Кто еще это мог быть? А когда пришел в твою комнату, ты лежала в кровати. Я знал, что ты пыталась меня обмануть.

Из его горла вырывается рычание. Я неловко двигаюсь под его неожиданно-тяжелым взглядом.

– Чему я не был рад. Я пытался сдержать ярость, но я знал, что если я притворюсь, что не знаю, что ты сделала, мы бы оба выглядели дураками. Я был готов уйти из твоей комнаты, но вдруг заметил следы на полу. В этот момент у меня не оставалось выбора, как наказать тебя. Я не мог проигнорировать их.

– Но ты помнишь, что я сказал дальше? Что с этого момента, каждый раз, когда я вижу тебя, я хочу тебя на руках и коленях? Я пожалел о тех словах. На следующее утро, когда я уехал, я весь день мечтал забрать их обратно. Поэтому, когда я вернулся, у меня не вызвало сомнений твое неподчинение.

– Ты игнорировал меня, – говорю я.

– Я пытался сохранить лицо, – вздыхает он. – Я не мог смотреть, как ты покачнешься от моих требований. От этого я стал слабым. Больше всего я ненавижу слабость.

– Но так ты похож на человека, – шепчу я.

– Возможно. Но тогда я не был готов показать тебе ту сторону себя.

Он поворачивается, смотрит на меня и идет прямо вперед. При этом его глаза прикованы ко мне. Я не прерываю контакт, как бы мне этого не хотелось.

То, что он делает дальше, застает меня врасплох. Он падает на колени и берет мою руку.

– Но сейчас я готов, – шепчет он.

Я моргаю сквозь слезы. Я плачу? Почему? Я никогда не была слишком сентиментальной.

Но от слов Стоунхарта во мне бушуют непонятные эмоции. Увидев его на коленях, меня охватывает благоговением.

– Ты можешь спросить у меня всё, что захочешь, – говорит он мне. – Но сначала позволь мне закончить мою историю.

Я молча киваю с трудом примирившись с тем, что происходит со Стоунхартом.

Он встает и снова начинает расхаживать по комнате.

– Две недели были самыми долгими в моей жизни. Чертова поездка обязательно должна была случиться в тот момент, когда мы начали прогрессировать. Я волновался, что за это время мы растеряем прогресс. Но не только это беспокоило меня. Не прошло и дня, как я начал скучать по тебе. Ты стала моим наркотиком. Я пристрастился к тебе, Лилли. Всю поездку я был сам не свой. Я принимал плохие решения. Даже мои коллеги заметили это. А всё потому, что я не мог выкинуть тебя из головы. Сотни раз я боролся с тем, чтобы не сесть в самолет и не прилететь домой к тебе. Сотни раз я хотел улететь обратно, чтобы просто обнять тебя. Ни одна женщина никогда не производила на меня такого сильного влияния.

Я смотрю на него в недоумении. Я не знаю, что сказать.

– Приземлившись в тот день в Калифорнии, мое самообладание полетело ко всем чертям. Я так долго ждал, чтобы увидеть тебя. Я помчался домой. Сердце при этом так бешено колотилось. Я был готов извиниться за то, как я обращался с тобой, за то, что сделал с тобой, готов был признаться в чувствах, но нашел тебя...

– Спящей, – шепчу я.

– Да, – говорит он. – Спящей.

Мы молчим. Через минуту Стоунхарт снова начинает говорить.

– Ты представить себе не можешь, как я был разочарован. Я понял, что те чувства, что я питал к тебе, были односторонними. Я чувствовал себя бессильным. Всё это иллюзия. Никакой взаимности. Ты не хотела видеть меня.

Я сглатываю. Таким ли я хотела видеть Стоунхарта?

– Я думал, может быть, ты проснешься. Я думал, может быть, мне стоит подождать. Но минуты тянулись, и ярость съедала меня изнутри. Я злился на то, что был таким слабым. На те чувства, что росли внутри меня.

– Я был неправ. Ничего не изменилось. Стало только еше хуже. После двух недель, как я и боялся, мы растеряли весь прогресс.

– Я не хотел терять тебя. Но я чувствовал, что ты ускользаешь из моих пальцев. Поэтому я сделал единственное, что я мог, Лилли. Наблюдал за тобой. Я должен был, Лилли, разве ты не видишь? Я должен был сделать это. Должен. Ты не оставила мне выбора. Должен..., – он отводит взгляд. – Я должен был оставить тебя в темноте.

Он откашливается. Дальше он говорит шепотом.

– Когда ты находишься в темноте с ошейником, я знаю, что ты в безопасности.

Он поднимает руку, чтобы остановить меня от возражений.

– Я знаю, как это звучит. Мне даже страшно подумать, каким монстром я выгляжу в твоих глазах. Я знаю, что был менее, чем добр к тебе, Лилли. Ты заслуживаешь лучшего. Лучше, чем то, что я давал тебе. Но некоторые вещи..., – он тяжело выдыхает. – Некоторые вещи продвинулись настолько далеко, что ты даже не знаешь.

Он сидит и смотрит на меня.

– Знаю, извинения вышли ужасными, но это всё, что я могу дать тебе сейчас.

Наши глаза встречаются. За темнотой, что поглощает его, я вижу бурные эмоции. Интересно, отражается ли тоже самое на моем лице. Потому что это признание вскружило мне голову.

Он поднимается.

– Рейс завтра в десять, – говорит он. – Роза разбудит тебя раньше восьми. Она упакует твои вещи.

Он подходит ко мне и протягивает руку, чтобы взять мою. Я не двигаюсь. Я как будто приросла к месту.

Он целует мою руку.

– Спокойной ночи, Лилли-цветочек, – выдыхает он. – И с Рождеством. Я надеюсь с завтрашнего дня мы сможем начать новую главу в нашей жизни.

Не говоря ни слова, он поворачивается и выходит из комнаты, оставляя меня с ощущением, будто меня переехал десятитонный грузовик.

Глава 6

Я не могу уснуть. Я снова и снова прокручиваю в голове разговор со Стоунхартом. Выделяются три вещи.

Во-первых, его просьба не презирать его. Никогда бы не подумала, что услышу такое от мужчины.

Во-вторых, упоминание о надежде. Он надеется, что я смогу доверять ему. Он надеется, что он сможет доверять мне.

В-третьих, обещание о новой главе. Что он имеет в виду под этим? У нас правила уже отменили?

Он берет меня с собой без упоминания о подарках. Неужели это всего лишь пережиток прошлого?

Он также сказал, что я могу задать ему вопросы. Какие хочу! Я не воспользовалась возможностью, прежде чем он ушел.

Я поворачиваюсь на бок и закрываюсь одеялом. Смотрю на море. Интересно, что сподвигло Стоунхарта рассказать мне всё это. На него это так не похоже.

Не думаю, что он деликатничал. Зачем ему это?

В его действиях слишком мало смысла. Он лишил меня свободы, чтобы тем самым уберечь? Он запер меня, чтобы тем самым добиться доверия?

Не так эти вещи работают.

Одна вещь, которую он сказал перед тем, как выйти из комнаты, сбила меня с толку.

"Некоторые вещи продвинулись настолько далеко, что ты даже не знаешь".

Намекал ли он на причину, почему я нахожусь здесь? Почему именно меня он выбрал в качестве своей пленницы?

Я не могу быть уверена. Но одно я знаю точно: что бы он не имел в виду, это важно. В тех словах, где он объяснял свои действия, была искренность, а это значит, что я важна для него.

Почему? И как? Эти вопросы мучают меня, прежде чем я проваливаюсь в сон.

***

На следующее утро я просыпаюсь от того, что Роза трясет меня за руку.

– Мисс Райдер, пора вставать, – говорит она извиняющимся, мягким голосом.

Я стону и перекатываюсь на спину. Такое ощущение, будто я заснула всего пару минут назад.

– Мисс Райдер, опаздываете. Уже 9:30 и....

Я рывком поднимаюсь, уже бодрее, словно выпила пять бутылок рэд була.

– Самолет в десять! – задыхаюсь я. – Джереми сказал, что вы разбудите меня в восемь и...

– Шшш...всё хорошо. Мистер Стоунхарт видел, как крепко вы спали, и решил дать вам отдохнуть чуть дольше. В Портленд вы полетите отдельно. В полдень.

Я с облегчением выдыхаю. Недоумевая. Стоунхарт меняет планы из-за меня?

– Но вам по-прежнему не стоит медлить, – говорит Роза. – У нас мало времени. Если хотите, можете быстро принять душ. Я уже всё собрала.

Роза помогает мне встать с кровати. Я одеваю халат, пока она болтает. Хоть она и изо всех сил старается сохранить между нами официальный стиль общения, всё же кое-какие вещи выскальзывают у нее.

– Я так рада видеть вас снова, – продолжает говорить она. – О, и я так взволнована из-за вашей поездки. Я слышала, Портленд не самый величайший из всех городов. И вы не так часто выходите из дома.

Я одеваюсь и выпиваю эспрессо, что она мне приносит.

– О Боже. Сегодня Рождество. Я совсем забыла, Роза. Счастливого Рождества.

– И вам, дорогая, – говорит она с лукавой улыбкой.

– К сожалению, мне нечего вам подарить, – признаю я.

У меня никогда не было много денег, но я всё равно старалась дарить своим друзьям небольшие подарки. Большинство из них были бесполезны, но всегда были оценены. Жаль, что у меня нет ничего для Розы.

Она улыбается.

– Для меня достаточно просто видеть вас здоровой и счастливой, – говорит она.

Затем она хлопает в ладоши.

– А теперь пойдемте. Лимузин ждет.

– Подожди, – говорю я, останавливаясь. – Где Джереми?

– Мистер Стоунхарт улетел десятичасовым рейсом, как и планировал, – Роза говорит мне. – Его самолет вернется, чтобы доставить вас в Портленд.

Мои брови взлетают в удивлении. Он действительно должен был быть там пораньше. И всё же он оставил меня здесь, чтобы дать мне несколько дополнительных часов сна?

– До чего же внимательный, – бормочу я.

– Мистер Стоунхарт может быть внимательным человеком, – Роза говорит с гордостью.

Она касается моего плеча.

– Для этого нужно, чтобы его окружали правильные люди.

***

Полчаса спустя я сижу на заднем сидении белого лимузина, впервые покидая особняк Стоунхарта.

Я начинаю нервничать, когда запускается двигатель, и машина отъезжает от дома. Я машу Розе на прощание. Когда особняк находится вне поля зрения, я наблюдаю за извилистой дорогой, проходящей через деревья.

Вскоре после этого перед нами поднимаются ворота. Они большие, тяжелые и черные. Черные причерные. При виде их моя рука взлетает вверх, чтобы коснуться ошейника вокруг шеи.

Конечно же, он на месте. Но я настолько привыкла к нему, что уже стала редко замечать его. И сейчас по какой-то непонятной причине он успокаивает меня. Он дает понять, что это мне не снится. Он дает понять, что я покидаю особняк Стоунхарта в независимости от того, заработала я достаточно подарков или нет. Ворота раздвигаются. Я задерживаю дыхание, когда мы проезжаем через них. А затем, когда ничего не происходит...я смеюсь.

Водитель поглядывает на меня через зеркало заднего вида, когда мой смех переходит в истерический. Мне всё равно. Я за пределами особняка. Я на самом деле за пределами особняка. Не было никакого шока. Не было никакой боли. Ошейник по-прежнему выключен, как и обещал Стоунхарт. Я счастлива.

Два дня назад я находилась в темноте, не зная увижу ли я когда-либо еще белый свет.

И вот я здесь – на заднем сидении лимузина, близка к свободной женщине, о чем я и надеяться не могла.

Через полчаса мы приезжаем на частный аэродром. Неподалеку стоит небольшой реактивный самолет. Бортпроводник забирает мои сумки из багажника и несет их на борт. Поднявшись следом, я оглядываюсь вокруг.

Также роскошно, как я себе и представляла. Даже больше. Сидения богатого красного цвета. Бар изготовлен из черного дуба. За стойкой стоит стюардесса. Когда наши глаза встречаются, она улыбается мне.

– Доброе утро, мисс Райдер, – объявляет она четким и бодрым голосом. – Хотите что-нибудь выпить?

Она знает, как меня зовут? Конечно же Стоунхарт подстраховался.

Я смотрю на бутылки за её спиной. Голова до сих пор пульсирует от выпитого вчера вечером вина. Кроме того, я хочу быть полностью трезвой, когда через пару часов увижу Стоунхарта.

– Воды. Спасибо, – говорю я и занимаю место.

Она приносит мне мой стакан, я беру его с благодарной улыбкой, но не пью.

Находиться в таком месте одной без Стоунхарта просто нереально. Более того у меня такое ощущение, будто я вошла без разрешения. Я не принадлежу тем местам, которые, как правило, зарезервированы для богатых и знаменитых. Мне не место в салоне великолепного частного самолета.

Еще одна стюардесса поднимается по трапу и герметизирует дверь. Самолет выруливает к взлетно-посадочной полосе, и спустя несколько минут мы набираем высоту.

Я не боюсь высоты, но я никогда не была большим поклонником летать. Каждый раз мое тело напрягается от перепадов высот. Я расслабляюсь только тогда, когда мы набираем высоту.

Не успев оглянуться, как мы уже оказываемся в Портленде.

Большую часть полета я смотрю в окно. Я не вижу ничего, кроме белых облаков. Они представляют собой обещание настоящей, подлинной свободы.

– Ветер нам на руки, – говорит мне один из обслуживающего персонала. – Прилетим на полчаса раньше.

Она улыбается так, будто это самая лучшая новость в мире.

Мы приземляемся. Приземление немного неровное, но, в целом, лучше, чем взлет. Двери открываются, и мне в лицо ударяет холодный воздух.

Сейчас я благодарна Розе за пальто, которое она всунула мне перед отъездом. Я накидываю его на плечи и спускаюсь по ступенькам. Мои сумки уже погружены в черный лимузин, что ждет меня. Этот короче того. Раньше я не задумывалась о таких вещах. Кажется, лимузины бывают разных размеров.

Водитель – обычный человек с седыми волосами. Он открывает мне дверь. Я благодарю его легким кивком головы и рада наконец укрыться от холода внутри.

Но меня ждет сюрприз, когда я обнаруживаю Стоунхарта по другую сторону от себя. Он говорит по телефону.

Откинувшись назад, одна его рука покоится на спинке сидения. Он воплощение мужской непринужденности.

Наши глаза встречаются. Он быстро улыбается и отводит взгляд, продолжая разговаривать. Дверь за мной закрывается, отчего я чуть не подпрыгиваю. Стоунхарт замечает это, и в его взгляде проскальзывает веселье.

Я думала он весь день проведет на встречах. Тем не менее, он нашел время, чтобы встретиться со мной.

Автомобиль начинает двигаться. Я делаю вид, будто мне интересно происходящее снаружи, но на самом деле ничто не может быть интереснее, чем подслушивать разговор Стоунхарта. Он что-то говорит об акциях, проданных при игре на понижение. Я не знаю контекста, но всё, что связано со Стоунхарт Индастриз вызывает во мне глубокий интерес.

Любой лакомый кусочек, услышанный сейчас, может оказаться жизненно важным в будущем. Побег, думаю я. Я выбралась из особняка. Следующий шаг – уйти от него.

К сожалению, телефонный звонок заканчивается раньше, чем хотелось бы.

– Прости, – говорит он. – Ты прилетела раньше. Это было грубо с моей стороны.

Я улыбаюсь.

– Всё в порядке.

– Хорошо долетела? – спрашивает Стоунхарт. – Шарлин не доставила неприятностей?

Я морщу нос.

– Кто такая Шарлин?

– Мой пилот, – говорит Стоунхарт, на мгновение растерявшись.

– Она не представилась?

Я качаю головой.

– Нет, – я смотрю на него. – У тебя есть женщина-пилот?

Он отвечает мне со смехом.

– В это так трудно поверить?

– Не думаю, – говорю я. – Просто...несколько против обычного стереотипа.

– Да, – уступает Стоунхарт.

– Кстати, спасибо, что позволил поспать подольше, – говорю я. – Я сказала Розе, что это очень мило с твоей стороны.

– И что же Роза сказала на это?

– Она сказала, что ты можешь быть внимательным человеком.

Я делаю паузу, колеблясь, стоит ли сказать другую часть. Всё же я решаюсь.

– Для правильных людей.

– И ты, моя дорогая, безусловно принадлежишь к этой категории людей, – говорит он без намека на издевательство или сарказм.

Я улыбаюсь.

– Но я должен извиниться, – продолжает Стоунхарт. – Мы почти подъехали к отелю, но у меня назначены встречи. Я хотел поприветствовать тебя. Кроме того, боюсь, сегодня нам не удастся провести достаточно много времени вместе. Прежде чем мы расстанемся, я хотел бы обсудить правила.

Мое сердце сжимается. Я знала, что так будет, но надеялась, что он отложит это. От иллюзии свободы я снова возвращаюсь в жестокую реальность.

– Но сначала, – говорит он, опуская руку в карман пальто. – Подарок. Для тебя. Рождество в конце концов.