Текст книги "Дикий цветок"
Автор книги: Синтия Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
– Я хочу превратить это ранчо в игрушку, мальчики! Вот посмотрите! Думаю, вам лучше отправиться в Биллингс поскорее, чтобы заранее разузнать цены и закупить с дюжину плененных лошадей. Я собираюсь заняться конезаводством.
Ее чуть прищуренные глаза сверкали.
– Так или иначе, осталось совсем немного времени до большого загона, а там и земля прогреется, и можно будет пахать ее, и сеять, и…
– У меня такое чувство, будто я сижу в мчащемся без машиниста поезде, – пробормотал Бен.
– Держись и наслаждайся быстрой ездой, – посоветовал Тайтес. – Ну что уж такого может случиться?
Бен хмуро посмотрел на него:
– Ты еще спрашиваешь? Там, где замешана Шелби, может случиться все, что угодно…
– Точно, – подтвердила она. – Я сотворю чудо!
– Ты понимаешь, о чем я говорю, – не сдавался Бен. – Кстати, как там у тебя с деньгами в твоем мешке с чудесами? Если мне не изменяет память, большая часть тех денег, что Фокс нам дал, уже распределена. И, сдается мне, я также припоминаю, как он говорил, что если в первый год ты сумеешь выкрутиться, он нам выделит потом больше. Шел, может, я что-нибудь забыл или перепутал?
Он искоса взглянул на нее с хитрым, самодовольным видом.
– Просто не верится, что девушка образованная, закончившая колледж может забыть, что нужно ведь платить за такие пустячки, как молотилки и ветряные мельницы…
Шелби снова вскочила, глаза ее метали молнии. Тайтес попытался предотвратить раздор между дядей и племянницей.
– Не бери на себя слишком много, парень! – предостеpeг он, протягивая руку к Бену. – Ты можешь запросто наговорить лишнего, а ведь на самом деле ты вовсе так не думаешь! Шелби, конечно же, собирается поступить разумно и посоветоваться с отцом насчет этих планов. Существует ведь такая штука, как телеграф, не забывай, и, уверен, она сумеет убедить его прислать нам деньги, необходимые для…
– Нет, – возразила Шелби. – Я не буду просить у папы. Я собираюсь раздобыть эти деньги сама, не прикасась к тому, что у нас отложено на повседневные расходы.
Она уже была на ногах и, обойдя вокруг стола, с жаром, размахивая руками, заговорила. Он ничего не узнает о наших кормовых посадках или о племенных лошадях, а потом, когда первый наш год закончится и мы вдруг получим прибыль, он просто… не поверит своим глазам! Да уж, тогда нам будет, чем гордиться! Знаете, когда-нибудь, надеюсь, отец позволит мне откупить у него ранчо. Я заслужу это своим трудом и заработаю каждый цент на его покупку, я буду так стараться, как никому и не снилось, и делать больше, чем просил папа.
Солнечный лучик сверкнул в волнистых, закрученных на голове огненных волосах Шелби; она на мгновение умолкла и подняла кулачок:
– Если вы оба поддержите меня, мы сможем разделить наш успех!
Бен, почесав в затылке, поинтересовался:
– Может, тебе лучше было стать проповедником? Ты меня, конечно, здорово воодушевила, вот только ты, кажется, забыла кое о чем упомянуть, малышка. Где, скажи на милость, ты собираешься достать все эти деньги?
Он посмотрел на Тайтеса; на лице у того ясно отражалось беспокойство.
– У меня есть замечательный план – простой и гениальный! – воскликлуна Шелби. Она остановилась между ними и наклонилась, обхватив их обоих за плечи. – Он настолько блестящий, что вы удивитесь, как сами до него не додумались.
– Что-то я не очень в этом уверен, – пробормотал Бен. Ее сияющее личико было, однако, всего в каких-нибудь дюймах от него, и он, не удержавшись, легонько, хотя и не слишком весело, улыбнулся ей. Она была неотразима со дня своего рождения.
– Я лично надеюсь, что ты права, моя рыбка, – сказал Тайтес. – Рассей же наконец, наши сомнения, а? Как ты собираешься добыть эти деньги?
– Я их выиграю в покер в салуне Парселла! Сияющая, ослепительная улыбка Шелби стала еще шире, глаза ее лукаво блеснули.
– Вот видите, вам совершенно не о чем беспокоиться! Я прекрасно знаю, что делаю. С такими идеями нам никогда не придется обращаться к папочке за деньгами!
Бен и Тайтес, ошеломленные, ничего не могли ответить.
Глава третья
Когда их повозка, преодолела последний подъем идущей вдоль реки дороги, и вдалеке показался Коди, Тайтес и Бен немного распрямились, радуясь, что эта тряска подходит к концу. Стоял чудесный апрельский день, правда еще немного прохладный и свежий. В пронзительной голубизне неба висели легкие, пушистые облачка, деревья были окутаны зеленью клейких, только что пробившихся из почек листочков. Жаворонки и дрозды распевали, возвещая о пробуждении земли, и первые весенние полевые цветы распускались повсюду. В подобные дни невозможно, кажется, пребывать в унынии, и все-таки Бен Эйвери был явно удручен.
– Ради всего святого, Шел, по-моему, ты окончательно сошла с ума! – проворчал он, прищурившись и вглядываясь вдаль.
– Ты мне уже сто раз об этом говорил, – ответила она. – Ты просто злишься, что я не бросила моих планов, когда ты заявил, что ни одна приличная женщина не может показаться за карточным столом в каком-нибудь из баров в Коди. Ты, как обычно, дорогой дядюшка, недооценил меня! Она сидела между Беном и Тайтесом на выщербленном сиденье, одетая в тот самый ковбойский костюм, в который вырядилась, чтобы потрясти родителей, в то последнее утро в Дэдвуде. На этот раз, однако, она пошла еще дальше, заколов волосы, так чтобы их не было видно под широкополой шляпой, погуще, начернив брови карандашом и прилепив длинные фальшивые, подкрученные кверху усы на свою нежную губку. Вид у Шелби с усами был до смешного нелепый, но Тайтес все же сделал их для нее из гривы ее любимой лошади, пегого маленького пони по кличке Бродяжка. Они попробовали даже приделать ей бороду, но Шелби с волосами, свисавшими с ее личика, выглядела просто уморительно.
– Я все-таки не понимаю, Тайтес, – жалобно протянул Бен. – Почему ты все время помогаешь ей? Если б я только попытался сделать что-либо подобное, вы все налетели бы на меня… как мухи на сахар.
Старик отвел глаза:
– Не знаю, что тут и сказать, но я чувствую, что в Шелби заключена большая… сила, которая так и рвется наружу, энергия, которая оставалась невостребованной, пока она жила в Дэдвуде. Все вокруг ожидали, что она будет играть роль богатой наследницы.
Тайтес потрепал ее по руке.
– Мне хочется дать ей возможность пожить хоть немного своим умом. К тому же, мне кажется, Шелби и так не отступилась бы от своих планов, стали бы мы ей в этом помогать или нет. – Он задумчиво улыбнулся Бену: – Так уж лучше я буду рядом.
– Ты лучший из людей, Тайтес, и оба вы не можете не признать, что это потрясающее приключение! – Она хихикнула: – Вы только посмотрите на меня! Что сказала бы мама?
– Боюсь даже подумать, – заметил Тайтес.
Они остановились перед салуном Парселла, на Шеридан-авеню. Это было одно из многих подобных заведений в городе, хотя, пожалуй, наиболее широко известное; к тому же тут обычно делали более высокие ставки.
– Не забывай, дядя Бен, что я твой кузен Мэт.
Бен Эйвери хмуро взглянул на племянницу. На ней были меховые ковбойские штаны с кобурой на поясе, сапоги, жилет с бахромой, оранжевый шейный платок, на личике – нелепые фальшивые усы, смазанные воском, чтобы они слегка подвивались на концах, а на голове – громадная белая стетсоновская шляпа.
– И ты еще требуешь, чтобы я называл тебя своим кузеном! Да ни один мужчина в моей семье никогда так не выглядел! – Он снова покачал головой: – Ты, маленькая чертовка, как тебе удалось втравить меня в эту историю? Теперь, когда я думаю об этом, наверное, уже в сотый раз…
– Т-ш-ш-ш! – Шелби приложила руку в перчатке к губам Бена. – Кто-нибудь может услышать! Ты просто скажи, что я здесь проездом откуда-нибудь, ну хотя бы из Суз-Сити в… Сан-Франциско. Кому до этого дело! К тому же, если я покажусь им немного странной, они охотнее будут ставить на кон свои денежки.
Ее обаятельная улыбка сверкнула под усами из конского волоса.
– Пошли!
Тайтес вошел в салун вместе с Шелби, в то время как Бен, плелся на несколько шагов позади. Обветренные, загрубевшие от непогоды ковбои подняли глаза, оторвавшись от игры, выпивки и курева; на лицах их отразилось явное замешательство. Когда Бен подошел к стойке, чтобы заказать три пива, а Шелби нашла столик и принялась тасовать колоду, взгляды остальных посетителей стали еще более любопытными.
– Недавно у нас, приятель? – спросил краснолицый, обветренный ковбой за соседним столиком.
– Ага, проездом из Суз-Сити, – объяснила Шелби, стараясь говорить как можно более низким и хриплым голосом. – Хотелось бы немного поразвлечься!
Приглушенный смех прокатился по залу, и Бен, все еще стоявший у стойки, побагровел. Мужчина, заговоривший с Шелби, коварно усмехнулся и, наклонившись вперед, протянул ей руку:
– Мы с друзьями будем полностью в вашем распоряжении, вот только закончим партию. Меня зовут Скиннер.
Шелби подала ему руку в перчатке из воловьей кожи, стараясь не поморщиться, когда он сжал ее.
– Рад познакомиться, – прохрипела она. – Меня называют Койот Мэт.
Тайтесу Пиму стоило немалых усилий сдержаться и сохранить невозмутимый вид. Все это понемногу начало его забавлять, отгоняя тревогу; он сдержанно кивнул и похлопал Шелби по спине:
– Верно, этот парень и правда прикончил уйму койотов!
– Тыщи четыре – не меньше! – нахально, заявила Шелби.
Бен, в низко надвинутой на лоб шляпе, пробрался к столику, поставив на него кружки с пивом. Один из посетителей окликнул его:
– Эй, Эйвери, ты знаешь этого парня? Бен не отрывал глаз от стола.
– Мы… дальние родственники, – пробормотал он. Шелби так и подмывало выкинуть что-нибудь, чтобы еще больше вогнать его в краску, но она знала, что он никогда ей этого не простит, а потому промолчала. Прошло несколько минут. Вся троица, не спеша попивала пиво; Шелби пару раз перекинулась с Тайтесом в очко, выжидая, кто первый осмелится поставить против Койота Мэта. В салуне было душно и дымно, какое-то неясное, тревожное беспокойство повисло в воздухе. Люди на Западе твердо придерживаются определенных правил как в поведении, так и в одежде; они не слишком-то жалуют чужаков.
И все же некоторые клиенты салуна Парселла, из тех, кто был не совсем чист на руку, чуяли простака. Вскоре в зале стало шумно от беспрерывно отодвигавшихся стульев – мужчины поворачивались и вертели головами, желая взглянуть на клоуна, называвшего себя Койотом Мэтом.
– Они вот-вот клюнут! – радостно прошептала Шелби.
Бен фыркнул, потом внимательнее взглянул на возбужденное лицо племянницы. Пивная пена повисла на ее усах. Наклонившись поближе, он снова фыркнул, и уголки его губ чуть дрогнули в улыбке.
– Эй, Шел, от тебя несет, как от твоей лошадки, когда она прибегает вся взмыленная от скачки.
Снаружи, на Шеридан-авеню, перекати-поле подкатилось прямо под ноги путешественникам, только что прибывшим в Коди.
– Что это? – спросил Джеффри Уэстон у своего «Джентльмена джентльменов».
– Достаточно обычное зрелище в этой части света, милорд, – протянул Мэнипенни. – По-моему, у них это называется перекати-полем.
– А …
Оба они начали привлекать к себе внимание. Безукоризненно одетые, они стояли около целой груды дорогих дорожных баулов, раздумывая, что делать дальше. Они и так уже немало пережили, выйдя на станции, оказавшейся вдали от города, а после заплатив еще и за сомнительное удовольствие доехать до этого города в телеге – немыслимой, полуразвалившейся, возница которой был такой же развалиной, бежавшей, казалось, от воды как от чумы. Он оставил их здесь вместе с их поклажей. Джеф решительно отказался от его настойчивых попыток предложить им свои услуги.
– По-моему, мы одеты слишком изысканно, – громко прошептал Джеф. Он был в великолепно сшитом твидовом костюме с жилетом из небесно-голубого кашемира, в рубашке с отложным воротничком, в тонкую серую полоску, в повязанном свободным узлом галстуке и лакированных черных полуботинках. На нем не было ни пальто, ни шляпы, и полуденное солнце сверкало на его золотом перстне с печаткой и в его светлых волнистых волосах.
– Надеюсь, мы не забыли упаковать мои сапоги, ковбойские штаны и кобуру с револьвером?
– Боюсь, что забыли, ваша светлость, – откликнулся Мэнипенни невозмутимо.
Суровое, точно высеченное из камня, лицо Джефа, так и просияло улыбкой, когда он окинул взглядом своего слугу, возвышающегося на фоне городка Коди в Вайоминге. Мэнипенни, был чуть ли не семи футов ростом и, казалось, имел неиссякаемый запас темных костюмов, жилетов в серую полоску, рубашек с отложными воротничками и черных галстуков. Сегодня, в ознаменование своего выхода на люди, он добавил к этому черное шерстяное пальто и черный же котелок, стискивавший, казалось, его громадную голову.
– Ваша светлость, – произнес он, первым нарушив молчание, что случалось с ним не часто, – надеюсь, вы не откажетесь от ваших привычек и безупречной манеры одеваться в угоду окружающим. Сменить ваш гардероб на… – он поморщился, – штаны было бы настоящей трагедией.
Джеф постарался сохранить серьезность, когда кивнул ему и заметил в ответ:
– Я благодарен тебе за совет, Мэнипенни. В настоящую минуту, однако, у нас есть гораздо более важные заботы, чем мой гардероб. Мне нужно разузнать, какие тут есть гостиницы, прежде чем на нас нападут и оберут до нитки.
Он кивнул головой в сторону каких-то мрачных типов, столпившихся на той стороне улицы и пристально разглядывавших их самих и их дорожные сундуки.
– Если вам не удастся найти жилье, подобающее вашему положению, милорд, быть может, у вас появится желание вернуться…
– В Лондон? – Джеф расхохотался при одной мысли об этом. – Сомневаюсь, старина. Я сделан из более крепкого материала, да и ты тоже! Пока что я предлагаю тебе посидеть здесь, а я зайду в этот салун и переговорю с барменом.
Он указал Мэнипенни на самый большой сундук, проследил, как тот примостился на его краешке, и направился в находившийся неподалеку от них салун Парселла.
Теперь, когда они с Мэнипенни добрались до Коди, Джеф еще острее чувствовал всю рискованность своего предприятия. Опасность, точно витавшая в воздухе, дразнила его, щекотала ему нервы, и он наслаждался каждым мимолетным ощущением. Чем дальше они продвигались на запад, тем сильнее Джеф чувствовал, будто он переносится в совершенно иной мир, отличающийся от того, который он знал. Каждое следующее мгновение обещало быть непохожим ни на одно из тех, которые он испытывал за предыдущие три десятилетия; это было как раз то, к чему он стремился. Мэнипенни пришел бы в ужас, узнай он, как жаждет его хозяин сбросить с себя свои старые привычки, а также и все, до последней нитки, из своего прежнего роскошного гардероба.
Переступив через порог шумного, наполненного дымом салуна, Джеф усмехнулся, подумав: «Слава Богу, ничего похожего на Уайтс Клуб!» Он почувствовал острые, испытующие, обращенные на него взгляды и спокойно обернулся. У стойки он заказал себе виски и стал потягивать, выжидая. По-видимому, к нему уже приклеилось словечко «пижон», но Джеф понимал, что дальнейшее его пребывание здесь будет зависеть от других качеств, которые эти незнакомцы разглядят в нем. Ему не надо было притворяться спокойным; до сих пор он всегда справлялся с любой ситуацией и знал, что простая уверенность в таких случаях действует лучше всего.
– Недавно в городе? – коротко спросил бармен.
– Вы очень наблюдательны, – отозвался Джеф с улыбкой. Протянув руку, он добавил: – Меня зовут Джеффри Уэстон. Я в восторге от вашего города.
– Рад познакомиться.
Они пожали друг другу руки.
– Меня зовут Том Парселл, а это мой салун. За ближним столиком кто-то присвистнул:
– Глянь-ка! Спорим, что это один из тепличных английских молокососов!
Джеф допил виски, потом повернулся и посмотрел прямо на говорившего, тотчас же узнав его по его побагровевшему лицу. Больше ничего и не требовалось, и Джеф перевел глаза, встретившись с другим взглядом, который, казалось, так и жег ему спину. К своему удивлению, он обнаружил, что смотрит на самого невероятного из всех ковбоев, какого только можно вообразить. Он опять повернулся к бармену:
– Простите, вы не знаете, кто этот худощавый, довольно странного вида молодой человек, сидящий вон там, в углу?
Парселл подавил улыбку.
– Да вроде бы какой-то родственник Бена Эйвери, он тут проездом. Бен – это тот рыжий верзила-ковбой рядом с ним. У него отличное ранчо к югу отсюда. Кузену его, охота перекинуться в картишки.
Джеф не успел еще переварить эти новости, как почувствовал, что кто-то с маху хлопнул его по плечу. Обернувшись, он увидел перед собой того самого субъекта, о котором они только что говорили с Парселлом. Вид у того вблизи был еще более странный: его маленькая головка казалась еще меньше под огромной белой стетсоновской шляпой; усы, самые странные из всех, какие Джефу когда-либо доводилось видеть; диковинные, из козьей шерсти, ковбойские штаны и громадные, явно не по размеру, перчатки из воловьей кожи.
– Здорово! – закричал этот странный ковбой хриплым голосом. – Я – Койот Мэт.
Джеф растерялся, но пожал протянутую ему перчатку, ощутив скрытую под ней изящную ручку.
– Прошу прощения, – он наклонился поближе. – Вас не затруднит повторить свое имя? Я не совсем уверен, что понял правильно…
– Койот Мэт! Да что и говорить, на моем счету немало этих тварей! Уж и поохотился я на них в свое время! Тысячи четыре прихлопнул – как пить дать! Но в Англии-то на койотов вряд ли охотятся.
Насмешливая улыбка мелькнула на губах Джефа: его не на шутку заинтересовал этот забавный, живописный чудак.
– А в покер вы там играете?
Джеф слегка приподнял бровь:
– Немного.
– Сыграем? Вы человек ученый, из большого города, вы, наверное, запросто обыграете меня, неотесанного парня, простого охотника на койотов?
Голос у Койота Мэта был такой хриплый, натужный, что Джеф с трудом мог разобрать его слова; к тому же он то и дело отвлекался, разглядывая диковинную внешность юноши.
– Сэр, я полагаю, вы пытаетесь втянуть меня в рискованную игру, так как думаете, что именно вы выйдете из нее победителем, это, разумеется, не исключено. Я, в общем-то, не располагаю временем, поскольку только что приехал в Коди, однако с удовольствием уделю вам полчаса – ради того чтобы наладить дружеские отношения с местными жителями. Видите ли, – пояснил Джеф, оглянувшись на Тома Парселла и обведя глазами салун, полный посетителей, – я намереваюсь пожить здесь некоторое время.
– Ага! – заорал Койот Мэт. – Снимай колоду, Бен! Я таки нашел себе партнера!
– Какое необыкновенное везение, – заметил Джеф, с явным изумлением разглядывая выигрыши, стопками высившиеся перед ним на столе. – Просто необыкновенное!
Бен ткнул Шелби ногой под коленку, и она вздрогнула.
– Может быть, ты уже достаточно проиграл, Койот Мэт, – сказал он предостерегающе.
– Это мое дело, – ответила она, чуть не забыв, что должна понизить голос. У нее уже начинало першить в горле от напряжения, а тут еще этот дым, клубами стоявший в салуне!
– Бен, ты играешь? Тайтес?
Оба они покачали головой, и Шелби, упрямо набычившись, раздала карты – по пять себе и англичанину. Это всего лишь случайная удача, что он выиграл у нее чуть ли не все те пять сотен долларов, которые у нее с собой были. У них там, в Англии, не принято играть в покер. Шелби читала достаточно романов Джейн Остин: единственные карточные игры, в которые играют ее герои, – это фараон или вист. И уж конечно не покер! Еще одна партия, говорила она себе, и удача повернется к ней лицом, и тогда она отыграет у него все, и даже больше того!
Шелби взглянула на свои карты и обнаружила, что у нее две девятки. Оба они для начала поставили по пятьдесят долларов, и надежды ее теперь вспыхнули с новой силой. Глядя на своего жертвенного голубка, который, чем дольше они играли, все больше становился похожим на коршуна, Шелби заметила, что он сбросил только две карты. Она нахмурилась и обменяла ему их, делая вид, что размышляет над теми, которые были у нее на руках, а в действительности из-под завесы своих густых ресниц изучая выражение его лица. Она, с ее наметанным глазом девушки, выросшей в Дэдвуде, где карточная игра была любимым развлечением, не могла ошибиться – этот щеголеватый тип Уэстон, увидев свои карты, определенно вздохнул с облегчением. Наверняка у него их не меньше трех одного достоинства.
Шелби поразмыслила над своими собственными двумя девятками, сбросила три карты, прикупила три, но набранные ею карты, оказались еще хуже предыдущих.
– Твоя ставка, приятель! – бросила она беспечно, стараясь говорить как можно небрежнее.
Джеф медленно кивнул, отпил виски и положил на кон еще две двадцатидолларовые бумажки.
Шелби, сжав зубы от страха, сдалась и бросила на стол карты.
– Я пас!
– В самом деле? Приятно слышать. У меня были только две тройки, но я подумал, что должен дать вам возможность хоть немного отыграться… – Он пожал плечами. – Простите.
Шелби показалось, что она сходит с ума. Как это могло случиться? Теперь уже громадная рука Бена нырнула под стол и, отыскав ее бедро, так сжала его через ковбойские штаны, что на глазах у нее выступили слезы.
– Пора домой, – прорычал он.
– Еще одну партию, – буркнула она, передавая колоду противнику. – Вам сдавать, Уэстон.
Пятьдесят долларов, которые выложила на стол Шелби, были последними… это была также значительная часть той суммы, которую отец выделил ей про запас. Если она проиграет, они не только не купят оборудование и лошадей – у них даже не хватит денег, чтобы свести концы с концами и дотянуть до исхода лета. Глядя на лежавшие перед ней на столе карты, Шелби затаила дыхание, не сразу перевернув их. Сердце ее зашлось от радости при виде двух королей. Вот он – счастливый случай, и уж она сумеет им воспользоваться!
Шелби сбросила три карты и чуть не взвизгнула от восторга, увидев прикупленные три. Еще один король!
Джеффри, сидевший напротив, сбросил две карты, но оставил две прикупленные лежать на столе. Не переворачивая их, он спокойно посмотрел на Койота Мэта:
– Будете ставить, сэр?
– Угу. Тайтес, дай мне еще пятьдесят.
– Ты просто чокнулся! – рявкнул Бен.
– Молчи! – прошипела она, потом перевела на Тайтеса взгляд своих горящих голубых глаз: – Я отдам тебе.
Маленький человечек выглядел удрученным.
– Мне все это не нравится… но…
Он вытащил из кармана несколько банкнот и протянул их ей.
– У меня только тридцать пять. Шелби кинула их на кон.
– Вот моя ставка.
– Принимаю… и увеличиваю до ста, – спокойно ответил Джеф.
Она вдруг заметила, что он даже забыл посмотреть на свои карты. Да он просто блефует! Вне себя от возбуждения, Шелби воскликнула:
– У меня больше нет наличных, но мы могли бы договориться, Уэстон. У меня есть ранчо, которое стоит, по меньшей мере, десяти таких выигрышей, как эта кучка, что лежит сейчас перед вами. Что вы скажете, если я поставлю мое ранчо против, ну, скажем, против, пяти тысяч долларов? Неплохая сделка, приятель!
Она по-прежнему держалась залихватски беспечно, но краем уха услышала, как Бен рядом с ней ошеломленно ахнул, а гул голосов, стоявший в зале, стал громче. Ковбои, толпившиеся прежде у одного из столиков, где шла игра, теперь потихоньку подтягивались поближе, чтобы посмотреть.
– Нет уж, погоди! – крикнул Бен. – Тайтес, неужели ты это позволишь?
Вид у Тайтеса Пима был подавленный.
– Боюсь, нам придется, парень. Ты ведь еще не знаешь, что Фокс прислал мне дарственную на ранчо… Так вот, он переписал его на… хм, на Койота Мэта.
Бен повернулся к Шелби:
– Ты знал?
Ей стало вдруг страшно.
– Нет, но я бы все равно это сделал, и дарственная тут ни при чем, потому что я не собираюсь проигрывать.
Онемев от ярости, Бен вскочил на ноги и, вихрем пронесшись по бару, исчез в ослепительном солнечном свете. Шелби попыталась не думать ни о нем, ни о словах Тайтеса. Пожалуй, было легче делать эту ставку, пока она была для нее чем-то нереальным; теперь, когда она знала, что ранчо ее, ей было что терять. Она, не отрываясь, смотрела в карие глаза Джеффри Уэстона, ожидая его ответа; сердце ее бешено колотилось.
– Принимаю, – сказал он негромко, – но при одном условии. Если, как вы говорите, ваше ранчо стоит гораздо больше, чем пять тысяч долларов, я, в случае выигрыша, не могу принять от вас больше, чем его половину. Я не хочу вас обманывать.
– Еще бы вы меня обманули – выиграю-то я! Ну ладно, будь, по-вашему, вроде условия подходящие.
Шелби набрала в грудь, побольше воздуху и выложила свои карты.
– Три короля, Уэстон. Вряд ли вам удастся это побить – вы ведь даже не взглянули на свои карты!
– Да, и правда, – заметил он. – Так, давайте посмотрим, что у меня тут имеется.
Джеф выложил на стол два туза и червонную даму, потом перевернул оставшиеся карты, обнаружив там еще одного туза и вторую даму.
– Черт побери! Как это вы называете – «полный дом»? Шелби молчала, потрясенная; слезы жгли ей глаза. Она кивнула, ничего не видя перед собой, не в силах взглянуть на Тайтеса или на этого англичанина, который владел теперь половиной ранчо ее отца. Может, это все дурной сон, и она сейчас проснется…
– Отлично сыграно, – обратился к Уэстону Тайтес. – Я заберу Койота Мэта и пригоню тележку. Вы не против, если мы встретимся у выхода из бара и отвезем вас на ранчо? По крайней мере, у вас будет время собрать свой выигрыш.
Главное, ему нужно было поскорее вывести Щелби на улицу, прежде чем она забудется и все увидят, что Койот Мэт – это на самом деле Шелби Мэттьюз. Достаточно того, что она потеряла все деньги и поделила надвое ранчо; если еще и остальное выплывет наружу, она уже никогда не сможет показаться в Коли. Пусть они все думают, что виноват, этот недоумок кузен.
– Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, у меня есть кое-какие вещи… и мой слуга, который ждет меня с ними на улице. Может быть, нам лучше нанять другой экипаж.
Тайтес, поддерживая Шелби под руку, уже вел ее к выходу, мимо десятков с любопытством поглядывавших на них посетителей.
– Нет, нет, мы потеснимся, места всем хватит…
До смерти боясь, как бы она не упала в обморок, он крикнул через плечо: – Так, значит, встречаемся у выхода!
С минуту Джеф сидел неподвижно, размышляя. Все чувства его были в смятении; его немного мучила совесть, но он готов был с головой окунуться в приключения, ожидавшие его впереди. Просто невероятно – не прошло еще и получаса, как он приехал в этот город, он еще ничего тут не знает, и вот – у него уже есть дом, нет, даже лучше – ранчо!
Сложив банкноты, Джеф убрал их и взглянул на часы. Боже милостивый, Мэнипенни уже почти час сидит там на сундуке! Он расплатился за выпивку, добавив щедрые чаевые, и вышел из салуна, даже не оглянувшись на ковбоев и фермеров, смотревших на него со смесью недоверия и уважения.
Солнце, стоявшее прямо над грудой багажа, припекало теперь еще сильнее, чем когда Джеф прощался с Мэнипенни, обещая вернуться, через несколько минут. К его удивлению, слуга его даже не шелохнулся, не расстегнул пальто, спасаясь от жары этого апрельского полдня. Точно гигантский, изваянный из камня страж, Мэнипенни охранял добро своего хозяина; он сидел неподвижно, лишь время от времени поднимая свой аккуратно сложенный платок, чтобы промокнуть струйки пота, стекавшие из-под его котелка.
– Прости, что я заставил тебя ждать, старик, – сказал Джеф, подойдя к нему, – зато мне удалось решить нашу проблему с жильем. Я играл в карты… и, похоже, выиграл ранчо.
– Вот как, милорд? – невозмутимо отозвался Мэнипенни. – Как это кстати.
– Да… – проговорил он рассеянно, глядя, как маленький человечек, сидевший рядом с Койотом Мэтом, направляется к ним в просторной, расшатанной колымаге с высоким сиденьем для пассажиров спереди.
– Должен предупредить тебя, что еще один владелец ранчо, сидящий сейчас в этой повозке, выдает себя за некоего «Койота Мэта». Ты, без сомнения, тотчас заметишь, что это переодетая женщина, но об этом почему-то умалчивается. – Губы его дрогнули в усмешке. – Причины этого нехитрого маскарада остаются для меня пока что полнейшей загадкой.
Мэнипенни растерянно моргнул:
– А вы уверены, милорд, что нам не лучше было бы поселиться в какой-нибудь приличной гостинице?
Тележка уже подъехала, остановившись рядом с ними, и Джеф в ответ только рассмеялся. Мэнипенни вдруг пришло в голову, что уже много лет он не слышал, чтобы его хозяин так смеялся… а это значило, что вряд ли они скоро вернутся в Лондон.
