Текст книги "Как разрушить мою подростковую жизнь (ЛП)"

Автор книги: Симона Элькелес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 17

Если Бог сотворил мир за шесть дней (Книга Бытия, 2:2), то и я смогу найти смысл моей за семь дней.

Я стряхнула руку Нейтана. Он отпустил мои плечи, но остался стоять рядом со мной. Чего ждет Нейтан? Официального представления? Я не была готова к этому даже тогда, когда заговорила:

– Эйви, это Нейтан. Нейтан, это мой... это Эйви.

Для Эйви было важно, чтобы мы не наклеивали друг на друга ярлыки "парень" и "девушка", ведь следующие три года он будет служить в армии Израиля. Но как бы сильно мой разум не соглашался с этим, мое сердце не могло успокоиться. Поэтому я всем говорила, что он мой не-парень. Пусть они сами решают, что это значит.

Я посмотрела на Эйви. Его поза была жесткой, а челюсть сжатой. Он всегда был скрытным и непреклонным, и сейчас я чувствую, как он воздвигает между нами плотные невидимые стены, готовясь закрыться от меня. А ведь он провел со мной менее двух минут.

И это разозлило меня больше всего, ведь именно он настоял на том, чтобы мы не признавали официально наши отношения. Я же наоборот хотела этого.

Эйви протянул руку Нейтану, чтобы пожать ее. Они такие разные. Эйви выглядел как настоящая модель, Нейтан же типичный "Американский мальчик по соседству" (которому необходимо сменить имидж). Они крепко пожали друг другу руки.

– Я взял отпуск, – сказал Эйви. – На неделю. Сюрприз, сюрприз.

На неделю. У нас с ним есть неделя. С одной стороны у меня от радости закружилась голова, ведь я смогу провести с ним целых семь дней, но с другой стороны я сердилась на него, потому что все это похоже на плохую шутку. Как только я готова начать двигаться вперед, появляется он и вновь и все запутывает.

Нейтан все еще стоял рядом со мной и смотрел на меня своими глупыми зелеными глазами.

– Увидимся позже, Эми, – сказав это, он открыл дверь нашего дома.

Он не назвал меня Барби. Почему эти мысли крутятся в моей голове?!

– У тебя нет чемодана?

– Я оставил свою сумку внутри у охранника, – он засунул руки в карманы и посмотрел куда-то вдаль. – Это была плохая идея, Эми. Я думал... черт, не важно, что я думал. У меня есть друг в Северо-Западном университете, я могу остановиться у него.

Порыв Чикагского ветра пронесся по улице, и я содрогнулась до костей.

– Ты не должен был делать мне сюрприз. Я ненавижу сюрпризы. Хотя я должна была рассказать тебе об этом давным-давно. И теперь, когда ты это узнал это, не поступай так больше.

Эйви приподнял бровь.

– Я сказал твоему отцу, – его мягкий голос напоминал мне горячий шоколад.

– Отлично. Мой папа знает о моем пар... о тебе больше, чем я.

Сейчас все обретало смысл. Вот почему папа спрашивал, что я чувству к Эйви, когда нам делали маникюр.

– Я думал, что ты хотела, чтобы я приехал.

– Я хотела, Эйви.

Эйви быстро остановился. По всей видимости он мне не поверил.

Вот сейчас действительно неловко: мы не прикоснулись друг к другу, не обнялись, даже не посмотрели друг на друга. Я могу до посинения повторять, как скучала по нему, хотя я и так уже посинела, потому что моя задница отмерзла на такой холодрыге.

– Поговорим в квартире, хорошо?

Он кивнул и последовал за мной. Когда мы вошли, портье отдал Эйви его большую сумку цвета хакки.

В лифте Эйви смотрел строго перед собой, а я стояла позади него. Не могу поверить, что он здесь, в Америке, в Чикаго, в моем лифте!

В моей голове столько вопросов крутиться, но самый главный – почему он здесь? Я думала, он будет на службе до февраля.

Смотря на него, я удивлялась, как за несколько месяцев он изменился. Ух, сейчас он выше и сильней, чем прошлым летом. Очевидно, он много тренируется. Клянусь, его осанка стала более гордой, а взгляд решительней, чего я совсем не помнила. Грубая самоуверенность.

Будущий командир.

От него исходила энергия дикого зверя, словно в лифте он страдает клаустрофобией.

Дверь лифта открылась, и я направилась к своей квартире. Мутт встретил нас громким "Арг!", а его хвост так энергично вилял, и я подумала, что вот-вот и он отвалится, если он еще начнет еще больше радоваться.

Глаза Эйви широко распахнулись.

– Он gadol... большой, – сказал он на иврите, а потом на английском, нагнувшись, чтобы погладить Мутта. Когда Мутт потянулся к его промежности, он спокойно и уверенно сказал: – Умри.

– Не красиво так говорить моей собаке.

Возможно, Эйви не такой, как я думала. Сказать моей собаке "умри" совсем не круто.

Эйви поднялся во весь рост.

– "Умри" на иврите значит "остановись", Эми. Тоже самое, что и "Достаточно, я не хочу, чтобы твой нос тыкался в мои яйца". Так лучше?

О нет. Дела идут не очень хорошо.

– Да, – застенчиво сказал я. – Все хорошо.

Мутт начал царапать дверь и тянуть поводок. Я бы хотела, чтобы Мутт немного подождал, но когда нужно идти, то ничего не попишешь и не важно, человек ты или животное.

– Мне нужно выйти с ним на улицу, или он напрудит прямо на полу.

Эйви опустил сумку на пол и сказал:

– Я пойду с тобой.

Проблема в том, что нам нужно честно и откровенно поговорить (и это уж точно не случится в парке для собак). Я не хочу, чтобы Эйви еще сильней отдалялся от меня.

– Не нужно. Я отойду всего на минутку. В смысле, Мутту нужна всего лишь минута. Подожди здесь, ладно?

Он кивнул.

– Хорошо.

Я поспешно пристегнула поводок к ошейнику Мутта. В лифте Мутт смотрел на меня выразительными щенячьими глазками, и иногда мне кажется, что под белой шерсткой скрывается человеческая душа.

– Эйви здесь. Встреча получилась неудобной. Что мне сделать, чтобы все наладить?

Мутт, смотря на меня, высунул язык и начал сопеть так.... словно пес, который хочет писать.

От моей гениальной собаки не последовало никакого ответа.

Когда мы вошли в собачий парк, я отцепила поводок. Мои мысли были не о Мутте. Об Эйви. Я размышляла о том, что скажу ему, когда вернусь домой.

Признаюсь, что поцеловала Нейтана... дважды?

Это ничего для меня не значит, но все же я участвовала в этом. Но сколько раз ты должен участвовать в этом, чтобы это сочлось за обман?

И как можно считать, что обманул кого-то, с кем даже не состоишь в официальных отношениях? Важен ли ярлык "встречаетесь" или главную роль играют чувства, живущие в твоем сердце? Боже, я так облажалась.

Может ли моя жизнь стать еще хуже?

Словно по команде, до меня донеслись крики и шум с другого конца парка. Когда я развернулась, мои глаза широко распахнулись, увидев, как Мутт вытворяет неприличные дела с другой собакой.

Обычно он выкрутасывается перед кабелями, показывая, кто в доме хозяин.

Но только не сегодня.

Мой тупой Мутт развлекался с Принцессой. Принцесса – это драгоценейшая чистокровная собака мистера Обермейера.

И у них серьезные намерения. О черт.

Когда я подбежала к ним, мистер Обермейер начал кричать на меня:

– Оттащи своего пса от моей Принцессы!

Я с трудом сглотнула.

– Как... как Вы себе это представляете?!

В состоянии аффекта, я краем глаза увидела, как Митч наблюдает и смеется. Большинство посетителей, раскрыв рот, с ужасом наблюдали за развернувшейся сценой. Все знали, что лучше держать подальше своих собак от Принцессы мистера Обермайера.

Я начала кричать на Мутта, чтобы он оставил в покое Принцессу.

– Мутт, уйди! Сюрприз! Оставь ее в покое! УМРИ! – ничто, даже слова Эйви не подействовали на него.

Сейчас все, что я хочу – так это УМЕРЕТЬ.

– Сделай что-нибудь, а не выкрикивай команды, которые твоя собака даже не понимает, – закричал мистер Обермайер. – Поторопись!

Я шагнула к собакам, увлеченным танцем любви.

– Отойди от Принцессы, – прорычала я сквозь стиснутые зубы. – Она не твой типаж.

По всей видимости, у Мутта селективный слух.

Подойдя ближе, я почувствовала приступ тошноты. Я далеко не натуралистка. Прирвать двух собак в очень интимный момент. да еще на глазах у целой публики совсем не мое.

Глубоко вздохнув, я приготовилась к унижению. Я остановилась позади Мутта и ухватилась за его туловище. Я потянула. И еще потянула. Но Мутт отказался отойти. Черт побери.

Как только я сдалась и отпустила его, Мутт отошел от Принцессы, как будто ничего сверхважного не произошло.

Мистер Обермайер побежал к своей собаке.

– Он запятнал ее честь.

– Мистер Обермайер, это всего лишь собака.

Старик шокировано заморгал, и мне показалось, что он еще сильнее побледнел, если такое вообще возможно.

– Принцесса – законная чемпионка благоразумия.

– Разумеется, – пробубнила я.

Мистер Обермайер оглядел толпу, собравшуюся вокруг.

– Кто-нибудь вызовите полицию.

Могу представить, как меня сажают в тюрьму, потому что моя собака развлеклась с драгоценным пуделем по кличке Принцесса.

– Мистер Обермайер... пожалуйста...

– Кто заплатит ветеринару за это грандиозное фиаско? Между прочим, у нее сейчас течка. Она должна была спариться с чистокровным псом! Теперь у нее будет помет дворняжек, а не чистокровных щенков. Все это из-за тебя, ведь ты не можешь справиться со своим животным.

Старик выглядел так, словно его вот-вот прихватит инфаркт, а его морщины поглотят бледное лицо.

– Мне жаль, – сказала я, пытаясь унять повисшее напряжение. Единственный виновник случившегося – это моя собачонка.

Мистер Обермайер вскинул руки.

– Мне жаль? Как твоя жалость может изменить произошедшее?

Никак.

– Я не знаю.

– Если он не породистой, то твоя обязанность кастрировать его, – сжав губы, мистер Обеймайер ушел прочь, а Принцесса с напыщенным видом побежала рядом с ним.

Меня не волнует, что Мутт не породистый. Он мой. Эйви подарил мне его, а это важней какой-то породистой собаки.

О нет, Эйви!

Я подбежала к Мутту и закрепила на нем поводок. Я направилась домой, но при этом старалась сохранить дистанцию от мистера Обермайера и его собаки. Я немного подождала, пока они поднимутся на свой этаж, а потом рискнула войти в лифт со своим псом.

Я нашла Эйви, сидящем на нашем диване: его локти покоились на коленях, а руку сцепились воедино.

– Мне очень жаль, что я так долго, – сказала я, сняв с Мутта поводок и вновь повесив его на крючок. – В парке произошел один инцидент, – я посмотрела на Мутта. Он лежал на спине и выглядел таким счастливым и расслабленным, каким я его никогда не видела.

Что я скажу папе о Мутте и Принцессе?

– Я думал, что ты меня бросила, – сказал Эйви. Один угол его губ приподнялся вверх. – Эми, чем дольше я здесь нахожусь, тем больше я понимаю, что это была плохая идея.

Я обошла диван и села рядом с ним.

– Не говори так. Просто сейчас на мня слишком много навалилось.

Его глаза, цвета глубокой ночи, так сильно отличались от глаз Нейтана. Они задумчивые, как и у моего отца. Могу с уверенностью сказать, он через многое прошел. Его что-то тревожит, но он старается не показывать этого.

– Как служба в Израиле?

– Sababa.

– Что значит sababa?

– Это значит: круто, удивительно, без проблем, – его глубокий, томный голос может разрушить стены, которые я выстроила вокруг себя.

– Ты выглядишь намного сильней, чем прошлым летом, – большинство американцев, с которыми я знакома, не выглядят столь серьезными и мужественными в восемнадцать лет.

– Испытания на выживание меняют людей.

Я кивнула. Испытания на выживание. Моё испытание на выживание состоит из бега к стеллажам в Neiman Marcus в день начала зимней распродажи. Это не подтягивает мои мышцы, но,тем не менее, оттачивает мой навык поиска лучших предложений до того, как их кто-то успел приметить. В каком-то смысле это все равно, что застрять с одним пистолетом в качестве компаньона в пустыне. Хотя Neiman Marcus можно считать настоящим полем битвы в дни зимней распродажи.

– Я скучала по тебе.

Я умолчала, что думала о нем каждый день с тех пор, как приехала из Израиля.Так же я не упомянула, что меня постоянно терзали опасения о наших отношениях.... или наших не-отношениях, как еще можно их назвать. И несмотря на то, что я ужасно счастлива его видеть, я не хочу быть просто "подругой с плюсами". Я хочу большего.

Но хочет ли он этого? И как Нейтан вписывается во все это?

Тьфу, в моих мыслях полнейшая путаница.

Эйви протянул мне руку. Пока я держала его за руку, жар и уют, по которым я так скучала, укутали меня. Его вторая рука легла на мое плечо и медленно двинулась вверх, лаская мою шее и щеку. Я прижалась к его руке, и его тепло обволокло меня.

– Я тоже по тебе скучал.

Я облизала губы, боясь нашего первого поцелуя, которые ясно скажет, на каком уровне наши отношения. Нам много нужно пережить. Наши летние отношения были нежными, полны чувственности и эмоций, они дурманили меня без химических препаратов и алкоголя.

Он наклонился вперед, наблюдая за мной. Его глаза сосредоточенно смотрели в мои.

– Я не должен так сильно хотеть тебя, – когда он сказал это, его полные губы обрушились на мои.

Начало как и раньше. Он нежно прикасался к моим губам, словно рисовал их... запоминал форму и мягкость. Я полностью растворилась в нем, но потом мои мысли поплыли в другом течении. Не знаю почему. Мысли о Нейтане, о фиско Мутта, о беременности мамы, о назначенных свиданиях и....

Когда язык Эйви коснулся моего, события прошедшего дня пронеслись в моего голове. У меня плохое предчувствие, словно я забыла о чем-то важном, но никак не могла вспомнить. Когда Эйви попытался перевести наш поцелуй на новый уровень, сконцентрировать стало ужасно тяжело.

Я отстранилась, разрывая поцелуй.

Эти красивые задумчивые глаза внимательно смотрели на меня.

– Что происходит? Кто этот парень? Просто скажи мне.

Я вспомнила! Когда его губы касались моих я не могла думать, но сейчас мой мозг снова начал трезво мыслить.

– Мне нужно на работу, – я спрыгнула с дивана.

Глава 18

Иона пытался сказать Богу, что отказывается идти в Ниневею, как велел Бог. Бедный парень был брошен в море, где провел три дня в животе кита в качестве наказания (Иона 2:1). Иона не знал, что от Бога нельзя спрятаться, ведь Бог все знает.

А вот мой парень нет.

(Кроме тех случаев, когда мои друзья открывают свои большие рты).

Эйви настоял на том, чтобы проводить меня до работы.

Когда мы вошли в лифт, я хотела сказать Эйви все, что творится в моей голове, и почему я так запуталась. Но у нас не было времени. Моя жизнь выходит из-под контроля, а у меня нет ни одного рычага, чтобы остановить ее. Время как песок.

– Эйви.

На самом деле мне нечего ему сказать, я просто хочу, чтобы он перестал избегать мой взгляд.

– Да? – он повернулся ко мне. Хотелось бы мне знать, о чем он думает.

– Я попробую отпроситься на неделю с работы, чтобы мы смогли посмотреть достопримечательности Чикаго.

– Эми, я не нуждаюсь в экскурсиях.

Ему не нужно говорить, что он приехал сюда ради меня. Сам факт того, что он пролетел полмира, чтобы провести со мной неделю в Чикаго одновременно и лестная, и ошеломляющая.

У стойки в Perk Me Up! я познакомила Эйви с Марией. Мария широко улыбнулась и поставила чашку, чтобы пожать ему руку . Она глупо захихикала, чего я раньше за ней никогда не замечала.

Наше первое знакомство с Эйви было самым нелепым и неловким моментом в моей жизни.

Честно говоря, тогда я бунтовала. Эйви единственный парень, кто осмелился бросить мне вызов. Он достаточно долго сражался со мной... ментально, разумеется. Он силен как внутри, так и снаружи.

Я приступила к работе, а Эйви, скрестив руки на груди, откинулся в большом и удобном кресле и ждал меня. Не могу поверить, что он здесь, а я готовлю обезжиренный ванильный латте вместо того, чтобы провести с ним время.

Я использовала каждую свободную секунду, чтобы полюбоваться им. Когда в кафе больше не осталось клиентов, я спросила Марлу, могу ли я приготовить Эйви мой любимый горячий шоколад.

– Ты не говорила, что он приедет навестить тебя, – прошептала Мария, пока я смешивала ингредиенты.

– Я и сама не знала. А вот моему отцу все было известно, – сообщила я, добавив к какао тройную дозу взбитых ванильных сливок.

– Он забыл сказать тебе?

– Они хотели сделать мне сюрприз.

Нужно напомнить папе, что я ненавижу сюрпризы. Сюрпризы как нежданные месячные: сначала ты потрясена и удивлена, а потом смущаешься, что все пялятся на тебя. Я понимаю, каково это. Мне не нужны сюрпризы, которые заставляют меня еще сильней почувствовать, что люди смотрят на меня.

Мария протянула мне держатель для кружки, чтобы я пролила потрясающий горячий шоколад.

– Я скучаю по своей подростковой жизни, – на ее лице расцвела задумчивая улыбка. – Мальчики, школа, друзья. Наслаждайся жизнью. В один момент ты вырастешь, и в твоей жизни появится обязанностей больше, чем ты могла себе представить.

У меня такое чувство, будто на меня свалилось обязанностей больше, чем я могла себе представить. А мне всего лишь семнадцать. Я взяла особенный напиток для Эйви и направилась к нему, когда открылась дверь Perk Me Up! Это Джессика.

– Я узнала о том, что случилось сегодня в собачьем парке. Эми, с тобой все в порядке? – ее темные волосы были выпрямлены, а глаза казались темней обычного благодаря черному топу. Ей потребовалось всего лишь секунда, чтобы рассмотреть парня в кресле. Сдавленный крик вырвался из ее уст.

– Эйви?

Джесс была похожа на маленькую девочку.

Эйви поднялся, и я прочистила горло.

– Джессика, это Эйви. Эйви, это моя лучшая подруга Джессика.

– Зови меня Джесс, – сказала она, так широко улыбаясь, что того и гляди ее щеки лопнут, а губы растянутся, как у той эластичной женщины из мультика.

– Почему ты не сказала мне, что он приедет? – сквозь зубы сказала она, хоть Эйви и слышит каждое ее слово. Блин! Он же рядом стоит.

– Я не знала. Это был сюрприз.

– Ох.

Джесс знает, что я ненавижу сюрпризы, поэтому понимающие вздохнула.

– Что случилось сегодня в собачьем парке? – спроси Эйви.

Я действительно не хочу рассказывать об этом кошмаре.

– Эм...

– Мутт нагнул другую собаку и оплодотворил ее на глазах у всех, – воскликнула Джесс. – Хозяин чуть было не вызвал полицию.

– Не такие уж большие новости, – сказала я, пытаясь сохранить безразличное выражение лица. Ну, то есть пытаюсь. На самом деле, произошедшее очень важно. Папа меня убьет, когда узнает, что честь Принцессы запятнана из-за моей собаки. А еще потому, что через несколько месяцев он может стать дедушкой с целой корзинкой щенков.

– Эми, ты шутишь? Уже все обо этом знают.

Эйви наклонился вперед со смущенным выражением лица.

– Почему ты мне не сказала?

– Я... я не знаю, – и это чистейшая правда.

Я бы хотела угостить Эйви горячим шоколадом, который я приготовила специально для него, но взбитые сливки растаяли и начали капать на мою руку. Сейчас горячий шоколад уже не выглядит таким восхитительным и аппетитном, как в момент, когда вошла Джессика. Да и к тому же моя рука стала липой от взбитых сливок.

– Пойду прогуляюсь, – сказал Эйви, расстроившись, что я утаила это от него. Когда он, разозлившись, вышел на холодный воздух, я не могла его винить. Я бы рассказать ему что происходит, но как я могу объяснить это, если сама не до конца все выяснила?

Остались только мы с Джессикой.

– Оох, могу я это взять? – спросила она, поглядывая на напиток в моей руке.

Я протянула ей "напиток мира для Эйви" и вернулась за работу у стойки.

Почему все не может идти своим чередом? Или это Бог решил развлечь меня, поэтому у меня нет скучных дней? Клянусь, что хочу, чтобы хоть раз мой день прошел тихо, без происшествий.

Мария делала Tango Mango Crème Blend для клиента, и все кафе пропахло манго.

– Могу я взять отпуск до конца недели? На следующей неделе я отработаю двойные смены.

– Отлично.

Джессика сидела за компьютером, когда я приступила к протиранию столиков.

– Можешь ли ты, пожалуйста, не рассказывать Эйви о моей жизни?

– Почему?

– Если я захочу что-то ему рассказать, я сделаю это сама. Ему не нужно все узнавать через моих друзей.

Джесс склонила голову набок и спросила:

– Что ты хочешь от него скрыть, Эми?

– Ничего.

Ладно, это не совсем правда. Мне бы хотелось оставить в стороне все плохое и поделиться с ним только хорошим. Ты не можешь винить меня. Он здесь только на неделю. Если он узнает, что я все время все порчу, он не захочет быть моим... не-парнем.

Я действительно брежу этим "не".

Нужно менять что-то в своей жизни.

Глава 19

Я волнуюсь за Израиль. Я молюсь за безопасность моей семьи, живущей в Израиле и за моего парня, находящегося там на службе. Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы мир стал спокойней?

Моя смена в Perk Me Up! уже подходила к концу, когда, как ты уже догадалась, пришел Нейтан. Он неторопливо подошел к стойке и сказал:

– Средний зеленый час со льдом и без сахара.

Он не смотрел на меня: вместо это он сосредоточил все свое внимание на сахаре, стоящим рядом с кассой. Очевидно же, что его ни капле не интересует сахар, ведь он не любит напитки с сахаром.

Мария стояла рядом со мной, напевала под нос песню и деланно пыталась не обращать внимание на повисшее напряжение между мной и Нейтаном.

Я протянула Нейтану чай, и он спросил:

– Где Эйби?

– Его зовут Эйви, и ты прекрасно об этом знаешь.

Нейтан сделал глоток холодного зеленого чая, исподлобья поглядывая на меня. Остановившись пить чай, он спросил:

– Чтобы ни... – он попытался сымитировать наш предыдущий разговор. – Он тебя бросил?

Мне бы не было так больно, не будь он так близко к правде.

– Нет. Ты не видишь, что я работаю?

– Я твой клиент. Думаю, ты должна быть милой с клиентами.

Я повернулась к Марии, которая больше не притворялась, что не обращает внимание наш разговор.

– Иди, – сказала она.

– Не обращай на меня внимания. Это очень интересно. Думаю, стоит начать брать плату за вход... или устроить в Perk Me Up! вечер живого шоу.

Глубоко вздохнув, я покачала головой и повернулась к Нейтану. Он все еще стоял около стойки.

Парень не уйдет.

Он наклонился вперед и прошептал:

– Я не нравлюсь тебе, потому что я ботаник... идиот... хромаю...нерешительный...называй как хочешь.

– Это неправда.

– Да что ты?! Тогда почему ты так вешаешься на этого Эйви? Скажи мне, что его мозг такой же большой, как и мускулы.

– Это не твоего ума дело, но на самом деле он очень умный. Ты не всегда должен судить книгу по обложке. Быть веселым, общительным и заботливым тоже очень важно.

– Если ты так им восхищаешься, зачем же ты поцеловала меня в лифте? Ох, точно. Ты пошутила.

– Нет, это неправда.

– Правда. Таким фальшивкам как ты нравится играть с чувствами других. Ты никогда не думаешь о последствиях своих поступков или о том, какую боль причиняете другим.

Мой рот распахнулся. Нейтан шутит? Я бы не поцеловала его в шутку, да я даже не осмелилась бы. Я поцеловала его, потому что хотела взять над ним вверх. Если бы ему понравилась ему после поцелуя, я бы могла контролировать наши отношения. Я бы могла заставить его перестать меня ненавидеть или влюбить в себя. Признаю, это манипуляция.

Очки Нейтана соскользнули на нос, и он их поправил.

– Держу пари, если бы я вел себя так же надменно и круто одевался, ты бы бросила это Эйви, потому что хотела бы встречаться со мной.

– Хочешь поспорить?

Открылась дверь кафе, и вошел Эйви. Он не был счастлив, когда увидел, что я разговариваю с Нейтаном. Нейтан, должно быть, почувствовал мою нерешительность, потому что взял свой холодный чай и направился к своему любимому креслу, чтобы позаниматься.

Мария легонько стукнула меня по плечу.

– Иди, Эми. Твоя смена уже закончилась.

Спасибо Господи.

Я сняла желтый фартук. Поднявшись на цыпочки, я поцеловала Эйви, обняв его за талию. Это покажет ему, как я скучала по нему, а Нейтану и всем остальным (в том числе и Джессике) как много Эйви для меня значит, и что самое главное – кто Эйви в моей жизни.

Ответив на мой позыв, Эйви обнял меня.

– Пошли отсюда, – прошептал он напротив моих губ. Он взял меня за руку, и мы вышли из кафе как настоящая пара.

Думаю, что лед между нами растаял, когда мы вместе вышли в холодную ночь. Мой телефон зазвонил. Это папа.

– Привет, Аба.

– Ты уже получила огромный сюрприз?

– Да. Он рядом со мной, – позже я поговорю с папой о новом правиле "никаких сюрпризов".

– Давайте все встретимся и поужинаем. Как насчет Rosebud?

Roseburd – это невероятное итальянское местечко на Раш Стрит, рядом с нашим домом. В субботние ночи в ресторанах полно народу.

– Здорово.

– Я буду там через полчаса.

– Отлично. Увидимся там.

Пока я не повесила трубку, я даже не понимала, что увожу Эйви от нашего дома и Roserbud. Я заметила, что мы больше не держались за руки. Мы направлялись к пляжу несмотря на то, что озеро Мичиган замерзло, а ветер пронизывал до костей, из-за чего было трудно говорить.

– Я думал, что если скажу тебе, что приезжаю, ты попросишь меня не делать этого, – мы по-прежнему шли и глядели прямо перед собой на озеро, проглядывающее сквозь улицы города.

Я хотела взять его за руку и идти, держась за руки, но он засунул руки в карманы.

– Я думала, что ты забыл меня.

Он усмехнулся.

– У меня не было времени, Эми. Я проходил базовую подготовку, помнишь?

Я полностью осознаю, что девушки, прогуливающиеся по улицам Чикаго, засматриваются на него.

Интересно, так будет всегда? Он намеренно ведет себя так харизматично и уверенно?

– Эйви, что если у тебя будет время? Ты найдешь симпатичную израильтянку, чтобы заменить меня?

– Зачем? Чтобы ты не чувствовала себя виновной, начав отношения с тем Нейтаном?

– Я поцеловала тебя при нем, Эйви. Я бы так не поступила, если бы он мне нравился.

– Ты сделала это, чтобы заставить его ревновать, – как ни в чем не бывало сказал он.

– Это не правда. И это ты не хочешь настоящих отношений. Ты ясно дал это понять прошлым летом. Никаких обязательств. Нет парня и девушки. Знаешь, что я говорила своим друзьям? Что ты мой не-парень.

Ты хоть представляешь, как я себя чувствовала? Хорошо, я скажу тебе, мистер Крутой Израильский Парень. Я ужасно себя чувствовала, словно я не стою потраченного времени, усилий или чувств, вкладываемые в настоящие отношения.

Я сглотнула, но это было не легко, потому что мое горло начало саднить от волнений. Большую часть времени я держу эмоции при себе, подальше от окружающего мира. Так что произошедшее вдвойне отстойно, ведь Эйви единственный человек, с кем я не хочу быть слишком эмоциональной, потому что знаю – это его оттолкнет.

Он попытался притянуть меня к себе, но я оттолкнула его. Мне не нужно его сочувствие. Мне нужна его любовь.

Но самое страшное, что я чувствую, он никогда не сможет мне этого дать. Бог видит, он никогда этого не скажет.

– Я не знаю, чего ты хочешь, – расстроенно сказал он. – Эми, мне жаль, я думал, что мы все прояснили.

– Как видишь, нет. Почему ты приехал? Чтобы поиграть с моими чувствами?

– Нет, – сказал он, притянув меня к груди, на этот раз даже не дав мне сопротивляться. Крепко обнимая меня, он начал шептать в мою макушку: – Я закончил базовое обучение, и меня перевели в специальный боевой отряд. Армия обороны Израиля разработала новый подход к терроризму: они собираются научить нас действовать и думать как враг, – он глубоко вздохнул. – Я не знаю, дадут ли мне разрешение летом связаться с тобой, когда ты приедешь в Израиль.