Текст книги "Как разрушить мою подростковую жизнь (ЛП)"

Автор книги: Симона Элькелес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 27

Свобода.

Означает ли это свобода от преследований?

Свобода действий?

Свобода самовыражения?

Или быть может свобода – это все вместе?



– Ты не доверяешь мне?

Я слегка усмехнулась.

– Я заварила эту кашу не для того, чтобы так просто отпустить тебя. Залезай.

Несмотря на то, что его руки все еще были заведены за спину, он наклонил голову и аккуратно сел в машину. Ему пришлось поерзать на сидении, чтобы пластмассовые наручники не впивались в запястья. Мне захотелось освободить его, но что если он уйдет, как только я сниму наручники? Ну уж нет, ему нужно выслушать меня.

Мне пришлось опереться на него, чтобы застегнуть ремень безопасности, потому что сам он не мог этого сделать. Когда я нагнулась к нему, я почувствовала, как его дыхание обдало мою шею.

Мне кажется, что я услышала, как он сдавленно простонал, но не уверена в этом.

– Ты пользуешься новыми духами? – его горячее дыхание приласкало мою кожу. – Ты пахнешь по-другому.

Я не ответила, потому что он мог унюхать либо запах картошки фри, которую я ела на обед, либо духи, которыми я попшикалась несколько часов назад.

– Куда ты меня везешь? – спросил он, когда я выехала за пределы кампуса, направившись на север по Sheridan Road.

– Ты мой заложник. Предполагается, что заложникам не говорят, куда они направляются и где их будут держать. И они не разговаривают.

На самом деле я не знаю, куда мы едем.

Я хочу уехать туда, где мы будем одни; туда, где нас никто не найдет. Если бы у меня была кнопка, которая смогла бы одним нажатием отправить нас на необитаемый остров, я бы нажала на нее. Он должен выслушать меня.

А после... я задержала дыхание, ожидания его ответ.

Когда мы остановились на зеленом, я посмотрела на него. Сегодня он одел серую рубашку с надписью на иврите и поношенные штаны с маленькой дыркой на колене.

Интересно, появилась ли эта дырка сегодня ночью, когда Нейтан напрыгнул на него? Я не могу прочитать выражение лица Эйви, ведь он настоящий мастер подавления эмоций. Научился ли он этому или это прирожденный талант?

– Эми, тебе не нужно это делать.

– Еще как нужно, – сказала я, нажав на газ.

– Послушай, Эми, когда я приехал в Чикаго, я не знал...

– Эйви, выслушай меня, прежде чем ты все выскажешь. Мне нужно раскрыть тебе душу, пока ты не сказал мне, что совершил огромнейшую ошибку, приехав сюда, и через два дня уедешь, чтобы больше никогда со мной не увидеться.

– Как знаешь, – сказал он, смотря в окно. Он глубоко и расстроенно вздохнул.

Отлично, теперь я его рассердила.

Я подъехала к Храму Бахаи, который очень похож на Планетарий. Он очень большой и потрясающе блестит.

– Это Храм Бахаи, – объяснила я Эйви, когда он удивленно уставился на необыкновенный Храм.

– Вау. В Хайфа, где живет моя тетя, есть только одна синагога с золотым куполом. Она находится на предгорье, ее видно даже издалека.

Я проехала мимо парка, парка Галлсон, мимо домов, расположившихся на улице Sheridan Road, которые, как говорит моя мама, могут позволить себе только состоятельные люди.

Проезжая парк Галлсон, я поняла, куда еду.

Пляж Роузвуд.

Маленький пляж в Хайлэнд парк, который мы однажды посетили с мамой, когда я была маленькой. В тот день дул очень сильный ветер, мое полотенце задралось, и мне в глаза попал песок. Я не любила песок. Это было настоящая катастрофа, мне потребовалось несколько дней, чтобы вымыть весь песок из волос и обуви.

И как бы сильно мама не хотела затащить меня в озеро Мичиган, я столь же сильно сопротивлялась. Я видела детей, который играли в озере со своими ведерками, обрызгивая все вокруг. Но в конце концов, им приходилось выходить из воды и идти по песку.

Мокрый песок прилипал к их коже рук и ног и.... ко всему телу.

Вывернув на дорогу, ведущей к маленькой парковке, я думала, что иногда сложные ситуация хорошо заканчиваются. Совсем недавно я это узнала сама.

Припарковавшись на темной парковке у берега пляжа с видом на озеро. На стоянке не было ни одной машины. Мы одни-одинешеньки в этом уединенном месте.

Почти как на необитаемом острове.

– Теперь ты снимешь с меня наручники?

– Нет. Я не сниму их до тех пор, пока ты не выслушаешь меня, – я повернулась лицом к нему. Единственное, что нас разделяет – это подлокотники и подстаканники. И повисшее между нами напряжение, если быть точней.

Я наклонилась и расстегнула его ремень безопасности. Он расположился в кресле так удобно, насколько это позволяют заведенные за спину руки.

Его глаза сияют в ярком лунном свете. Я чувствую его взгляд на мне, словно они осязаемы.

– Не смотри на меня, – сказала я.

– Почему?

– Ты смущаешь меня даже больше, чем то, что я собираюсь сказать тебе.

– Тогда позволь мне выговориться, – его голос мягким, но уверенным. – Я не смущен.

Я опустила голову и приподняла брови.

– Просто отвернись.

Он смущенно покачал головой, но все же развернулся лицом к окну.

Выдохнув, я приготовилась к худшему.

– Прошлое лето было лучшим в моей жизни. Я познакомилась с кем-то, кто очень сильно понравился мне, и это поразило меня.

– И меня тоже, – сказал он, смотря в окно.

– Да, но ты сказал не ждать тебя. Ты не хотел ввязываться в это, не хотел отношений... все, что ты хотел – это простое приключение на лето.

– Было здорово.

– Да. Но потом все кончилось. Ты ушел в армию, а я вернулась домой. Каждый раз, когда я ссорюсь с Джесс, я не могу тебе позвонить. Когда у меня что-то не ладится с друзьями или семьей, тебя нет рядом, чтобы взять меня за руку и, успокаивая, сказать, чтобы я не волновалась.

На этот раз он повернулся ко мне. Его черты лица напряглись.

– Поэтому ты заменила меня Нейтаном.

Жестом я попросила его развернуться.

Повернувшись к окну, он повторил:

– Ты заменяла меня Нейтаном. Я понимаю. Эми, не нужно объяснять очевидное.

– Я признаю это, – тихо сказала я. – Я целовалась с Нейтаном. Дважды. Он хорошо целуется. Ладно, в первый раз это было ужасно, но во второй раз намного лучше.

– Не хочу это слышать, – напряженно сказал Эйви.

– Эйви, я понимаю, но между нами не должно быть секретов. Я не хочу, чтобы ты убегал всякий раз, как между нами повиснет напряжение.

– Я не убегал.

– Ты ушел так быстро,что я даже сообразить не успела, – сказала я, положив руку на его бедро.

Мне нужно, чтобы он понял, как сильно я о нем забочусь.

Может ли прикосновение выразить то, насколько он нужен мне? Может ли прикосновение показать, что в моей груди зародилась пустота, которую залечить может только он?

Он посмотрел на мою руку.

– Разве ты не сообразила?

– Я не просто так тебя похитила, ты же понимаешь. Останься со мной, Эйви. Давай вместе забудем о моих ошибках, моих дурацких заморочках и сомнениях. Боже, я люблю тебя.

Я жду его ответа и не важно, каким он будет. Моя любовь не дрогнет. Я могу перечислить одну и даже сто одну причину, почему я люблю его.

Между нами есть связь и каждый раз, когда мы смеемся, ссоримся или целуемся она только крепнет... Беспокойство прожигает меня изнутри, когда его нет рядом.

Мне спокойнее, когда мы вместе.

Он служит в армии, я знаю. Я не скоро вновь его увижу. Может быть, он сможет отпроситься летом в увал, а может нет. Это не важно. Будь, что будет.

– Иди сюда, – сказал Эйви.

Я посмотрела на маленькое пространство между нами, на подлокотники и подстаканники.

– Эмм... Эйви, куда ты хочешь, чтобы я пришла? Здесь не так уж много мест.

– Ты умная. Догадайся.

Не спрашивайте, почему мой пленник осмелился приказывать мне. Сейчас я совсем не против. Я полностью его поддерживаю.

Я перелезла подлокотники и удобно устроилась на его ногах.

– Я эгоист, – сказал Эйви. Его темно шоколадные глаза пристально смотрели в мои глаза. – Я не хочу тобой делиться, – он наклонился и что-то сказал на иврите, что было очень похоже на ругательство. – Мое же самолюбие ударило по мне, когда я узнал, что ты целовалась с Нейтаном. Я оставил тебя, потому что ты ранила мое самолюбие.

Я наклонила голову, чтобы он мог видеть мое лицо.

– Если ты сможешь простить меня, я смогу простить тебя... и твое самолюбие. Я просто хочу провести с тобой каждую секунду, пока ты не уехал в Израиль.

– А после? Что будет с нами? Я три года буду на службе, кто знает, что может случиться.

– Эйви, я не хочу расставаться.

– Я тоже. Как насчет того, чтобы не думать и не говорить о наших отношениях, пока я не вернусь из армии?

Не думай и не говори. Справедливо.

– Sababa. Значит, я могу называть тебя своим парнем, а не-моим-парнем?

Уголок его губ приподнялся в улыбке.

– Так точно.

– Нам нужно заключить контракт? Пожать руки?

– Как насчет того, чтобы заключить наше согласие поцелуем? Никаких отвлекающих маневров.

Мы одновременно наклонились и в тот момент, когда наши губы почти соприкоснулись, зазвонил мой телефон.

– Ты не собриаешься ответить? Это твой отец.

Наклонив голову на бок, я прошептала в его губы:

– Не отвлекаться, помнишь?

Не обращая внимания на постоянные звонки, мы нежно целовались, как в первый раз. Наш поцелуй был сладок и медлен, страстен и голоден, словно ожидая, что наш пыл усилится.

Прижимаясь губами к его губам, я ласкала руками его лицо, медленно спускаясь к твердой груди, изучая его тело, в то время как он все еще был прикован наручниками.

– В один прекрасный день мы сделаем это в другом месте, и уж точно не в машине, – сказал Эйви. Его голос и дыхание стали намного тяжелей, чем прежде. Поверх его рубашки я почувствовала, как его сердце забилось быстрей. Я улыбнулась, понимая, что он хочет меня так же сильно, как и я его.

Пододвинувшись ближе к нему и наклонив сиденье в лежачее положение, я понимала, что играю с огнем. Я так прекрасно себя чувствовала, что не хотела останавливаться. Постанывая заполнили машину. Даже не знаю, кто стонал: я или он.

Эйви прижался губами к моей шее, облизывая и целуя меня. Пока он прокладывал дорожку поцелуев к вырезу моей кофты, мои пальцы, лаская, изучали его тело.

Эйви придвинулся ближе, и неожиданно его руки легли на мою талию и, поглаживая, поднялись к моим волосам. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым, а глаза были настолько пронзительными, что у меня перехватило дыхание.

– Ты освободился от наручников? – прошептала я, чувствуя слабость от его поцелуев, нежных прикосновениях рук и слов.

– Да. На них была специальная кнопка, – сказал он между поцелуями.

Я отстраняюсь.

– Когда ты успел ее найти?

– Через десять секунд после того, как ты их надела, – он аккуратно убрал волосы с моего лица. – Самое забавное то, что тебе не нужно надевать на меня наручники, чтобы удержать. Я твой и без них.

Я притянулась к нему, и мы вместе продолжили изучать друг друга, пока наши тела двигались в едином ритме.

– Я хочу забыть, насколько ты неопытна, – простонал он мне в ухо.

– Так научи меня, – попросила я. Прикусив губу, я расстегнула верхние пуговицы моей рубашки.

– Посмотри на меня, – попросил Эйви.

– Зачем?

– Так я смогу увидеть твои глаза.

Взгляд Эйви полностью сосредоточился на мне, а не на оставшихся расстегиваемых пуговицах. Мои руки дрожали. Но я так и не поняла, от холода или от нервов.

– Ты слышала, что твой отец сказал о сексе? Разве он не предупредил, что все парни хотят только одного?

– А ты? Эйви, ты тоже только одно и хочешь? – я распахнула полы рубашки, обнажив лифчик.

– Честно говоря, сейчас мое тело только об одном и думает.

– Как и мое. Ты снимешь свою рубашку?

Когда его руки потянулись к подолу рубашки, он напряженно сказал:

– Твой отец убьет меня, – стянув рубашку, он бросил ее на водительское сиденье, но его глаза никогда не покидали моих глаз.

Его пальцы пробежались по моему животу, и я почувствовала покалывание.

– Ты в порядке? – серьезно спросил он.

Улыбнувшись, я кивнула.

– Я обязательно скажу, если передумаю.

Когда я наклонилась, чтобы ближе прижаться к нему, он схватил меня за подол рубашки и притянул к себе.

– Твое тело... прекрасно.

Его руки, словно огонь, испепеляют мое тело своими прикосновениями. Я наклонилась к его груди, слушая, как его сердце бьется так же неистово, как и мое. Его руки переместились выше, лаская мои волосы, обнаженную спину и грудь.

Я снова вернулась к его губам, а мои новые и замечательные чувства вскружили в моем воображении. Я понимаю, что еще не готова к сексу, но я готова испытать нечто большее.

– Эйви, – простонала я. В моем голосе переливчато звучала вся гармонь чувств, что я испытываю. – Я хочу...

Поняв мою мольбу, он мгновенно переместился, и мое тело оказалось под ним.

– Ауч...

– Что? Что такое? – я сделала что-то не так? Причинила ему боль?

– Я ударился головой о зеркало.

– Кажется, мне в спину впивается ремень безопасности, – пожаловалась я. Или, быть может, это наручники. А может все вместе. Я лишь понимаю, что нам обоим неудобно.

Он соприкоснулся лбом с моим и разочарованно простонал, пытаясь вытянуть ноги так, чтобы они не врезались в мои. Кажется, его левая нога поместилась под рулем, но я не уверена.

Мои руки покоились на его плечах, ноги застряли где-то на приборной панели, а локоть Эйви попал в подстаканник. И конечно, в этот самый неудобный момент вновь зазвонил мой телефон.

– Это не сработает, не так ли? – спросил он.

Посмотрев на нашу позу, я почувствовала неловкость.

– Кажется, ты прав, – разочарованно сказала я.

Он наклонился к заднему сиденью, достал телефон и протянул его мне.

Раскрыв его, я ответила:

– Привет, Аба.

Эйви изогнулся и, наконец, смог сесть на водительское место

– Ты в порядке? – рявкнул папа на том конце линии.

– Да, – даже более,чем.

– Тогда я убью тебя. Где ты? Я бес передышки звоню тебе. Зачем тебе телефон, если ты не отвечаешь на звонки?

– Я не слышала телефон, – солгала я, прервав его гневную тираду. – Должно быть, здесь плохо ловит связь, – это самая идиотская отмазка, но это все, что я могу придумать сходу.

– Где ты? Я спрашивал у Нейтана, но он молчит, как партизан. Ты попала в какую-то передрягу?

– Я с Эйви, – честно призналась я, откинув наручники на заднее сиденье, чтобы они не впивались в спину.

– Я думал, он остановился у друга в Северо-Западном общежитии. Ты сказала, что между вами все кончено.

– Так и было... но мы помирились. Он вернется домой и останется вместе с нами, – я посмотрела на Эйви, надейся, что он и впрямь вернется к нам и пробудет со мной до конца отлета.

– Он рядом с тобой?

– Да.

– Вы одни?

Я осмотрела пустую стоянку, безлюдный пляж и замерзшее озеро Мичиган.

– Да.

– Дай трубку Эйви. Немедленно.

– Аба, не позорь меня.

– Позволь мне поговорить с ним. Эми, если ты не передашь ему телефон, я отберу у тебя мобильник, компьютер и машину, и этот парень не останется в моем доме. Я ясно выражаюсь?

Когда мой папа начал что-то бубнить про убийство, я протянула трубку Эйви.

– Он хочет поговорить с тобой.

– Ken, – сказал он.

Да.

Я услышала только отрывок беседы, но ничего не поняла, ведь они говорили на иврите.

– Ani shomer aleha. Ken. He beseder. Ken, ani rotze lishmor all koll chelkay hagouf sheli."

– Что он говорит? – прошептала я Эйви.

Он закрыл рукой микрофон.

– Он перечисляет список частей моего тела, которые подправит, если я воспользуюсь тобой.

Я закрыла рукой глаза. Боже, мой папа может отвадить от меня любого парня, даже коммандоса Армии обороны Израиля.

– Ron, ta'ameen li... ani ohev et habat shelcha ve lo ya'aseh doom lif'goah bah.

После последней фразы Эйви на обоих концах линии повисло молчание, и я почувствовала сквозившее напряжение между двумя самыми главными мужчинами моей жизни.

– Beseder, – сказал Эйви.

– Beseder, – повторил он.

– Beseder, – вновь повторил он.

Неизвестность убивает меня.

– Что значит beseder?

Вместо ответа он завершил вызов и бросил телефон на заднее сиденье.

– Это значит "хорошо" или "отлично".

– Он и правда угрожал тебе?

– Особенно после того, как я сказала, что люблю тебя.

Мое сердцебиение участилось.

.– Ты сказал ему, что любишь меня?

Он кивнул.

Наклонив голову, я с улыбкой сказала:

– Ты должен признаться в любви девушке, а потом уже ее отцу. Если бы мы жили в старые времена, тебе бы пришлось отдать отцу овец, подарки и золото, чтобы получить разрешение на брак.

– Моя семья владеет половиной овц в общине, -сказал он, подняв брови. – Как смотришь на то, если я предложу нашу половину твоему отцу?

Я провела в общине все лето. Мой дядя владеет другой половиной овц.

– Это очень много овец. Откуда тебе знать, что я стою этого?

Эйви посмотрел мне в глаза.

– Ты стоишь этого, Эми, – сказал он, обнимая меня. – Поверь мне, жизнь с тобой будет похожа на приключение, – прошептал он.

Когда я собралась притянуть его ближе к себе, он начал застегивать мою рубашку.

– Что ты делаешь?

– Застегиваю твою рубашку, – ответил он, ловко управляясь с моими пуговицами.

– Зачем?

– Я не хочу рассказывать нашим детям, что признался тебе в любви на заднем сиденье машины.

– Мы на переднем сиденье.

– Да, точно... и как бы сильно я не думал, что смогу убедить твоего отца и дать ему много денег, я бы предпочел не переходить ему дорогу.

Эйви надел рубашку, скрыв свои потрясающие мышцы и рельефную загорелую грудь, которые как я когда-то себя убеждала, меня ни капельки не впечатляют. Совсем-совсем.

– Давай прогуляемся по пляжу.

Я посмотрела на улицу, где бродил холодный ночной воздух штата Иллинойс.

– Там холодно.

– Будь рядом со мной, и я согрею тебя.

Мы вышли из машины, и Эйви обнял меня. Пока мы прогуливались по темному песчаному пляжу я поняла, что он прав: его объятия согревают меня даже холодной ночью. Спустя несколько минут Эйви остановился, повернулся ко мне и взял мои руки в свои.

– Эми, – начал он с полной серьезностью в голосе.

В моих глазах плещутся все эмоции. Он собирается сказать это. Я знаю, для него это очень трудно. Его брат умер во время бомбардировки, и Эйви до сих пор боится выказывать свои эмоции.

Он закрыл глаза, словно пытался подобрать нужные слова.

– Подожди здесь, – он взял ключи и побежал к машине. Вернувшись, он протянул мне телефон.

– Прослушай почту.

– Зачем?

– Просто прослушай.

Я вошла в почту. Первое сообщение было отправлено в пять часов... до того, как я похитила его.

– Привет, Эми, это Эйви. Я... я очень много думал об этой неделе и вся правда в том, что я... я скучаю по тебе. Очень сильно. Меня убивает, что ты не рядом со мной. Я пойму, если ты не захочешь мне перезвонить или вновь со мной увидеться. Я сбежал как раненное животное, но... если вдруг в твоем сердце... или мыслях... есть хоть малейший шанс простить меня за мое огромное самолюбие, размером с высотку Сирс-Тауэр, что я посетил вчера, то я прошу... я прошу перезвонить на этот номер... это телефон Тарика.

Я нажала на телефоне девять и повернулась к нему.

– Как это мило, – для меня это много значит, ведь он позвонил мне до того, как я похитила его.

– Не торопись, прослушай дальше.

Еще одно сообщение? Я поднесла телефон к уху, чтобы прослушать еще одно сообщение.

– Это снова Эйви. Говорил ли я тебе, что твои глаза – настоящее витражное зеркало? Эми, в твоем взгляде отражается душа. Твои глаза темнеют, когда ты пытаешься быть сексуальной, а когда ты улыбаешься, они сияют.

Когда ты думаешь, что попала в беду, ты моргаешь в два раза быстрей, чем обычно. Когда тебе грустно, ты хмуришься. Я скучаю по твоим глазам. Я не хочу, чтобы твои грустные глаза стали моим последним воспоминанием о тебе.

Сохранив два сообщения, я посмотрела на Эйви.

– Есть еще одно сообщение, да?

Он кивнул.

Я нажала кнопку, чтобы прослушать еще одно сообщение.

– Это Эйви. Я хочу тебе кое-что сказать. Но не потому, что я жду взаимности, – он глубоко вздохнул. – Я... я люблю тебя. Но не той ветряной любовью, а настоящей, что на всю жизнь. Даже если ты мне не перезвонишь. Даже если тебе нравится этот Нейтан или кто-то другой. Мы можем остаться друзьями. Или кем-то больше. Просто... перезвони мне.

Я нажала на кнопку.

Кажется, он вот-вот начнет грызть ногти, настолько он был смущен.

– Говорил ли я тебе, что впервые встретившись с тобой, я испугался своих чувств? Я испугался. И мне до сих пор страшно, потому что сейчас я хочу провести с тобой всю свою жизнь. Эми, как долго длится «навсегда»?

Я закрыла телефон.

– Ты не хочешь прослушать остальные сообщения?

Я положила телефон в задний карман, а в моих глазах застыли слезы.

– Нет.

Я прослушаю их позже, когда останусь наедине в своей комнате. Я хочу услышать его голос перед сном.

Сейчас я лишь хочу остаться с моим парнем наедине и насладиться вместе с ним тем небольшим количеством времени, что у нас осталось.

– Эйви?

– Да.

– Теперь мы должны сказать нашим детям, что ты признался мне в любви по телефону.

Он лучезарно улыбнулся, а потом засмеялся.

– Тогда как насчет этого... – он с легкостью поднял меня на руки и аккуратно положил на песок.

Должна признаться, меньше всего меня беспокоит песок в волосах и дизайнерской одежде, нежели слова Эйви.

Наклонившись ко мне, он взял мои руки в свои и переплел наши пальцы.

– Я люблю тебя, Эми Нельсон-Барак. С тех самых пор, как я увидел тебя, я не могу отвести от тебя глаз.

С тех пор, как мы впервые поговорили с тобой, я не мог перестать спорить с тобой. С тех самых пор, как мы впервые с тобой поцеловались, я не могу перестать целовать тебя. И с того самого момента, как мы разделили наши надежды, страхи и неуверенность, я не могу разлюбить тебя.

О Боже, это прекрасно.

Неужели скоро уже вторник?