Текст книги "Идеальная химия (ЛП)"

Автор книги: Симона Элькелес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 22
Алекс

Она мне звонила. Если бы я сейчас не держал клочек бумажки с ее именем и номером телефона, накарябанным на ней, моим братом Луисом, я бы никогда не поверил, что Бриттани на самом деле набрала мой номер. Допытывание Луиса не помогло, у парнишки память, как у мухи, он с трудом вообще помнил, что отвечал на звонок. Единственное, что мне удалось узнать, это то, что она просила ей перезвонить.

Это было вчера после обеда, еще до того как она вывернула свой желудок мне на ботинок и отключилась у меня на руках.

Когда я попросил ее быть настоящей, я видел страх в ее глазах. Интересно, чего она боится? Теперь моей целью станет преодоление этой стены 'совершенства'. Я знаю, что там больше ее, чем просто блондинистые кучеряшки и убийственное тело. Секреты, которые она готова унести в могилу и секреты, которыми она просто умирает от желания поделиться. Да, уж. Она, как загадка. И все, о чем я могу думать, это разгадать ее.

Когда я сказал ей, что мы не такие уж и разные, я не врал. Эта связь, что есть между нами, она никуда не уходит, она делается только сильней. Потому, что чем больше я времени провожу с ней, тем ближе мне хочется быть.

У меня имеется просто непреодолимое желание позвонить Бриттани, чтобы просто услышать ее голос, даже если он будет полон яда.

Открывая сотовый, пока я сижу в гостиной на диване, я заношу ее телефон в память.

– Кому звоним? – спрашивает Пако безо всякого стука или звонка заходящий в дом. За ним залетает Иза.

Я захлопываю сотовый.

– Nadie.

– Тогда поднимай свою задницу с дивана, и пошли играть в футбол.

Играть в футбол это намного лучше, чем сидеть тут и думать о Бриттани с ее секретами, даже если я до сих пор чувствую отголоски вчерашней вечеринки. Мы направляемся в парк, где группа парней уже разогреваются.

Марио, чей брат погиб в автокатастрофе в прошлом году, хлопает меня по спине.

– Алекс, хочешь быть вратарем?

– Нет, – я, так называемая, агрессивная личность. И в жизни и в футболе.

– Пако, а ты?

Пако соглашается и занимает свою позицию. Которая предполагает сидение на заднице на линии ворот. Как обычно, мой ленивый друг сидит там, пока мяч не покатится в его сторону.

Большая часть играющих – мои соседи. Мы выросли вместе… играли здесь с тех пор, как были детьми и даже вступили в Кровавых Латино вместе. Перед тем как вступить, я помню, как Лаки говорил нам о том, что быть в банде, это как иметь вторую семью… семью, которая будет для тебя поддержкой, в моменты, когда твоя настоящая семья не сможет это сделать. Они предлагали защиту и безопасность. Это звучало идеально для парня, который потерял своего отца.

Спустя годы, я научился блокировать плохие моменты. Побои, грязные сделки с наркотой, перестрелки. И я не говорю только о тех, с кем мы соперничаем. Я знаю ребят, кто пытался уйти, ребят, которых нашли потом мертвыми либо избитыми так, что они желали умереть. Говоря по правде, я блокирую все это потому, что это пугает меня до чертиков.

Я должен быть настолько силен, чтобы мне было все равно, но мне не все равно. Мы занимаем наши места на поле. Я представляю, что мяч, это джекпот. Если я проведу его через всех и забью гол, я волшебным образом превращусь в богатого и всесильного мужчину, который сможет увезти мою семью (и Пако) подальше от этой дыры.

В каждой команде достаточно хороших игроков. У команды соперников все же есть преимущество, у нас на воротах Пако, который чешет свои яйца на другом конце поля.

– Эй, Пако, прекрати играть с собой, – кричит ему Марио.

Пако отвечает тем, что хватает себя за яйца еще раз и трясет этим в нашу сторону. Крис, воспользовавшись этим, пинает мяч и забивает нам первый гол.

Марио забирает мяч из ворот и кидает его Пако.

– Если бы ты поменьше был заинтересован в своих huevos, и побольше в игре, они бы не забили.

– Я ничего не могу поделать, чувак, если они чешутся. Твоя девчонка, должно быть, передала мне хламидий.

Марио смеется, ни капли, не веря в то, что его девчонка ему изменила. Пако пасует Марио, Марио передает его Лаки, Лаки доводит мяч до середины поля. Пасует мне и у меня открывается возможность. Я бегу с мячом по полю, делая паузу только, чтобы определить, сколько мне еще надо пройти, прежде, чем я смогу забить.

Притворяясь влево, я пасую Марио, который возвращает мяч мне. И одним точным ударом я забиваю нашим соперникам.

– Гггооооолллллл, – орет наша команда, и Марио дает мне 'пять'.

Но наша радость не длится долго. Голубая Эскалейд двигается подозрительно вдоль дороги.

– Узнаешь ее? – спрашивает Марио напряженно.

Игра останавливается, когда ребята понимают, что что-то не в порядке.

– Может это расправа? – спрашиваю я.

Мои глаза не отрываются от машины. Когда она останавливается, мы все ждем намека на то, что кто-то или что-то покажется оттуда. И когда это случится, мы будем готовы.

Но я оказываюсь не готов. Мой брат Карлос вылезает из машины вместе с другим парнем по имени Уил. Мать Уила тоже в Кровавых Латино и она рекрутирует новичков. Мой брат не будет одним из них. Я слишком много и слишком тяжело трудился над тем, чтобы он знал, если я в Кровавых, моим братьям не нужно быть. Если один член семьи состоит в банде, его семья защищена. Я там. Карлос и Луис нет. И я сделаю все необходимое, чтобы так оно и осталось.

Я надеваю свою 'маску' и иду в сторону Уила, футбол оказывается забыт.

– Новая тачка? – спрашиваю я, оглядывая ее.

– Это мамина.

– Хорошо, – я смотрю на брата. – И куда это вы направляетесь?

Карлос облокачивается на машину, как будто в том, что он с Уилом нет ничего особенного. Уил вступил в банду недавно, и теперь он думает, что он крут.

– В торговый центр. Там открылся офигенный новый магазин с гитарами. Гектор должен встретиться с нами там и…

Я правильно расслышал? Гектор? Это последний человек на земле с кем я хочу видеть брата вместе. Уил, в своей огромной футболке, которая свисает поверх его джинс, дает Карлосу в плечо, чтобы заставить его замолчать. Мой брат закрывает рот, как будто что-то было готово залететь туда. Я клянусь богом, я буду пинать его всю дорогу отсюда до самой Мексики, если он даже только подумает вступить в Кровавых.

– Фуэнтес, ты играешь или нет? – звучит чей-то голос с поля.

Я прячу свое раздражение, поворачиваюсь к брату и его другу, который более, чем способен склонить его к темной стороне.

– Хотите играть?

– Нее, мы потусим у меня дома, – отвечает Уил.

Я небрежно пожимаю плечами, хотя совсем не чувствую этой небрежности. Que me importa!

Я возвращаюсь на поле, даже если у меня руки чешутся отвезти Карлоса за ухо домой. Я не буду устраивать сцен, которые потом могут дойти до Гектора и он начнет задумываться над моей лояльностью.

Иногда я чувствую, что моя жизнь одна большая ложь.

Карлос уезжает с Уилом. Это, плюс то, что я не могу выкинуть Бриттани из своей головы, доводит меня до чертиков. На поле, когда игра возобновляется, я неугомонен. Внезапно, игроки в другой команде не мои друзья, а мои враги, которые стоят на пути всего, чего я хочу. Я веду мяч.

– Фол! – выкрикивает кузен одного из моих друзей, когда я врезаюсь в него.

Я поднимаю вверх руки.

– Это не был фол.

– Ты меня толкнул.

– Не будь panocha, – говорю я, понимая, что меня заносит.

Я хочу устроить драку, я напрашиваюсь на это. Он знает это. Парень приблизительно моего роста и телосложения. Адреналин кипит у меня в крови.

– Хочешь кусок меня pendejo? – Говорит он, разводя руки в стороны, как птица в полете.

Запугивание на меня не работает. – Подойди и возьми.

Пако встает между нами.

– Алекс, успокойся, чувак.

– Или деритесь или играйте, – кричит кто-то.

– Он сказал, что я сделал фол, – говорю я Пако, мои вены вздымаются.

Пако буднично пожимает плечами.

– Ты сделал.

Теперь, когда даже мой лучший друг не поддерживает меня, я понимаю, что взрываюсь. Я оглядываюсь. Все смотрят на и ждут, что же я намерен делать. Мой адреналин переливается через край, вместе с их предвкушением. Хочу ли я драться? Да. Только бы выплеснуть эту чистую энергию из своего тела. И забыть, что номер моей партнерши по химии записан в память сотового. И что мой брат на радаре у Кровавых.

Мой лучший друг пихает меня подальше от пацана, который хотел оторвать мне голову и подталкивает к краю поля. Затем он зовет запасных, чтобы заняли наши места.

– Зачем ты сделал это? – спрашиваю я.

– Чтобы спасти твою шкуру. Алекс, ты на взводе. Абсолютно.

– Я мог сделать того парня.

Пако смотрит на меня.

– Это ты тут ведешь себя как panocha.

Я скидываю его руку со своей футболки и ухожу, удивляя как, всего за несколько недель, я умудрился так испортить себе жизнь. Мне нужно это исправить. Я выясню все с Карлосом, когда он вернется вечером домой. Он получит хорошую взбучку. И Бриттани…

Она не хотела, чтобы я отвез ее домой сегодня от Изи, потому, что не хотела, чтобы нас видели вместе. В жопу все это. Карлос не единственный, кто заслуживает взбучку от меня. Я открываю мой телефон и набираю номер Бриттани.

– Алло?

– Это Алекс, – говорю я, хотя у нее есть определитель номера и она прекрасно знает, кто звонит. – Встреться со мной у библиотеки. Сейчас.

– Я не могу.

Это не шоу Бриттани Эллис. Это шоу принадлежит Алексу Фуэнтесу.

– Вот что мы сделаем, mamacita, – говорю я, подходя к дому и садясь на свой мотоцикл. – Или ты через пятнадцать минут приезжаешь к библиотеке. Или я беру пятерых своих друзей, и мы ночуем у тебя перед домом сегодня.

– Как ты смеешь… – я закрываю свой телефон, не дав ей закончить свое предложение.

Разогревая двигатель, чтобы отогнать мысли о прошлой ночи и о том, как она прижималась ко мне, я понимаю, что у меня нет плана действий.

Мне становится интересно, будет ли шоу Алекса Фуэнтеса комедией, или же трагедией.

В любом случае, это будет реалити шоу, которое не стоит пропускать.

Глава 23
Бриттани

Я киплю от злости, заезжая на парковку библиотеки и ставя машину у деревьев в самом дальнем углу. Последнее, о чем я сейчас думаю, это наш проект по химии. Алекс ждет меня, облокотившись на свой мотоцикл. Я вынимаю ключи из зажигания и направляюсь к нему.

– Как ты смеешь приказывать мне! – Моя жизнь наполнена людьми, пытающимися меня контролировать. Моя мать… Колин. И теперь Алекс. С меня хватит. – Если ты думаешь, что можешь угрожать мне…

Не говоря ни слова, Алекс выхватывает ключи из моей руки и садится за руль моего бумера.

– Алекс, какого черта ты делаешь?

– Садись.

Он заводит двигатель, собираясь уехать и оставить меня стоять на библиотечной парковке.

Сжимая руки в кулаки, я запрыгиваю на пассажирское сиденье.

– Где моя фотография Колина? – спрашиваю я, кидая взгляд на приборную доску. Она была приклеена тут минуту назад.

– Не волнуйся, ты получишь ее обратно. У меня не хватает терпения пялится на него пока я веду машину.

– Ты хоть знаешь, как водить ручник? – ругаюсь я.

Даже не моргнув и не посмотрев вниз, он ставит мою машину на первую скорость и выезжает с парковочного места. Мой бумер подчиняется ему, как будто машина и Алекс абсолютно синхронизированы.

– Это угон, знаешь ли. Молчание. – И похищение, – добавляю я.

Мы останавливаемся на светофоре. Я оглядываюсь на машины вокруг, рада, что верх поднят, и никто нас не видит.

– Mira, ты села сюда по своей воле.

– Это моя машина. Что если кто-нибудь увидит нас? – Мой ответ ужасно разозлил его, потому, что колеса визжат на асфальте, когда мы трогаемся на зеленый свет. Он намеренно убивает мою машину.

– Прекрати это! – приказываю я. – Отвези меня обратно в библиотеку.

Но он не отвозит. Он не разговаривает, пока направляет мою машину через неизвестные городки и безжизненные улицы, также как делают люди в фильмах, когда они едут на встречу с опасными наркодиллерами.

Замечательно. Я еду на свою первую нарко сделку. Если меня арестуют, придут ли мои родители, чтобы вытащить меня из тюрьмы? Интересно, как мама собирается объяснить это своим друзьям. Может тогда они отправят меня в какой-нибудь военный лагерь для правонарушителей. Поспорю, им бы понравилось, отправить Шелли в какую-нибудь клинику, а меня в военный лагерь.

Моя жизнь станет еще ужасней.

Я не буду участником чего-то незаконного. Я творец своей судьбы, не Алекс. Я берусь за ручку двери.

– Выпусти меня здесь, или, я клянусь, я выпрыгну из машины.

– Ты пристегнута ремнем безопасности, – говорит он, закатывая глаза. – Расслабься, мы будем там через две минуты.

Он переключается на меньшую скоростную передачу, сбавляет скорость, и мы въезжаем на старый, пустынный аэродром. – Окей, мы здесь, – говорит он и ставит машину на ручной тормоз.

– Окей, и где это здесь? Не хочу тебя расстраивать, но последний населенный пункт остался примерно три мили позади. Я не выйду из машины, Алекс. Ты можешь проворачивать свои грязные сделки самостоятельно.

– Если у меня и были раньше сомнения о том, настоящая ли ты блондинка. Ты только что их все развеяла, – говорит он.

– Как будто я взял бы тебя на нарко сделку. Выходи из машины.

– Дай мне хотя бы одну причину, почему я должна это сделать?

– Потому, что если ты этого не сделаешь, я сам тебя вытащу. Поверь мне, mujer.

Он кладет мои ключи в свой задний карман и выходит из машины. Мне ничего не остается, как следовать за ним.

– Слушай, если ты хотел обсудить наше средство для согрева рук, мы могли сделать это по телефону.

Он встречает меня позади моей машины. Мы стоим нос к носу непонятно где.

Есть кое-что, что беспокоит меня сегодня весь день. Раз уж мы оба тут, я могу спросить.

– Мы целовались прошлой ночью?

– Да.

– Ну, это не было запоминающимся, потому, что у меня не осталось ни единого намека на это в памяти.

Он смеется.

– Я пошутил. Мы не целовались. Он наклоняется ближе. – Когда мы поцелуемся, ты запомнишь это. Навсегда.

Ох, хотелось бы мне, чтобы его слова не заставляли мои колени подгибаться. Я знаю, мне нужно бояться, я в пустынном месте, наедине с членом банды разговариваю о поцелуях. Но я не боюсь. Глубоко в душе я знаю, что он намеренно не причинит мне вреда и не будет ни к чему принуждать.

– Почему ты похитил меня?

Он берет меня за руку и подводит к месту водителя. – Залазь.

– Зачем?

– Я научу тебя правильно водить эту машину до того, как двигатель сдохнет от злоупотребления.

– Я думала, ты злился на меня. Почему ты мне помогаешь?

– Потому, что я так хочу.

Ох. Я совсем этого не ожидала. Мое сердце начинает теплеть, потому, что уже долгое время никто не старался заботиться обо мне, особенно, чтобы просто помочь. Хотя…

– Это не потому, что ты ожидаешь, что я буду потом тебе чем-то обязана?

Он качает головой.

– Правда?

– Правда.

– И ты не сердишься на меня из-за того, что я сказала или сделала?

– Я в бешенстве, Бриттани. Из-за тебя. Из-за своего брата. Из-за многих вещей.

– Зачем тогда ты привез меня сюда?

– Не задавай вопросы, на которые ты не готова получить ответы, окей?

– Окей. Я сажусь на место водителя и жду, пока он занимает место пассажира.

– Ты готова? – спрашивает он, пристегнувшись.

– Угу.

Он наклоняется и вставляет ключ в зажигание. Как только я отключаю ручной тормоз и завожу машину, она немедленно глохнет.

– Ты не переключила ее на нейтралку. Если ты не вжимаешь сцепление, машина будет глохнуть стоя на скорости.

– Я знаю это, – говорю я, чувствуя себя полной дурой. – Это ты заставляешь меня нервничать.

Он передвигает ручник на нейтральную скорость для меня.

– Нажми левой ногой на сцепление, а правой на тормоз и переключись на первую, – дает инструкции он.

Я нажимаю на газ и отпускаю сцепление, машина дергается вперед.

Он выставляет руки перед собой, хватаясь за бардачок.

– Остановись.

Я останавливаю машину и ставлю ее на нейтралку.

– Тебе нужно найти сладкую точку.

Я смотрю на него.

– Сладкую точку?

– Ага. Знаешь, когда сцепление срабатывает. Он жестикулирует, используя свои руки, как имитацию педалей. – Ты слишком быстро его отпускаешь. Найди этот баланс и оставайся там… почувствуй его. Попробуй еще раз.

Я переключаю машину опять на первую скорость и отпускаю сцепление, нажимая на газ.

– Подержи его… – говорит он. – Почувствуй сладкую точку. Задержись на ней.

Я медленно отпускаю сцепление и держу ногу на педали газа, но не надавливаю на нее.

– Думаю, я поняла.

– А теперь отпусти сцепление полностью, но не прессуй газ.

Я пытаюсь, но машина дергается и глохнет.

– Ты бросила сцепление. Не отпускай его слишком быстро, – говорит он, абсолютно невозмутимо. Он не расстроен, не злится и не рвется покончить с этим. – Тебе нужно слегка поддать газу. Не вжимай его, просто дай достаточно, чтобы она начала двигаться.

Я делаю то же самое снова, на этот раз машина движется вперед без дерганья.

Мы на взлетной полосе, едем со скоростью десять километров в час.

– Нажми сцепление, – говорит он мне и кладет свою руку на мою, чтобы помочь переключиться на вторую скорость. Я пытаюсь игнорировать его нежное прикосновение и тепло его руки, такие противоположные его личности, и пытаюсь сосредоточиться на задании.

Он очень терпелив, когда объясняет, как переключаться в обратном порядке, пока мы не останавливаемся у края взлетной полосы. Его пальцы до сих пор переплетены с моими.

– Урок окончен? – спрашиваю я.

Алекс прочищает свое горло.

– Эм, да. Убирает свою руку с моей и запускает ее в волосы, заставляя черную челку спадать свободными прядками ему на лоб.

– Спасибо, – говорю я.

– Да, мм, у меня каждый раз уши кровоточили, когда я слышал рев твоего двигателя на парковке школы. Я не сделал это, чтобы быть хорошим парнем.

Я наклоняю голову слегка вправо, пытаясь заставить его посмотреть на меня. Но он не смотрит.

– Почему это так важно для тебя, чтобы все думали о тебе, как о плохом парне, а? Скажи мне.

Глава 24
Алекс

В первый раз мы разговариваем как цивилизованные люди. Теперь мне нужно придумать что-нибудь, чтобы сломать эту ее защитную стену. Черт, мне нужно сказать ей, что-нибудь, что сделает меня уязвимым. Если она увидит меня уязвимого, а не полного придурка, я смогу надеяться на како-то прогресс с ней. И отчего-то я знаю, что она поймет, если я ей заливаю.

Я не уверен, если я делаю это для спора, для проекта по химии или просто для себя. При этом, я вообще не хочу анализировать то, что сейчас тут происходит.

– Моего отца убили у меня на глазах, когда мне было шесть, – говорю я.

Ее глаза расширяются.

– Правда?

Я киваю, мне не нравится говорить об этом, я вообще не знаю смог бы я, если бы захотел.

Ее наманикюренная рука закрывает рот.

– Я не знала. О, боже. Мне так жаль. Это должно было быть очень трудно.

– Да, – мне сразу становится лучше, просто оттого, что я говорю об этом вслух. Нервная улыбка моего отца превратилась в гримасу шока прямо перед тем, как он был застрелен.

Вау, я не могу поверить, что вспомнил выражение его лица. Почему бы его улыбка сменялась шоком? Эта деталь была абсолютно забыта до сих пор. Я все еще смущаюсь, когда я поворачиваюсь к Бриттани.

– Если я начинаю привязываться к чему-то, и потом это у меня забирают, я чувствую себя как в ту ночь, когда погиб мой отец. Я никогда больше не хочу так себя чувствовать, поэтому я заставляю себя не привязываться ни к чему.

Ее лицо наполнено сожаления, раскаяния и симпатии. Я вижу, она не притворяется.

Она все еще хмурит брови.

– Спасибо за то, что поделился со мной. Но я на самом деле не могу представить тебя не заботящимся ни о ком. Ты же не можешь себя постоянно программировать.

– Хочешь поспорить? – внезапно мне отчаянно хочется сменить тему. – Твоя очередь каяться.

Она отворачивается от меня. Я не настаиваю, чтобы она говорила, потому, что боюсь, что она замкнется и захочет уехать.

Может быть, это сложнее для нее, пролить свет на ее настоящую жизнь? Моя жизнь была настолько изуродована, трудно поверить в то, что у нее может быть что-то хуже. Я замечаю, как одинокая слезинка стекает по ее щеке, но она быстро смахивает ее рукой.

– Моя сестра… – начинает она. – У моей сестры церебральный паралич. И она заторможена в развитии. "Умственно отсталая", как называют это большинство людей. Она не может ходить, она использует звуковые аппроксимации и невербальные сигналы вместо слов, потому, что она не может говорить… – с этими словами другая слезинка стекает по ее щеке. На этот раз она не вытирает ее. У меня чешутся руки сделать это за нее, но что-то мне подсказывает, что лучше ее не трогать. Она делает глубокий взох. – И вот уже некоторое время она злится на что-то, но я не могу понять на что. Она начала цепляться в волосы. И вчера она вцепилась в мои так сильно, что вырвала кусок, моя голова кровоточила и моя мать сорвалась на мне.

Так вот откуда у нее эта таинственная залысина, совсем не от теста на наркотики.

Впервые мне становится ее жаль. Я представлял ее жизнь как сказку; худшее, что могло ее беспокоить, это горошина под ее матрасом, не дававшая ей спать по ночам.

Значит все далеко не так.

Я чувствую, как что-то изменилось… молчаливое понимание друг друга. Я никогда раньше себя так не чувствовал. Я прочищаю горло и говорю.

– Твоя мама, должно быть, срывается на тебе потому, что знает, что ты это вытерпишь.

– Ага. Ты прав. Точно лучше, чем моя сестра.

– Хотя это и не оправдание. Сейчас я не играю в игры, надеюсь, что она тоже. – Послушай, я не хочу быть придурком с тобой. – Вот вам и шоу Алекса Фуэнтеса.

– Я знаю. Это твой образ Алекса Фуэнтеса. Это твоя марка, твой логотип… опасный, смертельный, горячий и сексуальный Мексиканец. Я написала целую книгу о том, как создать свой образ. Я тоже на самом деле не целилась на то, чтобы стать блондинистой бимбо. Больше старалась добиться идеального и неприкасаемого образа.

Вау. Перемотка. Бриттани назвала меня горячим и сексуальным? Я совсем этого не ожидал. Может у меня все же есть шанс, чтобы выиграть это дурацкое пари.

– Ты знаешь, что только что назвала меня горячим?

– Как будто ты сам этого не знаешь.

Я не знал, что Бриттани Эллис так думала.

– Кстати, чтоб ты знала, я считал тебя неприкасаемой. Но теперь, когда я знаю, что ты думаешь, я горячий и сексуальный Мексиканский бог…

– Я никогда не упоминала слово 'бог'. – Я прикладываю палец к своим губам. – Шш, дай мне насладиться фантазией. – Я закрываю глаза. Бриттани смеется, эти сладкие звуки раздаются у меня в ушах.

– В каком-то искаженном смысле, Алекс. Я думаю, я тебя понимаю. Хотя меня и раздражает до чертиков, что ты ведешь себя как последний неандерталец. Когда я открываю глаза, я вижу, что она смотрит на меня. – Не говори никому о моей сестре, – просит она. – Мне не нравится, когда люди слишком много обо мне знают.

– Мы актеры в нашей жизни, притворяемся теми, кем на самом деле не являемся.

– Теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы мои родители знали, что мы… друзья.

– Ты получишь взбучку? Черт, Брит, тебе восемнадцать. Ты не думаешь, что уже можешь быть друзьями с кем угодно? Пуповина была перерезана, знаешь ли.

– Ты не понимаешь.

– А ты попробуй, объясни.

– Почему ты хочешь знать так много?

– Разве партнеры по химии не должны хорошо знать друг друга.

Она издает короткий смешок. – Надеюсь, что нет.

Правда в том, эта девчонка совсем не такая, как я ее себе представлял. С того самого момента, как я сказал ей о своем отце, мне показалось будто все ее тело вздохнуло с облегчением. Как будто чье-то еще несчастье, помогло ей почувствовать, что она не одна. Но я все еще не могу понять почему для нее так важно показывать эту идеальную маску всему миру вокруг.

А над моей головой висит это пари. Мне нужно заставить эту девчонку влюбиться в меня. И пока мое тело говорит 'давай вперед', мой разум думает 'ты последний урод, потому, что она сейчас очень ранима'.

– Я хочу все те же вещи от жизни, что и ты, – говорю я. – Я просто добиваюсь их другим путем. Ты адаптируешься к своей среде, я адаптируюсь к своей. Я кладу свою руку на ее снова. – Дай мне показать тебе, что я другой. Oye, стала ли бы ты встречаться с парнем, который не мог бы себе позволить пригласить тебя в дорогой ресторан или купить тебе золото и бриллианты?

– Конечно. Она убирает свою руку из-под моей. – Но у меня есть парень.

– Если бы у тебя его не было, дала бы ты этому Mexicano шанс?

Ее лицо приобретает ярко розовый оттенок. Интересно, заставлял ли Колин ее когда-нибудь так краснеть.

– Я не собираюсь отвечать на это, – говорит она.

– Почему нет? Это простой вопрос.

– Ой, я тебя прошу. В тебе нет ничего простого, Алекс. Так что давай не будем продолжать.

Она переключает машину на первую скорость.

– Давай возвращаться.

– Si, если ты хочешь.

– Мы в порядке?

– Я так думаю.

Я протягиваю руку для пожатия. Она оглядывает татуировки на моих пальцах, потом протягивает свою руку и пожимает мою, ее энтузиазм очевиден.

– За средство для согрева рук, – говорит она улыбаясь.

– За средство для согрева рук. И за секс, добавляю я мысленно.

– Ты хочешь отвезти нас обратно? Я не знаю дороги.

Я отвожу ее обратно в умиротворяющей тишине, пока садится солнце. Наш пакт делает меня ближе к моей цели: выпуск из школы, пари… и что-то еще, чего я пока не могу признать даже себе.

Как только я завожу ее офигенную машину на темную парковку библиотеки, я говорю:

– Спасибо за то, что позволила мне, ну, похитить тебя. Увидимся позже. —

Я вытаскиваю свои ключи из кармана и думаю о том, смогу ли я когда-нибудь позволить себе машину, которая не будет ржавой, использованной или древней. Как только я выхожу из машины, я вытаскиваю из заднего кармана фотку Колина и кидаю на сиденье, которое я только что освободил.

– Подожди, – говорит Бриттани, когда я направляюсь к своему мотоциклу.

Я разворачиваюсь, она стоит прямо позади меня.

– Что?

Она соблазнительно улыбается, как будто хочет чего-то еще кроме нашего пакта. Чего-то намного больше. Черт, она что, собирается меня поцеловать? Я стою, абсолютно застигнутый врасплох, чего обычно не случается. Она прикусывает нижнюю губу, как будто обдумывая следующий свой шаг. Я точно готов к тому, чтобы позажиматься с ней.

Пока мой мозг проходит через все возможные сценарии, она делает шаг ближе.

И вырывает ключи из моих рук.

– Что ты думаешь, ты делаешь? – Спрашиваю я.

– Мщу тебе за то, что похитил меня, – отвечает она и изо всех сил бросает ключи прямо в деревья.

– Ты только что не сделала это.

Она пятится назад, оставаясь, все время ко мне лицом.

– Не обижайся. Расплата – сволочь, не так ли, Алекс? – говорит она, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

Я в шоке наблюдаю, как моя партнерша по химии садится в свой бумер. Заводит его и уезжает, без единого лишнего звука или толчка, идеальный старт.

Я разозлен оттого, что мне либо придется шарить в темноте среди деревьев в поисках ключей, либо звонить Энрике и просить его забрать меня.

Еще я удивлен. Бриттани Эллис побила меня в моей же собственной игре.

– Да, – говорю я ей, зная, конечно, что она уже далеко и не может меня слышать. – Расплата – сволочь. Carajo!