Текст книги "Танец душ (ЛП)"

Автор книги: Сильвия Мерседес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Наступило утро Хэллоу Уэлла, и жители района Водехран проснулись с предвкушением. Все смотрели в сторону озера ду Нойв, и даже те, кто не видел башни Дюнлока вдали, ощущали надежду в сердцах. И трепет.

Праздник четыре года назад… закончился катастрофой.

Но все же жители городов, деревень, слуги и работники собирались праздновать Хэллоу Уэлл и, что важнее, свадьбу их Золотого принца. Знамена свисали из окон, девушки заплели ленты в волосы и танцевали с яркими шарфами. Пекари создавали булочки с медом и орешками в честь Золотого принца, и даже бедные фермеры тратили на них деньги. В этот день нужно было пировать, радоваться и не отказывать себе ни в чем. В этот день за принца нужно было выпивать вино или эль, а в честь новой принцессы – петь.

Один пекарь старался сильнее других. Он плохо спал ночью до этого, вытащил дочь из кровати до рассвета и толкнул ее, еще зевающую, к телеге с ослом, полной корзинок с крышками, откуда доносились чудесные ароматы. Его дочь скривила губы, но послушно забралась в телегу.

– Все день, бормотал ее отец снова и снова, проверяя крышки и проверяя работу. – Всего день… и для свадьбы принца! Но если все пройдет хорошо, это станет большими переменами для нас, Медди. Так что не отвлекайся по пути, слышишь, девочка?

– Слышу, па.

– И не заигрывай с молочниками. Не сплетничай с пастушками. Ты отвезешь это в Дюнлок и сразу же вернешься. И будет готова еще партия. Всего день! Безумие. Вперед!

Пекарь шлепнул осла по крупу, и телега поехала. Его дочь устроилась удобнее, направляя осла из городка. Ее глаза засияли от вида знамен, радостные вопли уже звучали из окон и дверей. К вечеру будут танцы, и если она успеет с доставкой и следующей, она присоединится. Она прикрикнула на осла, поспешила из городка, направляясь к дороге в Дюнлок.

Она была довольно долго в пути, когда странный звук донесся до ее уха. Хмурясь, она перестала разглядывать дорогу между ушей осла, стала искать источник звука. Звучало как плач ребенка, и… девочка сидела в канаве у дороги, рыдала.

– Ой-ой, – дочь пекаря потянула за поводья осла, остановила телегу. Впереди, меньше, чем в миле от нее, возвышались башни Дюнлока. Выпечка отца быстро остывала, и она помнила просьбу поспешить. Но девочка была расстроена.

Медди нахмурилась, поджала губы. Она должна была ехать дальше, но мягкое сердце победило. Она спрыгнула с телеги и добралась до канавы, присела перед девочкой.

– Что-то не так, кроха? – спросила она. – Помочь?

Девочка моргнула большими, покрасневшими от слез глазами.

– Прости, – прошепелявила она, вытерла лицо ладонью.

А потом другой голос, словно из множества голосов, заговорил губами девочки:

– Прошу, прости нас, леди.

Медди встала, ее глаза расширились.

– Ты… с тенью! – охнула она, чертя знак святой защиты. – Не подходи!

Она развернулась… и оказалась лицом к лицу с высокой угловатой женщиной. Ее волосы свисали, кожа была в сотнях мелких шрамов, и ее ногти изгибались, как когти кота.

– Выглядишь здоровой, – женщина подняла нож.

– Нет! Нет, прошу! – закричала дочь пекаря. Клинок вспыхнул, поднялся…

Но не коснулся ее. Женщина вонзила нож в свое сердце, прямо под ребра. Она рухнула, содрогаясь от боли, кровь потекла изо рта, ее разорванное сердце пыталось биться.

Медди, крича, побежала по дороге, бросив телегу. Ужас гнал ее, она не видела ничего, только хотела сбежать. Она споткнулась, поднялась и побежала.

А потом остановилась.

Ее испуганное лицо расслабилось, сердце перестало дико биться. Она улыбнулась.

– Да, – пробормотала она. – Милое и здоровое тело.

* * *

– Вставайте, миледи! – резкий голос раздался за головой Серины. – Пора вас готовить.

Серина вздрогнула и отвернулась от окна спальни. Она разглядывала дорогу за вратами, представляла себя там, вдали, бегущую к горизонту…

Но она была тут. Запертая в комнате. Ждала вечер.

Она моргнула, глядя на незнакомую женщину с большими серьгами с камнями, от которых провисли мочки ее ушей.

– Эм, – Серина опустила голову. – Я… просила прийти сестру Дючетт из сестер Сивелин. Она… она…

– Миледи, вам не нужны сегодня услуги монашки! – завопила незнакомка. – Вы станете принцессой. Пора так и выглядеть, – она хлопнула дважды, и больше незнакомок появилось по бокам от нее, словно по волшебству.

Серина отвечала вежливо, когда их знакомили. Это были леди, выбранные герцогом. Многих Серина встречала в детстве, знала некоторые имена. Но не знала их самих. Ее не представляли двору даже до ее отправления в Сивелин… в отличие от Фейлин, которая успела завести друзей среди сверстников.

Хоть имя сестры не говорили, Серина почти ощущала тихое негативное сравнение, пока леди мыли, терли и наносили парфюмы на ее тело. Они восклицали над ее красотой – изящные ладони и ступни, длинная шея, маленький подбородок. Они не говорили с ней прямо, просто обсуждали ее. Она была за это благодарна. Никто не ждал от нее беседы.

День тянулся, принесли свадебное платье. Серина не видела его до этого, чуть не задохнулась. Платье было… огромным. Она точно задохнется во множестве складок шелка и вышивки. Каждый дюйм серебристо-белой ткани был вышит камнями и золотой нитью, золотое солнце на корсете было в честь Золотого принца. Когда они запихали ее в кружевное нижнее платье, панталоны, кринолин, корсет и само платье, Серина ощущала себя разгоряченной и уставшей. Платье посчитали слишком длинным, и ее поставили на стульчик, три леди ползали на полу вокруг нее, подравнивая шелк.

Серина смотрела на свое отражение. Она странно выглядела. Ее волосы были сбриты, как делали в храме, и ее глаза выглядели пусто. В голове она все еще была сестрой Сериной, послушницей, писарем на обучении. В шелках и кристаллах она не менялась внутри. Платье с широким воротником, корсетом, поднявшим ее бледную грудь как можно выше, пыталось ее превратить в нечто женственное и заманчивое.

Она могла думать лишь о том, как хорошо это смотрелось бы на Фейлин.

Она все еще видела перед глазами лицо сестры, окруженное лилиями. Пока огонь не поглотил ее, пока пепел не поднялся к небу вместе с запахом благовоний.

Серина моргнула, огонь словно пылал под ее веками. Но другой огонь был в ее памяти. Огонь в камине, поглощающий книгу сестры Ильды. Огонь пожирал старательно исписанные страницы, превращал пергамент в пепел.

Она весь день вчера гадала, придет ли за ней Черный капюшон, появится ли на ее пороге со стражами, которые оттащат ее к плахе и топору. Заставят ли ее встать на колени, признаться в ереси королю и его сыну. Накажут ли ее за разговор об этом, за то, что поверила в это.

Но Герард решил не докладывать о ее грехах дяде. Он все еще собирался терпеть свадьбу.

Серина моргнула, глядя на отражение в зеркале. Внутри нее была пустота.

Дверь открылась, и сердце Серины забилось легче при виде золотистой головы Лизель. Подруга поймала ее взгляд в зеркале и улыбнулась. Она была в наряде для церемонии и бала, сияла серебром, аметисты висели на ее горле и сверкали в волосах.

– Вот и она! Смущённая невеста, – пропела она, обходя фрейлин, направляясь к Серине на стульчике. Она держала резную шкатулку в руках. – Подарок тебе. От принца, – она склонила голову, и кудри нежно упали на голое плечо.

– От… принца? – охнула Серина. Она потянулась к шкатулке, но одна из фрейлин у подола платья цокнула языком, и Серина застыла. – Ты… можешь помочь, Лизель?

– Конечно, милая, – Лизель подняла крышку и поднесла шкатулку ближе к Серине. Камни. Огромное ожерелье из золота с бриллиантами и изумрудами, обвивающее шею и тянущееся до груди. Серьги она носить не могла, ее уши не были проколоты, а два браслета могли сломать ее запястья своим размером. Там была и диадема.

Увидев их, Серина поняла, что подарок выбирал не Герард. Это сделал его отец, но для виду подписал именем Герарда.

Лизель вытащила ожерелье.

– Восхитительно! – сказала она и застегнула его на горле Серины слишком плотно.

Серина охнула и нахмурилась.

– Лизель, прошу…

– Прости, милая! – Лизель улыбнулась и поправила застежку. Она надела кулон на Серину, застегнула браслеты, похожие на украшенные оковы. – Вот. Разве не красавица?

Серина осмелилась взглянуть в зеркало и тут же отвела взгляд. Это было ужасно.

– О, ладно тебе, – Лизель закатила глаза. – Ты словно собираешься на казнь, а не на свадьбу. Улыбнись! Какой жених хочет невесту с кислым лицом?

Голос Лизель снова был напряжен, Серина такого раньше не слышала. Но Лизель была близка с Фейлин годами. Серина опустила взгляд, стыдясь смотреть ей в глаза.

Лизель повернулась к одной из фрейлин, трудящихся над подолом платья. Она постучала ее по голове и сказала:

– Кыш. Я займусь принцессой, – фрейлина приподняла бровь, но изящно встала, потянула спину и размяла пальцы, передала иглу и нить. Лизель заняла ее место, выбрала кристалл из корзинки неподалеку и стала добавлять его к подолу. Она работала пару минут в тишине, а потом хитро посмотрела на Серину. – Милая, твоей мамы тут нет, и мне кажется, что я должна дать тебе советы. У меня есть опыт с брачной ночью, я же вдова.

Лицо Серины вспыхнуло, потом похолодело. Она не могла смотреть на Лизель, и ее желудок неприятно сжался.

– Я знаю, что ты нервничаешь, – продолжила Лизель. – Я сама нервничала в первую ночь с ду Матином. Хоть я успела поиграть с ним до этого, брачная ночь… другое дело. Может, это не достойно, но я была готова к большему. А ты, мой утенок, невинна! Я расскажу кое-что полезное.

Она стала описывать то, что Серина еще не слышала в разговорах. Ее уши пылали, пульс гремел в горле, она пыталась запоминать слова Лизель. Чем больше Лизель говорила, тем хуже Серина себя ощущала. Она опустила голову, стыдясь того, что ее ждало, стыдясь признать правду… правду о своих желаниях…

Голос Лизель затих, она добавила еще пару кристаллов к юбке, не говоря. А потом вскочила и сжала руку Серины.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она.

– Да? – тихо ответила Серина.

– Конечно. Ты думаешь о Фейлин. Ты думаешь о том, какой красивой она была. Ты думаешь, как сильно Герард любил ее. И что он не был твоим никогда, – она сжала почти до боли. – Но не переживай, милая. Он мужчина. Как только он разденет тебя, он увидит женскую плоть. Он будет испытывать желание. Все мужчины такие. Они шепчут о любви, но ночью их желания куда проще, а память куда короче.

Серина смотрела на Лизель, раскрыв потрясенно рот. Ни разу за годы, что она ее знала, она не слышала, чтобы Лизель так говорила. Она не понимала, как резали ее слова?

– Ты… должна подготовить еще кого-то к вечеру, да? – спросила Серина слабым голосом, ненавидя то, что звучала как мышка.

Лизель слишком широко улыбнулась. Она прицепила последние камешки к платью.

– Да, – она оборвала нить и убрала иглу в шкатулку. – Я должна превратить юную венатрикс в леди. Интересный вызов! Но смотри, что я сделала из тебя, милая! Один взгляд, и можно почти поверить, что ты – принцесса.

Еще укол. Или это был комплимент? Серина не могла решить. Она могла лишь радоваться, когда Лизель встала со стульчика и ушла облаком серебряного шелка из комнаты. Серина, как только она ушла, поняла, что ожерелье все еще было туго застегнуто. Она подняла ладонь к горлу, пытаясь вдохнуть.

– Прошу, – шепнула она одной из фрейлин, – можете ослабить это?

Леди послушалась, восклицала, что ожерелье было туго застегнуто и оставило след на коже Серины, когда дверь снова открылась. Вошел герцог Дальдреда.

Серина подавила ругательство.

Герцог прошел к зеркалу без слов, ни на кого не глядя, только на отражение Серины. Она видела, как его взгляд скользил по ней, и он хмурился. Он сам выглядел идеально, камзол был лучше, чем четыре года назад, яркие волосы были собраны высоко, добавляя его худому телу роста.

– Где серьги? – резко спросил герцог, повернувшись к одной из фрейлин.

– Ее уши не проколоты, ваша светлость, – ответила те фрейлина.

– Так проколи их.

Глаза Серины расширились от удивления. К счастью, одна из фрейлин сказала, что только проколотые уши не вынесут огромные серьги, и кровь испортит платье.

Герцог недовольно скривил губы.

– Тогда сделайте что-нибудь с этим, – он указал на почти лысую голову Серины.

Еще две леди подошли, неся головной убор и вуали. Они не могли прикрепить это к волосам, пришлось пристегнуть под подбородком Серины. Ей это не нравилось, но герцог, пристально разглядывая результат, вздохнул и буркнул:

– Сойдет, – он повернулся лицом к Серине впервые. Она была почти одного с ним роста, пока стояла на стульчике, и смотрела ему в глаза. – Ты несешь честь дома Дальдреда, – сказал он. – Ты чтишь память о сестре.

Серина медленно покачала головой, чтобы не потревожить вуали.

– Не думаю, что Фейлин так это поняла бы.

Ее отец выпрямился. Он помрачнел, стиснул зубы. Он шагнул ближе, склонился к ее лицу.

– Ты сделаешь это для меня, – прошипел он. – Ты – последняя из моего дома. Ты будешь матерью королей. Моя кровь потечет по венам отпрыска Золотого принца. Моя кровь будет влиять на курс истории.

Серина не отводила взгляда от глаз отца, не дала себе вздрогнуть или моргнуть. Она видела отчаяние под сталью его решимости. Он представлял, что ее брак как-то сотрет пятна его рабства? Он верил, что этот триумф уберет позор, какой он получил, побыв игрушкой Инрен ди Карел?

Может, он видел эти ее мысли. Может, понял, как много она знала о его тайной истории, которую он старался стереть эти двадцать лет. Его бледное лицо покраснело от гнева. Он покинул комнату без слов и взгляда в ее сторону. Серина смотрела на свое отражение в зеркале, почти не узнавая себя.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дочь пекаря остановила телегу с ослом. Она подняла нос, ее глаза расширились. Ее голова чуть склонилась. В этом новом носителе ее неестественные чувства еще не могли привыкнуть к оковам чужих конечностей.

Без церемоний и процедур переходить в другое тело было неприятным делом. Но Илейр делала это так часто, что почти превратила это в искусство.

Она осторожно управляла тенью и неплохо справлялась с новым носителем. Ее смертные глаза видели впереди брусчатку дороги, ведущей к вратам замка Дюнлок, ухоженные земли вокруг дома Золотого принца. Но теневое зрение заметило кое-что еще.

Чаропесня. Барьер.

Илейр выругалась. Рядом с ней маленькая Нилли ду Бушерон поежилась и опустила голову ниже. Платье девочки спереди все еще было в каплях крови из тела старой фермерши, которое осталось спрятанным в канаве в миле отсюда.

Ведьма взглянула на девочку и сосредоточилась на дороге. Она не должна была удивиться чарам барьера. Венаторы были осторожны в такой день, даже если верили, что Инрен была мертва.

Илейр облизнула пухлые губы носителя, размышляя. Она могла подождать, конечно. Как только гости свадьбы покинут Дюнлок, и король вернется в свою крепость, а принц и его невеста отправятся в свадебное путешествие, барьер снимут. Она могла подождать. Она уже долго ждала. Что такое несколько дней? Несколько недель?

Слишком много. Даже несколько часов – это долго.

Ей нужно было найти Инрен. Сейчас.

– Оставайся тут, – прорычала Илейр девочке, ее голос звучал странно из юного рта. Было приятно получить снова юное тело! В прошлом она не стала бы трогать такое домашнее тело, но теперь сила и здоровье плотных конечностей были приятными.

Она слезла с телеги, увела осла с дороги, скрыла его, телегу и девочку за кустами.

– Я приду через пару часов, – сказала она. – Сзади еда. Ешь, если проголодаешься. Но не покидай телегу, ясно?

Нилли кивнула, слезы катились по лицу.

Илейр замерла на миг, а потом вытащила из кармана платья якорь из облидита. Если Инрен была где-то за барьером, ей нужен был якорь тут, чтобы сбежать. Илейр дала побрякушку Нилли.

– Держи это, – сказала она. – Не давай никому увидеть тебя или эту штучку.

Нилли сжала якорь ладошками. За слезами глаза девочки мерцали светом тени, глядящей из нее.

– Я присмотрю за ребенком, госпожа, – сказала тень ртом Нилли.

– Хорошо, Расанала, – ответила Илейр. – Не дай ей убежать. Если не ошибаюсь, нам понадобится этот способ побега.

Она оставила их скрытыми и пошла по землям замка, тихо приближаясь к вратам. Она надеялась, что сможет незаметно пройти по мосту в новом теле, получить доступ к кухням. Но у ворот она поняла, что план рухнул. Чары барьера были слишком сильными для нее, ели она не попробует большие чары, требующие много крови, больше, чем она могла потратить. И чары такого размера привлекут внимание венаторов за барьером.

Она посмотрела из-за ветвей ивы на врата впереди. Венатор стоял у входа, разглядывал всех, кто проходил в этот день. Не просто венатор, а высокий юноша с темной кожей и голубыми глазами.

Илейр улыбнулась.

– Судьба еще с нами, – прошептала она.

Дочь пекаря вышла из укрытия и прошла к вратам Дюнлока пешком.

* * *

Айлет открыла окно, коса упала на плечо, пока она смотрела на землю далеко внизу. Она едва дышала. Она спустилась по стене в темноте? А до этого под действием сома, чтобы забрать оружие у мертвого венатора? Она точно сошла с ума, раз выжила оба раза. Но…

Она посмотрела на белую круговую дорожку, а потом на мост, на озеро и дальний берег. Она видела там беседки со шторками, где собрались гости принца, которым не хватило комнат в замке. Чтобы покинуть замок, пришлось бы обходить этот городок бархатных штор и шкур.

Но ей нужно было сначала пройти барьер.

Айлет пыталась разглядеть магию теневым зрением. Ларанта была сильно подавлена, и, как бы ни пыталась, Айлет не могла различить ни следа чар, окружающих Дюнлок. Выйти можно было только через врата.

Но если она не ошибалась, Террин был у ворот. Она не знала наверняка, капюшон скрывал его голову, но она узнала его позу и плечи. Он лично смотрел всех, кто проходил во врата.

Проклятье! Скаля зубы, она склонилась дальше в окно, размышляя над ва…

– Что ты творишь?

Айлет с воплем чуть не выпустила подоконник, Эверильд ворвалась в комнату. Старшая венатрикс прошла к окну, схватила Айлет за льняную рубаху и длинную косу.

– Вернись внутрь, сумасшедшая!

– Я не могу идти на бал! – взвыла Айлет, пока ее тащили в комнату. Ларанта рычала в ней, но чары подавляли ее. Эверильд бросила Айлет на пол, и та зашипела от боли в заживающих порезах на теле. Она яростно посмотрела на старшую венатрикс. – Это какая-то ошибка!

Эверильд нахмурилась.

– Ошибки нет. Приказы принца. Леди ди Матин прибудет помочь привести тебя в порядок. Это она точно сможет!

Айлет пыталась подняться на ноги и поправить рубаху, а Эверильд подошла к окну и захлопнула его так сильно, что Айлет ожидала, что стекло разобьется. Старшая венатрикс указала на кровать.

– Сядь. Пока леди ди Матин не прибудет, ты никуда не уйдешь.

Эверильд встала, как страж, между Айлет и дверью, скрестив руки, лицо было замкнутым. Айлет сжалась на краю кровати, опустила плечи в поражении. Только чудо могло спасти ее от бала. Минуты тянулись в тишине. Несколько раз она подумывала заговорить с венатрикс, хотя не любила просто болтать. Но она предпочла бы слышать такой голос, чем голоса в голове.

Мысли бушевали, комната казалась тесной. Она видела потрясенное лицо Герарда, его улыбки не скрывали разбитое сердце. Она видела ужас в глазах короля Гвардина. Она ощущала ладонь Фендреля, прижимающая ее к кровати, пока его тень удерживала Ларанту.

Она видела блеск золотой рамы, свеча мерцала, и картина открывалась… и за ней тянулся темный проем…

Она склонила голову и прижалась лицом к ладоням, локти впивались в колени. Ей не было тут места. Ее окружало много тайн, истории странно сплелись, и она это не понимала. И ее история путала больше всего. Она должна была сбежать ночью, когда был шанс, должна была сбить Террина с ног, утащить его в тени и бросить без сознания, отыскать лошадь и вернуться в горы к свободе…

Дверь открылась. Ясный, как колокольчик, голос сказал:

– Я тут! Простите, что задержалась. Леди Серине нужна была моя помощь, но я готова к новому испытанию. Где венатрикс?

Айлет увидела золотые кудри и серебристый шелк, прошедшие в комнату, а следом – пять служанок, в их руках были пышные одежды. С кружевами.

Леди Лизель прошла на несколько шагов, застыла и медленно разглядывала Айлет, ее растрепанную косу и свободную льняную рубаху, плохо сидящие штаны и грязные босые ступни. Воплощение всего, чем не была леди.

Айлет хмуро смотрела на нее и не приветствовала.

– Вот и ваше задание, миледи, – едко сказала Эверильд. – Да сжалится Богиня над вашей душой.

– Что ж, – милая девушка сделала еще пару шагов, замерла и прижала задумчиво палец к губам. – Хм. Видела и хуже, – решила она.

– Хуже? – прорычала Айлет. Но тут первая из служанок расстелила что-то на кровати, и Айлет привлек красный шелк. Кроваво-красный шелк, сияющий как маяк в темнейшей ночи. Еще одна служанка опустила на кровать нечто, похожее на клетку, но с женским силуэтом сверху. Айлет подозревала, что это на нее наденут.

Ее рот раскрылся. Она поднялась на ноги, прошла к странному кринолину и ткнула его пальцем. Когда служанка шлепнула ее по руке, Айлет отдернула руку и прижала к груди. Она повернулась к мрачной Эверильд, игнорируя леди с золотыми волосами.

– Я не знаю, как…? Я должна…? Ты же не хочешь сказать, что…

– Не переживай, – леди Лизель шагнула к Айлет и сжала ее руку. – Я помогу. Я наряжу тебя в это. Если нужно, помогу это снять… если тебе не поможет кто-нибудь интереснее, конечно! – она захихикала, и щеки с шеей Айлет вспыхнули.

Леди шутливо ущипнула ее, потащила в центр комнаты и позвала служанок помочь ей раздеть Айлет. Айлет с мольбой смотрела на Эверильд, но венатрикс скрестила руки и застыла как статуя. И только слабая улыбка на губах выдавала ее веселье.

Женщины стащили рубаху Айлет, леди Лизель встала перед ней. Она смотрела на тело Айлет, задумчиво хмурясь. Порезы почти зажили, оставив выпуклые шрамы.

– О, святые свыше, – леди задумчиво постучала по губам. – Жаль, открытая шея в моде. Я бы добавила кружева, но мы не хотим, чтобы ты выглядела как чья-то бабушка, да?

– Я была бы не против, – Айлет взглянула на красный шелк. Она заметила, каким низким был воротник. Если это вообще можно было так назвать!

– А я против, – ответила Лизель. Она щелкнула властно пальцами, и служанки поняли то, что не уловила Айлет, окружили ее активностью. Они распустили ее волосы из косы, отправили ее в ванну, появившуюся будто по волшебству. Айлет не помнила, когда в последний раз так купалась. Разве у нее было время на такие роскоши с поездками и охотой?

Судя по ворчанию служанок и цоканью леди Лизель, она давно не мылась. Ее натерли мылом, отмыли. И это было только начало. Вытащив ее мокрое тело из ванны, укутав полотенцем ее волосы и вытерев конечности, они стали наносить ароматы, мази и масла, которые скользили по коже, вызывая ее дрожь.

– Из чего это сделано? – осведомилась она у леди, втирающей что-то в ее щеки.

– Экскременты улитки, – ответила леди Лизель, поднимая кристальную бутылочку, поблескивающую в свете уходящего солнца. – Я купила у сууринского торговца. Это омолаживает. Они кормят улиток золотыми листьями, и их экскременты придают коже золотое сияние! Очень дорогое. Говорят, любимая жена императора Суурии купается в этом дважды в день.

– Ты втираешь мне в лицо помет улитки? – Айлет с отчаянием посмотрела на Эверильд. Венатрикс теперь смеялась, скрывая рот за ладонью.

Две женщины схватили ладони Айлет, еще две – ступни. Они тыкали и красили, а пятая напала на ее волосы острыми гребнями и щетками. Кто-то нагрел железные прутья в огне, и Айлет с ужасом смотрела, как длинные пряди ее волос накручивали на них, создавая неестественные кудри. Она не посмела шевелиться, боясь, что обожжется.

Женщины занимались этим, а леди Лизель стала пастами, кремами и пудрой скрывать шрамы на ключицах Айлет и даже один между ее грудей. Айлет снова взглянула на красное платье. Насколько низким был вырез?

Вскоре она узнает.

Процесс был не просто нижним платьем, панталонами и внешним платьем. Конечно, нет. Это было бальное платье, сложное творение. Орудие пыток, которое Айлет не могла назвать, обвили на ее талии, вокруг ног висела клетка из кости и шелка. К клетке крепились прочие предметы, создавая еще больше объема. А потом что-то стянуло ее торс так плотно, что она едва дышала.

– Вы… ах!.. не серьезно! – возмутилась она. – Как мне что-то делать, если я медленно задыхаюсь?

– Ты не должна ничего делать, – сухо ответила Эверильд. – Ты должна стоять прямо и слушать почести. И не опозориться при короле.

Лизель фыркнула и недовольно взглянула на старшую венатрикс. А потом улыбнулась Айлет и похлопала ее по голому плечу.

– Не переживай. Шнурки станут слабее в танце. Ты будешь в порядке.

– Я должна танцевать?

Ларанта, ощутив тревогу Айлет, направилась ближе в ее разуме. Лизель отвернулась, не замечая, отдавая приказы женщинам. Эверильд шагнула ближе и сунула вокос в руку Айлет.

– Твою тень нужно полностью подавить, – прорычала она. – Ты идешь как гость, а не венатрикс. Если я замечу хоть каплю тени в тебе, я выстрелю в тебя, и ты будешь лежать парализованная посреди бального зала.

Айлет чуть не ответила, что предпочла бы это вместо танцев, но что-то в глазах венатрикс заставило ее умолкнуть и взять флейту. Эверильд подняла руку, и женщины отошли, Айлет сыграла несколько вариаций Песни подавления.

«Не прогоняй, госпожа, – умоляла Ларанта, пока чары обвивали ее и утаскивали глубже, чем раньше. – Позволь остаться. Позволь быть ближе. Я помогу!».

«Ты не можешь мне сегодня помочь, Ларанта, – ответила Айлет, завершая мелодию. – Никто не может», – печально добавила она.

Чаропесня утащила Ларанту глубже в сосновый лес в разуме Айлет. Ощутив себя вдруг одиноко, Айлет закрыла вокос и без слов отдала его Эверильд. Она стиснула зубы и повернулась к женщинам. Они подняли платье с кровати.

Они втроем надели платье через ее голову, еще три поправили слои рюшей и плетения поверх клетки, в которую они ее сковали. С помощью крючка, похожего для Айлет на инструменты из трупного дома, они стали протягивать шнурки в крохотные петли, соединять все миниатюрными пуговицами.

Айлет поежилась, потянула за рукав, пытаясь поправить его. Женщины охнули, и одна из них выругалась.

– Не трогай! – леди Лизель с силой шлепнула по ладони Айлет.

– Но… это не правильно, – сказала Айлет, а потом добавила с тревогой. – Или нет?

– Рукава на месте, и тянуть их нет смысла. Так ты только порвешь платье.

Айлет в ужасе смотрела вниз. Рукава не сидели на ее плечах. Они сделали их чуть выше ее локтей! Красные кружева плотно обвивали ее бицепсы и от локтей становились водопадами красных кружев. Корсет платья почти не скрывал ее грудь. Айлет надеялась, что шнурки были завязаны туго, потому что она не хотела, чтобы грудь выпала из платья в неподходящий момент!

И она должна была так выйти на публику?

– Я не буду похожа на леди, – буркнула она, пока женщины закрепляли головной убор на ее голове. С обруча из красной ткани ниспадала длинная вуаль поверх ее волос, ниспадающих кудрями на ее спину. – Я не смогу в этом двигаться. Ни танцевать, ни кланяться или…

– Реверанс, – исправила Лизель. – В таком платье делают реверанс. Не кланяются! – она сжала ладонь Айлет. – Ты удивишься, как легко будет двигаться. Попробуй.

Одна из женщин кашлянула. Айлет посмотрела туда и увидела высокое зеркало, которое откуда-то взялось в комнате. Айлет подобрала юбки и сделала шаг. К ее удивлению, она не упала на лицо. Она сделала еще шаг, сооружение двигалось, подпрыгивало и как-то парило над полом.

Она робко подошла к зеркалу, не уверенная, что хотела смотреть в глаза девушке там. Она посмотрела на ноги отражения. Ноги в мягких шелковых черных туфлях, которые немного выглядывали из-под платья. Она медленно подняла взгляд, отметила, что платье делало ее в пять раз шире.

Она посмотрела выше и скривилась. Ее потрясало, сколько кожи было открыто. Но у нее не было пышной груди, так что вид потрясал не так, как мог бы. Она подавляла желание поправить рукава на место из-за взгляда леди Лизель.

Наконец, она посмотрела на свое лицо. К ее облегчению, лицо все еще было ее. Она отчасти побаивалась, что эти женщины с их странными силами изменили ее черты. Но, хоть она выглядела чище, она была собой. Темные брови над темными глазами. Кожа сияла от золота улитки, и ее щеки были со здоровым румянцем.

Айлет нахмурилась.

– Впечатляет.

Леди Лизель откинула голову и рассмеялась.

– Дорогая, ты потрясающая! Ты будешь украшением двора Телианора этой ночью. И ты – героиня! Юноши будут толпой вокруг тебя, обещаю.

– Богиня, помоги, – прошептала Айлет, ощущая слабость.