Текст книги "Танец душ (ЛП)"

Автор книги: Сильвия Мерседес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Айлет от испуга застыла на месте. Ее смертные глаза вглядывались во тьму, пытаясь различить черты лица над ее, и ей не верилось, что она слышала голос Террина.

Она не успела осознать ситуацию, как уловила другой звук: шпоры, стучащие по камням двора у конюшен. Она извернулась в хватке на плече и челюсти и увидела поверх плеча мужчины.

В свете луны шла венатрикс Эверильд. Наверное, вернулась с задания, данного ей доминусом, чтобы она выполнила его до установления барьера. Если бы Айлет сделала еще два шага во двор, она оказалась бы прямо перед Эверильд, и побег не удался бы.

Хотя ситуация сейчас была не лучше.

Эверильд прошла мимо зернохранилища, не взглянув туда. Ее тень была подавлена, иначе теневое зрение заметило бы две души, прижатые близко в темноте у двери. Она шли почти по тому же пути, что и Айлет, направлялась к арке, ведущей за крепость. Эхо ее шпор вскоре утихло за ней.

Айлет выдохнула в ладонь, лежащую поверх ее рта, и взглянула на лицо над ней, все еще не видя в полумраке. Но это был Террин, она была уверена. Сердце не стало биться медленнее, она узнала его запах – свежий запах леса, неуместный среди камней Дюнлока.

Она вдруг поняла, как близко была, как он склонялся к ней, прижимая ее к двери. Его дыхание согревало ее щеку, губы двигались возле уха.

Когда она покачала головой, он убрал руку с ее рта.

– Она ушла, – пробормотала Айлет. – Эм, спасибо, – она подвинулась к двери, ожидая, что он отпустит и отойдет.

Но ладонь, что закрывала ее рот, легла на ее плечо, возле шеи. Она ощущалась тепло на ее холодной коже, и она поняла, что ее туника сдвинулась в сторону во время их потасовки, раскрыв ее плечо холодному осеннему воздуху.

– Если ты сбегаешь, ди Фероса, – прогудел низкий голос Террина, – то хотя бы возьми плащ. Ночь холодная.

– Засунь совет обратно в горло, – прорычала Айлет, хмуро глядя, хотя он вряд ли это видел. – Никто не подумал оставить мне плащ. Ни плаща, ни жилетки… Да на мне штаны венатрикс ди Ламори!

– И ты решила сбежать почти без одежды? Хотя в бою с ведьмой одежды на тебе было еще меньше, так что я не должен удивляться.

– Кто сказал, что я сбегаю?

– Думаю, это и так понятно.

– Я просто проверяю своего коня, – соврала Айлет, уверенная, что ей все равно не поверят. – Я хочу убедиться, что за Честибором ухаживают. Эти конюхи в вычурных нарядах, как по мне, не отличат копыто от колена, – она попыталась сдвинуться, быть подальше от него. Его ладонь на ее плече ослабила хватку, и на миг она подумала, что ускользнет.

Но другая ладонь скользнула по ее талии, притягивая ее ближе, и ладонь на плече подвинулась к шее, пальцы запутались в волосах. Ее кожа пылала, покалывание бегало по спине. Почему ее ноги вдруг ослабели? В ее теле остался сом?

Его лицо повернулось, и, хоть было темно, и она не видела его черты, она вдруг осознала, как близко были его губы. Губы, форму которых она прекрасно помнила. Губы, к которым она дважды прижималась, и они были мягкими и заманчиво отвечали ей.

Ох, о чем она думала?

Рычание зазвучало в ее горле. Она подняла руки, сжала его жилетку и, повернувшись, оттолкнула его от двери и прижала к каменной стене зернохранилища. Теперь она видела его лицо в тусклом лунном свете. Его глаза расширились. Его ладонь не покинула ее талию, продолжала удерживать ее, так близко, что она ощущала прохладу пряжки его пояса сквозь тонкую ткань туники. Другая его ладонь лежала между ее плеч, раскрыв пальцы.

– Если убежишь сейчас, ди Фероса, будешь выглядеть виновато, – сдавленно сказал он.

– Виноватой? – рявкнула она, не давая себе перевести взгляд с его глаз на рот. – Я ничего не сделала. Убила ведьму, которую ты не обнаружил.

Его зубы сверкнули в гримасе, и мышцы рук напряглись вокруг нее.

– Если ты не виновна, почему сбегаешь из окна посреди ночи?

Айлет пыталась придумать оправдание. Как ей объяснить разговор с Фендрелем? Или странный взгляд короля? Во всем этом не было смысла. Но ей нужно было что-то сказать.

– Они угрожают нарядить меня в платье, – прорычала она. – Я должна быть на церемонии завтра вечером. И бал! Я не для балов, если ты не заметил.

Его гримаса стала улыбкой.

– Я заметил. Ты будешь выглядеть глупо в бальном платье.

Она была рада, что лунный свет скрывал ее внезапный румянец. Ей не нужно было, чтобы он видел, как задел ее. Она с трудом разжала холодные пальцы на его жилетке, опустила ладони на его грудь и толкнула. Не с силой, но она почти выбралась.

Террин помрачнел. Он выпрямился, отошел от стены, к которой она его прижимала. Ладонь на ее талии давила на ее поясницу, другая снова подобралась к ее волосам, легла на ее затылок. Она отклонилась невольно, смотрела в ледяные глаза, которые вдруг загорелись в лунном свете, темные зрачки обрамлял голубой огонь.

– Осторожнее, ди Фероса, – его голос стал ниже. – Выбирай следующий ход с умом.

Если бы Ларанта была с ней, она бы легко забросила его на плечо, а потом обрушила на землю. Даже без Ларанты она могла бы вырваться, если бы попыталась. Он это знал.

Так что знал, что она не боролась.

Он придвинулся ближе, и воздух между ними, который только что был холодным, вдруг стал горячим.

Но Айлет повернула голову чуть в сторону, отводя взгляд, чтобы взять себя в руки. А потом повернулась к нему, яростно улыбнулась. Ее ладонь поднялась по его груди, сжала его горло. Она смотрела, как его зрачки расширились, почти скрыв голубой цвет.

– Ты хочешь поговорить о вине, ду Балафр? – проурчала она, сжала сильнее горло, и ее улыбка стала каменной. – Я знаю, что ты врал мне. Врал им всем: Фендрелю, королю и даже Герарду.

– Врал? – он посмотрел ей в глаза. – О чем ты? Как я соврал Герарду?

Она вдохнула, ноздри раздувались. Она начала атаку и не могла отступать.

– Он доверил тебе охоту на Фантомную ведьму. Ты неделями шел по ее следам, настаивая, что ничего не нашел. Но я раскрыла твою тайну. Я знаю о якоре, который ты хранил в своей комнате в Милисендисе. Я отправилась в Кро Улар, увидела, где его недавно активировали. Ты знал, что Инрен была в этом районе. Ты соврал, и поэтому хорошие люди – хорошие венаторы – мертвы.

Руки Террина опустились, пальцы отпустили ее волосы. Он сжал ладонь на своем горле и попытался убрать. Она повернула руку, пытаясь вырваться, другая ладонь устремилась к его лицу.

Но его учили схоже, вот только он не страдал после очищения от обливиса. Он умело поймал ее запястье, развернул и прижал ее лицом к стене.

Она била по камням свободной рукой, оттолкнулась телом, вены пылали. Он надавил на запястье сильнее, стало больно, и Айлет застыла.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – мрачно сказал он за ней. – Я никогда не врал принцу. Я никогда не врал Фендрелю. Да, я не справился с Фантомной ведьмой, но если бы я обнаружил след, что она сбежала из Ведьминого леса, я бы шел по нему до конца.

– Снова ложь! – прошипела Айлет.

Он дышал быстро и шумно.

– Я не вру, венатрикс ди Фероса. Тайны не у меня. Я всегда был и буду верным слугой святого Эвандера.

Он звучал так искренне. Несмотря на ее положение, несмотря на жар в венах, она хотела поверить ему. Она хотела развернуться, посмотреть ему в глаза, увидеть там сияющую правду.

Может, это была ошибка. Может, якорь кто-то подбросил. Кефан под властью Искажающей ведьмой перед тем, как покинуть каструм. Или сама Фантомная ведьма.

Ощутив ее колебания, Террин ослабил хватку и отошел. Она повернулась к нему, скалясь, широко расставила ноги, сжала кулаки, но потом увидела выражение его лица. Смятение. Раздражение. И… страх? Она замерла, скалясь.

– Хорошо, – сказала она. – Допустим, ты честен, – она тряхнула головой, убирая волосы с лица. – Как ты объяснишь якорь, который я нашла в твоей комнате?

– Какой якорь? Ты про сломанный, который был среди твоих вещей, когда ты оказалась отравлена обливисом?

Точно. Якорь был у нее при первой встрече с Фантомной ведьмой.

Она медленно кивнула.

– Да. Тот самый.

– Мы подумали, что ты подхватила его перед битвой с Инрен. Где-то в Кро Улар. Ты нашла его в другом месте?

– В твоей спальне. Я пошла на вонь сломанного проклятья, порылась в твоем сундуке, и там он лежал в мешочке.

Террин покачал головой. Он стиснул зубы, мышцы на щеке со шрамом напряглись.

– Это невозможно. Я не видел якоря Инрен. Это… я нашел один в Кро Уларе этим вечером, но он был уже сломан, и… и… – мышца на щеке дергалась, и он резко вдохнул и повернул голову, словно ожидал вспышку боли. Он прижал ладонь к лицу, к шраму.

Айлет моргнула, пытаясь посмотреть теневым зрением, увидеть то, что смертные глаза не могли. Но Ларанта все еще была подавлена.

Террин совладал с собой, выпрямился. Он убрал темные пряди со лба, повернул голову, разминая шею, а потом навис над Айлет.

– У меня нет повода врать принцу, – сказал он. – А вот ты… загадка на загадке.

Как она могла отрицать это? Она не знала, сколько лжи рассказала Террину о себе. Она не знала, что в ее истории было правдой, а что выдумала Холлис.

Она не знала, почему Фендрель так на нее смотрел.

Это не отменяло то, что она нашла. Но, может… может, якорь из облидита был подброшен. Инрен была с Невидимкой. Она могла пробраться в Милисендис, сунуть якорь там, где его не станут искать. Она могла знать, что Террин шел по ее следу, могла сделать это, чтобы его сбить. Наверное.

Почему ей хотелось верить этим глупостям? Почему она хотела, что Террин оказался не виноват?

Она поправила тунику, подвинула ткань на плече. Ее кожа снова была холодной, и она дрожала. Ее ступни были как изо льда.

– Думаю, мы закончили, ду Балафр, – она повернулась к конюшне. Она уже потратила много времени.

– Не уходи.

Она замерла. Сердце билось быстрее, оглушая.

– Не покидай Дюнлок. Не этой ночью. Останься хоть на церемонию. Ради Герарда, если не ради себя.

Айлет мутило. Она хотела на открытую дорогу, чтобы небо тянулось широко над ней. Она хотела склоны леса в Дровале, высокие горы Скада.

Почему она была такой вспыльчивой? Почему ослушалась Холлис и убежала? Тогда она верила, что нуждалась в ответах, как в дыхании. Но она даже не знала, какие вопросы задавать.

Лицо Герарда мелькнуло перед глазами. Герард, каким она видела его в холле рядом с его отцом. Он не выглядел как мужчина перед свадьбой. Его лицо было бледным, осунувшимся.

И он все равно вел себя как гордый и благородный герой.

Айлет осторожно вдохнула и задержала дыхание. Герард мог доверять хоть кому-то в Дюнлоке? Он доверял Террину, но Террин врал. Он доверял Фендрелю, но тот занимался своими странными делами. А Избранный король? Он был под каблуком Фендреля. Кто оставался рядом с принцем? Кто защитит его не только от ведьм, но и от его ближайших советников и товарищей?

Айлет ди Фероса. Вот кто.

Она выдохнула пар, похожий на дым. Она смотрела, как он тает, с решимостью в сердце. Она была не самой верной венатрикс в плане правил. Она не доверяла учениям святого, ей было сложно с законами Эвандера. Но она была верна Золотому принцу.

– Хорошо, ду Балафр, – прошептала она спиной к Террину. Он мог и не услышать ее. Она повернулась и посмотрела ему в глаза. – Ты победил.

И она прошла мимо него, так близко, что ощутила жар его тела. Его ладонь задела кончики ее пальцев, и она на миг задумалась, поймает ли он ее, остановит и… она не знала, что.

Но его пальцы просто коснулись ее, лишь на миг. А потом она прошла мимо, обошла зернохранилище и направилась к крепости. Она прошла в арку западного крыла и скрылась от него, хотя казалось, что его взгляд еще обжигал ее затылок. В тени она замерла, прильнула спиной к холодной каменной стене и прижала ладонь к сердцу, колотящемуся в груди. Ее кожа все еще пылала от его прикосновений.

Скрипнув зубами, она поспешила на двор кухни, заставляя ноги двигаться быстрее. Восточное крыло Дюнлока ждало, ее окно было открыто. Но ей не нужно было лезть по стене. Она уже не пыталась сбежать, так что могла идти по коридорам замка, не боясь.

И все же она вошла через кухню, чтобы не наткнуться на Фендреля. Кухни все еще гудели от приготовлений к свадьбе, и никто не взглянул на нее среди хаоса. Ее кожу покалывало от жара множества огней, и она хотела даже остаться на время.

Но ей нужна была тишина. Она прошла в холодный коридор за кухнями, уклоняясь от слуг, направляясь к спокойствию главной крепости, подальше от шума кухни. Она двигалась, как призрак, искала лестницу, не зная всего пути.

Она заметила блеск света.

Она замерла, повернулась к широкому коридору, который казался смутно знакомым. Она тут уже ходила? Она что-то помнила, хотя была в Дюнлоке лишь несколько раз и недолго. Высокие колонны и дверь… Она шла к галерее портретов?

Свеча в проеме.

Айлет с интересом прошла тихо по полированному полу, заглянула внутрь. Фигура двигалась в центре, несла свечу. Высокая и широкоплечая. Фендрель? Что он тут делал?

Лицо повернулось. Она увидела профиль, но не венатора-доминуса, а Избранного короля.

Она едва дышала. Это было глупо. Почему должно быть странно, что Гвардин ду Глейв бродил по дому сына посреди ночи? Если король проснулся ночью и захотел посмотреть на картины героев, святых и жриц-королев, почему не пойти сюда? Это было не ее дело.

Она должна была пойти к своей комнате… но не могла оторвать взгляда от темного силуэта, идущего в дальней части коридора. Король поднял свечу, и сияние озарило последние портреты, висящие там, где они были защищены от света, выжигающего цвета.

Портрет королевы Лероны. Айлет видела его в первый день в замке, пока бродила по коридорам. Она узнала красивое лицо, ведь знала другое похожее лицо. Королева на картине держала маленького Золотого принца на коленях. Художник изобразил ее как святую, вместе с золотой аурой за ее головой, и ребенок держал пухлые ручки в святом жесте, невозможном для его возраста.

Лерона смотрела на своего мужа ледяными глазами. Глазами, похожими на те, что пару минут назад горели страстью в дюймах от Айлет.

Какое-то время король не двигался, глядя на картину. Может, перед свадьбой принца он вспомнил свой недолгий брак с этой красивой женщиной. Эта женщина привезла с собой из дома сына-бастарда, которого все знали, но никто не признавал.

Что-то в поведении Герарда казалось… странным. Что-то в его плечах. Айлет не могла это назвать. Ладонь со свечой дрожала, и он опустил подсвечник на пол.

Он подошел к картине, сжал край позолоченной рамы и открыл ее на скрытых петлях, которые Айлет заметила в первый раз, когда вошла в галерею. Картина открылась как дверь.

Айлет заметила темный узкий проход. Гвардин поднял свечу и прошел. Картина закрылась за ним, тихо, кроме щелчка.

Айлет осталась во тьме, моргая. Не понимая, что она увидела.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Террин смотрел, пока она не пропала из виду. И он все еще стоял в нише в тени, смотрел ей вслед, отчасти надеясь, отчасти боясь, что она выйдет, что он увидит ее высокую фигуру в свободной тунике и больших штанах, спешащую к нему, и свет луны сиял на ее темных волосах, а огонь сиял в полночных глазах.

Он склонил голову и заставил себя глубоко дышать. Он потер рукой лицо, выругался.

– Проклятье. Зараза!

Зарычав, он повернулся и ударил кулаком по стене. Боли было мало, и он ударил снова. Кожа порвалась, боль пронзила руку. Он скривился, закрыл глаза и опустил руку, сжимая кулак. Он сосредоточился на боли… но этого было мало.

Это не могло отвлечь от огня внутри. От огня, ждущего, чтобы поглотить его.

Он знал закон. Он знал, что эти чувства не поощрял святой. Если совет Брекара узнает, они накажут его, и карьера будет испорчена. Он ничего еще не сделал, чтобы заслужить такое, но… но…

Он ощущал ее в своих руках. Ощущал близость ее тела, силу ее рук, силу ее души. Силу, которая будто тянулась к нему. Он… глупо было верить…?

Фыркая от своей глупости, он вышел из ниши и прошел быстро по двору. День уже был долгим. Он устал. И все. Просто устал. Нужно было сосредоточиться на работе. Фендрель дал ему поручение, и ему не нужно было отвлекаться на…

– Никто из нас не получит то, чего хочет.

Террин застыл. Кожу покалывало от голоса, который он хорошо знал. Его рот стал произносить имя, он развернулся.

Но Лизель вышла из теней у стены замка под свет луны.

– Это наша печальная участь, да, венатор Террин? – сказала она.

Он выдохнул при виде нее. Ему просто показалось от волнения и усталости, что он слышал то, что не мог слышать. Милый и веселый голос Лизель был тяжелее обычного от печали. Но это был ее голос.

Она подошла к нему в свете луны, покачивая бедрами. Она куталась в шелковую шаль, но приблизилась и сбросила ткань с плеч, стало видно широкий вырез воротника ее ночной рубашки.

– Леди, – Террин выпрямился и сцепил ладони за спиной. – Вам лучше вернуться. Ночь холодна.

– Холодна, да, – она шла к нему дальше. Ее волосы ниспадали кудрями на спину, глаза были пустыми и темными. Он не видел ее днями с нападения Фантомной ведьмы. Он заметил ее издалека у озера, когда хоронили Фейлин. Она не попадалась ему на глаза, не всплывала в мыслях.

Но он видел ее сейчас, пока огонь ревел внутри, а кулак еще болел от ударов по стене, мысли и чувства вдруг вернулись. Почти жестоко.

Она пересекла расстояние между ними и отклонила голову, чтобы заглянуть в его глаза. Она подняла тонкую руку, после мига колебаний легонько коснулась его щеки.

– Помню, – сказала она, – как мы смеялись над тобой. Фейлин говорила, что тебя не сломать, что твоя верность святому подавила все твои нужды. Она бросила мне вызов, смогу ли я надавить на тебя.

Он резко вдохнул и отпрянул на шаг. Она изогнула губы и, несмотря на ее пустые глаза, бывшая бодрая улыбка озарила ее лицо.

– Как далеко, Террин? – она сделала еще шаг, обвила руками его шею. Ее рот замер у его губ, теплый и полный желания. – Как далеко?

– Миледи! – он расцепил руки, но сжал ее запястья и не отпускал, держал ее руки между их тел. Жар копился в нем.

Она рассмеялась и откинула голову.

– Думаешь, ты такой незаметный? Я видела тебя с ней. С венатрикс. Я знаю, что ты думаешь, что чувствуешь. Я знаю, кого ты хочешь. Плевать! Этой ночью, – она опустила голову, посмотрела на него из-под ресниц. – Твой Орден запрещает близость между членами, да? Но все знают, что вы, эвандерианцы, мягче, когда это касается сердечных дел вне Ордена. Пока… нет риска.

Он отпустил ее запястья, отпрянул на шаг, но она приблизилась. Она сжала его ладонь, опустила ее на свою талию. Ее тело прильнуло к нему.

– Идем со мной, – прошептала она. – Я покажу, о чем я. И мы сможем забыть. Ты можешь думать о ней, если хочешь. А я буду думать о…

Она не закончила, встала на носочки и прижалась губами к его рту. Поцелуй не был нежным, не был чувственным. Он был диким и злым, и он так же ответил. Он сжал яростно ее плечи, пальцы впились в ее голую плоть. Она сжала его волосы, тянула. Палец скользнул по шраму, и его лицо дернулось в ответ. Но она удержала его, целуя его сильнее. После пары диких ударов сердца, он перестал ощущать хоть что-то, кроме ее тела, тепла и желания.

С усилием воли он оттолкнул ее. Она отшатнулась на пару шагов, шелковый шарф упал на землю. Ее рот был открыт, она тяжело дышала, белая грудь вздымалась. Он быстро отвернулся, не доверяя себе, и закрыл глаза.

– Леди ди Матин, – холодно сказал он, – вам нужно вернуться в замок. У меня работа. Мы… между нами ничего не будет. Ни этой ночью. Ни потом.

Она только тяжело дышала. Они стояли на холоде и во тьме, и он не осмеливался смотреть в ее сторону.

– Вот как? – пробормотала она. – Ты верен своей венатрикс. А я стала сомневаться, что в мире остались верные мужчины.

Террин нахмурился. Он чуть не оглянулся, но остановился. Он не знал, что она сделает, и он знал, что плохо управлял собой.

– Хорошо, Террин ду Балафр, – ее шаги приблизились, ее ладонь легла на его щеку со шрамом, и он поежился. Она встала на носочки и прижалась обжигающими губами к уголку его рта. – Я уважаю верность. Но я приберегу танец для тебя завтра вечером. Не разочаруй меня, старую подругу.

Он не ответил. Он не шевелился, слушал, как ее шаги удалялись. И когда он убедился, что она была далеко, он посмел обернуться. Он заметил ее бледный силуэт, уходящий за угол.

– Проклятье! – выдохнул он, снова потер лицо руками. Хоть воздух был холодным, пот выступил на его лбу. Он думал, что выиграл в бою с плотью! Он думал, что научился управлять этими желаниями. Как он мог быть таким наивным? Он думал, что был из камня.

Трещины в том камне были глубже, чем он думал.

Он покачал головой и повернулся к круглой дороге, к мосту и вратам вдали. Его ждала работа, чары. Он должен был выполнять долг, службу. Только так. Он широкими шагами устремился вперед, холодный воздух остужал его кожу. Шрам на щеке жгло знакомой болью, и он ощущал место, где ноготь Лизель задел выпуклую кожу.

Что-то дрожало в его душе. Он не мог это назвать.