Текст книги "Обесточенный (ЛП)"
Автор книги: Сиенна Валентайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
– Видимо, никто не знает, что делать с мечтой, когда они ее получают, – усмехнулась я. – Потому что большую часть времени я даже не могу устроить себе свидание.
– Хорошо, – сказал Ноа, наклоняясь ближе ко мне. – Тебе не нужно беспокоиться об этом, пока ты в Сиэтле. Потому что я претендую на твое время... и на эту вкусную киску.
Желание пронзило мое тело.
– Это правда?
– Попробуй позволить кому-нибудь еще приблизиться и увидишь, – сказал он.
Ноа провел ладонью по моей голени и бедру, едва не коснувшись центра. Он ухмыльнулся мне, его глаза блестели.
Когда я наклонилась чтобы поцеловать его, по листьям над головой застучали капли дождя, и вскоре наша обнаженная кожа стала мокрой. Ноа раздраженно хмыкнул мне в рот, и наш поцелуй быстро перерос в смех. Мы встали и вместе начали собирать пикник. Я посмотрела на задницу Ноа, когда он входил в дом, и, смеясь, присвистнула ему вслед.
Когда я вернулась на кухню с руками, заполненными едой, Ноа стоял возле раковины, уставившись на свой телефон. Приглушенный серый свет снаружи падал на его великолепное обнаженное тело. Было похоже на мраморную статую греческого бога, но от выражения его лицо мне стало нехорошо.
Я положила тарелки на стойку и подошла к нему, положив руку ему на плечо.
– Все в порядке?
Ноа вздрогнул, словно не слышал, как я подошла. Он резко вдохнул.
– Да. Я просто… – он снова посмотрел на свой телефон. – Похоже, Гэвин наконец-то связался с Дюком. У нас запланирована встреча в городе на завтрашнее утро.
Как будто разряд пробежал по моим нервам. Миллион вопросов пронесся в голове – вопросы для моей истории. Амбициозная женщина во мне жаждала узнать, что должно было случиться в этом конференц-зале Сиэтла. Все, что строилось для «CutUpAngels» за последние семь лет, было на кону, и могло быть решено в этой комнате.
Но выражение лица Ноа разбило мое сердце. Я ожидала увидеть злость, но вместо этого было нечто другое – глубокое тяжелое отчаяние. Это нервировало больше, чем гнев, и меня поразила мысль, что если бы я когда-либо увидела подобное выражение лица у человека, с которым раньше встречалась, это, вероятно, было бы нашим последним свиданием. Моя репутация персоны, избегающей обязательств, хоть и не полностью по моей вине, была заслуженной.
И то, что я сказала Ноа в постели, не было ложью. На самом деле, ничего из того, что я сказала Ноа, не было ложью, кроме поверхностного вопроса о переезде в Сиэтл. Когда я рассказала ему о своей проблеме удержать интерес мужчин, это была откровенная правда. А те, кто не отверг меня, оказались еще одними в длинном списке бывших парней. Мужчины или боялись меня, или не могли заинтересовать. И я, конечно, никогда не заботилась о ком-то из них настолько, чтобы захотеть помочь пережить их эмоциональный багаж.
Однако в тот момент каждая мысль в моей голове была о Ноа. Я не хотела оставлять его. Я хотела стереть это отчаяние в его глазах.
Я медленно провела руками по его груди и обняла. Прижавшись к голой спине, я почувствовала, как он дышит. Его сердце стучало у меня под ладонями, под щекой, которую я положил ему на спину.
– Мне жаль, – прошептала я.
На мгновение Ноа застыл. Он просто прислонился руками к раковине, наблюдая за зелеными деревьями на заднем дворе. Затем он глубоко вздохнул, повел своими руками по моим, пока не накрыл их и сплел наши пальцы вместе. Я крепче обняла его, и он снова вздохнул.
– Мне тоже, – сказал он. – Все закончено.
Я прижалась лицом к его коже.
– Ничего не кончено. Если ты не был похоронен Торнвудом или сражался на андеграундной площадке, Ноа, то тебя не похоронит гребанный Дюк Роджерс.
Возможно, это было мое воображение, но мне показалось, что он издал крошечный смешок. Ноа повернул голову, чтобы через плечо посмотреть на меня.
– Ты нечто большее, знаешь это, Лорел?
Хотелось бы полюбить его слова. На поверхности они, как бальзам, успокаивали сгоревшую на солнце кожу и заставляли мой желудок сходить с ума от бабочек. Но мой проклятый мозг, вечный зануда, мог только напомнить мне о ценности многолетних отголосков таких же, как от Ноа, комплиментов от мужчин, которые любили и оставили меня.
Тем не менее, глядя в его кристально голубые глаза и на великолепную полуулыбку, я поняла, что это было слишком. Я не могла разрушить это. Просто улыбнувшись ему в ответ, в глубине моего сердца я попыталась нацарапать правду о том, что Ноа Харди никогда по-настоящему не будет заботиться обо мне, что бы ни означала его улыбка. Кроме того, я все равно этого не заслуживала. Не когда у меня были свои скрытые мотивы. Возможно, я не обманывала его, но я определенно скрывала что-то, что изменило бы отношение Ноа ко мне. Даже если бы этот мужчина не планировал отшить меня по всем обычным причинам, он, чертовски уверена, сделал бы это, узнав всю правду о том, как и почему я вообще оказалась в его жизни...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ноа
Едва добравшись до лифта штаб-квартиры лейбла в Сиэтле, почувствовал пульсирующую головную боль у основания черепа. Я глубоко вдохнул, когда Куинн повел нас по коридору в конференц-зал, желая, чтобы меня не закидали камнями, прежде чем мы выедем из Торнвуда.
Но я ни в коем случае не хотел притуплять даже толику своего гнева во время моей первой личной встречи с Дюком с момента его объявления. Я хотел чувствовать каждый гребаный дюйм этого – и я хотел, чтобы он тоже это чувствовал.
В ту секунду, когда я увидел самодовольное лицо Дюка, раскачивающегося взад-вперед в одном из кожаных кресел с высокой спинкой, мои мысли наполнились мечтами, чтобы прыгнуть на блестящий стол для переговоров и броситься на него, вонзая свои сапоги со стальными носками в его гребанные зубы, пиная его лицо до неузнаваемого его семьей состояния. Но я, как смог, сдержал всю свою убийственную ярость, и улыбнулся, когда он встретился со мной взглядом.
– Мило с вашей стороны присоединиться к нам, джентльмены, ― сказал Дюк.
Каждое слово из его уродливой пасти заставляло кровь стучать в моих ушах.
Гэвин говорил по телефону в углу комнаты, но он резко повернулся и указал на Дюка.
– Ты, заткни свой вонючий рот, ― сказал он. ― Ноа, закрой за собой дверь, пожалуйста.
Куинн закрыл ее, прежде чем я успел пошевелиться. Он внимательно наблюдал за мной и заметил, как я посмотрел на Дюка. Куинн прерывал больше моих поединков, чем принимал в них участие сам, поэтому меня не удивило, когда он отказался сесть за стол, пока я не сделал это первым.
Эш, наш маленький итальянский барабанщик, стоял у окна, откуда открывался прекрасный вид сверху на центр Сиэтла. Он был последним, кто, как раздраженный ребенок, сел в кресло на другом конце стола. Джефф, наш басист и постоянный тихоня, сидел рядом с Дюком, и меня это тревожило.
– Хорошо, ― сказал Гэвин, устало наклонившись между двумя пустыми стульями. ― Давайте просто прыгнем прямо в этот чертов ящик Пандоры.
Он снова указал своим толстым пальцем через стол на Дюка.
– Что, черт возьми, ты думал о том маленьком шоу, которое устроил, а?
– Думаю, ты точно знаешь, о чем я думал, ― сказал Дюк.
Его интонация выдавала, что это, как и все другое, казалось ему гребаной игрой.
– Как и остальные парни из этой группы, я за*бался присматривать за этим неандертальцем.
Он кивнул в мою сторону, и я сжал руки в кулаки, прежде чем смог это остановить
– Говори за себя, мудак, ― ответил Куинн немедленно.
– О, извините, остальные ребята, кроме парня Ноа, Куинна, ― сказал Дюк, саркастически размахивая руками.
– Да пошел ты, Дюк, ты гомофобный кусок дерьма, ― сказал я.
– Да, вот поведение, о котором я говорю, ― произнес Дюк.
– Вы оба, заткнитесь на хрен! ― крикнул Гэвин.
В комнате стало тихо.
Гэвин выждал несколько минут, глубоко вздохнув.
– Дюк, я чую инстинкт выживания даже от художника, без проблем. Однако, что никак, черт возьми, не укладывается у меня в голове, почему ты думаешь, что было блестящей идеей сбросить бомбу, подобную этой, на всю группу – и на себя! Возможно, этим ты разрушил любой шанс, который у нас был на безопасный выход из этой чертовой катастрофы, и если ты думаешь, что это не будет тебе и нам всем стоить репутации, и холодных, жестких денег, то ты живешь в мире грез, друг мой.
Наблюдать за работой Гэвина было все равно, что наблюдать за дирижером перед симфонией. Он был влиятельным человеком в индустрии, но достаточно умным в бизнесе, чтобы у нас редко возникали проблемы, или нам приходилось видеть его в любом виде устранения ущерба. Это было беспрецедентно, и Гэвин больше не наносил ни единого удара.
Дюк не сразу ответил, и все мы признали, что он полон дерьма больше, чем хотел признать. Он все так же, мерзко ухмыляясь, сидел на своем кресле.
– Как будто я не могу позволить себе нанести этот удар, если он означает, что я как можно быстрее выхожу из этой катастрофы с группой. В конце концов, я не собираюсь сажать в тюрьму этого сукиного сына.
Прежде чем я успел что-то вставить, Гэвин поднял руку в мою сторону, но смотрел в это время на Эша.
– Как насчет тебя? Что за хрень с тобой и Джеффом, избегающими меня после интервью? Давайте прямо сейчас выложим всю эту помойку на стол.
Эш и я всегда ладили, но мы все еще не были близки. Он переехал в Торнвуд за год до того, как присоединился к нам с Куинном в группе, и «Cut Up Angels» подписали контракт только через два года после этого. У нас была отличная химия в студии, но моя связь с ним была не такой, как с Куинном. Увидев его, забившегося там, в этом офисном кресле, кипящего, со скрещенными руками, я очень нервничал. Эш всегда отделял себя от драмы группы, но он не выглядел оторванным от этого.
– Дюк не так уж и не прав, ребята, ― сказал Эш.
Я почувствовал, как мое сердце забилось в желудке. Рядом со мной Куинн начал бормотать себе под нос и качать головой. Эш тем не менее продолжил.
– Сколько раз нам приходилось иметь дело со спасением его задницы? А теперь это? Теперь ты, черт возьми, убил парня, Ноа! Я имею в виду, что за хрень!
– Не сидите там полные ханжества, ― сказал Гэвин, обращая свой гнев к Эшу. ― Вы можете, как хотите поносить репутацию Ноа, но эта репутация вкладывает деньги в банковский счет каждого из вас. Мы все получили пользу от Ноа, и теперь, когда это дерьмо становится немного реальным, вы все прыгаете с корабля, как чертовы трусы? Это то, чему хардкор сцены учат детей в эти дни?
– О, отсоси у меня, Гэвин! ― крикнул Эш.
Все в шоке замолчали.
Гэвин в бешенстве оттолкнулся от стола, но он достаточно контролировал себя, чтобы ответить.
– Ты гребанный трус, Эш, и точка! Дюк, ты тоже! Джеф, ты хочешь присоединиться и сказать какую команду ты выбрал?
– Он не тупой, поэтому с нами, ― огрызнулся Эш.
– Ты, бл*ть, шутишь, Джеф? ― сказал Куинн, вскинув руки вверх. ― Мы знаем Ноа со старшей школы! Ты оставишь его одного сейчас?
Джефф заерзал в кресле, как будто под ним загорелся огонь, пытаясь сделаться как можно меньше. Он убрал волосы с лица.
– Эш прав… я имею в виду… Ноа, ты кого-то убил, чувак. Ты убил парня. Я не могу... как мы можем быть в порядке с этим?
Это была последняя капля. Я не мог больше терпеть.
– Я уже, бл*ть, объяснил всем вам, почему вы должны быть в порядке, ― сказал я, поднимаясь на ноги. ― Я не просто толкнул какого-то случайного долбанутого фаната за сцену, чтобы стать придурком – у этого ублюдка был клинок, и он шел прямо на Куинна!
Дюк издал преувеличенно саркастический стон со своего места.
– Снова эта херня? Ты чертовски полон дерьма, Харди!
– Зачем, черт возьми, мне это выдумывать? ― спросил я. ― Я никогда раньше не обвинял других в своих драках.
– Чтобы спасти себя от смертельной инъекции? ― фыркнул он.
Куинн вскочил на ноги.
– Даже не шути об этом, ты, кусок дерьма!
– А кто шутит? ― спросил Дюк. ― Твой парень – чертов убийца, Куинн, хочешь ты принять это или нет.
– У ублюдка был нож, ― сказал я снова. ― Сумасшедшие засранцы все время лезут на сцену. Черт возьми, ты это знаешь, Дюк. Помнишь Димебаг Даррелл? Помнишь Горди? Это даже не первый раз, когда на нас с Куинном напали!
Дюк поднял руки в воздух, как проповедник.
– Тогда где долбаные доказательства, Ноа? Где нож? Почему среди всех видео, снятых на этом проклятом фестивале, нет ни одного, показывающего нам, что он держал нож?
– Не имею ни малейшего понятия, я не экстрасенс! Но знаю, что я видел, и знаю, что есть истина. И я, бл*ть, докажу это. Не собираюсь сидеть здесь и лгать, чтобы успокоить кучу гребанных трусов, которых считал своими братьями. Я сделал то, что должен был сделать, и если бы у меня был шанс вернуть все назад, я бы снова, бл*ть, поступил так же.
Дюк встал и закатил свой стул под стол. Гэвин закричал на него, спрашивая, куда, по его мнению, он идет, но Дюк только с ненавистью взглянул на меня, поправил пиджак и обошел вокруг стола.
Он подошел, остановился за три фута передо мной, и я почувствовал желание убивать, которого прежде не ощущал. Я не видел, но почувствовал, как Куинн вскочил на ноги рядом со мной.
Голос Дюка был низким.
– Ты гребанное животное, Харди, и ты всегда им был.
Гнев, вызванный адреналином, пронзил мои мышцы, как расплавленный героин. Все что я видел вокруг, потемнело до крошечного туннеля, в котором внезапно остался один Дюк, и только Дюк, который существовал в моей вселенной. И я хотел его уничтожить.
Куинн положил руки на мои плечи, и я услышал его голос.
– Ноа, не надо. Не дай ему победить.
Если бы Куинн не положил руки на мои плечи, он не смог бы остановить меня. Его слова ничего не значили для меня, но в тот момент моя ярость была настолько поглощающей, что, если бы я пошевелился, то не мог быть уверен, что в процессе не причинил ему вреда. И он, тоже, чертовски хорошо это знал.
Вопреки каждому инстинкту, кричащему в моем первобытном мозгу, я закрыл глаза и приказал себе не обращать внимание на картинки разбрызгивающейся по стенам крови Дюка. Это не совсем работало, но я все еще стоял неподвижно. И это победа над собой. Я ведь не был чертовым волшебником.
Во мраке моего сознания я услышал, как Дюк посмеялся надо мной, прежде чем выйти из комнаты, и я так сильно сжал зубы при этом звуке, что челюсть начала болеть.
К тому времени, когда я почувствовал себя достаточно спокойно, чтобы снова открыть глаза, Эш и Джефф тоже поспешили покинуть комнату. Руки Куинна все еще были у меня на плечах. Он ждал, терпеливо глядя на меня, когда я обернусь.
– Ты в порядке?
– Ни капли, ― прорычал я.
– Ты справился с этим, как чемпион, Ноа, ― сказал Гэвин.
Он стоял у огромных окон от пола до потолка, глядя на линию желтого восхода, изо всех сил старавшегося прорваться сквозь серый облачный покров.
– Ты, положивший его в больницу – идеальная история для начала сольной карьеры Дюка. Ты не можешь заниматься его дерьмом. Тебе не удастся выйти из этого сухим.
– Я сломаю зубы следующему человеку, который произнесет его имя, ― сказал я.
Когда я тяжело опустился на один из стульев, Гэвин и Куинн обменялись взглядами, но ни один из них не стал спорить со мной.
– Итак, что, черт возьми, нам теперь делать? ― сказал Куинн, скрещивая руки.
– Этой группе конец, ― сказал я. ― Отсюда нет обратной дороги. Все кончено.
Когда Гэвин не вмешался, чтобы поправить меня, Куинн с ужасом посмотрел на меня и ударил по моему плечу.
– Дерьмо, не говори так, мужик, это еще не конец. Ты уходишь?
– Я ухожу? ― спросил я, обведя пустую комнату рукой. ― Куинн, только ты один до сих пор здесь! Этой группе наступил конец в минуту, когда тот ублюдок взобрался на нашу сцену.
Куинн покачал головой и двинулся вдоль стола.
– Я не могу поверить, что это происходит.
Он повернулся к Гэвину.
– Мы должны показать Ноа по телевизору, чтобы он мог рассказать всем свою версию истории! Давай прекратим этот глупый мораторий на прессу и выведем его туда. Люди поймут, как только услышат, что это была самооборона.
Гэвин вздохнул и посмотрел на Куинна так, что головная боль вспыхнула у меня за глазами.
– Дружище, послушай, я знаю, что это неприятно слышать, но все не так просто. Ноа не только стоит перед концом своей карьеры, возможно, ему грозит тюремное заключение за непредумышленное убийство. Может быть, ему светит срок в десять лет. Ты ведь это понимаешь?
Куинн просто уставился на него.
– Каждая вещь, которую мы делаем или говорим о том, что произошло на фестивале, может испортить суд над Ноа. Непредвиденные последствия, парень – то, что мы делаем, чтобы спасти группу, может в итоге отправить Ноа в тюрьму. Я знаю, ты хочешь поспорить с Дюком, но мы должны с этим смириться. Парни, он имеет преимущество. У него больше возможностей для маневра и ему меньше терять. То, на чем мы должны сейчас сосредоточиться, – это сохранить Ноа в безопасности и на свободе.
Тюрьма. Черт возьми, что если я попаду в тюрьму? Как долго смогу выжить там даже с моим уровнем славы? Что-то подсказывало мне, что большинство парней внутри не хотели дружить с какой-то шикарной рок-звездой.
– Ноа спас меня, ― тихо произнес Куинн.
– Я знаю, ― сказал Гэвин. ― Я знаю, Куинн. Мне жаль. Хотел бы я, чтобы это имело должное значение.
– Все думают, что Ноа – чудовище, когда все это время им был Дюк. Кому есть дело до старых барных драк? Не могу поверить – все, что нужно людям, это думать, что он убил кого-то.
– Я знаю, ― снова сказал Гэвин. ― Я все еще хотел бы иметь больше власти над той сделкой, которую вы с ним подписали. Каким-то образом я ожидал нечто подобное.
– Мы все ожидали этого, ― пробормотал я. ― Вопрос был лишь в том, когда и чего ожидать.
– Но это не твоя работа – держать подальше индустриальных хищников, а моя. Моя неудача, ― сказал Гэвин.
Когда мы с Куинном посмотрели на него, он повернулся к окну.
– Я хорош в этом бизнесе, потому что, на самом деле, музыкальная индустрия – это люди. Знать, что они хотят, что им нужно, и что они собираются делать дальше. Суть в том, что моя работа – узнавать людей, и я знаю тебя, Ноа. Ты хороший человек. А Дюк нет. Я все видел и должен был положить этому конец. Я должен был держать его подальше от вас обоих.
От слов Гэвина меня наполнили незнакомые сложные эмоции. Я не мог взглянуть на него.
– Если бы у нас было какое-то доказательство случившегося на самом деле, все было бы иначе, но мы стреляем впустую.
– Десять тысяч человек на этом фестивале, и мы не можем найти чертовых крохотных доказательств, ― сказал я себе. ― Это не имеет никакого смысла.
– Я думаю, это был просто угол. Большинство людей могли видеть только парня на сцене сзади, они не могли видеть, держал ли он нож перед собой, ― сказал Гэвин.
Мы втроем затихли и слушали сильные порывы ветра за окном. Солнечный свет проникал через гавань, отражаясь от воды.
– Постарайся отвлечься от всего этого, ― наконец сказал Гэвин. ― Отдохните оба. Держитесь подальше от интернета. У меня есть кому присмотреть за другими парнями. Давайте просто постараемся успокоиться, прежде чем мы узнаем реальный ущерб.
– В смысле? ― спросил я.
– Будут ли они выдвигать против тебя обвинения.
Я рад, что уточнил.
– Не могу поверить, что это происходит, ― сказал Куинн. ― Так быть не должно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лорел
Я была комком нервов, пока ждала Ноа в клубе «Грейвьярд» той ночью. В день, когда ему позвонили насчет собрания группы, мужчина был настолько подавлен, что больше не хотел дурачиться или шутить. Казалось, он хотел побыть один, поэтому я извинилась и, ссылаясь на свою воображаемую работу в городе, вернулась в отель. Я провела большую часть прошлой ночи и весь день в поисках новостей об обвинениях Ноа или объявлении Дюка, но никто не разнюхал ничего свежего. Я, казалось, была единственной, кто знал, что происходит встреча.
Было мало шансов, что на такой встрече произойдет что-то хорошее. Когда появится Ноа – если он вообще появится – он, вероятно, не будет слишком счастлив, но я все равно буду здесь.
Мои нервы были в огне по второстепенной, но не менее важной причине – важной, по крайней мере, для меня и моего рассудка. После того, как я покинула Ноа и вернулась в пустое безымянное уединение отеля, меня охватило чувство боли и одиночества, которое было совсем не похоже на то, что я чувствовала раньше. Одиночество, конечно же, никогда не было новым, ни для меня, ни для любого профессионала, но той ночью что-то было в этом более глубокое, более постоянное. Не то, чтобы одиночество стало еще больше. Может быть, по сравнению с тем, как я была счастлива с Ноа, это казалось пропастью.
Эти ощущения не были свойственны мне. Я годами не мечтала о серьезном компаньоне. Я любила свою работу и ощущение свободы от того, что я живу по своим правилам. Никто из парней никогда не появлялся в моих мыслях, когда их не было рядом, если только это было не потому, что я была возбуждена и нуждалась в материале, но в секунду, когда я покинула дом Ноа той ночью и села в свою холодную арендованную машину, он забрался в мои мысли. И все еще не покинул их.
Страшно признать, что со мной могло случиться. Темный голос в моей голове читал молитвы о том, чтобы Ноа не появился сегодня вечером, тогда мне не пришлось бы сталкиваться с совершенной беззащитностью, которую я чувствовала рядом с ним. И тогда мне не нужно было бы чувствовать боль, когда он, в конце концов, ушел бы снова. А еще мне не пришлось бы сталкиваться с другими страхами – теми, которые постоянно напоминали мне о том, что бы он сделал, и как он бы себя почувствовал, когда в итоге узнал правду обо мне. Игнорировать эти чувства было труднее всего, но профессиональные, самые важные из них, нужно держать на расстоянии. У меня была работа, и именно поэтому я была здесь в первую очередь. Чувства, которые я испытывала к Ноа, нужно было отделить от этого, не так ли?
– Еще выпивки! – сказала я, когда мимо проходил Кевин.
Я выпила оставшееся передо мной пиво, прежде чем Кевин успел поставить свежее. Он просто рассмеялся, когда обновлял мой заказ.
Клуб «Грейвьярд» сегодня вечером был на высоте, уже более переполненный, чем я когда-либо видела. Хедлайнером вечера была гастролирующая металкор-группа. Большая толпа их фанатов дала понять, что до конца ночи шоу станет еще безумнее. У Кевина было два дополнительных бармена, которые помогали ему, и до сих пор не было никаких проблем с обслуживанием.
Ноа вошел вслед за группой из пяти или шести молодых парней, пришедших на концерт, погружаясь в толпу, маневрируя и прижимаясь к стене. Я уже видела печальную темноту в глубине глаз, которая выдавала его тяжелые мысли. Он встретил мой взгляд и мягко улыбнулся, проталкиваясь сквозь толпу, пока не встал рядом с моей табуреткой.
Ноа наклонился и прижался лбом к моему. Он нежно поцеловал меня.
– Привет, сладкая.
– Привет, – ответила я.
Это прозвище всегда вызывало у меня улыбку.
– Я думала, когда ты появишься. Как прошло собрание?
Ноа закрыл глаза и резко вдохнул через нос.
– Настолько плохо? – сказала я, проводя большим пальцем по его щеке. – Хочешь поговорить об этом?
Ноа моргнул несколько раз, раздумывая.
– Может быть позже. Я слишком взбешен, чтобы говорить об этом прямо сейчас. Ты надолго останешься?
– У меня вся ночь свободна, – сказала я. – Я вся твоя.
– Вот что мне нравится слышать, – сказал он. – Я хочу проверить пару вещей. Собираюсь взять бутылку у Кевина и убедиться, что ему не нужна помощь. Я вернусь.
– Ладно. Я пойду, найду нам немного места в толпе, – сказала я.
Ноа поцеловал меня, нежно прикусив мою губу.
– Я рад, что ты здесь.
Я спустилась со стула, и Ноа игриво ударил меня по заднице, прежде чем повернулся и направился в заднюю комнату.
Я нашла место возле задней стены с приличным видом на сцену, далеко за пределами мошпита (прим.: довольно часто на видео с живых выступлений чего-то жесткого, например, хардкорового можно увидеть людей, которые размахивают кулаками и ногами по направлению друг к другу. Такие пляски называются mosh, а место в толпе, отведенное под них – moshpit. Во время таких танцев люди имитируют драку, собственно, размахивая всеми конечностями). Чуваки, болтающиеся сегодня вечером, были слишком огромными, некоторые из них были размером с Ноа, и мне бы не хотелось с ними столкнуться. Пока группа продолжала выступать, в толпу и из нее шел постоянный поток людей. Люди, проходящие мимо, достающие пиво или выходящие на улицу покурить, движение никогда не прекращалось. Я старалась изо всех сил игнорировать это и наслаждаться шоу, когда высокое тело остановилось рядом со мной.
Сначала я даже не думала ничего, кроме общего осознания кого-то в моем личном пузыре, но это было просто следствием участия в переполненном шоу, поэтому я быстро отмахнулась от этого, но затем это ползущее ощущение распространилось по моей коже, и я обернулась, чтобы посмотреть.
Чувак был высоким, худым и темноволосым. Судя по его глазам, он пил много часов, прежде чем даже попал на шоу, но в пьянстве на его лице не было ничего забавного. Он посмотрел на меня стеклянными глазами похоже, что с ненавистью.
Я хмуро посмотрела на него.
– В чем, черт возьми, твоя проблема? – крикнула я ему сквозь музыку, предварительно сделав шаг в сторону, чтобы добавить некоторое расстояние между нами.
– От тебя мой член встает, – проговорил он, подходя ближе.
Вот, черт. Мое сердце застучало быстрее, и я сделала два шага назад, пока не ударилась о стену. Прежде чем я успела протянуть руку и схватить толстовку парня, стоящего передо мной, пьяный парень, спотыкаясь, шагнул вперед и прижал меня к стене своим телом, направляя зловонное дыхание в мое лицо.
– Отвали от меня на хрен! – заорала я, но мой крик был лишь одним из многих в шумной хардкорный тусе. В темных углах клуба было почти невозможно определить, что происходящее было неправильным.
Пьяный парень прижал свое тело к моему. Я отчаянно наклонилась к карманному ножу, который держала в своих берцах (прим.: солдатские ботинки на шнурках), но он действовал быстрее, чем я ожидала, и дернул меня за волосы, чтобы удержать в вертикальном положении. Другой рукой он разорвал рубашку на моей груди, когда опустил рот на мой и провел языком по моим губам. Я застыла от шока и скорости происходящего.
Чувствуя, как у меня в горле поднимается желчь, сделала единственное, что могла, и прикусила ему язык. Он откинул голову и взвыл, но хватка на груди и волосах только усилилась. Когда его ногти впились в мою чувствительную кожу, я закричала от боли.
В темных огнях стробоскопа (прим.: один из вариантов светодинамической установки для дискотеки, использующий вспышки с разной частотой импульсной лампы) пьяный внезапно упал назад с удивлением на лице. Он выпустил меня из своей смертельной хватки, раскинув руки в стороны, отчаянно пытаясь найти равновесие, но потерпел неудачу. Он сильно ударился об пол копчиком и мгновенно скорчился, как червь на тротуаре после ливня.
Ноа стоял над ним, расправив плечи, его глаза сверкали ненавистью и гневом. Как стадо овец, толпа мгновенно отошла от места драки, столь же очарованная проявлением силы, как и я. Ноа обошел вокруг упавшего человека, затем схватил его за воротник рубашки и потянул вверх, пока тот не повис как тряпичная кукла, едва касаясь пола ногами.
Ноа даже не кричал на него, а дал ему повисеть в таком положении несколько ужасных секунд, заставляя смотреть в лицо чистой ненависти. Затем с силой толкнул парня, впечатав его лицо в край барной стойки с тошнотворным звуком. Пьяный чувак бесформенной кучей сполз на пол.
Я все еще была прижата к стене, слишком потрясенная, чтобы двигаться. Кевин вышел из-за стойки, неся бейсбольную биту и готовый сражаться. Когда он увидел Ноа, стоящего над пьяным чуваком, то бросил биту и помог Ноа поднять его. Несколько других мужчин подошли, чтобы помочь, и вместе они вытащили ублюдка из клуба.
Группа на сцене продолжала играть, и большинство зрителей даже ничего не заметили.
Ноа вернулся внутрь и немедленно направился ко мне. Несколько человек уже собрались вокруг меня, спрашивая, все ли у меня в порядке. Он похлопал каждого из них по плечу, расталкивая их, чтобы добраться до меня. Как только Ноа оказался достаточно близко, он схватил мою голову двумя руками и заставил посмотреть ему в глаза.
– Ты в порядке? – спросил мужчина.
У меня даже не было времени подумать об этом вопросе. В одну секунду я чувствовала, как руки этого отвратительного человека схватили меня, а в другую Ноа Харди уже избивал его. Это было слишком много, слишком быстро для меня.
Кажется, Ноа почувствовал это. Он погладил мое лицо, выглядя при этом обеспокоенно. Затем поцеловал меня в макушку и, обняв за плечи, повел прочь от стены.
Мы оказались в подсобке бара, где Кевин хранил кеги (прим.: металлическая ёмкость, используемая для хранения и транспортировки пива и других алкогольных или безалкогольных напитков) и мыл все необходимое для этого места. Комната была более тихая, приглушая звуки со сцены. Кевин принес всем шоты и присоединился к нам, быстро глотая свой шот, прежде чем броситься назад, чтобы обслужить толпу своих клиентов.
Виски помогло. Я почувствовала, что мои мышцы расслабились благодаря теплу от алкоголя. Постепенно мой разум начал восстанавливать связь с остальной частью тела.
Ноа просто стоял передо мной, держа за руку, нежно потирая ее. Он ждал.
– Он сделал тебе больно?
Я сразу же покачал головой.
– Нет, нет.
Пьяный чувак довольно сильно схватил меня за грудь, но боль уже стихала.
– Это случилось так быстро, что напугало меня до чертиков.
– Я, на хрен, не могу поверить, что это случилось в моем клубе, – сказал Ноа, сердито качая головой. – Если этот засранец покажется здесь снова, он не выживет, чтобы пожалеть об этом.
Мой разум был в замешательстве. Ноа действительно был жестоким, он только что доказал это вне всякого сомнения – как будто его запись еще не доказала это. И все же, как бы он ни был зол, и как бы сильно он ни причинил боль тому чуваку, он все равно не убил его. Мужчина проявил сдержанность, даже в тот момент, когда, вероятно, все остальные в этом клубе поняли бы, если бы он ее не проявил.
Ноа был невероятно верным. Он бросил бы все, чтобы защитить свои корни, и убил бы, чтобы защитить своих друзей. Или свою девушку.
Это то, кем я являюсь?
Казалось, он вдруг осознал вес своих слов, учитывая ситуацию. Лицо Ноа покраснело, а рука, поглаживающая мои волосы, замедлилась. Его глаза заметались вокруг.
– Я имел в виду... бл*ть, я... я действительно не должен был говорить это.
Я схватила его руку и поднесла ее к губам для нежного поцелуя.
– Нет. Не извиняйся. Мне повезло, что ты был здесь, чтобы защитить меня.
Что-то вроде надежды вспыхнуло на лице Ноа. Подражая мне, поднес мою руку к губам, прижавшись к моей коже с закрытыми глазами.
