Текст книги "Слезы Авраама (ЛП)"
Автор книги: Шон Смит
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
– Знаю не больше твоего. В соседней птичке сидит Старшой, думаю, он всё и расскажет.
Карлос наклонился и хлопнул Генри по затылку.
– Чуть не попались.
– Куда мы направляемся?
– Не знаю. Может, в Калгари. Летим на север. Калгари, затем, может, Сиэтл или СанФран, – ответил Мартинез.
Жаль, у Генри не было планшета, во время операций персональные электронные устройства были запрещены. Как выйти в сеть, не используя личный канал связи, он не знал. Нужно было понять, что происходит в стране. Он был отрезан от остального мира.
Гражданская война в Америка. Это казалось невероятным. Разговоры это одно, но горящие военные базы – совсем другое. Если подобное творится в Монтане, то, что происходит в других уголках страны? Солдаты убивают друг друга. Когда бои из пригородов перекинутся на центральные улицы, города запылают.
Сюзанна и Тейлор в опасности. Генри подумал о том, что происходит на военно-морской базе ВВС в Ки-Уэст. Если Флорида присоединится к Техасу и остальным южным и западным штатам, что там будет? От Уэст Палм Бич и до самого Ки-Уэста это же вообще другой штат. Они не захотят отделяться. "Я должен вернуться домой к жене и дочери. Её отец сможет их защитить, но если начнутся бои, может случиться, как в Мальмстрём, или даже хуже".
Генри участвовал в стольких боях, что уже давно сбился со счета. Под огнем он сохранял спокойствие и хладнокровие. Он был не из тех, кто поддается панике. Но мысли за Сюзанну и Тейлор внушали ему страх. Начнутся перебои с водой, едой, массовые волнения. Нужно было возвращаться домой, но до него было много тысяч миль.
Ки-Уэст. Флорида.
Сюзанна всплыла на поверхность и вынула изо рта загубник, дыша свежим морским воздухом и щурясь от яркого солнца. Освободившись от баллонов, она увидела Барта. Тот стоял на корме и смотрел на неё. Он был бронзовым от солнца блондином, и когда они вечером вместе шли гулять, их легко можно было посчитать братом и сестрой. Рядом с Бартом стояла его жена Мэри. Она выглядела обеспокоенной.
– Может, уже прекратишь так делать? – недовольно сказал Барт.
– Что? – Сюзанна передала Барту длинный гарпун.
– Нырять без напарника и лезть за рыбой на глубину. Тебе может не хватить воздуха.
– Ну, я же в порядке, – ответила Сюзанна. Барт схватил её баллон и затащил в лодку. Она отстегнула грузовой пояс и сдвинула маску на лоб.
– Он уже собирался нырять следом за тобой, – сказала Мэри.
– О, боже, – Барт протянул ей руку, но она проигнорировала его предложение о помощи и забралась сама.
– Там опасно, вот и всё, – сказал Барт. Мэри прикрыла её полотенцем, пока Сюзанна стягивала с себя водолазный костюм.
Поверх бикини она надела тренировочные штаны и майку. Сюзанна дрожала, испытывая чувство выполненного долга и кипения жизни внутри неё. Она часто испытывала эти ощущения после глубоководных ныряний. Ощущение приближающейся опасности, словно оживляло её. Когда она осознала это, она поняла, что это чувство полностью не совместимо с её обычной жизнью. Там, на суше она вела себя крайне осторожно. Она всегда пристегивалась, никогда не напивалась, не употребляла наркотики, не прыгала с парашютом и не баловалась небезопасными сексуальными связями. "Но опустите меня на глубину 120 футов, и пусть рядом плавает акула-молот. Вот, тогда я в раю".
Пока Барт возился с якорем, она съела немного суши, которые они взяли из дома, пару долек апельсина и выпила воды. Небо было ясное и чистое, а они были в 10 милях от берега. "Владычица глубин III" вздымалась и опускалась на волнах, гремя насосом в трюме. Сюзанна сидела на холодильнике, рядом с кабиной, вытянув ноги, лицом к корме. Рядом плюхнулась Мэри.
– От него не было новостей? – спросила она.
– Неа.
– Сколько прошло уже? Три недели?
– Ага, – "Не беси меня, женщина. Оставь меня в покое"
– Ты уже сказала Тейлор?
– Нет. Ещё нет. Скажу, когда надо будет. Всё равно, она ещё слишком маленькая, чтобы понимать такие вещи.
"Да, я боюсь этого разговора. Номинант на звание "мать года", что ни говори"
– Если захочешь поговорить, я рядом, ты знаешь, – Мэри положила руку Сюзанне на плечо. – Иногда подобные вещи просто съедают изнутри. Но у тебя есть друзья.
– Знаю, Мэри, – сказала Сюзанна. – Знаю. И рада, что вы вытащили меня сюда. Мне это нужно.
– Не хотелось бы навязываться, но я очень переживаю и мы с Бартом, если что, всегда будем рядом.
– Спасибо.
– Здравствуйте, дамы, – сказал Барт с отвратительным британским акцентом, стоя за штурвалом. – Готовы отправиться в путь? – двигатель заурчал и лодка пришла в движение.
В небе послышался какой-то высокий звук. Сначала тихий, он всё нарастал, пока не превратился в настоящий грохот. Ударная волна сотрясла всё нутро Сюзанны. На горизонте появились около двадцати истребителей. Они прошли на сверхзвуковой скорости почти над самой лодкой.
– Твою ж мать! – послышался позади голос Барта.
Сюзанна встала и, прикрывая глаза от солнца, следила за истребителями. Они разделились на две группы – одна летела чуть повыше другой. Она привыкла к постоянному гулу самолетов, но никогда раньше не видела столько одновременно.
Самолеты шли на слепой скорости и пролетели меньше, чем в миле от них.
– Держись! – крикнул Барт. Лодка дернулась вперед, нос вздернулся над водой, они прошли между рифами и тряска прекратилась.
Сюзанна понятия не имела, что всё это значило. Может, ничего. Но она слишком много смотрела новости в последнее время, чтобы всерьез испугаться. Отец несколько раз заводил разговор о том, что нужно сделать запасы еды и воды. Последнее время они нечасто виделись, но она знала – паникером он точно не был. В конце концов, он был адмиралом флота США и никогда не был склонен к преувеличениям.
Сюзанна заметила, как в нескольких милях от них другая лодка развернулась к берегу и резво набирала скорость, будто пришло предупреждение о надвигающемся шторме. Она слышала, как Барт переговаривается по рации, но о чем – не поняла, из-за рева двигателя и шума волн. Брызги холодной воды били ей по лицу, она почувствовала вкус соли на губах. По её сосудам побежал адреналин, она улыбнулась, глядя на нос и пену волн.
Сюзанна посмотрела на Мэри. Та крепко вцепилась в ручки холодильника и выглядела испуганной. Её длинные волосы облепили лицо, а глаза были закрыты.
Лодка резко замедлилась, отчего Сюзанна и Мэри подались вперед.
– Простите! – крикнул Барт и вышел из-за штурвала.
– Что случилось? Ты что-нибудь узнал? – спросила Мэри.
– Началось. Война.
– В смысле...
– В смысле, война. Гражданская война. Я мчу в порт. Прибудем туда, пойдем на базу. Сюзанна, ты же сможешь провести нас туда?
– Не знаю. Наверное. Зависит от того, что там происходит. Я даже не знаю, там ли папа.
– Всё равно, нужно попробовать, – сказал Барт. Его лицо было напряжено. Сюзанна ещё никогда его таким не видела. "Теперь это не расслабленный капитан прогулочной яхты. Теперь это, снова рейнджер"
– Тейлор дома? – спросил он.
– Да. С Джинни.
– Сначала идем за Тейлор, затем, на твоей машине едем на базу. Ты знаешь код от оружейного сейфа Генри?
– Ага.
– Ладно. Тогда, держитесь крепче.
Он снова встал за штурвал, включил передачу и сдвоенные двигатели "Mercury 250" зарычали, словно разъяренные звери.
Сюзанна подумала о Генри, о том, где он сейчас и чем занимается. Она помолилась за него, вспомнила его объятия, уверенность, которую они придавали. Её захлестнуло тяжелое, словно свинец, чувство вины. "Непреодолимые противоречия. Так я говорила. Да простит меня бог и сохранит жизнь моему мужу"
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Второе солнце
Вашингтон, округ Колумбия.
Стефани Джеймс стояла в пробке и ругалась. За последний час её машина не проехала и десяти футов, Индепенденс Авеню превратилась в парковку, многие попросту бросали свой транспорт. Вашингтон нынче не самое лучшее место.
– Поиск по сети, – громко сказала она. – Свежие события. Главные новости.
– Нет соединения с сетью, – сказал бесстрастный женский голос.
– Радио, – сказала Стефани.
– Не удается поймать сигнал.
– Позвонить домой! – приказала Стефани.
– Звонок домой. Невозможно. Попробуйте позвонить позже.
– Арррр. Да, что ты вообще можешь, сука?!
Стефани нравилась её машина, маленькая компактная, очень удобная, когда нужно было припарковаться. Машина стоила больше, чем она могла позволить, но кожаные сидения и приборная панель из красного дерева неизменно радовали её, когда она засыпала прямо в салоне после трудного рабочего дня на Капитолийском холме.
Но сейчас она была совершенно беспомощна и, даже кожаные сидения ничем не могли порадовать. Сначала она отучилась в колледже в Вандербильте, затем на юридическом факультете в Гарварде. Она предполагала, что работа помощником в Конгрессе будет хорошим стартом для собственного дела. Она всё делала правильно. Молодая девушка была вынуждена пропускать весенние каникулы и вечеринки, готовясь по ночам во время учебы в колледже. Планировала карьеру. И теперь торчала в пробке посреди Вашингтона, когда в стране разразилась настоящая война.
Её начальник, сенатор Бертрам, бросил её, уехал, даже не попрощавшись. Она вкалывала вместе с ним по ночам, держась только на ведрах кофе, энергетиках и вере. Она верила в него. Он был великим человеком, говорила она себе, провидцем и патриотом.
Сенатор заглянул в ее кабинет перед самым отлетом из Вашингтона.
– Выбирайся из города, Стеф, – бросил он и, буквально, выбежал из здания.
– Погодите! Сенатор!
– Нет времени! – крикнул он через плечо, стуча каблуками по кафелю. Он убежал, а она осталась стоять, чувствуя себя одураченной.
Сенатор Бертрам представлял штат Теннеси, и ходили разговоры, что его прочат в президенты. Он был честным и благородным человеком, человеком потрясающей выдержки. Стефани раньше не доводилось видеть кого-либо, чей самоконтроль не позволял даже вспотеть. Он всегда был строг и спокоен. Но он сбежал из собственного офиса, вероятно, улетел на личном самолете, бросил на произвол судьбы весь остальной персонал. Конгрессмены бежали из здания, словно крысы с тонущего корабля.
Она стояла в пробке, рассуждая, чем она думала, когда решила сесть за руль. Большинство её коллег выбрали пеший путь. Но она не могла просто взять и бросить машину. Не могла и всё.
Над головой пролетел вертолет. Стефани видела, как в небе барражировали десятки беспилотников. Около Мемориала Линкольна, солдаты, полиция или FEMA, Стефани не могла разглядеть, пытались сдержать толпу демонстрантов и пикетчиков, которые жили там последние несколько месяцев. Они восседали на лошадях, и, кажется, поливали толпу слезоточивым газом. Ей даже послышался взрыв петард. На повороте, на столбе висели камеры дорожного движения. Она показала одной из них средний палец.
Стефани помогла написать проект резолюции, который подписал сенатор Бертрам. Она рассматривала это занятие, как интеллектуальное упражнение, ряд мер и доводов, которые заставили бы противоположную сторону считаться с ситуацией. Она находила нужные цитаты в федералистских газетах, записях Линкольна, пресс-конференциях Рейгана, постановлениях Верховного суда. На общение в сети, просмотр новостей, даже на общение с коллегами времени совсем не оставалось. Она постоянно сидела в офисе. Стефани ждала от демократов, если не капитуляции, то, по крайней мере, переговоров, каких-то уступок. Доводы сенатора Бертрама были доходчивыми и взвешенными. Он не настаивал на отделении, он философствовал.
Послышались ещё хлопки петард. Зазвенела сигнализация на нескольких машинах. За этим последовало нервное гудение клаксонов. Город находился в осаде, она не слышала этих звуков с самого детства, проведенного в Оклахоме. То было предупреждение о торнадо. Но здесь небо было чистым, да и не было в столице систем предупреждения о торнадо.
– Включена сеть аварийного предупреждения – сообщила машина.
Изо всех колонок одновременно раздался писк, затем мужской голос сказал:
– Работает сеть аварийного предупреждения! Работает сеть аварийного предупреждения! Это не учебная тревога!
Затем уже другой голос произнес:
– Всем немедленно пройти в убежища! Если вы можете добраться до противорадиационного убежища, сделайте это немедленно. В центральном районе расположено несколько убежищ. Если ближайшее убежище для вас недоступно, ищите укрытие в подвалах. Президент объявил военное положение. Не покидайте зданий.
– Какого хрена..? – воскликнула Стефани.
– Работает сеть аварийного предупреждения... – сообщение пошло по второму кругу и Стефани выключила радио. Люди выбегали из машин, торопились вниз по улице. Вне её машины царил хаос. Она не могла бросить машину. Не могла.
Она продолжала сидеть, пока мимо нее бежали кричащие люди. Когда в небе зажглось второе солнце, она ослепла, но не успела этого осознать, потому что была сметена вместе с машиной ударной волной. Последней её мыслью были слова: "Твою ж мать!"
Сан-Франциско. Калифорния.
Эй Вонг поднималась домой напуганная и смущенная. Учителя собрали всех в актовом зале и сказали, что сегодня занятий не будет. Что можно идти по домам. Учителя никогда такого раньше не говорили. Отец рассердится.
Сан-Франциско был холодным серым городом, даже по утрам тут стоял туман. Учителя ничего не стали объяснять, они выглядели напуганными, словно хотели сейчас оказаться в другом месте. Эй хотела остаться после учебы и позаниматься. Через две недели у неё концерт, а она была совсем не готова.
Отец отдал её в лучшую частную школу, и он будет очень недоволен, если она придет слишком рано. Но, может, он не узнает, может, бабушка не расскажет ему. Но она знала, что будет иначе. Отец вернется с работы уставший и, как всегда, отстраненный и холодный. Она уже даже чувствовала его недовольный взгляд. Она постоянно разочаровывала его, в основном, потому, что была девочкой. Он хотел сына и ей казалось, он никогда не простит того, что у него родилась дочь.
Эй не знала, что творится вокруг, и, в свете того, что ждало её дома, её это не особо и волновало. Она слышала обрывки разговоров одноклассников. Она слышала, что Вашингтон подвергся нападению, что началась война. Но Эй никогда не интересовалась политикой, не следила за новостями, вместо этого, у нее в голове звучала музыка. Эта музыка заглушала шум внешнего мира, разговоры одноклассников, речи учителей.
Эй было семнадцать и она была очень талантливой девушкой. Скоро она поступит в Джульард и обретет свободу. Будет жить отдельно. Её будут окружать такие же серьезные и одаренные люди, как она сама. Ей не придется чувствовать себя изгоем, непрекращающийся концерт в её душе уже никогда не стихнет. Она сможет создавать величественные шедевры, и отец, наконец, сможет гордиться ей. Она сможет дотянуться до людских сердец, заставить их прочувствовать. Она ещё ни разу не целовалась и считала злой иронией то, что её имя означало "любовь". Её любовью была музыка. У неё ещё будет время на отношения, когда она повзрослеет. Когда сделает всё, что хотела.
Она не слышала звука приближающейся ракеты. Даже, если и слышала, музыка внутри заглушила этот звук. В одно мгновение она шла домой, отгородившись от всего мира музыкой, с тяжелым, полным книжек, рюкзаком за спиной, одетая в синюю клетчатую юбку, а в следующее, она уже взмыла в воздух, объятая пламенем. Музыка стихла, осталась лишь тишина.
Нэшвилл, Тенесси.
Леон Смит решил сделать перерыв. Весь день он провел с электропилой в руках, равняя деревья на аллеях богатеев. Руки тряслись, а лицо сильно обветрилось. Он рвал задницу, работая шесть дней в неделю, но всё равно, с трудом мог прокормить детей и оплатить все счета. А здесь, на бульваре Белль Мид жили богатеи, чьи предки, скорее всего, были рабовладельцами, которые самого Леона, наверное, до сих пор считали своей собственностью. Они расхаживали по своим уставленным колоннами особнякам, в компании ухоженных белых жен, а вокруг суетилась прислуга. Он никогда не сталкивался с расизмом, пока не переехал в Нэшвилл и не начал работать на богатых белых.
Он вырос в Гарлеме и всю жизнь был окружен черными парнями. В церкви, в школе, в магазинах, на игровой площадке – повсюду только черные. Он четыре года прослужил в армии, но никогда не испытывал... ничего такого. Что люди считали тебя каким-то ущербным. Что он никогда не был достаточно хорош, что бы ни делал.
Он следил за новостями, смотрел трансляции в сети, обсуждал происходящее с друзьями и сослуживцами. В армии он был окружен белыми, черными, латиноамериканцами, азиатами и никому до этого не было никакого дела. Он знал, что расизм существовал, но, в отличие от многих своих друзей, никогда с ним не сталкивался. Не знал, что может существовать такая жестокая первобытная ненависть. Теперь узнал.
Например, его начальник, Гарри Уилсон. Деревенщина из Ноксвилля, который выслуживался перед клиентами, унижая работников.
– Они иногда ленятся – говорил он. – Иногда приходится щелкнуть кнутом – и женщина с крашеными волосами, искусственными ногтями, силиконовыми сиськами, у которой в гараже стоял шикарный "Мерседес", улыбалась и приглашала его на стакан холодного чая. Гарри вообще никогда сам не работал. Всю работу он оставлял на "этих боев".
Когда Леон жаловался на скудную плату и плохое лечение, Гарри пожимал плечами и говорил:
– Никто тебя не держит. Вперед. Удачи в поиске новой работы.
Леон чувствовал себя, словно в ловушке. Другой работы не было. Он работал каждую неделю, весь год напролет. Гарри был ужасным начальником, но он, хотя бы платил и платил немногим больше, чем минимальный оклад. Леон злился, но раз за разом вставал и шел на работу. Он проглотил свою гордость и гнев и летом вынужден был мокнуть от пота, а зимой мерзнуть до зубовного стука. Он был молод, всего тридцать, но чувствовал себя намного старше. Он приходил домой и после быстрого душа падал в кровать, а жена говорила ему, какой же он замечательный, как она гордится им, какой он пример для сыновей, а он лежал так до самого утра, чтобы на следующий день повторить всё по новой.
Он слез с дерева и отцепил страховку. Повсюду владельцы роскошных, утопающих в зелени домов спешно забивали свои полноприводные внедорожники вещами. Они двигались быстрее, чем обычно двигались богатые люди. Он заметил, что Хесус и Доминик тоже слезли с деревьев. "Общий перерыв, значит. Ладно"
Леон подошел к грузовику, полному оборудования для стрижки деревьев, чтобы выпить горячего кофе из термоса. Мэри всегда заботилась, чтобы у него зимой всегда с собой был полный термос с чем-нибудь горячим.
Он заметил сидящего в кабине Гарри. Ничего удивительного. Гарри будет сидеть весь день и смотреть порнуху, а потом этими же руками здороваться с домовладельцами. "Я тебе никогда руки не подам, похотливый ты ублюдок". Позади себя, на подъездной дороге Леон услышал, как всхлипнула женщина и закричал мужчина. Он обернулся. Парень в костюме и при галстуке орал на свою жену. У машины кучей был свален багаж. Леон не слышал, о чем они разговаривали, ему не было до этого никакого дела. Парочка засранцев, наверное, ведет дело к разводу. Цепная пила была очень тяжелой и он поставил её на землю. Где-то неподалеку звучала полицейская сирена – очень необычное дело для Белль Мид. Возможны проблемы. Он не был за рулем, поэтому решил, что копы ехали не по его душу.
Из машины вышел Гарри. Он выглядел взвинченным. Более нервным, чем обычно, шарил повсюду глазами, будто не знал, на чем сконцентрироваться. Леон приготовился к ругани.
– А, Лео. Рад, что ты слез.
– В чем дело?
– Похоже, сегодня мы закончим пораньше – Гарри никогда такого не говорил. Вообще, ни разу.
– С чего бы? Мы ещё даже близко не закончили.
– Ну, да – Гарри мял руки – но некоторые домовладельцы считают, что мы закончили. Они не хотят больше, чтобы им стригли газоны и обрезали деревья.
– Ага – кивнул Леон. – И чего делать теперь? – Гарри нервно теребил бляху на ремне. Леон стоял от него всего в паре шагов. Гарри смотрел в пол, на деревья, куда-то за спину Леону. Его рука нервно теребила конец кожаного ремня.
– Короче, я слышал, что в Уэст-Энде грабанули банк вчера. Копы повсюду рыщут. Ищут вооруженных грабителей. Тут небезопасно.
– Так, ты сваливаешь?
– Ну, да. Слушай, может, вы сами доберетесь до дома? Я не смогу подбросить вас до магазина.
– Да, ладно, Гарри. Не пори херни! – Леон надеялся, что остальные парни подойдут и встанут рядом с ним. Гарри выглядел так, будто хотел испариться. Он был напуган. "Что за херня?"
– Мне пора идти – сказал Гарри, пятясь назад.
Мимо них серебряной молнией пролетел "Мерседес". Свистя шинами, он выехал с бульвара Белль Мид. Леону пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы его не сбили.
– Что за херня, э? – спросил Хесус. – Ты не можешь нас тут бросить.
– Не подходи! – Гарри пятился назад, огибая грузовик.
– Хера с два! – крикнул Доминик, пытаясь ударить его в лицо. – Никуда ты не...
Гарри вытащил из-за пояса револьвер. Его лицо было красным и злым.
Леон шагнул вперед, скорее, на рефлексах, чем осознанно. Он вспомнил то, чему его обучали, по крайней мере, часть этого. Он думал схватить его за горло, сдавить его, но не стал. Кулак врезался в лицо Гарри. В этом ударе заключался весь накопленный за год гнев, тренировки, отчаяние, возмездие, расплата за унижение. Гарри подлетел в воздух и приземлился затылком на бампер грузовика.
Леон подошел к нему и поднял с земли никелированный Смит-и-Вессон .357, убрал его в карман и посмотрел на теперь уже бывшего начальника. Гарри не двигался, а просто лежал и смотрел на него удивленными пустыми глазами.
– Ох, блин, он умер. Ты его убил – сказал Доминик.
Леон посмотрел на Гарри Уилсона. Доминик прав. Может быть, виноват хромированный бампер, может его удар свернул ему шею. Леон ощутил удушье. Ему было жарко, даже, несмотря на то, что изо рта шел пар. Звук сирен становился всё ближе.
– Ещё один дохлый селюк – сказал Хесус. – Так ему и надо – затем сказал несколько слов по-испански, которые Леон не понял, но догадывался об их смысле.
Леону хотелось проблеваться. Он ненавидел Гарри Уилсона, но убивать его не хотел. Он ещё никогда никого не убивал.
– Он собирался пристрелить вас – сказал Леон. – Почему он медлил? Что за херня, вообще?
– Не знаю, братан, но надо сваливать – сказал Хесус. – Повсюду копы. Им не нравится, когда какого-нибудь белого валят посреди бульвара Белль Мид. Тебя живо повяжут.
– Ага – согласился Леон, глядя в мертвые глаза Гарри Уилсона. Его трясло. Гнев, сожаление, страх и неопределенность приковали его к месту, рядом с красным грузовиком и мертвым Гарри Уилсоном, лежащим рядом. Нужно было что-то делать, но он не знал, что именно. Уж точно не стоять и не тупить, ожидая, пока приедет полиция и посадит его за решетку до конца жизни.
– Сейчас валить! – крикнул Доминик, обходя грузовик. – Если ты собираешься торчать тут, пока тебя не повяжут, то, давай, без меня.
Хесус и Доминик обошли Леона и залезли в кабину. Леон стоял и смотрел на убитого им человека. Вокруг не было свидетелей из числа белых, которые смогли бы убедить власти. Он проведет в тюрьме много времени, до тех пор, пока не свершится суд. А жена и дети будут голодать. Даже если он сразу попадет в суд, вряд ли он оттуда выйдет. Он был подозреваемым в убийстве. Минимум, десять лет на нарах.
– Мы сваливаем!
– Хорошо – ответил Леон. Сирены продолжали выть. Он подошел к телу Гарри Уилсона и снял с него пояс, который вместе с кобурой нацепил на себя. Пистолет он вложил в кобуру. Поверх он накинул куртку. Оружие было ощутимо тяжелым. Он не был до конца уверен, зачем ему забирать пистолет. В копов он стрелять не станет, это уж точно.
Словно деревянный солдатик, он залез в кабину, тело не слушалось, будто незнакомое. Он уселся на водительское место и завел машину. "Собрались сваливать, но решили, что за рулем буду я, да? Я еду домой, к жене и детям, и никто не меня не остановит"
Нэшвилл, Тенесси.
Маршал, чьё настоящее имя было Джесси, но он настаивал, чтобы его звали Маршал, ликовал. Война между захватчиками и настоящими американцами, наконец, началась. Война между дающими и отнимающими, между производителями и халявшиками. Именно так. Джесси был готов к войне, потому что он ждал её всю жизнь. Они захватили всю страну, ему казалось, что он в опасности с самого рождения. Они захватили школы, правительство, даже его родной район.
Его дом не был выстроен из старых блоков. Во дворе не валялись ржавые остовы машин, он не зарос травой и не был завален детскими игрушками, унитазами и рваными диванами. В нем не было ничего, на что обычно кивали при споре различные либералы. У него был респектабельный двухэтажный дом, за аренду которого он платил аренду, потому что его дедушка не был достаточно смышлен, чтобы выкупить землю. Он следил за новостями и ждал, уверенный, что это случится. Случилось именно то, о чем он частенько любил говорить за рюмкой в баре. Глядя прямой эфир, он издал нечто похожее на боевой клич:
– ОДААААААВАШУМААААТЬ – прокричал он в экран. Дикторы молчали, но Маршал, чье настоящее имя было Джесси, не молчал.
– Тенессииииии! – кричал Джесси. Через завалы пустых пивных банок он прошел к шкафу с оружием. Там хранился 12-мм дробовик, и именно он-то и был ему нужен. Он продал и раздарил большую часть арсенала отца. Но этот он оставил.
По утрам он смотрел новости в Антиохийском общественном клубе – мрачном баре, где он мог напиваться до посинения, засыпать и не бояться, что кто-то стащит его курево. Там собирались такие же простые парни, как он. Соль земли. Ему даже позволили платить за пиво талонами на еду и чеками по инвалидности. Завсегдатаи бара стали его семьей. Из окон, стоявших на парковке пикапов, торчали разнокалиберные стволы. На бамперах были наклеены флаги Конфедерации и лозунги "Немедленное отделение!".
Он знал, что этот миг настанет и разочаровывало лишь то, что отец не дожил до этого дня.
"Я ещё в школе играл в футбол со студентами. Был быстрым и опасным, как говорили старики. Бодрым и прожаренным. Талибы забрали у меня стопу, а мексиканцы работу. Но пришла война"
Он так часто повторял себе эту ложь, что даже поверил в неё сам. Он пытался записаться в армию, но его не взяли. В школе он грел скамейку запасных, и ни с какими студентами не играл. Но байки отлично шли под халявное пиво и этой фальшивой жизнью, этими байками он нашел себе новых друзей и стал тем, кем никогда не был.
"Ладно, пидоры! Мой черед!"
Маршал достал дробовик из шкафа и пошел искать той битвы, той судьбы, которую всегда искали люди, вроде Джесси, требовавшего, чтобы его звали Маршал.
Глава ЧЕТВЕРТАЯ
Враг – это мы
Южная Альберта. Канада.
Вертолет сел в тихой, окруженной горами долине, Генри выскочил из машины и встал напротив приземистого домика. Из каменной трубы шел дым. Когда он направился к домику, рядом приземлился второй "Блэк хоук". Экипаж вместе с несколькими бойцами натягивали на винты маскировочную сетку.
Генри стоял на широком крыльце и ждал, пока его товарищи не выйдут из вертолета. Мимо прошел Карлос и сказал:
– Надеюсь, полковник выбрал безопасное место.
Небо над головой было чистым, а температура воздуха значительно выше нуля. Генри несколько раз топнул ногами по крыльцу, чтобы сбить снег с подошв. Лицо задубело от ветра, но холода Генри не чувствовал.
Полковник Брегг, проходя мимо, кивнул своим людям, взошел на крыльцо и постучал в дверь.
Дверь открылась с первого же стука. На пороге стояла женщина. У неё было загорелое лицо и схваченные на затылке в хвост черные волосы. Из дома доносился запах выпечки. Женщина равнодушно смотрела на тридцать вооруженных человек, выстроившихся у порога её дома. Она не выглядели ни удивленной, ни испуганной.
– Здравствуйте, полковник, – сказала она.
– Здравствуй, Мэй, – ответил Брегг. – Прости за вторжение. Но ты знаешь, в чем дело.
– Ага. Но искренне надеялась, что вы поедете куда-нибудь ещё. Заходите, не ждите приглашения.
– Мы ненадолго, – сказал полковник. – Перегруппируемся и решим, что делать.
– Проходите уже, не стойте на морозе – женщина отошла в сторону.
Генри зашел следом за полковником. В камине приветливо трещал огонь. Из колонок доносился Моцарт. Генри был озадачен.
– Это жена моего двоюродного брата Мэй, парни. Она – свой человек. Не тащите снег внутрь там!
– Не жена уже.
– Ну, да. Да упокоит Господь его душу, – полковник шел вниз по коридору. Он потянул за подсвечник на стене, часть её отъехала в сторону, открывая путь по лестнице.
– Приготовлю вашим парням кофе и хлеба. Если останетесь на ужин, есть тушеная оленина.
– Было бы здорово, Мэй, – отозвался полковник Брэгг.
Генри и Волки следовали за полковником по металлическим ступеням, и Генри казалось, что они опустились, минимум на четыре этажа вниз.
Полковник ввел код на панели около стальной двери, дверь с шипением отворилась, и их взору предстало помещение примерно трех или четырех сотен квадратных футов с рядами коек вдоль стен. Центр управления угадывался по нескольким выключенным мониторам. На металлических полках лежало оружие и амуниция. Полковник подошел к центру управления и начал включать компьютеры. Он развернулся на каблуках, руки за спиной и посмотрел на бойцов. Его серые глаза напоминали океан перед бурей, холодные и грустные.
– Преклонить колено, – приказал он. Все встали, будто футбольная команда перед тренером во время тренировки.
– Знаю, у вас есть множество вопросов. Постараюсь на них ответить. Прошу вас довериться мне. Времени у нас немного, да и сделать предстоит ещё порядочно. Прямо здесь, в этом убежище, – он смотрел на солдат, ненадолго задерживая взгляд на каждом.
– Когда-то, лет десять назад, это место принадлежало кавалеристам. Я постепенно обустраивал его через подставные компании. Мэй присматривает тут за хозяйством, на случай, если нам понадобится укрытие в этих краях. Здесь хранится еда, оружие, патроны, золото, бриллианты, короче, всё, что поможет пережить этот сраный апокалипсис. Никогда не думал, что это всё действительно пригодится.
– Утром было совершено нападение на Вашингтон, – продолжал полковник. – Не ясно, был ли это запуск ракеты или террористы подорвали бомбу на земле. Вскоре был нанесен удар по Сан-Франциско и это известно совершенно точно – туда прилетела ракета, возможно запущенная с подводной лодки.
Генри прикрыл глаза. У нескольких ребят в Сан-Франциско остались семьи.
– Соединенные штаты находятся в состоянии гражданской войны. Бои идут по всему миру. На большинстве баз обошлось без кровопролития. Командиры разрешили солдатам уйти, стараясь сохранить порядок. В большинстве сепаратистских штатов войскам предложили или присоединиться к ним, или отойти и самораспуститься. И в большинстве случаев, всё проходило мирно. Но общее руководство парализовано. Мы давали присягу защищать конституцию и страну от всех врагов, как внешних, так и внутренних. Честно говоря, не знаю, какая теперь между ними разница.
