Текст книги "Сладкое безумие (Глубокая, как река)"
Автор книги: Ширл Хенке
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
– Я слышал, – обратился к Лизе торговец, – что в сегодняшних скачках участвует чистокровный жеребец, принадлежащий вашему супругу. С удовольствием бы его приобрел.
– Красная Рука – гордость конюшни моего мужа. Он ни за что не расстанется с жеребцом, о чем сам говорил вам, если мне не изменяет память.
– А из моей конюшни сегодня участвует в скачках Цыганка, исключительно резвая кобыла.
– Жокей все тот же мальчишка? – спросила Лиза. – Прекрасный наездник. Его хвалит даже мой муж, а его обучили верховой езде апачи.
– Спасибо за добрые слова, – поблагодарил Эмори. – Мой жокей небольшого роста, легок как пушинка, и лошадь идет под ним свободно, ветром летит. Хотите пари, полковник? Вы поставите на лошадь Куинна, а я, естественно, на свою. Идет?
– Не могу отказаться, поскольку намерен стать компаньоном моего шурина, – ответил Шелби, внимательно следя за реакцией Вескотта на новость, которая была известна далеко не всем.
– В самом деле? – сказал торговец, нисколько не удивившись. – Думаю, поступим так: я ставлю свою кобылу, а вы – своего жеребца. Если Цыганка обойдет Красную Руку, я получаю вашего жеребца. Если нет, вы забираете кобылу.
Эмори Вескотт ждал ответа, сложив руки на животе и слегка раскачиваясь с носка на каблук.
«Какое самомнение!» – подумал Шелби и обратился к сестре:
– Скажи, пожалуйста, что, Цыганка и впрямь всегда приходит первой?
– До сих пор ее никто не обошел, – ответила Лиза, – но с Красной Рукой ей еще не случалось состязаться.
– Что ж, будем отстаивать семейные ценности. – Сэмюэль обернулся к Эмори: – Принимаю ваше пари.
– Сэмюэль, не рискуй любимым конем, – вмешалась Лиза.
Брат и сестра обменялись быстрыми взглядами, и она поняла, что он задумал. Поэтому промолчала, когда Сэмюэль повторил:
– Принимаю пари на ваших условиях, мистер Вескотт.
6
– Смотри, они уже готовятся. Надо подобраться ближе, а то отсюда плохо видно, – предложила Лиза, увидев, что около дюжины всадников сгруппировались у линии старта.
– Вчерашний дождь превратил дорожку в настоящее месиво, – заметил Сэмюэль, когда они стали спускаться с холма туда, где клубилась толпа, в которой исчез Вескотт, как только распрощался с полковником и его сестрой.
– Не горюй, Сэмюэль. Со временем ты привыкнешь к погоде на Миссури. Говорят, если в данный момент погода тебя не устраивает, погоди немного, и она изменится. – И Лиза одарила брата очаровательной с ямочками на щеках улыбкой.
– Сегодня лошадям придется трудно, что должно сработать на Красную Руку. У твоего мужа сильный и выносливый жеребец.
– То есть ты надеешься на это? Ведь иначе ты потеряешь свою лошадь, – поддразнила брата Лиза, но, тут же посерьезнев, спросила: – Тебе не терпится узнать, чего на самом деле хотел Вескотт?
– Боюсь, моя лошадь интересовала его в самую последнюю очередь.
– Возможно, ты привлек его внимание, когда танцевал с той рыжей красавицей, и Вескотт теперь решил познакомиться поближе? Хотел выяснить, годишься ли ты в женихи его подопечной.
– Я вообще не гожусь в женихи. Запомни, – сердито отрезал Сэмюэль и стал искать глазами в толпе Вескотта. – А теперь – навостри уши. Как услышишь английский акцент, дай мне знать, – тихо попросил полковник, внимательно вслушиваясь в разноязыкий гомон толпы.
– Я уже слышала несколько раз, но, на мой взгляд, люди были все не те, кого ты ищешь, – ответила Лиза.
– Я и не предполагал, что его будет просто найти, – мрачно заметил Сэмюэль. – Посмотрю-ка я, пожалуй, с кем заговорит наш друг Вескотт.
– Послушай, Сэмюэль, мне бы хотелось занять место, откуда хорошо видны скачки. Давай выберемся вон к той дубовой роще у пруда. Видишь?
Он проследил за направлением ее руки:
– Ты имеешь в виду те деревья?
– Да. Скаковая дорожка там изгибается, и я знаю место, откуда видно, как всадники выходят из-за поворота на прямую дорогу к финишу. Именно там Сантьяго пустит своего жеребца вскачь, а лошади других участников состязаний уже притомятся.
– То есть ты надеешься, что так будет? – в свою очередь поддразнил сестру Сэмюэль.
Лиза послала кобылу вперед, бросив через плечо:
– Тебе тоже надо надеяться, что все так и случится. Иначе домой будешь добираться пешком.
Пока они двигались сквозь толпу, Сэмюэль присматривался к лошадям и всадникам, которые собрались у стартовой линии. Это была разношерстная компания, отражавшая разноликий характер Сент-Луиса. На породистой гнедой кобыле горделиво красовался креол из Нового Орлеана, одетый богато и броско. Рядом затянутый в потертый кожаный костюм скандинав с трудом удерживал пританцовывавшего на месте пегого коня. По мнению полковника, чистокровный жеребец Сантьяго Куинна выделялся на общем фоне и мог считаться фаворитом. Однако не стоило сбрасывать со счетов и худого костлявого всадника на крепком поджаром жеребце серой масти. Они как бы составляли единое целое и на вид обладали всеми качествами, необходимыми для того, чтобы преодолеть длинную дистанцию по слякотной земле.
Сэмюэль приметил Вескотта, дававшего последние наставления своему жокею, и невольно залюбовался лошадью, которую торговец выставил на скачки. Стройные сухие ноги, горделивая осанка и крутой изгиб шеи свидетельствовали об арабских предках. «Если я выиграю эту кобылу, зачем она мне?» – И Шелби усмехнулся, прикинув, за какую цену ему удастся продать кобылу обратно Эмори Вескотту.
– О чем задумался? – спросила Лиза.
– Думаю, сколько Вескотт заплатит, чтобы оставить при себе свою кобылу.
– Не слишком ли ты самоуверен? Помни – Сантьяго говорил мне, что эта лошадь не проиграла ни разу с тех пор, как у Вескотта появился его нынешний жокей.
Шелби принялся изучать юношу, сидевшего на Цыганке. Жокей был хрупкого сложения, но держался в седле привычно и уверенно. Лицо юноши скрывала широкополая шляпа, под которой была ярко-зеленая косынка, повязанная, как у чернокожих рабов на плантациях, но кожа жокея выглядела слишком светлой даже для человека с легкой примесью негритянской крови. Сэмюэль поймал себя на мысли, что юноша кого-то ему напоминает, но тут всадники переместились – и жокей Вескотта пропал из виду.
Лиза показала брату дорогу к своему излюбленному месту на расстоянии примерно в одну милю от толпы зрителей. Высокий берег над Миссури, поверху по большей части совсем плоский либо слабо волнистый, а в ложбинах, по краям маршрута скачек, сверкают под лучами солнца небольшие пруды. Они образовались, когда рухнули потолки известковых пещер, изрезавших всю округу. Некоторые пруды достигают в глубину семидесяти футов и все окружены густыми зарослями, ко дню скачек уже слегка зазеленевшими.
Едва Лиза и Сэмюэль подъехали к дубовой роще у пруда, как послышался звук выстрела, давший старт скачкам на трехмильную дистанцию. Вперед ненадолго вырвался небольшой вороной, но неопытный всадник, молодой человек в пестром костюме, явно переоценил свои возможности, слишком резво взял с места и вскоре выдохся. Как и ожидалось, Куинн на первом этапе придержал коня, и, когда участники состязаний вырвались из-за первого поворота, группу возглавляли Цыганка и серый жеребец, скакавшие ноздря в ноздрю.
Когда они приблизились к южному краю пруда, Лиза негодующе воскликнула:
– Нет, ты посмотри, что он делает! Жеребец теснит кобылу крупом и пытается сбить с ноги. Такого наездника следует снять со скачек и дисквалифицировать!
– Но ты же знаешь, что на этих скачках нет правил, – напомнил Сэмюэль, с удовольствием наблюдая за тем, с каким искусством жокей Вескотта избегает столкновения с мощным соперником. Но тут на повороте хозяин жеребца пустил в ход ременную плетку, чтобы выбить юношу из седла, полковник выругался и поскакал им наперерез.
Лошади как раз мчались в опасной близости от пруда, и всадник на жеребце пытался оттеснить Цыганку и загнать в воду. На долю секунды показалось, что юноше удастся обойти своего мучителя. Кобыла таки вырвалась вперед, но поскользнулась в жидкой грязи, сбилась с ноги, и мощным рывком жеребец снова настиг ее.
Высокий наездник опять поднял плетку в надежде одним ударом отправить соперника вниз по крутому спуску в ледяную воду неизвестной глубины. Но в этот момент подоспел Сэмюэль, на скаку крепко схватил плетку, и всадник едва не вылетел из седла. Усидев все же, он обернулся и выругался, между тем как мимо один за другим стали проноситься прочие участники состязаний, выходившие на финишную прямую. Тем временем юноша пытался выбраться на сухое место, но копыта Цыганки разъезжались в зеленоватой грязи и не могли найти опоры.
Сэмюэль услышал, как тревожно заржала кобыла и испуганно вскрикнул всадник, и увидел, что лошадь упала на задние ноги и быстро съезжает в пруд. На полпути ее движение задержал толстый узловатый корень. Цыганка сильно ударилась задом, юноша от толчка вылетел из седла и покатился к воде.
Полковник тут же забыл о своем противнике с плеткой, соскочил на землю и бросился к пруду. Высокий наездник пришпорил коня, догнал группу участников скачек и принялся обходить одного за другим, пока не вырвался вперед. Оставалось только перегнать лидера, Красную Руку.
Жокей Вескотта грохнулся в воду с шумным всплеском, издав душераздирающий вопль. Ранней весной купаться в прудах не рекомендуется – вода обжигает холодом. Перед Сэмюэлем стояла задача вытащить мальчишку на берег до того, как тот окоченеет и пойдет ко дну. Полковник осторожно приблизился к краю воды и ухватился рукой за торчавший из земли корень, чтобы самому не оказаться в ледяной купели.
– Успокойся, черт возьми! Держи руку! – крикнул Сэмюэль, балансируя у кромки воды с протянутой рукой и пытаясь дотянуться до барахтавшегося в пруду юноши. Наконец удалось схватить утопающего за кисть. В голове мелькнуло, что кисть слишком тонка для человека, только что с таким искусством управлявшего конем на скачках по сложной местности.
Полковник устроился поудобнее, отпустил корневище и сильнее потянул юношу к берегу, а другой рукой постарался нащупать его кожаный пояс. Но тут Шелби натолкнулся ладонью на нечто мягкое и упругое. Ошибки быть не могло – женская грудь! Полковник уставился на два полушария, четко вырисовывавшиеся под мокрой тканью, потом, переведя глаза выше, изумленно выдохнул:
– Так это вы?
Оливия чуть присела, как от удара, пригвожденная к месту жестким взглядом голубых глаз и оглушенная вырвавшимся из горла полковника громовым проклятьем. Потом она смущенно отвела глаза и попыталась самостоятельно выйти на берег по скользким камням, но без особого успеха. Сэмюэль снова сжал ее руку, рванул на себя, и девушка упала, сбив с ног своего спасителя. Полковник разразился новыми проклятьями, когда его лицо закрыла перепачканная грязью огненно-рыжая прядь.
Он попытался выплюнуть волосы, забившие рот, и смахнуть их с глаз, и как только ему это удалось, гневно заявил:
– Должен вам сказать, мисс Сент-Этьен, у вас довольно неприятная манера попадаться на моем пути в самых неожиданных местах.
– Боже мой, – жалобно проговорила она, поправляя прическу, – вы опять обращаетесь ко мне так официально. Надо ли понимать, что мы больше не друзья?
Сэмюэль приподнялся на локтях, насмешливо посмотрел на девушку и сказал:
– Если учесть, что в данный момент мы находимся, мягко говоря, в весьма двусмысленной позиции, можно смело предположить, что мы больше чем друзья.
Девушка сидела, раскинув ноги, у него на бедрах и при малейшем движении невольно касалась его самым неблагопристойным образом в самом неблагопристойном месте. «Ой!» – Оливия опомнилась и поспешила соскользнуть на землю, поймав внезапно загоревшийся страстью взгляд Сэмюэля.
Боже! До чего хороша! Шелби помнил ее в роскошном туалете на балу у Шуто, но в эту минуту, насквозь промокшая, перепачканная липкой зловонной грязью, в грубой мужской одежде, она казалась еще более обворожительной. Непомерно широкие светло-коричневые брюки и не по росту просторная домотканая рубаха словно бы стали ей второй кожей, нежно облегая и четко вырисовывая прелестные контуры тела. Удивительно, как столь тоненькая женщина может обладать такими округлыми бедрами и высокой грудью. Ладонь Сэмюэля все еще жгло воспоминание о прикосновении к этой груди с твердым набухшим соском. Он почувствовал, что еще мгновение – и он не сможет себя контролировать, приподнялся, быстро подтянул колени и уперся в них локтями.
– Тот мерзавец на жеребце мог вам шею сломать, – сказал Шелби, чтобы разрядить обстановку.
– До него тоже пытались. Как видите, меня от этого не убыло.
Фраза прозвучала несколько двусмысленно, но, прежде чем Сэмюэль успел осознать это, Оливия поспешно продолжила:
– Мне доводилось участвовать в скачках на лучших лошадях дядюшки Эмори в самых разных местах от Сент-Луиса до Восточного побережья, и я почти не проигрываю. Я бы и сегодня пришла первой, если бы Цыганка не сбилась с ноги и не позволила тому жеребцу себя догнать.
Полковник был сражен, не нашелся, что ответить, и только молча провожал глазами аппетитный вертлявый зад, когда девушка стала карабкаться по крутому склону вверх к терпеливо поджидавшей ее лошади. Оливия хвасталась так самозабвенно и беззастенчиво – ни дать ни взять юнец лет шестнадцати, у которого молоко на губах не обсохло, но гонора хватает на десятерых.
– Да вы просто гордитесь тем, что способны разгуливать, вырядившись в брюки! – негодующе бросил ей вдогонку полковник.
– А почему бы и нет? – Оливия обернулась к Шелби. – Я принесла немало денег конюшням Вескотта. Я, можно сказать, родилась в седле. Когда мне было всего четыре года, сам герцог Сан-Джиорно подарил мне моего первого пони, – продолжала девушка. – А что касается этого маскарада – не моя вина, что мужчины не допускают к состязаниям женщин. Видимо, опасаются – и на мой взгляд, абсолютно справедливо, – что в честной борьбе женщины одержат победу над мужчинами.
– Опасаются? – не поверил своим ушам Сэмюэль.
– Да, боятся, и правильно делают, – отрезала Оливия. – Я ни разу не проиграла в Сент-Луисе за последние три года. В общем, с тех пор, как стала участвовать в скачках.
– Зато проиграли сегодня, – проворчал Сэмюэль. – У меня в голове не укладывается, как ваш опекун допускает, чтобы вы подвергали себя риску ради денег. Что это за человек? – Полковник взглянул на девушку и заметил, что ее пробрал озноб. Поднялся легкий ветер, и в мокрой одежде стало холодно. Сэмюэль вскочил на ноги, догнал Оливию, взял за руку и сказал: – Пошли. У меня есть походное одеяло. Надо вас укутать, а то схватите воспаление легких.
С этими словами он потянул ее за собой дальше вверх по склону.
– Погодите, – запротестовала она, пытаясь вырвать руку. – Вначале надо разобраться с лошадью…
Закончить фразу Оливия не успела. Под ее ногами обрушилась земля, и девушка полетела назад, чуть не вывихнув руку, которую сжимал Сэмюэль. От сильного рывка он потерял равновесие и тоже упал. Оба кубарем покатились вниз и оказались бы в воде, не встреться на пути прогнившее бревно, зарывшееся в мягкую почву. Купание в пруду не состоялось. Сэмюэль оказался сверху, прижав к земле широкой теплой грудью хрупкое девичье тело.
– Я весьма признательна, месье полковник, но не кажется ли вам, что в стремлении меня согреть вы вышли за рамки приличий? – ехидно осведомилась Оливия. В зеленых глазах плясали веселые огоньки, и девушка с трудом сдерживала смех.
Сэмюэль посмотрел на нее, потом откинул голову и расхохотался.
– Оливия, ей-богу, мне в жизни не приходилось встречать такой дьявольски странной женщины, как вы.
Сэмюэль не мог отвести глаз от ее губ, где в уголке прилип крохотный темный комочек. Полковника так и подмывало слизнуть грязь и ощутить вкус нежной розовой кожи.
Оливия улыбнулась, позабыв о насквозь промокшей одежде и возможности простудиться. Никогда прежде ей не было так тепло, покойно и безопасно. И очень хотелось, чтобы Сэмюэль ее поцеловал.
Будто повинуясь ее приказу, он наклонил голову, кончиком языка смахнул комочек грязи и нежно коснулся ее губ. Но на этом пришлось остановиться. Издали послышались громкие крики. Видимо, скачки закончились, пропажа замечена и их принялись искать.
– Думаю, все же надо укутать вас в одеяло, – внезапно охрипшим голосом сказал Сэмюэль, встал и помог девушке подняться. – Только на этот раз пойдем наверх иным путем.
Они преодолели склон по диагонали, выбирая каменистые либо поросшие травой места, и вышли в нескольких ярдах позади мирно щипавшего траву коня полковника. Сэмюэль быстро отвязвал одеяло, завернул в него дрожавшую девушку и вновь спустился вниз, чтобы вывести наверх кобылу Вескотта.
– Ой, Цыганочка, девочка моя дорогая! – обрадовалась лошади Оливия. – Слава богу, ты жива и невредима, – приговаривала девушка, опустившись на колени и ощупывая передние ноги кобылы.
С другой стороны широкого луга показалась группа мужчин. Когда они приблизились и увидели девушку с длинными огненно-рыжими волосами, послышались сердитые возгласы, и стало ясно, что встреча не предвещает ничего хорошего. Лаймен Симмс, владелец ипподрома, был мрачнее тучи, лоб его перерезала складка, глубокая, как от удара топором. За ним подъехал на своем фаэтоне Эмори Вескотт, потом возмущенные господа креолы, в том числе один участник состязаний, которого перед последним поворотом далеко обошла дерзкая девчонка. Только супруги Куинны были счастливы видеть Сэмюэля и Оливию. Лиза сияла радостной улыбкой. Видимо, Сантьяго выиграл скачки.
– Что, собственно, здесь происходит, мисс Оливия? – задал вопрос Симмс, хотя отлично видел все своими глазами.
– Похоже, жокей Олли оказался леди, – выкрикнул со смехом один из проигравших.
– Раз в штанах – какая же это леди? – вставил другой.
– Это неслыханно! – заявил Жорж Жадо. – За столь грубое нарушение правил месье Вескотту и его жокею следует запретить навсегда участвовать в скачках на всей территории Луизианы.
Его слова были встречены всеобщим одобрением, но тут подал голос Симмс.
– Я никогда бы не поверил этому, если бы сам не был свидетелем, – сказал он, отвернувшись от Оливии, зябко кутавшейся в одеяло. – Вы сами знаете, Эмори, – обратился Симмс к Вескотту, – что я обязан наложить запрет на ваше участие в состязаниях на местном ипподроме.
– Не горячитесь, Лаймен. Ведь эта девушка – прирожденный жокей. За три года она десятки раз участвовала в скачках и всегда выигрывала.
– Она женщина, женщинам неприлично участвовать в скачках, и на моем ипподроме я этого не допущу, – упорствовал Симмс.
– Пошли вы все к черту с вашими приличиями! – вмешался наконец Сэмюэль. – Вы что, джентльмены, не видите, что дама окоченела от холода?
– Да, да, конечно, – засуетился Вескотт. – Я позабочусь о ней, полковник, не волнуйтесь. Что касается нашего пари, я готов предложить хорошие деньги за кобылу.
– Дядя Эмори! Неужели вы заключили пари на Цыганку? – вскинулась пораженная до глубины души Оливия.
– Если бы ты пришла первой, у меня бы осталась Цыганка, да еще я бы выиграл этого чудесного жеребца, – зло возразил Вескотт и вновь обратился к Шелби: – Так насчет кобылы…
– Вы найдете меня завтра в конторе Куинна. Там и поговорим, – прервал Вескотта полковник. Ему хотелось только одного: как можно скорее оказаться в помещении и переодеться во все чистое и сухое. Оливии тоже не помешало бы переодеться, но у заносчивой девчонки было свое на уме. Она пушинкой взлетела в седло, посмотрела на своего опекуна, кипевшего от ярости из-за проигранного пари, и перевела взгляд на Сэмюэля, будто предлагая ему попробовать забрать у нее кобылу. Полковник отвернулся от Вескотта и подошел к Оливии. Даже перепачканная грязью с головы до ног, она выглядела чертовски привлекательной.
– Отправляйтесь домой и сразу же в горячую ванну, проказница, – едва слышно шепнул Сэмюэль.
– Вам тоже ванна не помешала бы, – с коротким смешком заметила она. – Теперь мы квиты. Я спасла вам жизнь, и вы не остались в долгу. Если, конечно, я не заболею воспалением легких и не умру.
И, тронув поводья, она поскакала прочь. Сэмюэль немного постоял, провожая ее глазами, и у него было тепло на сердце. Полковник не заметил, как напрягся Вескотт, изучая его и что-то прикидывая в уме. Однако это не прошло мимо внимания Лизы Куинн и вызвало у нее смутную тревогу.
– Да-а, сегодня Эмори Вескотт проиграл по всем статьям, – подытожил события дня Сантьяго, с лица которого не сходила радостная улыбка после победы на скачках.
Куинны пригласили Сэмюэля в свой новый дом, солидный, прочный, хотя и не столь великолепный, как шикарный особняк Шуто. Двухэтажное каменное здание имело стены толщиной в два фута, способные укротить палящее летнее солнце, и шесть спален, где могли свободно разместиться растущая семья и часто навещавшие хозяев бесчисленные гости.
Едва переступив порог просторной гостиной, полковник возмущенно воскликнул:
– Эх, попался бы мне в руки тот мерзавец на сером жеребце! Ведь он едва не убил Оливию.
– Хитер, – откликнулась Лиза, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Не стал мозолить глаза и поспешил смыться, как только стало известно, что жокей, которого он загнал в пруд, на самом деле девушка и находится под опекой Вескотта.
– Меня волнует другое, – сказал Сантьяго. – Что может заставить уважаемого господина рисковать своей репутацией, позволяя женщине выступать на скачках на его лошади?
– А какая уважающая себя девушка согласится на это? – вставил Сэмюэль.
– Но ведь на прошлых состязаниях она показала себя прекрасной наездницей, – напомнила Лиза, решив защитить слабый пол от нападок мужчин с их предрассудками. – Мы, женщины, не такие уж хрупкие и беспомощные создания, какими вы хотите нас видеть, – добавила она мягко. – Если помнишь, дорогой муженек, именно ты преподал мне первый урок верховой езды в мужском седле.
– Но не в мужской одежде, – отрезал Сантьяго.
– Верно – вначале. Но потом я все равно стала надевать брюки, – возразила упрямая Лиза.
Куинну оставалось лишь тяжко вздохнуть, и Сэмюэль рассмеялся. Мужчины понимали, что спорить бесполезно. Лиза с победным видом выплыла из гостиной и направилась наверх проведать детей. В этот момент раздался стук в дверь, и Сантьяго встал, чтобы впустить гостя. На пороге стоял Натаниэль Эверетт, один из молодых курьеров почтмейстера Истона.
Юноша вежливо поклонился и нервно сглотнул, отчего на худой шее дернулся кадык.
– Мистер Истон решил, что вам нужно доставить это как можно быстрее, полковник, – проговорил курьер, протягивая Шелби конверт, окаймленный черной полосой.
Предчувствие надвигающейся беды охватило полковника при прикосновении к плотной шероховатой бумаге. Пока он вскрывал конверт, Сантьяго поблагодарил курьера и закрыл за ним дверь.
Буквы плясали перед глазами Шелби, и ему потребовалось сделать усилие, чтобы вникнуть в смысл послания Уортингтона Соамса:
«Дорогой Сэмюэль,
С глубоким прискорбием сообщаю о смерти твоей супруги. Летиция и Ричард направлялись на плантацию Миллер, когда лодка, в которой они находились, села на мель и затонула. Летицию не удалось спасти…»
Сэмюэль не верил собственным глазам и перечитал первые строчки, потом пробежал письмо до конца и тупо уставился на размашистую подпись сенатора под текстом. «Должно быть, он вне себя от горя, – стучало в голове. – А я ничего не чувствую. Нет, чувствую, но не горе, а радость». Шелби попытался представить лицо тестя, но перед его мысленным взором возникла иная, совершенно непрошеная картина – Оливия Сент-Этьен, отвечающая на его поцелуй в саду возле особняка Шуто.
«Боже правый! Какое же я чудовище! – упрекнул себя полковник. – Произошло несчастье, погибла моя жена, а я испытываю облегчение и думаю о другой женщине». Но внутренний голос подсказывал, что винить себя не в чем. Ведь это непомерные амбиции Тиш погубили его любовь к ней, так же как она сама убила дитя, которое они зачали. Но неужели теперь и он, Сэмюэль, опустился до уровня своей жены, стал настолько холодным и расчетливым, что может думать лишь о своей выгоде, когда происходит страшная трагедия?
Сэмюэль вздрогнул, ощутив на плече руку Сантьяго, и начал постепенно приходить в себя, отбросив сомнения и терзания.
– Надо полагать, плохие новости. – Сантьяго налил им обоим виски, пока Сэмюэль перечитывал письмо, и молча вручил полковнику стакан.
– И да и нет. – Шелби провел рукой по волосам и нервно выругался. – Конечно, мне не следовало бы так говорить. Новость и впрямь плохая – погибла Летиция, утонула, когда вместе с Ричардом плыла на лодке по Джеймс-Ривер. Ричард, наверное, места себе не находит оттого, что не смог ее спасти.
Куинн наблюдал, как Шелби залпом опорожнил стакан и тут же наполнил его снова.
– Летиция была самовлюбленной и взбалмошной женщиной, – проговорил Сантьяго. – Мне не раз доводилось встречать подобных ей. Честно говоря, я не женился на такой только по счастливой случайности. Тебе совсем не обязательно горевать из-за ее смерти.
– Однако испытывать чувство облегчения тоже недостойно, – возразил Шелби. – Едва узнал о смерти жены, как перед глазами замаячила рыжая красотка. – И полковник обругал себя последними словами.
– Незачем терзаться, – внушал Сантьяго. – Не твоя вина, что ты не можешь оплакивать Летицию и конец несчастливой семейной жизни.
Сэмюэль, глубоко задумавшись, казалось, уже не слушал его.
Эмори Вескотт был доволен. Нельзя сказать, чтобы полностью и совершенно, поскольку утратил постоянный источник дохода, который обеспечивало участие девчонки в скачках, да и его репутации был нанесен ущерб, когда стало ясно, кого он использует в качестве жокея. Отныне Оливии будут чураться, перестанут принимать в обществе и она станет для опекуна обузой. Однако хитрый торговец уже подыскал ей применение и при мысли об этом удовлетворенно хмыкнул. Потом откинулся на спинку сиденья своего городского экипажа и подставил лицо теплому утреннему солнцу, предвкушая беседу с полковником Шелби.
Конечно, все передряги свалились на голову Эмори по вине мерзавца Стюарта Парди. Впрочем, он понес наказание: его официально дисквалифицировали, победу не засчитали, и теперь Вескотту не придется выкладывать проигранную внушительную сумму. Ну а что касается Цыганки… этот обуреваемый страстью болван Шелби после предложения, которое намеревался сделать ему Вескотт, того и гляди еще заплатит за кобылу из своего кармана. Представив себе, как все может обернуться, Эмори удовлетворенно ухмыльнулся, заранее поздравляя себя с успехом. По его мнению, все складывалось как нельзя лучше. Проиграв полковнику пари, торговец получил искомый предлог и мог изложить свое предложение, которое теперь не покажется опытному шпиону подозрительным.
Коляска остановилась перед торговым складом Куинна на Мейн-стрит, массивным каменным зданием, из дверей которого доносился запах вывешенных для просушки звериных шкур. Шкурки, в первую очередь бобровые, служили в долине Миссури валютой, которая имела больше хождения, нежели монеты и ассигнации, – они не так часто встречались в этой глуши. На Западе предпочитали бартер, обмен товара на товар. Эмори Вескотт подумал о бартере, который намеревался провернуть в самое ближайшее время, и вновь самодовольно улыбнулся.
