Текст книги "Предвидение (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Шеррилин Кеньон
Предвидение
Над переводом работали:
Переводчики: Svechka, mkozodaieva, RAnna
Сверка: Svechka
Бета: Триадочка
Обложка: Meloni
Перевод сайта http://darkromance.ucoz.ru/
Посвящается:
Как всегда, посвящаю книгу моей семье и друзьям, которые помогали хоть как-то сохранить рассудок, терпевшим мои странности и ветреное состояние во время работы. Особенно моим чудесным сыновьям и мужу – ежедневному источнику объятий и вдохновения.
Моим друзьям/семье – духовным воинам, которые каждый день сражаются со злом, дабы оно не причинило нам вреда (Мама Лиза, в частности обнимаю тебя, за все, что ты делаешь). Моему терпеливому, невероятному редактору Монике, и всей команде SMP, столько вложившей в каждый заголовок (и всегда готовым помочь Алексу, Энджи и Джону). Ребята, вы лучшие! Моим агентам Роберту, Марку Готтлибу, которые всегда рядом, когда мне нужна сила и поддержка.
И конечно же тебе, читатель, за то, что совершаешь со мной очередное путешествие в реальность за гранью нормального. Люблю вас всех!
Пролог
«Так, это твой выход? Серьезно? Когда становится тяжело, ты смягчаешь все шоколадным молоком и бенье?»
Ник Готье, раздраженный тем, что его потревожили, приподнял бровь в ответ на саркастический тон, который обычно уважал. Но сейчас он не хотел его выслушивать, особенно от нахального предводителя демонов, который должен был вести себя, как его охранник.
Кроме того, Калебу легко осуждать. Лорд Малфас был высоким, поджарым, с шикарной мрачной аурой, которая помогала ему получать все, что он хотел и когда хотел, не используя способности к убеждению.
Естественно, это не относилось к безрассудному каджунскому подростку-полудемону, который пытался закопать свои несчастья под кучей бенье и шоколадного молока.
Так что да… Калеб был прав. Этим Ник и хотел заниматься до конца жизни.
Низко зарычав, Ник потянулся за очередным покрытым сахарной пудрой десертом.
– Тебе разве не надо съесть младенца и затерроризировать деревню?
Скорчив злобное лицо, Калеб вырвал из рук Ника сладость, прежде чем тот успел запихать ее в рот.
Ему повезло, что Ник не оторвал ему руку.
– Ты пытаешься впасть в диабетическую кому? – Калеб посмотрел на шесть тарелок на маленьком круглом столике напротив Ника. Как же расстроен Ник, если проглотил их, как демон Чаронте на трехдневном пиру после недельного воздержания. – Пожалуйста, скажи, что ты не съел все один.
Он бы мог сказать это Калебу, но не хотел врать.
Ник скорчил другу недовольную рожицу.
– Какая тебе разница?
– Мальчик, нам не все равно.
Он поморщился от звука глубокого мелодичного акцента Аэрона, когда древний кельтский бог пробрался через толпу, которая собралась вокруг Ника и Калеба в кафе «Дю Монд», и встал за ним. Высокое, мускулистое светловолосое божество встало рядом с демоном, чтобы посмотреть на него с такой же разочарованной ухмылкой.
Чудесно. Именно это Ник и попросил на Рождество – взаимное призрение двух древних существ, желающих надрать его полудемонический зад за то, что он вел себя, как капризный ребенок.
А почему бы и нет?
Он был готов устроить вечеринку жалости к себе с надувными животными и мороженным.
И к этому всему будут прилагаться клоуны из ада, пытающиеся съесть туристов и убить Ника ради его сил. Если взглянуть правде в лицо, то все его вечеринки так и заканчивались.
– Так что, просто сдашься?
«О, да, это помогает. Подключите подружку. Как будто я ощущаю себя недостаточно бесполезным».
Ник вдохнул, когда Никода Кеннеди подключилась к остальным двоим. Гибкая и изящная, она по-прежнему оставалась самой красивой девушкой, которую он видел в реальной жизни. Коди, со своими каштановыми волосами и ярко зелеными глазами, которые каждый раз загорались, когда она смотрела на него, забрала его сердце с самой первый встречи.
Но сейчас он не хотел ничего выслушивать. Даже от его девушки-ангела.
Опустив голову, он отодвинул стул, чтобы посмотреть на нее.
– Что ты хочешь сказать, Коуд? Ты видела, что я сделал. Все бесполезно. Я уничтожу мир. Не важно, завтра ли или через тысячу лет. Я все равно проиграю. Сорвусь и разорву людей на кусочки… Не важно, что мы пытаемся сделать, мы лишь откладываем неизбежное. Так что я буду сидеть тут и есть, и просто… – его голос сорвался от картины будущего, которая возникла у него в голове в пяти миллионный раз.
Он положит конец всему и всем. Всему, что он любил.
Целый мир однажды падет под напором армии демонов Ника.
Да, так и надо написать в резюме для колледжа. Все заведения выстроятся в ряд, чтобы заполучить его. Кому не нужен такой выпускник? «Мы выпустили сенаторов, президентов, сильных мира сего и демона Малачая, который сожрет весь мир…»
Этой реалии Ник хотел избежать и не мог. Все рано или поздно возвращалось к одному факту, которого не отвергнуть, от которого он бы хотел сбежать, но не мог.
«Мне всего шестнадцать. Я слишком молод, чтобы разбираться с этим дерьмом».
Он должен бы был переживать за оценки, о том, как сделать свою девушку счастливой, о том, как держаться подальше от неприятностей. О том, что его мама может найти порножурналы его друзей у него в комнате, о том, чтобы не опоздать на работу, а потом домой.
И вовсе не об адских вратах и демонах, которые пытаются вырвать глотку его семье и друзьям.
И уж точно не о том, что он был рожден уничтожить всю человеческую расу.
Неожиданно Ник вскочил от того, что его скрутила сильная паническая атака. Не сумев справиться с ней, он пошел к заднему входу в кафе, который вел к Французскому рынку, параллельно с рекой Миссисипи.
К счастью, в это время суток он был совершенно пустым.
Его сердце громко стучало, и не думая о направлении, он рванул к задней аллее, где у скамеек стояли бронзовые статуи. Он пытался выровнять дыхание и найти хоть какое-то подобие здравого смысла в том безумии, которым стала его сложная жизнь.
Пока он бежал, казалось, что статуи смотрели на него своими круглыми мертвыми глазами.
Глупая мысль, но какого черта?
Все равно больше не было ничего нормального.
В конце концов Ривер Волк был границей потусторонней тюрьмы, в которой держали демонов. Так почему бы статуям не ожить? Насколько он знал, стоит Калебу провести над ними рукой, как они начнут паясничать. Чему удивляться, если девушка Ника была призраком, его лучший друг – бессмертным демоном, а новое приобретение его команды – кельтским богом войны, проклятием заключенным в тело пука, которого Ник спас из адской реальности, где он проходил испытание, чтобы спасти жизнь матери.
Да и он был Малачаем…
Да! Его жизнь была сплошной путаницей.
– Ник!
Калеб швырнул его на бетонную дорожку. Блин! Ему и правда нужно объяснять появление новых синяков матери, которая итак уже считала, что его постоянно грабят на улице?
– Отвали от меня! – заревел он демоническим голосом, отпихивая друга.
Но Калеб даже не поморщился. Он прижимал его к земле.
– Что у тебя в башке, Готье?
Ник достал Глаз Ананке из кармана.
– Я видел! – прорычал он. – Все. Все, что приведет к финалу. Как ты не понимаешь? Это безнадежно! Я монстр, а вы все мертвы!
Коди отшатнулась.
На мгновение Калеб побледнел и отпустил его.
– Ты ошибаешься, – но в этот раз в его словах не было уверенности.
Ник швырнул ему медальон.
– Сам посмотри! Я и тебя убью, Кей. И Аэрона. Всех вас!
Калеб взял древний амулет, который выглядел, как страшный зеленый драконий глаз в центре перекошенного помутневшего диска, чтобы поместить его на лоб и увидеть будущее, которое преследовало Ника с того момента, как он по ошибке заглянул в него.
Ник нахмурился, осознав, что поступая так, Калеб лишь признает то, что скрывал от них все это время.
В его венах кровь Бога Судьбы. Иначе амулет уничтожил бы его. Даже Коди не смела к нему прикоснуться. Но Калеб взял его не задумываясь.
Как интересно.
Коди села на скамейку в нескольких футах от них, в ее глазах блестели непролитые слезы.
– Я отказываюсь в это верить. Должен быть способ остановить будущее. Арелимы не вернули бы меня, не будь надежды.
Аэрон сглотнул.
– Ты знаешь космические законы. То, что началось, уже не обратить. Если этому…
– Это не так, – Калеб убрал Глаз и потер лоб, – Есть другие варианты.
Он посмотрел на Коди.
– Но тебе они не понравятся.
Ник посмотрел на Калеба.
– Когда я заглянул в эту штуку, то увидел иное.
Калеб фыркнул в ответ на грубый тон Ника.
– Ты фаталист. Знаешь… Калеб, – он певуче передразнил каджунский акцент Ника, – у меня не головная боль. Это гигантская опухоль разъедает мой мозг. Я точно знаю. Я не ударил палец на ноге, Кей. Я его ампутировал! Смотри! Это не ноготь, а кровоточащий обрубок.
Ник пихнул его.
– Заткнись.
– Ты знаешь, что это правда.
– Ну и каково решение? – спросила Коди.
– Самое простое? – вздохнул Калеб. – То, что назвал Амброуз. Мы сотрем все. Обнулим его скудный мозг и вернем на начальную точку отсчета.
– Нет! – прорычал Ник. – Моя мать не какая-то условная точка отсчета, которую можно убрать! Я вижу другой выход. Я не пожертвую ее жизнью, уж лучше сам умру. Убейте меня и все будет кончено.
Аэрон громко засмеялся от абсурдности предложения.
– Ты вошел в силу Малачая, мальчик, и Адариан мертв. Теперь тебе не умереть, тебя лишь можно поработить. Ну, и как вариант мучать.
– Пока у тебя не появится дитя, – не поленился напомнить Калеб.
– У меня есть брат. Могу я передать ему это, чтобы он стал Малачаем вместо меня?
Калеб покачал головой.
– Корабль покинул порт, когда ты взял меч Малачая и выбрал сарра армии. Теперь ты истинный Малачай, Ник. И с этим ничего не поделать, пока твой сын не убьет тебя ради сил и не назначит собственных генералов.
Ник проклял их всех, прижимая ладони к глазам.
– Почему вы не помешали взять идиотский меч у Ливии?
Калеб встал.
– Как будто ты бы послушал.
– Все может быть.
Коди покачала головой.
– Не послушал бы. Ты никогда не слушаешь.
Тут они были правы. Он просто не хотел слушать.
– Если вы все сотрете, с чем я останусь?
– С мигренью, – тихо процедил Аэрон.
Прежде чем Калеб ответил, статуя рядом с Коди открыла глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на Ника.
– Так я и знала!
Они проигнорировали ее дерганье, а Коди отпрыгнула от статуи и настороженно уставилась на нее.
– Малачай, – она зловеще улыбнулась с постамента, а затем направилась к Нику.
Ей отрезали путь Калеб и Аэрон.
Статуя цыкнула на них.
– Все еще прячешься за дружками? Жаль, что ты им не предан так же.
Ник нахмурился, вставая.
– Прости, что? Совершенно не согласен. Я всегда защищаю своих друзей.
– Не соглашайся сколько угодно. Но мы все знаем правду, – статуя протянула руку Нику и раскрыла ее. В ней был святящийся шарик, который показывал союзника, которого они считали погибшим в прошлой битве против демонов, пытавшихся убить Калеба в его собственном доме. – Завид жив, Малачай. Ты просто бросил его. Хватит смелости прийти за ним? Или останешься защищать свою принцессу?
Она многозначительно посмотрела на Коди, затем с ухмылкой повернулась к Нику.
– В конце концов, оставивший Рим его потеряет.
После этих слов шарик испарился, и статуя застыла вновь.
У Ника отпала челюсть.
– Завид не умер?
– Это ловушка, – Калеб повернулся к Нику. – Не слушай.
– Ты знал?
Калеб покачал головой.
– Все не так просто, как ты думаешь. Нойр использовал его тело, чтобы напасть на тебя. Никто не выживет после такого, даже Аамон. Возможно, его душа сейчас у Нойра, но тело – нет.
В этот момент проснулись силы Малачая и дали Нику нужную информацию. Эфир начал нашептывать факты. Он увидел Завида в Нижнем Мире, его пытали в яме, куда Нойр бросал врагов.
Он поморщился и не мог поверить, что никто ему не сказал.
– У меня есть силы, чтобы вернуть и оживить его?
– Опять же, все не так просто.
Ник возмущенно посмотрел на Калеба.
– Как это – не просто?
– Ты пока не изучил свои способности. Да, ты вроде как… – Калеб всегда говорит таким издевательским тоном? – узнал кое-что о некромантии…
– Немножко, – подчеркнула Коди.
– Но пока ты не можешь управлять этими силами, так как не хватает навыков.
– Да, малыш, ты можешь сделать его козлом отпущения.
– Уже сделал это с Мадугом, – пробормотал Ник, затем сказал громче: – но я все исправил и сделал его снова человеком.
– Ну, почти.
Ник закатил глаза от саркастического тона Калеба. Ну разве не может его друг заполучить болезнь Альцгеймера? Он уже достаточно взрослый для старческого маразма.
Но нет же… Он окружен демонами с отличной памятью.
– Ты не очень-то помогаешь, – прорычал Ник. – Я не могу оставить Завида в Азмодеа.
Это была жуткая адская реальность. Он был там лишь однажды и не долго, но впечатление осталось дерьмовое. Калеб скрестил руки на груди и приподнял бровь.
– А я думал, ты больше не сражаешься. Как насчет заесть свое горе бенье?
Ник посмотрел на Коди и Аэрона, затем встретился со взглядом Калеба.
– Это было до того, как я обнаружил, что один из наших у Того-Кто-Хочет-Приковать-Меня-к-Своему-Костяному-Трону. Я не позволяю своим друзьям страдать вместо меня. Особенно Завиду, после того, как он спас мне жизнь и через столькое прошел. Я дал ему обещание и намерен его выполнить.
И с этим словами он направился домой составлять план.
* * *
Коди наблюдала, как Ник опустил голову и перешел на сексуальную походку хищника, как делал всегда, когда нужно было защитить любимых, или когда он просто собирался сражаться. Он даже не осознавал, что так поступал и как шикарно при этом выглядел. Она не могла выполнить свою миссию и убить его из-за этой упрямой каджунской крови и преданного сердца. Поэтому она любила его, хотя однажды он убьет всю ее семью.
Убьет ее.
Было тяжело сопоставить этого надежного парня с чудовищем, с которым она столкнется в битве. Как может кто-то так сильно изменится?
Она бросила взгляд на Калеба.
– Что тебе показал Глаз? Что его изменит?
– Бездушная сука, которая однажды предаст нас всех. Смерть.
Она не смогла удержать одинокую слезу. Калеб был прав. Смерть меняет всех. Каждое воспоминание о ее семье оставляло глубокую дыру в ее сердце, которая не заживала.
У Ника итак была маленькая семья, и Малачаи привыкли к ненависти и жестокости. Его мать с бесконечной любовью – единственное, что не давало ему стать монстром, каким был его отец. Монстром, которым ему суждено стать.
– Значит, Чирайз – это точка отсчёта? – спросила она Калеба. Точки отсчета – это события, которые перекраивали жизни. Предопределенные моменты, вроде смерти или рождения, нельзя было изменить. Все, что происходило между ними, можно было изменить и касалось свободы воли. Люди и остальные создания могли двигать события вокруг точек отсчета и делать тысячи изменений – эти события не были предопределены.
Но точка отсчета…
Она была записана в Божественной Книге Судеб. Ничего не могло ее изменить.
Калеб покачал головой.
– Нет, она не точка. Ее смерть не обязательно должна подтолкнуть его.
– Так мы можем ее спасти?
Он кивнул.
– Ценой нашего будущего. На кону все.
Аэрон поморщился.
– За любое волшебство приходится платить.
– И нельзя нарушать баланс, – вздохнул Калеб, снова заговорив с Коди. – Вы с его матерью были рождены от изначального источника, как баланс Малачаю. Чирайз и ты в будущем – его возможные якоря. Вы не должны были встретиться.
Но Арелимы сыграли не честно и изменили правила. Теперь вселенная пыталась восстановить порядок и исправить их дерзкую попытку поспорить с судьбой и естественным порядком.
Им, как Хранителям Порядка Вселенной следовало бы подумать лучше. К сожалению, отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки.
– А что насчет пророчества? Мы можем его спасти?
Калеб нервно потер шею.
– Возможно. Но все не так просто. Необходима высшая жертва. Абсолютная любовь, чтобы пробиться к нему в темный час… и все равно нет никаких гарантий.
Коди возненавидела последние слова.
Калеб, раздраженный так же, как и она, провел руками по волосам.
– Мы хотели дать Нику мотивацию… но не такую, – он уронил руку. – Он пойдет в Азмодеа, и нам конец.
Она не могла не согласиться. К сожалению, это была не единственная проблемка.
– Мы не сможем его остановить. Он слишком силен.
– Поверь мне, я знаю. Мне везет, что пока я его сдерживаю. Что еще хуже? Я не могу пойти с ним, как и Ксев. Наш отец прикует нас рядом с твоим дядей и скормит нас демонам Нойра, если увидит, как мы защищаем Малачая, – он посмотрел на Аэрона.
– Не стреляй глазками, Малфас. Не знаю, могу я или нет. Можно попытаться выбить приглашение у Торна. Только так я могу попасть в ту реальность. То же самое с Дэгоном. Ты знаешь, что происходит, когда ты рожден от другого пантеона. Они не любят, когда мы играем у них во дворе.
Калеб зарычал.
– Я уже говорил, как ненавижу твоего парня, Коди?
– Всего лишь пару раз за обедом.
– Хорошо. Не хочу, чтобы ты это забыла, – и он пошел по улице рыча.
– Куда ты?
– Снова позволить надрать свой зад. Можешь пойти посмотреть, возможно, тебе даже понравится. Мне-то уж точно нет.
Как бы ей хотелось, чтобы это была шутка. К сожалению, еще задолго до этого, они были готовы подставить свой зад.
И головы тоже.
Глава 1
Ник стоял посреди своей спальни, уставившись на символы на стене. Эти древние знаки Калеб и его тетя Меньяра нарисовали, чтобы не пустить тех, кто желает причинить вред ему и его матери. Впервые он заметил их в детстве и Меньяра сказала, что это особые, прогоняющие монстров украшения, которые она сделала для него. Тогда он почувствовал, что его очень любят и защищают.
Но он и не подозревал, что они были не только для защиты. Эти завитушки должны были ограничить его силу, чтобы он случайно не раскрыл свое происхождение. В результате он не очень-то понимал, кем был на самом деле.
Даже сейчас.
Но пора было это узнать. У него были лишь догадки и интуитивное ощущение. Если он хотел спасти Завида и не попасть в рабство к старому первородному врагу, то нужно было разобраться, на что же он все-таки способен. И он знал человека, который мог на это ответить.
– Ксевикан?
Мистер Пушистые ботиночки привстал с дивана, выгнул спину и зевнул.
Ник фыркнул, глядя на кошачью форму Ксевикана.
– Приятель, ты нужен мне как человек. Сбрось уже кошачью шкуру.
Тот быстро превратился в очень высокого парня. Хотя Ник и не винил его за желание проводить большинство времени в форме ленивого домашнего кота. Он бы тоже не возражал дремать целый день.
Кроме того, на Ксева дурно повлияло проклятие, заставившее его принять этот облик. Вместо того, чтобы оставаться мальчиком-красавчиком, каким он и был рожден, его внешность была испорчена, и это было никак не изменить. Бог знает сколько продукции L’Orйal они перевели, чтобы придать волосам, как у всех готов Северной Америки и Европы вместе взятых, нормальный цвет.
Вместо своего естественного темного цвета, волосы Ксева с одной стороны были ненатурально красными, а с другой кислотно-желтыми. И как будто этого недостаточно – брови его были ярко-голубого цвета, и никак не гармонировали с его зеленовато-голубыми с коричневым глазами.
Но хотя бы в этот период времени он мог изображать из себя эмо, но все же…
Мерзко, когда твоя семья с такой жестокостью обрекает тебя на подобную судьбу.
Ксев, скрестив руки на груди, хмуро смотрел на Ника.
– Ты знал, что Завид все еще жив?
Тот фыркнул.
– Жив – интересное определение по отношению к пожирающей души адской ищейке, которой завладело зло. Но если честно, я вообще об этом не думал.
– Ты не против подключить свои навыки и рассказать, что ты думаешь?
Ксев медленно кивнул.
– Да, учитывая, что его не так-то просто убить, то скорее всего его дух в Асмодее.
– А можно перевести на английский?
Ксев, перед тем как ответить, намеренно потер уголок глаза средним пальцем.
– Помнишь, как твою душу отделили от тела?
Да, это выжгли каленым железом у него в мозгу. Особенно учитывая количество существ, желающих сожрать его, и то, что именно так они и стали связаны друг с другом.
– Такое не просто забыть.
– Ну, то-то и оно.
– Что-то я не понимаю, Живчик, – нахмурился сбитый с толку Ник. Если душу отделяли от тела…
– Тогда он мертв.
– Точно мертв.
Он посмотрел на Ксева, который продолжал напускать туман так, что даже древний бог атлантов Ашерон гордился бы им.
– Можешь прекратишь говорить загадками и ответить на вопрос?
– Я пытаюсь, но это не так просто.
– Вы с Калебом… что между вами? Ты принял сволочные таблетки с утра? Блин, вы же братья. Не понимаю, почему вы не ладите, вы ведь так похожи.
Ксев фыркнул.
– Считаешь нас плохими? Тебе бы познакомиться с нашим отцом. И твой пра-пра-дед тоже был той еще штучкой. Но отвечу на твой вопрос, Ник: Завиду нужно возродиться здесь. Да, ты можешь это сделать. Теоретически, Малачай обладает подобной властью, но это будет дорого тебе стоить. Такое не дается даром, силы вселенной не одобряют подобные действия. Даже если ты можешь, это еще не значит, что ты должен. Самое тяжелое в жизни – знать, когда нужно отойти и позволить судьбе идти, как положено. Хотя это и чертовски сложно.
– А если бы тебя заперли там? Ты все равно был бы за отступление?
– Я и был заперт там многие века. И да, это отстой, – он почесал спину. – Хочешь знать, почему я предпочитаю оставаться котом?
– Ты ненавидишь людей.
Он покачал головой.
– Когда я кот, то не вспоминаю то, что мой собственный отец вырвал мне крылья, злясь на то, чего я не делал. Ты не представляешь, сколько раз я инстинктивно пытался пошевелить ими, только чтобы вспомнить, что их нет. И почему их нет.
Да, наверное, в глубине души было больно. У него самого были крылья, которые ощущались частью самого себя. Это как будто кто-то оторвал тебе руку или ногу.
Ксев пожал плечами.
– У нас всех есть собственные беды, с которыми приходится справляться. И мне жалко Завида, но если пойдешь туда, путь назад будет сложным. Это ловушка, поверь. Нойр завладеет тобой навечно.
– Мой отец сбежал.
– Предав друга. Ты готов на это?
Ник фыркнул.
– Зависит от друга.
Ксев посмотрел на него, как на дурака.
– Остынь, это шутка… в своем роде, – устало вздохнув, Ник посмотрел на часы. – Ладно, мне пора на работу. Присмотришь за мамой?
– Конечно.
– Ладно, до скорого, – он оставил Ксевикана, зная, что древнее существо умрет, но не позволит случиться плохому с Чирайз Готье.
Это единственное хорошее, что принесла иллюзия, в которую превратили их жизнь. Ксев был не просто бессмертным постояльцем Ника, но и проклятым древним богом и его пра-прадедом.
Да, как только он начинал думать об этом, в голове все путалось. Хотя в физическом смысле им не дашь больше пары лет разницы, но Ксев родился на тысячи лет раньше. Он и не знал, что они родственники, пока не спас Ксева и не позволил ему переехать сюда. Впрочем, они оба не знали.
Это стало ясно не сразу, особенно учитывая, что Ксеву пришлось оставить сына, и он его больше никогда не видел. Тот никак не ожидал, что после того, как Ник спасет его, он узнает, что у него есть правнучка, не говоря уж о ее языкастом сыне.
У Малачая очень странная жизнь. Но Ник потихоньку к ней привыкал.
Оставив Ксева, он вышел из квартиры и полез в карман за ключами от машины. Его мама пробудет на работе еще час. Пока к ним не переехал Ксев, Ник переживал, когда она одна возвращалась домой из бара. Но Ксев проводит ее домой, и умрет, но не даст причинить ей вред.
Это единственное, что позволяло Нику как-то держаться в эти дни, особенно учитывая количество существ, желающих оторвать от него кусок. И тех, что желали использовать его маму, чтобы заполучить его.
Папочка, спасибо за происхождение.
Конечно, он винил не только отца. По большей части причина была в его способности бесить всех вокруг, и особенно Жнеца Грима, Войну и саму сущность зла. Этого Ник добился сам, без посторонней помощи.
В идеале, ему следовало бы хорошенько подумать, прежде чем связываться с ними. Но тогда он был немного не в себе и это казалось хорошей идеей.
Но сейчас…
По крайней мере его еще не прибили, не пленили и не убили его мать или Коди. Так что можно считать, что он побеждал. Иногда.
Да, сейчас он собирался придерживаться этой лжи. Она позволяла ему поспать пару часов, пока кто-нибудь не начинал скрестись в стены и окна.
Выкинув это из головы, он направился к Кириану и попытался сосредоточиться на грядущем смертельно-опасном опыте – встречей с бессмертным боссом и дурными вестями.
* * *
– Ник?
Ник заморгал от густого глубокого акцента, принадлежащего никому иному, как Ашерону Партенопайусу. Акцента, который появлялся и исчезал по прихоти Эша, как и причудливый цвет волос, который мог бы конкурировать с кошмаром на голове Ксева. Но в случае Эша – это был личный выбор, как и пирсинг на лице и готическая одежда. Эш так поступал, чтобы запугивать и сбивать с толку.
Хотя ему это и не было нужно с его ростом под два метра. И это не считая десяти сантиметров, которые давали ему армейские ботинки Док Мартенс. Плюс еще и жуткая аура, говорившая, что он скорее вырвет у тебя позвоночник, чем станет с тобой разговаривать.
Нормальный человек с инстинктами самосохранения поспешил бы скрыться.
К счастью, нормальность давно помахала Нику ручкой и забрала с собой разум.
Повернувшись, чтобы посмотреть на Эша, он ухмыльнулся, глядя на размашистый шаг древнего бессмертного, задержал взгляд на его волосах до пояса.
– Приятель, какой миленький оттенок зеленого. Нужно позвонить комиссару Гордону и сказать, что Джокер вернулся в город?
Эш фальшивый тон никак не прокомментировал, закрыл дверь с помощью сверхъестественных способностей и подошел к Нику. Это нервы не успокаивало.
Слава богу Ник привык к причудам Эша, иначе Кириану пришлось бы искать нового помощника, после того, как он бы очистил дорогой ковер от огромного пятна мочи.
Эш остановился около Ника и хмуро посмотрел на него.
– Если я Джокер, то ты…
– Робин.
– И что ты тут делаешь… Дик[1]1
В переводе с английского означает мужской половой орган.
[Закрыть]?
– Ой! Меня только что оскорбили! – Ник рассмеялся, тряся руками, чтобы отвлечь внимание Эша от того, что его застали на террасе Кириана, где его босс хранил древнегреческий статуи трех своих сестер. Они одни из немногих вещей, что остались у Кириана с тех времен, когда он был греческим принцем. И хотя Кириан гордился своим наследием, но почти не хранил воспоминаний о прошлом. Это было слишком невыносимо для него.
Но его сестры – совсем другое дело. Он приходил «их» навестить хотя бы раз за ночь и иногда оставлял цветы у постамента.
Ник поморщился, не желая признаваться, что пришел сюда, чтобы с помощью Глаза разглядеть сцены из прошлого Кириана.
– Ничего.
Эш приподнял бровь, намекая, что знает, что Ник врет, но озвучивать этого не стал.
– Где Роза?
– Ей не очень хорошо. Я заставил ее уйти домой пораньше.
– И каким актом законодательства пришлось ради этого воспользоваться?
Эш не шутил. Вспыльчивая домоправительница никогда не пренебрегала своими обязанностями или Кирианом, которого считала еще одним своим сыном, и очень о нем заботилась. Это единственный мужчина, который имел на нее хоть какое-то влияние…
– Актом Мигеля. Я научился грязной игре. Это когда сын давит на материнский инстинкты.
Эш резко вдохнул.
– Жестко, Готье.
– Да, все ради победы.
– Запомню на будущее, – Эш собрался уходить.
– Эш? – Ник заколебался, когда Эш замер, чтобы посмотреть на него. – Можно тебя спросить кое о чем?
– Конечно, мелкий.
– Как ты живешь, зная будущее?
Эш фыркнул.
– Ух ты, ты прямо к делу, без вступления.
– Ага, я к такому привык. Ты научил меня водить, и я знаю, что я – вечная катастрофа: мусорные баки и пешеходы в опасности.
– И я все еще посещаю психиатра по этому поводу. Одиннадцать тысяч лет без серьезных травм и всего лишь пять месяцев уроков вождения, и у меня посттравматический синдром сильнее, чем после пяти войн.
– Ха-ха.
– Смейся-смейся, – нахмурился Эш. – Я серьезно.
– Я тоже, – Ник очнулся и дотронулся до Глаза в кармане. – Как ты справляешься с тем, что знаешь, что случится со всеми вокруг? Это не сводит с ума?
Эш вздохнул и ответил:
– Я стараюсь не заглядывать туда.
Ник закатил глаза.
– Я серьезно, – повторил он.
– Я тоже. Это все, что можно сделать, потому что когда туда заглядываешь и видишь, что произойдет с близкими, то можешь испортить все.
– Ты о чем?
– Все очень просто. Ты пытаешься избежать этого, и как только приступаешь… то по тебе шарахает неожиданным поворотом событий из-за твоих действий. Поэтому худшие события в моей жизни произошли из-за того, что кто-то пытался помочь мне. Уж лучше пусть те, кто любят, позволят судьбе вершить свое дело, чем попытаются ее изменить. Именно поэтому я стараюсь не вмешиваться в свободу выбора других.
– И получается?
Эш пожал плечами.
– И да и нет. Иногда это больно. Как наблюдать за любимым ребенком на детской площадке и знать, что он упадет. И на долю секунды задумываешься – поймать его или позволить стесать коленки и узнать о гравитации? Врожденный инстинкт заставляет желать уберечь его от боли, но если он не научится сейчас, то последствия могут стать катастрофическими. К сожалению, не знаешь насколько, пока не станет слишком поздно.
– Например, как брак с моей женой.
Ник повернулся, неожиданно услышав голос с греческим акцентом, принадлежавший Кириану. В нем явно слышалась боль. Он редко говорил о Теоне. И его не в чем винить. Его бывшая выкинула номер, когда выдала Кириана его злейшим врагам, чтобы те его пытали, а затем признали предателем Римской империи.
Одно дело читать в школе историю, а другое – общаться с людьми, которые жили в то время, и оно на них повлияло.
Кириан встал рядом с Ником, глядя на Ашерона.
– Ты так напоминаешь мне себя в твоем возрасте, мальчик. Горячая голова, да еще и упрямый. Никто не мог мне ничего сказать, всему приходилось учится самому. Мой отец делал все, чтобы вразумить меня, но я ничего не слушал. Я думал, что он необъективен и старомоден. Застрял на месте. Как глупо с его стороны было судить женщину, которую он не знал, основываясь на занятиях, в которые, как я считал, ее втянули.
Наверное, это не меняло факта, к которому постоянно возвращался Ник:
– Не стоило ей тебя предавать.
– Не стоило мне быть слепцом.
Эш похлопал Кириана по плечу.
– Мы сами выбираем свою правду жизни, всегда видим то, что хотим в других и в себе.
Кириан кивнул.
– И я видел сердечность в жадности, правду там, где ее не было. Легко натворить дел, когда ты молод, – он горько рассмеялся. – Мой отец часто говорил: «Кириан, сын мой, ты подарок лишь для меня и твоей матери. Мы всегда будем любить тебя и целовать землю, по которой ты ходишь. К сожалению, остальная часть мира не будет ценить тебя за то, что ты есть. В тебе видят лишь языкастого парня. Они любят лишь успешных людей, наплевав на их недостатки и проблемы».
