Текст книги "Кембриджский затворник"

Автор книги: Шэрон Кендрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Фрэн видела, какими глазами он на нес смотрит, и чувствовала, что сама начинает волноваться и отвечать его желанию. Конечно, если б она ждала Сэма, то надела бы что-нибудь другое. Облегающее кимоно, а под ним только трусики – это, разумеется, может спровоцировать.

Она вопросительно подняла брови.

– Вы все сказали? Из-за этого вы пришли сюда? Сказать, что мне конец, что моя карьера закончилась? Ждете, что я разрыдаюсь, а вы меня, бедняжку, пожалеете?

Сэм улыбнулся. Так вот ты какая! Крепкий орешек, ничего не скажешь. И к тому же очень сексуальная…

– А что, если я сделаю наоборот? – мягким, вкрадчивым голосом произнес он. – Чтобы доказать вам, какой я великодушный. И что Рози и ее помощницы в лучшем случае обманывали себя, а в худшем – серьезно обманули вас.

– И как же вы сделаете это «наоборот»? Станете пай-мальчиком?

Сэм опять почувствовал жгучее желание взять ее прямо сейчас, да так, чтобы она потом ни с одним мужчиной не смогла найти удовлетворения.

– Нет. Проведите со мной несколько дней. Фрэн показалось, что сердце ее остановилось.

– Что вы сказали?!

– Предлагаю вам устроить для меня небольшой праздник. То, что вы умеете делать лучше всех.

– Вы шутите?

– Нет, не шучу. У меня нет к вам претензий как к организатору. У вас просто талант, в чем я убедился лично. Результаты бала превзошли все ожидания, детская больница до сих пор рассыпается в благодарностях. Несколько пресытившихся бизнесменов сказали мне, что такого прекрасного вечера они никогда еще не видели, – эти слова дорогого стоят. – Сэм не отрываясь смотрел на нес. – У вас хорошо получается, Фрэн.

Она прищурила глаза.

– А что люди скажут? После всех этих разговоров, газетной шумихи? Всем будет очень интересно, почему вы меня приютили.

– Ничего страшного. Люди увидят, что мы вместе… – он сделал паузу, подбирая нужное слово, – работаем. И тогда они отбросят все досужие сплетни.

– А если я скажу «нет»?

– В этом случае я смог бы очень усложнить вашу жизнь.

Сказано почти любезным тоном, но Фрэн подумала, что он может это устроить, если захочет.

– А что за праздник?

Как ни странно, в глазах его не было триумфа. Никаких эмоций вообще.

– Моя мать планирует приехать ко мне из Корнуолла, с моими сестрами. У нее скоро день рождения, и я собираюсь устроить для нес вечер. Это будет сюрприз. Небольшой вечер. Ничего такого большого или пышного.

– Ваша мать?

– Да, у меня есть мать. У вас тоже есть, я надеюсь? В том памятном скандальном интервью Рози упоминает и моего отца, который на самом деле давно умер. Однако следует заметить, что он прожил с моей матерью много лет в счастливом браке. – Он в задумчивости скривил губы. – Извините, если это также противоречит вашему стереотипу обо мне как о мерзавце.

– Я не называла вас мерзавцем, – запротестовала Фрэн.

– Не называли, но вы так думаете! – вспылил он. Она посмотрела ему в глаза.

– Мы что же, весь вечер будем перебирать, что я сказала и что думаю по тому или иному поводу?

– Да, вы правы. – Усилием воли он заставил себя успокоиться. – Моей матери исполняется семьдесят. И я хочу быть уверенным, что вечер пройдет замечательно. Вы ведь можете это устроить?

– Ну, могу, – подумав, ответила Фрэн. – Но если ваша мать прочтет ту статейку про меня и про вас, я думаю, она не придет в восторг от перспективы находиться рядом со мной в радиусе десяти километров.

– Она неординарная женщина. И совершенно непредсказуемая. Моя сестра, которая, кстати, послала ей ту злополучную газетку, рассказывает, что, когда мать прочла материал, веселью се не было конца. Она заявила, что ее сын никогда не будет довольствоваться «постным пирогом», как она выразилась.

– Могу представить, – заметила Фрэн.

Сэм в задумчивости провел ладонью по бедру, обтянутому джинсовой тканью, и Фрэн с замиранием сердца проследила глазами за этим движением.

– Значит, решили, милая Фрэн. Ваше присутствие станет для моей матери доказательством, что постного пирога в моем меню никогда не будет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сэм нервничал, ожидая, когда телефонистка соединит его. К Кормаку вообще не просто дозвониться, а сейчас уж…

Кормак ненавидел телефон всеми силами души. Он часто отключал все аппараты, никого не предупреждая. Как и Трисс, его жена. И как Сэм, его агент.

Сэм зевнул. Забавно представить себе одного из талантливейших сценаристов мирового кино в быту. Неплохо было бы, если б он хотя бы иногда жил как нормальные люди. Трисс, между прочим, опять беременна. Значит, у нашего сумасшедшего ирландца будет второй ребенок…

Раздался щелчок.

– Хеллоу! – прозвучало с американской оттяжкой.

– Не придуривайся под американца, Кормак, – рассмеялся Сэм. – Говори нормально!

– Извините? – раздалось в трубке совсем уж по-американски.

– Это я, Сэм!

– Какого черта сразу не сказал, что это ты? Как дела, мужик? – обрадовался Кормак, переходя на ирландский акцент.

Сэму нужно было обсудить с ним несколько серьезных вопросов, так сказать, снять груз со своих плеч, но прежде он решил расспросить старого приятеля о его семейной жизни.

– Расскажи-ка мне сначала, как Трисс поживает?

– Хорошо поживает. Вся сверкает, как бриллиантик. Беременности не заметно, только живот чуть-чуть припух, и все. Отдыхать ей надо, – вздохнул он. – Придется приковать ее цепью к дивану.

– Может, к кровати? – предложил Сэм.

– Можно и так! – рассмеялся Кормак.

– Как Коннор?

Низкий ирландский говор стал бархатным, как у мурлыкающего кота:

– Самый невозможный ребенок! Красивый, как солнечный день, но – гвоздь в моем сердце!

Из услышанного можно сделать вывод, что дома все нормально.

– Слушай, Кормак, эта Фрэн Фишер…

– Отличная девушка! – не дал тот договорить. – Красавица, супер! Хороша – в английском стиле. Холодная, собранная. Все разложено по полочкам… И все равно – загадка! Так и хочется узнать, что там у нее внутри! Если б я не был так удачно женат…

– Кормак, ты выслушай! Женщина хитрит, манипулирует…

– Да ну тебя, Сэм! Все женщины хитрят! Ты что, первый день на свете живешь?

– Она сука! – не выдержал Сэм.

Молчание на другом конце провода. И когда Кормак заговорил вновь, тон его был очень холодным:

– Вы зачем, собственно, звоните, Сэм? Если есть дело, то говорите.

– «Говорите»! Не делай морду кирпичом, Кормак!

– А ты не называй ее так! – Голос стал мягче. – Я Фрэн уважаю и гадостей о ней слушать не желаю.

– Она мне тоже нравилась сначала! – взорвался Сэм. – Очень нравилась! Пока не начала врать, дурить мне голову и делать из меня идиота.

– Как это?

– Ты что, газеты не читаешь?

– Не читаю. А что случилось? Сэм вздохнул:

– Долго объяснять. Помнишь тот бал, на который ты не смог приехать, потому что был занят на работе?

– Не сердись, Сэм, я действительно не мог. Ты ведь тоже не приехал на крещение Коннора, и точно по той же причине.

– Да я тебя не обвиняю! – Сэм в сердцах махнул рукой так сильно, что ушиб ее о стену. – Она меня подставила! Выставила дураком! Я ей этого не прощу!

Кормак на другом конце провода тоже тяжело вздохнул.

– Слушай, парень. Вес эти сведения счетов до добра не доводят. Если Фрэн тебя достала, то мой тебе совет: или забудь вес это, или…

– Или что?!

– Или женись на ней.

– Или увлеки ее так, чтоб она сходила по тебе с ума, – почти шепотом добавил Сэм.

Оба замолчали.

– Черт побери, Сэм, что такого она тебе сделала? – не выдержал наконец Кормак.

– Кое-что она у меня отняла, без чего я не могу жить, – мрачным голосом ответил Сэм, вспоминая, как танцевал с ней. – Вытащила из меня какое-то чувство, о котором я и не подозревал, а потом раздавила каблуком.

– Если ты надумал рассчитаться, я тебе еще раз говорю: выбрось из головы. Есть более цивилизованные способы решения конфликтов, – сказал Кормак тоном человека, знающего цену своим словам. – Вообще, Сэм, ты говоришь какими-то загадками. Что ты конкретно планируешь делать?

– Она считает, что я просто негодяй! Ну, я ей покажу!

– Как это?

– Соблазню. Проведу с ней ночь. Буду заниматься с ней сексом. Это будет самая памятная ночь в ее жизни!

– А потом?

– Потом? Ничего. Будет что вспомнить.

– Слушай, парень, почему бы тебе не забыть всю эту историю? – Голос Кормака звучал сейчас озабоченно. – Приезжай лучше к нам, отдохнешь. Мы будем рады тебя видеть – я и Трисс тоже. Трисс особенно – она в последнее время часто тебя вспоминает. А Коннор так любит с тобой возиться.

– Может быть, – пробормотал Сэм, изучая календарь – Но только после дня рождения матери.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Последующие несколько дней Фрэн провела в полном безделье, если не считать безуспешных попыток дозвониться до Рози. Ей хотелось узнать, кто прав – Рози или Сэм. Неужели подружки Рози способны на такое?

Однако автоответчик неизменно отвечал, что Рози нет дома, что она уехала на некоторое время из города. Мама Рози тоже не смогла ничего прояснить.

– Мне очень жаль, дорогая Фрэнсис, – говорила она в трубку. – Рози уехала отдыхать, но не сказала, куда. Очень глупое решение, по-моему, если вспомнить события последних недель.

– Да уж, – угрюмо буркнула Фрэн.

– Но вообще Рози была в хорошем настроении, когда мы разговаривали по телефону. Похоже, она начинает выздоравливать.

– Наверное, да, – заметила Фрэн, разглядывая себя в зеркало. – Она не сказала, с кем едет?

– Нет, но у меня па этот счет есть кое-какие мысли. Ты читала ту газету, где написано про нее и Сэма?

– Конечно, читала!

– Мне не понравились словечки, которые Рози употребляла, по на фотографии она выглядит привлекательно, с этим бокалом в руках.

Фрэн поморщилась. Материнская любовь поистине бывает слепа!

– Ну-у-у… – промямлила она вслух.

– Сейчас ей, наверное, письма будут приходить мешками. Газетчики, скорее всего, посоветовали ей отправиться куда-нибудь на время, обещая подыскать такого же красивого мужчину, как Сэм Локхарт, который, конечно же, будет относиться к ней правильно. Хотела бы я на него посмотреть… Так когда ты собираешься в Англию?

– Я… – Не так просто объяснить матери Рози, что она звонит с вокзала Эвсрсфорд, а еще утром была в Дублине. И еще дольше объяснять, почему она ждет Сэма, который должен забрать ее отсюда на машине, привезти к себе домой, чтобы там вместе распланировать предстоящий день рождения его матери. – Я немного спешу сейчас! – прокричала она в трубку. – Не могли бы вы передать Рози, что мне надо поговорить с ней? Лучше будет, если она позвонит мне. В любое время, на мобильный телефон!

Не успела Фрэн повесить трубку, как увидела огромный, забрызганный грязью джип, выворачивающий из-за угла. Нетрудно представить, кто за рулем. У нее сердце сжалось, когда она увидела профиль Сэма.

Он высунулся из окна и улыбнулся ей.

Фрэн пошла к машине, а Сэм в это время соскочил с подножки, и Фрэн заметила, как по меньшей мере три девушки выпадают в осадок, глядя на него, хотя на Сэме всего лишь линялые джинсы и потертая куртка. Вот она, сексуальная привлекательность! Ветер шевелит длинные волосы, глаза темно-синие, как сапфиры. Фрэн вспомнила тепло его рук на талии во время танца, этот влекущий жар, и как он ненавязчиво предложил уединиться. И сейчас, глядя на него, она попробовала представить, как это было бы – лежать в объятиях такого мужчины, как Сэм Локхарт.

– Здравствуйте, Сэм, – тихо сказала Фрэн.

– Привет.

Ни к чему не обязывающий, бесстрастный голос. Ему не хотелось, чтобы она смотрела на него с таким изучающим выражением. Вспомнился разговор с Кормаком. В конце концов, она здесь…

– Хорошо долетели?

Фрэн покачала головой:

– Трясло немного.

– Поговорили, с кем собирались? Она кивнула.

Странно, подумал Сэм, какая-то она не такая – тихая и уступчивая. Он мотнул головой в сторону станционного кафе:

– Хотите выпить кофе? Не гарантирую качество, но это вас согреет.

Фрэи удивил его мягкий, доброжелательный тон. После того серьезного разговора у нее дома она ожидала общения в форме отрывистых команд.

– Нет, лучше поедем.

– Хорошо, – кивнул Сэм, внимательно разглядывая се. Потом взял у нес из рук сумку и кинул на заднее сиденье.

От него не ускользнуло, как Фрэн одета. Очевидно, тот вечер на балу, когда она поразила всех вызывающе-ярким платьем, не был для нее характерен. Сейчас на ней были простые брюки песочного цвета, свободный, в тон им свитер с высоким воротником и повседневный коричневый пиджак.

Сэм подумал, что кто-то посоветовал ей одежду таких нейтральных тонов – видимо, чтобы не очень выделяться. Зря она так. На балу, в красном платье, Фрэн разила наповал… А может быть, она сама придумала для себя такой стиль? Решила быть незаметной?

– Окно оставим открытым, ладно? Ветерок не помешает? – спросил Сэм.

– Что-то вы сегодня очень заботливый.

– Я должен быть заботливым.

– Это почему же?

– Вы же собираетесь работать, не так ли? Я обязан поддерживать в вас хорошее настроение, потому что не хочу, чтобы вы с трудом сдерживали раздражение, когда все запоют «С днем рождения» в честь моей матери.

Не нравился ей этот тон, но Фрэн, не показав виду, уселась в машину.

– Какое раздражение, о чем вы говорите? Это все-таки моя профессия.

Сэм ловко забрался на водительское сиденье и захлопнул дверцу.

– Ну а посадить меня в такую галошу на моем балу – это тоже профессия?

Фрэн не ответила, только чуть отодвинулась от него и стала смотреть в окно, чтобы не видеть его ног в облегающих джинсах.

Ах вот оно что, он ей тоже небезразличен! – подумал Сэм.

– Вам часто приходится оставаться в доме устроителей подобных вечеров? – Задав этот вопрос, Сэм испытал почти физическую боль ревности, представив, как Фрэн остается на ночь у кого-то из его знакомых.

– Бывает, если вечер затягивается. Если далеко ехать.

Сэм нахмурился:

– Вы находите приличным ночевать в доме мужчины, которого почти не знаете? Это ведь немного интимно.

Фрэн решила, что он намеренно хочет се смутить.

– Не более «интимно», чем когда вы едете с товарищами по работе в другой город, на какую-нибудь конференцию, и останавливаетесь в отеле, и завтракаете за одним столом в ресторане. Как вы считаете? Это работа.

Однако про себя Фрэн подумала, что с Сэмом Локхартом слово «работа» не подходит. С ним для нес есть риск. Риск, что может произойти что-то «интимное».

Выезжая на трассу, Сэм искоса взглянул на Фрэн.

– Ну как? Рады, что снова в Англии? Фрэн чуть заметно улыбнулась:

– Оставляю это вашему воображению!

– Вы предпочли бы отправиться в другое место?

– Пляж в Тобаго подошел бы, я думаю. Но…

– Бедные не выбирают, так?

– Вот именно. – По-прежнему избегая смотреть на ноги Сэма, Фрэн внимательно изучала пейзаж за окном – плоский, пустой, взгляду не за что зацепиться. – Ну, вы-то ведь не бедный, не так ли? Что же вы выбрали для жилья такое голое, скучное место? – подцепила его Фрэн.

Сэм резко переключил скорость.

– Мне нравится сельская местность. И мне нужна изоляция. Быть одному. Много пространства, тишина… Большинство людей считают, что работа литературного агента – это частые шикарные поездки по всему миру, встречи с кинодельцами, вечеринки, где шампанское рекой… Как вы считаете, чем я занимаюсь большую часть своего времени?

Сексом, подумала она про себя, но вслух сказала:

– Ммм… чтением?

– Совершенно верно! – обрадовался он ее догадливости. Женщинам, как правило, совершенно не под силу было попять сферу его увлечений. Он искоса взглянул на свою спутницу и заметил, что она смутилась. – Ваши щечки покраснели, Фрэн. Отчего? Вы думаете, книги книгам – рознь?

– Да, некоторые из них меня… возбуждают. А вас?

– Меня тоже, – ответил он, думая про себя, что их беседа становится все интереснее и интереснее. – Оч-чень возбуждают. Может быть, обменяемся как-ни-буть… подобным чтивом? Мы могли бы даже вместе почитать что-нибудь эротическое, как вы думаете? Пока вы здесь.

У Фрэн мелькнула мысль, что, даже если бы он стал читать расписание поездов, это все равно было бы эротично. У него голос сам по себе возбуждает.

– Я не думаю, что у меня останется время для литературного анализа, – холодно заметила она. – Так что давайте-ка лучше поговорим о том, какой вечер вы желаете устроить для своей матери.

Сэм посмотрел на нее наигранно-наивными глазами.

– Мне казалось, это по вашей части! У вас были очень четкие идеи относительно Дня святого Валентина, насколько я помню.

– Балы – это одно, а дни рождения – совсем другое. Дни рождения и юбилеи необходимо подгонять под виновника торжества. Так что вам придется рассказать мне о своей матери.

Сэм сбросил скорость: на пустынной дороге появились огоньки фар встречных машин.

– Ну-у… она настоящая леди, – сказал он, улыбнувшись.

Фрэн поймала себя на том, что чем больше времени она с ним проводит, тем труднее оставаться сердитой. И все труднее осознавать, что этот человек обидел ее подругу, соблазнил, лишил девственности. И в то же время он бывает таким милым, открытым… так тепло относится к своей матери…

– Продолжайте, – попросила Фрэн.

Сэм свернул на узкую подъездную дорогу, ведущую к его дому.

– Мама была актрисой. Вообще-то, она и сейчас выступает. Озвучивает переводные фильмы, ну… «голос за кадром», вы знаете… И еще снимается в телерекламе.

– Так я о ней, может, слышала?

– Возможно. Сценическое имя Хелен Харт. Она в основном работала в детских телевизионных программах, правда давно.

Хелен Харт! – лицо Фрэн расплылось в улыбке: она вспомнила веселые кудряшки, лицо, меняющее выражение каждую секунду, лицо, способное изобразить любую комическую мину. Хелен Харт!

– Боже мой, это она играла куклу Ролли в передаче «Детям пора за стол»?

Сэм усмехнулся:

– По-моему, вы слишком молоды, чтобы помнить.

– Но это же телевизионная классика! Сейчас очень часто показывают старые черно-белые ленты, я их люблю смотреть. И не только я. Между прочим, все знают наизусть песенку Ролли из «Детям пора за стол» – и дети, и взрослые. Я решила: праздничный торт должен быть с куклой Ролли – это решено, и обсуждать не будем!

Господи, как заразительна ее улыбка! – подумал Сэм.

– Интересная идея, но как ее воплотить в жизнь? На местной кондитерской фабрике вряд ли смогут приготовить куклу. Разве что вы сделаете рисунок. Слишком уж давно это было.

– Вы, наверное, правы. – Фрэн поправила прическу. – Я сделаю эту куклу сама. Когда ваша мама приедет?

– Завтра днем, часов в двенадцать.

– Времени мало, конечно, но я успею.

Тяжелый джип, не спеша преодолев последние метры гравийной дорожки, остановился у парадного входа. Фрэн ощущала одновременно и радостное возбуждение, и какой-то неосознанный страх.

Одежда, в которой она всегда чувствовала себя уверенно и которая была хотя и не новая, но высокого качества, сейчас не удовлетворяла Фрэн, не нравилась ей. Она чувствовала себя стесненной. Как крыса в капкане – в этом свитере с высоким воротником, подпирающим подбородок. Дурацкие брюки царапают ноги. Прическа какая-то тугая, тянет. Хотелось вытащить все шпильки и помотать головой, чтобы лоснящиеся черные волосы упали на плечи волнистым каскадом.

– Ну вот и приехали! – Сэм повернулся к ней и увидел раскрасневшиеся щеки, смущенное лицо. Отчего бы это? Может, сексуальное возбуждение? Как и у него…

– Вы всегда зачесываете волосы наверх? – спросил он ни с того ни с сего.

– А что? Вам не нравится?

Глупо, наверное, но ему хотелось ответить именно так – да, не нравится. Объяснить, что он не будет спать ночами, пока не почувствует, как се шелковистые волосы касаются его голой груди.

– Я думаю, лучше будет, если распустить, – сказал он вслух.

Какое ей дело до мнения Сэма? Но почему-то пальцы Фрэн сами собой коснулись одной из шпилек на затылке.

– Значит, вы не одобряете мою прическу?

– Не очень.

– Ну, продолжайте, что вам еще не нравится? Нос, может быть, или подбородок?

«Не спрашивай его больше ни о чем, Фрэн!» – прикрикнула она на себя. Сэм помедлил с ответом.

– Да нет, только прическа. Распущенные волосы очень красивы. Когда женщина распускает волосы, это символизирует, что все запреты сняты.

Сэм не понимал, что с ним происходит. Еще немного, и он при ней не сможет вылезти из машины. Тогда Фрэн действительно поверит словам Рози, что он кобель и в голове у него один секс.

– Давайте зайдем в дом, – сказал он изменившимся голосом. – Я покажу вашу комнату.

Фрэн ощупью нашла ручку, открыла дверцу и неловко выпрыгнула из машины. Она старалась не думать о том, что сказал Сэм. Все понятно. Игнорировать сильное сексуальное влечение, которое было между ними, считать, что этого нет и не может быть, – глупо. Как все-таки здорово, что его мать приезжает завтра! С ней будет спокойнее.

Комната с низким потолком была обставлена по-деревенски. Чтобы войти, приходилось наклонять голову. К тому же спальня располагалась на первом этаже.

– Я подумал, что лучше будет, если ближе к кухне.

– Ну что ж, правильное решение.

Сэм нахмурился. Он воспринял ее слова как стремление находиться подальше от него, чем дальше, тем лучше.

– Я поселю мать в самую большую гостевую комнату, а сестер – в две другие. Остается одна спальня, для меня. – Он сделал над собой усилие, чтобы голос звучал ровно, без сексуальных ноток. – Не хочется мне перебираться из собственной кровати, пусть даже на два дня.

Он ничего больше не сказал, но ей стало ясно, как будто он прокричал во все горло: у нес есть выбор, где спать…

Симпатичная это была комната. Простая. Беленый потолок, мебель темного дерева. На стене несколько вышивок в рамке. Над изголовьем кровати – вышивка побольше, изображающая подсолнухи.

Фрэн начала вытаскивать из сумки одежду, аккуратно раскладывать белье в отделениях платяного шкафа.

Что же с ней такое происходит? Она в долгу у Сэма, поэтому и приехала сюда. Он явно старается показать ей, что не очень-то сексуально озабочен. Так почему же все, что они говорят, звучит так, будто они ждут не дождутся, как бы прыгнуть в объятия друг другу, сорвать одежду… Неужели это то самое, что называют животным инстинктом?

Пока она раскладывала вещи по полкам, Сэм готовил на кухне чай. Зазвонил телефон, и он с облегчением снял трубку, чтобы оторваться от кухонных дел, а заодно и от непроизвольного подглядывания за Фрэн, особенно когда она нагибалась.

– Алло!

– Привет, Сэм! – послышался поставленный голос. – Это ты? – Звонила Мэдди, младшая сестра. Актриса, как и мать. Все называют ее Мадлен Лок-харт, не иначе.

– Конечно, я! Кто же еще? Я здесь живу. Кто, кроме меня, может взять трубку?

Мэдди говорила так тихо, почти шепотом, что ничего нельзя было разобрать. «Мммммммм… нгггптг… мммммм…»

– Мама с тобой? Рядом с телефоном? – Нет.

– Так говори нормально! Почему ты шепчешь? Я ничего нс могу понять. Что случилось?!

– Ничего нс случилось! Я звоню, чтобы узнать, где мы встречаемся на день рождения мамы. Ты такой скрытный, никому ничего не говоришь. К чему весь этот туман?

– Ну-у-у… я хочу устроить… домашний день рождения, – проговорил он неуверенным голосом. – Посидим у меня дома.

– У тебя дома?! – взвизгнула вдруг Мэдди в полный голос. – Ты имеешь в виду, не в ресторане?!

– А что плохого? Дома чувствуешь себя гораздо свободнее.

– О-о-о, Сэм, ты такой легкомысленный! Сам ведь даже яйцо нс сможешь сварить, не говоря уж о чем-то еще. Как ты живешь так долго один, я не понимаю.

– Я см простую пищу. Впрочем, не знаю… Может, я действительно легкомысленный! Мне хочется дома.

– Что с тобой вообще происходит в последнее время? – требовательным голосом спросила Мэдди. – То ты все один и один, а то вдруг начинаешь устраивать банкеты по каждому поводу!

– Не по каждому поводу, а небольшое семейное торжество по случаю дня рождения моей мамы, – спокойно возразил Сэм. – Не надо записывать меня в гильдию устроителей помпезных праздников!

– А как же знаменитый бал на День святого Валентина? О нем писали все газеты, во всех подробностях. Мои знакомые читали эти заметки и интервью, вырывая друг у друга из рук, а потом задавали нам с сестрой и маме миллион уточняющих вопросов. Мы, правда, не знали, что отвечать. Ты, между прочим, не пригласил на этот пышный бал ни одну из своих сестер!

– А вы с Мэри? Вы меня когда-нибудь приглашаете? – спросил он.

– Нет. Потому что мы сыты по горло твоими убедительными отказами! Так что же такое произошло, что превратило тебя из отшельника в суперкомпанейского парня, который теперь жить не может без тусовок?

– Все не так просто…

– Держу пари, что здесь не обошлось без женщины!

– Ничего подобного.

– Голову даю на отсечение, так оно и есть!

– Мэдди! – строгим голосом сказал Сэм. – Ты зачем мне позвонила?

– Я хотела узнать, одевать нам маму в дорогу по-вечернему? Или просто сложить се платья в чемодан? Что ей сказать?

– Скажи, что я готовлю для нес праздничный ужин.

– А ты действительно готовишь праздничный ужин?

– Да, готовлю, – улыбнулся он сам себе и положил трубку.

Стоя в дверном проеме, Фрэн покашляла, чтобы напомнить о себе. Она успела снять коричневый пиджак и чуть изменить прическу: теперь на голове был тугой, волосок к волоску, узел.

Как учительница, сейчас диктант будет диктовать, подумал Сэм.

– Так это вы готовите праздничный ужин? – удивленно подняв брови, спросила Фрэн. – Не я, а вы?

Сэм молча помешивал чай. Она все слышала. Волосы не распустила, однако выглядит привлекательно. И румянец, и эти глаза с искорками. Выпуклости везде, где положено. Затащить бы ее в постель…

– Если бы ужином занялся я, для всех это был бы настоящий сюрприз, – проговорил он вслух, стараясь подавить желание.

– Так вы умеете готовить?

– Как вы успели заметить, нет. Но я так полагаю, что вы умеете?

– Смелое предположение, Сэм! Некоторые устроители торжеств сами не могут и телефонного номера набрать и поручают это помощнику. Это не входит в мои обязанности.

– Так вы умеете пли нет? – нетерпеливо переспросил он, игнорируя ее объяснения.

– Вообще-то да, умею.

– Тогда вы сможете объяснить мне, как приготовить ужин?

– И испечь праздничный торт, и сварить кедгери – это такая рыба с рисом и яйцами, – и расположить цветы? Может быть, дадите мне в руки разноцветные шарики, чтоб я еще одновременно и жонглировала?

– Мне кажется, вы справились бы и с шариками, – пробормотал он, не в состоянии оторвать глаз от се бюста, который чарующе колыхнулся, когда она изображала жонглирование.

– Лесть на меня не действует, Сэм, – заметила Фрэн, поглядывая на часы. – Полагаю, здесь есть все ингредиенты для ужина?

– Ммм… нет. Может быть, мы отложим чай и поедем в супермаркет?

– У меня есть идея получше: давайте попьем чаю, а потом поедем в супермаркет.

Сэм наливал чай в чашки и размышлял о том, что он превращается в мазохиста. Ему определенно нравится высокомерный, даже язвительный тон Фрэн. По своему опыту Сэм знал, что большинство женщин ищут героя, супермена и, когда находят, начинают боготворить его. Он к этому давно привык и считал, что так и должно быть. Но с женщиной, которая тебя боготворит, нельзя вести себя на равных: она всегда внизу. Только не с Фрэн – она совсем другая.

Не обращая внимания на се возражения, он помог ей надеть пиджак. От волос исходил тонкий аромат цветов. Этот чудесный запах поселился в носу Сэма и никак не хотел исчезать до конца дня. Чему Сэм был очень рад.