Текст книги "Креолка. На острове любви"
Автор книги: Шерил Сойер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Однако Айша подозревала, что для Жервеза де Моргона эти различия чрезвычайно важны.
В день премьеры ее раздражали спутники: пока шел спектакль, они болтали не умолкая. Айша любила волшебное освещение театра, костюмы и декорации. Первые звуки оркестра вызвали у нее трепет, и Айше хотелось спрятаться за занавесом у сцены, наблюдать и слушать, оставаясь в темноте.
Во время балета, открывшего вторую часть спектакля, появился муж Софи де Бувье, и та пересела к нему, оставив Айшу и Жервеза де Моргона в первом ряду ложи. Казалось, Софи хорошо ладит с мужем, но их отношения носили поверхностный характер: на публике их видели вместе крайне редко. Захваченная музыкой, Айша почти не слушала Жервеза. И вдруг она поняла, что он говорит о своем кузене в «Каскадах», на Мартинике. Айша не знала, почему он упомянул о хозяине.
– Семья ле Бо де Моргон ведет начало от мелкопоместного дворянства, но мой кузен пренебрегает своей родословной. Он исключил бы и меня из числа наследников, если бы мог. Кузен одержим Мартиникой и близкой родней. Он не считает, что у него есть обязанности по отношению к семье. Недавно я выяснил, что кузен дал своему зятю десять тысяч на покупку рабов для плантации. Чтобы быстро раздобыть такие деньги, он продал часть акций сахарного завода в Нанте. – Жервез де Моргон посмотрел на Айшу, желая узнать, как она восприняла его слова, но та не шевельнулась. Далее Жервез рассказал об имении в Бургундии, носившем название «Моргон». Изучая законы этой провинции, он пришел к выводу, что земля и титул кузена достанутся ему. – Этот человек опьянен богатством и властью, которой пользуется на Мартинике. Думаю, он никогда не образумится, если над ним не нависнет угроза утраты богатства и власти.
Айша украдкой взглянула на Жервеза – он был погружен в себя, но глаза его не отрывались от сцены. Айша насторожилась. Казалось, Жервез говорил не для того, чтобы испытать ее; глубокая неприязнь к хозяину на этот раз возобладала над его сдержанностью. Айша откинулась на спинку кресла, ей хотелось, чтобы Жервез продолжал. Ее завораживала мысль о том, что Жервез ненавидит хозяина по личным причинам. Хозяин лишил собственности и ее, и Жервеза, который потерял титул и богатство предков, а она – право на свободу.
– Подумать только, у меня есть кузен, владеющий фабрикой, – с горечью продолжал Жервез. – Аристократ может заниматься торговлей, но коммерческое производство… – Его передернуло. Тут Жервез поймал взгляд Айши и спросил: – А как отнеслись бы к этому аристократы в Равенне?
– Признаюсь, – ответила Айша, имитируя тягучий голос Софи де Бувье, – что никто из моей семьи не занимается коммерцией.
Его взгляд выразил восхищение.
– Мне не приходило в голову высказывать подобную мысль; напротив, мадемуазель, мое уважение к вам растет с каждым мгновением.
Эти любезности Жервез произнес довольно громко, и их услышали окружающие. После этого разговор переключился на другие темы.
Публика шумела, но Айша сосредоточилась на музыке и вслушивалась в голоса, как ее учил Раньеро де Калцабиджи. Если бы она пошла к Лани, хормейстеру оперы, то, возможно, нашла бы свое место среди молодых женщин, которых видела на сцене. От этой мысли она затрепетала: каждый вечер выходить на сцену под взорами парижской толпы означало бы бросить вызов судьбе. Айша представила, как на нее наводят бинокли, и она, охваченная страхом, думает о том, как бы среди зрителей не оказались мадемуазель Антуанетта, Марго или Люси. Осенью они обычно путешествовали: приезжали в Париж в сентябре и отправлялись на юг, когда жара отступала к Средиземному морю. Однажды они до октября пробыли в Неаполе, наслаждаясь роскошью Старого Света. Да и хозяин мог приехать в Париж: он тоже иногда проводил не одну неделю на континенте. Судя по словам Жервеза, хозяин, как правило, останавливался в Нанте, но Айша допускала, что при определенных обстоятельствах он мог бы появиться в столице, финансовом центре страны.
Айша понимала, что и ей нужно пустить свои деньги в ход. У нее накопилось вполне достаточно денег, чтобы начать борьбу против хозяина, но банк, где они хранились, был не слишком надежен. Айша нуждалась в банкире, который обратил бы ей на пользу необязательность парижских аристократов. Никто не возвращал картежных долгов в тот же день, но кое-кто расплачивался в течение недели. Были и такие, которые и вовсе не собирались платить, а она, женщина, к тому же иностранка, не могла потребовать уплаты долга. Айша решила посоветоваться с тем, кому доверяла больше всего, – с Ги де Ришмоном, когда он в следующий раз приедет в Париж.
Наконец она отвлеклась от планов на будущее и стала наслаждаться музыкой Рамо: ее пленила светлая стройность мелодии. Спектакль закончился, они спустились вниз, но музыка все еще звучала в душе Айши.
Внизу она встретила Раньеро де Калцабиджи. Его окружала группа людей, но, увидев Айшу, он покинул собеседников и подошел к ней. Об этом инстинктивном порыве Раньеро тут же пожалел, но улыбнулся Айше. Она поздоровалась с ним. Раньеро наклонился и поцеловал ей руку, и Айша вспомнила последнюю встречу с ним. Она ждала, когда Раньеро нарушит молчание, и он вскоре заговорил по-итальянски:
– Синьорина, полагаю, все ваши мечты сбылись?
– Не все, синьор.
– Но о вас говорят столь обнадеживающие вещи.
– Граф де Брель?
– Нет, он больше не наш партнер. Сильвия Балетти, она всегда знает, что происходит в Париже.
– Пожалуйста, передайте ей поклон. – Айша видела, что спутники с нетерпением поглядывают на нее. Глаза Раньеро иронически блеснули, когда он заметил ее смущение, и Айша сказала: – Я впервые в опере Теперь я поняла, почему вас восхищает Рамо.
– «Зороастр» доставил вам удовольствие? – Айша кивнула, и он добавил: – Мне спектакль показался весьма посредственным.
Это замечание задело ее. Айша опустила глаза, ощутив страх перед этим элегантным человеком, перед его умом, светившимся в черных глазах. Однако об одном она все же спросила:
– Как дела у Эдуардо?
– У него новый воспитатель. – Айша на мгновение представила себе, что маленький мальчик, заброшенный всеми в доме в Пасси, стоит перед назойливым иностранцем. Раньеро понял ее взгляд. – Этот воспитатель – я. Эдуардо делает успехи.
Айша открыла ридикюль и достала из него новую колоду карт. В эти дни она всегда носила с собой одну колоду, а в этой карты были искусно крапленые – ей хотелось узнать, заметит ли это Эдуардо. – Передайте ему это на память. Но только не говорите Генеральше – ей это не понравится. – Раньеро взял карты и надменно посмотрел на нее. – Вы передадите ему?
– Как вам угодно, – ответил он.
Айше очень хотелось спросить его и о Сильвии, но холодное выражение лица Раньеро обескуражило ее, поэтому, пожелав ему доброго вечера, она вернулась к спутникам. Выходя из театра, Айша оглянулась и увидела, что взгляд Раньеро прикован к ней. То, что оба хранили порочащие друг друга секреты, на короткое время сделало их союзниками. Теперь казалось, что это разлучит их навсегда.
ВЕРСАЛЬ
Ясным октябрьским вечером экипаж графини де Рошфор катился по ровной дороге между Парижем и дворцом Версаля. В экипаже сидели Мари де Рошфор, шевалье д'Эон, маркиз де Ришмон и Шарлотта де Нови. Графиня была в своей стихии: остальных пригласили на королевский бал по ее просьбе, но она знала: король сейчас едва ли так высоко ценит кого-то, как шевалье, и лелеяла мысль войти в бальный зал, опираясь на его руку.
Шевалье д'Эон, как всегда одетый с изысканным вкусом, сегодня испытывал состояние, близкое к полному счастью. Он недавно вернулся, успешно выполнив задание, и тут же получил награду от женщины, которую любил. Он еще вспоминал о России, и особенно о близких отношениях с императрицей Елизаветой, чем, впрочем, он не поделился с Мари.
Маркиз де Ришмон ехал в Версаль на бал впервые и от всей души надеялся, что этот бал станет последним. Айшу охватили противоречивые чувства, безумный страх и страстное желание пуститься в это заманчивое и рискованное предприятие. Она вот-вот окажется рядом с самым блистательным монархом Европы, защищенным дворцовой охраной и окруженным самыми влиятельными людьми страны. Айша согласилась поехать с графиней, чтобы укрепить свое пошатнувшееся положение в обществе. Несмотря на дружеское расположение к ней графини и Софи де Бувье, неуклонно распространялись слухи о том, что мадемуазель де Нови вовсе не так бесхитростна, а к тому же даже не итальянка. Недовольство и зависть возрастали пропорционально росту обогащения и успехам Айши за ломберными столиками. Пока же ей приходилось создавать ложное представление о своем богатстве, чтобы предаваться игре.
В последнее время возник вопрос о карточных долгах Жана Дюбарри. Айша выиграла у графа Дюбарри десять тысяч ливров, но тот каждый раз выставлял ее слугу Гидо, когда тот приходил за деньгами. Однажды Айша раскрыла Гидо причину своего уныния, и слуга предложил выход из положения.
– Синьорина, хотите, я разберусь в этом? У меня есть друзья. В прошлом мы уже имели дело с подобными вещами. В этом городе не любят отдавать долги итальянцам.
– О чем ты говоришь?
– Если вам угодно, я умолкну, но через несколько дней все уладится, и никто не пострадает. Мы свое дело знаем.
Айша завершила этот разговор, не дав Гидо определенного распоряжения, ибо понимала, что он все равно из гордости не откажется от своего намерения. Спустя два дня графа Дюбарри вытащили из его экипажа на темной улице. Трое мужчин бросили графа на тротуар, а четвертый приставил к горлу его кучера стилет. Хорошенько отдубасив графа, ему сообщили, что он избежит дальнейших неприятностей, если раздаст свои карточные долги. Поговаривали, будто эта угроза была приправлена итальянскими ругательствами. Знатные кредиторы Жана Дюбарри не скрывали радости, получив на следующий день давно просроченные долги. Этот эпизод имел два последствия: граф стал еще чаще прикладываться к бутылке, а те, кто проиграл мадемуазель де Нови в карты, впредь старались тут же отдать ей долги. Айша понимала, что подобная ситуация чревата опасностями.
Бал в Версале задумали неделю назад по чьему-то капризу, и почти не оставалось времени подумать о декорациях. В последнюю минуту маркиз де Мариньи, гофмейстер королевского двора и брат мадам де Помпадур, решил поставить между каждой парой зеркал в зеркальном зале богато разодетого раба.
Его величество обычно появляется в разгаре бала, поэтому гостей встречал герцог де Ришелье, давний друг короля. Как и его знаменитые предки, Ришелье был проницателен, остроумен, удачлив и на поле боя, и в спальне.
В огромном внутреннем дворе, куда они вошли сначала, скопилось множество экипажей, раздавались крики кучеров, слышался топот кованых копыт и стоял острый запах фонарного масла и конского навоза. Окна дворца были залиты ярким светом. Опираясь на руку Ги де Ришмона, Айша последовала за Мари де Рошфор вверх по широкой лестнице. Наверху к ним присоединилась герцогиня де Брюссак, ее сестра мадам де Жисор и их отец герцог де Ниверне. Все прошли через ряд громадных комнат туда, где звучала музыка и слышался гул оживленной толпы. Дворец сверкал и ослеплял роскошью. Эта роскошь и блеск подавляли Айшу. Когда они пришли в бальный зал и Айшу представили герцогу Ришелье, она лишилась дара речи. Герцог, знавший Ги де Ришмона, дружески приветствовал их; его не смутило молчание мадемуазель де Нови. Герцог, оглядев Айшу, выказал ей знаки внимания. Она вспомнила, что это тот самый герцог Ришелье, который возглавил победоносную атаку гвардейцев двора при Фонтенуа.
Маркиз повел Айшу в бальный зал. Она пыталась совладать собой, понимая, что ей вряд ли представится случай еще раз увидеть подобное зрелище. Зал был длинным, с высокими потолками; в высоких зеркалах и окнах отражались тысячи восковых свечей.
Айша заметила рабов – черные фигуры в золотых украшениях и тюрбанах застыли вдоль стен между зеркалами и окнами, как неподвижные статуи. Айша закрыла глаза. В иных парижских домах она уже встречала рабов: ливрейных слуг, мальчиков-кучеров, изредка черных горничных, прислуживающих белым дамам. В дома, где держат рабов, Айша больше не возвращалась. Если ей приходилось пройти мимо рабов или находиться с ними в одной комнате, она делала вид, будто их не существует. Только так Айша могла реагировать на эту невыносимую ситуацию. Однако сегодня не удастся скрыться от глаз африканцев, те не выпустят ее из поля зрения, пока она будет стоять перед ними среди толпы белых.
Маркиз, заметив реакцию Айши, оглядел бальный зал.
– Ослепительно, ничего не скажешь. Принцесса Пармская оставила свой след в Версале – ее рабы все еще здесь.
Айша уже собиралась отнять у него свою руку, но он не выпустил ее.
– После того как мы вышли из экипажа, вы дрожите, как осиновый лист. Идите сюда, тут можно прислониться к стене. Потом вы скажете мне, что стряслось. – По пути Ги взял у слуги высокий фужер с вином и подал Айше. Айша остановились у одного из окон. – Чего вы боитесь?
– Всего. Это мой первый бал в Версале.
Ги пожал плечами:
– Мой тоже. Два дебютанта вместе – как забавно.
– Где находится Парма? – вдруг спросила Айша.
Ги рассмеялся, затем тихо ответил:
– Мой друг, Парма находится в Италии!
– Не та Парма; это я знаю. Я имею в виду французский город… где, надо полагать, у принцессы есть свой… замок. Ее титул, принцесса пармская, уж точно французский?
– Боже милостивый! Конечно же, нет. Принц, за которого она вышла замуж, – четвертый сын короля Испании. Его титул – принц пармский, и оба жили там до того, как она в этом году приехала сюда. Так вот, королевских особ в Европе не так много – тем более что Бурбоны привыкли искать жен и мужей при других дворах.
Айша посмотрела в окно на парк и прижала лоб к холодному стеклу. Слуги по обе стороны от нее принадлежали ко двору, куда стремился попасть Флорус. Этот двор купил Ясмин, возлюбленную Флоруса из племени фулани. Ясмин могла оказаться среди женщин, расставленных в зале. А что, если и Флорус в Версале? Подумав об этом, Айша сделала еще один глоток вина и почувствовала себя бодрее. Может, она все-таки верно поступила, явившись во дворец короля, над чьими законами и эдиктами насмехалась? Возможно, этот бал в Версале позволит ей узнать что-то о друге.
Айша повернулась и ослепительно улыбнулась Ги де Ришмону.
– Когда начнутся танцы?
– Когда избранная пара выйдет на паркет. Сегодня, думаю, эта честь выпадет Ришелье, причем даму он выберет сам. Вы танцуете?
– Пригласите меня и увидите. Вам хватит смелости?
– Хватит. Кстати, не пойму, зачем так нервничать; вы никогда не выглядели настолько ослепительно.
Айша благодарно улыбнулась: Ришмон сказал это не для того, чтобы угодить ей. Он всегда говорил то, что у него на уме.
– Значит, вы одобряете наш вкус? – раздался голос шевалье, который услышал эти слова Ришмона, приблизившись к ним вместе с графиней. – Мы размышляли, какое из двух шелковых платьев выбрать Мари, и наконец сошлись на абрикосовом цвете.
– Если уж шевалье любезно поведал нам об этом, – отозвалась Айша, – я в долгу перед мадам де Рошфор за это платье… поскольку не успела заказать для себя.
– Я знала, что вместе с вашими бриллиантами оно будет смотреться потрясающе, – ответила графиня. – Жаль, что вы не разрешили сильнее напудрить вам волосы.
– Я хотел бы взять вас обеих под руки и прогуляться, – предложил шевалье. – Если вы не возражаете, – обратился он к Ги.
– Отнюдь нет.
– Спасибо, – проговорил шевалье. – Как хорошо, – сказал он, когда они отошли, – теперь можно потолковать об одежде. Сначала о своей, затем об одежде других. Но только в том случае, если сравнения получатся крайне злобными.
Графиня и шевалье продолжали беседовать в том же ребяческом духе, пока шли вдоль бального зала. Айша тем временем разглядывала два ряда рабов. Она огорчилась, заметив, что среди них нет Флоруса. Ясмин вполне могла оказаться в Версале, ибо здесь было довольно много чернокожих женщин. Одна из них привлекла особое внимание Айши: она почти полностью соответствовала описаниям Флоруса. Рабыня смотрела бесстрастно, но в ней ощущалась ранимость. Айша решила, что даже если эта девушка не Ясмин, нужно поговорить с ней.
Вскоре они оказались в дальнем конце бального зала, где расположились музыканты, – в угловой комнате, которая вела в апартаменты королевы. Королеву и других членов королевской семьи не ожидали, но Айша знала, что оркестр оживит даже самый глухой уголок Версаля.
К ним присоединился кое-кто из Ниверне, и тут оркестр умолк – в зале воцарилась тишина. Дали сигнал начать бал, и вскоре выстроилась вереница пар во главе с герцогом де Ришелье и мадам Жисор. Оркестр снова заиграл, и Айша, наблюдая за грациозными парами, заметила, что почти никто не стремится выйти в середину зала. Она спросила у графини, что это означает.
– Танцевать всю ночь весьма утомительно. Думаю, во время предшествовавшего царствования здесь было более оживленно, ибо Людовик Четырнадцатый очень увлекался танцами. Наш же король иногда за весь вечер не пригласит никого на танец. Смотрите, вот он идет: интересно, как он поведет себя сегодня.
Сердце Айши громко застучало, когда она взглянула на короля, появившегося в зале. Не оставалось никаких сомнений в том, что это король: высокий, с гордо поднятой головой, с благодарным и властным выражением лица. На нем был серебристо-серый фрак с широкой голубой лентой. Ленту украшала звезда с бриллиантами. Увидев короля, все склонились в глубоком поклоне. Айша не отрывала глаз от этого богоподобного существа, ради которого она прибыла в Париж.
По залу пробежало волнение, когда два ряда пар стали выстраиваться для следующего танца. К Айше подошел маркиз де Ришмон и пригласил ее на танец. Айша, подумав о том, как нелегко впервые танцевать на королевском балу, нервничала, но маркиз оказался кавалером.
Ги де Ришмон подбадривал ее:
– Танцевать с вами – одно удовольствие.
– Спасибо, месье. Меня обучал хороший преподаватель: он через день приходил в отель с маленьким мальчиком, который играл на скрипке, и терпеливо обучал меня разным па.
– Значит, вы научились танцевать совсем недавно?
– Да. Признаться, я брала бы уроки танцев до сих пор, но пришлось отделаться от преподавателя. Он был весьма услужлив, но через неделю я заметила, что он во время танца все больше приближается ко мне. Я сказала ему об этом, но он ответил, будто так и надо. В конце концов по его… поведению я поняла: это отнюдь не то, что надо.
– И как вы поступили? – поинтересовался маркиз.
– Я ударила его ногой.
Маркиз быстро закружил ее и, задыхаясь, спросил:
– В какое место?
Айша уклонилась от ответа, затем отдалилась от Ги вместе с танцующими дамами, оглядываясь на него через плечо. В музыке наступила пауза, и два ряда танцующих напряженно ждали ответа Айши. Наконец она сказала:
– Не помню. Но уверена, преподаватель это запомнил.
Маркиз рассмеялся.
Герцог де Ришелье втайне радовался. Бал проходил хорошо, и его величество выглядел довольным. Не так легко придумать развлечение для вечно скучающего и мрачного монарха. В последнее время короля очень беспокоила надвигающаяся война, и мадам де Помпадур тратила меньше времени на то, чтобы устроить для него частные обеды, спектакли и маскарады. Однако этот бал позволил королю лицезреть множество красавиц в самых изящных нарядах, что было одним из его любимых занятий. Ублажая себя, мадам де Помпадур всегда помогала готовить подобные развлечения.
Король тихо обратился к Ришелье:
– Кто эта красивая пара, танцующая в дальнем углу? Та, которая все время смеется?
Ришелье посмотрел в ту сторону и улыбнулся. Он гадал, сколько времени понадобится королю, чтобы заметить мадемуазель де Нови.
– Ги Дюпре, маркиз де Ришмон и мадемуазель маркезина де Нови. Она из Равенны, сир.
– Мы не ошибемся, сказав, что никто из них нам не представлен?
Ришелье взглянул на строгий профиль монарха и прикинул, очень ли тот раздражен. Однако на самом деле монарх не всегда был доволен, если ему без конца представляли будущих придворных, а на больших балах неизменно находились гости близких ко двору особ и не требовали его внимания. Все знали, что король сердится, если нарушают протокол.
– Они прибыли с герцогом де Ниверне, сир. Я ручаюсь за маркиза де Ришмона, о котором упоминал вам ранее. Он с отличием служил под моим командованием в качестве капитана кавалерии в…
– Ах да. Он ведь республиканец.
Ришелье выругался про себя: король явно слышал, что имя Ришмона склоняют такие люди, как Кене, его личный врач. Кене, которого король именовал «мой философ», стал главным проводником последних политических и метафизических теорий при дворе. Кто-то искажал взгляды маркиза, излагая их королю.
– Сир, маркиз отверг бы это слово. У вашего величества во всем королевстве нет более ревностного слуги. Не забудьте и о том, что его другом является шевалье д'Эон. – Герцог заметил, что при этих словах лицо короля смягчилось. Ришелье знал, что шевалье недавно совершил нечто важное для страны и его имя действовало на короля, как заклинание. Он продолжил: – Месье де Ришмон изредка сотрудничает с «Энциклопедией». Он редко бывает в свете; живет в Орлеане, погрузившись в книги. – Герцог с облегчением увидел, что эти сообщения не встревожили короля. При дворе на «Энциклопедию» реагировали по-разному, поскольку некоторые тома не понравились цензору, но все же ей покровительствовала мадам де Помпадур. И лучше пусть Ришмона знают как ученого автора, нежели как республиканца, ибо этим неодобрительным словом король иногда в частных беседах величал кое-кого из членов парламента.
– Надо полагать, мадам де Нови живет в Париже? Какого она происхождения?
– Сир, помимо титула, о ней почти ничего не известно. Однако поведение маркезины безупречно, ее принимают в лучших домах, и она украшает любое общество. Я сам впервые встретил ее сегодня. Видно, она в Париже уже несколько месяцев.
– Она, наверное, одержала немало побед? – поинтересовался король.
– Сир, как ни странно, побед нет. Похоже, ее единственная страсть – карты, и нет даже слухов ни о каких романах. Это необычно для такой соблазнительной особы. Люди дошли до того, что утверждают, будто она тайно ищет удовольствия среди низших слоев: полагаю, ее слуга-итальянец – настоящий Адонис.
Ришелье надеялся, что любопытство короля утихнет после этих слов. Прежде король нажил неприятности из-за своих увлечений парижскими аристократками: тайные свидания крайне трудно устроить, если только женщина не живет в Версале, а король опасался встречаться с дамами в других местах, избегая повода для скандала.
Но не успел Ришелье что-либо добавить, как король сказал:
– Вам пора представить нам эту пару.
Герцог поклонился и направился к дальнему углу, тщетно стараясь придумать, как повести предстоящий разговор таким образом, чтобы расположить его величество к маркизу и отвлечь внимание короля к мадемуазель де Нови.
Айша и Ги де Ришмон стояли в стороне, когда герцог де Ришелье пересек бальный зал и снова приветствовал обоих. Айша заметила, как через толпу пробирается высокий седой мужчина. Уверенность герцога в себе и непринужденные манеры пугали Айшу, и она пожалела о том, что он избрал их своими собеседниками. Еще больше она испугалась, узнав о том, что герцог вот-вот представит их королю.
Айша заметила, что ее спутник тоже не слишком доволен. Он тихо сказал герцогу:
– Месье, полагаю, эта честь больше относится к маркезине, нежели ко мне?
Но герцог бросил на него предостерегающий взгляд и едва заметно покачал головой. Маркиз смирился с неизбежным.
Пока оба следовали за Ришелье, оркестр снова заиграл. Айша шепнула:
– Что же мне делать?
– Сделайте реверанс и не поднимайтесь, пока король не обратится к вам.
– Но что мне говорить?
– Все, что угодно, при условии, что он первым заговорит с вами. Если хотите обрести уверенность, подумайте о том, что любая женщина здесь завидует этому приглашению.
– Пусть любая из них займет мое место, меня это только обрадует.
Оказавшись перед королем, Айша сделала глубокий реверанс. Ее потрясло, что она стоит перед монархом, которого обожала в течение всего своего несчастного детства. Айша могла бы взять эту красивую руку и прижаться к ней губами, рассказать историю своей жизни и историю бедствий своего народа. Именно так она собиралась поступить, мечтая на плантации об этой встрече. Айша поведала бы правду о себе – если бы только не была самой презренной преступницей, переступавшей порог Версаля. Она чуть не коснулась его, но пропасть между ними оставалась столь же огромной, как расстояние между Мартиникой и Францией. Сказав, кто она такая, она навлечет на себя проклятия всех, кто находится в этом дворце, и ее уберут подальше от короля, словно отравительницу, пойманную на месте преступления.
Король обратился к Айше, и она взглянула на него с болью в сердце. У короля были крупные черты и мрачное выражение лица. Он нахмурился, заметив взгляд Айши. Монарх ждал, когда она заговорит, не догадываясь, что девушка не слышала ни одного его слова.
Король предпринял новую попытку:
– Нам интересно узнать, мадемуазель, какое впечатление о Франции вы увезете с собой на родину?
Чтобы скрыть отчаяние и предотвратить беду, Айша вспомнила Вольтера, этого старого и неудачливого придворного, и несколько строк из его «Битвы при Фонтенуа».
– Ваше величество, признаюсь, что впечатления я готова выразить словами поэта:
Французы, сильные духом, встречают
Врага без страха вместе со своим королем.
Среди гор, бурных рек и лесов
Боги войны, проснувшись, обнажают свои лики.
Для короля это стало неожиданностью. Улыбнувшись, он взглянул на Ришелье и маркиза де Ришмона, приглашая обоих разделить его удивление. Айша уставилась на туфли короля с серебряными пряжками. Она уже второй раз призвала на помощь поэзию: первый раз при встрече с шевалье это получилось у нее спонтанно; сейчас Айша воспользовалась стихами, попав в отчаянное положение.
Король снова посмотрел на нее:
– Здесь вряд ли найдется француженка, способная произнести эти строки более точно.
Осмелившись заглянуть королю в глаза, Айша заметила, что его величеству пришлась по вкусу не только ее дикция.
– В эти тревожные времена приятно слышать, что столь прекрасная собеседница взывает к удаче Франции. Маркиз, мадам де Нови выражает и ваши чувства?
Посмотрев на Ги де Ришмона, она уловила скрытый смысл в словах монарха: маркиза намеренно ставили в затруднительное положение. Однако слова короля не принудили Ги обороняться. Напротив, его глаза вспыхнули.
– Ваше величество спрашивает, насколько важно для меня будущее моей страны? Сир, Франция – та страсть, которая ближе всего моему сердцу. Искренне признаюсь, другой у меня нет.
Его слова изменили ход встречи. Айша наблюдала за реакцией короля и Ришелье. Его величество был явно тронут. Это трудное время обременило короля, и его эмоции пробудились, когда он услышал признание в столь страстной верности от маркиза. Ришелье обрадовался словам Ги, вознаградив их улыбкой. Только он вполне владел собой. Герцог хотел заговорить, когда к ним приблизилась светловолосая дама в роскошном бальном платье. Она уже миновала их, но его величество повернулся к ней, и она грациозно подошла и встала между ним и герцогом. В холодных голубых глазах светился ум: она сразу уловила настроение короля, заметила гордость Ги де Ришмона, разглядела Айшу и ее платье. И тут Айша поняла, что ее представляют маркизе де Помпадур.
Под пристальным взглядом этой дамы Айша испытывала совсем иные ощущения, чем в тот момент, когда смотрела на короля. Взгляд короля словно возвышал ее, взгляд маркизы – обнажал. Платье Мари де Рошфор с более глубоким вырезом, чем все прежние платья Айши, вдруг заставило ее подумать о том, что она бедно одета и выглядит неприлично. Бриллианты на ее шее сверкали гораздо ярче, чем крупный розовый солитер на черной бархатной ленте маркизы, и казались вульгарными.
Маркиза любезно разговаривала со всеми, почтительно отвечала на вопросы короля и ни словом не обмолвилась с Айшой. Прекрасное лицо мадам де Помпадур обрамляли светлые напудренные волосы, собранные на затылке. Ее высокий лоб и округлый подбородок производили приятное впечатление. Пожалуй, единственным недостатком были ее тонкие губы, но маркиза очаровательно улыбалась. Простота прически и драгоценностей контрастировала с ее платьем – очень длинным, из розового шелка, отделанным лентами зеленоватого и розовато-лилового цветов. Наконец, удостоив Айшу внимания, она задала тривиальный вопрос:
– Полагаю, вы заметили, как отличается мода в Версале и во дворцах Италии?
– Мадам, в одежде – несомненно. В манерах, мне кажется, для настоящей учтивости не существует границ, на каких бы языках ни говорили люди.
Моргнув, маркиза обратилась к королю и о чем-то тихо заговорила. Он слушал, тогда как остальные хранили неловкое молчание, затем обратился к Ришелье:
– Нам напомнили об обязанностях хозяев. Мы продолжим путь. – Он жестом указал в центр бального зала. Ришелье кивнул, маркиз и Айша почтительно поклонились, и король со спутниками пошел дальше.
Айша и маркиз выпрямились. Ги заметил:
– Будь мы честолюбивыми придворными, я сказал бы, что нас перехитрили. Не хотите ли подышать свежим воздухом?
В эту прохладную ночь часть высоких окон открыли, чтобы впустить свежий воздух в переполненный зал. На противоположной стороне рядом с окном застыла рабыня, очень напоминавшая Айше Ясмин. Когда они дошли до окна, Айша взглянула через балюстраду на парк. Она все еще находилась под ярким впечатлением от общения с монархом и не знала, как справиться со следующей встречей.
Некоторое время Ги мирился с тем, что Айша не обращает на него внимания, затем, широко улыбнувшись, сказал:
– Вас нужно привести в чувство. Я схожу за вином.
Когда он ушел, Айша огляделась: рядом никого не было. Она приблизилась к высокой молодой рабыне, взглянула в надменное черное лицо и спросила:
– Тебя зовут Ясмин? – Дрожь пробежала по телу девушки, ее глаза расширились, но она не взглянула на Айшу и не ответила. Айша продолжила: – Можешь не называть своего имени. Ты знаешь Флоруса? Я его друг. Передай ему мои слова. Скажи, что я хочу встретиться с ним. – Затем она на всякий случай повторила все по-итальянски. Девушка не промолвила ни слова. Айша снова посмотрела в холодную тьму. – Почему же ты не отвечаешь?
Краем глаза она заметила, что один из рабов повернул к ним голову. Если он слышал ее, то стоявшие рядом тоже все слышали.
– Ясмин, – сказала она, и снова женщина невольно шевельнулась, – меня зовут Айша. – Теперь большие глаза рабыни посмотрели на нее, и Айша отпрянула, ибо они были холодны как лед. У Айши упало сердце: только что она разговаривала с королем, а теперь умоляла рабыню вымолвить хоть слово. В глазах Айши стояли слезы, но она не отступала: – Пожалуйста, передай Флорусу, что я живу в Париже, в отеле «Люксембург». Пусть спросит Шарлотту де Нови. Ты знаешь его? Ты передашь ему мои слова?
