Текст книги "Креолка. На острове любви"
Автор книги: Шерил Сойер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
В последнее время она все чаще вспоминала прошлое. Например, как Жозеф убеждал ее узнать, кто ее отец. Она считала, что он был прав. Теперь судьбу Айши определило ее прошлое, как бы она ни пыталась уйти от него. В сущности, прошлое загнало Айшу в ту же ловушку, которую ей расставил Жервез. Вскоре она встретится с хозяином не победительницей, как задумала, а как часть его самого, как его плоть и кровь.
Айша выросла вместе с Голо, а Люси и Марго видела издалека, не догадываясь о том, как все они близки по крови. Мадемуазель Антуанетта обучала Айшу, но та не предполагала, что ее воспитывает тетя. Когда Айша подражала манерам Антуанетты, пытаясь ввести в заблуждение парижских аристократов, ей и в голову не приходило, что заимствованные ею манеры типичны для всех Моргонов и, значит, для нее.
В те вечера, когда Айша не ужинала с Жервезом, она часто разворачивала договор, составленный им относительно «Каскадов», и перечитывала его. Под ним расписались они оба, и договор, заверенный нотариусом Осера, был столь же убедительным, как и любой другой документ такого рода. Жервез занялся делами: перевел на свой счет деньги Айши из банка Лабланша. Как его жена, Айша не могла воспрепятствовать этому, поскольку у нее не было семьи, которая вступилась бы за нее. Однако у Айши все еще оставалось состояние – драгоценности, и она не очень беспокоилась о том, как Жервез распорядится ее деньгами, пока соглашение оставалось в силе. Жервез решил взять под контроль владения Поля-Армана де Моргона, и Айша намеревалась быть рядом с ним, когда он добьется этого. Только ради этого она и жила – других причин не было.
В конце апреля Жервез сообщил жене, что они едут в Рошфор, а оттуда, если понадобится, еще дальше. Они укладывали вещи и отдавали распоряжения. Шато предполагалось закрыть, экономка и большинство слуг возвращались в Париж. Жервез собирался путешествовать с женой в сопровождении шестерых слуг: с кучером и лакеем Жервеза, с Ясмин и служанкой Айши. Предполагалось, что Флорус и конюх отправятся в путь в экипаже с багажом.
Жервез, как обычно, поедет верхом. Путешествие на запад оказалось приятным, поскольку стояла прекрасная погода и дороги были сухие. Во фруктовых садах расцвели деревья, во дворах ферм появился молодняк. На тополях вдоль дорог проклюнулись клейкие листочки.
Они собирались встретиться с хозяином. Тот приехал в Рошфор по делам, и они задумали нанести ему визит на постоялом дворе, где он постоянно останавливался. Жервез заранее предупредит Поля-Армана о визите, но сообщит об Айше лишь в тот момент, когда она под руку с ним войдет на постоялый двор. Айша убеждала Жервеза, что хозяин прогонит их, но тот не желал ее слушать. Принадлежа к другому миру, он не понимал, какая пропасть навсегда разделила на Мартинике рабов и плантатора. Муж утверждал, что Айша похожа на белую женщину, свободна и ведет себя как аристократка. Жервез считал вполне возможным, что Поль-Арман сделает ее своей наследницей – Айше эта мысль претила. Согласившись на эту встречу, она хотела увидеть, как пелена спадет с глаз ее мужа.
Только одно побуждало ее стремиться к этой встрече – она надеялась услышать от хозяина хоть что-то о Лори, хотя и боялась этого.
В Рошфоре, портовом городе, жизнь сосредоточилась на оживленных верфях, литейных заводах и фабриках. На улицах часто встречались воловьи упряжки, перевозившие лес и железо. А рядом было море. Увидев его, Айша расплакалась, забыв о том, что на нее смотрят Ясмин и служанка. Из доков пахло дегтем и только что распиленным деревом. Но над всем этим господствовал запах океана. Несколько трехмачтовых кораблей стояли на якорях. Айша никогда не видела столько кораблей вместе. Между их корпусами бились волны с белыми гребнями.
В отличие от хозяина, они не поселились возле гавани, а остановились в лучшей гостинице на главной улице Рошфора. От сознания того, что до моря рукой подать, у Айши немного полегчало на сердце.
На следующий день Айша встала рано и долго готовилась к предстоящей встрече. Она интуитивно догадывалась, что ее внешность, одежда и драгоценности надежно защитят ее от пренебрежения хозяина. Однако, посмотрев в зеркало, Айша пришла в отчаяние: она была такой же худой и усталой, как в тот вечер, когда угодила в притон мадам Парис. Айша шла с Жервезом, внешне сохраняя спокойствие. Дойдя до постоялого двора, Жервез велел сообщить о них Полю-Арману. Он сказал Айше:
– Если отец захочет поговорить с тобой наедине, я спущусь вниз и подожду тебя. Какие бы средства убеждения ты ни избрала, они принесут тебе столько же пользы, сколько и мне. Надеюсь, что ради нас обоих ты сделаешь все возможное.
Айша не ответила, но Жервез не настаивал на этом. Однако она почувствовала, что ее молчаливое пренебрежение смутило его. Они поднялись по лестнице.
Последний раз Айша видела хозяина в тот день, когда тот разрешил ей и Мерле выйти из столовой, заставив их часами стоять в углу. Затем велел Мервилю осмотреть их, словно они были предметами мебели. Айше больше всего запомнились его неумолимость и сила. Войдя в комнату вместе с Жервезом, она поразилась тому, как исказила все ее память. Поль-Арман был не так высок, как Жервез, а его волосы уже подернулись сединой. Его бледное и усталое лицо разительно изменилось, когда он увидел Айшу. Поль-Арман шагнул вперед и остановился: голубые глаза с удивлением и надеждой уставились на нее. Но это продолжалось не более мгновения. Едва он узнал Айшу, в его глазах появился столь знакомый ей жесткий блеск.
– Айша! – насмешливо сказал он Жервезу. – Ваше безудержное стремление завладеть моей собственностью не ведает границ. Вы пришли сюда, чтобы вернуть мне этот осколок?
– Она теперь не ваша собственность, а моя. Нас связывают брачные узы. Я пришел, чтобы представить вам мою жену.
– Вот эту? Вы же знали, кто она, вытаскивая ее из-под забора?
– Мы встретились в аристократическом доме Парижа. Я слишком уважаю жену, чтобы слушать, как вы оскорбляете ее. У меня есть факты, которые вам следует знать.
– И мне придется терпеть ваше присутствие, пока я не выслушаю их? – Айша видела, что его охватили гнев и раздражение. Она заметила и то, что ему стоит больших усилий не смотреть на нее. Вдруг, вместо того чтобы выставить их, он сказал: – Тогда продолжайте.
Поль-Арман сел, закинув ногу на ногу, и опустил глаза.
Жервез, не обращая внимания на его грубость, начал рассказывать. Стоя в стороне, Айша слушала.
– Я мог бы поведать вам, как ваша прежняя рабыня стала известной красавицей в парижском обществе, но ее недавняя жизнь не интересует нас. Мне хочется поговорить о прошлом. Двадцать лет назад в городе Нанте жила молодая женщина по имени Анна Дарье.
Хозяин вскочил, уставился на Жервеза и поморщился.
– Жервез, не злите меня.
– Зачем мне злить вас? Эта молодая женщина, ваша любовница, внезапно поняла, что забеременела. Боясь сказать вам об этом, она доверилась вашему агенту. Однако вы заподозрили, будто оба обманывают вас, и избавились от них. В эти подробности меня посвятил Реми, тот самый агент, – пояснил Жервез. – Затем он сам вступил в связь с Анной Дарье, пообещав жениться на ней и вырастить ее ребенка как своего собственного, но передумал, бросил ее и отправился в Рошфор. Перед родами она пришла к нему. Он дал ей денег на дорогу до Мартиники. Она уповала на вашу милость. Только вы можете сказать, была ли ей оказана эта милость.
– Избавьте меня от ваших замечаний и переходите к сути дела, – проговорил Поль-Арман.
– Она добралась до Форт-Рояля, где заболела. Через несколько дней после рождения ребенка она умерла. Ребенка привезла на вашу плантацию акушерка, принимавшая роды, – рабыня по имени Лори. Пока я не рассказал жене об этом, она ничего не знала о своем происхождении. Я сообщил ей правду: ее матерью была Анна Дарье, а вы – ее отец.
Слушая Жервеза, хозяин упорно смотрел в пол. При этих словах он тихо вымолвил:
– Пожалуйста, скажите мне, в чем суть этой маленькой выдумки.
– Поль-Арман, перед вами стоит ваш единственный оставшийся в живых отпрыск. За последнее время я узнал вас лучше и понимаю, какое значение вы придаете своему потомству и тому, что оно рассчитывает на вас. Вы всегда недооценивали меня как вашего наследника – я смирился с этим и с удовлетворением возвращаю вам вашу дочь. Ничто не возместит вам гибель вашей семьи, но подумайте о том, что со временем…
– Убирайтесь! – Он произнес это с таким убийственным спокойствием, что Жервез попятился, посмотрел на Айшу, и она поняла: он молит ее о помощи. Жервез вышел из комнаты.
Хозяин поманил Айшу к себе. Как и прежде, во времена рабства, она подчинилась. Хозяин повернулся, так чтобы свет падал на нее, и прислонился к подоконнику. Он оглядывал ее с головы до ног, и Айша почувствовала, как в ней вскипает прежняя ненависть. Эти проницательные глаза добирались до самой души каждого раба в «Каскадах» и давали понять, что ни их любовь, ни жизни ничего не значат для хозяина. Эти руки держали стек, который он брал с собой всегда, обходя плантацию, и сулили наказание и страдания.
Наконец Поль-Арман отвел глаза.
– Значит, она мертва. А ты призрак. – Он вышел на середину комнаты, скрестил руки на груди. – Только Жервез. За всю мою жизнь только твой муж посмел сделать мне подобное предложение. К такому решению обычно приводит голый расчет. Допустим, моя лошадь потеряет подкову – можно заказать у кузнеца новую. Из моей стены выпадает камень – можно попросить каменщика закрепить его на прежнем месте. У меня погибает жена и двое детей… – Его дыхание прервалось, он стиснул зубы. – Моих дочерей больше нет, и смотрите – он предлагает мне еще одну. Тут же находится замена, к тому же не без выгоды и совсем дешево. – Поль-Арман бросил на Айшу язвительный взгляд. – Ну что ты на это скажешь? Помню, ты умеешь довольно внятно говорить, но в этом нет необходимости. Все эти красивые фразы придуманы Жервезом. Иди сюда, – грубо приказал он.
Приблизившись к нему, Айша забыла Жервеза и все, что случилось с тех пор, как она покинула «Каскады». Она видела только лицо убийцы Жозефа.
Должно быть, он понял это; на его губах заиграла насмешливая улыбка.
– Скажи мне, чего ты хочешь?
Ненависть сдавила ей горло, но Айша все же вымолвила:
– Я хочу, чтобы вы заплатили за все, что сделали.
– Заплатил?! – не веря своим ушам, воскликнул он. – Чем? Разве у меня что-то осталось?
Наступила пауза, и Айша поняла, что он говорит не о деньгах, земле или имуществе. Хозяин подошел к серванту, на котором лежала деревянная коробка, достал пистолет, зарядил его и вернулся к ней. Айша все это время наблюдала за ним. Ей казалось, что она видит кошмар наяву. Снова встав перед Айшой, он протянул ей пистолет. Она схватила его, и он сложил руку Айши в кулак, опустив ее указательный палец на спусковой крючок. Затем большим пальцем он взвел его и поднял дуло пистолета так, что оно касалось его груди в том месте, где находится сердце. Он опустил руку.
– Когда сюда ворвется народ, скажешь, что я угрожал тебе и у нас завязалась драка.
Айшу трясло, но рука у нее не дрогнула. Она последний раз посмотрела в его глаза, которые вдруг широко раскрылись и уставились на нее. В их глубине Айша увидела пустоту.
– Ну, стреляй же! – приказал он.
Айша плотнее прижала палец к спусковому крючку, но тут представила себе выстрел, вспышку яркого огня и на долю секунды зажмурилась. Открыв глаза, она увидела, что хозяин стоит напротив и дышит так спокойно, что его грудь чуть поднимала и опускала прижатое к ней дуло пистолета. Пролетело еще мгновение.
– Вы мой отец. – Айша опустила пистолет.
Поморщившись, он взял пистолет и положил его на стол.
– Это еще предстоит доказать. Садись. – Поль-Арман указал ей на стул.
Айша села, сунула руку в лиф платья, отцепила золотую брошь и протянула ее ему. Положив брошь на ладонь, он повернул ее кончиком пальца.
– А где сапфир?
Айша тут же вообразила, как он дарит любовнице брошь с выгравированной буквой «А», в центре которой сверкает голубой камень. Она вспомнила, как Лори в последний раз показывала ей эту брошь – единственный ключ к разгадке ее рождения.
– Там не было драгоценного камня, когда моя мать… – У Айши стиснуло горло. Она вспомнила ночь, когда произошла ссора, и слезы на лице, которое она в детстве любила больше всего на свете. – Скажите мне, что она жива!
Он смущенно развел руками:
– Кто?
– Лори.
– Значит, ты все это время ничего не знала? Жервез для тебя ничего не выведал? – Успокоившись, он ответил: – Она была жива, когда я в последний раз уехал из «Каскадов».
Айша расплакалась. Она не могла сдержать слезы, они текли сквозь ее пальцы и капали на платье, а комната оглашалась рыданиями. Если бы Лори была здесь, она прижала бы ее к себе и не отпустила до тех пор, пока вместе с ней не пережила бы это горе. Однако перед молчавшим хозяином Айше пришлось овладеть собой, вытереть глаза и в конце концов успокоиться.
Поль-Арман сидел с каменным лицом. Чуть шевельнувшись, он опустил брошь ей на колени.
– Лори никогда не показывала мне ее. Что она сделала с камнем?
– Она не видела его. Думаю, моя мать продала его, чтобы купить билет домой.
– Домой, говоришь? Она не была креолкой. Ее родители жили в Нанте… чернокожий вольноотпущенный и светлокожая прачка.
– Жервез сказал, что они…
– Давно умерли. – Он вздохнул. – Хватит. Твой муж по какой-то недостойной причине воображает, что я позволю тебе жить так, как жили мои дочери, ходить по комнатам и тем местам, где они выросли. Наслаждаться жизнью, которую моя покойная жена и я создали для них. – Его глаза впились в Айшу. – Скажи ему вот что: мои дочери были утонченными барышнями, рожденными в достатке. Ты же родилась на помойке. Их матерью была аристократка, твоей – шлюха. Я скорее удочерю суку из моей псарни, чем стану глядеть на тебя хоть на секунду дольше.
Айша могла бы схватить пистолет со стола и пристрелить его, но то, что она увидела в глазах хозяина, остановило ее руку. Хозяин так и не понял Айшу: оскорбления предназначались не лично ей, он лишь хотел скрыть свою боль.
– Тем не менее вы мой отец. Я просила Жервеза отказаться от этого разговора, но он не послушал.
Плечи Поля-Армана поникли.
– Девочка, лучшее, что я мог бы сделать ради тебя, – избавить от этого продажного мужа.
Айша поднялась и вышла из комнаты.
Внизу ее дожидался Жервез. Взглянув на Айшу, он понял, чем закончился разговор, и помрачнел.
– Больше здесь делать нечего, – сказала Айша.
– Мне нет смысла говорить с ним?
Айша покачала головой.
– Тогда война, – заключил он. – Пошли.
Оставшись один, Поль-Арман еще ниже опустил голову и прижал руки к вискам. Один за другим в его сознании мелькали яркие образы, слова и лица из прошлого, причиняя ему боль и затрудняя дыхание.
В последние недели Поль-Арман всегда справлялся со слезами, ибо они калечили его душу и на несколько дней отнимали силы. Однако в это ужасное утро он не мог остановить слезы. Поль-Арман обхватил голову руками, опустил ее на колени и зарыдал от мучительной боли, оплакивая всех, кто потерян и кто уже никогда не вернется.
На Менорке стояла темная майская ночь, и в замке Сен-Филипп не горел ни один огонь, поскольку у англичан закончились сальные свечи, а также и все прочее. Ги де Ришмон припал к земле под оливковым деревом в небольшой рощице рядом с замком. Он устал, покрылся грязью и с нетерпением ждал, когда могильщик из Прованса, выбравшись из туннеля, присоединится к нему, чтобы остальные солдаты этого взвода до рассвета вернулись на свои квартиры.
После выздоровления и возвращения Ги на службу Ришелье смягчился, поручил ему командование ночным взводом и разрешил осуществить его план вырыть новый туннель. От рощицы он приведет к стенам замка, откуда начался рейд англичан. Так будут сэкономлены недели труда, и когда туннель пророют, головному отряду в день наступления почти сразу удастся проникнуть за стены замка. К удовольствию герцога, работа продвигалась быстро.
После стычки в апреле Ги почти смирился со своей судьбой. Солдаты французского взвода уничтожили английский оперативный отряд, подняли Ги и отнесли его в полевой госпиталь. К этому времени он потерял много крови и не сразу пришел в себя, но сама рана оказалась неопасной. Когда сняли швы, там, где пуля задела его висок, остался темный шрам и, похоже, на всю жизнь. Как заметил Ришелье, теперь Ги выглядел гораздо воинственнее и философом его уже вряд ли кто-то всерьез назовет. Ги выздоравливал на новом месте – в палатке, стоявшей ближе к линии наступления. Ему выделили капрала, который оказался хорошим денщиком и поваром. Днем он никого не подпускал к капитану, давая ему выспаться.
Ги научился более бесстрастно думать о Шарлотте де Нови. Лежа перед палаткой, выздоравливающий, Ги взглянул на остров, окутанный весенним теплом, на залитую ярким солнцем гавань и подивился тому, что не замечал такую невероятную красоту из-за непостоянства женщины. Он уже и так из-за нее поставил себя в глупое положение и считал, что сейчас у него нет причин для тоски.
Вдруг Ги услышал необычный звук. Казалось, будто по ровной поверхности приближались легкие шаги, затем в туннеле что-то упало. Согнувшись, Ги бросился в шахту. Он помогал себе руками в тех местах, где потолок опускался низко. В туннеле горели фонари, освещая стены, выложенные мешками с песком, и грубые доски, служившие потолком. Новые доски треснули и рухнули в туннель под тяжестью песка, погасив стоявшие впереди фонари. Могильщика придавило к полу туннеля, торчали лишь его ноги.
Ги разгребал песок, пока его пальцы не начали кровоточить. Доски над его головой сместились и едва держались, а позади него из щелей между ними струйками сыпался песок. Затем все стихло. Ги ухватил могильщика за ремень и потянул к себе. Из легких Ги вырвались хрипы, когда тело начало показываться из-под обломков.
Наконец он освободил могильщика, повернул его на живот и постучал по спине, затем повернул на бок и прильнул ухом к его груди. Сердце билось. Еще один ком песка обрушился на них. Отскочив в сторону, Ги потащил тело назад по туннелю. Когда он, выбившись из сил, остановился, могильщик вздрогнул и с трудом втянул в себя воздух.
Ги прислонил могильщика к мешкам с песком и освободил ему воротник. Когда глаза солдата открылись, Ги с удивлением заметил, что тот улыбается.
– Я был на волосок от гибели, не сомневайтесь. Нам лучше выбраться отсюда, пока не рухнуло все.
В изнеможении они поползли назад, по пути гася фонари. Часовой, стоявший на посту, чуть не выстрелил в них. Не дождавшись их возвращения, он сильно занервничал, но, к счастью, кто-то из солдат взвода схватил его мушкет, привел солдата в чувство затрещиной и дрожащим от тревоги голосом попросил назвать пароль.
В окопе не скрывали радости, увидев их. Ги присоединился к общему веселью, а могильщик заметил:
– Подумать только, я все время собирался выкопать себе могилу, желая убедиться, что делаю эту работу профессионально. Но никак не предполагал, что придется копать так быстро.
К тому времени когда Ги вернулся к своей палатке, небо посветлело и над морем появилась серебристая полоса. Скинув рубашку, он опустился на носилки, не снимая заляпанных грязью бриджей и сапог, и послал капрала за вином, чтобы промыть забитое пылью горло.
Именно в этот момент появился герцог де Ришелье, отогнул клапан палатки и заглянул внутрь. Слабый свет снаружи выхватил его седые волосы, свежий кружевной воротник и изящную одежду. Тихо выругавшись, Ги поднялся.
– Вольно, капитан. Садитесь. Только что я получил донесение о вашей последней проделке. Я не говорю о других, поскольку граница между удалью и самоубийством почти не заметна, но сегодня я скажу все, что думаю.
– Монсеньер…
– Менорка в наших руках. Я намерен сохранить ее после взятия Сен-Филипп. Но ума не приложу, как мне взять этот замок с офицерами, которые во время осады лишились различных частей тела.
– Монсеньер, вы хотите сказать, что я иду на неоправданный риск. Готов заверить вас в том, что после…
– Я не слепой. Я сочувствую вам, но должен напомнить, что вы ответственны перед своими солдатами и отечеством. Вы не принесете им пользы, если вас на этом проклятом холме накроет полтонны песка. С сегодняшнего дня приказываю меньше копать и больше думать.
Ги закрыл глаза. Ришелье не выносил объяснений – его интересовал лишь результат. Однако он выслушивал вопросы, если те имели отношение к делу.
– Вы освобождаете меня от командования?
– Напротив, я хочу воспользоваться вашим умом. Спасибо, капрал. Вот все, что я хотел сказать. – Ришелье налил стакан вина и передал Ги, будто оба вели дружескую беседу в его версальских апартаментах. – Я знаю, вас заботит еще кое-что, и не зря. Она красивая женщина, и, окажись я на вашем месте, ничуть не сомневаюсь, она мне тоже не давала бы покоя. – Ги молча негодовал, но герцог удобно уселся на единственный стул и продолжил: – Возможно, это важно для вас, но по нелепой случайности я недавно встретился с Графиньи, когда она возвращалась из имения Моргона в Бургундии. Оказывается, молодая невеста проплакала в одиночестве всю первую брачную ночь.
Взволнованный Ги спросил:
– Когда мадам де Графиньи уехала из шато Моргона?
– Через неделю после этого.
– Одна ночь, – с горечью заметил Ги, – не делает погоды.
– Тем не менее Графиньи считает, что отношения Моргона с экономкой куда лучше, чем с женой. – Догадавшись, что Ги не в силах ответить, маршал продолжил: – Я заметил одно: молодые мужчины в наше время слишком быстро разочаровываются в любви. Если страстно любишь женщину, разве не стоит преодолеть несколько препятствий, чтобы вернуть ее расположение? Я питаю глубочайшее уважение к браку и счастливее всего чувствую себя в этом состоянии, но отнюдь не считаю, что он способствует или препятствует любви.
– Моньсеньер, боюсь, что я не понял вашу мысль, – устало откликнулся Ги.
– Я хотел сказать следующее: даже самые упрямые молодые люди учтут мнение семьи и собственный интерес, когда речь зайдет о браке. Возьмем, к примеру, кардинала, моего великого предка. Молодой дворянин обручился с одной из племянниц, но та умерла, и кардиналу пришлось сообщить об этом жениху. Чтобы смягчить удар, он предложил тому жениться на сестре умершей. Кардинал вел себя крайне деликатно и предоставил молодому человеку возможность ответить отказом, но тот сказал: «Не важно, какую я выбираю сестру – я ведь женюсь на вашем высокопреосвященстве».
– И в чем суть? – поинтересовался Ги, не в силах скрыть иронии.
– Мужчины и женщины часто сами не могут выбрать себе пару. Практичная, полнокровная женщина, которая ищет спутника жизни, принимая во внимание его чин или состояние, не успеет выйти замуж, как начнет искать того, кто мог бы дать ей счастье. В девяти из десяти случаев этим мужчиной будет не ее муж.
Ги поднял голову, и пульс под свежим шрамом учащенно забился на его виске.
– Вы предлагаете мне стать одним из этих девяти?
– Боже милостивый, Ришмон, вы вне конкуренции! – Маршал был по-настоящему раздосадован. – Если вы собираетесь подставить свою грудь под пули врага, это ваше дело. Признаться, армия только выиграет от этого. Но я готов предложить вам короткий отпуск. Я слышал, что Моргоны в Марселе. Если на следующей неделе здесь не станет жарко, я разрешу вам провести пятнадцать дней на материке. Выбирайте сами.
Ги принял решение, не колеблясь.
– Нет, спасибо, – сказал он и встал. В подобной ситуации Ги выставил бы любого другого собеседника. Но ведь нельзя прогнать пэра Франции. – Монсеньер, позвольте предложить вам еще стакан вина и сменить разговор?
Оба были так злы, что эти слова не помогли. Маршал тоже поднялся и откинул клапан палатки.
– Насколько я понял, ваши мысли заняты осадой?
– Если я убедительно не доказал этого, заберите мою шпагу.
– Даст Бог, мы скоро увидим настоящие боевые действия, – проворчал маршал, оглянувшись через плечо. – Меня окружают одни горячие головы.
Когда маршал отошел на значительное расстояние, Ги обрушил на него все ругательства, какие ему удалось вспомнить, затем сел и допил вино. Он невольно задавался вопросом, какое дело привело Шарлотту в Марсель и подозревают ли еще Моргона в связях с англичанами. Больше всего Ги думал о том, что Шарлотта плакала в первую брачную ночь. Сердце подсказывало ему, что означают эти слезы. Вряд ли она плакала о своем холодном муже. Но Ги не принесли утешения горькие размышления о страданиях Шарлотты, тем более что между ними пролег океан, который нельзя переплыть. Чтобы избавиться от этих размышлений, нужно напиться и лечь спать. Вскоре Ги растянулся на походной кровати, прижав к бедру наполовину опорожненную бутылку рейнского вина.
Жервезу понравилась роль поставщика продовольствия. Он уже подумывал, что Поль-Арман, возможно, прав и операции с деньгами доставляют не такое удовольствие, как обмен товарами. Путешествие из Рошфора в Марсель порадовало рядом покупок, в основном вина, соленого мяса и овощей, которые Жервез поручил извозчикам переправить на юг и разгрузить на складах армии и военно-морского флота. Он создал такую же систему в Париже, чтобы обеспечить север, и назначил агента в Лилле; тот докладывал о не меньших достижениях в пограничных городах Франции. В казначействе ему предоставили длительный отпуск, и все его финансовые дела в Париже перешли в другие руки, за исключением доходов. Жервез оказался одним из множества сообразительных предпринимателей, успевших заключить контракты с армией накануне войны, но гордился тем, что он один из наиболее расторопных.
Когда Жервез прибыл в Марсель, все его помыслы сосредоточились на борьбе с Полем-Арманом. Задолго до разговора в Рошфоре он, предавшись фантазиям, вообразил, что кузен придет в восторг, обретя давно пропавшую дочь. Шарлотта высмеяла его, но Жервез не принимал всерьез ее мнение, считая, что оно продиктовано капризами. Но Шарлотта оказалась права. Стало очевидно, что на Поля-Армана не удастся повлиять, не затронув его эмоции, – он признавал лишь силу.
Жервезу понадобилась помощь связного, с которым в прошлом он часто встречался, обычно близ границы с Фландрией, но тот сейчас находился на Майорке. А это означало, что Жервезу придется взять на себя часть грязных дел, чего ему не хотелось. Но Жервеза не покидала заманчивая мысль, что вездесущий французский закон можно обойти, если перехватить Поля-Армана на море. Ценный груз становился козырем в игре, ибо кузену было крайне важно без препятствий доставить его на сахарный завод Марселя.
Жервеза беспокоила еще одна мысль: что делать с женой, когда его план начнет претворяться в жизнь? Он относился к ней двойственно и настороженно. В прежние дни, впервые объективно присматриваясь к Айше, Жервез находил, что от нее исходит смутная угроза. Когда они приходили куда-либо вместе, все взоры обращались на Айшу. Его почти не замечали. Других явно завораживали страсти, видимо, бушевавшие в ее душе. Иногда Айша заразительно смеялась или подавала остроумные реплики. На высказывания Жервеза никто не обращал внимания. Он отомстил всем поклонникам Айши, заполучив ее и упрятав в сельской местности. Ему доставляло большое удовольствие демонстрировать свою власть над ней. Но наедине с Айшой он ничего подобного не делал, ибо между ними не было ничего, кроме холода и скрытой враждебности.
В последнее время поведение Айши изменилось. В Ла-Фертэ она начала активно избегать Жервеза и презрительно отвечала на его саркастические замечания. Однако после Рошфора она в основном молчала и замкнулась в себе. Когда никто не видел, Айша горестно улыбалась. Именно о такой женщине и мечтал Жервез – тихой и послушной. Чем упорнее молчала Айша, тем больше он загорался, глядя на нее, тем более что отправил свою экономку в Париж.
В Марселе у них не было знакомых, и Жервез не встретил никого, с кем соблаговолил бы завести дружбу. Из-за этого они часто проводили время вместе. В гостинице он слышал по вечерам, как жена в соседней комнате готовится ко сну, представляя себе, что она делает. Каждое утро Айша долго нежилась в ванне, и Жервез живо воображал, как именно это происходит. Впервые после вступления в брак Жервез позволил Айше тратить деньги на наряды. Теперь он каждый вечер видел ее в новом обличье, когда она сидела напротив него, глядя в пространство и прикрыв ресницами угасшие глаза. Айша тревожила его и не давала ему покоя.
Марсель, такой же торговый порт и невольничий рынок, как и Нант, не был открыт всем ветрам и благоухал ароматами экзотических цветов. Здесь Флорус оказался в родной стихии. Айша же чувствовала себя потерянной. В Марселе было многолюдно, залитые солнцем улочки напоминали лабиринты. Нищие протягивали к Айше коричневые руки, прося милостыню, которую она всегда подавала. Айша не находила здесь уединения. Порой, почувствовав чье-то прикосновение, она хотела позвать на помощь.
Однажды, как обычно, Айша шла в сопровождении Флоруса и Ясмин. Сев у дамбы рядом с собором, она посмотрела на замок Иф, крепость на скалистом острове в гавани. Айшу не покидала мысль заговорить с Ясмин и развеять скуку, но та отвечала ей неподвижным взглядом. Айша знала, что Флорус опечалится, заметив неприязнь к ней в глазах возлюбленной. Секретничать в присутствии рабыни Айша не решалась, ибо Жервез поработил и Флоруса, освобожденного ею, и Ясмин.
Однако сегодня у яркой гавани и залитого солнцем побережья Флорус сам заговорил с Айшой. Заглянув под широкий зонт от солнца, он спросил:
– Почему ты вышла за него замуж?
Айше казалось, что если она расскажет о своей клятве, то не сможет сдержать ее.
– Только он способен помочь мне добиться того, что я задумала.
– Отомстить.
– Да, я хочу отомстить хозяину. Его зовут Поль-Арман ле Бо де Моргон. Скоро в Марсель прибудет его груз. Мой муж собирается перехватить и забрать его. Сегодня он уехал в доки нанять судно.
– Он оставит тебя здесь, когда отплывет?
– Едва ли. Он мне не доверяет, тебе тоже. Он не оставит нас без присмотра.
– И ты подчинишься ему.
– Так надо, Флорус. Ты ведь учил меня: мужчина – повелевает, женщина – подчиняется.
– Умная женщина не всякого слушается. Что слышно о твоем друге, которого я видел в Париже? Ты говорила мне, что он ни на кого не похож. Ты не могла выбрать его?
– Нет. – Айша склонила голову и прикрыла глаза рукой. – Не могла.
– А, – протянул Флорус и, вздохнув, добавил: – Ты любишь его.
– Пожалуйста, не говори об этом.
Ясмин шагнула к ним, Флорус чуть повернул голову, и они долго смотрели друг на друга. Айша не заметила, как взгляд Ясмин впервые смягчился, когда она взглянула на свою молодую хозяйку.
