Текст книги "Безжалостный (ЛП)"

Автор книги: Шерил МакИнтаер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 10

Холланд

Я падаю спиной на изголовье кровати, сражаясь за воздух. Тяжесть Дженсена на мне ощущается комфортно, и я чувствую, будто могу заснуть вот так, раздетая, привязанная за волосы к кровати. Помню, Даррен хотел, чтобы я их обстригла. Я рада, что руки никогда не доходили до этого. Он постоянно жаловался, когда находил их на своей одежде или забивался водосток, и они мешали ему во время секса. Он никогда не додумался бы использовать их так, как Дженсен.

Это была сладкая пытка. Как наказание и награда. У меня всё болит, особенно голова, и грудь, и очень сильно вагина. Я даже чувствую боль внизу живота и дорожу каждой её каплей.

Дженсен поднимает голову, проводит языком по моей шее и прикусывает мочку уха.

– Спасибо, Холланд, – нежно шепчет он, так же, как перед тем, как завязать мне глаза. И так же, как и до этого, я не знаю, что будет правильным ответить. Он приподнимает меня, отвязывая волосы от перил. Кончиками пальцев я массирую кожу головы, стараясь облегчить боль, и вижу, как он спрыгивает с кровати и одевается. Наверное, мне следует сделать то же самое. Теперь, когда больше не опьянена желанием, я чувствую себя слишком обнаженной, выставленной напоказ, уязвимой.

– Я собираюсь посмотреть твои снимки, – говорит он, напоминая мне, что у него достаточно снимков со мной. – Приходи, когда будешь готова, я в студии.

Он уходит, дверь со щелчком закрывается за ним, и я сижу в оцепенении ещё несколько долгих секунд. Сегодня с незнакомцем, я испытала больше нового, чем когда-либо со своим мужем. Я слышала о сексуальном пробуждении, но до этого момента не понимала, что это значит.

Дженсен разбудил часть меня, о существовании которой я даже не догадывалась. Это пугает и придаёт сил. Впервые за долгое время, я не чувствую себя совершенно несчастной.

И внезапно всё снова обрушивается на меня. Ещё хуже, чем обычно, потому что я в ужасе от себя, ведь совершила то же самое, что и Даррен. Потеряла себя в сексе, стараясь избежать ужаса из-за смерти моего ребёнка.

Встаю с кровати и одеваюсь так быстро, насколько это возможно, без трусиков, потому что они всё ещё остаются в кармане Дженсена, убираясь оттуда.

Глава 11

Дженсен

Я полагаю, словарь определяет слово »одержимость», как постоянную, беспокоющую зацикленность с частыми необоснованными мыслями и чувствами. Будучи тем, кто я есть, я могу видеть два аспекта этого грязного маленького слова – как нездоровый, так и успокаивающий. Одержимость не всегда негативна. Она не обязательно всегда должна быть вредоносной или разрушительной. Иногда она может быть исцеляющей и созидательной. При условии, что ты знаешь, чего просишь.

Она не должна разрушать тебя. Но чаще всего, она это делает.

Я просматриваю изображение за изображением Холланд, пытаясь убрать плохие, и решить, какие изменения внести. Я просматривал их бесчисленное количество раз, но не могу найти в себе силы расстаться хотя бы с одной. В каждой фотографии я нахожу что-то очаровательное.

То, как длинные волосы скрывают часть лица на этой. Каким образом открывается часть лица на следующей. Потом выражение её лица, блестящие и разомкнутые в ожидании губы. Взгляд её глаз, нетерпеливый, но безэмоциональный. То, как она выгибает спину, выставляя грудь вперёд. Её губы. Её киска. Всё такое безупречное. Такое восхитительное.

Я хочу оставить их все.

Она не пришла ко мне. Ушла прошлой ночью, не сказав ни слова, и я ей это позволил. Я думал, что буду в порядке. Удовлетворение, испытанное мною после того, как я был с ней – владел ею – ввело меня в заблуждение, будто мне этого будет достаточно.

Но я ошибался.

Моя жажда не угасает. Я был так чертовски близок к тому, чтобы держать её привязанной к кровати, в милости моего желания, позволяя себе поглощать её, пока не наступит насыщение. В тот момент, когда я вышел из неё, всё, чего мне хотелось – это остаться в ней, и уже тогда я знал – мне никогда не будет достаточно.

Вот куда приводит тебя одержимость.

Красоту – совершенство – не встретишь несколько раз. Некоторые мужчины предпочитают толстых женщин, кому-то нравятся с крепким, стройным телом. Кто-то без ума от больших, искусственных сисек, кому-то нравятся маленькие и упругие. Некоторым нравятся упругие задницы, а кто-то любит, когда она трясётся и дрожит, пока они толкаются внутрь. Кто-то концентрируется на лице или глазах, ртах или волосах. Некоторые парни помешаны на ногах. Кто-то твердеет от ступней или пальцев на ногах, а кто-то от костлявых коленей. Не существует каких-либо правил, когда дело касается женщин и привлекательности. Нет правильного. Нет ошибочного. Только предпочтения. То, что для одного мусор, для другого горячее, опьяняющее сокровище.

Холланд обладала всем, чего я желал в женской внешности. И именно поэтому она что-то зацепила внутри меня. Восстановила то, об исчезновении чего я даже не подозревал. Что-то глубокое и скрытое. Она вытащила что-то из меня на поверхность, как делаю я с женщинами, фотографируя их. Она дала мне прозрение. Вдохновение.

Добавьте это к прошлой ночи и всё, о чём я думал, что чувствовал к Холланд, теперь плотский, животный инстинкт. Я хочу сохранить это чувство – поглотить, принять, использовать его.

Я долго пересматриваю фотографии, понимая, что они повторяются. Рассматривая одну из них, я решаю – позволить одержимости овладеть мной или сломать меня.

Несмотря ни на что, в одном уверен точно – я и близко не закончил с Холланд Ховард. Это не то, как работает одержимость. Она не отпускает тебя после того, как ты вкусил желаемое.

Нет. Даже и близко.

Она подталкивает тебя дальше, обливая уже горящего бензином. Ты можешь остановиться, бросить всё и свернуть с намеченного пути. Ты можешь уйти с горящей задницей. Это не важно. Однажды заполучив, она тебя поимеет.

Я вкусил мою одержимость, мою Холланд, и без сомнения уверен, что позволю ей проиграть следующий матч.

Глава 12

Холланд

Я замечаю его сразу, когда только он заходит через дверь. Мою кожу начинает покалывать от воспоминаний о прошлой ночи, и чувствую, как горят мои уши. Я дотрагиваюсь до них, пытаясь охладить своими трясущимися пальцами.

Это не смущение – мне все равно, что или как он обо мне думает. Это больше похоже на… жажду. И отвращение. Я хочу повторения прошлой ночи. Я хочу больше. Хочу снова почувствовать в себе силу и свободу. Но я ненавижу себя за это. Я не должна так легко сдаваться, только потому, что мужчина с грязным ртом и большим членом заставил меня забыться в постели.

Дженсен не обращает на меня внимания. Он садится и достаёт свой мобильник, полностью обратив на него своё внимание. Я закусываю губу, решаясь. Я всё ещё ощущаю боль в каждой мышце, когда двигаюсь. Всё ещё чувствую его вкус на языке. Вижу его полуприкрытые серые глаза, полные страсти. Чувствую его запах на своей коже, хотя дважды приняла душ, после того, как мы были вместе. Он заклеймил меня собой.

Это просто секс, он не должен иметь надо мной столько власти, но даже, когда я так думаю, я ощущаю слишком знакомое желание к страсти, которую он мне показал. Я жаждущая и нуждающаяся, и уверена, без сомнений, если он попросит, я снова поеду домой с ним. Позволю ему сделать так, чтобы я чувствовала себя хорошо. Позволю ему заставить меня забыть. То, как я буду чувствовать себя после, – абсолютное отвращение и презрение, – будет моим наказанием.

Наконец я обхожу бар и останавливаюсь у его столика.

– Привет, – выдыхаю я.

Когда Дженсен откладывает телефон в сторону и смотрит на меня, уголок его рта приподнят. Он опускает глаза вниз, пробегается по моему телу и возвращают своё внимание на меня.

– Добрый вечер, – бормочет он, его голос низкий, нежный, интимный. – Ты выглядишь прекрасно, как всегда.

– Спасибо, – шепчу я.

В уголках его глаз появляются морщинки, когда он одаривает меня маленькой улыбкой.

– Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Хорошо. Болезненно. Но, хорошо, – он понимающе кивает. Я не упомянаю о войне, от которой страдаю внутри.

 – Принести тебе выпить?

Он приподнимает брови, теплота в его взгляде гаснет.

 – Виски Сауэр, – небрежно отвечает он, возвращая своё внимание к телефону.

Я делаю шаг назад, удерживая на нём взгляд и смущённая его внезапной сменой настроения. Или я ошибаюсь. Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы разбираться в его настроении. Разворачиваюсь на каблуках и возвращаюсь к бару, чтобы сделать его напиток, и добавляю дополнительно вишню.

– Я подумал, что ты захочешь это увидеть, – говорит он, когда я ставлю напиток рядом с ним. Кончиком пальца, он толкает маленькую флешку на край стола. – Твои фотографии.

Я беру карту памяти, держу её в своей ладони.

– Что ты с ними делаешь? – спрашиваю я. Большинство женщин, возможно, спросили бы об этом прошлой ночью, до того, как раздеться перед камерой.

– С этими? – он пожимает плечами. – Ничего. Мы не подписывали контракт, так что я не могу их продать.

– Так вот, что ты обычно с ними делаешь?

Он, наконец, поднимает глаза и смотрит на меня.

– Да, обычно.

– Хочешь, чтобы я что-то подписала? Чтобы ты мог продать их?

– Нет, – он берёт свой напиток и делает большой глоток, не давая объяснений.

– Хорошо, – произношу я. Возможно, они недостаточно хороши. Я знаю, что немного толще и ниже, чем большинство моделей. Мой живот не такой плоский, как раньше, особенно после Калеба.

Я немедленно останавливаю поток мыслей.

– Хорошо, – повторяю я. – Ну, приятного вечера. Если понадоблюсь, я буду у бара.

– Холланд, – говорит он, останавливая меня, как только я отворачиваюсь от него.

– Да? – отвечаю я через плечо.

– Ты мне нужна.

– Хорошо, – говорю я в третий раз, поворачиваясь к нему лицом. – Прости. Что ещё я могу принести тебе?

Похоже, его это веселит, он скользит тёмным взглядом по моему телу от головы до пальцев на ногах, а затем обратно вверх.

– В котором часу ты заканчиваешь работу?

– Полночь.

Он кивает, задумчиво скользя указательным пальцем по верхней губе.

– Ты помнишь дорогу до моего дома?

– Да.

Я прошла пешком половину пути домой перед рассветом, пока наконец не поймала такси. Теперь я хорошо знаю дорогу.

– Хорошо, – утверждает он, толкая стул назад и вставая. – Приходи сразу после работы. И не переодевайся, – он оставляет двадцатидолларовую купюру на столе, кладёт телефон в карман и уходит, не давая мне возможности ответить. Вообще-то, полагаю, это был даже не вопрос. Это была инструкция. Приказ, которому я должна повиноваться.

Глава 13

Дженсен

Когда я возвращаюсь домой, на пороге дома меня ждёт отец. Его медсестра сидит в машине и читает журнал. Прошло несколько месяцев с тех пор, когда я в последний раз видел его, что, вероятно, и является причиной его неожиданного визита.

– Привет, пап, – приветствую его и беру за руку, помогая войти в дом.

– Привет, незнакомец, – отвечает он тепло. Я подвожу его к дивану, и он тяжело садится, протяжно вдыхая. – Я не слышал от тебя ничего в последнее время. Работа занимает много времени? – старик думает, что он скользкий как дерьмо, и я не понимаю, что он выуживает информацию.

Потираю руками лицо.

– Да, работа стабильна в последнее время.

Его глаза расфокусированные и невидящие, когда он ухмыляется в моём направлении.

– Это хорошо, Дженсен. Очень хорошо. Я беспокоился – боялся, что ты оставишь это. Я знаю, как это важно для тебя.

Я даже не позволяю ему идти туда. Мы оба знаем, насколько глубока моя страсть к фотографии. Она в моих костях, вытатуирована на моём теле, бежит по моим венам словно кровь. Мы также оба знаем, что я бросил этим заниматься. И нам обоим чертовски хорошо известно, что он ничего из этого не понимает.

Это всё часть скопофилии. Я не уверен, что пришло первым – моя любовь к созерцанию красоты или любовь к съёмке. Я так давно соединил эти две части воедино. Они питались друг другом. До тех пор, пока камера не причинила мне слишком много боли, и я не упаковал всё оборудование, принимая, что больше никогда снова не посмотрю через объектив. Если бы я не поймал через всю комнату мимолетный взгляд Холланд несколько месяцев назад, я никогда не вернулся бы к этому.

– Следуешь ли ты предписаниям? – спрашиваю я, переводя разговор на него.

Он пренебрежительно машет рукой.

– Зачем? Я уже знаю, что со мной не так. Знаю, что ни черта не могу с этим поделать. Предписания не остановят это, Дженсен, – он пожимает худыми плечами, грустно улыбаясь мне. – Нет никакого смысла избивать мёртвую лошадь. Лошадь по-прежнему будет мертва, а ты всего лишь будешь уставшим мудаком, который бьёт труп.

– Дерьмо, пап. Остановись. Просто, блядь, остановись.

Он вздыхает, как будто это я акцентирую на этом внимание.

– Ты всё время слишком зол. Это не идёт тебе на пользу.

– А ты недостаточно зол, – выпаливаю я, проводя рукой по волосам.

Блядь. 

БЛЯДЬ.

Я не хочу делать этого.

Он кивает, как будто слышит мои мысли.

– Это болеутоляющие, – говорит он. – Они держат меня в состоянии эйфории, как грязного старикашку в порно лавке.

Я роняю руки, слегка посмеиваясь. По крайней мере, это так и есть, я надеюсь.

– Ты ел? Ты же знаешь, что не можешь глотать таблетки на пустой желудок.

Он снова от меня отмахивается.

– Марго достаточно кормит меня. Её стряпня гроша ломанного не стоит, но я никогда не пропускаю приём пищи. Она любит петь, когда готовит. У неё ангельский голосок. Я говорю ей, что в один из таких дней, уложу её в постель и выясню, звучит ли он так же мило, когда она кончает.

Иисусе.

И все интересуются, чёрт возьми, откуда это у меня. Яблоко от яблоньки не далеко падает.

– Ты должен прекратить охотиться за своими медсёстрами, пап. Заботиться о тебе – её работа. Ты не можешь говорить ей подобное дерьмо. Это считается сексуальным домогательством.

– Пуф, я перестану, когда буду мёртв. Кроме того, ей это нравится. Почему, ты думаешь, она продолжает петь для меня? Всё дело в деталях. Запомни это.

Глава 14

Холланд

Дженсен ждёт меня у двери, босой и без рубашки, когда я приезжаю к нему вскоре после полуночи. Его волосы влажные и в беспорядке, тёмно-синие джинсы сидят низко на узких бёдрах, и я чувствую чистый, свежий аромат его тела, когда подхожу. Образ «только из душа» очень ему подходит. Я хочу начать с тонкой полоски волос внизу живота и вылизать весь путь до рта. Испробовать его чистую кожу, наслаждаясь этим.

Он приподнимает брови, одна сторона его рта изогнута в ухмылке, будто он знает, о чём я думаю. Уверена, он знает. Иначе, зачем бы ещё мне быть здесь?

– Эй, красавица, – он растягивает слова, его голос глубокий, но тихий.

– Привет.

Он прислоняется к двери, давая мне пройти в комнату, и когда я подхожу к нему, он срывает заколку с волос, позволяя им упасть мне на плечи. На моих губах улыбка, и я не пытаюсь её скрыть. Мужчина знает, что ему нравится, и не боится дать мне об этом знать. Я ценю это.

Он проводит рукой по моим волосам, опускает её вниз к пояснице и направляет меня в гостиную.

 – Хочешь выпить? – спрашивает он небрежно.

Я качаю головой. Я думала о нём, о том, что он будет делать со мной – всю ночь. Ему не нужно быть со мной вежливым. Нет необходимости тратить время на вежливую беседу. Я решила, что мне больше нравится, когда он ведёт себя неприлично и дико.

– Нет, спасибо, – выдыхаю я.

Он садится в тёмное кожаное кресло и откидывается назад, располагаясь поудобнее. Его глаза не отрываются от меня.

– Я бы предпочел виски Сауэр,– утверждает он спокойно. – Это мой выбор напитка. Всегда. Не против сделать мне один? – он наклоняет голову, указывая на угол комнаты. – Бар там.

На секунду я оказываюсь в ступоре, но затем вспоминаю, что это Дженсен. Он требовательный и властный. Он не сказал этого, но я уверена, что если буду играть по его правилам и следовать указаниям, он даст мне ещё одну ночь, такую же, как прошлая. Возможно, это просто другая часть его игры, и он хочет посмотреть, буду ли я подчиняться ему за пределами спальни.

Не сказав ни слова, я разворачиваюсь на каблуках, иду за стойку бара и быстро нахожу ирландский виски и мараскиновые вишни (прим.: консервированная вишня в ярко-красном сиропе со вкусом мараскинового ликера), которые он от меня ожидает. Я не вижу лимонного сиропа, который мы используем в пабе, однако, нахожу сахарный сироп и свежие лимоны и делаю свой. Я улыбаюсь, пока смешиваю напиток, подозревая, что это была его очередная его проверка, и зная, что прошла её. Его взгляд направлен на меня , я чувствую его, как вторую кожу. Горячий и захватывающий. Моя улыбка исчезает, и я поднимаю глаза, встречаясь прямо с его. Я не отворачиваюсь, когда кидаю две вишенки и наполняю бокал.

Перевожу взгляд на его грудь, и пока несу ему напиток, вспоминаю, как хорошо она чувствовалась напротив моей. Когда Дженсен забирает его у меня, его другая рука смыкается вокруг моего запястья, так же, как это было прошлой ночью в пабе.

– Я объяснял тебе, что люблю смотреть на красивые вещи.

Это не вопрос, но он продолжает выжидающе смотреть на меня, поэтому я киваю.

– Да.

– Тогда почему одежда всё ещё на тебе?

Я не успеваю ответить, прежде чем он встаёт с кресла, прижимаясь голой грудью к моей и опаляя моё ухо своим тёплым дыханием. Его рот двигается напротив чувствительной кожи, заставляя меня дрожать.

– Я не супермен, Холланд. Я не обладаю рентгеновским зрением и не могу видеть сквозь твою одежду. Поэтому, ты не будешь носить её в моём доме. Когда-либо. Ты снимешь её сейчас или это сделаю я.

Я делаю шаг назад и поднимаю подбородок, встречаясь с ним взглядом. Его слова прозвучали почти зло, но взгляд говорит совершенно о другом. Он резко ставит стакан на кофейный столик и виски выплескиваются через край, покрывая дерево. Возможно, потому что я слишком долго колебалась или потому что я вообще задумалась об этом. Дженсен преодолевает небольшое расстояние, что я оставила между нами, прижимаясь ко мне грудью и обнимая за талию. Выражение его лица такое напряженное, что, положа руку на сердце, я не знаю, будет он в ярости или в хорошем настроении, из-за того, что я не сделала, как он сказал.

Без усилий, он ловкими пальцами тянет молнию вниз. Скользит руками по моим ногам, по пути стягивая юбку. Я тянусь к пуговицам на моей белой блузке, расстегиваю две, но он убирает мои руки.

– Нет, – рычит он. Ничего больше. Не объяснений, не рассуждений. Я могу только предположить, что он хочет сделать это сам. Роняю руки, оставаясь абсолютно неподвижной. Он прикладывает пальцы к моим трусикам, и я слегка расставляю ноги, ожидая, что он стянет их с меня. Но нет. Вместо этого, он дёргает их до тех пор, пока шов на бедре не разрывается. Я задыхаюсь в секундном удивлении. Он нечестиво улыбается мне, а затем проделывает то же самое с другой стороны, позволяя моим порванным трусикам упасть на пол.

Он тянется через меня и берет свой бокал со столика. Другая его рука прижата к моей груди, пальцы растопырены так, что большой и мизинец скользят по обоим соскам одновременно.

– Сядь.

Всего одно слово, но оно наполнено голодом, полностью соответствуя его взгляду. Я немедленно следую его команде и опускаюсь на кофейный столик. Чувствую холод, липкую жидкость пролитого им напитка напротив моей разгоряченной плоти, и эти ощущения вынуждают меня бесстыдно застонать.

Дженсен опускается на колени, стакан всё ещё в руке. Он окунает палец в напиток и скользит им по моей нижней губе, потом по верхней. Он наклоняется вперед, достаёт язык и слизывает жидкость. Нежное, медленное скольжение его тёплого языка на моих губах вызывает очередную дрожь, за которой следует очередной стон. Я хватаю его за волосы и с силой притягиваю к себе, открывая для него свой рот.

Он издаёт гортанный звук. Я не могу сказать – это неодобрение или похвала. Он отстраняется, и я почти плачу от потери его губ.

– Положи свои руки за собой на стол и держи их там, – приказывает он. Он смотрит на меня, убеждаясь, что я понимаю. Я отклоняюсь назад и опираюсь ладонями о поверхность, отчего моя рубашка поднимается, обнажая половину живота.

Несколько секунд Дженсен просто смотрит на меня, его взгляд оценивающе перемещается по моему телу, будто я обнажена полностью, а не только от талии и ниже. Мои туфли и рубашка всё ещё на мне, и каким-то образом, это заставляет меня чувствовать себя сексуальной. Пальцы одной руки смыкаются на моей лодыжке, и он разводит мои ноги, – сначала одну, потом другую, – пока я не оказываюсь раскрытой на его кофейном столике. Мурашки бегут по коже, когда он медленно скользит кончиками пальцев вверх по моей ноге, по внутренней стороне бедра, и останавливается, прежде чем достигает места, где мне до смерти хочется его прикосновений. Я такая мокрая и знаю, что он видит это. Он продолжает ласкать меня большим пальцем, с каждым движением подбираясь ближе и ближе.

Такое чувство, будто мои ногти вот-вот треснут от давления, что я на них оказываю, сражаясь с желанием схватить его за руку и заставить дать мне то, в чём я нуждаюсь.

Когда он внезапно прекращает трогать меня, я резко наклоняю голову вперёд, и хныканье отдаётся в горле. Я наблюдаю, как он ставит стакан на пол, окунает палец в холодную жидкость и поднимает его, позволяя ей капать на меня. Она такая холодная, что почти доставляет дискомфорт, но в тоже время ощущается удивительно.

Он ловит мой взгляд и, удерживая его, облизывает свой палец.

– Ты делаешь вкусный напиток, – он обрушивает на меня рот, преследуя языком вкус алкоголя. Тянется назад к стакану и, пошарив в нём, достает одну вишенку. Он помещает её между моими складочками – холод напротив клитора. Я ёрзаю на столе, не в состоянии решить, нравится мне это или нет, но он наклоняется и начинает облизывать и покусывать сладкую маленькую вишню, отчего она трётся и медленно двигается, прижимаясь ко мне. Его щетина на щеках всё время царапает мою нежную кожу, и я достаточно быстро решаю, что мне не просто это нравится. Я люблю это.

Не думаю, что мне когда-нибудь будет достаточно того, что со мной делает этот мужчина.