Текст книги "Двое в стране любви"

Автор книги: Шери Уайтфезер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Через секунду он снова поцеловал ее.

А потом ушел из комнаты и из ее жизни, не сказав больше ни слова.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Месяц спустя Джулианн мерила шагами свою квартиру в Клиервилле, штат Пенсильвания.

Она уже неделю страдала от изнурительного недомогания, и ей только что стало известно, что не какая-то инфекционная зараза и не вирус каждое утро расстраивает ее желудок.

Это ребенок!

Джулианн Маккензи, женщина, которая и подумать не могла о ребенке, была беременна.

– Врач уверен? – спросила Кей.

Джулианн перестала бегать по комнате.

– Да, врач уверен.

Она была у него два дня назад и еще поспорила, что диагноз ошибочен, что сестра перепутала анализы. Но тесты на кровь показали то же самое.

Она была беременна.

Кей поднялась с дивана:

– Бобби звонил тебе?

– Нет. – Джулианн смотрела в окно. Погода стояла жаркая, душная. – Но я не оставляла для него никакого срочного сообщения. – Все, что она сделала, так это продиктовала портье коттеджа свое имя и номер телефона. Дважды.

– Срочное или не срочное, а он должен был позвонить хотя бы из вежливости.

Но он не звонил, и это подразумевало, что разговоры с ней его не интересуют. Однако она носила его ребенка и должна была ему об этом сообщить.

Джулианн села рядом с кузиной:

– Надеюсь, он не подумает, что я хитрю с ним. Он – богатый человек, и я... – «Нервничаю, боюсь его реакции. Мне не в чем его будет упрекнуть, если он подумает, что я нарочно забеременела, лишь бы получить с него какие-то деньги». – Я сказала ему, что у меня не может быть детей!

– Ты же не лгала, Джул, в тот момент ты сама в это верила!

– А что, если он так и не позвонит мне? Что мне делать? Лететь в Техас и встретиться с ним лицом к лицу?

– По мне, так план хороший.

Джулианн еле сдерживала слезы.

– Я всегда хотела ребенка, но почему это случилось именно сейчас? И почему от Бобби? – От мужчины, которого она едва знала, который все еще носил кольцо, надетое ему на палец покойной женой.

Кей стиснула ей руку.

– Это промысел Божий, что-то предначертанное.

Примет ли Бобби подобные рассуждения? Или увидит в этом ловушку для себя?

– Я должна была упомянуть про презервативы, я должна была что-нибудь сказать.

– Да, ты допустила промах и получила наказание за свою ошибку. Случается.

– Как ты думаешь, сколько времени ждать его звонка? Несколько дней? Несколько недель?

– Я подождала бы несколько дней. Несколько недель – это слишком долго, Джул, все нужно уладить раньше. Кроме того, я знаю, что ты так и не перестаешь о нем думать.

Это правда.

– Я так напугана, Кей.

– Ребенком? Или разговором с Бобби?

– И тем, и другим.

Ей сорок лет, и она решилась на ребенка вне законного брака. От мужчины, который посещает ее лишь в мечтах.

От мужчины, который не потрудился даже ответить на ее звонок.

Бобби взглянул на часы – племянник, как всегда, опаздывал. Они условились встретиться в конюшне, но Бобби устал ждать и вышел на воздух, чтобы понаблюдать за лошадьми на пастбище.

«Человеку не следует иметь слишком много денег или слишком много лошадей», – подумал он, любуясь молодым мерином, которого недавно купил.

Бобби вырос в страшной бедности, он начинал с того, что сгребал навоз на ранчо других хозяев, потом объезжал и тренировал лошадей, экономя каждый доллар ради исполнения своей мечты. Ради того, чтобы, как и его старший брат, мотаться из города в город и отбивать задницу на профессиональном кругу родео.

Камерон Элк, его покойный брат.

Непредсказуемый отец Майкла.

Бобби услышал шаги.

Но по дорожке, ведущей к конюшне, шел не Майкл, это была женщина.

Неясные очертания ее фигуры ничего ему не напомнили, но даже на расстоянии он увидел волосы с огненным оттенком, как ореол над головой.

Он узнал Джулианн.

Он пошел ей навстречу, но успел дойти только до середины дорожки.

Они остановились под цветущим деревом и какое-то время глядели друг на друга. Она выглядела не очень хорошо – кожа бледная, глаза утратили былой блеск.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

Она поправила на плече ремень сумки, и он заметил на запястье подаренный им браслет.

– Ты не ответил на мои звонки, Бобби.

И ради этого она проделала такой путь до Техаса? Явилась без приглашения на его порог?

– Я был занят, – уклонился он от ответа. Он не предлагал поддерживать отношения, вмешиваться в жизнь друг друга, притворяться, что они на всю жизнь останутся друзьями.

– Мне нужно обсудить с тобой нечто действительно важное.

– О'кей, я слушаю.

– Может, пройдем куда-нибудь, где попрохладнее? Здесь так жарко.

– Идем в конюшню. В кабинет.

– Прекрасно. – Она опустила глаза и глубоко, судорожно вздохнула.

– Ты нездорова, Джулианн?

Она пристально посмотрела на него:

– В некотором роде.

Как только они вошли внутрь, он предложил ей сесть. В кабинете, который они с Майклом делили на двоих, стояли два крепких рабочих стола, несколько стульев в традиционном стиле и книжные полки от пола до потолка. На столе Бобби был безупречный порядок, а на столе Майкла, заваленном бог знает чем, царил полный хаос.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он. – Содовой? Кофе?

Джулианн сложила руки на коленях:

– Воду, если нетрудно.

– Разумеется. – Он подошел к мини-холодильнику, вынул пластиковую бутылку и подал ей. Интересно, что это за болезнь такая? И как можно болеть «в некотором роде»?

Джулианн пила воду маленькими глотками, будто боялась выпить слишком много.

– Что случилось? – спросил он.

Она закрыла глаза, потом открыла и уставилась в пол:

– Я беременна.

Его рука соскользнула со стола. Не было нужды спрашивать, чей это ребенок: если бы не его, ее здесь не было бы.

Еще один бастард из Элков, еще один незаконнорожденный ребенок смешанной крови.

Он вдруг почувствовал себя на месте Камерона, своего непутевого брата, ковбоя, следовавшего принципу «поматросил и бросил» и при этом не имевшего привычки пользоваться презервативом.

– Я думал, у тебя не может быть детей.

Он испугался, что она сейчас заплачет. Она выглядела такой беззащитной, такой хрупкой, как подстреленный эльф.

– Я не обманывала тебя, Бобби, это вышло не нарочно.

– Я этого и не сказал.

– Но подумал.

– Нет, совсем нет. – Он вообще не мог ни о чем думать. – Просто до меня не доходит...

Она опять уставилась в пол:

– До меня тоже.

Бобби подошел к холодильнику и схватил бутылку воды – ему необходимо взять минуту на размышление. Передохнуть, понять, что произошло.

– Я не знаю, что делать, Джулианн.

– Тебе ничего не нужно делать, я могу вырастить ребенка сама.

Он внимательно смотрел на упрямо вздернутый подбородок и думал о матери Майкла: когда он с ней познакомился, она умирала от рака и все равно старалась делать все, чтобы поднять сына, любить, защищать и поддерживать его. То есть все то, что, вероятно, собиралась делать и Джулианн.

Но у матери Майкла были большие затруднения с финансами, и потому мальчик рос как дичок.

– Чем ты занимаешься? – спросил он, внезапно осознав, что Джулианн никогда не говорила о своей карьере. – Что у тебя за профессия?

– Я – менеджер по розничной продаже и только что перешла на новую работу. Предполагаю через две недели к ней приступить.

– Какого рода розничная продажа?

– Дамские наряды. – Она снова вздернула подбородок. – Жалованье такое же, как и на прежнем месте, но льгот больше.

Вероятно, речь идет о медицинских льготах и о страховке, в которых она, без сомнения, будет нуждаться.

– Почему ты сменила работу? – осторожно спросил он. – Потому что будет ребенок?

– Нет. Магазин, в котором я работала, закрылся. У меня как раз был переходный период, когда мы приехали сюда в прошлом месяце.

«Сейчас у нее опять переходный период, – подумал он, – она беременна и не замужем».

Бобби прислонился к столу. Ему вдруг захотелось обнять ее, сказать, что она не одинока. Что он будет рядом. Но он остался на месте, упрямо охраняя собственный душевный покой.

– Как долго ты пробудешь в Техасе?

– Три дня. Я хочу снять комнату в мотеле, в городе.

– Можешь остановиться здесь. И я не жду, что ты оплатишь счет, – торопливо добавил он. – В конце концов, нам необходимо время, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию, все продумать.

– Благодарю, – ответила она и отвернулась к окну.

Он никак не ожидал увидеть Джулианн снова, да еще здесь, да еще напомнившей ему об их скоротечной, безрассудной страсти.

О вечере, когда мысль об использовании защитных средств даже не пришла ему в голову.

От внезапно раздавшегося телефонного звонка Бобби чуть не подпрыгнул, но обрадовался возможности отвлечься.

Звонил Майкл.

– Эй, извини меня, готов к разносу, я вроде как забыл о нашей встрече. Но могу подскочить в конюшню, если хочешь.

– Нет, все в порядке, я занимаюсь другими делами. – Он взглянул на Джулианн и вдруг подумал, не голодна ли она. – Я свяжусь с тобой позже.

Бобби повесил трубку и стал смотреть, как Джулианн мелкими глотками пьет воду. Он чертовски мало знал о будущих матерях, но слышал, что у них часто повышается температура и что они становятся страшно нервными.

Похоже, жара, у нее нет, но она решительно выглядела больной.

– Пойдем, – распорядился он, – я отвезу тебя в коттедж, Мария выделит тебе комнату.

– Хорошо.

Джулианн равнодушно улыбнулась ему, и совесть когтистой лапой вцепилась ему в грудь. Его учили, что, если мужчина вверг женщину в подобные неприятности, он обязан на ней жениться. Камерон, конечно, этому правилу не следовал, и Бобби не следовал бы тоже.

Для него невыносима была сама мысль о том, что ему нужно жениться. Еще раз.

Джулианн стояла рядом с Бобби у регистрационной стойки коттеджа, борясь с подступающей тошнотой. В сумке лежали крекеры с солью, но она не хотела привлекать к себе внимание.

– Проверь еще раз, – попросил Бобби Марию.

Латиноамериканка потыкала пальцами в клавиатуру компьютера и головой:

– Ничего свободного до следующей недели, сеньор Бобби. Нет.

Бобби поскреб рубашку на груди, и Джулианн только теперь поняла, что все номера в коттедже заняты как минимум на неделю вперед.

– Я могу снять комнату в городе, – сказала она.

Бобби повернулся и посмотрел на Джулианн, взгляд задержался на ее пока еще плоском животе.

– Не пойдет, тот мотель накрылся. Я что-нибудь придумаю.

Они постояли еще немного, Бобби хмурился, а Джулианн все внимательнее присматривалась к крекерам в своей сумочке, не зная, как справиться с тошнотой.

– Ты можешь остановиться у меня, – наконец сказал Бобби.

Джулианн была ошеломлена.

– Спасибо, это очень щедрое предложение.

Желудку вдруг стало легче, спокойнее.

Она не забыла Бобби, и теперь он стал еще важнее для нее.

Потому что под сердцем у нее его ребенок.

Ребенок, которого она любила.

– Обещаю не быть в тягость, – сказала она.

Он пожал плечами:

– Об этом не беспокойся, я поживу у Майкла, у него хватит места.

Джулианн вздрогнула – опять вернулась тошнота.

– Где твой багаж? – спросил он, отводя ее от стойки.

– В машине, я взяла напрокат. – Она все-таки полезла в сумочку за крекерами.

Бобби взглянул на нее:

– Если ты голодна, я пришлю тебе что-нибудь съестное.

– Крекеры успокаивают мой желудок, – призналась Джулианн, прикладывая огромные усилия, чтобы выглядеть лучше, чем она себя чувствовала. – По большей части, точнее сказать.

Бобби неловко переминался с ноги на ногу.

– Тогда я сообщу в группу обслуживания, чтобы принесли в хижину что-нибудь соленое.

– Спасибо.

Он подошел ближе, и она ощутила его запах, теплый, лесной аромат.

– Прости меня, Джулианн.

– За что? – «За то, что сделал меня беременной? За то, что не использовал презерватив?»

– Мне просто очень жаль, что ты нехорошо себя чувствуешь.

Она благодарно вздохнула.

– Это от климата. Мне говорили, это проходит.

– Я тоже такое слышал. – Он остановился, дожидаясь ее. – Едем ко мне. Это немного в стороне от дорожек для гостей.

– Это хорошо.

Она села в свой седан, а он влез в свой грузовик.

Дорога к его домику была узкой и трудной. Джулианн затолкала в рот очередной крекер и выдержала все ухабы.

Наконец они добрались до примитивного бревенчатого строения, уютно притулившегося на склоне холма. Джулианн вышла из машины и полной грудью вдохнула чистый, свежий воздух. Рядом взлетела большая желтая бабочка, и на мгновение ей представилось, как маленький мальчик или девочка, с темными волосами и бронзовой кожей, бегает за бабочкой, играет на солнце.

«Мой ребенок, – подумала она, прикасаясь к животу. – Ребенок Бобби».

Она повернулась и заметила, что Бобби пристально наблюдает за ней.

Джулианн отвела взгляд и вытащила из машины дорожную сумку.

Он забрал ее у нее.

– А что случилось с зеленым чемоданчиком?

– Я же приехала ненадолго. Бобби открыл дверь.

Хижина оказалась отражением своего хозяина – уединенная и темная. Бревна, из которых были сложены стены, растрескались, деревянные полы покрыты ковриками в стиле навахо, мебель – полированный антиквариат, домашней выделки, но очаг чисто выметен.

В хижине было удивительно чисто. Безупречно.

– В этой хижине одна спальня, одна ванная. – Он показал ей кухню. – Сейчас в холодильнике найдется немногое, но я буду проверять, как он снабжается.

– Спасибо, Бобби, я очень признательна.

– Не стоит. – Он поставил ее дорожную сумку на кресло, покрытое воловьей шкурой. – Я бы хотел забрать с собой кое-какие вещи.

– Давай. – Чувствуя себя незваным гостем, она отступила назад и не осмелилась последовать за ним в спальню, хотя несколько следующих дней ей придется там спать.

Пока он укладывал вещи, она прошла на кухню, села к небольшому столу и начала есть свои крекеры.

Бобби вернулся буквально через несколько минут.

– Ты не хочешь съесть что-нибудь более существенное? – спросил он.

– Нет. Пока нет. – Ей требовалось некоторое время, чтобы переварить уже съеденное.

– Ты собираешься медленно умирать с голоду, Джулианн?

Она улыбнулась.

– Я и так довольно скоро растолстею.

Он посмотрел на ее живот, потом перевел взгляд на ее лицо:

– Это все так трудно постичь!

Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга.

Потом он занялся приготовлением кофе.

– Не думаю, что ты его хочешь.

– Спасибо, не хочу. У тебя, случайно, нет чая? Мой желудок переносит его легче.

Бобби отрицательно покачал головой.

– Нет, но я внесу его в список. – Он сварил кофе, вылил его в кружку и, ничем не разбавляя, выпил.

Как всегда, волосы у него были заплетены в косичку, бакенбарды аккуратно подстрижены, подбородок тщательно выбрит.

На нем была легкая поношенная футболка и выцветшие джинсы, слегка припорошенные пылью на коленях. Поймав себя на том, что смотрит на его ноги, Джулианн быстро отвела взгляд.

Она вдруг забыла, что он инвалид. Он был таким энергичным, широкоплечим, сильным!

– Я должен идти, нам с Майклом нужно заняться кое-чем. – Он допил кофе, сполоснул чашку и поставил ее на полку. Затем он выплеснул остатки кофе из кофейника и выбросил использованный фильтр в мусорный ящик под раковиной.

Джулианн обычно накапливала посуду, а потом загружала ее в посудомоечную машину. И она не мыла кофейник каждый раз, как пользовалась им. Здесь ей следует быть аккуратнее и постараться поддерживать порядок, к которому привык Бобби.

– Я позже вернусь.

Она кивнула.

Он что-то написал в блокноте, возле телефона.

– Я оставляю тебе несколько номеров – правления, кабинета в конюшне, моего сотового. Звони, если что-нибудь понадобится.

– Позвоню.

Он перекинул спортивную сумку через плечо и с парой костылей в руках вышел из хижины.

Бобби не обернулся, чтобы взглянуть на нее, и она почувствовала, что ему неловко: костыли были явным напоминанием о ноге, которую он потерял.

Джулианн с минуту просто сидела, уставившись в стену, наконец встала и направилась в спальню. Она остановилась, когда увидела его постель: кровать из красного дерева, темная и какая-то очень мужская, стеганое одеяло, довольно мрачное, синее.

Ей захотелось порыться в его ящиках, чтобы раскрыть его тайну: нет ли у него где-нибудь портрета жены? Не спрятан ли где-нибудь альбом с фотографиями? Но она находила только аккуратно сложенную одежду.

Лишь туалетная комната говорила о его инвалидности. Около унитаза были прикреплены металлические поручни, вроде тех, которые делают в общественных местах в помощь инвалидам. У ванны тоже имелись поручни, гибкий шланг и водонепроницаемый стул в центре, а это, по ее мнению, означало, что Бобби принимал душ без протеза.

Внезапно Джулианн стало страшно в этом замкнутом пространстве, и она помчалась прочь, чтобы вдохнуть летнего воздуха. Она взглянула на полевые цветы, потом встала на колени и начала их рвать. Через минуту у нее в руках уже был целый букет ярких, чудесно пахнущих цветов.

Она добавит цветных пятен в темное, отшельническое жилище Бобби Элка.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Бобби не смог найти Майкла, племянник куда-то запропастился, и бог знает, где он может быть!

Бобби провел в одиночестве несколько часов, шагая по кабинету и понимая, что ему нужно возвращаться к Джулианн.

Бобби смотрел в окно и вспоминал свою юность, духовными уроками которой он руководствовался до сих пор.

Некоторые чироки верили, что у младенца нет души, пока он не рожден, но Бобби считал иначе.

Он верил, что душа младенца появляется во чреве матери с самого момента оплодотворения, а это означает, что его сын или дочь уже имеет душу.

Крошечная душа, которая уже есть, жизнь, которой он помог зародиться.

И все же он сопротивлялся ее существованию.

Почему? Чего он боялся?

«Женщины, – ответил он себя, – матери младенца».

Бобби отвернулся от окна: он не может жениться на Джулианн, даже несмотря на то, что обязан, даже из уважения к чести своего ребенка.

Ему было стыдно, но он не мог этого сделать, не мог просить Джулианн стать его женой.

А может, она и не хочет этого? Может быть, она...

Черт возьми! Он понятия не имеет, чего она хочет, и не узнает, пока не спросит.

Пятнадцать минут спустя Бобби остановился на крыльце своей хижины и постучал в дверь, сначала тихо, потом немного громче. Джулианн открыла с опасливой улыбкой. Она уже переоделась в легкое, тонкое платье и надела сандалии на ремешках.

– Благодарю за продукты, Бобби, их принесли несколько часов назад.

Он вошел в хижину:

– Ты поела?

Она кивнула:

– Я перекусила на ходу, но уже почти готова пообедать. Ты присоединишься ко мне?

– Конечно. – Он был не слишком голоден, но за обедом разговор пойдет легче.

– Как насчет макарон? Салата? Может быть, хлеба с чесноком?

– Звучит хорошо.

В кухне он остановился – на столе в стакане стоял букет.

– Я искала какую-нибудь вазу, но не нашла, – сказала она.

– Кажется, у меня нет ни одной.

– Я и в спальне тоже поставила цветы.

Он подошел к холодильнику и взял все необходимое для салата. Бобби не желал представлять, как она спит на его кровати, зарывшись в его простыни и положив голову на его подушку.

Стряпая, Джулианн что-то тихо мурлыкала, и он понял, что она делает это бессознательно. Наверное, она так же готовила бы и для их ребенка.

Он поглядел на ее живот. Интересно, маленький чироки сейчас с арахисовый орех? Или с грецкий? А может быть, еще лишь с фасолинку?

А есть ли у него пальчики на ручках? На ножках?

Наверное, Джулианн знает. Скорее всего, ей рассказал врач.

Ему кто-то говорил, что младенцы слышат внешний шум в утробе матери, реагируют на голоса родителей, а потом и узнают их. Интересно, правда ли это? Как многого он еще не знает и как много ему предстоит узнать!

Пожалуй, стоит потом зайти в библиотеку и взять какую-нибудь книгу о внутриутробном развитии плода.

– У вас есть дуршлаг? – спросила она, прерывая его мысли.

Он потянулся над плитой и подал ей. Она слила макароны и заправила их мясом.

Бобби смотрел на букет на столе в импровизированной вазе, на простую красоту, созданную руками Джулианн, и вдруг подумал, что был бы не против, если бы Джулианн осталась в его лачуге и в его постели, до этого служившей только ему одному.

Сохранится ли запах ее духов на его простынях?..

– Что ты собираешься делать, Джулианн? Каковы твои планы?

– Относительно ребенка?

Он кивнул и подцепил немного салата. Она тоже попробовала салат.

– Прежде всего надо будет подыскать квартиру с двумя спальнями. – Она пронзила шпажкой пластиночку огурца. – А как только приступлю к работе, поговорю со своим работодателем. Я намерена работать до последнего, но в конечном счете мне все-таки потребуется краткосрочный декретный отпуск.

– Эти планы не предполагают моего участия, – заметил он.

– Я не могу строить планы в расчете на твое участие, Бобби.

– Я знаю. Но ты проделала такой путь в Техас, ты должна же чего-то хотеть от меня.

Она посмотрела в тарелку, потом подняла взгляд и мягко, почти по-матерински, ответила:

– Я надеялась, что мы будем поддерживать связь, что ты приедешь в Пенсильванию перед рождением ребенка и сразу после этого вернешься обратно.

У Бобби что-то сжалось в груди. Джулианн только хотела, чтобы он знал своего ребенка, может, иногда навещал, наконец, просто звонил. Собственно, того, что должен делать любой «воскресный» папа и чего никогда не делал Кем по отношению к Майклу.

– Это не проблема, все выглядит слишком просто... я собираюсь попробовать стать отцом.

Она ответила ему улыбкой, и Бобби замер.

Его волновало, как бы не сделать ложный шаг, женившись в силу необходимости, а она беспокоилась о своем ребенке, о том, чтобы у него был пусть далекий, но папа.

Господи, этак ведь и подонком недолго стать!

– А как насчет поддержки? – спросил он. – Какой угодно. Например, помогать оплачивать большую квартиру или купить что-нибудь для младенца, когда он появится?

– Я не о деньгах.

– Деньги – это важно, Джулианн.

– Конечно, это важно. – Она все еще возилась со своим салатом. – Но я уверена, что твой адвокат посоветует тебе пройти тест на отцовство, прежде чем предлагать какую-либо помощь.

Он нахмурился:

– Если ты говоришь, что ребенок мой, значит, это мой ребенок. Я не собираюсь в тебе сомневаться и не позволю этого никакому адвокату.

Она положила вилку и погладила живот.

Их взгляды встретились, и Бобби вздохнул. Джулианн, как и полагалось беременной женщине, светилась изнутри, излучала тепло, в этот странный, мистический момент она была даже прекраснее, чем когда-либо.

«Это из-за ребенка», – подумал он.

Бобби прокашлялся и потянулся за водой. Не удивительно, что некоторые мужчины хвастались, если женщина от них беременела, – ведь этим подтверждалась их мужская сила.

И снова их взгляды встретились.

– Ты должна поесть, – сказал он, указывая на ее все еще полную тарелку.

– Ты тоже, – отозвалась она.

Обед они закончили в молчании.

После обеда Джулианн и Бобби сидели на крыльце. Воздух был теплым, дул легкий ветерок, и садившееся за холмы солнце смягчало острые очертания утесов и теней на траве.

Он прихлебывал из чашки кофе, а она доедала шарик ванильного мороженого.

Бобби повернулся и взглянул на нее, а она внимательно рассматривала его лицо: крепкий подбородок, высокие скулы, орлиный нос, твердый, серьезный рот.

Их ребенок будет похож на Бобби: у него будут великолепная бронзовая кожа и прямые темные волосы.

– Ты кому-нибудь говорил о ребенке? – спросила она.

Он отхлебнул кофе.

– Нет. Я хотел поговорить с племянником, но он куда-то исчез. А твои знают?

– Нет еще. Родители у меня люди старомодные, и я сомневаюсь, что они будут счастливы. – Она представила мамочку и папочку с их небольшим домиком, простыми нарядами, тщательно подстриженной лужайкой и вечной озабоченностью тем, что подумают соседи.

– Потому что ты не замужем?

– Да.

Он поставил чашку и поднял на нее глаза:

– Мои родители тоже были традиционалистами.

– Были?

– Они уже ушли. Вместе с другими. Майкл – мой единственный родственник.

– Мать Майкла была твоей сестрой?

– Нет. – Он, казалось, удивился ее вопросу. – Его отец был моим старшим братом. Но Кем давно умер.

– Вы с Кемом выросли здесь? – спросила она.

Он опять казался удивленным.

– Нет, это родина Майкла. Они с матерью жили на се ферме. Мать Майкла была белой, из потомков немецких эмигрантов, которые когда-то здесь поселились.

Джулианн надеялась, что он еще что-нибудь расскажет.

– Мать Майкла нашла меня за полгода до своей смерти. Племяннику тогда было тринадцать. Я не знал, что он – сын моего брата.

Джулианн смотрела на холмы, на небо, которое уже начинало темнеть.

– А Кем знал, что у него есть сын?

Бобби шумно вздохнул:

– Да, знал, но ничего не сделал для Майкла. – Он замолчал. – Это было нелегкое время. Брата уже не было, и я оказался лицом к лицу с умирающей женщиной и неуправляемым подростком.

– Мать Майкла просила тебя позаботиться о ее сыне?

Бобби кивнул:

– Она знала, что умирает, а у нее больше никого не осталось. Если бы я не взялся, Майкл остался бы сиротой и, скорее всего, попал бы в какое-нибудь воспитательное заведение.

Джулианн рассматривала свое мороженое.

– И ты получил в наследство ребенка.

– Так это выглядело. – Он поглядел на ее живот и чуть улыбнулся. – Но я сам сделал того, которого носишь ты.

Да, подумала она, он сделал ей подарок – подарил младенца, о котором она всегда мечтала.

Джулианн вздохнула, и вздох этот слился с шелестом травы, листвы и цветов.

– Как ее звали? – спросила она.

– Кого?

– Мать Майкла.

– Селеста.

– Она была хорошенькой?

– Она была больна, когда я ее увидел.

Внезапно Джулианн почувствовала симпатию и сочувствие к этой женщине.

– Она любила твоего брата?

Бобби снова глотнул кофе:

– Не знаю. Они с Кемом встретились в ресторане, где она работала. Он провел ночь в ее доме. После того как она сообщила ему, что беременна, он больше туда не возвращался.

Бобби нахмурился, глядя в чашку.

– Прости меня, – сказал он, – я был не очень любезен, когда ты сказала мне о ребенке, просто я заволновался. Я и сейчас волнуюсь.

– Я тоже, – призналась она.

Он поднял глаза:

– Никогда не представлял, что окажусь в таком положении.

Интересно, а они с женой собирались завести детей? Спросить об этом Джулианн не посмела, ей сейчас легче было говорить о Селесте, чем представлять себе Бобби с его женой.

– Майкл все еще живет на той ферме?

– Да, ее видно с этого холма. – Он указал на группу деревьев. – Вон там, за дубами. Пойдем покажу.

Он провел ее среди старых деревьев, и они остановились на краю холма. Долина была ярко-синей от цветов.

Джулианн увидела дом.

Теперь по ночам она могла представлять себе Бобби в доме Майкла.

Сколько ночей с тех пор, как они занимались любовью, она думала о нем, мечтала о нем, раздеваясь перед сном, заново переживала его прикосновения?

– Я из Оклахомы, – сказал он.

Она вздрогнула.

– Прости, что ты сказал?

– Ты спрашивала, где выросли мы с Кемом...

– Вы там были счастливы?

– Настолько, насколько может быть счастлив индейский ребенок.

Она вспомнила о розе племени чироки и о легенде его предков.

– Как ты построил это ранчо, Бобби? Как у бедного индейского ребенка получилось все это? Неужели ты был так знаменит на родео?

– Я все делал как надо, и лучше многих, но, честно говоря, ковбои родео зарабатывают значительно меньше, чем другие профессиональные спортсмены, так что я жил скромно, вкладывая почти все, что зарабатывал. Наверное, у меня оказался финансовый талант, потому что в конечном итоге я начал покупать приносившую доходы собственность. Не здесь, в Оклахоме. К тридцати годам у меня уже было несколько доходных домов.

– И ты продал их, чтобы купить Элк-Ридж?

– Да, но идея была не моя, Селеста настояла. Майклу нужна была оседлость, а эти холмы были его родиной, его домом. Так, в конечном счете, это тоже стало моим. – Он посмотрел на красно-белый сельский дом. – Хотя Майкл не считал меня своим спасителем. После смерти матери он обижался на меня за все: за то, что я был братом Кема, за попытки заставить уважать традиции предков, за требования соблюдать дисциплину. У этого ребенка было шило в одном месте.

Джулианн засмеялась, Бобби тоже. Ей вдруг захотелось поцеловать его, прижаться к его губам, распустить волосы и пропустить их сквозь пальцы.

– Я провожу тебя в хижину, – сказал он, – скоро начнет темнеть.

Они прошли между деревьями и добрались до крыльца как раз в тот момент, когда солнце окончательно исчезло за холмами.

Бобби посмотрел на грузовик, и она поняла, что он сейчас уедет.

– Я забыл дать тебе телефон того места, где буду сегодня ночью, – сказал он.

– Я принесу карандаш и бумагу. – Она вошла в домик и вернулась с блокнотом.

Бобби нацарапал номер телефона:

– Звони, если что-нибудь понадобится.

Все, что ей было нужно, – это он сам, его теплое и сильное тело рядом с ней. Он снова бросил взгляд на грузовик:

– Думаю, мне лучше идти.

– О'кей. – Джулианн держала блокнот и карандаш и не знала, что еще сказать.

Бобби протянул руку, и на мгновение ей показалось, что он собирается погладить ее по щеке или запустить пальцы ей в волосы.

Но он отступил и сунул руки в карманы.