Текст книги "Свидетели на свадьбе"
Автор книги: Шеннон Уэверли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вновь прибывшие буквально онемели и остолбенели – прямо живые парковые статуи.
– На… свадьбе? – повторил наконец Мэт.
Две догадки сразили Кейлу одновременно: отец ее, вероятно, прав в отношении Филипа – тот стремится завладеть наследством Рут; но Мэт не соучастник. Изумление его абсолютно естественно, а реакция – сугубо отрицательна.
– Да, мы намерены пожениться. – Филип заговорщицки улыбнулся Рут. – Уже сделали все приготовления.
– Однако есть одна деталь в церемонии, – подхватила Рут, – которую нам хотелось бы изменить.
– К-какую именно, бабушка? – Кейла с трудом выбралась из оцепенения.
– Нам бы хотелось, чтобы вы были у нас свидетелями.
Мэт резко встал и свирепо уставился на отца.
– Ты сошел с ума?
Подбородок у Филипа стал как у сына, когда тот злился. Рут взяла руку Филипа в свои ладони.
– Откуда, черт возьми, взялась эта сумасшедшая идея женитьбы? – Мэт никак не мог успокоиться.
– Если подумать, так нет ничего удивительного. Мы с Рут давно уже встречаемся – постоянно, несколько месяцев.
Мэт запустил пальцы в густую шевелюру и принялся ходить взад-вперед.
– Бога ради, отец! Тебе шестьдесят пять, а Рут… – он осуждающе кивнул в ее сторону, – еще старше.
– Сядь, Мэтью, ты заставляешь всех нервничать. – Филип обратился к Кейле: – А вы как относитесь к этой новости? Тоже, как и мой сын, против?
Еще утром Кейла рассмеялась бы, если бы кто-то предположил, что они с Мэтью союзники, но сейчас она только кивнула.
– Простите, но я согласна с Мэтом.
– О Боже! – горестно воскликнула Рут. – А мы надеялись, что ты-то хотя бы нас поймешь.
– Что значит «ты-то хотя бы»?
– Да то лишь, что ты сама сейчас серьезно увлечена. Вроде бы должна посочувствовать, понять, что значит найти человека, с которым хочешь провести остаток жизни.
– Вы… вы что же, пытаетесь сравнивать себя… со мной и Фрэнком?..
Рут вдруг пришла в ярость:
– А что, нам Богом запрещено?! Двое таких старых динозавров – что могут они знать о любви? Я и забыла – ведь только вам, молодым, дано право на эту привилегию, а?
Мэт так и взвился, вцепляясь в спинку свободного стула.
– Прекратите нести весь этот вздор о любви!
Простите, Рут, я всегда восхищался вами, но, черт побери, что вы с ним делаете? – Глаза его устремились к отцу.
– Я? Что делаю с ним? Разве я давлю на него?!
– Моя мама! – взревел Мэт. – Вот о чем я говорю, Рут! Года не прошло, как ее нет! – Отшвырнув стул, он снова забегал взад-вперед.
– О-о! – тихонько протянула Рут – до нее только сейчас стало доходить, в чем дело.
– Мэтью! – оборвал его Филип. – Ты переходишь все границы! Все это жестоко и… неуместно. Ты ошибаешься, принимая меня за вешалку. Этакий одинокий старый дуралей, который…
– Когда это я назвал тебя дуралеем? – возмутился Мэт.
– Нет, но думал.
– Лишь о том, что мама умерла совсем недавно и ты все еще… эмоционально уязвим.
– «Эмоционально уязвим»! – сардонически рассмеялся Филип. – Да, надеюсь, что я эмоционально уязвим – в отличие от некоторых.
И благодарен за то Богу.
Атмосфера накалялась; что же будет, к чему приведет эта перепалка между отцом и сыном?
Кейла обратила взор на бабушку, но Рут молчала, опустив глаза. Не желала, видно, подливать масла в огонь: пусть мужчины сами остынут.
– Бабушка, милая, а ты хорошо подумала… по поводу этого брака?
– Основательно – я знаю Филипа как-никак тридцать пять лет.
– Вот это-то и удивляет меня: почему теперь?
– Кто знает – почему теперь? – вздохнула Рут. – Но инфаркт мой сыграл тут немалую роль.
– И моя потеря жены – тоже, – добавил Филип.
Мэт плюхнулся в шезлонг в тени веранды, тихо бормоча что-то себе под нос.
– Да что ты, бабушка, что ты говоришь?
Инфаркт, выходит, дал тебе новые надежды?! – Кейла понимала уже безнадежность этой странной дискуссии.
– Безусловно, девочка. Надо жить сегодняшним днем. Теперь это моя философия.
– Звучит, конечно, заманчиво. Но если б мы все измеряли одним днем, бабушка, боюсь, печальный конец ожидал бы нашу цивилизацию.
Кто станет, например, выкладываться на работе или там… ну, приносить жертвы во имя будущего и все такое?
– Да я не о том, милая, – ответственность необходима. Но только пусть ничто не мешает нам открыть сердца навстречу тому, что делает нас счастливыми.
– «Счастливыми»… Представляешь, сколько счастья доставила ты моему отцу, когда исчезла на прошлой неделе?
– О, твой отец…
– Но он и твой сын. Ты о нем не подумала?
Он так расстроен всем этим.
– У нас не было выбора, Кейла. – Филип обнял Рут за плечи.
Кейла с ненавистью смотрела на его руку и дрожала от негодования.
– Ллойд превратил мой дом в тюрьму, – жаловалась между тем Рут. – В больнице, в тяжелейшем состоянии, я подписала документ, который давал ему право принимать за меня решения. Вполне все правильно. Но мне и в голову не приходило, что сын будет продолжать в том же духе, когда я вернулась домой.
– И что же он делал? – Кейла помрачнела.
– Для начала уволил моего повара и нанял этого ид… диетолога. Оговорка и сама интонация Рут не оставляли никаких сомнений относительно того, что она думала о кулинарном искусстве диетолога. – Потом еще прикрепил ко мне компаньонку – она изводила меня своей глупостью. Перестал говорить со мной о заводе, приходилось окольными путями узнавать, что там происходит. Даже водительское удостоверение у меня отобрал.
– Он так и поступал, Кейла, все правда. Обращался с Рут как с полностью недееспособным человеком, – подтвердил Филип.
– Мой отец делал все только во имя ее здоровья. – «Не то что вы», говорил ее хмурый взгляд.
Рут и Филип снова обменялись многозначительными взглядами. «Черт побери! – подумала Кейла. – Всякий раз, когда они это делают, – будто заговор готовят и вот-вот перейдут в наступление».
– Пожалуйста, дорогая, постарайся меня понять. Может, Ллойд и поступал так, заботясь о моем здоровье, но я-то чувствовала себя подавленной, бесполезной – никому не нужной.
И… очень-очень старой.
Кейла никогда еще не слышала, чтобы бабушке изменил голос.
– Филип стал моим освобождением, Кейла, моим избавлением. – Рут с любовью смотрела на импозантного, седовласого мужчину, стоящего рядом с ней.
– Видите ли, сначала я просто наносил Рут визиты вежливости, – вступил в объяснение Филип, так же глядя на Рут. – Но скоро ее общество стало для меня и бесценной радостью, и необходимостью.
– Мы играли в карты, слушали старые записи, разговаривали и смеялись целыми часами, – подхватила Рут с энтузиазмом. – У нас оказалось так много общего, и знаешь, главное, что мы поняли, так это что жизнь продолжается.
– Когда Рут получила разрешение докторов, я приготовился забрать ее.
– К сожалению, чем чаще мы виделись с Филипом, тем сильнее наседал на меня Ллойд.
Начал давить: мол, переведи на него всю собственность Брейтонов. Еще до моей смерти он жаждал получить все мною завещанное. Но последняя капля… ты ведь не в курсе… он предложил переехать мне в дом для престарелых.
Кейла, как несколько минут назад Мэт, резко вскочила и зашагала взад и вперед.
– Я… я этому не верю! Папа не мог бы… никогда он не поместил бы тебя в такой дом!
– Он не мог бы, конечно. Ведь пришлось бы доказать, что я не только физически, но и умственно неполноценная.
У Кейлы вдруг мурашки побежали по коже.
Ей доводилось слышать в тесном семейном кругу, как отец обвинял Рут в умственной неполноценности.
Выражение неприкрытого отчаяния появилось на лице Рут.
– Понимаешь ли, внучка, как больно сознавать, что мысль о доме для престарелых могла прийти в голову сыну?! Более того, Ллойд пытался и меня убедить, что именно там мне и место. – Живые голубые глаза Рут заблестели от выступивших слез. – Знаю, Кейла, я… старая. – Губы ее слегка задрожали. – Но зачем мне без конца напоминать: «Ты уже не такая, как прежде, и дни твои сочтены»? Я и так живу с ощущением этой реальности. Может быть, теперь ты поймешь, почему я уехала из Бостона.
Пусть мне уже немного отпущено – что ж, я хочу получить все из этого немногого.
Опустилась тишина – плотная, густая и темная, как тропическая ночь. Вдруг из темноты размеренно загрохотал возмущенный голос Мэта:
– По-че-му?!
– Что «почему», сын?
– Я могу понять, почему ты держал ваш побег в тайне от Ллойда Брейтона. Но мне ты почему лгал? Ты использовал меня. Надоедал мне с подробностями: бедная Рут так вымотана, ей нужен отдых. А ты жалеешь ее, заботишься о ней – чисто по-дружески. И я помог вам уехать: нашел для вас это место, заказал билеты, сам отвез вас в аэропорт. Все это я делал молча, хотя мне и не нравилось, что Рут использовала твою дружбу. – По взгляду, брошенному на Рут, было ясно, что он думает: «Теперь мои сомнения подтвердились». – Ну и дураком же я был, когда спорил с Ллойдом Брейтоном, считая чудовищной ложью, гнусным заблуждением его заявления о том, почему вы на самом деле уехали. Почему ты не сообщил мне, что вы собираетесь пожениться?
– Прости, Мэтью. – Филип вздохнул. – Но мы подумали: вряд ли тебе было бы легче все перенести, узнай ты раньше.
– И мы не нуждались в дополнительном противодействии, какое уже имели от Ллойда, – добавила Рут.
Мэт посидел-посидел и вдруг осведомился:
– Ну и когда же состоится церемония?
Взгляд Рут смягчился.
– Во вторник. И мы уже говорили: нам хотелось бы, чтобы вы с Кейлой были нашими шафером и фрейлиной. Ведь вы для нас – самые дорогие на свете люди.
Все еще вышагивая взад и вперед, Кейла размышляла, прикусив губу. А Мэт, сидя в тени, схватился руками за голову.
– Вот что я вам скажу. – Филип зажег тонкую сигару и уставился на ее горящий кончик. – Мы согласны отложить церемонию… ну, скажем, до четверга, при условии, что Кейла не будет звонить домой до окончания всех событий. Это даст вам два дня, чтобы подумать и привести веские доводы, почему мы не должны пожениться.
«Невероятно! – твердила себе Кейла. – Абсолютно невероятно!» Кажется, Мэт, свернувшись в своем шезлонге, настроен так же.
– Ну а теперь вы нас извините… – Рут встала и, заметив, что Кейла смотрит на часы, пояснила: – В эти дни я вставала гораздо раньше, чем обычно.
Рука об руку пожилая пара вошла в дом, предоставив Кейле и Мэту сколько угодно вариться в котле противоречивых эмоций и осознавать неизбежное. Так они и делали – минут десять, не меньше… Мэт безмолвно сидел в своем углу, а Кейла, плотно обхватив себя руками, сложенными на груди, уставилась невидящим взором в какую-то лишь ей ведомую точку океана.
– Понимаете, они живут в одной комнате! – прошептала она наконец.
– Я не слепой. Не думаете ли вы, что их ранний уход означает, что они…
Кейла поспешно откликнулась:
– Это из-за самочувствия моей бабушки.
Сейчас ей особенно важен сон и отдых.
– Да-да, конечно…
Наступила такая тишина, что Кейла не сомневалась – Мэту слышно биение ее сердца.
– Итак, что же нам делать? – Мзт выпрыгнул из шезлонга.
– Я… я не знаю.
Он стоял рядом с ней на краю веранды, со сложенными, как и у нее, на груди руками, и поверх темной лужайки смотрел на полосу высоких пальм.
– Хотите прогуляться?
– О, конечно, – почти бессознательно выдохнула Кейла, сама не знавшая, чего ей сейчас хочется.
– Тогда я возьму ключ от ворот.
Владение было обнесено сетчатым забором, обрывавшимся на пляже. Естественная растительность вместе с рощицей из казуариновых деревьев обеспечивали почти полную уединенность. Мэт отомкнул замок калитки и открыл ее, пропустив Кейлу вперед. При свете почти полной луны песок по консистенции и цвету был как сахар. Вот только в туфли забивался…
– Ммм… бесподобное ощущение… – Кейла сбросила туфли и пошевелила пальцами.
Мэт последовал ее примеру, и они побрели дальше по кромке воды, бездумно глядя на пустынный пляж. Завораживающий лунный свет посеребрил всю панораму залива – ее по достоинству оценили бы фотографы, специализирующиеся на изготовлении пейзажей для почтовых открыток, а еще влюбленные… Но ведь они с Мэтом ни те и ни другие, и, тряхнув головой, Кейла обратила мысли к их конкретной, вполне прозаической ситуации.
– По-моему, эта матримониальная затея здорово вас поразила, а? – Она вошла в воду по колено.
– Да, я удивлен, чего уж там. – Мэт закатал штанины, тоже вошел в воду и замолчал ненадолго. – А вы правда не знали, что вытворяет ваш отец с Рут?
Кейла отрицательно покачала головой.
– Сегодня вечером впервые об этом услышала. Боюсь, нас обоих использовали.
В молчаливом согласии они двинулись в направлении огней, высвечивающих большие отели примерно в миле отсюда.
– Извините, что я поцапался с вашей бабушкой. Прежде мы с ней всегда отлично ладили.
– Ну, вероятно, ваш отец действительно еще… эмоционально уязвим так вы сказали. – «…В отличие от некоторых» – эхом раздались у нее в голове слова Филипа. Они относились к Мэту…
– Да, это так, конечно. Он одинок, тоскует по маме, хочет как-то восполнить ее отсутствие. – Мэт стягивал плотно облегающую его хлопчатобумажную рубашку.
– Думаете, моя бабушка просто нечто вроде группы эмоциональной поддержки?
Мэт провел рукой по лицу.
– Бедная Рут. Вряд ли она сознает, какую роль выполняет в жизни отца. Он шел не останавливаясь. – Вообще-то, наверно, догадывается. Вот выйдет за него замуж – избавится от опеки Ллойда.
Так-то оно так, ну а Филип – разве мало он сам выигрывает от этого союза? Пожалуй, даже больше. Но Кейла воздержалась от замечаний: Мэт любит отца и, разумеется, и мысли не допускает о какой-то нечестности в его поведении.
Голос Мэта прозвучал тихо и печально:
– У них был удивительный брак.
– У ваших родителей?
– Ну да. В этом сумасшедшем, вечно меняющемся мире они были такими дружными, такими надежными…
– Это и для вас, должно быть, очень было важно – подстраховывало, воспитывало.
– А как же? Хотя главная заслуга принадлежала, конечно, маме. Наш дом всегда был теплым и гостеприимным, еда – вкусной, а одежда и все прочее… ну, позвольте лишь заметить, что мы никогда не выходили с оторванными пуговицами. Не подумайте, что я против, чтобы женщина работала, – нет. Но что-то есть такое… неповторимое, особенное в доме, который ухожен и где во всем ощущается присутствие женщины. – Голос его вдруг прервался, лицо посуровело.
О чем это он подумал? Может, вспоминает собственный неудачный брак?
Мэт вдруг резко повернулся к ней.
– Ox, простите, я все о своей маме. А ведь вы не знали своей… Вы были совсем маленькой, когда она умерла?
– Можно и так сказать.
Мэт внезапно остановился и стал смотреть на воду.
Кейла тоже остановилась – так близко к нему, что ощущала жар его тела, он передавался ей как заряженное электрическое поле. Жаль, что с запозданием вспомнила она о твердом своем решении тщательно следить за собой, когда она с Мэтом. Прогулка при лунном свете по пустынному пляжу такой романтический пейзаж вовсе не способствуют самообладанию.
Он тихо, почти про себя произнес:
– Вот почему вы так близки с Рут.
– Ну… она одна забирала меня домой из роддома. У отца тогда такой период был в жизни… он не справился бы с новорожденной. – «Зато потом-то справился бы – в три года, в четыре…» – с грустью размышляла Кейла. – С бабушкой я оставалась до четырех лет.
Удивленный, Мэт взглянул на нее.
– Наверно, не просто ребенку переезжать в незнакомый дом.
– Не совсем так это было. Бабушка старалась, чтобы я проводила в доме отца какое-то время – обеды, визиты, ночевки. А еще я часто встречалась с отцом на заводе. Почти каждый день Рут брала меня с собой на работу.
– Стало быть, ваше раннее детство прошло на заводе? – Мэт недоверчиво посмеивался.
– Знаете, по большей части – да. – Ни с того ни с сего подступили слезы – глаза защипало. – Мэт, просто не знаю, что и делать. Бабушка рассуждает разумно, но я вижу – изменилась она очень.
Мэт вдруг положил ей на плечо руку – большую, теплую, она так успокаивает…
– Выглядит она неплохо, как и мой отец.
Но мне понятны ваши переживания. А что они изменились – неоспоримый факт. Что-то важное с ними обоими происходит, вот и отражается внешне.
– А как вам нравится эта чушь – жить одним днем? Да ведь это противоречит всем основам ее жизни – целеустремленности, упорному труду, самодисциплине, самоограничению… скромности, наконец.
– Не думаю. Скорее, Рут просто сбежала от старости. Дом для престарелых – веселенькая перспектива, а?
– Ваш отец тоже бежал – от своего горя, одиночества. Так тяжело потерять жену, с которой прожил долгую жизнь.
– Вот что, Кейла, – Мэт убрал руку с ее плеча, – как я понимаю, вы согласны со мной, что их намерение вступить в брак – ошибка.
– Абсолютно согласна. При самых благоприятных условиях браки между пожилыми людьми – большой риск.
– Ну конечно. У каждого позади прожитая жизнь. Свой груз привычек, эмоциональный и прочий багаж…
Она опустила голову, глядя на волны, слегка пенящиеся у ног.
– Извините, Мэт, что мой отец и брат так поспешно обвинили вас в заговоре.
– Вы, Брейтоны, очевидно, смотрите на этот брак как на вопрос времени. – Мэт передернул плечами. – Ваша реакция мне понятна. Наверно, я реагировал бы так же. Бог мой! И правда, если Рут выходит за моего отца… – голос его осекся, – ее недвижимость и акции… ее положение в компании Брейтонов…
Кейла обхватила голову руками и сдавленным голосом почти выкрикнула:
– Что же нам делать, Мэт?
– Скажу вам только одно – чего я не собираюсь делать: не буду у них шафером.
– А я – фрейлиной.
– Договорились. – Он взял ее под руку, повернулся и направился, увлекая ее, в сторону дома. – А пока нам бы извлечь максимум пользы из той отсрочки, что они нам предоставили.
– Да, у нас еще два дня.
– Это означает, что мы должны здесь торчать чуть ли не до вечера четверга или пятницы! – Мэт зарычал с досады.
– А если нам не удастся их переубедить? – засомневалась Кейла.
– Должно удаться! Ничего хорошего не выйдет из этого брака.
– Завтра мы с бабушкой собираемся пойти по магазинам. Вот тогда-то я с ней и поговорю.
– Да, удобный случай. А я – с отцом.
Они улыбнулись, остановившись у кромки прибоя. Неожиданно Мэт нагнул голову и поцеловал ее – легонько, целомудренно. Но она чуть не задохнулась от этого прикосновения.
– А это зачем?
– Чтобы закрепить наш договор и выразить радость, что мы больше не враги.
Сладкое и страшное предчувствие охватило ее и что-то еще, очень сильное, – лихорадочное волнение, жар и холод… Мэт с ней флиртует?.. Нет, конечно, нет. Его неотразимая улыбка… ну, он воспользовался ею потому, что его все еще забавляет эта маленькая, неуклюжая девочка. Ей бы не поддаваться его чарам, а как следует разозлиться, но отреагировать она не успела…
– Пойдемте, нам пора домой. – И Мэт направился вверх по пляжу.
Этим же вечером, приняв душ и накинув халатик, Кейла решила позвонить Фрэнку. Она удобно расположилась в своей комнате на двуспальной кровати, и внезапно ее поразила мысль: «А ведь я ни разу не вспомнила о нем, за весь день, – только когда Мэт спрашивал!»
Разговаривали недолго, но все новости сообщить друг другу успели. Он-о магазине, она – о полете, о погоде и что она думает о состоянии здоровья Рут. Даже раскрыла секрет, где они находятся, но, сама не зная почему, умолчала о том, что Рут с Филипом собираются через несколько дней пожениться.
Из-за стены, где располагалась ванная, которую они делили с Мэтом, доносился шум воды – Мэт под душем… Если закрыть глаза – перестанешь слышать звук? Нет, не помогает, наоборот – такое видишь, что лучше не экспериментировать. Застонав от отвращения к себе, Кейла забралась под одеяло и погасила свет – тут же все события дня стали сменяться в ее сознании одно за другим. Мэт успокаивает ее во время взлета… Мэт рассказывает о своем браке… Грустно рассуждает на веранде… Прогуливается с ней по пляжу… Мэт, Мэт, Мэт… А теперь еще и это «ужасное видение»: теплая мыльная вода, стекающая по широкой, мускулистой спине Мэта… Кейла схватила подушку и набросила ее на голову. Впереди ее ожидает длинная-предлинная неделя.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Проснулась Кейла рано. Мышцы шеи затекли, зато голова ясная и уже выстраиваются планы на день. Как тихо в доме… Двигаясь как можно осторожнее, она приняла душ, высушила волосы и, подобрав их наверх, заколола как обычно. Легкий, почти незаметный макияж, белая блузка с зеленой юбкой, туфли без каблуков – и она на цыпочках вышла из комнаты.
Мэт уже встал – сидит на веранде и читает газету.
– Доброе утро! А я-то думала, что всех опередила.
Он поднял на нее глаза и выдвинул для нее стул.
– Доброе утро. Кофе?
– Да, спасибо.
На столе тарелка с ломтиками фруктов, корзиночка со сладкими булочками, укутанный кофейник.
Кейла отвела глаза, не в силах встретиться с его, скользящими по ней.
– Видели уже наших голубков?
– Нет. Спят еще. – Он с отвращением подтолкнул к ней газету. – Вот, извольте взглянуть – трехдневной давности.
Солнце стояло уже довольно высоко, когда появились Рут и Филип. Кейла успела почитать газету, убрать и вымыть посуду после завтрака и основательно проштудировать журнал по торговле. Мэт тоже работал притащил из комнаты компьютер. Пожилая пара выплыла на веранду.
– Какое великолепное утро! – Рут откинула назад голову и с восторгом вдохнула. – Сегодня воздух как шампанское.
– Ммм… – согласился Филип. – Ты улавливаешь запах жасмина?
Кейла оторвалась от журнала: «Какого еще жасмина?»
– Доброе утро. Будете завтракать? – предложила она.
– Немного позже. Мы с Филом уже привыкли плавать до еды. – На них были купальные халаты. – Не хочешь ли присоединиться к нам?
– Нет, бабушка, спасибо. Мне надо еще кое-что прочесть.
– А ты, Мэтью?
Мэт с трудом оторвался от компьютера и отрицательно покачал головой.
Хозяева пожали плечами и направились к пляжу. Они поплавали, поели, побродили по пляжу в поисках ракушек. Почти половину этого времени Мэт и Кейла усердно трудились, но наконец не выдержали и тоже устремились на пляж. Не сняв одежды, расположились в тени пальм и принялись наблюдать оттуда за детскими шалостями стариков.
– Бабушка, когда же мы поедем по магазинам? – в очередной раз пристала Кейла к Рут, когда та, после второго захода, вместе с Филипом вышла из воды.
Бабушка постоянно отвечала, что спешка ни к чему, а Кейла напоминала себе, что они живут здесь в режиме островного времени. Но, Господи, сейчас-то уже почти полдень! Рут подняла часы с полотенца, на котором сидела Кейла.
– Фил, нам, кажется, пора двигаться.
Кейла в изумлении захлопала глазами.
– А я думала… мы с тобой, бабушка, вдвоем…
Рут выжала воду из густых светлых кудряшек.
– Почему только вдвоем? Международная ярмарка – такое большое удовольствие, грех кого-нибудь его лишать.
Кейла и Мэт обменялись озабоченными взглядами.
– Бабушка, хорошая ли это идея? Для мужчин магазины – такая скука.
– Ну, не совсем так… – мягко протестовал Филип.
Итак, смирилась Кейла, выбора нет, придется идти всем вместе.
Больше двух часов длилась прогулка вдоль вымощенных булыжником улиц и затененных двориков, где разместилось свыше семидесяти магазинчиков с великим множеством товаров – здесь были представлены более тридцати стран.
Кейле и Мэту покупать ничего не хотелось, разве что газеты – вот газетный киоск.
– Поверить не могу! – пробурчал Мэт, совершив тщательный осмотр стенда. – Все старые – двухдневной давности и так далее.
– Так сюда доставляют, – засмеялся Филип.
Только в середине дня Кейла оказалась наконец наедине с Рут. Они заглянули в магазин женской одежды, где нашли широкий выбор купальных принадлежностей. До этого Кейле пришлось ощутимо ткнуть Мэта в ребро – тот понял и, заявив, что умирает от жажды, затащил отца в ближайший пивной бар. Вращая круговую вешалку с купальными костюмами, Кейла не без внутренних мучений размышляла: как бы потактичнее подойти к проблеме, всецело занимавшей ее ум. Но Рут ее спасла, начав сама:
– Итак, теперь, когда Фила заманили, что бы ты хотела обсудить со мной?
Внучка смутилась – бабушка рассмеялась.
– Кейла, да разве тебе когда-нибудь удавалось от меня хоть что-то скрыть!
– Бабушка, можешь ты быть со мной честной? Я имею в виду по-настоящему? И откровенной?
– Постараюсь, девочка, постараюсь… О, смотри, какая прелесть! – непроизвольно вырвалось у Рут, поглощенной созерцанием розового бикини с яркой наклейкой: «Эффект флуоресценции под водой!»
Кейла и бровью не повела.
– Почему ты хочешь выйти замуж за Филипа?
– Почему? – усмехнулась Рут. – По самым обычным причинам.
– Мне показалось, тебя очень расстроило предложение отца насчет дома для… В общем, не в этом ли причина?
Рут со вздохом сожаления водворила на место вешалку с бикини.
– В вашем возрасте, конечно, трудно поверить, что кто-то… в нашем может быть влюблен. Но я влюблена, Кейла.
– А он – он испытывает к тебе такие же чувства?
Губы Рут сжались в жесткую, прямую линию.
– К чему ты клонишь, Кейла?
Кейла перешла к вешалке с тонкими, как паутина, очаровательными юбками из ткани, получившей в просторечье наименование «iMaрлевка».
– Понимаешь, это все так неожиданно, а учитывая твое нежелание передать отцу компанию Брейтонов…
Глаза Рут стали огромными, испуганными.
– Ты… ты думаешь. Фил… хочет на мне жениться с расчетом, что я включу его в завещание?
Кейла страшно покраснела – и молчала.
– Кейла, Филу не нужны мои деньги.
– Бабушка, не ответишь ли ты мне только на один вопрос: чья это была идея убежать, не сказав никому ни слова?
Рут подумала, явно стараясь вспомнить.
– Наверно, Фила, но…
– А идея пожениться?
– Конечно, Фил сделал предложение, по всей форме. Не такая уж я эмансипированная.
Но вряд ли это дает тебе право приходить к заключению, что он польстился на мои деньги.
Понимаешь, он же все видел: что я устала от слишком пристального внимания твоего отца, от преследований, порицаний… А если уж соглашусь за него выйти, так без этого гнета, без затаенной злобы семьи, чтобы не омрачить наш светлый день. Вот почему мы все скрыли.
Слезы жгли глаза Кейлы.
– Бабушка, уйдем отсюда.
– С радостью, дорогая.
Едва выйдя из магазина, Рут взмолилась:
– Неужели я слишком о многом прошу тебя – только доверять моим словам?! Кейла, Фил – хороший, порядочный человек. Я вручаю ему свою жизнь, не то что состояние. Хорошо бы ты посмотрела на него в какой-то мере моими глазами, девочка. Понимаешь, – она встряхнула кудряшками, – с ним я чувствую себя, если хочешь, более привлекательной, женственной, молодой…
Кейла вдруг заметила, что в двадцати шагах от них стоят Мэт и Филип. По выражению их лиц сразу уразумела: Мэт преуспел в своей миссии не лучше, чем она, ему тоже не удалось привести отца в чувство.
Увидев приближающихся женщин, мужчины разом умолкли, прекратив спор, но физиономии их оставались свирепыми.
– Фил, думаю, нам лучше немедленно уйти. – Рут тяжело дышала, и Кейла поняла, в чем дело: увидев Филипа расстроенным, она рассердилась из-за него еще больше, чем из-за себя.
Их подвергли массированной атаке? Прекрасно, она защитит Филипа! Это намерение ясно было написано на лице бабушки, когда она подошла к нему.
– Только что подумал то же самое. Самое время принять приглашение Мартинсов.
– О'кей, при условии, что мы избавимся от этой парочки – меня утомляет их общество.
Пусть поищут других и попробуют на них свое умение делать людей несчастными.
– В любом случае мы уже обо всем поговорили. – И Филип взял Рут под руку.
Оба выпрямились и демонстративно медленно, спокойно стали удаляться.
– Бабушка! – Голос Кейлы срывался от растерянности. – Бабушка, подожди!
– Что еще? – обернулась Рут.
– Куда вы уходите?
– Идем в курортную зону в Лукойе. Мы здесь встретили одну пару из Бостона, они нас приглашали вместе пообедать. – Насмешка, прозвучавшая в сердитом голосе Рут, окончательно лишила Кейлу гордости. Руг вынула из соломенной сумки ключи от дома и бросила их Мэту. – Можете доехать до дома на такси. Адрес, надеюсь, запомнили?
– Да, но…
– Кстати, – прервал ее Филип, – мы записались на завтра на экскурсию с подводным плаванием. Вы, конечно, не поедете – ведь вы здесь не на кани-икулах, – протянул он с сарказмом. – Ради Бога, дорогие! Сидите себе дома, развлекайтесь с вашими компьютерами и факсами – это все, что вам нужно для счастья.
Ну а мы уходим.
– Бабушка, а как же… как же с купальником?
– Ну, Кейла, ты уже не маленькая – сама купишь себе купальник или что тебе там вздумается. Идем, Фил, мы и так уже потратили слишком много времени на этих молодых истуканов.
Остолбенев, Кейла провожала взглядом удаляющуюся пару.
– Я… я так отвратительно себя чувствую. – Она готова была разреветься. – Совсем не то ей сказала, что думала и что хотела…
– Понимаю вас: я тоже.
– А теперь она не желает меня видеть. О Боже, что я наделала?!
Левая бровь Мэта приподнялась в немом вопросе.
– Понимаете, я ее так… так люблю! – Кеила пыталась, подставляя лицо жаркому солнцу, осушить горькие слезы.
Мэт согнутой в локте рукой обхватил ее за шею и притянул к себе. Жест такой для нее неожиданный… и желанный… Она уткнулась лицом в рубашку на его груди, пытаясь справиться с невыносимым чувством горечи, утраты она потеряла привязанность самого близкого человека. Всю ее тонкую фигурку сотрясала дрожь.
– Все будет хорошо, дорогая. Иногда надо позволить себе уйти от всего, забыть…
Она застонала: почему ей надо от чего-то уходить, что-то забывать? Она стиснула зубы, но слезы все лились и лились…
Его доброта, его именно дружеское отношение трогали ее.
– Вот, возьмите, – с нежной улыбкой он вложил ей в руку чистый носовой платок.
Кейла вытерла глаза, оглянулась – и вдруг сообразила: да ведь они стоят посреди главного прохода на переполненном народом базаре! На них, разумеется, бросают кто насмешливые, кто удивленные взгляды.
– Не обращайте внимания. Думают, наверно: влюбленные поссорились.
– Да нет, вряд ли.
Мэт заключил ее лицо в ладони, гипнотизируя теплым взглядом серых глаз.
– Нет? – ласково повторил он, водя пальцами по ее горящим щекам.
Тревожные предупреждающие звоночки раздались в голове, но сейчас она ни за что на свете не отстранилась бы от него… Мэт медленно опустил голову, и губы его коснулись ее губ.
– И пусть их думают! – прошептал он и прижался ртом к ее рту. Этот поцелуй не был невинным, как вчера, – губы его, горячие, настойчивые, долго не отпускали ее, пока все ее тело не начало отвечать на их страстный призыв…
Мэт не сразу открыл глаза, в серой их глубине плавала темнота, а еще возбуждение, изумление.
– Да, теперь-то они уверены, что мы влюбленные, – прошептал он.
Кейла, чувствуя, как горят ее щеки, в смущении отвела взгляд, но мало-помалу предательская улыбка – бездумная, счастливая – выдала, что ее сдержанность притворна. Пусть он целовал ее из жалости – все равно, ей приятно, что он не остался равнодушен.
Почему раньше не слышала она экзотических птичьих трелей, не замечала ярких красок, не чувствовала особого аромата, исходящего от тележек с едой?.. За каких-нибудь несколько минут для нее гостеприимно распахнул двери новый, пестрый, многоцветный мир – будто черно-белый фильм, который смотришь, вдруг превратился в цветной.
