Текст книги "Неземная любовь"

Автор книги: Шеннон Уэверли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Думаю, не для тебя одной. Наверняка большинство обитателей нашей округи именно так это и восприняли. Ведь последние двадцать лет я был единственным владельцем «Сосновой горы».

– Так что же случилось? И в чем причина? Чет невесело усмехнулся.

– В отсутствии доходов, как это ни прискорбно. Вроде и делаешь, что полагается, но с каждым годом дела идут все хуже и хуже. Во всяком случае, за последние восемь лет, хорошего было мало. Думаю, в списке финансовых умов нашего времени мое имя значится далеко не на первом месте.

Ник, наклонившись вперед, нетерпеливо прервал его:

– «Сосновая гора» в будущем обещает быть одним из лучших лыжных центров в регионе, только необходимо, причем в самое ближайшее время, как можно лучше использовать благоприятные возможности для развития, иначе нам не одолеть конкурентов.

– Вот поэтому я и попросил Ника принять участие в нашем деле, – добавил Чет. – Я больше не могу справляться с этим в одиночку. Откровенно говоря, я и раньше-то не очень справлялся.

– На самом деле, – вступила Грейс, – об этом попросил мой брат, Фред. Он нас всех и познакомил. Они с Ники вместе работали в Бостоне.

Челсия порылась в памяти.

– Банковское дело. Что-то связанное с инвестициями. Кажется, этим занимался Фред?

– Совершенно верно. – Грейс отхлебнула шерри и улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой. – Папе очень повезло с Ники. Фред говорит, что он финансовый гений.

А, так вот чем он занимается. Ники Таннер, Финансовый Гений. Теперь понятно, почему он всегда так одет. Даже сегодня, в один из обычнейших понедельников, на нем рубашка с галстуком. И все-таки Ник Таннер не производит впечатления настоящего банковского дельца. Его волосы чуточку длиннее, чем положено уважающему себя банкиру, его брюки, дорогие, с идеально отутюженными складками, облегают его бедра несколько более откровенно, чем могла бы допустить банкирская респектабельность.

Кэти, доверчиво прижавшись к Челсии, довольно похихикивала, пока та рассматривала ее рисунки. На мгновение Челсия забыла про все свои сложности, наслаждаясь восхитительным детским смехом.

– О, Челсия, разве ты не видишь, что она там намалевала! – внезапно заволновалась Грейс.

Она, вздрогнув от неожиданности, подняла глаза. Лицо Грейс прямо-таки исказилось от ужаса. Челсия взглянула на разрисованную страничку, а потом снова на Грейс, пытаясь понять причину такой странной реакции. Очевидно, та считает, что существует один-единственный способ рисовать картинки, руководствуясь, раз и навсегда установленными правилами и ни в коем случае не позволяя разыграться фантазии.

– Это пришельцы, Грейс. С планеты… э-э… Зингадор. Всякий знает, что у зингадорианцев кожа фиолетового цвета. Так, значит, – обратилась она к Нику, стараясь не придавать значения недовольству Грейс, – вы с Фредом вместе работали?

– Да, несколько лет.

– И вам нравилось заниматься банковскими инвестициями? – Разговаривать с Ником было не так трудно, если имелся предлог не смотреть на него.

– Не очень, но я долго не мог этого уразуметь.

– Он был слишком занят, чтобы разбираться в этом, – выпалила Грейс. И снова вскрикнула: – О, ради Бога, Челсия! Погляди, что опять натворил этот ребенок! – Ее пронзительный голос дрожал от возмущения.

Кэти резко вскинула голову и в замешательстве уставилась на Грейс. Ее выразительные голубые глаза потемнели.

– Давай-ка посмотрим, что ты нарисовала, – пробормотала Челсия. – Гм, Оранжевые лица. Голубые волосы. Это, должно быть, бангадулианцы.

– Да, они самые, – довольно подтвердила Кэти.

– Ну что ж, они у тебя получились, как живые.

– Спасибо. Я тоже так думаю. – Кэти, просияв, с победоносным видом взглянула на Грейс, покрасневшую от досады. Челсии показалось, что Ник едва сдерживается, чтобы не засмеяться. Наблюдая за ним, она сама с трудом подавила улыбку.

Чуть кашлянув, Челсия посмотрела на коробку с мелками.

– Итак, мистер Таннер, в один прекрасный день вы решили покончить с банком и заняться лыжным спортом?

– И да, и нет. Фред знал, что я со временем рассчитываю основать собственное дело. У меня был капитал и кое-какие навыки. Он как-то упомянул, что его отец испытывает затруднения с лыжной базой, и поинтересовался, не хочу ли я этим заняться.

– А вы имеете опыт в сфере спортивного бизнеса?

– Не слишком большой. Я немного хожу на лыжах.

– Он чертовски быстро все усваивает, – вставил Чет Локвуд. – Уже сейчас Ник понимает в этом деле столько же, сколько и я.

– Вряд ли. Но здесь я в качестве финансового управляющего, а не для того, чтобы разбираться в достоинствах лыжных креплений. В этой области Чет бесспорный знаток.

Тот благодарно улыбнулся.

– Что мне действительно нравится в Нике, так это его решимость. Он настоящий заводила, Челсия. Через пять лет ты не узнаешь «Сосновой горы».

Кажется, оправдываются ее самые мрачные предчувствия.

 – Вот как? А что именно вы собираетесь предпринять?

– Ничего, о чем бы Чет сам не подумывал. Несколько лет назад он с инженерной командой обследовал южный склон. И установил, что там можно проложить лыжную трассу. Десять или двенадцать новых спусков.

Предчувствия начинали принимать ощутимую форму.

– Сложность состояла в том, – подхватил Чет, – что у меня никогда не было денег на такие дорогостоящие проекты, а брать ссуду я побаивался. Но теперь… – Он чуть улыбнулся, с признательностью глядя на Ника.

– Что ж, звучит просто замечательно. Я вам желаю всяческих успехов. – Челсия полагала, что говорит это искренне. В конце концов, чем лучше пойдут дела на «Сосновой горе», тем больше у нее будет потенциальных клиентов.

Однако ее слова возымели странное действие. Чету Локвуду стало явно не по себе. Кубики льда в его стакане тревожно постукивали. Наконец он встал и налил себе новую порцию.

– Если мы примем этот проект…

– Вы хотите сказать, когда мы примем, Чет, – поправил Ник.

– Да, разумеется, – торопливо подтвердил он, стоя у бара со стаканом в руке. – Так вот, тут-то и возникает одна сложность, Челсия.

– Да? Какая именно?

– Нам понадобится лужайка, которой ты пользуешься.

– Лужайка. Моя лужайка? – Этого она никак не ожидала. Она полагала, что речь пойдет о повышении арендной платы.

– Эта лужайка, – без тени неловкости, испытываемой Четом, принялся объяснять Ник, – является естественным продолжением южного склона.

– Я понимаю, но ведь для подъемников требуется не так уж много пространства. И сколько же вам нужно земли?

– Речь не о подъемниках! – нетерпеливо вмешалась Грейс. – У Ники возникла идея устроить целое поселение для лыжников. Настоящий лыжный городок.

– Городок!

Холодный взгляд Ника был непреклонен.

– Именно так. «Сосновая гора» не обеспечена в должной мере жильем, а от этого проигрывает дело.

Челсия сдвинулась на край диванной подушки.

– Так… так о чем вы говорили? Там будут продаваться квартиры? Или сдаваться внаем?

– И то, и другое. – Он выглядел менее напряженным и полностью владел собой.

– И еще там будут магазины, – добавила Грейс. – Сувенирные киоски, модные лавки – все те места, где так любят слоняться туристы.

Итак, Ник Таннер еще и великий застройщик, повсюду сеющий гибель воздушным шарам.

– Мы хотим создать здесь спортивный комплекс, – с энтузиазмом продолжал развивать эту тему Чет. – Как раз сегодня утром мы обсуждали прокладку еще и санных трасс.

Челсия с усилием проглотила ком в горле.

– Из всего этого я должна сделать вывод, что мне лучше начать подыскивать новую площадку.

Чет, смущенно кивнув, уткнулся носом в стакан. Лицо у него покраснело.

Нога Челсии непроизвольно отбивала дробь. Она не могла потерять эту лужайку. Никак не могла.

– Мистер Таннер, тепловые аэростаты в наши дни завоевывают все большую популярность. Они такие яркие, нарядные, недаром люди восторгаются ими.

Ник нахмурился.

– Вы так считаете?

– Да, я так считаю, и, думаю, вы согласитесь со мной, если узнаете, сколько любителей лыж возвращаются снова на «Сосновую гору» из-за того, что у них возникает ощущение праздника при виде воздушных шаров, или… или из-за того, что им хочется совершить воздушное путешествие. А все те люди, которые приезжают специально затем, чтобы полетать на воздушных шарах, а потом решают остаться, чтобы покататься на лыжах? Что вы на это скажете?

В ответ Ник смерил ее взглядом, выражавшим спокойное безразличие.

– Взаимовыгодное сотрудничество, что-то вроде симбиоза, вы так это видите?

– Да.

– А я вижу, что ваша выгода перевешивает. Пожалуй, это больше напоминает паразитизм, вы не находите, мисс Лаутон?

– Простите?

– Пожалуйста, не воспринимайте это как личный выпад. Просто это непреложный факт. Всякому ясно, что вам от нас гораздо больше пользы, чем нам от вас.

Разъяренная Челсия вскочила с места, но в последний момент вспомнила, что она лишь гостья в этом доме, и снова села, стараясь взять себя в руки. Что ей ответить на это?

– Выскажитесь прямее, мистер Таннер. Вы просто хотите от меня избавиться.

– Я бы так не сказал. – Голос Ника звучал искренне, но глаза явно ее избегали. – И я совсем не хотел вас обидеть.

– А что же вы хотели в таком случае?

– Я просто надеялся, что вы поймете, как важно для «Сосновой горы» обрести иное качество. Истина заключается в том, что, если ничего не изменится, она не протянет и двух лет. Та земля, которой вы сейчас пользуетесь, жизненно необходима для осуществления нашего плана.

Воцарилось гнетущее молчание. Даже маленькая Кэти и та замерла рядом с Челсией.

– Когда начнется строительство? Ник пожал плечами.

– Точные сроки еще не установлены. Вот почему нам не хотелось, бы связывать себя какими-то долгосрочными обязательствами. В лучшем случае мы можем предложить вам заключить еще один договор сроком на месяц, когда истечет действие предыдущего.

Она выпрямилась и посмотрела ему прямо в лицо.

– А что будет после?

– Я не могу так далеко заглядывать.

У нее заныло сердце. Теперь, кажется, все ясно. Полная отставка.

– Да, вот еще что, – сказал Ник. – Ваш дом.

– Мой дом?

– Да. Он нам тоже нужен.

У нее перехватило дыхание. Она сидела словно оглушенная, не в силах пошевельнуть даже пальцем.

Чет Локвуд совсем сник.

– Челсия, тебе ведь не очень трудно подыскать себе другое жилище?

Ей стало жаль его, но себя – еще больше.

– Нет. Конечно, нет. – Это была неприкрытая ложь.

– Хорошо. Я так и думал.

– И вот что я еще хотел сказать, – вмешался Ник. – Ваш рекламный щит.

Челсия оторвалась от созерцания своих туфель.

– Конечно. Я перенесу его. – Как и куда, она понятия не имела.

– Может, я чем-нибудь смогу помочь… – нерешительно предложил Чет.

Она выдавила из себя улыбку и встала. Пора и честь знать.

– Спасибо. Ничего не нужно.

– Ты уже собираешься уходить? – спросила Грейс.

– Да. Боюсь, мне пора. Завтра на рассвете у меня полет. Семейная пара, отмечающая серебряную свадьбу.

Чет пересек комнату и, подойдя, крепко обнял ее.

– Рад, что ты забежала. – Он, казалось, почувствовал облегчение, что этот вечер остался позади.

– Вот, возьми, Челсия. Тебе нравится моя картина? – Кэти протянула ей страничку, вырванную из альбома.

– Это мне? Ты на самом деле хочешь подарить такую красивую картину?

Малышка просияла от радости.

– Тогда ты должна ее подписать. Настоящие художники всегда подписывают свои работы.

– Сейчас. – Кэти закусила губу, сосредоточенно решая, какой выбрать мелок.

Наступившая тишина была слишком тягостной.

– Где она будет учиться? – спросила Челсия, чтобы прервать гнетущее молчание.

– Она… пока не ходит в школу, – ответил Ник. Грейс тут же поспешила с объяснениями:

– Ники решил некоторое время подержать ее дома. Я буду с ней заниматься.

Челсия очень сомневалась, что Грейс понимает всю серьезность такой ситуации, но постаралась своего отношения не показать, хотя и не была уверена, что у нее это получилось.

– Готово, – прозвенел ликующий голосок Кэти.

Взяв протянутую ей картинку, Челсия заметила, как Ник, поднявший Кэти на руки, отступил на шаг. Движение было совершенно естественным – они прощаются с ней, желая доброй ночи, – только у Челсии возникло странное ощущение, что отец пытается защитить свою маленькую дочь. От нее.

– Надеюсь, ты не держишь зла на папу, – прошептала Грейс, когда они вышли в прихожую.

– С какой стати? Он всегда был так добр ко мне.

– Но ты так расстроена. Это все из-за Ники. Не думай о нем плохо, Челсия. Он обошелся с тобою невежливо, но, видишь ли… иногда на него находит. Это можно понять, если учесть, что ему пришлось пережить за последние несколько лет.

Челсия с силой терла лоб, пытаясь облегчить тупую боль, от которой раскалывалась голова.

– Что ты имеешь в виду, Грейс?

– Несчастный случай, конечно.

– Это когда Кэти повредила ногу? Грейс кивнула.

– И когда погибла ее мать.

– Погибла?

– Разве ты не знаешь?

– Нет. Я слышала, что она умерла, но я не знала… Какой ужас! – Внезапно ее пронзила мысль, от которой все поплыло перед глазами. – Это было дорожное происшествие? И Ник вел машину?

– Слава Богу, нет. Виновата мать Кэти. Она потеряла управление и грохнулась с набережной вместе со своим мотоциклом.

– С мотоциклом?

– Именно. Ты можешь себе это представить? Она была совершенно чокнутая. Участвовала в каких-то идиотских гонках. Ники постоянно из-за этого с ней сражался. Это был очень несчастливый брак, знаешь ли. Он не говорит об этом, но брат мне кое-что рассказывал. Да и какая из нее была жена? Ты не можешь себе вообразить, как благодарен Ники за самую незатейливую домашнюю стряпню. – Грейс вскинула голову. – И хорошо, что она умерла. Ничего, кроме страданий, Ники от нее не видел.

Челсия знала, что Ник ей враг, но слова Грейс привели ее в содрогание. Как можно такое говорить? Ведь в этой жуткой катастрофе он потерял жену и чуть не лишился дочери. Его прошлые несчастья отозвались в душе необъяснимой горечью.

Внезапно Челсия вспомнила, с каким неистовством он набросился на нее тем субботним утром на площадке, где они приземлились, и у нее словно открылись глаза. Для Ника она была олицетворением опасности, грозящей Кэти. Она догадывалась об этом и раньше, но не понимала причины, не осознавала, насколько остро он воспринимает угрозу. До теперешнего момента. Великий Боже! Он отождествлял ее со своей женой!

Боль в голове становилась невыносимой, она пульсировала даже в глазах. Челсия, сощурясь, посмотрела на Грейс – такую спокойную, такую понятную и предсказуемую. Такую безопасную!

– Грейс, можно, я задам тебе один не очень скромный вопрос? Вас с Ником связывают какие-то отношения?

– Ну, разумеется. Разве это не очевидно?

Рот у нее пересох, язык стал совершенно ватным.

– О, конечно. Я могла бы сразу заметить. – Она сглотнула. – Это серьезно?

– Думаю, да.

– Вы поженитесь?

– Ну… – Грейс пожала плечами и засмеялась.

Челсия хотела сказать, что она рада за Грейс, но не могла вымолвить, ни слова. Переполнявшие ее чувства грозили разразиться взрывом.

– Ну, спасибо, что проводила. – Она распахнула дверь и поспешно вышла, всей грудью вдыхая прохладный ночной воздух.

Челсия не сразу села в джип. Она немного прошлась, размышляя о случившемся. Почему ее так задело, что у Ника кто-то есть? Она не ищет никаких романов, и уж тем более с ним! Этот человек ей совершенно не нравится. Он скрытный, он вздорный, и вдобавок ко всему он разрушил ее жизнь. Он может встречаться с кем угодно, ей это совершенно безразлично!

Но по дороге к дому она почувствовала боль в груди и поняла, что ей не все равно. Совсем не все равно, как это ни грустно.

Глава пятая

Ник стоял в своей конторе у большого окна, занимавшего все пространство от пола до потолка, и прислушивался. Контора располагалась над пунктом проката лыжного снаряжения, и Ник представил царящие тут зимой шум и сутолоку, топот тяжелых башмаков и гул голосов. Но сейчас только шорох майского ветра в кронах сосен да песенка Кэти, играющей в тени деревьев, нарушали тишину. Из окна он мог видеть сторожку у ворот, часть автомобильной стоянки и несколько широких зеленых полос скошенной травы, в другое время года представляющих собой скоростные трассы. Лыжная база без снега всегда кажется каким-то нарушением миропорядка, особенно в этих местах, где весна такая бурная и благоуханная.

Ник нахмурился. Прошло уже много лет с тех пор, как он перестал ощущать сладкие запахи весны, замечать нежную дымку золотисто-зеленых березовых листочков, вздрагивать от пробуждающихся надежд под пение малиновки. Он так долго жил под тяжестью гнетущего его горя, что забыл все свои прежние ощущения.

Конечно, его не оставляла надежда на перемены. Только поэтому он и переехал в Беркшир. До сих пор ему, однако, казалось, что он сделал это исключительно из-за Кэти. Хотелось увезти ее из большого, шумного города с его жутким воздухом, преступностью, сумасшедшим темпом жизни, дать ей возможность вырасти на просторе. И он никак не ожидал, что переезд может так подействовать и на него самого.

Разумеется, он рассчитывал, что его жизнь изменится к лучшему, потому что у него будет другая работа, и он избавится от шума и уличных пробок. Но здесь произошло и нечто нежданное. Обострилось восприятие, с глаз словно спала пелена. Он чувствовал себя человеком, пробудившимся от тяжелого сна, вызванного наркозом.

Ник неуверенным движением провел рукой по волосам. У него не было убежденности, что ему нравится его новое состояние, даже если это всего лишь способность услышать малиновку и заметить молодую листву. Он не был готов. Новые надежды, закравшиеся в сердце, пугали его. Все хорошее в жизни так мимолетно, так эфемерно. За мгновением счастья всегда следует новый удар. К этому его приучила Лаура.

Он не жалел о переезде. И никогда не пожалеет, потому что сделал это ради Кэти. Ему только хотелось избавиться от внезапно возникшего ощущения беззащитности. Ирония заключалась в том, что только часть его души готова была вернуться в убежище, в панцирь эмоциональной нечувствительности, образовавшийся после смерти Лауры. Там безопасно. Там можно не ждать нового удара.

Звук мотора прервал его размышления. У них с Четом сегодня должна была состояться беседа с молодым парнем из Колорадо, которого они хотели взять главным инструктором по лыжному спорту на «Сосновую гору». Он вытянул шею, пытаясь рассмотреть, кто едет. По подъездной дороге к базе приближался джип с открытым верхом. Ник, наклонившись вперед, едва не выпустил из рук нагретый на солнце стакан. Нет, это был не новый инструктор. Это была Челсия Лаутон!

Челсия поставила джип прямо под его окнами. Он отпрянул назад, когда она, подняв голову, взглянула в его сторону, неловкими руками оправил рубашку и пригладил волосы. До него донесся звук ее голоса, ее негромкий заразительный смех. Он снова подошел к окну, стараясь, чтобы его не заметили. Она стояла посредине площадки для игры в «классики», расчерченной Ником накануне, и дружески болтала с его дочерью. Кэти, смеясь, раскачивала низко спустившуюся ветку.

Сегодня Челсия была в блузке, отделанной кружевами, и юбке из батика ручной выделки, вобравшего в себя всю гамму оттенков бледно-лилового цвета, что неожиданно заставило его вспомнить о гиацинтах. Блузка из тонкой ткани, тоже бледно-лиловая, мягко подчеркивала округлость ее груди. Ему понравился ее наряд. Какой-то необычный. Наверняка она сшила его сама. Он заметил, что ее привлекают вещи своеобразные, особенные, например африканские деревянные украшения из тика, которые она надела в тот вечер у Локвудов… или ярко-голубые заколки, что были у нее в прошлую субботу. Ник поймал себя на том, что невольно улыбается.

Она настоящий хамелеон, меняющий свою внешность так же легко, как… Хотя нет. Хамелеоны приноравливаются к тому, что их окружает, а Челсия Лаутон держит себя, как ей хочется, и делает то, что ей нравится. И очень жаль, что ей нравятся эти полеты на воздушных шарах. Ник прижал стакан ко лбу и вздохнул. Странно, но он питал какую-то смутную надежду, что она бросит это занятие.

Но вовсе не потому, что он отбирает у нее лужайку. Он вынужден это сделать. У него нет выбора. Еще меньше он был доволен тем, что лишает ее дома. Хотелось бы знать, куда она переедет. Хотя просто нелепо, что его это заботит. Да наплевать ему, куда. Это ее проблемы. Она сама загнала себя в угол, выбрав такую профессию. И, в конце концов, это ведь ее слова, что все будет в порядке. Чет, однако, был расстроен, и это огорчало Ника. Старик, видимо, к ней привязан. Они соседи, он знает ее семью. А Грейс так даже училась с ней в одном классе.

Ник в раздражении с силой растер лицо рукой. Ему не хочется, чтобы Локвуды чувствовали себя виноватыми или несчастными из-за Челсии Лаутон. Но именно так получилось. И он только усугубляет ситуацию. Ему не стоило вести себя так грубо, и уж тем более он ни за что не должен был говорить, что она собирается присосаться к «Сосновой горе» паразитом. Может быть, это и правда, но с его стороны это было низостью, и он сказал так только потому, что все еще был зол на нее из-за происшествия с Кэти.

Видимо, следует принести извинения. Тогда ему легче будет смотреть Локвудам в глаза. Он не имеет права разрушать старинную дружбу из-за собственных сложностей. А потом пусть мисс Лаутон топает своей дорогой – он очень надеется никогда ее больше не увидеть.

Челсия помахала Кэти рукой и направилась к лестнице, ведущей в контору Ника. Расстояние до ступенек она преодолела, прыгая на одной ножке по клеткам классиков – три, два, раз. Легкая юбка лиловым вихрем взметнулась над коленками, когда она приземлилась на обе ноги, и Нику трудно было не улыбнуться.

Многое в Челсии Лаутон не заслуживало его одобрения. Ее нелепый способ зарабатывать себе на жизнь. Ее непонятные взаимоотношения с детьми. Все это так напоминало Лауру.

Но отрицать, что она очень привлекательна, вряд ли возможно.

Он отвернулся от окна и заторопился к своему столу. Когда она постучала в дверь, Ник уже сидел на месте, являя собой олицетворенное равнодушие.

Поднявшись по лестнице, Челсия несколько раз глубоко вздохнула, вместе с воздухом пытаясь набраться храбрости. Она рассчитывала повидать Чета Локвуда, но, судя по присутствию Кэти, здесь должен быть и ее отец. Ну, так что же, плевать ей на это! Она сумеет с ним справиться и сделает это твердо и с достоинством. С самого утра она была настроена очень решительно.

Сколько же мест ей пришлось сегодня объездить, чтобы разместить объявления! И везде выписывать чеки, что было сущим мучением. Объявления стоят жутко дорого, но по опыту ей было известно, что результат не заставит себя ждать. Она устала от езды, устала от разговоров, ей смертельно надоело разбрасываться деньгами, но, если потребуется, она любыми способами заработает еще, чтобы только справиться с этим обрушившимся на нее бедствием – переменой местообитания.

Она постучала в дверь.

– Входите, – прозвучал голос, который она сразу узнала.

Расправив плечи, с гордо поднятой головой, она вошла в залитую светом комнату.

Ник взглянул на нее из-за стола, и ей показалось, будто он ждал ее прихода.

– Что я могу сделать для вас, Челсия? Готовность к отпору была мгновенно сломлена.

Она не ожидала, что сдастся так быстро, но ведь никогда раньше он не называл ее по имени. Хотя вряд ли это имеет какое-нибудь значение. Она не нравится ему, он не нравится ей, и они оба прекрасно отдают себе в этом отчет. Челсия почти спокойно воспринимала их взаимную враждебность. По крайней мере, она была явной, узнаваемой и, уж во всяком случае, не походила на головокружительное ощущение зависания в пространстве, где простое «Челсия», неизвестно почему, звучало так дружелюбно.

– Я принесла договор, – начала она нерешительно. – Он должен быть сегодня оплачен. Поэтому я передаю его лично. Я думала, здесь будет мистер Локвуд.

Карие глаза Ника медленно оглядывали ее, словно изучая. Напрасно она так оделась, пронеслось у нее в голове. В этом наряде она выглядит толстой и неуклюжей. А туфли! Он, наверное, думает, что она одолжила их, у чьей-нибудь бабушки.

– Он еще не вернулся с обеда. Я могу взять у вас договор.

Челсия прошла через комнату, ступая по ковру, на котором дрожали солнечные зайчики, и положила конверт на угол стола.

– Чет должен подписать его.

– Я знаю. – Его рот, твердый, прекрасно очерченный, дернулся неким подобием улыбки. Он находит ее забавной? – Обещаю, что передам ему.

– Хорошо. Мне не хотелось, бы терять май только потому, что я на день опоздала.

Теперь он определенно улыбался.

– Никто и не собирается вас выставлять из-за одного дня.

Челсия отвела взгляд и оглядела комнату, будто заинтересовавшись обстановкой. Сегодня он как-то странно себя ведет.

– Очень милая комната, – сказала она.

– Мм, мне она тоже нравится. Из-за этих окон не чувствуешь, что находишься внутри. Не хотите присесть?

– О нет, спасибо. Я должна идти. – Но она не уходила. Она смотрела на Ника Таннера, а он смотрел на нее. Внезапно у нее загорелись щеки. Господи, подумала она, неужели опять? Снова ее неудержимо тянет к этому человеку, как тогда, на прошлой неделе, в больнице. И в то же мгновение она поняла, что тут следует внести существенную поправку. Чувство, которое овладело ею в тот день, не прерывалось. С тех пор, как они встретились, оно досаждало ей ночами, бодрствуя вместе с ней в постели, и не оставляло в покое днем, заявляя о себе в самые неподходящие моменты. Как это ни глупо. После их стычек она не должна была бы испытывать ничего подобного. К тому же он встречается с Грейс Локвуд.

– С вами все в порядке?

– Да, конечно. – Она постаралась взять себя в руки.

Ник встал и взял оставленный ею конверт.

– Что касается этого договора… – Обойдя стол кругом, он сел на край и похлопал конвертом по ноге. – Надеюсь, вы понимаете, что все эти недоразумения не имеют к вам лично никакого отношения.

– Вы бы осудили меня, если б я думала иначе?

– Полагаю, что нет, если учесть, как я себя вел, когда заходила об этом речь. Но поверьте, вы тут абсолютно, ни при чем. Нам просто нужна эта земля, Челсия. Она нам необходима, и совершенно неважно, кто сейчас ее занимает. – В его голосе не чувствовалось и тени насмешки, и, внезапно прозрев, Челсия поняла, что он таким странным образом просит у нее прощения. Избрав этот окольный путь, он, тем не менее, определенно приносил ей свои извинения.

Ироническая усмешка тронула ее губы.

– И как это нас угораздило так скверно начать? Он, вскинув голову, изумленно взглянул на нее, и она поняла, что, не желая того, произнесла эти слова вслух. Но было слишком поздно. Они уже прозвучали во всей их неприкрытой наготе.

В этот момент отворилась дверь, и в комнату вприпрыжку вбежала Кэти.

– Ой, я забыла закрыть дверь.

– Ничего, пичужка. Сегодня отличная погода. Что это у тебя?

– Сосновые шишки. Их там столько нападало! – Она едва удерживала их в горстях. – Видишь, Челсия? – Кэти протянула к ней руки, и шишки вместе с хвоей посыпались на пол. Пытаясь собрать их, она только уронила остальные.

Ник вздохнул.

– Ну, разве так можно, Кэти. К нам сейчас придет очень важный человек. – Он нагнулся и, поспешно подобрав их, направился к корзине для бумаг. Челсия подняла оставшиеся и поднесла их ему, не без удовольствия отметив, что он подошел к корзине только затем, чтобы, порывшись, извлечь оттуда мятый пластиковый пакет. – Это для вас, юная леди. Складывай свое богатство сюда, и оно всегда будет под рукой. А теперь иди.

Кэти, слегка надувшись, тем не менее, вышла. Ник покачал головой.

– Мне следовало бы заставить ее саму все собрать. А иначе как приучить ее к самостоятельности?

Челсия подумала то же самое. Он слишком многое делает за нее.

– Нелегко это, верно? – Что?

– Растить ее одному.

– Да, не просто. Учитывая к тому же, что ей требуется особое внимание.

Вероятно, он прав. Хотя Челсия не могла отделаться от мысли, что Кэти уделяют даже слишком много внимания и вряд ли это идет ей на пользу. Он сверх всякой меры опекает, балует ее, и его можно понять, если учесть случившееся с ней несчастье. Только так не может продолжаться вечно. Кэти когда-то придется самой идти по жизни. Насколько Челсия понимает, она здоровый, крепкий ребенок, за исключением легкой хромоты, но ведь это поправимо. Нику не следует лелеять ее слабость. Дети прекрасно понимают, что нужно делать, чтобы вызвать к себе повышенное внимание, и, если ее беспомощность заставляет отца прыгать перед ней на задних лапках, почему она должна вести себя по другому?

– Ну вот, теперь я весь в смоле, – сокрушенно произнес Ник, заставив ее очнуться от своих мыслей. – Наверное, и вы тоже?

Челсия, вытянув руки, принялась их осматривать. И вдруг Ник взял ее ладони в свои. От этого неожиданного прикосновения сердце у нее учащенно забилось. Мгновение, они стояли молча, не двигаясь.

Наконец он выпустил ее пальцы.

– Да, как я не подумал! Вот, держите. – Он протянул ей коробку с бумажными салфетками.

Она, едва переведя дух, машинально взяла ее и, повертев в руках, сказала:

– Спасибо, но салфетки тут не помогут. Вернулась Кэти.

– А ну-ка, пичужка, покажи свои ладошки. Девочка протянула к нему руки и, сделав опечаленное лицо, озабоченно покачала головой.

– Ой-ой-ой! Теперь я не смогу пойти в больницу.

Ник нахмурился.

– Это еще почему?

– У меня испачканы руки.

– Вы идете, сегодня на терапию? – спросила Челсия. Кэти в ответ, скорчила недовольную гримаску. – Не думаю, что из-за грязных рук можно отменить лечение. – Челсия взглянула на Ника. – У вас есть скипидар? Или растворитель?

– Не уверен.

– Подождите. Может, у меня найдется жидкость для снятия лака. – Она, положив сумку на заваленный бумагами стол, принялась расстегивать молнии многочисленных кармашков и проверять их содержимое. После нескольких минут безрезультатных поисков Ник не выдержал и расхохотался.

– Зря стараетесь, леди, ничего у вас там нет.

– Напрасно смеетесь. Вот, пожалуйста. – Она с торжествующей улыбкой извлекла из сумки маленький флакончик. Смочив салфетку, Челсия пальцем поманила Кэти к себе и осторожно начала стирать у нее с ладони темное липкое пятно. – Ну вот, все в порядке. А теперь беги к умывальнику и хорошенько помой руки с мылом.

По-прежнему надув губы, Кэти, едва передвигая по ковру ногами, неохотно поплелась в туалетную комнату, примыкающую к перегородке.

Челсия повернулась к Нику, и вся отцовская нежность, светившаяся у него в глазах, пролилась на нее. Она, непроизвольно улыбаясь, смотрела ему в лицо, пока не почувствовала неловкости.

– Как на следующее утро прошел ваш полет?

– Который? С супружеской парой?

Он кивнул, забирая у нее использованную салфетку.

– Чудесно.

– А ваш… приятель опять помогал вам? Он всегда вас сопровождает? – Ник, казалось, чрезмерно увлекся своей левой ладонью.