Текст книги "Неземная любовь"

Автор книги: Шеннон Уэверли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Джефф вытаращенными глазами с беспокойством посмотрел на Челсию.

– Я должен был поддерживать пламя?

– Не спрашивай меня. Полетом управляешь ты. Так, что скажешь?

– Думаю, должен был. – Но на самом деле он совсем не был в этом уверен. Молодому человеку, безрассудно решившемуся на такое отчаянное предприятие, будь он один, предстоял бы нелегкий денек. Но он был не один.

Челсия взяла в руки двухканальный передатчик.

– Ларри, ты на подходе к «Сосновой горе». Не забудь про Кэти.

– Не беспокойся. Как там наверху?

Жар, исходящий от земли, нарушил течение воздушных потоков. Она мельком взглянула на Джеффа. Вид у него был слегка испуганный.

– Прекрасно. Лучше некуда.

– Ну, будь осторожна. На самом деле ты идешь слишком быстро, ты знаешь?

Да, она знала. Будь это заказной полет, она бы сразу снизила скорость. Но с учениками ей нравилось носиться по ветру. Ну как еще, скажите на милость, им набраться опыта? Однако сегодня ей действительно следует быть начеку. Условия самые подходящие, чтобы нагнать страху на своего самонадеянного ученика.

Пролетая над лыжной трассой, они опустились так низко, что едва не задели гигантские опоры подъемника. Только благодаря умению Челсии управляться с балластом удалось благополучно их миновать. Однако с полосой деревьев, разделяющей лыжные спуски, им не так повезло. Они летели, задевая макушки деревьев, и мелкие верхушечные ветки, хлеща по оболочке, оглушительно хлопали. Теперь Джефф был почти в шоке. Он не выключал горелку, пока они не поднялись на 1400 футов над землей – достаточно высоко, чтобы не подвергаться опасности во что-нибудь врезаться, но порывы ветра здесь были так непредсказуемы, что даже Челсия почувствовала себя неуютно.

Опершись на ограждение, она следила за дорогой. Но джипа нигде не было видно. Она обнаружила его уже в самой гуще строений на территории лыжной базы – он медленно тащился по дорожке между домиками. Челсия не могла удержаться от смеха, хотя само по себе сопровождение воздушного шара здесь, в горах, было довольно рискованным делом. По большей части пилот и машина сопровождения полностью утрачивали контакт друг с другом. Она схватила передатчик и спросила у Ларри, высадил ли он Кэти.

– Э-э… нет. Я пытался…

– Нет?! Что значит «нет»?

– Это значит, что она не может вспомнить, где ее отец, и мне неохота больше тратить время в напрасных поисках. Я боялся, что потерял тебя.

– Погоди, Ларри! Девочка еще с тобой?

– Да. И довольна до ужаса, будто у нее в жизни не было лучшего приключения.

– Отлично. И что же нам теперь делать? Мы вернемся не раньше чем через час. К тому времени отец, разыскивающий потерявшегося ребенка, просто сойдет с ума.

– Если действительно разыскивает…

– Ты прав. Тот, кто проявляет такое легкомыслие… – Предполагая, что Кэти, возможно, слышит их разговор, она решила оставить свое мнение при себе. – Как ты думаешь, на «Сосновой горе» есть радиосвязь? – Произнося эти слова, она увидела ниже по дороге знакомую машину, догонявшую джип. – О Боже!

– Что случилось, сестренка?

– К группе сопровождения присоединилась еще одна машина.

– Как тебя понимать?

– Очень просто. К тебе приближается синий «ВОЛЬВО».

– Ой-ой-ой. Значит, ребенка придется срочно высадить.

– Вот именно. Пожалуй, на сегодня хватит, Ларри.

– Разумно.

– Оттуда, где я нахожусь, смитсоновская ферма кажется мне достаточно привлекательным местом.

– Вас понял. Увидимся там.

От такого полета волосы могли встать дыбом. Но приземление было, еще более ужасным. Для Челсии скорость восемь миль в час представлялась идеальной, но сегодня она достигала, по меньшей мере, двадцати пяти. «Согни колени, Джефф, только не напрягайся», – внушала она ему, в то время, как гондола, со свистом разрезая воздух, неслась навстречу земле.

Удар был таким, что у них едва не вышибло зубы. Трижды подскочив, они, наконец, приземлились окончательно. Однако частично наполненный воздухом купол все еще витал над их головами. Челсия дернула за разрывную веревку, чтобы выпустить остатки воздуха через верхнее отверстие, но медленно опадающая нейлоновая оболочка, относимая ветром, внезапно раздулась, превратившись в гигантский треугольный парус, и гондолу вновь подняло в воздух. Она ударилась о землю – с еще большей силой, чем раньше, – один раз, второй, третий, всеми своими боками, но даже и это ее не остановило. До того, как Ларри и Мими пересекли поле, спеша им на помощь вместе с Кэти, и навалились на гондолу, ветер оттащил ее еще почти на сотню футов.

– Ты в порядке, Челси? – Мими была на грани истерики.

– О, конечно. – Челсия успокаивающе улыбнулась, после того, как Ларри помог ей встать на ноги. – Бывало и хуже.

С большим трудом выбравшийся за ней из гондолы молодой человек был близок к обмороку. Позеленевшее лицо едва выглядывало из-под шлема, сползшего ему на глаза, а ведь раньше он походил в нем на заправского аэронавта. Состояние ладоней и колен неопровержимо свидетельствовало о том, что он решил испытать землю на прочность.

– Как ты, Джеффри? – осведомилась Челсия, возможно, с несколько большим, чем следовало, удовлетворением в голосе. Но ответа она уже не услышала, потому что, съехав с дороги, к ним на огромной скорости мчался «вольво».

Ник Таннер, пересекая поле, несся так, будто ему не терпелось расправиться с ними как можно скорее. Челсии понадобилось все ее мужество, чтобы не спасовать перед неизбежным столкновением, которое показалось ей гораздо опаснее, чем их жесткое приземление.

– Черт бы вас побрал! Вы соображаете, что делаете?! – заорал он еще издали.

– И вам также доброе утро, мистер Таннер.

– Я вам такое устрою доброе утро! Эти ваши идиотские фокусы… Мисс Лаутон, у вас что – не все дома?

Челсия с трудом сдержалась, чтобы не ответить грубостью.

– Успокойтесь, пожалуйста, мистер Таннер. Вы же сами видите – ничего особенного не случилось.

– Ничего особенного?! – Он взмахнул руками. – Я в жизни не видел подобной преступной безответственности!

Ларри мгновенно встал рядом с Челсией, холодно глядя на Ника.

– Может, я с ним поговорю?

– Все в порядке, Ларри. Я справлюсь сама.

– Мне это не составит труда.

– Пожалуйста, Ларри. Иди, ты нужен там. – Она махнула в сторону шара.

– Хорошо. Но пусть он только посмеет…

Она твердо посмотрела на него, и ее вид выражал такую непреклонность, что брат, наконец, уступил.

– Итак, мистер Таннер, вы хотели мне что-то сказать?

– Да, мисс Лаутон, я хотел… Так это ваше обыкновение – похищать семилетних детей и предпринимать с ними увеселительные прогулки, не думая о последствиях?

Эти слова вызвали у нее такое негодование, что ей захотелось разорвать его на части.

– Нет, мистер Таннер. Я похищаю только тех, чьи родители оставляют их без присмотра и позволяют им разгуливать по дорогам, где машины носятся со скоростью шестьдесят миль в час.

Он так свирепо взглянул на нее, что Челсия невольно отшатнулась.

– Надеюсь, вы не рассчитываете, что я стану вам отвечать?

– Нет, я не думаю, что вам есть что ответить.

– Скажите, – процедил он сквозь зубы, – когда вы собирались сообщить мне, где она?

– А вам не все равно?

Но тут к отцу подбежала Кэти и вцепилась в его левую руку.

– Папочка, ты видел?

– С тобой все в порядке, пичужка? – Мягкость его голоса привела Челсию в изумление.

– Конечно. Ты видел это, папа? Пойдем, посмотрим.

– Подожди минутку.

Но Кэти не захотелось ждать. Она побежала к Мими и Ларри и к барахтавшемуся в нейлоновых волнах Джеффу, пытавшемуся свернуть оболочку.

– По-вашему, мы могли оставить вашу дочь одну? Мы не должны были брать ее с собой? – допытывалась Челсия.

– Не нахожу, что вы сделали лучше.

– О, так, значит, вы считаете, что ей нужно было самой вернуться на «Сосновую гору»? – Она презрительно рассмеялась. – Ну, вы и тип!

– Не приписывайте мне того, чего я не говорил. Я вовсе не хотел, чтобы вы оставили ее одну. Но таскать ее за собой в открытом джипе – это уж слишком! Ей это могло серьезно повредить. Мне следовало бы подать на вас в суд.

Суд? Челсия едва верила своим ушам. Как ни была она рассержена, эти слова заставили ее похолодеть. Он имеет основания для судебного иска?

– М-моя команда в совершенстве знает свое дело. И они прекрасно с ним справляются.

– Сомневаюсь, что так уж прекрасно. И насчет вас у меня тоже серьезные сомнения. Вы понимаете, что чуть не врезались в подъемник? – Его душила ярость. – А уж как вы приземлились… Это что, один из ваших новоизобретенных чертовых трюков? – Он двинулся к ней, пылая гневом. – И вы еще удивляетесь, почему я против этих полетов!

– Мистер Таннер, вы слишком взволнованны, чтобы судить верно. Позвольте мне объяснить…

– Взволнован? – Его глаза метали молнии. – О нет. – Я просто потрясен, что вам позволено поднимать детей на этих штуках, что вам разрешают все это проделывать!

– Мистер Таннер, это не совсем обычное приземление. Если бы вы, хоть что-нибудь знали обо мне, вы бы поняли…

– Благодарю вас, я понял достаточно. – Он решительно шагнул в сторону. – Кэти! – последовал оклик. Однако спустя мгновение он обернулся, и его ледяной взгляд не сулил ничего хорошего. – Вы всегда запускаете свои шары с земли, принадлежащей «Сосновой горе»?

Челсия почувствовала себя загнанной в угол – мысль о новом договоре молнией пронеслась у нее в голове.

– Почти всегда.

Он кивнул в ответ своим тайным мыслям. И снова окликнул дочь:

– Кэти!

Девчушка помогала выгонять остатки воздуха из оболочки, превратившейся теперь в длинную плоскую кишку. Обхватив ее руками, она увлеченно гоняла воздушный пузырь из одного конца в другой.

– Пойдем, Кэти.

Она посмотрела в его сторону. От чрезмерных стараний щеки у нее раскраснелись.

– Здорово у меня получается?

– Здорово получается. Пойдем, нам пора. Она, прихрамывая, направилась к отцу, помахав всем на прощание рукой, и каждый ответил ей «до свидания». Общаться с ней было одно удовольствие, но все, в том числе и Челсия, с нетерпением ожидали, когда же, наконец, они избавятся от Ника Таннера.

– Ну и болван, – пробормотал Ларри, подходя к сестре.

– Болван из болванов, – согласилась Мими, – зато темперамент! Сексуальный тип!

– Мими! – воскликнули одновременно Ларри и Челсия, призывая ее к благопристойности.

– Тем не менее, так оно есть.

Челсии хотелось бы не согласиться. Но, вспоминая, то неистовство, которое он проявил, и свой мгновенный отклик, она вынуждена была признать, что чувственное обаяние этого человека подобно пороховой бочке.

Удастся ли ей защитить свой дом и свое дело от готовящегося взрыва?

Глава четвертая

Утром в понедельник в главном здании «Сосновой горы» раздался телефонный звонок, прервавший небольшое совещание, в котором участвовали Ник Таннер, Чет Локвуд и нанятый ими молодой архитектор.

– Извините, – сказал Чет, протягивая к трубке свою огромную лапищу. – А, Челсия, привет! Как ты там?

Ник оторвал взгляд от проекта, разложенного на столе Чета. Он вдруг почувствовал, как забилось у него сердце.

– Я боялся, что ты начнешь беспокоиться из-за изменений в договоре, – продолжал Чет.

Ник сделал вид, что изучает план, но сам мысленно вернулся к тому субботнему утру, припомнив последний аргумент, брошенный им в лицо Челсии Лаутон, когда они стояли в открытом поле. Давно уже он так не взрывался. После происшествия с Кэти он заставлял себя быть сдержанным. С докторами, медсестрами, с больничными санитарами. Даже находясь в постоянной тревоге из-за медленного выздоровления Кэти, он не позволял себе таких диких выходок.

Пожалуй, все, что случилось в субботу, равно как и инцидент в больнице, следовало бы считать недоразумением. Когда он обнаружил, что Кэти исчезла, им овладела паника. Он обшарил всю округу, он звал ее, стараясь избавиться от мучительного видения, постоянно возникавшего у него перед глазами: она лежит где-то, израненная и беспомощная, истекая кровью. Как он мог допустить это? Собственная беспечность приводила его в ярость. Он должен был не спускать с нее глаз. Он должен был нанять кого-то, чтобы за ней присматривали неотлучно. Он должен был сделать хоть что-нибудь! Но он не сделал ничего – в который раз.

Когда перед ним появилась эта штуковина, этот чертов воздушный шар, он интуитивно почувствовал, что исчезновение Кэти каким-то образом с ним связано. Позже, обнаружив дочь в открытом джипе, который, подскакивая, тащился по дороге, он потерял всякие остатки разума. Ему захотелось растерзать Челсию.

Ник снова прислушался к телефонному разговору.

– Извини, что не зашел к тебе и не объяснил все сам. Я, было собрался, да тут последнее время такие дела творятся… У меня появился компаньон. О, так ты уже слышала?

Ник, насторожившись, ждал, что за этим последует. Скажет ли Челсия что-нибудь об их уже состоявшемся знакомстве? Но из дальнейшего разговора он понял, что она сочла более уместным промолчать, на что он втайне надеялся.

Он принял абсолютно верное решение запретить Кэти участвовать в ее полетах. Челсия выказала такую беспомощность, что ему стало за нее почти стыдно. И он нисколько не жалеет, что так взорвался после их приземления. Она, по меньшей мере, заслуживала этого, если не большего.

Однако он вовсе не испытывал злорадства, наблюдая с все возрастающей тревогой за волочащейся по земле, казавшейся такой маленькой корзинкой. С тревогой? Нет! Ужас – вот на что это больше было похоже. И полная беспомощность. Знакомые чувства, отголоски его жизни с Лаурой.

Это была худшая сторона их с Лаурой любви. Он так и не смог привыкнуть жить на краю беды. Постоянная тревога, ночные кошмары, а перед состязаниями любовные ласки с привкусом отчаяния. А потом бесконечные бесплодные споры и бессильные угрозы. Больше ему этого не нужно. Ему не нужно ничего из того, что было. Так почему же субботним утром он пережил то прежнее знакомое чувство, будто в сердце ему вонзается нож? Челсия Лаутон, ничего не значит для него, и никогда не будет значить.

– Послушай, Челсия… – Голос компаньона отвлек Ника от мрачных мыслей. – Может, заглянешь к нам сегодня вечерком?

Ник едва не выронил поднесенную ко рту чашку с кофе.

– Я бы хотел рассказать тебе, что сейчас происходит на «Сосновой горе». Это грандиозно. А, кроме того, мы не видели тебя, целую вечность. Грейс будет очень рада. Вы, девочки, давно уже друг с другом не болтали.

Ник залпом выпил кофе. Боже милосердный! Челсия и Грейс подруги?!

– Часам к восьми будет в самый раз. До встречи.

Так, значит, Челсия нанесет им сегодня визит? Что ж, прекрасно, подумал Ник. Он будет вежлив, но тверд. Пора сообщить ей о сложившейся ситуации. Она, вероятно, расстроится, но в делах не должно быть сантиментов. Кроме того, Кэти избавится от соблазна в виде воздушного шара, парящего прямо над ее макушкой, а он – от принудительной обрезки деревьев. У него и без того уже голова идет кругом, когда он думает об обязательном страховании и о способности Чета обеспечить ему душевное спокойствие, оградив «Сосновую гору» от опасности, заключенной в серых глазах.

Ник задумчиво рассматривал план, в то время как архитектор возобновил прерванное обсуждение, но прошло довольно много времени, прежде чем он понял хоть слово из того, что тот говорил.

Перед тем как позвонить в дверь, Челсия несколько раз глубоко вздохнула и постаралась внушить себе, что очень рада сюда прийти. Ей необходимо было выяснить, что значит эта чепуха с одномесячным договором. Но, по правде говоря, она с тоской думала о том, что ей предстоит услышать. Если здесь замешан, Ник Таннер, ничего хорошего ждать не приходится.

Она отступила на шаг, чтобы полюбоваться солидной, элегантной, с веерообразным окном наверху, дверью – и выкинуть из головы причину визита. Локвуды жили в доме, построенном в классическом «федеральном» стиле, распространенном в конце восемнадцатого века. Эпоха рационализма, припомнила Челсия, время утверждения правопорядка и непреложных законов природы, знаменитое блестящими афоризмами Бена Франклина. Если судить объективно, дом был замечательный, но лично у нее он всегда вызывал раздражение. Монотонная правильность расположения окон и комнат, старомодная мебель, строгие лица на портретах, развешанных в образцовом порядке, – все здесь, казалось, говорило с нудной наставительностью: у каждой вещи должно быть свое место. Некогда дом достался миссис Локвуд по наследству, и она очень любила его, теперь его обожала Грейс.

Челсия думала, насколько же ее собственный дом отличается от этого – причудливый, будто построенный без всякого плана, и всегда уютный, – когда Грейс Локвуд открыла ей дверь.

– Челсия, как я рада тебя видеть! Входи.

Просто удивительно, как мало Грейс переменилась с тех пор, как они были школьницами. Та же неизменная английская блузка, те же туфли без каблуков. Челсия всегда считала, что Грейс красива так называемой естественной красотой, без всяких ухищрений, с ее кожей цвета слоновой кости и светло-каштановыми волосами, уложенными классическим узлом.

К сожалению, тогда, в школе, мало кто был с ней согласен. Ее прозвали «жердью», потому что она была слишком худа, держалась подчеркнуто прямо – словно аршин проглотила – и обо всем на свете судила с какой-то старозаветной непререкаемостью.

Они никогда не были закадычными подругами, просто учились в одном классе. Но Челсия, несколько раз забежав к Грейс, поняла, что та, видимо, убеждена в обратном. И это тяготило ее. Она совсем не была уверена в своих симпатиях к Грейс.

– Что это вы так поздно все затеяли? – спросила Челсия, снимая жакет.

– Да знаешь, я была занята всякими домашними делами. Это все ради папы.

Челсия не удивилась. Грейс была образцовой хозяйкой. В колледже она получила специальность педагога, и некоторое время работала учительницей. Но, как выражался ее отец, Грейс была «утонченным созданием» и не могла выносить таких нагрузок. Через год она уволилась и с тех пор сидела дома.

– К тому же у нас гости, так что я занята вдвойне, – добавила она, вешая жакет Челсии в стенной шкаф в прихожей. – Проходи. Все собрались в гостиной.

Входя в комнату, Челсия посмотрела на часы, доставшиеся ей в наследство от дедушки, и, подняв глаза, почти тут же увидела человека, сразу захватившего все ее внимание. Сердце у нее упало.

– Добрый вечер, Челсия, – сказал Чет Локвуд, приветствуя ее откуда-то со стороны, но она, казалось, не в силах была отвести взгляд от Ника Таннера. Почему этот ужасный человек здесь? Почему он с таким постоянством превращает ее жизнь в ад?

И почему, когда он поблизости, ее сердце готово выпрыгнуть из груди?

Ник будто нехотя поднялся со своего места и устремил на нее пристальный взгляд. И по тому, как он смотрел на нее, она поняла: все ужасные подробности их последней встречи по-прежнему у него перед глазами.

Челсия, стараясь об этом не думать, повернулась к хозяину дома.

– Мистер Локвуд… – Она с усилием улыбнулась.

– Входи, входи. – Он взял ее за руку и провел вперед.

В молодости Чет Локвуд был профессиональным лыжником, но, несмотря на то, что ему и сейчас еще приходилось тренировать учеников, с годами он растолстел, и пестрый спортивный свитер, который он обычно носил, подчеркивал объемистую талию. Над его широким добродушным лицом, загоревшим под зимним солнцем, сугробом нависала копна седых волос.

– Челсия, я бы хотел познакомить тебя со своим новым компаньоном. Это Ник Таннер.

Она протянула руку и пожала ладонь Ника со всей возможной вежливостью. Короткое пожатие, будто огнем опалило ее. Когда она отдернула руку, ей казалось, что на коже остался след от ожога.

– Леди из шара, – вдруг раздался голосок Кэти. – Вот здорово! – Она сидела, скрестив ноги, на ковре с восточным орнаментом. Рядом валялся альбом и цветные мелки.

– Привет, Кэти.

– Что такое? – удивленно возвысил голос Чет. – Вы… Разве вы?..

Ник кивнул:

– Да, мы уже имели это удовольствие. – Он избегал смотреть на Челсию. – Правда, весьма недолгое. Простите, я забыл ваше имя.

Что ж, ничего удивительного. Другого, ей и не следовало ожидать.

– Челсия, – сказала она. – Челсия Лаутон.

– Ах, да. – Он снова кивнул и улыбнулся, будто припоминая. Но его улыбка не обманула ее. Он был как взведенная пружина.

Так же как и она. Она пришла сюда поговорить с мистером Локвудом и никак не рассчитывала застать здесь еще и Ника Таннера. Ну и вечерок ей предстоит, подумала она.

– Присаживайся, Челсия, – пригласил Чет. – Грейс, налей ей чего-нибудь. Что ты будешь пить? Коктейль, вино, бренди?

Челсия попросила бренди. Она расположилась на кушетке, чувствуя странную слабость во всем теле.

Грейс направилась к бару. Проходя мимо кресла Ника, она схватила его неполный стакан.

– Давай я долью тебе, Ники.

Ники? У Челсии округлились глаза. Мужчина, сидящий на другом конце комнаты, мог быть кем угодно, но только не «Ники». Например, Ником Таннером, если не придерживаться строгой официальности. Или Николасом Таннером, звездой сцены и экрана. Но… Ники?

Грейс тут же вернулась.

– Вот, пожалуйста.

– Спасибо. – Челсия наблюдала, как Грейс, шурша юбкой, опускается на подушку.

– Мне нужно еще содовой. И коки, – потребовала Кэти довольно-таки капризным голосом, как отметила про себя Челсия, и Грейс немедленно вскочила с жизнерадостной улыбкой на устах.

Ник со вздохом поднялся с места.

– Сиди. Я сам принесу.

После того, как Грейс снова устроилась на подушке, Челсия спросила:

– Гости, о которых ты упомянула, – это Ник и Кэти?

– Совершенно верно. Они у нас уже две недели.

– Это временно, пока я не обоснуюсь в собственном доме, – сказал Ник, возвращаясь из кухни. – Надеюсь, это произойдет скоро. Не люблю никого стеснять.

– О, перестань, Ники. Мы бы очень обиделись, если б ты у нас не остановился. – Она улыбнулась и посмотрела ему в лицо, стараясь удержать его взгляд. – Для меня это просто приятное развлечение – заботиться о ком-нибудь еще, кроме папы. Лично я надеюсь, что ты не так скоро найдешь для себя подходящий дом, Ники.

Челсия воззрилась на Грейс в немом изумлении. «Жердь» откровенно кокетничала. Сама мысль о флирте с Ником не казалась Челсии такой уж невероятной. Возможно, подобное происходит с ним постоянно. Но чтобы это исходило от Грейс?

Она тряхнула головой, словно пытаясь отогнать неприязненные чувства, и отвернулась, неожиданно убедившись, что Ник Таннер наблюдает за ней. Но она твердо решила не поддаваться нервному волнению, причиной которого являлся он.

– Вы ведь не из этих мест, мистер Таннер?

– Нет, я из Бостона. А вы?

– А скажи-ка мне, – вдруг вступил в разговор мистер Локвуд, – как вы познакомились? Мне очень любопытно, каким это образом вы сумели узнать друг друга.

Встретившись с Ником глазами, Челсия с замиранием сердца почувствовала, как он вспоминает об их столкновении в больничном тамбуре, когда зеленое пончо скользнуло ему по башмакам, и он улыбнулся и сказал что-то об апреле, а она вдруг поняла, что он необыкновенный, чудесный человек.

– Ну, мы просто встретились в больнице на прошлой неделе, когда Кэти пришла туда на процедуры, – наконец ответил Ник очень прозаически.

А Челсия добавила:

– Я заехала туда за моей невесткой. Она работает медсестрой. Благодаря ей, и состоялось наше знакомство.

– А, понятно. – Чет кивнул и отпил из стакана. – Насколько я знаю, это жена Ларри?

– Да, верно.

– Несколько месяцев назад я прочитал о нем в газете. Местный учитель, преподающий естественные науки, получает лицензию на управление воздушным шаром.

Поняв, что мистер Локвуд вполне удовлетворен их кратким объяснением и не собирается больше на этом задерживаться, Челсия вздохнула с облегчением. Чет вполоборота посмотрел на Ника.

– Когда вы здесь окончательно обживетесь, вам наверняка доведется узнать кое-что и о Челсии, и обо всем ее оригинальном семействе. Они все просто помешаны на воздушных шарах, это у них в роду.

Карие глаза Ника сверкнули холодной насмешкой.

– Вот как? И что же явилось причиной вашего… помешательства?

Челсия глотнула бренди и досчитала до десяти.

– Мой дедушка. Он занимался воздухоплаванием еще в тридцатые годы.

– Этот старик жил в семье Челсии несколько лет. После того, как умер ее отец, –  пояснил Чет. – Сколько тебе тогда было? Десять? Двенадцать?

Кэти явно заинтересовалась разговором. Она пытливо всматривалась в лица взрослых, поворачивая голову то к одному, то к другому.

– Твоя мамочка тоже умерла? – вдруг спросила она.

Челсия вздрогнула, подивившись, что за мысли бродят у ребенка в голове.

– Нет, детка. Она живет во Флориде.

– Что это был за сумасшедший старикан! – воскликнул Чет, не желая оставить занимавшую его тему. – Повсюду разгуливал в этой своей потрепанной летной куртке – даже летом, кажется, у него не было двух пальцев на руке. Верно, Челсия?

Она, сделав большой глоток, кивнула.

– Он их отморозил.

– Да, но ты расскажи Нику, каким образом это произошло, – настаивал Чет, наклонившись вперед.

Ник уже уверился, что она сумасшедшая и безответственная. А теперь он будет думать, что и вся ее семья такая же.

– Он набрал слишком большую высоту, – тихо сказала она.

– Я собственными ушами слышал от него эту историю, – перебил Чет, посмеиваясь. – Старый безумец забрался в такую высь, что там просто нечем было дышать. Ни капли кислорода! Он терял сознание, приборы обледенели, из ушей у него хлынула кровь…

– Перестань, папа! – с содроганием прервала его Грейс.

Челсия, украдкой бросив взгляд на Ника, почувствовала его неодобрение. Дедушка был отважным человеком, он рисковал жизнью, чтобы собрать новые данные об атмосфере. Правда, в нем было что-то от искателя приключений, но таковы все истинные аэронавты. И он был настоящим знатоком своего дела. Он научил ее всему, что знал сам. Это его заслуга, что она в семнадцать лет получила лицензию пилота. И когда годом позже его не стало, именно Челсии он завещал все свое снаряжение.

Однако вовсе не это было самым ценным из того, что досталось ей в наследство, хотя без снаряжения, ей не удалось бы начать свое дело. Самое главное, что он передал ей, – это ощущение красоты и умиротворения, которое испытывал сам, поднимаясь ввысь. Ему удалось донести до нее всю поэзию полетов на воздушных шарах. И это помогало ей претерпевать мучительную неопределенность положения после смерти отца и многочисленные неприятности, случившиеся с тех пор. Внезапно она почувствовала непреодолимую потребность объяснить это Нику Таннеру.

Однако ни Челсии, ни ее собеседникам не пришлось больше сказать ни слова о дедушке, потому что Кэти внезапно выпалила:

– Я гналась за воздушным шаром Челсии.

– Что ты сказала, моя радость? – Голос Грейс был сладок до приторности.

Кэти перенесла альбом и мелки на кушетку и уселась поближе к Челсии.

– Я ехала за воздушным шаром. В джипе. Грейс перевела взгляд своих бледно-голубых глаз на Челсию, требуя объяснений. Кажущиеся поначалу такими кроткими, сейчас они отливали сталью. Челсии стало не по себе.

– Это долгая история, Грейс. Кэти заметила нас на площадке, когда мы стартовали, и спустилась с «Сосновой горы», чтобы получше все рассмотреть.

– Не может быть! – Грейс, казалось, была потрясена. – Ники, что все это значит?

Ник неловко повернулся в кресле. Он выглядел настолько растерянным, что Челсия поразилась. Неужели Грейс имеет над ним такую власть?

– Она… ушла самовольно. Стоило мне оставить ее на секунду, как она тут же исчезла. Только что играла на улице – и вдруг ее нет. – На мгновение ему изменило самообладание, и Челсия догадалась, что Грейс тут ни при чем – ему страшна была сама мысль потерять Кэти. Насколько страшна – она поняла лишь теперь.

Грейс напряженно выпрямилась, сразу вызвав в памяти школьное прозвище.

– Ой-ой-ой, – прошептала Кэти.

– Ты очень скверно поступила, девочка, – произнесла Грейс, чеканя слова. – Твой папа или тот, кто за тобой присматривает, должны всегда знать, где ты находишься. Иначе ты можешь навредить себе. Ты можешь потеряться. Это очень опасно.

Кэти, наклонив голову, сосредоточенно разглядывала картинку в альбоме. У Челсии защемило сердце. Грейс вспомнила о своем педагогическом призвании. Редакционные статьи, которые она писала для школьной газеты, признаться, грешили напыщенностью с привкусом ханжества. Но позвольте, ведь она и Кэти не состоят в родстве. Так какое же она имеет право распекать ее? Бессознательно Челсия положила руку на спинку кушетки позади Кэти.

Но когда она услышала, как та сквозь зубы бормочет ругательства, ей стоило большого труда не рассмеяться. Понятно, что ругаться нехорошо, но в душе она аплодировала ее неукротимому характеру.

– В конце концов, ничего страшного не произошло, – вырвалось у Челсии. – Мы не хотели оставить ее одну на площадке, – продолжала она, – и Ларри забрал Кэти с собой, чтобы высадить по пути к «Сосновой горе». Только она никак не могла вспомнить, где оставила отца, а у них не было времени на дальнейшие поиски. Я слишком далеко залетела… – Челсия отважилась бросить взгляд в сторону Ника. Надо же, он слушает! По крайней мере, за действия Ларри она отчиталась. Если б ей только удалось объяснить, свои собственные…

– А еще я выдувала воздух из шара. Я очень помогла, ведь правда, Челсия?

– Еще бы. Ты просто молодчина!

– Ох, Челсия! – Грейс всплеснула руками. – Неудивительно, что бедняжка в тот день осталась совершенно без сил. Она выглядела такой изнуренной! Ты помнишь, папа? Когда мы вернулись со свадьбы, она уже спала. И лицо у нее просто горело. Я была так встревожена.

Теперь встревожилась и Челсия.

– Она что, заболела?

– Очевидно, она переутомилась. Разве ты не понимаешь, что она калека?

Челсия вздрогнула. Ей почудилось, по лицу Ника пробежала болезненная судорога, хотя мгновение спустя она уже не была в этом уверена. Калека. Ненавистное слово! А обращенное к Кэти сидевшей прямо здесь рядом с ней, оно звучит особенно отвратительно. Однако Грейс как будто на самом деле проявляет искреннюю заботу о ребенке. Может быть, Челсия недооценила травму Кэти? Может, она допустила ошибку, позволив ей повозиться со своим шаром? Но Кэти выглядела такой довольной, так наслаждалась всем этим, что Челсии и в голову не пришло ее останавливать.

Челсия отдавала себе отчет, что Ник смотрит на нее, следя за выражением ее лица, ее глаз. Одобряет ли он, что она решилась защищаться? Готов ли принять ее доводы? Трудно сказать. Одно она знала точно: от его пристального взгляда у нее начинает кружиться голова.

– Челсия, ты будешь со мной рисовать? – шепотом спросила Кэти.

– Конечно. – Челсия почувствовала благодарность за этот отвлекающий маневр. Кэти пододвинула к ней альбом, разложив его на коленях. – Расскажите о вашем новом сотрудничестве, мистер Локвуд, – попросила Челсия, внезапно ощутив острое желание выяснить, что ее ждет, чем бы это ей ни грозило. Собственно, за этим она сюда и пришла. – Представьте себе мое удивление, когда я об этом услышала. Для меня это явилось полнейшей неожиданностью.