Текст книги "Красивая пара"

Автор книги: Шарон Фристоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Он чувствовал ее дрожь и крепче прижимал к себе. Она была такой теплой, мягкой, податливой, и сейчас она будет принадлежать ему!

– Джанни!

– Да, моя сладкая Джилли!

Он на руках нес ее в спальню, по дороге покрывая поцелуями ее лицо и нежные губы, чувствуя как наливается горячей страстью ее тело, прислушиваясь к зарождающейся в его руках буре.

– Как же я хочу тебя, Джилли! Я не могу больше ждать.

Они лежали на постели, и тяжесть его тела казалась ей самым желанным грузом на свете. Его пальцы быстро и бережно освобождали ее от платья.

– Я хочу видеть твою наготу, cara mia!

Страсть изменила его лицо, теперь оно казалось чужим, исступленным и страшноватым. Он медленно раздевал ее, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сорвать тонкое кружевное белье, видя, чувствуя и ее страх, и ее страсть.

Нежная светлая кожа словно светилась в темноте, и Джанкарло с глухим стоном прикасался к полной, упругой груди, к розовым твердым соскам. Волна острого, животного желания пронзила все его тело.

– Ни одна женщина в мире не возбуждала меня до такой степени, Джилли! Я умираю от желания, но если ты хочешь, чтобы я остановился…

– Не хочу. Не надо, останавливаться. Никогда!

Тонкие пальчики коснулись пуговицы на брюках. В висках Джанкарло все громче били тяжелые молотки, кровь бросилась в голову, и он впился в розовые губы страшным, жестоким поцелуем, больше похожим на укус. Она ответила, удивляясь собственной смелости и мгновенно позабыв о ней. В мире существовал только Джанни, только его запах, только вкус его губ. Только темная, мощная сила его рук, жестоких и нежных.

Он отпустил ее всего на мгновение, чтобы освободиться от одежды.

Его нагота ослепила ее. Джанкарло напоминал античного бога, на иные сравнения невинное воображение Джилли было не готово. Впервые перед ней стоял обнаженный мужчина, и при виде напряженной мужской плоти девушка едва не лишилась чувств. Краска залила ее щеки, она не могла отвести глаз от этого дикого великолепия, но и смотреть дольше не было сил, и заметив это, Джанни спросил:

– Ты вся горишь. Никогда не видела голого мужчину?

– Это проклятие О'Лири, так говорил мой отец. В нашем роду все рыжие и легко краснеют. А мать была страшно стеснительной… Я унаследовала все эти качества.

Она говорила, не в силах остановиться, чувствуя, как нечто неведомое, пугающее и желанное уносит ее туда, откуда не вернуться. Джанни нежно коснулся пальцем ее губ.

– Ш-ш-ш! Молчи, не оправдывайся. Мне это нравится.

– А мне нравишься ты. Так нельзя. Джилли ничего не знает про него. Надо сказать. Хотя бы имя свое настоящее назвать!

Джилли придвинулась ближе. Все на свете потеряло значение. Не важно, что они могут больше не увидеться. До самой смерти она не забудет смуглую грудь, бешено вздымающуюся в такт дыханию, узкие сильные бедра и черные курчавые волосы на груди, сбегающие вниз, туда, куда страшно смотреть и откуда невозможно отвести взгляд… Ее пальцы впились в плечи Джанни. Джилли дрожала, выгибалась в его руках, словно лук в руках опытного лучника, то прижимаясь к нему, то ускользая, чтобы в следующий момент притянуть его к себе, вновь ощутить тяжесть его тела…

Джанни обхватил губами один сосок, его язык метался, лаская возбужденную кожу, и наслаждение, пронзившее тело девушки, было столь сильным, что она не сдерживала стонов и вскриков.

Удивительно, но она откликалась на все его ласки так, словно проделывала это уже тысячи раз. Даже когда его рука скользнула между ее бедер, лаская упругий холмик внизу живота, она не испугалась этого, а, напротив, сама раскрылась навстречу новым и неизведанным наслаждениям. Та, другая Джилли, пришла бы в ужас и сгорела от стыда, но нынешняя Джилли уверенно и нежно провела рукой по мускулистому животу мужчины, склонившегося над ней, и смело прикоснулась к его напряженной плоти. Из груди Джанни вырвался стон.

Он хотел, чтобы все произошло сейчас же. Но медлил, желая доставить ей максимум удовольствия, сам не зная почему.

– Джилли!

– Не останавливайся, умоляю, не останавливайся! Еще, Джанни!

Он больше не мог терпеть. С глухим рычанием обхватил ее бедра и вошел в нее. Джилли вскрикнула, почувствовав острую боль. Джанни замер на секунду, но сдерживаться уже не мог, поэтому двигался все быстрее и ритмичнее, не обращая внимания на то, как изменился голос девушки. Нежная, горячая плоть манила его, сильное тело мужчины подчиняло ее своему ритму, и постепенно боль отступила перед нарастающим наслаждением. Джилли чувствовала, что уносится куда-то все выше и выше, эйфория охватывала ее, и новое, никогда не испытанное ею чувство блаженства затопило весь мир, наполнив темноту отблесками небесного огня.

Чуть позже она обхватила его шею руками и притянула его к себе, не в силах выразить словами все, что пережила за последние несколько минут.

– Я люблю тебя!

Джанкарло сбросил ее руки и вскочил, в ярости глядя на обнаженное тело Джилли, распростертое перед ним. Несколько итальянских ругательств вырвались из судорожно искривленных губ.

– Ты девственница! Была… Какого дьявола ты не сказала этого раньше?

Ярость ослепляла его. Как он мог потерять контроль над собой до такой степени?! Попался на самый древний в мире трюк, идиот!!!

– Я не думала…

– Ты вообще не умеешь думать!

Эйфория блаженства последних минут испарилась без следа. Ярость, звучавшая в голосе Джанкарло, заставила Джилли сжаться в комочек, растерянно подтянуть к себе покрывало. Самое мучительное заключалось в том, что она абсолютно не понимала, в чем ее вина. В голосе, в глазах Джанни она читала столь явные отвращение и злобу, что это пугало ее.

Что его так взбесило – то, что она девственница? А что в этом такого?

– Должно быть, я совершила ошибку… – Нет, это я совершил ошибку! Девственница! Да прикройся ты, ради Бога, чем-нибудь!

Электрический свет слепил глаза, безжалостно высвечивал искаженные яростью черты лица Джанкарло, и Джилли судорожно завернулась в одеяло. Голос ее дрожал, во рту было противно и сухо.

– Мне очень жаль…

Нет, она не извинялась перед ним, ей было жаль себя. Поведение Джанкарло, подобно злому волшебству, превратило прекрасное таинство любви в мерзкий и постыдный акт.

Теперь Джилли все прекрасно понимала. Красавчику требовалось развлечение на один вечер, а она, несчастная дурочка, приняла похоть молодого прожигателя жизни за любовь и страсть.

– Значит, тебе жаль?! А как насчет меня? Могу я униженно надеяться, что ты принимаешь противозачаточные таблетки, или через несколько месяцев я познаю радость отцовства?!

Еще не договорив до конца, Джанни понял, что это чересчур жестоко и к тому же несправедливо. О предохранении должен был подумать он, но это впервые в жизни начисто вылетело у него из головы. Он слишком страстно желал Джилли, чтобы думать о таких прозаических вещах.

Сегодня все пошло не так. Он лишил Джилли девственности, он стал ее первым мужчиной, но, наверное, так и не успел подарить ей настоящее удовольствие, потеряв контроль над собой. Раньше с ним такого не случалось, и это было колоссальным ударом по мужскому самолюбию. К тому же его совсем не устраивали возможные последствия. Джанни бросил взгляд на девушку, чувствуя, как кровь снова начинает шуметь у него в ушах. Даже сейчас, униженная, испуганная, похожая на сломанную жестоким ребенком куклу, Джилли была прелестна.

Ему надо все серьезно обдумать. Без Джилли. При ней он просто не способен на умственные усилия.

– Прости, Джилли. Я… мне не следовало говорить такое.

Краска отхлынула от щек девушки. На смену растерянности в душе нарастал гнев. Беременность! Отцовство! Значит, пока она дарила ему свою любовь и страсть, он занимался подсчетом. Как бы чего не вышло!

Испарина выступила у нее на лбу. Глупая, доверчивая, беззаботная дурочка! Она совершила худшую ошибку в своей маленькой жизни!

Когда Джанни коснулся плеча Джилли, девушка вздрогнула, словно от удара током. Она соскочила с кровати, пытаясь держаться от него как можно дальше, начала собирать разбросанную и безжалостно, смятую одежду.

– Пожалуйста, не извиняйся! Разумеется, во всем виновата я, а ты здесь ни при чем!

– Подожди…

– Зачем? Хочешь повторить представление? Не думаю, что это хорошая идея.

Она гордо вскинула голову, с трудом удерживаясь от рыданий. Ничего! Удар, нанесенный ей, был страшен, но она справится с этим. И запомнит этот урок.

– Да нет же, Джилли. Я вовсе не монстр, хотя ты вполне могла в это поверить после того, что я тут наговорил. Иди, приведи себя в порядок, и мы спокойно поговорим.

Прежде чем она смогла что-то сказать, он торопливо притянул ее к себе и поцеловал.

Джилли ничего не могла поделать – его губы мгновенно разожгли костер у нее внутри, и кровь заструилась по венам быстрее, но тут Джанни легко отстранил ее от себя и довольно сухо сообщил, указав на дверь в глубине комнаты:

– Ванная там.

Стыдясь своей реакции на прикосновение губ Джанни, вся пылающая, Джилли опрометью кинулась в ванную. Пять минут спустя, умытая и немного успокоившаяся, она стояла перед большим зеркалом, пытаясь привести в порядок копну золотых локонов. Все заколки и булавки остались в постели. Вспомнив об этом, она немедленно задрожала как лист на ветру и поспешно прикусила нижнюю губу, чтобы не разреветься.

Осторожный стук в дверь. Тихий голос человека, которого она любила больше жизни и ненавидела больше, чем любила.

– Джилли, ты в порядке?

Девушка вздохнула, расправила плечи, тряхнула волосами. Горькая и циничная улыбка на мгновение скользнула по осунувшемуся личику. Вперед, девочка. Ты справишься.

– Уже иду.

Джанни стоял у двери, держась за ручку, и при виде этого красивого, гордого профиля, этого сильного тела Джилли со стыдом и удивлением почувствовала, что ее все так же влечет к этому человеку. Даже несмотря на то, что сам он вряд ли захочет обратить на нее внимание теперь.

Где твоя гордость, девочка? Джилли бестрепетно шагнула к двери, прошла совсем близка от Джанкарло, ощущая на себе огненный взгляд траурно-темных глаз. – Я отвезу тебя домой… В машине оба упорно молчали, избегая смотреть друг на друга, и из-за этого, а также от всех сегодняшних волнений и потрясений у Джилли страшно разболелась голова. Она украдкой косилась на Джанни из-под длинных ресниц, но он казался абсолютно бесстрастным и равнодушным ко всему на свете.

Почему же «казался»? Наверняка ему и впрямь наплевать на всех, кроме самого себя. Сегодня он свое получил, а уж ее поведение это мелочи!

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Принимаешь ли ты таблетки и не могла ли ты забеременеть после… сегодняшнего?

– Нет, не принимаю, но надеюсь, что этого не случится.

Большая теплая ладонь накрыла ее дрожащую ручку, и в низком, глуховатом голосе больше не было ни ярости, ни надменного презрения:

– Я позабочусь о тебе, Джилли, если в этом возникнет необходимость.

Кровь кинулась ей в лицо, и Джилли возблагодарила темноту, а вслух холодно сказала:

– Не волнуйся, необходимости не возникнет, а позабочусь о себе я сама.

– Как сегодня вечером?

– Заткнись и поезжай побыстрее!

Она не была готова к затяжным боям. Джанкарло остановил машину у ворот дома Джилли и впервые отважился посмотреть на девушку. Не накрашенная, сжавшаяся в углу машины, как можно дальше от него, Джилли выглядела такой юной и беззащитной, что Джанни немедленно захотелось обнять ее, защитить от всего мира… и от своей собственной бестактности и жестокости.

– Я не хотел обидеть тебя, Джилли.

– Ты не обидел.

– Нет, обидел, и прошу за это прощения. Все было так неожиданно… Я думал…

– Ты думал, что я обычная туристочка-англичаночка, ищущая экзотики. Знаю, знаю. Черт, как открывается эта проклятая дверь?!

– Нет, нет, Джилли! Все совсем не так! Просто… ты оказалась девственницей, и это так поразило меня, что я накричал на тебя. – Он неожиданно обнял ее и притянул к себе. – В любом случае я не хочу, чтобы все закончилось вот так.

Джилли замерла в его объятиях, не в силах оторвать глаз от этого сногсшибательно красивого лица, и неожиданно подумала, что, наверное, именно так чувствует себя птички под гипнотизирующим взглядом огромного и смертельно опасного для нее кота.

Прикосновение его пальцев пронзило насквозь. Темные глаза неотрывно следили за Джилли, лишали воли. Джанни осторожно отвел золотистый локон, упавший на глаза девушки.

Теперь в их сапфировой глубине поселилось недоверие, и юноша клял себя за это последними словами. Ибо именно он стал причиной этого недоверия. Джанкарло осторожно коснулся бешено бьющейся на нежной шее тонкой голубой жилки.

– Я раньше и не представлял, что между мужчиной и женщиной может происходить такое… Сегодня я повел себя как последний идиот, Джилли. Я походя взял то, что было твоим бесценным даром мне, я обманул твое доверие, словно подлый вор – помнишь, ты уже назвала меня так однажды. Я злился на себя, а выместил это на тебе. Клянусь, что в следующий раз я буду безупречен.

Джилли боялась поверить своим ушам. Любовь вспыхнула в ее сердце с новой силой, и она выпалила, чувствуя, как огромный груз свалился с ее плеч, а мир засиял новыми красками:

– О, Джанни, ты и так безупречен!

Что это, кокетство или искренность? Циничный разум сопротивлялся горячему сердцу молодого итальянца. Что ж, в любом случае он должен дать ей и себе еще один шанс. Надо все прояснить. Надо сказать, кто он на самом деле. Девушка не скрывает своих чувств, они светятся в ее потрясающих глазах, хотя, вполне возможно, она просто великолепная актриса. Джанкарло вздохнул, закрыл глаза и приник к губам Джилли.

– Это Андреа кормит котов в Колизее.

Черри Кавалли передала Джилли очередную фотографию. Они сидели рядышком в гостиной, потягивая из бокалов холодное белое вино. Герой фотографий, маленький Андреа, спал, синьор Кавалли отправился в свой яхт-клуб. Джилли улыбнулась и заметила:

– Судя по всему, вы отлично провели в Риме время, и Андреа тоже.

– Да, и у нас была возможность оценить, насколько бесценна твоя помощь.

– Но меня ведь с вами не было!

– В том-то и дело. Карло понял, что, когда ты рядом, я могу уделять ему куда больше любви и времени.

Черри, высокая длинноногая брюнетка, до замужества работала манекенщицей. Материнство не было призванием ее жизни, и она это прекрасно знала.

– В Риме он все понял, так что теперь, по возвращении в Англию, мы планируем нанять няню на полный день. И почему мы раньше этого не сделали?

– Полагаю, Карло это и в голову не приходило.

Джилли знала ответ на вопрос Черри, впрочем, и сама Черри, прирожденная актриса, тоже его знала. Карло Кавалли, богатый и немолодой итальянец, воспитывался в патриархальной семье. Его собственной матери никогда бы и в голову не пришло поручать своих детей посторонней женщине, так что и у Карло подобных мыслей не возникало. Черри пришлось провести серьезную работу, и теперь она вся сияла от удовольствия.

– Ладно, что это мы все обо мне да обо мне. Марта наябедничала мне, что ты встречаешься с потрясающей красоты итальянцем. Кто он? Чем занимается?

Джилли никогда еще не откровенничала с другими женщинами, но Черри умела расположить к себе и через несколько минут знала почта все.

– Я познакомилась с ним на прошлой неделе. Он потрясающий высокий брюнет, живет в старом городе, а работает… ну, где-то здесь.

– О нет, Джилли! Значит, ты связалась с одним из местных итальяшек? Ты могла бы подыскать себе кого-нибудь получше, чем работягу с завода.

– Ты не понимаешь, Черри. Мы влюблены друг в друга.

Джилли была совершенно уверена в своих словах. Что до нее, то она-то влюбилась по уши, а Джанни сам сказал об этом вечером в пятницу. Кроме того, он обещал позвонить в понедельник, а в следующую пятницу они вдвоем собирались в ресторан.

– Любовь! Послушай моего совета, Джилли, даже если он покажется тебе грубым и циничным. Люби – но не забывай предохраняться!

– Спасибо за совет.

Джилли не хотелось спорить, вернее, хотелось, но она не могла себе этого позволить. Как ни крути, подруга была ее работодателем, так что язык лучше держать за зубами. Черри очень хорошая, но некоторый снобизм ей все-таки присущ. Джилли отпила вина и улыбнулась.

Черри не обратила внимания на легкий сарказм в голосе Джилли и все свое внимание переключила на новые золотые часики, подаренные ей мужем.

Джилли задумалась. Что из того, что Джанни сам зарабатывает на жизнь? Неужели мозоли на руках делают его менее привлекательным мужчиной? Нет, тысячу раз нет! Джилли мечтательно улыбнулась. По спине пробежал приятный холодок, когда она вспомнила его обнаженное тело, смуглое и мускулистое. Как дождаться пятницы!

– Интересно, куда это запропастился Карло? Уже поздно, а он… о Господи!

Черри, не договорив, кинулась к вошедшему в этот самый момент в комнату Карло Кавалли. Джилли замерла, пораженная видом своего хозяина. Одна его рука висела на перевязи, на голове тоже были бинты, а обычно смуглое лицо посерело от боли.

Через несколько минут все выяснилось. Сломалась мачта на яхте Карло, обломки сильно ударили его по голове и по руке. В госпитале ему сделали рентген, наложили швы на рану на голове и гипс на сломанную руку. Больше всего Карло был расстроен не своими увечьями, а тем, что придется пропустить гонки, назначенные на следующую неделю. Тут Черри напомнила мужу, что завтра они должны быть в опере.

На следующий день Карло не смог никуда пойти, так как голова у него все еще сильно болела. На семейном совете было решено, что с Черри поедет Джилли, а Карло останется дома с Андреа. Черри была не слишком этим довольна, но пропустить выход в свет было не в ее силах.

Вечером, в девять часов, Джилли в розовом шифоновом платье оказалась перед большой сценой под открытым небом. Размеры древнего театра потрясали, и девушка с любопытством оглядывалась по сторонам. Когда-то здесь гремели мечи гладиаторов, а ныне оркестр в строгих костюмах настраивал инструменты, и женщины в роскошных вечерних нарядах, благоухая духами и рассыпая снопы искр от бриллиантовых колье рассаживались на каменных скамьях. Их с Черри места находились прямо перед сценой. Джилли в восхищении оглядывалась и произнесла наконец:

– Невероятно! Потрясающе!

Черри, вертевшаяся во все стороны, улыбавшаяся и здоровавшаяся с бесчисленными знакомыми, неожиданно замерла и пролепетала:

– Нет, вот что действительно невероятно так это то, что к нам приближается самый красивый мужчина на земле! Рекомендую: граф Джанкарло дель Пьетро, самый желанный холостяк Европы, а может, и всего мира. Смотри, все при нем! Наградил же Господь парня – стиль, стать, красота, дьявольское обаяние, а к тому же еще и богат, как Крез. Ходячее счастье для любой женщины!

Джилли окаменела. Она смотрела – и не верила своим глазам, слушала Черри – и не понимала, что та говорит. Человек, стоявший неподалеку от них, являл собой верх элегантности и надменного аристократизма. Кипенно-белая шелковая сорочка резала глаза своей крахмальной белизной, безупречный костюм сидел на атлетической фигуре, словно влитой.

Колдовство, думала Джилли, иначе не скажешь. Этот мужчина невозможно, дьявольски похож на Джанни, но ведь это не может быть он?! Кроме того, элегантный красавец старше, и у Джанни она никогда не видела такого холодного и надменного взгляда.

– Черри, как ты его назвала?

– Граф Джанкарло дель Пьетро. Родовой замок у них в Ломбардии, но по всей стране, разумеется, есть недвижимость. Карло пересекался с ним по делам бизнеса – что-то насчет виноделия, кажется.

Мужчина подходил все ближе, и бедный разум Джилли сопротивлялся очевидному из последних сил, Горбинка носа… такая же, как у ее Джанни… это ведь не Джанни!?

– Как, ты сказала, его зовут?

– Джанкарло. Да что с тобой?

– Но это же два имени.

– Да нет. Здесь таких имен полно. Папу Римского зовут Иоанн Павел, то есть Джанпаоло, есть Джанлука, Джанпьеро, Джанфранко. Особенно среди аристократов, а дель Пьетро как раз из них.

Затем, к ужасу Джилли, Черри вскочила и обратилась к холодному красавцу по-итальянски. Он обернулся, и Джилли приросла к каменной скамье, не в силах пережить шок. Джанни, ее Джанни, вернее, не ее Джанни. Холодный аристократ с безупречной внешностью, надменный красавец.

Во рту появилась горечь, в ушах зазвенело. Он обманывал ее, точнее, смеялся над ней. Джилли чувствовала, как с каждой секундой в ней умирает что-то очень важное, и это мучило ее хуже самой изощренной пытки. Откуда-то издалека доносился щебет Черри:

– А это Джилли О'Лири, няня моего сына. Джилли, позволь представить тебе графа дель Пьетро.

– Очень приятно, Джилли.

– И мне очень приятно, граф. Рада познакомиться.

Она могла поклясться, что в его глазах плясали дьявольские огоньки, когда он склонился над ее рукой, но решила выдержать до конца. Отлично. Он посмеялся над ней, он растоптал ее доверие, но она не допустит, чтобы это стало известно кому-то еще. Она сыграет в ту же игру, хотя это трудно, чертовски трудно, потому что рвется в куски сердце и кровь застилает глаза, но она выдержит!

– Как вам нравится Италия?

– Италия-то мне нравится…

Пытка не закончилась. Дьявол во плоти представил им с Черри своих дам: мать – седовласую, очень красивую женщину, надменно и сухо кивнувшую Джилли и слегка улыбнувшуюся Черри – и жену брата, Росарию дель Пьетро, которая была более демократична и протянула Джилли руку, другой прямо таки вцепившись в локоть графа.

– Должно быть, для вашей няни наш вечер – это целое событие? Джилли почувствовала, как холодная ярость, словно нашатырь, прочищает затуманившееся сознание.

– Можно сказать и так, хотя вообще-то я не прислуга в полном смысле слова. Я окончила университет в июне и решила подработать на своих последних каникулах. В октябре я начинаю работать в химической лаборатории одного исследовательского центра. Думаю, мое уточнение не покажется вам излишним. Всегда лучше говорить правду, чтобы избежать досадных недоразумений впоследствии, не так ли… граф Джанкарло дель Пьетро?!

Его смуглое лицо вспыхнуло. От смущения или от гнева? Джилли слегка испугалась, не слишком ли далеко она зашла, но граф прекрасно владел собой.

– Вы совершенно правы, Джилли.

Краем глаза она заметила, как он вполголоса сказал что-то по-итальянски Росарии, причем выглядел рассерженным. Небось извиняется за дурные манеры няни, ну и пусть. Ярость бурлила в Джилли.

– Иногда бывают моменты, когда правду просто не успеваешь сказать…

Господи, что он несет! И почему он так глупо ведет себя, ведь он взрослый человек! Шок от встречи с Джилли заставил Джанни совершать какие-то дурацкие поступки, делать вид, что они не знают друг друга. Конечно, все потому, что надо было с самого начала признаться ей, кто он такой, не играть в эти детские игры, а уж сегодня вечером тем более! Теперь она в ярости, но объяснять что-либо прямо сейчас совершенно некстати…

– Извините, пора занимать свои места, но, может быть, после спектакля вы и Джилли присоединитесь к нам за ужином?

Джилли с ужасом посмотрела на Черри, но та, разумеется, согласилась немедленно. Сама Джилли мечтала только об одном: оказаться за тысячу миль от этого человека и никогда его больше не видеть.

Как можно так ошибаться в человеке? Каждое мгновение в ней крепла уверенность, что он совершенно чужой ей.

Когда они познакомились, она звала его «синьор Карло» и оба хохотали, как ненормальные. Счастью тех нескольких дней не суждено повториться никогда.

Она прерывисто вздохнула. Все, хватит. Она взрослая женщина, а не подросток. Джанкарло стал ее ошибкой, это бывает. Надо просто пережить это и идти дальше.

Спасение пришло неожиданно. Черри разговаривала с графиней дель Пьстро, и Джилли расслышала последние слова своей подруги и хозяйки:

– Росария совершенно права, и хотя мы были бы очень рады присоединиться к вам, не я вынуждена все же отказаться. Мой муж все еще неважно себя чувствует. Он настоял, чтобы мы пошли на представление, но после него я должна поспешить к нему, моему бедняжке!

– Ну разумеется, синьора Кавалли. Возможно, в другой раз.

Черри опустилась на свое место и прошипела почти беззвучно, глядя прямо в спину удалявшейся графине:

– Сука!

Опешившая Джилли с ужасом взглянула на Черри.

– Кто?!

– Да не ты, дурочка, разумеется, не ты! Росария дель Пьетро. Я сдуру рассказала ей про Карло, а она принялась кудахтать, что мой долг быть рядом с ним и ухаживать за несчастным больным. Пришлось отказаться. С тех пор как три года назад умер ее муж, эта стерва не оставляет надежды выскочить за младшего братца. В тебе она явно усмотрела соперницу. Между нами говоря, не думаю, что у нее получится. Джанкарло… короче, у него было много пассий, и все как одна красавицы, но ни с одной он надолго не задержался, а Росария, хоть и выглядит неплохо, но ничего особенного из себя не представляет. Сука!

Джилли почувствовала нечто вроде слабого удовлетворения, однако пытка была еще не окончена.

Она не запомнила ни единой сцены из оперы «Дон Жуан».

Джанкарло сидел впереди, и Джилли не спускала с него глаз. Она даже не заметила, что представление закончилось, и была очень удивлена, услышав голос Черри;

– Скорей, подружка! Я хочу отловить графа на выходе и пригласить к нам на обед. Карло это понравится.

Джилли, в отличие от Карло, это совершенно не нравилось, и она попыталась ускользнуть, сделав вид, что уронила что-то на пол. Когда она выпрямилась, семейство дель Пьетро уже удалилось, а Черри нервно грызла ногти.

Больше всего на свете Джилли хотелось спрятаться в своей спальне и наплакаться вволю, но Черри, выяснив, что Карло уже улегся спать, пришла в легкую ярость и настояла, чтобы Джилли выпила с ней на сон грядущий чего-нибудь покрепче. Во время этого ритуала она без остановки трещала, выдавая все новую информацию о красавце-графе.

– У меня где-то валяется журнал, где он давал интервью, и довольно большое. Рассказывал о себе и своей семье. Это все потому, что их семейка вбухала кучу денег в реконструкцию старого города, вот с ними все и носятся. Аристократы!

Джилли молчала. Впервые в жизни ей хотелось напиться и забыть обо всем на свете. Неугомонная. Черри нашла-таки журнал и принесла его в гостиную, страшно довольная собой. Джилли рассматривала фотографии, испытывая почти физическую боль.

Загородный дом, римские апартаменты, пентхаус в Нью-Йорке, яхта в генуэзской бухте… Охота на озере Гарда…

Она узнала этот дом мгновенно, но и это было еще не все. Возле дома на своем мотоцикле сидел Джанни, а рядом с ним стоял пожилой человек с ружьем на плече.

Тот самый, который застал их на озере несколько дней назад. Якобы хозяин того участка, куда они забрались. Как же весело было Джанни смотреть на доверчивую дуру, пытавшуюся успокоить его!

– Ты в порядке, Джилли?

Черри заметила неестественную бледность девушки и встревожилась.

– Нет. Видимо, из-за вина. Мне нехорошо, так что пойду спать. Спокойной ночи.

Вернее было бы сказать: побегу и спрячусь. Джилли бросилась в свою спальню опрометью.