Текст книги "Охота на невесту"
Автор книги: Шарон Айл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Я очень ценю это, Себастьян. Я хочу, чтобы Мэри со своими подругами отправлялась в Денвер без меня. А я лучше уеду отсюда на поезде, который отбывает во вторник. Это время, вплоть до ее выступления в клубе социальных реформ, которое состоится в Нью-Йорке в следующем месяце, Мэри вполне сможет обойтись без меня. Если я останусь здесь еще на несколько дней, я не помешаю тебе?
Что он мог на это ответить? Сказать: «Поскорее убирайся, чтобы я тебя больше здесь не видел»? Или обрадоваться, как любой сын обрадовался бы своей матери? Чего, собственно, он хотел на самом деле? Себ неожиданно подумал, что впервые в жизни мать поставила его желания выше своих собственных. Она только что сделала ему бесценный подарок. Расстанутся они или будут вместе – теперь решать ему, а не ей!
Себастьян вздохнул и с искренней улыбкой ответил:
– Думаю, мне бы хотелось, чтобы ты на несколько дней осталась здесь.
– Спасибо. – Она коснулась своим бокалом его бокала и добавила: – У меня также появится возможность поближе познакомиться с твоей женой.
После ужина, к которому они оба едва притронулись, Себ с матерью расстались. Элизабет поднялась в свой номер, а он направился в «Жемчужные врата». После разговора с матерью у Себастьяна словно камень с плеч свалился. Такую легкость на душе он давно не испытывал. Конечно, ему никогда не суждено было забыть, что причинила ему мать, но сейчас наконец-то настал момент, когда он мог найти в себе силы и простить ее. В состоянии ли он сделать то же самое для Люси?
Увидев Люси в совершенно новом качестве – как талантливую и признанную всеми журналистку, – Себ не был до конца уверен, что доволен этим открытием. Разумеется, ее неоспоримые достижения не могли не восхищать его – в этом не было никакого сомнения. Другие вопросы не давали ему покоя. Может, эта молодая женщина, перевернувшая его жизнь с ног на голову, скрывала от него еще что-нибудь? Может, у нее были еще какие-то секреты от него?
Себастьян пытался понять, какое же место в его жизни занимала Люси. Он очень сомневался, что у них с Люси могло быть общее будущее. Погруженный в тяжкие раздумья, Себ вошел в таверну – и попал в ад кромешный.
Он не сразу понял, что происходит. Перед его глазами предстала сцена всеобщего хаоса. Столы и стулья были сдвинуты в стороны, и большинство посетителей сбились в кружок – словно в таверне проходил чемпионат по кулачному бою. Внезапно из толпы вылетел Дасти Престон; он повалился на стул, ножки стула затрещали – и в следующее мгновение Дасти уже валялся на полу среди обломков. Тут же раздался истошный женский крик, а затем – чей-то гневный возглас. Себастьян тотчас узнал этот голос.
– Ах ты, жалкий сукин сын! – Раздались глухие удары, сопровождавшиеся стонами, а потом снова послышался крик: – Я разорву тебя на части!
С трудом прорвавшись сквозь толпу зрителей, Себ увидел, что Джеремая и Чарли Уайт катаются по полу и в воздухе мелькают их кулаки. Повернув голову, Себастьян заметил, что одна из сестер Баркдолл – Черри, как он полагал, – прыгнула на Джеремаю и вцепилась ногтями ему в лицо.
– Нет! – закричала Люси, бросаясь к отцу.
Мерри Баркдолл метнулась к ней и схватила ее за волосы. Пытаясь высвободиться, Люси размахивала руками и пинала Мерри ногами, а потом вдруг оступилась и упала на пол, увлекая Мерри за собой.
Мигом забыв о Джеремае и Чарли, толпа зевак столпилась вокруг женщин, подбадривая их криками. Люси и Мерри таскали друг друга за волосы и пинали ногами.
Это переходило всякие границы. Хотя Себу совершенно не хотелось делать дырку в потолке собственного заведения, он выхватил пистолет и выстрелил в воздух.
– Довольно! – крикнул он. – Спектакль окончен. – К всеобщему удивлению, этого оказалось достаточно, чтобы прекратить обе драки. Посетители таверны с ворчаньем – мол, Себастьян испортил им все удовольствие – вернулись к своим кружкам и бокалам и побрели к столам для игры в покер и бильярд.
Поднявшись на ноги, Дасти неверной походкой подошел к отцу, чтобы помочь ему встать. Парень выглядел ужасно: у него были подбиты оба глаза, из носа текла кровь, лицо и руки были исцарапаны, а из рубашки на спине был выдран клок.
После того как Дасти поднял Джеремаю на ноги, Себастьян указал на них пальцем и сказал:
– Вон отсюда! Сейчас же!
– Но, Себ… – оправдывался старик.
– Я сказал – вон! Иначе я сейчас же вызову шерифа, и вас арестуют.
Низко опустив головы, Джеремая и Дасти медленно вышли из таверны.
Себ посмотрел на Чарли, по-прежнему сидевшего на полу. Черри склонилась над ним, занимаясь его ссадинами.
– Вы тоже! Оба! И никогда больше здесь не показывайтесь! – Затем он повернулся к Люси, стоявшей рядом с баром: – Сейчас же пошли в кладовую!
У Люси хватило благоразумия не спорить с мужем. Она молча кивнула и, немного прихрамывая, поплелась в кладовую.
Тут Себастьян наконец посмотрел на Мерри и, укоризненно покачивая головой, проговорил:
– Черт возьми, что у вас произошло? – Мерри вздохнула и пожала плечами:
– Мы с Черри привезли Дасти в город, а после этого… все немного вышло из-под контроля.
Помолчав немного, Себ сказал:
– Мне бы следовало тебя точно так же вышвырнуть вон!
– Можешь не трудиться. Я облегчу тебе эту задачу. – Направившись к выходу, девушка бросила через плечо: – Я все равно уже хотела ехать домой.
Собираясь с мыслями перед важным разговором, Себастьян направился в кладовую. Люси стояла в уголке, поправляя разодранную блузку. Все ее попытки привести в порядок волосы оказались безуспешными. Так она обычно выглядела после их бурных ночей в постели Себа.
Стараясь выбросить из головы неуместные мысли, Себ спросил:
– Что здесь случилось?
– Я точно не знаю, – ответила Люси. – Все произошло слишком быстро.
– Постарайся начать с самого начала. Когда я видел тебя в последний раз, ты обслуживала клиентов. Что случилось потом?
– Ну, видишь ли… Пришел Чарли, Я не знаю, зачем он явился. Но он как будто чувствует, когда тебя нет в таверне.
Себ помрачнел.
– Так. Продолжай.
– Ты знаешь, я в это время работала. А Чарли не отходил от меня ни на шаг – пытался со мной поговорить. Но сначала все было тихо и спокойно, и я подошла к бару, чтобы Перл наполнила кружки для клиентов. А Чарли… Он стал мне говорить то, что ему не следовало говорить, и пытался положить руку мне на плечо и обнять меня. И как раз в этот момент близнецы привели в таверну моего брата. Черри просто взбесилась, увидев Чарли со мной. А папа, наверное, из окна увидел, что Дасти наконец-то привезли, и тоже пошел в таверну. Он вошел – и также вышел из себя. Но это еще не все!..
Люси умолкла, чтобы перевести дыхание, потом вновь заговорила:
– На ранчо с Дасти приключилось… что-то плохое. Не знаю, что именно, потому что не успела у него спросить. Но только он был весь исцарапанный, с подбитыми глазами. Хотя папа вышел из себя не из-за этого, а потому, что Чарли так подло поступил со мной когда-то и теперь, когда я стала замужней женщиной, пытался ухлестывать за мной. Черри же завелась не на шутку, а потом… Потом я вдруг увидела, что папа, Чарли и Черри оказались на полу. А Мерри стала таскать меня за волосы. Я не виновата!..
Себастьян повернулся к Люси спиной и закрыл рот ладонью, чтобы не расхохотаться. Он хотел сделать вид, что продолжает сердиться, хотя его разбирал смех.
Когда Себ овладел собой настолько, что мог сохранять серьезное и строгое выражение лица, он повернулся к Люси и заявил:
– Мне кажется, сейчас тебе лучше пойти в гостиницу.
Люси посмотрела на свою порванную блузку.
– Я могу быстренько переодеться и вернуться на работу, – сказала она.
– Нет, по-моему, тебе лучше не приходить сегодня в таверну.
Люси с виноватым видом подошла к Себастьяну и тронула его за плечо:
– Мне действительно очень жаль…
– Мне тоже. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Мне тоже очень жаль, Люси!
Вернувшись в гостиницу, Люси вошла в комнату Себастьяна и постучала в смежную дверь. Открыв сестре, Дасти отступил в сторону, пропуская ее.
– У вас с папой все в порядке? – спросила Люси, с тревогой глядя на отца. Он сидел на кровати, прикладывая к лицу полотенце.
– У папы, ужасно болят глаза, но в остальном он хорошо себя чувствует, – объяснил Дасти.
– Лучше, чем хорошо, – промычал Джеремая. – Я очень доволен – я разбил Чарли нос, взял над ним верх. Я победил его, да! Правда, не могу сказать того же самого о моем сыне.
– Чарли с такой силой отшвырнул меня, что я полетел через всю таверну, – с грустью признался Дасти.
– А до этого что с тобой приключилось? – спросила Люси. – Ну и вид у тебя!
– Да это все эти проклятые близнецы… – Дасти округлил глаза. – Не могу рассказать тебе и половины того, что они со мной вытворяли. Например, сказали мне, что нужно перевести быка из одного загона в другой. Но они не сообщили мне, что в загоне, где находился бык, они еще и коров держат! – Дасти потер плечо. – Как ты понимаешь, бык ни за что не хотел идти в другой загон.
Люси покачала головой:
– Значит, вы оба хорошо себя чувствуете?
– Да все отлично, – заверил Джеремая. – Подрались немного, вот и все! С кем не бывает.
Люси решила воспользоваться тем, что у нее появилось свободное время, и немного поработать. Она подошла к письменному столу, выдвинула ящик и обнаружила в самом верху письмо, адресованное Пенелопе. Взглянув на конверт, она поняла, что не видела раньше этого письма. Сгорая от любопытства, Люси взяла письмо вместе с другими бумагами и направилась в комнату Себастьяна. У двери обернулась и сказала:
– Всем спокойной ночи! Пожалуйста, никуда не выходите сегодня.
– Спокойной ночи, Люси, – ответил Джеремая. – И… Ух… Извини, что мы доставили неприятности твоему мужу.
– Да, мне тоже очень жаль, – кивнул Дасти. – Но мы не виноваты.
Посмеиваясь про себя, Люси закрыла дверь на ключ, затем подошла к письменному столу Себастьяна. Усевшись за стол, углубилась в чтение. Не веря своим глазам, она перечитала письмо еще раз, внимательно вчитываясь в каждое слово.
Дорогая Пенелопа! Говорят, вы самая умная женщина на свете. Если это правда, может быть, вы поможете мне понять мою жену. Потому что – это ясно как день – сам я на такое не способен. Вы спросите меня, в чем проблема. А вот в чем: моя обожаемая и совершенная во всех других отношениях жена мне лжет!
Я всегда помогал ей всеми мыслимыми и немыслимыми способами, сделав для нее и для ее сумасшедшей семейки больше, чем в состоянии сделать любой нормальный человек. И чем же она отплатила мне за мою доброту? Она лжет мне и в темных уголках своего жестокого сердца прячет от меня свои маленькие секреты.
Как вы думаете, что мне делать? Ответьте, о самая умная среди женщин! Развестись с ней? Но это было бы слишком просто.
Покончить с ней, четвертовав ее? Слишком грязно и неэстетично.
Или, возможно – хотя вряд ли я так поступлю, – мне лучше дать объявление в вашу газету и открыть всем людям правду о том, кто она такая и что собой представляет на самом деле?
Жду вашего мудрого совета.
Одураченный, повергнутый в уныние и слегка доведенный до сумасшествия
Глава 22
Когда Себастьян вошел в тот вечер в свой номер, Люси, желая избежать разговора с ним, закрыла глаза и притворилась спящей. Когда же он улегся с ней рядом, она вдруг вспомнила, что Себ пригрозил ей, – мол, сегодня ночью кровать будет ужасно скрипеть. Люси ожидала, что он попытается ее разбудить, но Себастьян не сделал этого. Он молча уткнулся лицом в подушку и тут же заснул.
Люси решила избегать мужа как можно дольше. На следующее утро она собиралась незаметно выскользнуть из постели, не разбудив его, а затем тихонечко одеться и улизнуть. Но стоило ей отбросить простыню, как Себ схватил ее за руку и потянул обратно в кровать. Люси внимательно посмотрела на него. У Себастьяна был такой вид, словно он давно не спал и ждал, когда она проснется. Судорожно сглотнув, она сказала:
– Ах, доброе утро…
– Доброе?
Полагая, что пришел неминуемый час расплаты, Люси со вздохом опустила голову на подушку, ожидая самого худшего. У нее не оставалось никаких сомнений: Себастьян и есть тот самый «Одураченный, повергнутый в уныние и слегка доведенный до сумасшествия». Люси недоумевала, как Себастьян мог догадаться, что она – та самая загадочная Пенелопа. Но в том, что он действительно это знал, она была уверена.
Собираясь с духом, она сделала вид, что пребывает в полнейшем неведении, и невозмутимо спросила:
– Тебя что-то беспокоит?
– Да. Во-первых, меня беспокоит Чарли. Я всегда знал, как много он для тебя значит, но понятия не имел, что вы до сих пор встречаетесь с ним за моей спиной.
Ошеломленная словами мужа, Люси воскликнула:
– О чем ты?!
– Идея пожениться принадлежит тебе, а не мне, – продолжал Себастьян. – Если ты на самом деле хочешь выйти замуж за Чарли, я немедленно дам тебе развод. Я больше не хочу, чтобы из меня делали идиота.
– Но мне не нужен Чарли! – закричала Люси. Сейчас она даже не могла представить, что когда-то он был ей нужен. – Почему ты мне это говоришь?
– Потому что мне надоели твои тайны! – До этого момента Себастьян лежал на спине, глядя в потолок, и избегал смотреть Люси в глаза. А теперь он повернулся и посмотрел на нее с укоризной. – С того самого момента, как ты приехала в Эмансипейшен, ты все время пыталась вернуть себе Чарли. Когда же это у тебя не получилось, ты использовала меня, чтобы здесь остаться. Так ведь?
– Ну, вроде того.
– Мне, как и любому другому человеку с мозгами, совершенно ясно: Чарли сожалеет о том, как с тобой обошелся, и он до сих пор тебя любит. По-моему, ты чувствуешь к нему то же самое. И ты хотела остаться здесь только для того, чтобы находиться ближе к нему. Этого не может быть! Он не может так о ней думать!
– Себастьян, ты сейчас очень далек от истины. Ты ничего не понимаешь.
Он рассмеялся, но в его смехе не было веселья.
– Я не понимаю многого, особенно того, что касается женщин.
– Ты в самом деле полагаешь, что я отношусь к тем женщинам, которые могут любить одного мужчину, а спать с другим?
Себ пожал плечами:
– Я подумал, что это, возможно, твой способ отыграться.
Люси уже больше не защищалась. Глядя на мужа сверкающими от гнева глазами, она резким тоном спросила:
– Да за кого же ты меня принимаешь?
Себ не был готов к такому отпору. Опершись на локоть, он приподнялся, осторожно поправил выбившуюся из ее прически прядь и сказал:
– Нет, ты не такая!
Люси вздохнула с облегчением:
– Тогда почему ты не веришь мне, когда я говорю, что Чарли больше ничего для меня не значит? Он для меня – пустое место!
– То есть ты не собираешься броситься в объятия Чарли в ту же секунду, когда закончится наш договор?
– Нет, но только… – Она вспыхнула и проговорила: – Конечно же, нет, черт возьми!
Усмехнувшись, Себ снова улегся.
– Пожалуй, у меня нет причин в этом сомневаться. Хотя во всем остальном я не верю ни единому твоему слову!
Люси тут же притихла. Себастьян даже стал подозревать, что она заснула. Но она вдруг с дрожью в голосе проговорила:
– Значит, это ты написал письмо Пенелопе и положил его в мой письменный стол, не так ли?
Она уже обнаружила письмо! Что ж, прекрасно! Широко улыбаясь, от души наслаждаясь моментом, Себ запрокинул руки за голову и признался:
– Да, это я написал письмо.
– Как ты узнал?..
Себастьяну не хотелось упоминать про отца Люси.
– Разве это имеет какое-то значение?
– Нет, наверное… – со вздохом ответила Люси. Себ тоже вздохнул; в глубине души он испытывал жалость к Люси, но он ненавидел ложь во всех ее проявлениях.
– Зато имеет значение кое-что другое, – продолжал он. – Я не раз просил тебя выяснить, кто такая Пенелопа, и каждый раз ты лгала мне.
– Но я хотела тебе рассказать!.. – воскликнула Люси. – Больше всего на свете мне хотелось тебе все рассказать! Только, понимаешь, я обещала Хейзел, что буду молчать. Если бы ты узнал об этом, ты бы попытался заставить меня писать для своей «Трибюн». Я не могла поступить с Хейзел настолько непорядочно! Видишь ли, у меня не было выбора. Ты можешь это понять?
– С трудом. Я могу понять твои обязательства по отношению к Хейзел, тот факт, что ты не хотела ее подвести. Но я не одобряю твоего поведения. Разве это может мне понравиться?
– Но почему бы нет? Разве тебе не нравится сознавать, что я умею не только разносить пиво?
Себастьян внимательно посмотрел на жену:
– Знаешь, я пока не могу это объяснить, но что-то мне не нравится в твоей колонке. Что-то мне в ней не по душе.
Люси пододвинулась поближе к мужу и тихо сказала:
– Поверь, прошлой ночью я как раз собиралась признаться тебе в том, что я – Пенелопа.
И Люси рассказала, как в редакцию приходила Мэри Лиз и какое неожиданное предложение сделала ей эта знаменитая дама, Себ внимательно слушал, стараясь переварить все эти поразительные новости.
– А я была так взволнована! – воскликнула Люси – И мне ужасно хотелось рассказать тебе об этом! Но ты тогда так со мной держался… В общем, я раздумала рассказывать.
Себастьян прекрасно помнил, как в тот день у Люси горели глаза. И как он сделал все, чтобы этот огонь в ее глазах угас. Невольно вздохнув, он проговорил:
– Для моего плохого настроения в тот вечер существовало множество причин, которые не имели к тебе никакого отношения.
Люси нахмурилась и спросила:
– А к той противной даме, адвокату в мужских брюках, это имело какое-нибудь отношение?
Себу совершенно не хотелось говорить с Люси о своих непростых отношениях с вновь обретенной матерью. Но он вдруг вспомнил, как только что обвинял Люси в неискренности, и тотчас же подумал, что и сам кое-что от нее скрывал. Во всяком случае, ему следовало хотя бы предупредить Люси о возможном приезде Кейт. Но мог ли он рассказать жене всю эту отвратительную историю? Нет, наверное. К тому же Кейт скорее всего останется там, где и должна находиться, – в Денвере.
Снова вздохнув, Себастьян сообщил:
– Возможно, мне следовало сказать тебе об этом раньше, но та противная дама – моя мать.
Люси на мгновение замерла. А потом, задохнувшись от возмущения, стукнула мужа кулачком в грудь:
– И ты еще смеешь обвинять меня во лжи?!
Себ взял ее лицо в ладони и посмотрел ей прямо в глаза:
– Я не хотел говорить об этом. Но ты меня спросила, и я посчитал своим долгом сказать тебе правду. Элизабет Коул – моя мать, хотя только формально.
Люси уставилась на него в изумлении, потом воскликнула:
– О Господи!
– Вот именно… Когда она на днях вошла в мою таверну, я мысленно воскликнул то же самое.
– А я только что назвала ее противной дамой… Прости…
Себ грустно улыбнулся и тихо сказал:
– Уверяю тебя, долгие годы, думая о ней, я употреблял гораздо более крепкие выражения.
Как он и опасался, Люси стала засыпать его вопросами:
– Что ты имел в виду, говоря, что она твоя мать «только формально»? Ты давно ее не видел?
– Только формально – потому что последние лет двадцать пять она моей матерью не являлась.
– Но почему? Что у вас с ней произошло?
– По правде говоря, мне бы очень не хотелось вдаваться сейчас в подробности. Я и сам пока не могу понять, что именно произошло.
– Ну пожалуйста, прошу тебя! – умоляла Люси, прижимаясь к его груди. – По крайней мере расскажи мне в двух словах, что тогда случилось.
Немного помедлив, Себ вновь заговорил:
– Когда мне было лет шесть или семь, мать собрала вещи и уехала, оставив меня с отцом. Она думала только о своей карьере, которая стремительно шла в гору. И мать не думала о том, что причиняла боль другим людям. – Не подумав, под влиянием порыва, он неосмотрительно добавил:
– Надеюсь, ты не станешь в этом похожей на нее.
Люси мгновенно отпрянула от него. В ее глазах вспыхнуло возмущение. Себастьян поспешил обнять ее.
– Черт возьми, Люси! Я и сам не знаю, как у меня это вырвалось. Это жестоко и несправедливо по отношению к тебе. Ты простишь меня?
– Еще не знаю.
Себ поцеловал жену в губы – поцеловал нежно и вместе с тем с необыкновенной страстью. Когда же он оторвался от ее губ, гнев Люси как рукой сняло. Перед ним снова была душевная и ласковая женщина, которую он с каждым часом любил все сильнее. Ее глаза блестели, а щеки разрумянились. Она посмотрела на Себа долгим и нежным взглядом, затем обняла и, поцеловав, сказала:
– Учти, я тебя еще не простила.
– Уверен, что ты простишь меня через несколько минут, – заявил Себ, зарываясь лицом в ее волосы и касаясь губами мочки уха. – Насколько я помню, я обещал тебе, что сегодня кровать будет ужасно скрипеть. А если ты все еще сомневаешься во мне, то я докажу тебе, что я держу свое слово!
Себастьян очень удивился, когда после полудня, в то время, когда в муниципалитете должны были проходить политические дебаты с участием Мэри Лиз, в «Жемчужные врата» вошла его мать. Она была в тех же черных брюках, что и накануне, но на сей раз надела под черный пиджак серую блузку.
Когда мать приблизилась к нему, Себ с удивлением сказал:
– Я думал, ты сейчас в муниципалитете.
– Все верно. Полдня я действительно провела там и скоро опять туда пойду. – Она осмотрелась. – Я пришла, чтобы получше познакомиться с твоей женой и попросить ее пойти вместе со мной. Где она?
– Люси сейчас либо в редакции газеты, либо в муниципалитете. Ничто не может удержать ее здесь, когда Мэри Лиз произносит речь.
Элизабет улыбнулась – тепло и ласково. Долгие годы Себастьян страстно тосковал по этой ее улыбке.
– В таком случае я уверена: мы с ней обязательно найдем общий язык. Итак, ее зовут Люси?
Себ кивнул и тут же подумал: «Интересно, помнит ли она, что уже встречалась с отцом Люси и обошлась тогда с ним не слишком любезно?»
– А ты подойдешь в муниципалитет? – спросила Элизабет.
– Честно говоря, это не входило в мои планы. – Сообразив, что вместе с Люси туда, возможно, пойдут Джеремая и Дасти, Себ добавил; – Может, загляну на несколько минут. Чтобы только посмотреть, как проходят политические дебаты.
– Главное – это речь, которую Мэри Лиз собирается произнести в Нью-Йорке. А сейчас, во время поездки, она ее репетирует, если можно так выразиться.
Себ кивнул:
– Я наслышан о ее остром языке. – Элизабет снисходительно улыбнулась:
– Некоторые считают, что вместо языка у нее ядовитое жало. Но главным образом так о ней отзываются мужчины. Мэри очень хорошо говорит. Но, к сожалению, многие мужчины принимают ее в штыки, потому что не относятся к женщинам серьезно. Надеюсь, ты не такой?
Себ смерил мать взглядом.
– Нет. Но порой трудно воспринимать всерьез женщину, когда она ходит в штанах.
Даже если Элизабет и обиделась, то виду не подала.
– Просто я открыла для себя, что в них гораздо удобнее, чем в юбках. Уверена, ты на моем месте выбрал бы то же самое.
Себастьян рассмеялся, удивленный прямотой и искренностью своей матери.
– Что ж, мне пора, – сказала она. – Встретимся попозже.
Элизабет вышла из таверны, и тут Себу вдруг пришло в голову, что если уж ему все равно придется идти в муниципалитет, то лучше сделать это раньше, чем позже. Он был почти уверен, что Люси, столкнувшись с его матерью, не скажет лишнего. Но следовало принимать во внимание присутствие там ее сумасшедшей семейки.
Себ подошел к Блэк-Джеку, тасовавшему карты.
– Я должен сейчас уйти, – сказал он. – Думаю, у вас с Перл не возникнет проблем. Едва ли вечером здесь будет много посетителей – всех сегодня больше интересуют политические дебаты и речь Мэри Лиз. И вот еще что… Если здесь появится Чарли Уайт, гони его отсюда.
– С удовольствием, – кивнул Джек. – Он, похоже, бежит сюда при первом удобном случае. Этот подлец как будто чует, что вы с Люси соединились не на веки вечные.
– Мне наплевать, что он чует, а что нет. Я не хочу, чтобы он здесь снова появился хоть раз.
– Да-да, конечно. Может, хочешь наложить запрет еще на чье-то появление? Может, больше не пускать сюда гарпию в штанах, которая только что приходила?
Себ пристально посмотрел на друга:
– Эта гарпия – моя мать.
Джек уронил карты и разинул рот.
– Не знал, что у тебя есть мать.
– Представь, я тоже!
Люси покинула редакцию позже, чем планировала, и со всех ног побежала к муниципалитету.
Правильно ли она поступила, попросив отца и Дасти пойти вместе с ней? Во всяком случае, она надеялась, что они уже сидят в зале и заняли местечко для нее тоже – хорошо бы, если это оказалось место в первом ряду!
Подходя к зданию муниципалитета, Люси увидела небольшую группу людей возле парадного входа – они выражали свой протест против приезда Мэри Лиз. Некоторые из них кидали в стены помидоры, а другие держали в руках плакаты, обличающие популистскую партию. И хуже всего было то, что среди протестующих находились ее отец и брат.
Когда Люси приблизилась к ним, Дасти как раз взял в руку помидор и прицелился.
– Ты не посмеешь! – Она схватила Дасти за рукав. – Вы скоро уедете отсюда, а мне придется здесь жить. И я не хочу, чтобы моих родственников бросили в тюрьму.
– А я… Я ничего такого не имел в виду, просто делал то же самое, что и все остальные парни.
Вид у Дасти был ужасающий – подбитые глаза, покрасневший и распухший нос и расцарапанные щеки и шея.
– Как ты сегодня себя чувствуешь? – участливо спросила Люси.
– Как будто моя голова побывала между молотом и наковальней.
Тут в разговор вмешался Джеремая:
– Вот что происходит, когда человек вливает себе в глотку сатанинское пойло. Это расплата за твои прегрешения.
Люси уже собралась отвести своих родственников в зал, где начались дебаты, но тут вдруг услышала, как кто-то позвал ее. Оглянувшись, она увидела стоявшую перед ними мать Себастьяна.
– Еще раз здравствуйте, – сказала Элизабет. – Когда мы виделись в последний раз, я находилась в ужасном состоянии и не до конца осознала, что вы – та женщина, которая поймала в сети моего сына. – Джеремая подтянул штаны и осведомился:
– Про какого такого сына идет речь?
Элизабет взглянула на него, прищурившись, и сказала:
– Кажется, мы с вами уже где-то встречались, верно?
– Я отец Люси. А то, что мы с вами уже встречались, ясно как день. Вы тогда не очень-то вежливо со мной говорили.
– О, ради Бога, забудем об этом неприятном инциденте! Я не знала, кто вы такой. А я – мать Себастьяна.
Джеремая повернулся к Люси и выпалил:
– Что, твоя свекровь всегда щеголяет в штанах?
– Прошу тебя, папа!.. – взмолилась Люси. – Нам уже давно пора идти в зал заседаний!
Но Джеремая и бровью не повел. Нисколько не смущаясь, он снова повернулся к матери Себа и, окинув ее презрительным взглядом, проговорил:
– Как я полагаю, вы одна из тех… суфраженок, так, кажется?
Вскинув голову, Элизабет с достоинством ответила:
– Если вы имеете в виду суфражисток – то да. Я действительно одна из этих женщин.
Дасти рассмеялся и воскликнул:
– Суфраженок! Ты, пап, ни за что не запомнишь, как правильно!
Тут Люси пришло в голову, что пора представить брата матери Себастьяна.
– Миссис Коул, – сказала она, – это мой брат Дасти.
Элизабет взглянула на молодого человека и поморщилась. Дасти же улыбнулся и сказал:
– Не обращайте внимания на мое лицо. Это громадный рассвирепевший бык швырнул меня в кусты ежевики.
– Как же вам, однако, не повезло… – Элизабет покачала головой, потом посмотрела на помидор в руке Дасти. – Скажите, а что вы собирались делать… вот с этим?
Люси похолодела. Какое-то мгновение ей казалось, что Дасти по простоте душевной может все выложить. Но, к ее удивлению, брат проявил дипломатичность. Сверкнув белозубой улыбкой, он сунул помидор в рот и откусил. Спелый овощ выстрелил потоком сока и семечек прямо в грудь Элизабет, испачкав ее безупречную серебристо-голубую блузку.
– Ах, простите… – смутился Дасти.
Элизабет вынула из кармана пиджака носовой платок и, вытирая блузку, сказала:
– Надеюсь, Люси, вы с Себастьяном не собираетесь заводить детей. – Резко развернувшись, она направилась к входу в здание.
И почти тотчас же к ним подошел Себастьян.
– А почему вы не в зале? – спросил он. – Почему не слушаете речь великой ораторши?
– Я сейчас все объясню, – ответил Дасти. – Видишь ли, пришла твоя мама и узнала папу, а он назвал ее «суфраженкой». А после этого Люси пришлось представить меня, потому что твоя мама… В общем, ее удивило мое лицо.
– А женщине негоже думать плохо про мальчика, если с ним произошел несчастный случай, – вмешался Джеремая.
– На самом деле даже два несчастных случая, – уточнил Дасти. – Когда мы с папой пришли сюда, все парни бросали помидоры в стены. Я подумал, что это очень весело и забавно. Поэтому немного помог, вот и все.
– Понимаешь, – снова вмешался Джеремая, – когда подошла твоя мать, у Дасти в руке оставался помидор. И она спросила, что Дасти собирается с ним сделать. Но мой сын не такой дурак, чтобы признаться, что он хотел залепить им в стену муниципалитета!
– Да, верно, – подхватил Дасти. – И я сделал вид, что просто собирался его съесть. Но мне не повезло… Проклятый помидор брызнул соком на красивую одежду твоей мамы. И тогда она сказала что не хочет, чтобы вы с Люси заводили детей. Видишь, я совсем не виноват!
Люси искоса поглядывала на Себастьяна, со страхом ожидая вспышки гнева. Но, к ее удивлению, Себ не произнес ни слова. Решив, что пора вмешаться, Люси бодро затараторила:
– А теперь, если мы хотим занять хорошие места, нам, наверное, следует поторопиться…
Себастьян молча кивнул, и все направились в главный зал муниципалитета. Но свободных мест, к сожалению, не оказалось, и им пришлось слушать речь стоя, выстроившись в ряд у дальней стены.
Мэри Лиз, облаченная в черное атласное платье с кружевной отделкой, говорила о социализме, о «многовековой тирании» и о «британском золоте». Она обличала купавшихся в роскоши богачей – таких, как Рокфеллер, – и постоянно напоминала о бедственном положении бедняков, ютившихся в трущобах. Заканчивая речь, Мэри воскликнула:
– И вы, фермеры, должны наконец-то возвысить свой голос!
Зал одобрительно загудел, а затем взорвался аплодисментами. Мэри же, вытащив платок, утерла пот со лба.
– Вот что значит «женщина со змеиным языком», – прокомментировал Джеремая, когда они уже вышли на улицу.
– А куда вы все направляетесь? – неожиданно спросил Себастьян.
– Может, обратно в таверну? – предположила Люси.
– После такой речи, наверное, многим захочется промочить горло, – заметил Джеремая. – Боюсь, Себ, без нашей помощи твои работники не справятся.
– Я с удовольствием помогу! – заявил Дасти.
– Не сомневаюсь. – Себастьян покачал головой. – Только этого мне не хватало! Вся семейка Престонов в роли помощников…
Весь путь до таверны все четверо проделали в полном молчании. Себастьян сразу же поспешил к бару, оставив Люси с отцом и братом.
– Послушайте, – сказала она, пытаясь облегчить мужу жизнь, – а может, вам обоим сесть за столик? А еще лучше – пойти в гостиницу. Не думаю, что нам с Себом сегодня понадобится ваша помощь.
