Текст книги "Флаг в тумане"

Автор книги: Сэйте Мацумото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Я стала бояться Кэндзи-сана. Меня начинало трясти, лишь только я принималась думать о том, что он может сделать.

Я не рассказывала об этом Оцуке-сэнсэю. Он считал меня целомудренной женщиной, поэтому я не могла поведать ему о своих отношениях с Кэндзи. Оставалось страдать в одиночестве. Встречаться с сэнсэем мне приходилось тайно от Кэндзи. Мои отношения с Оцукой были, что называется, хождением по тонкому льду. К тому же я чувствовала себя по-настоящему виноватой перед сэнсэем, который даже не сомневался в моей порядочности.

Это случилось, когда мы с Оцукой-сэнсэем поехали на Хаконэ поиграть в гольф. У себя в ресторане я сказала, что еду совсем в другое место. Но Кэндзи, видимо, узнал правду и неожиданно явился в гостиницу на Хаконэ.

Мы ужинали в ресторане, когда Кэндзи вызвал меня ко входу. Он накинулся на меня с упреками. В этот момент Оцука посмотрел в нашу сторону. Я чуть не лишилась чувств. И тут Кэндзи, видимо, сжалился надо мной. Мне удалось уломать его, и он удалился, поклонившись на прощание Оцуке. Сэнсэю я сказала, будто Кэндзи приехал из Токио по делу.

С той поры ревность Кэндзи становилась все сильнее. По возвращении с Хаконэ он хотел позвонить Оцуке и поговорить начистоту. Но он пообещал не делать этого, если я немедленно, порву с сэнсэем.

Кэндзи продолжал запугивать меня. Вряд ли он на самом деле хотел убить меня. Я говорила ему, что, если даже мы не порвем, мы все равно так и не сможем стать мужем и женой. Да и в глазах людей мы не пара Ты еще молод, говорила я, возьмешь себе молодую жену и будешь счастлив.

Он не смотрел ни на одну женщину, кроме меня. Все они ничего не стоят, любил повторять он и твердил, что, если мы расстанемся, всю жизнь проживет один. При этом он плакал горькими слезами.

Мне было жаль его, но что я могла поделать. Я продолжала настойчиво убеждать его. Наконец он согласился расстаться.

И тогда я сказала: «Когда мы с тобой расстанемся, я дам тебе денег, чтобы ты мог открыть свой ресторан». Но Кэндзи ответил, что деньги ему не нужны, он и сейчас не испытывает недостатка в деньгах. Я не поняла – что он хотел этим сказать.

И вот наконец в тот вечер была назначена последняя встреча. Я не хотела идти, но поневоле согласилась, ведь мой отказ его сильно рассердил бы, и тогда он мог натворить каких-нибудь безумств.

Договорились на девять вечера. Я подъехала на такси поближе к дому, дальше пошла пешком. Всегда, когда мы встречались, тот, кто приходил первым, отсылал служанку. В тот вечер, войдя в прихожую,

я не увидела служанки. Я поняла, что Кэндзи уже пришел. И действительно, в прихожей стояли его ботинки.

Я пошла в гостиную, думая, что Кэндзи, как всегда, там. Возле жаровни я и увидела его на полу. Не помня себя от ужаса, я метнулась назад в прихожую.

По правде говоря, я прежде всего подумала о том, в какое положение попала сама. Наибольшие подозрения падут на меня. Кровь стыла у меня в жилах.

Я выскочила на улицу и столкнулась с молодой женщиной. Кто это, я не знала, но она явно кого-то высматривала. Я обратилась к ней, прося быть свидетельницей. Она была растеряна и удивлена.

Но, оправившись, кивнула и прошла вместе со мной в гостиную, где лежал Кэндзи.

Я спросила ее имя и адрес. Она назвалась – Кирико Янагида из бара «Кайсо». Бар «Кайсо» содержит старшая сестра Кэндзи. Я подумала, что эта женщина не случайно явилась в наше тайное прибежище. Как бы то ни было, Кирико Янагида обещала засвидетельствовать, что не я убила Кэндзи.

Я немного пришла в себя. Мне было страшно, и я поспешила убежать оттуда. Что там будет делать Кирико Янагида, – я не знала. Я пробежала по темной улице, поймала такси и вскоре вернулась к себе в ресторан. Я приехала туда в десять минут двенадцатого.

Помню, что по дороге обратно потеряла перчатку с правой руки. Я удивилась, когда узнала, что ее обнаружили возле трупа. Возле трупа лежала зажигалка. На ней был выгравирован рисунок: лиса и виноград. Кирико Янагида тоже должна была ее видеть. Я думаю, она засвидетельствует мою невиновность».

Кирико Янагида, когда ее вызвали в полицию, полностью отрицала то, что заявила Коно Митико.

«Я никогда не видела и не слышала про человека по имени Митико Коно. И не была там в тот вечер. В тот вечер я ходила в кино.

Зачем бы я вошла в дом, где было совершено убийство. Да и как я могла знать о нем. Возможно, Митико Коно слышала мое имя от Кэндзи Сугиуры. Бар «Кайсо» содержит его старшая сестра, и Кэндзи часто приходил туда и бы знаком со мной».

Глава 9

Показания Митико Коно и показания Кирико Янагиды полностью исключали друг друга.

Следователь, которому поручено было это дело, внимательно изучил показания обеих женщин.

То, что заявила Митико, не вызывало особых сомнений. Но и свидетельница Кирико Янагида яростно отстаивала свою правоту. Лицо у нее было совсем еще детское, но характер, видимо, твердый, и она ни на йоту не отступала от своих показаний.

В результате проведенного расследования было установлено: нет доказательств, что Кирико в тот вечер в девять часов действительно зашла в кинотеатр, который назвала. Однако сюжет картины она знала хорошо. Вместе с тем, нет ничего удивительного в том, что никто из присутствовавших зрителей не знал Кирико в лицо, поскольку она совсем недавно перебралась в Токио.

Но и доказательств того, что она побывала на месте преступления, тоже не имелось. Очевидцев не было. Кроме того, речь шла о доме, где часто виделись Митико и Кэндзи Сугиура. Никто не знал о существовании этого тайного прибежища. Как же тогда могло получиться, что Митико столкнулась там с Кирико?

С другой стороны, известно, что Нобуко, приятельница Кирико, попросила ее следить за своим любовником, Кэндзи Сугиурой. Кирико в тот вечер отпросилась с работы для наблюдения за Кэндзи. Вот что сказала по этому поводу сама Кирико.

«Нобуко попросила меня посмотреть, чем занимается Сугиура-сан, и я некоторое время стояла возле ресторана, где он работает. Однако Сугиура-сан все не появлялся. Торчать там было неловко да и надоело, поэтому я пошла в кино. Это было примерно в восемь сорок. Рядом с рестораном, где я стояла, находится табачная лавка. Меня видела торговавшая там старушка, она, наверно, помнит меня».

Когда по этому поводу стали расспрашивать старуху из табачной лавки, она ответила, что не знает, была ли это Кирико Янагида, но какая-то женщина с семи часов на протяжении часа с лишним прохаживалась там, – явно кого-то поджидала.

Кирико не была особенно близка с убитым. Она лишь видела его, когда он приходил в принадлежащий его сестре бар «Кайсо». Кроме того, Кирико заявила, что совершенно не знает Митико Коно. По крайней мере, она с нею близко не знакома.

Но Митико настаивает на том, что Кирико заходила в дом, где было совершено убийство. Это заявление кажется неправдоподобным, поскольку нет доказательств того, что Кирико знала, где находится этот дом. Это обстоятельство говорит не в пользу Митико.

Еще одна деталь усугубляет подозрения, падающие на Митико, – ее перчатка. Митико говорит, что действительно потеряла правую перчатку. Почему она потеряла только одну перчатку? Если верить ее словам, то у нее была привычка, входя в дом, снимать перчатки. На

этот раз она тоже сняла одну, но когда зашла в гостиную и увидела там труп, она, по ее показаниям, забыла про снятую перчатку. Возможно, так оно и было, непонятно только, как перчатка могла оказаться рядом с трупом.

Митико утверждает, что не помнит, что она ее там обронила, и более того, считает, что не могла ее там обронить.Результаты вскрытия наводят на некоторые предположения. Суги-уре был нанесен удар острым колющим предметом в область сердца. Ранение оказалось смертельным.

Обследование места происшествия показало, что в тот вечер у Кэндзи был гость. Они, вероятно, сидели возле жаровни и разговаривали. Кэндзи не ждал нападения. Он не боялся повернуться к гостю спиной. Следовательно, можно предположить, что Кэндзи хорошо знал преступника.

Положение Митико осложнялось.По мнению следователя, она могла уронить перчатку в момент совершения преступления. А затем, в ужасе от содеянного, забыв о перчатке, покинула дом.

Внимание следователя снова и снова привлекло одно место в показаниях Митико. Она заявила: «Возле трупа лежала зажигалка. На ней был выгравирован рисунок: лиса и виноград. Кирико Янагида тоже должна была ее видеть. Я думаю, она засвидетельствует мою невиновность».

Когда Кирико об этом спросили, она ответила: «Поскольку меня не было на месте происшествия, я этого знать не могу».Расследование установило, что у Сугиуры давно не было зажигалки. Это подтвердили и служащие, и друзья. И на самом деле, в тот день Кэндзи прикуривал от спичек. Это засвидетельствовал близко знавший его человек из ресторана. Следовательно, если Митико права и рядом с трупом лежала зажигалка, то она, вероятнее всего, принадлежала преступнику.

Митико тоже курила, но зажигалки, по ее словам, у нее не было. К тому же следует предположить, что, если бы Митико была убийцей, она непременно забрала бы с собой зажигалку. Впрочем, может быть, Митико, пытаясь замести следы и ввести в заблуждение следствие, сказала заведомую ложь.

Следователь перестал доверять показаниям Митико. Она без колебаний призналась в своей связи с адвокатом Оцукой. Опыт подсказывал следователю, что она это сделала для того, чтобы убедить следствие в правдивости своих показаний.

Но вместе с тем и свидетельство Кирико вызывало недоверие.Даже на допросе Кирико неизменно выказывала самообладание, столь неожиданное для девушки. Она непоколебимо стояла на своем.

«Если вы будете говорить неправду, вас могут привлечь к суду за дачу ложных показаний. И если вы не скажете, как было на самом деле, невинного человека могут приговорить к смерти», – сказал следователь Кирико, но это не произвело на нее никакого впечатления.

«Господин следователь полагает, что я заманила Митико в ловушку. Но у меня нет никаких причин желать ей зла. Я ничего не скрываю. Меня и Митико ничто не связывает», – ответила Кирико.

Это было логично. Как ни старалось следствие, обнаружить какие-либо общие интересы у этих женщин не удалось. Они никогда прежде не встречались.

Свидетеля Кирико Янагиду допрашивали трижды, но ничего нового она не сказала.Дело широко освещалось в газетах. Собственно, само по себе преступление было обычным убийством. Но под подозрением оказалась содержательница известного ресторана на Гиндзе, которая, как выяснилось, поддерживала интимные отношения с видным адвокатом Кин-дзо Оцукой.

Имя Оцуки было достаточно известно за пределами профессионального мира юристов. Все знали его как лучшего в стране адвоката. Оцука добился немалых успехов в своей области и, кроме того, получил известность благодаря своим выступлениям в газетах и журналах, по радио и телевидению. Он был, так сказать, знаменитостью. И вот неожиданно он оказался втянут в скандальную историю, связанную с делом об убийстве. Это само по себе произвело фурор, и то, что подозреваемая Митико Коно усиленно отрицала свою причастность к преступлению, только подогревало интерес публики.

Вещественных доказательств по делу не хватало. Во-первых, не было найдено орудие преступления. Судя по результатам вскрытия, это был острый колющий предмет, короткий нож или кинжал. Не было получено косвенных доказательств того, что у Митико имелось с собой оружие.

Судя по обильному кровотечению, можно было предположить, что кровь непременно попала на одежду преступника. Но следов ее на одежде Митико не оказалось. Не удалось обнаружить и отпечатки пальцев преступника ни на тюфяке, покрывающем жаровню, ни на других предметах, находившихся на месте происшествия. Правда, на утвари были выявлены старые отпечатки пальцев Митико, но удалось установить, что они были сделаны не в день убийства, а во время прежних встреч Митико с Кэндзи.

Отсутствие вещественных доказательств привлекало к этому делу дополнительный интерес.

Однажды Абэ пришел в бар «Кайсо», чтобы увидеться с Кирико.

– А Риэ-тян уже уволилась! – сказала ему официантка

– Когда?

– Позавчера

Официантка была неприветлива. Видимо, вся эта история причинила сестре убитого немалые неприятности. Кирико уволилась явно потому, что здесь стало трудно работать.

– Ну, а где же она теперь?

Абэ спросил о Нобуко, но оказалось, что она тоже уволилась.

– Риэ-тян у Нобуко больше не живет. Где она теперь, я не знаю.

– А в каком заведении она работает?

Ему назвали бар «Риен» в одном из переулков Синдзюку.

Отыскать его оказалось делом трудным. За универмагом начиналась узенькая улочка, забитая барами и кабачками. В самом конце ее Абэ наконец приметил вывеску «Риен».

Бар «Кайсо», где работала Кирико раньше, хоть и был мал, но располагался все-таки на Гиндзе. Абэ огорчился, что Кирико попала в такую дыру.

«Риен» оказался захудалым заведением. Чтобы пройти в глубину помещения, приходилось протискиваться за спинами тех посетителей, которые сидели у стойки.

Абэ сразу отыскал глазами Кирико. Она сидела за столиком с гостями и, увидев Абэ, тут же повернулась в его сторону.Абэ намеренно не окликнул ее и присел у стойки между другими посетителями.

Пока он пил заказанную порцию виски, подошла Кирико.

– Добрый вечер. Удивили вы меня, – тихо сказала она

В полутьме бара было заметно, как повзрослело ее лицо. Возможно, сказывалась обстановка но скорее всего, это было следствием пережитого. Да и Абэ смотрел на нее теперь другими глазами.

– Почему вы перебрались сюда ничего не сказав? – спросил Абэ тихо, так, чтобы не услышал бармен.

– Да так, были разные обстоятельства. Простите, – с неожиданной для Абэ простодушной улыбкой ответила она.

– Узнал про вас из газет. Хотел увидеться, но не сразу вас нашел, – сказал Абэ, заказав для Кирико джинфиз. – Вы и перешли сюда, потому что не хотели оставаться в «Кайсо» после всей этой истории?

– Да, – подтвердила Кирико. Но в лице ее Абэ не заметил особой робости. Выражение было скорее горделивое.

Абэ давно хотел повидать Кирико и порасспросить ее о многом, но нельзя было начинать разговор здесь, на глазах у официанток и посетителей, под шум голосов и грохот музыки.

– Есть к вам разговор. Вы когда кончаете работу? – спросил Абэ. – Может, пройдемся и поговорим немного после закрытия?

Кирико подцепила вишенку, плававшую в стакане, и ответила на удивление просто:

– В половине одиннадцатого. Подождете?

В назначенное время Абэ поджидал Кирико на углу, там, где переулок выходил на широкий проспект.

Кирико подошла к нему. Одета она была так же, как и раньше, в баре «Кайсо».

– Где мы поговорим? – спросила она.

В это время кафе были уже закрыты. Беседовать где-нибудь в ночном баре Абэ не хотелось.

– Погуляем и поговорим, – предложил он.

– Хорошо, – согласилась Кирико. Вид у нее был оживленный. Они гуляли по тихим улочкам, вдали от шумных магистралей.

Вдоль улицы тянулась ограда дворцового сада. Кучкой стояли проститутки.

– Я читал в газетах ваши показания, – сказал Абэ, медленно ступая по тротуару.

– Да-а? – равнодушно протянула Кирико.

– Вы говорили правду? Она тут же ответила ему:

– Я не лгала. Я знала, что говорю.

– Вот оно что.

Какое-то время Абэ молчал.

– Но это значит, что репутация адвоката Оцуки погублена, – пробормотал он наконец.

– Неужели? – с деланным сомнением воскликнула Кирико.

– Думаю, что да. Такой скандал! Как бы высоко ни стоял Оцука-сан, общество не простит ему этого.

Они свернули. Темная ограда тянулась и тут. Кое-где светились красные бумажные фонарики кабачков.

– Вы отомстили, – как будто ненароком обронил Абэ. Но эти его слова не были случайными.

– Что вы имеете в виду? – спросила Кирико. В темноте трудно было разглядеть, но можно было догадаться, что лицо ее совершенно спокойно.

– Вы ведь отчаянно молили адвоката Оцуку взять на себя защиту брата, разве нет? – сказал Абэ, будто размышляя вслух. – Но Оцу-ка-сан отказал. Он не знал, сможете ли вы выплатить гонорар. Это возмутило вас. Вы ведь специально ради брата приехали с Кюсю. Должно быть, вы вернулись тогда на Кюсю вся в слезах.

Тут девушка перебила:

– Абэ-сан считает, что я полностью расквиталась с Оцукой, поскольку он лишился своего положения в обществе? – спросила она спокойным тоном.

– А вы думаете иначе?

– Иначе. – Голос ее прозвучал уверенно. – Я не удовлетворена. Пройдет какое-то время, и Оцука-сан оправится от нанесенного ему удара. А мой брат уже мерта И при этом на нем лежит

обвинение в убийстве. – Последние слова она произнесла с особой выразительностью.

Проходившая мимо компания молодых людей отпустила какую-то шуточку на их счет. Со стороны и впрямь могло показаться, что это парочка молодых влюбленных, неторопливо прогуливающихся по вечерним улицам.

– Стало быть, вы еще так и не успокоились? – со значением спросил Абэ.

– Не успокоилась. Если бы я сказала, что успокоилась, это было бы неправдой.

– Однако, – с какой-то особой решимостью продолжал Абэ, – можно предположить, что вы дали такие показания с какой-то особой целью. Скажем, чтобы отомстить.

– Я не давала никаких ложных показаний, – ответила Кирико обычным тоном, продолжая спокойно шагать рядом.

– Ну, это просто предположение.

– Ну и что из этого следует? – спросила Кирико.

– В таком случае, я бы сказал, что ваша цель достигнута, – ответил Абэ.

– Нет. К сожалению, от этого удара он быстро оправится. Только полный крах адвоката Оцуки можно будет считать моей победой.Абэ почувствовал, как несмотря на теплое пальто по спине его пробежал холодок.В историю, случившуюся с Митико, оказался замешан и Киндзо Оцука.

Это происшествие стало для него страшным ударом. Прежде всего, оно разоблачило его связь с Митико. Его стали осуждать, кто открыто, кто по углам. Среди коллег сразу же выявились его открытые противники. До сих пор Оцуке не случалось попадать в такую переделку. Он слыл респектабельным адвокатом. Сейчас на него сыпались особенно ожесточенные упреки – говорили, что наконец-то удалось сорвать с него маску. Ему пришлось выйти из нескольких общественных организаций.

Жена Оцуки, узнав, что у мужа была любовница, ушла от него и вернулась к родителям. В доме воцарилось запустение.Впрочем, не только в доме. Приходя в контору, Оцука чувствовал, что сотрудники смотрят на него осуждающими глазами. Вернее, они просто старались по возможности на него не смотреть. Несколько молодых адвокатов из его конторы под благовидными предлогами уволились.

Кое-кто из прежних клиентов забрал свои дела, а новых дел не появлялось. Оцука стал предметом насмешек в газетах и журналах.Но Оцука не сдавался. Трудности всегда лишь поднимали его боевой дух. Несмотря ни на что он верил Митико. Будучи уже на пороге старости, он верил в ее любовь и готов был пожертвовать собой ради этой любви. Его нисколько не страшило, что он рискует при этом репутацией, положением, карьерой.

Он продолжал встречаться с Митико, хотя она и была под следствием.Не сомневался он и в правдивости показаний Митико и не только потому, что любил ее. Профессионального хладнокровия он все-таки не потерял.

Проблема заключалась лишь в свидетельских показаниях Кирико. Десятки раз перечитывал Оцука материалы допросов Кирико. Он был уверен, что Кирико лжет.

Но одной уверенности тут было мало. Ни одно место в показаниях Кирико нельзя было опровергнуть. Рассказ ее был естественен. Он производил цельное, законченное впечатление, не вызывая никаких подозрений. Поэтому Оцука и не пытался представить свои соображения в суд: он знал, что они не будут приняты во внимание. Оставалось искать какие-то объективные обстоятельства, которые опровергли бы показания Кирико.

Он полностью ушел в это дело. Ни с одной просьбой не обращался к своим сотрудникам, всем занимался сам. Он делал это ради своей любви к Митико.

Каким образом опровергнуть показания этой женщины? Все его мысли были направлены на это.Вдруг он вспомнил, что к нему как-то приходил журналист с просьбой дать консультацию по поводу дела этой Кирико.

Первая догадка, которая пришла Оцуке на ум: «Это она мстит мне». Но такое предположение основывалось лишь на интуиции. Следствие не обнаружило доказательств того, что Кирико и Митико знакомы. Даже сама Митико заявила, что они впервые встретились на месте убийства.

Вопрос заключался в том, зачем Кирико понадобилось выслеживать это тайное пристанище? Зная ответ на этот вопрос, можно было бы утверждать, что Митико говорит правду. Недаром и следователь подчеркивал, что этот момент в показаниях Митико кажется ему неправдоподобным.

Зная о прошлом Митико, а именно, о ее отношениях с Сугиурой, Оцука все-таки считал, что она не соблазняла молодого человека. Ее ошибка заключалась в том, что она позволила Кэндзи запугать себя. Оцука любил Митико. Он не укорял ее за эту ошибку. Митико решила порвать с Кэндзи, потому что, видимо, любила Оцуку.

Оцука с трудом разыскал визитную карточку Кэйити Абэ. Последняя надежда Оцуки заключалась в том, чтобы попытаться с помощью Абэ убедить Кирико изменить свои показания.

Абэ встретился с Кирико на следующий день после того, как его пригласил к себе адвокат Оцука. Выслушав Оцуку, он решил повидать девушку, но не только по просьбе адвоката. Он и сам был заинтересован.

Абэ чувствовал симпатию к этой девушке, но он не собирался ее выгораживать. В случае опасности Абэ пришел бы ей на помощь, но положение сейчас было иное. Ему хотелось выяснить все до конца.

Когда Абэ наконец вышел вместе с Кирико из бара, было около полуночи. Они пошли той же дорогой. С одной стороны тянулась длинная темная ограда.

– Вот еще хочу спросить вас, – продолжал Абэ, – вы говорили, что по просьбе Нобуко стояли у ресторана и высматривали, что будет делать Сугиура?

– Да, это так. То же самое я сказала и следователю, – ответила Кирико.

– Да, так записано в протоколе. Старуха, торговавшая в табачной лавке, засвидетельствовала это. Вы стояли там с семи часов вечера в течение полутора часов – до того момента, как отправились в кино?

– Да, верно, – без запинки ответила Кирико.

– А не встретили ли вы кого-то из знакомых? Это важно. Кирико сделала вид, будто пытается вспомнить, затем сказала:

– Да, как же! Встретила одного человека

– И кого же? – Абэ даже замедлил шаг. .

– Посетителя из бара «Кайсо». Приятеля Кэндзи-сана. Я его всего раз-то и видела.

– Как его зовут?

– Ямагами.

– Ямагами?

– Да. Приятель Кэндзи-сана по средней школе.

– Кто он такой?

– Толком не знаю. Прежде он как будто состоял в профессиональной бейсбольной команде. Выпускник средней школы в городе К. на Кюсю, которая славится своей бейсбольной командой.

– В К.? – Абэ невольно скосил глаза на Кирико, как раз оказавшуюся на свету. – Значит, он ваш земляк?

– Да. Все, кто работает в баре «Кайсо», приехали из города К. или его окрестностей. Кэндзи-сан – тоже. Так что нет ничего удивительного в том, что и этот Ямагами оттуда.

– А Ямагами оставил профессиональный бейсбол?

– Вроде бы да. Сама я с ним не разговаривала, мне это Кэндзи-сан объяснил. Как он сказал, Ямагами попытал счастья как профессионал, но потерпел неудачу.

– Вот оно что, – пробормотал Абэ, – имени его я не слышал. А кем он играл?

– Кажется, как подающий. Сауспо-питчер.

– Сауспо-питчер, – задумчиво повторил Абэ.

Но Кирико не рассказала ему обо всем. В частности, о том, что заметила на темной улице, тянувшейся вдоль линии городской электрички, в двухстах метрах от того злополучного дома фигуру человека, похожего на Ямагами. Впрочем, у нее самой не было уверенности, что это Ямагами. Правда, она не назвала его имя не потому, что сомневалась. Ведь заявив об этом, она разоблачит себя. Но еще более важная причина заключалась в том, что она таким образом играла на руку Митико, нет, не Митико, а Оцуке.

Когда Оцука выслушал рассказ Абэ о встрече с Кирико, его поразило сообщение о том, что приятель Сугиуры, некий Ямагами, играл в бейсбол сауспо-питчером. Было известно, что Ямагами – левша. К тому же он родом из города К.

Даже этому журналисту – Абэ – Оцука не поведал, что на основании изучения материалов по делу об убийстве старухи, ему удалось выяснить, что преступник – левша.

Открытие Оцуки так и осталось при нем. Это была его тайна.Но история с левшой навела Оцуку на новую мысль. Никто не обратил внимание, что во время убийства Сугиуры преступник сидел с ним рядом возле жаровни. С правой стороны от Кэндзи.

Как показало вскрытие, смертельная рана была нанесена Кэндзи со спины в сердце. Если преступник сидел справа от жертвы, то он не мог бы правой рукой ударить его ножом в левую часть спины. Такой удар из сидячего положения можно было нанести только левой рукой. Рана оказалась смертельной, из чего следовало, что удар был достаточной силы. Значит, левая рука этого человека была хорошо оттренированной. Короче, преступник был левшой. Митико же не была левшой. Перед адвокатом забрезжил лучик надежды.

Но многолетняя судебная практика подсказывала Оцуке, что этого еще недостаточно для того, чтобы вступить в схватку со следователем. Следователь скажет, что это мог быть и не левша, а человек, орудовавший правой рукой, он сумел изловчиться и принять нужную позу для удара. Возможен и другой вариант: усевшись поначалу у жаровни, преступник под каким-то предлогом отошел в сторону и затем нанес удар.

Оцука как бы явственно слышал эти возражения следователя.И все-таки он верил, что преступник – левша.Но для того чтобы вести защиту, хотелось иметь более веские аргументы, свидетельствующие о невиновности Митико, желательно – вещественные доказательства

Со стороны обвинения против Митико имелись лишь косвенные улики, вещественных доказательств тоже не было. И если бы удалось добыть непосредственное свидетельство ее невиновности, это стало бы убедительным аргументом.

Оцука обхватил голову руками.Вдруг его осенило: Митико упоминала в своих показаниях зажигалку. Зажигалка лежала рядом с трупом, сказала Митико. Но прибывшая на место происшествия полиция зажигалку не нашла. Тем не менее Оцука полностью доверял показаниям Митико.

Тот факт, что увиденная Митико перед уходом зажигалка не была обнаружена полицией, означал, что кто-то успел подобрать ее. Зажигалка, конечно, принадлежала преступнику.

Но кто же подобрал ее?Как показала Митико, вместе с нею у трупа была Кирико Янагида. Охваченная ужасом Митико первой убежала из дому. Значит, там осталась Кирико. Не подобрала ли она зажигалку?

Такое можно предположить. Эта девушка с самого начала произвела на Оцуку впечатление человека непредсказуемого. От нее всего можно было ожидать.

Но какие к тому могли быть причины? Пожалуй, только одна!Кирико хотела отомстить ему, поскольку считала, что ее брат, безвинно осужденный, умер в тюрьме из-за того, что он, Оцука, отказался его защищать. Оцука отнюдь не отождествлял себя с судебным чиновником, вынесшим обвинительный приговор. Он имел полное право решать – принимать или не принимать ему участие в этом деле. Логически все было именно так, но в глазах Кирико его отказ участвовать в процессе, видимо, был равносилен вынесению обвинительного приговора. За это Оцука с ее точки зрения и должен расплачиваться.

Адвокат всецело доверял показаниям Митико. Основываясь на убеждении в их правдивости, он снова и снова прокручивал в уме картину убийства.

Кирико по просьбе своей подруги Нобуко следила за Сугиурой. С этой целью она ходила около ресторана, где он работал. Это продолжалось в течение полутора часов, начиная с семи вечера. Свидетели этого – старуха из табачной лавки, а также случайно проходивший мимо Ямагами.

Сугиура все не выходил. Кирико надоело ожидание, и она якобы решила пойти в кино. Но неизвестно, поступила ли она так. В половине девятого Сугиура вышел из ресторана, сел в такси и помчался в свое тайное пристанище. Кирико, конечно, тоже поймала такси и отправилась следом.

Только так можно объяснить, каким образом Кирико сумела обнаружить совершенно не известное ей тайное место свиданий.Дальнейшее, несомненно, произошло так, как рассказала Митико в своих показаниях.

Когда Митико ушла, Кирико, вероятно, взяла лежавшую рядом с трупом зажигалку и спрятала в карман. Вдобавок, выходя из дому, Кирико подобрала правую перчатку Митико. Тогда-то в голову девуш-

ки и пришел этот хитроумный план. Подобрав перчатку, она положила ее рядом с трупом и ушла… Вероятно, Кирико догадывалась о том, какие отношения существуют между Оцукой и Митико. Она решила нанести удар своему противнику, отняв у него самое дорогое. Самым дорогим для Оцуки была Митико.

Если так, то надо сказать, что план Кирико полностью удался.Но Оцука не терял надежды. Надо было любым путем спасти Митико. Его собственные дела уже не имели значения. Впервые в жизни Оцука, чей возраст уже перевалил за пятьдесят, любил женщину с такой силой.

Зажигалка с рисунком, изображающим лису и виноград, принадлежала преступнику. Спрятала ее Кирико. Хорошо бы убедиться в этом. Оцука хотел под любым предлогом добыть зажигалку и получить признание Кирико. А затем представить в суде и зажигалку, и правдивые показания свидетельницы. Чтобы добиться этого, Оцука был согласен на любые жертвы. Он готов был положить к ногам этой девушки свою известность, карьеру, благополучие. Пусть она ругает его, как хочет. Любая брань, любое унижение уже не имеют значения, только бы Кирико сделала то, о чем он ее попросит.

В двенадцатом часу ночи Оцука отправился в бар в глубине Син-дзюку.Поначалу он намеревался увидеться с Кирико, назначив ей встречу через Абэ, но потом подумал, что она может и не прийти. К тому же при Абэ разговора не получится. Короче, не оставалось другого выхода, как пойти в бар самому.

Время после одиннадцати он выбрал потому, что узнал от Абэ: бар закрывается в половине двенадцатого. Даже Абэ не знал, где теперь живет девушка. Поневоле пришлось поступить, как сам Абэ, – перехватить Кирико по дороге из бара.

Бредя по узкой улочке, он отыскал бар «Риен», толкнул входную дверь.В помещении клубился табачный дым. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – публика здесь невысокого пошиба. Не с такими людьми привык общаться Оцука. Мелкие служащие, рабочие. Оцуке доводилось слышать о дурных нравах, царящих в таких местах. Ему потребовалось изрядное мужество, чтобы непринужденно усесться за стойку.

Сразу, как только вошел, он стал искать глазами Кирико. Лицо ее он помнил смутно, но бы уверен, что, увидев, узнает.Четыре или пять официанток сидели в зале с посетителями. Освещение было тусклое, приходилось пристально всматриваться, чтобы

хоть что-то разглядеть. Но привлекать к себе внимание не следовало. Оцука уселся поудобнее, облокотившись на стойку.Бармен с профессиональным чутьем сразу же определил, что Оцука не из числа их постоянных гостей. Человек в летах, хорошо одетый, вальяжный. Другие посетители тоже искоса пялились на вошедшего.