Текст книги "Клан Инугами"

Автор книги: Сэйси Екомидзо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Три отпечатка руки

– Откуда вам это известно? – наконец выговорила Кикуно, нарушив затянувшееся молчание.

Забившись в глубокое кресло, она нервно вытирала пот со лба, и в ее почти не зрячих глазах застыл страх.

– З-значит, они б-были похожи?

Кикуно кивнула, потом произнесла пересохшими губами:

– Когда я в первый раз увидела господина Киё, я была потрясена. Конечно, это была гуттаперчевая маска, а не его настоящее лицо, но, вы же знаете, с глазами у меня плохо, так что я не сразу это поняла, и меня поразило невероятное сходство с ним – с Сизумой. Они не просто похожи; они – как близнецы. Я подумала было, что это Сизума вернулся с войны и сидит передо мной. Но потом присмотрелась внимательней и поняла, что это не Сизума, что верхние веки, а еще складки у носа разнятся. Да, это точно, в жилах у них течет одна кровь. Так оно получилось, что племянник и дядя оказались почти одного возраста, ведь господин Киё приходится внуком господину Инугами, а Сизума – сыном, и оба они должны быть похожи на господина Инугами.

Кикуно утерла струящиеся слезы платком. Что и говорить, сердце ее изныло за сына, хотя единственный сын Сахэя Инугами был обречен жить в тени, а теперь пропал на войне.

Вдруг инспектор Татибана повернулся к Киндаити.

– Господин Киндаити, откуда вы узнали, что они похожи?

– Да нет, – ответил Киндаити, избегая взгляда Татибана. – Ничего я не знал. Но, как сказала госпожа Кикуно, они – дядя и племянник, да к тому же одного возраста, вот я и подумал: а не было ли между ними внешнего сходства? И даже не предполагал, что они настолько похожи.

Теперь Киндаити стоял за креслом Кикуно и легонько ворошил свою шевелюру. Глаза у него странно блестели.

Татибана, ожидая более внятного ответа, недоверчиво взирал на профиль Киндаити, однако, не дождавшись, снова обратился к Кикуно.

– Госпожа Кикуно, вы знаете, где Сизума?

– Нет, не знаю, – ответила она твердо. – Если бы я только знала! – И опять залилась слезами.

– Но Сизума знает ваш адрес, да?

– Да.

– Значит, если он жив-здоров, то он должен бы связаться с вами.

– Да, вот я и ждала, ждала день за днем весточки от него.

Татибана сочувственно, но не без подозрения продолжал наблюдать за плачущей женщиной.

– Госпожа Кикуно, когда вы начали ходить в этот дом? И была ли у вас какая-то определенная цель?

Кикуно утерла слезы и спокойно подняла голову.

– Вот поэтому, инспектор, я сегодня и приехала к вам – чтобы объясниться. Это простая случайность, что я стала ходить на эту виллу, и никакой цели у меня не было. Не знаю, известно ли вам, но в эти места прежде ездила другая наставница игры на кото. Звали ее Сю Фуруя. Два года тому назад ее парализовало, и я ее заменила. Когда госпожа Фуруя предложила мне это, я ужаснулась и отвергла ее предложение – мне ни за что не хотелось снова оказаться в Насу или Ина. Больше того, когда я услышала, что одна из ее учениц – госпожа Мацуко, я просто впала в панику. Однако обстоятельства заставили меня согласиться на эту работу. К тому же прошло уже тридцать лет, мое имя, и положение, и внешность – все совершенно изменилось, – говорила Кикуно, грустно прижав ладонь к щеке, – вот я и подумала, что госпожа Мацуко никак не сможет узнать меня. Так я подумала, да к тому же я очень любопытна – вот и решила рискнуть и приехать сюда. Никаких скрытых мотивов у меня не было.

– И госпожа Мацуко вас не узнала.

– Очевидно, нет. Вы же видите, какой я стала.

И вправду, в нынешней Кокин Миякава от прежней Кикуно, очевидно, ничего не осталось. Кикуно, наверное, была хороша собой, когда Сахэй обратил на нее внимание, а у нынешней Кокин один глаз выпучен, другой провалился и незряч, и на лбу широкий шрам. Кто бы мог подумать, что когда-то она была красавицей? Больше того, даже Мацуко не смогла бы предположить, что простая работница с шелковой фабрики ее отца стала известной токийской наставницей игры на кото. Странный узор на ковре судьбы могут соткать тридцать лет.

– Вы приезжаете сюда уже два года, значит, застали господина Инугами в живых. Вы с ним встречались?

– Нет, никогда. Тогда он уже был прикован к постели. И потом, как я могла показаться ему в таком виде? Надеялась, что смогу взглянуть на него, но… – Кикуно вздохнула. – Но я рада, что стала давать здесь уроки, потому что благодаря этому мне удалось присутствовать на его похоронах и принести жертву на алтарь. – Кикуно прижала платок к глазам и снова заплакала.

Какой же недолгой была их совместная жизнь! Их души так льнули друг к другу, но три злобные дочери разлучили их. И даже когда Сахэй умирал и Кикуно была совсем рядом, она не могла ни повидаться с ним, ни открыться ему. Киндаити представил себе, как эта женщина, таясь ото всех и плача, возлагает жертву на алтарь Сахэя, и у него перехватило дыхание.

Татибана смущенно кашлянул.

– Понятно. Теперь давайте обратимся к событиям последнего времени. Вы с самого начала знали, как связаны они с топором, цитрой и хризантемой?

Кикуно чуть вздрогнула и ответила:

– Нет-нет. Вовсе нет. Я ни о чем таком не подумала, когда был убит господин Такэ. Однако, когда убили господина Томо, я занималась с госпожой Мацуко, и пришел детектив…

– Вот именно, – вдруг вмешался Киндаити. – Когда детектив Ёсии появился с вестью из деревни Тоёхата, вы играли на кото с госпожой Мацуко. Хотел бы спросить у вас кое о чем.

– Да?

– Слышал от детектива Ёсии, будто в тот момент, когда он сказал, что убийства могут быть связаны с топором, цитрой и хризантемой, госпожа Мацуко случайно слишком сильно дернула струну, и та порвалась. Это так?

– Да. – Кикуно вопрошающе смотрела на Киндаити своими почти не зрячими глазами. – Это что-нибудь значит?

– Меня интересует не это, а то, что за этим последовало. Госпожа Мацуко, похоже, поранилась, когда порвалась струна – даже кровь пошла из пальца. Тогда детектив Ёсии сказал: «Вы поранились?» Вы это помните?

– Да, прекрасно помню.

– Госпожа Мацуко ответила: «Вот этой струной». Мне хотелось бы знать, что произошло потом. Детектив Ёсии рассказал, что, услышав эти слова госпожи Мацуко, вы нахмурились и как будто в недоумении повторили: «Вот этой струной?» Вы помните?

Кикуно чуть покачала головой.

– В точности – нет, но, может быть, что-то такое и сказала.

– Но кажется, когда госпожа Мацуко услышала, как вы это сказали, лицо у нее на мгновение изменилось. По словам детектива Ёсии, в глазах ее мелькнуло выражение лютой ненависти. Вы этого не заметили?

– О, Небо! – изумилась Кикуно. – Нет, не заметила. Я плохо вижу.

– Может быть, оно и к лучшему, что не заметили, – детектив Ёсии говорит, что лицо у нее было ужасное, и это его так удивило, что запало в голову. Так вот, я хотел бы знать, почему, когда госпожа Мацуко сказала: «Струна вот порвалась», вы с недоумением переспросили ее и почему в ответ госпожа Мацуко изменилась в лице? Что вы об этом думаете?

Кикуно на некоторое время замерла, размышляя, потом, вздрогнув, ответила:

– Понятия не имею, почему лицо госпожи Мацуко приобрело такое ужасное выражение, зато знаю, почему я повторила ее слова. На самом деле я и не заметила, как произнесла их, но, наверное, все-таки произнесла, потому что я была смущена.

– Смущены?

– Госпожа Мацуко сказала, будто поранила палец, когда лопнула струна кото, но это неправда. Лопнувшая струна могла задеть рану, отчего снова появилась кровь, но поранила палец она раньше.

– Раньше? Когда же?

– Это случилось вечером предыдущего дня. Как вам известно, я занималась с госпожой Мацуко и накануне тоже.

– Накануне вечером? – Инспектор Татибана настороженно посмотрел на Киндаити.

Но Киндаити, кажется, не был особенно удивлен и спросил:

– Накануне вечером. Это был вечер, когда убили Томо, да?

– Да.

– Как поранилась госпожа Мацуко? Не могли бы вы рассказать поподробней, что произошло?

– Что ж… – Кикуно комкала в руках платок и казалась несколько встревоженной. – Мне этот случай тоже показался странным. Сколько помню, госпожа Мацуко сказала вам, что несколько раз выходила из комнаты во время урока, и я подтвердила это, когда вы спросили меня. Каждый раз она отсутствовала не слишком долго, минут пять, десять. Но один раз – не помню точно, какой по счету – она вышла и тут же вернулась и начала играть на кото снова, однако я заметила нечто любопытное. Вы знаете, со зрением у меня нелады. В общем я что-то вижу, а вот частности… Но у меня есть слух. Может быть, это самонадеянно с моей стороны, но опыт многих лет позволяет мне легко различить, как звучит кото. И я сразу заметила, что она поранила палец, указательный палец, но продолжала играть, несмотря на боль, как будто ничего не случилось.

Киндаити, слушая рассказ Кикуно, приходил все в большее волнение. Поначалу он запустил пальцы в свою буйную шевелюру, потом начал чесаться все энергичней и яростней.

– И г-госпожа Мацуко т-так и не сказала вам, что поранилась?

– Ни слова.

– А в-вы что-нибудь сказали ей?

– Нет, ничего. Сделала вид, что не заметила, – подумала, если она хочет скрыть это, лучше мне будет промолчать.

– Д-да, да, понимаю. – Киндаити с трудом сглотнул и взял себя в руки. – И на следующий день, когда госпожа Мацуко сказала, что она только что поранилась, вы машинально повторили ее слова.

– Да.

– Отчего же на лице у госпожи Мацуко появилось такое у выражение?

Кикуно еще сильнее принялась тискать платок.

– Не знаю. Скорее всего, она поняла, что мне известно, когда она поранилась, и это ей не понравилось.

– Иначе говоря, госпожа Мацуко не хотела, чтобы кто-то знал, что палец она поранила накануне вечером. Что ж, большое вам спасибо, госпожа Миякава. – Киндаити вдруг перестал чесаться. Повернувшись к инспектору Татибана, он сказал: – Прошу вас, инспектор. Если вас что-то интересует…

Инспектор недоуменно глядел на Киндаити.

– Господин Киндаити, к чему все это? Вы хотите сказать, что Мацуко причастна к убийству Томо? Но он был убит в деревне Тоёхата, или вы забыли? А Мацуко находилась здесь и не выходила из комнаты больше, чем на десять минут.

– Обсудим это позже, инспектор. А сейчас, если у вас есть вопросы к госпоже Кикуно…

Татибана сердито уставился на Киндаити, однако, убедившись, что дальнейших объяснений не последует, снова обратился к Кикуно:

– Остался один, последний вопрос. Что вы, госпожа Кикуно, сами думаете обо всем этом? Убийца – кто-то из тех, кому известно, что произошло между тремя дамами из этой семьи и вами. Кто же это может быть, как вы полагаете? Разумеется, если только это не вы?

Кикуно дернулась, резко вдохнув, и некоторое время смотрела на инспектора. Потом опустила голову.

– Да, именно этого я и боялась. Потому и приехала. Поняла, что в конце концов подозрение обязательно падет на меня – как только станет известно, кто я такая. Вот и решила открыть свою тайну. Я не убийца, и кто это может быть, совершенно не представляю, – спокойно сказала Кикуно.

Инспектор Татибана задал еще несколько незначительных вопросов, но когда в комнату с шумом ввалилась группа из полицейского управления, Кикуно вежливо спровадили в гостиницу, где ее ждала ученица. Группа принесла результаты вскрытия и сравнения отпечатков пальцев.

– Инспектор, – начал было полицейский эксперт Футзисаки. Его лицо пылало от возбуждения.

– Погодите. Одну минутку, прошу вас, – прервал его Киндаити, вызвал звонком служанку и, когда она явилась, попросил: – Пожалуйста, попросите барышню Тамаё прийти сюда.

Вскоре появилась Тамаё, спокойно приветствовала собравшихся легким поклоном и устроилась в углу комнаты в кресле, как всегда изящна и непроницаема, как сфинкс.

– Итак. Начнем по порядку. С результатов вскрытия.

– Хорошо, начальник. – Вперед вышел один из детективов. – Вот основные факты. Смерть наступила вследствие удушения, орудие – какая– то тонкая веревка, время смерти – между десятью и одиннадцатью вчера ночью. Однако экспертиза показала, что тело было брошено в озеро не менее чем через час после наступления смерти.

– Благодарю вас. Детектив Ёсии, что дало исследование пятна на пуговице?

– Установлено, что это человеческая кровь. Нулевая группа.

– Отлично. Благодарю вас.

Наконец Киндаити повернулся к Футзисаки.

– Господин Футзисаки, пожалуйста. Ваша очередь. Что скажете?

Футзисаки, ерзавший от нетерпения, достал из портфеля свиток и два листа бумаги; руки у него дрожали от волнения.

– Инспектор, здесь что-то не так. Вы же знаете, мы уже брали отпечаток руки Киё. Вот он. Видите? Дата – шестнадцатое ноября. Этот отпечаток тождествен тому, что на свитке, полученном от господина Фурудатэ. Но вот этот отпечаток, который мы сделали сегодня с тела… совершенно не похож ни на тот, ни на другой.

Шепот, словно шелест камыша, прошел по комнате. Инспектор Татибана вскочил с кресла, а поверенный Фурудатэ выпучил глаза и потерял дар речи.

– Это невозможно! Этого просто не может быть! Вы что, хотите сказать, что человек, убитый вчера – не Киё?

– Именно так. Судя по отпечаткам.

– Но когда мы брали предыдущий отпечаток, мы же…

Тут Киндаити невозмутимо проговорил:

– Вот именно, инспектор. Тот, кто тогда сделал отпечаток руки, был настоящим Киё. Вот оно, то слепое пятно, которое не давало мне разглядеть истину. Что лучше отпечатков пальцев может удостоверить личность? А мне и в голову не приходило, что настоящий Киё и самозванец могут так хитро воспользоваться маской и поменяться местами.

Киндаити подошел к Тамаё.

– Но вы-то это знали, барышня Тамаё, да?

Тамаё молча посмотрела на Киндаити, потом слабый румянец появился у нее на щеках, она встала, слегка поклонилась и спокойно вышла из комнаты.

Горы Юкигами

Четырнадцатое декабря. В этот памятный день Киндаити проснулся в превосходном настроении – наконец-то забрезжил свет на извилистой тропе, ведущей к разгадке дела Инугами. Наконец-то исчезло слепое пятно, стоявшее на пути его рассуждений, и все мгновенно встало на свои места. Вчера он весь день мысленно выстраивал здание из логических блоков и в результате восстановил всю сложную архитектуру этой тайны. Единственное, что осталось – это найти настоящего Киё, но теперь полиция, вне всяких сомнений, преуспеет в этом деле, потому что теперь они точно знают, кого ищут, и даже снабжены его фотографией.

Впервые за долгое время Киндаити всю ночь крепко спал. Утром встал около восьми, с наслаждением, не торопясь искупался в горячем источнике и теперь, после завтрака, отдыхал в своей комнате. Но зазвонил телефон. Это был инспектор Татибана.

– Господин Киндаити? Господин Киндаити? – Голос инспектора, срывающийся от волнения, заставил Киндаити нахмуриться. Что еще может случиться теперь, подумал он, когда больше нечему случиться?

– Да, это я, инспектор. Ч-то-то случилось?

– Господин Киндаити, речь о Киё. Вчера вечером он появился на вилле Инугами.

– Ч-то? К-Киё? Что он натворил?

– Попытался, но, к счастью, не успел. Господин Киндаити, не могли бы вы немедленно подъехать к управлению? Нам нужно его догнать.

– Да, сейчас буду.

Киндаити попросил приказчика вызвать велорикшу; потом, набросив поверх кимоно накидку с капюшоном и полупальто, со всех ног выбежал из гостиницы.

Ночью снегопад прекратился, день выдался ясный, лучезарный. Лед на озере, селенья по его берегам и даже горы были укрыты мягким белым одеялом. Снег, сырой и рыхлый, тут же начал таять; с карнизов домов, стоящих вдоль дороги, капало.

Киндаити соскочил с рикши перед полицейским участком. Там уже стояли три машины с притороченными к задним бамперам лыжами, а вокруг толпились вооруженные полицейские. Киндаити вбежал в кабинет, где ждали его Татибана и Фурудатэ, одетые в лыжные костюмы и шапки.

Инспектор, увидев на Киндаити кимоно, нахмурился.

– Господин Киндаити, в этом кимоно вам будет неудобно. У вас что, нет европейской одежды?

– Инспектор, что происходит? Неужели вы решили плюнуть на все и отправиться покататься по первому снегу, а?

– Не говорите глупостей. Нам донесли, что Киё направился в горы Юкигами, мы едем туда, за ним.

– Киё в горы Юкигами?.. – Киндаити испуганно уставился на Татибана. – Инспектор, вы хотите сказать, что он вознамерился покончить с собой?

– Очень даже возможно, и нам нужно успеть его взять. Да только вы в этой одежде с нами поехать не можете.

Киндаити усмехнулся.

– Инспектор, не списывайте меня со счетов раньше времени. Я, знаете ли, с севера. Больше привык к лыжам, чем к сандалиям. Придется только подоткнуть кимоно, чтобы не мешало. А вот лыжи мне действительно понадобятся.

– Лыжи для вас найдутся. Ну что, поехали?

В этот момент в кабинет ввалился полицейский и что-то шепнул инспектору Татибана. Решительно кивнув, тот ответил:

– Отлично. Поехали!

Полицейские в форме и детективы в штатском висели на подножках двух первых машин. В третьей сидели Киндаити с Фурудатэ и Татибана с водителем на переднем сиденье. И вот они уже мчатся через город по раскисшим от мокрого снега дорогам.

– Судзияма, высоко ли мы сможем подняться на машине? – спросил инспектор у водителя.

– Снегу не так уж много, так что до восьмого уровня как-нибудь доберемся. Разве что побуксуем малость.

– Чем выше заедем, тем нам будет проще. Вот уж не думал, что снова придется стать на лыжи, это в мои-то годы.

Инспектор не прочь был выпить, обрюзг и нарастил живот – нет ничего удивительного, что лазать по заснеженным горам ему вовсе было не по нутру.

– Инспектор, так что же случилось на вилле Инугами? Что натворил Киё? – спросил Киндаити.

– А ведь верно, я вам еще не рассказал. Вчера вечером Киё появился на вилле и попытался убить Тамаё.

– Тамаё? – Киндаити удивленно встрепенулся.

– Да, Тамаё.

По словам инспектора, Киё пробрался во флигель Тамаё и спрятался в платяном чулане спальни, очевидно, как раз тогда, когда сама Тамаё ушла, вызванная Киндаити. Около одиннадцати она вернулась, выключила свет и легла, однако целый час ворочалась, вертелась, никак не могла уснуть. Что-то ее беспокоило. Чудилось, будто в чулане кто-то затаился, казалось, там кто-то шевелится, дышит.

Тамаё – женщина смелая. Включив свет, она надела тапочки, подкралась к шкафу и распахнула дверцу. Оттуда выскочил мужчина – мужчина, прячущий лицо в шарфе, – он накинулся на нее, швырнул на кровать и стал душить. На шум из коридора в гостиную вбежал Макака. Дверь в спальню была заперта изнутри, но это препятствие для такого силача – пустяк. Макака вышиб дверь и ворвался в комнату. К этому времени пришелец почти уже задушил Тамаё, она уже теряла сознание. Макака прыгнул на преступника, тот, отпустив Тамаё, повернулся к нему, чтобы встретить лицом к лицу. При обычных обстоятельствах Макака без труда справился бы с ним, но в этот момент шарф, закрывавший лицо непрошеного гостя, соскользнул. Макака обмер при виде этого лица, и полуобморочная Тамаё вскрикнула. Это был Киё.

Макака от изумления и пальцем не мог шевельнуть, а Киё выскочил из спальни как раз в тот момент, когда туда подбежали Тораноскэ и Кокити. Эти, тоже ошеломленные, застыли, увидев лицо Киё, и не задержали его. Он исчез за завесой снега.

– Было около часу ночи, когда мне доложили об этом, мы тут же приняли меры, поставили кордон, и так далее. Потом я отправился на виллу Инугами. Бедная Тамаё, у нее на шее страшный синяк. И рыдала она, как в истерике.

– Тамаё рыдала? – удивленно переспросил Киндаити.

– Как же ей не рыдать? Ее чуть не насмерть придушили. Может, она и кажется сильной, но все-таки – женщина.

– А Мацуко?

– Ну да, Мацуко. С этой дамой мне придется повозиться. Она только сверкала глазами, как ведьма, и молчала. Надо будет ее как-то заставить говорить.

– И все же не понимаю, почему Киё зашел так далеко – попытался убить Тамаё. И где он скрывался все это время?

– Как схватим, тогда и узнаем. – Инспектор Татибана пришел в радостное настроение – он тоже увидел свет в конце тоннеля. Киндаити, напротив, замолчал, глубоко задумавшись.

Машины выехали на дорогу, ведущую в горы Юкигами, и поползли вверх, оставив позади дома последних селений. Однако снег на дороге был уже утоптан лыжниками, поэтому подъем оказался куда легче, чем ожидалось.

– Господин инспектор, так мы, пожалуй, доберемся и до восьмого уровня.

– Отлично.

У Саса-но-уми их поджидал лыжник – детектив в штатском.

– Господин инспектор, он прошел по этой дороге, это точно. Мы идем по следу.

– Хорошо.

Машины двинулись дальше, снег скрипел под шинами. В ясном синем небе сверкало солнце, и блеск снега, покрывающего горы и ущелья, резал глаза, а по сторонам дороги время от времени шумно обваливался с веток снег. Когда они добрались до Дзидзодзака на восьмом уровне – дальше ехать было рискованно, – все вышли и начали надевать лыжи.

– Господин Киндаити, как же вы все-таки?

– Все отлично, только имейте в виду, выглядеть это будет очень смешно.

Да, на Киндаити стоило посмотреть. Он скинул полупальто и накидку, оставшись в одном кимоно, потом снял хакама, подол кимоно подвернул и заткнул за кушак, показав всем свои длинные вязаные подштанники, надел носки и лыжные ботинки.

– Ну и видик у вас, господин Киндаити… – расхохотался Татибана.

– Смейтесь, смейтесь, инспектор. Посмотрим, кому будет удобней.

Киндаити не обманул – на лыжах он ходил лучше всех остальных. Даже не пользуясь палками, легко поднимался в гору, зато инспектор Татибана пыхтел в самом хвосте, таща свой большой живот вверх по склону.

Они уже миновали девятый уровень и приблизились к перевалу Нума-но-дайра, когда навстречу им по склону скатился на лыжах человек в штатском.

– Торопитесь, инспектор. Мы нашли его и преследуем. Этот ублюдок вооружен.

Они побежали. А наверху уже раздалась пальба.

– Вот проклятье, стреляют. – Киндаити запрыгал вверх по крутому склону, как заяц, и вскоре добрался до перевала Нума-но-дайра. И, оказавшись на гребне, не мог не остановиться и не воскликнуть: – Красота-то какая!

Впереди и вокруг, всюду, подобно холмам, подымались сугробы, а за ними, казалось, так близко, руку протяни, гребень гор Юкигами, тоже покрытый белым. Глубокое синее небо, снежные хребты с их светлым пурпурным блеском…

Впрочем, ситуация не располагала к любованию, и восторгу Киндаити положила конец стрельба, вновь раздавшаяся впереди, на склоне, перед которым он стоял. Далеко внизу он увидел трех людей в штатском, медленно приближающихся с трех сторон к человеку в одежде репатриированного солдата. Полицейские, уже поравнявшиеся с Киндаити на перевале, тут же заскользили вниз по склону, как стая ласточек, и Киндаити последовал за ними в своем кимоно, заткнутом за кушак.

Теперь солдата обложили плотно, бежать было некуда. Отбросив лыжные палки, он с вызывающим видом стоял на лыжах, и лицо у него было не из приятных. Глаза красные, струйка крови сбегает из уголка рта. Он выстрелил еще два раза. Полицейские ответили. Киндаити бросился к ним, вопя на бегу:

– Не убивайте его! Он не убийца!

Солдат, услышав эти слова, дернулся и повернулся к Киндаити, в глазах его сверкнула ярость, как у раненого вепря. Он поднял руку с револьвером и поднес его к виску.

– Остановите его! – крикнул Киндаити.

В это мгновение кому-то удалось попасть солдату в руку – тот выронил револьвер и пал на колени в снег. Несколько людей в штатском тут же накинулись на него и надели наручники.

Инспектор Татибана и Фурудатэ подкатили ближе.

– Ну что, господин Фурудатэ, вы узнаете этого человека?

Запыхавшийся Фурудатэ внимательно всмотрелся в лицо человека и мрачно отвел глаза.

– Нет никаких сомнений. Это Киё Инугами.

Инспектор потирал руки от радости, но вдруг нахмурился и обратился к Киндаити:

– Господин Киндаити, только что вы произнесли что-то несуразное – будто этот человек не убийца. Что это значит?

Киндаити вдруг с величайшим энтузиазмом принялся чесать в голове и проговорил, улыбаясь:

– Т-только то, что с-сказал, инспектор. Этот человек не убийца, хотя он, наверное, будет настаивать, что он убийца.

При этих словах Киё, с ненавистью глядевший на Киндаити, в полном отчаянье потряс руками в наручниках и рухнул в снег.