Текст книги "Клан Инугами"

Автор книги: Сэйси Екомидзо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Хризантемовая брошь

– Господин начальник, вот где все произошло. Убийца, должно быть, прикончил Такэ, отрезал ему голову, а потом сбросил тело в воду? Видите?

Действительно, узкий красный след вел от лужи крови к краю наблюдательной площадки. Там след обрывался, а внизу плескалась озерная вода, и дождь вычерчивал унылые круги на волнах, колышущихся у стены здания.

– Проклятие, – недовольно пробормотал инспектор Татибана, глядя в воду. – Придется искать тело в озере.

– Здесь глубоко?

– Нет, не особенно, но посмотрите вон туда. Видите рябь на воде? – Место, куда ткнул пальцем инспектор, находилось метрах в пятидесяти от берега. – Это у нас называется «Семь котлов», там на дне горячий источник. Он создает в этой части озера медленное, но постоянное круговое течение. И если тело было брошено в воду здесь, его, без сомнения, уже снесло довольно далеко.

В этот момент к Татибана подошел один из детективов.

– Господин начальник, посмотрите, что мы нашли. – Это была золотая брошь в виде хризантемы примерно трех сантиметров в диаметре с крупным рубином в середине. – Это лежало вон там, возле опрокинутого стула.

Фурудатэ приглушенно вскрикнул, Татибана и Киндаити повернулись к нему и увидели, что он оторопело уставился на брошку.

– Господин Фурудатэ, вы что-нибудь знаете об этой брошке?

Фурудатэ вынул носовой платок и обтер вспотевший лоб.

– Похоже, да…

– Чья она? – требовательно спросил Татибана.

– Кажется, она принадлежит Тамаё.

– Тамаё? – Киндаити подался вперед. – Но даже если эта вещь действительно принадлежит Тамаё, это ведь не обязательно значит, что сама Тамаё связана с убийством, а? Она могла обронить ее задолго до вчерашней ночи.

– Но…

– Что – но?

– Но это не так. Точно помню – вчера вечером на ней была эта брошка. Да, совершенно точно. Вчера вечером, уходя, я случайно столкнулся с Тамаё и зацепился за эту самую брошку. Потому-то я и запомнил ее.

Фурудатэ нервно утер пот с шеи, а инспектор и Киндаити обменялись многозначительными взглядами.

– Когда примерно это было?

– Около десяти. Я как раз уходил.

Значит, Тамаё приходила на наблюдательную площадку после этого небольшого инцидента с Фурудатэ, но какое дело могло привести ее сюда в такой поздний час?

Тут на лестнице послышались шаги, и снизу появилось безобразное лицо Макаки.

– Эй, господин Фурудатэ.

– Да? Что вам нужно? – Фурудатэ подошел к Макаке, обменялся с ним несколькими словами и сразу же вернулся. – Мацуко хочет меня видеть, – сказал он. – Я сейчас вернусь.

– Хорошо, – сказал инспектор Татибана. – Да. Если уж вы идете туда, не сочтите за труд попросить Тамаё прийти сюда?

– Будет сделано.

Фурудатэ удалился, но Макака и не думал уходить, стоял на середине пролета лестницы, обводя глазами наблюдательную площадку.

– Макака, вам еще что-нибудь нужно?

– Ага, ну… случилось кое-что… этакое.

– Этакое? – переспросил инспектор Татибана.

– Ага, одна лодка пропала.

– Лодка?

– Ага. Каждое утро осматриваю сад, ну, вроде как проверяю, все ли в порядке. Но нынче, как только встал, пришел сюда, а ворота канала открыты. Точно помню, ворота я вчера закрывал, еще засветло, вот и подумал, что-то тут не так. Заглянул в лодочный сарай, и точно, одна из трех лодок исчезла.

Инспектор Татибана и Киндаити удивленно переглянулись.

– Значит, ты хочешь сказать, что кто-то ночью выехал на этой лодке?

– Чего не знаю, того не знаю. Знаю только, что одна из лодок пропала.

– И ворота канала были открыты?

Макака мрачно кивнул.

Киндаити инстинктивно оглянулся на озеро, однако на воде, исполосованной дождем, не было ничего похожего на лодку.

– Ваши лодки как-нибудь помечены?

– Ага, у них у всех на борту черной краской написано «Инугами».

Инспектор взмахнул рукой, и три детектива бросились вниз по лестнице – несомненно, отправились искать исчезнувшую лодку.

– Очень вам благодарен, Макака. Если заметите еще что-нибудь, пожалуйста, дайте мне знать.

Макака неловко поклонился и затопал вниз.

Инспектор Татибана повернулся к Киндаити.

– Господин Киндаити, что вы об этом думаете? Может быть, убийца погрузил тело Такэ в лодку и куда-то отвез его?

– Не уверен, – сказал Киндаити, вглядываясь в туманную дымку над озером. – Но если это так, значит, убийца – человек посторонний, потому что он уплыл в лодке и не вернулся.

– Не обязательно. Он мог привязать к телу груз и бросить его в озеро, потом догрести до берега, высадиться и вернуться сюда через холмы.

– Но это слишком рискованно. Если преступник заранее решил выставить отрезанную голову вот так, напоказ, как он это сделал, ему незачем было рисковать, скрывая тело.

– Хм. Похоже на то.

Татибана бессмысленно уставился на отвратительную лужу крови и вдруг неистово замотал головой.

– Господин Киндаити, не нравится мне это. Зачем было отрезать голову? Зачем насаживать голову на куклу? Мне это совсем не нравится. Меня от этого дрожь пробирает.

В этот момент по лестнице поднялась Тамаё. Взгляд ее больших глаз затуманился, она, однако, от этого не стала менее привлекательной. Напротив, испуг и некоторая беспомощность только усилили ее красоту, нежную и печальную – подобную хрупкому цветку, истомившемуся под дождем.

Татибана кашлянул и сказал:

– Благодарю вас, что пришли. Прошу вас, садитесь.

Тамаё глянула на жуткую лужу крови, глаза ее на мгновение расширились от страха, она поспешно отвернулась и неловко присела на плетеный стул.

– Я попросил вас прийти, чтобы выяснить, узнаете ли вы эту вещь.

Увидев брошку на ладони Татибана, Тамаё на мгновение окаменела.

– Да, узнаю. Это… это моя.

– Понятно. А не можете ли сказать, когда вы ее потеряли?

– Могу. Очевидно, вчера вечером.

– Где?

– Скорее всего, здесь.

Татибана и Киндаити быстро обменялись взглядами.

– Значит, вы были здесь вчера вечером?

– Да.

– В какое примерно время?

– Думаю, около одиннадцати.

– Что заставило вас прийти в такое место в столь поздний час?

Тамаё вертела в руках носовой платок, вертела и теребила так долго, что казалось, сейчас он разорвется пополам.

– Послушайте, если сказали одно, почему бы не сказать остальное? Расскажите нам все. Зачем вы пришли сюда?

Словно приняв решение, Тамаё резко подняла голову.

– Говоря по правде, вчера вечером я встретилась здесь с Такэ. Хотела обсудить с ним кое-что наедине.

Кровь совершенно схлынула с ее лица.

Татибана бросил на Киндаити еще один взгляд.

Отпечаток пальца на часах

– Вы встретились здесь с Такэ вчера вечером?

В глазах инспектора Татибана мелькнуло подозрение. Киндаити смутился и тоже нахмурился, уставившись на бледную, без кровинки в лице, Тамаё, в профиль похожую на загадочного сфинкса.

– Какое у вас было к нему дело? Ах да, я так полагаю, это Такэ попросил вас прийти.

– Нет, вовсе нет, – живо заявила Тамаё. – Это я попросила его прийти, обещала быть здесь часов в одиннадцать. – Сказав это, она отвела глаза и принялась разглядывать озеро. Дождь, очевидно, усилился, капли били по воде все сильнее и беспорядочней, это предвещало бурю.

Татибана и Киндаити снова переглянулись.

– Так, понятно. – Татибана закашлялся. – И что? Какое у вас было к нему дело? Вы сказали, что хотели что-то обсудить с ним наедине.

– Да, это так. Хотела кое-что сообщить Такэ по секрету, чтобы никто больше этого не знал.

– И что это было?

Тамаё вдруг оторвала взгляд от озера и посмотрела прямо в лицо инспектору.

– Что ж, теперь, после того, что произошло, могу сказать вам все честно и откровенно, – проговорила она твердо, словно приняв решение, и рассказала любопытную историю. – Господин Инугами был очень добр ко мне. Еще когда я была ребенком, он всегда обращался со мной с любовью и нежностью, словно я была его внучкой. Уверена, что вы оба уже знаете об этом.

Действительно, Киндаити и Татибана очень хорошо это знали. Привязанность старика к Тамаё была очевидна из содержания его завещания.

Оба молча кивнули, и Тамаё продолжила, глядя куда-то, то ли в даль, то ли в себя.

– Однажды господин Инугами подарил мне часы. Не теперь, а давно, когда я еще носила косички. Карманные часы «Таванна», карманные часы с крышкой, те, что были у господина Инугами. Это не дамские часы, но я была ребенком и почему-то полюбила их, и всякий раз, оказавшись рядом с господином Инугами, просила его достать их из кармана и позволить мне потрогать их. Потом, как-то раз, он рассмеялся и сказал: «Если они тебе так нравятся, Тамаё, я их тебе подарю. Это мужские часы, так что ты не сможешь носить их, когда вырастешь, но… Но вот что: думаю, ты сможешь подарить их тому, за кого выйдешь замуж. До той же поры береги их хорошенько, ладно?» Он, конечно, шутил, но с этими словами отдал мне свои часы.

Инспектор Татибана и Киндаити с недоумением взирали на прекрасный профиль Тамаё. Какая связь между этими часами и событиями прошлой ночи? Однако мужчины не решились прервать ее. Они молча ждали, заметив, что, несмотря на всю мерзость нынешней ситуации, как только Тамаё заговорила о покойном Сахэе, ее брови, глаза и губы засвидетельствовали ее глубочайшую любовь к нему.

Все еще с мечтательным выражением на лице Тамаё продолжала свой странный рассказ.

– Я была в восторге. Всегда носила часы при себе, даже клала рядом с подушкой, когда ложилась спать. Тик-так, тик-так – слышать этот четкий, острый звук – это был такой восторг. Я берегла их. Но все-таки я была ребенком, и как-то умудрялась ломать их – то слишком сильно заведу пружину, то случайно намочу. И вот, когда такое случалось, чинил их Киё.

При упоминании этого имени волшебная сказка Тамаё из далеких времен начала приобретать реальные очертания. Слушатели удвоили внимание.

– Между Киё и мной всего три года разницы, но у него всегда были умелые руки, даже в детстве, и он любил возиться со всякими механизмами. У него это очень хорошо получалось – собрать радиоприемник или сделать электрический поезд. Так что починка моих часов для него была делом самым приятным. «Тамаё, ты снова сломала часы? Стыдись!» – возмущался он. Но видя, какой у меня грустный вид, говорил: «Ладно, починю. Завтра будут готовы; ради тебя займусь ими вечерком». И на другой день он клал часы мне в руку, совсем как новенькие, всегда улыбаясь и посмеиваясь: «Тамаё, тебе следует бережней обращаться со своими часами. В конце концов, ты ведь собираешься подарить их своему будущему мужу, да? Ты просто обязана заботиться о них, холить их и лелеять», – говорил он, ласково тыча указательным пальцем мне в щеку.

Тамаё рассказывала, и лицо ее слегка порозовело. И прекрасные глаза заблестели ярче, словно увлажнились.

Киндаити представил себе Киё в зловещей гуттаперчевой маске. В нынешнем его обезображенном лице не осталось ничего от прежнего, однако сами черты маски, точной копии его прежнего лица, при всей ее жуткости, были невероятно красивы. Его фото в «Биографии» тоже говорило о том, что Киё когда-то был необычайно привлекательным молодым человеком. Без сомнения, он унаследовал эту красоту от своего деда Сахэя, перед которым когда-то не смог устоять даже покойный дед Тамаё, Дайни Нономия.

Эпизод, о котором рассказала Тамаё, вероятно, имел место, когда она еще ходила в начальную школу, а Киё – в среднюю. Какие чувства зарождались в этой юной, похожей на куколок, паре? И какие планы, глядя на них, строил Сахэй?

Вдруг Киндаити вспомнил хризантемовых кукол Макаки. В пьесе кабуки «Сад хризантем» старый генерал Киити одаривает молодого самурая Усивака, который вошел в его дом переодевшись слугой, не только своим тайным трактатом о военной тактике, но и дочерью, принцессой Минадзуру. Макака сделал Киити похожим на Сахэя, в то время как юный герой Усивака напоминал Киё, а принцесса Минадзуру – Тамаё. Значило ли это, что Сахэй уже давно задумал поженить Киё и Тамаё и даровать им не тайную книгу о военной тактике, как в пьесе, но топор, цитру и хризантему – право унаследовать состояние Инугами?

Конечно, кукол сделал Макака, а не Сахэй, поэтому Киндаити не мог быть уверен, что они отражают желания Сахэя. Кроме того, Макака человек не вполне нормальный. Однако разве не может быть такого: природным чутьем, которым наделены подобные одиночки, чутьем, которое зачастую у них бывает острее, чем у обычных людей, Макака подсознательно угадал чувства Сахэя? Или, может быть, любя наивную прямоту Макаки, Сахэй тайком поделился с ним своими планами? Если это так, тогда Макака мог сделать этих кукол в качестве комментария к теперешней ситуации в клане Инугами. Оставим в стороне вопрос о возможных намерениях Сахэя. Ведь Макака, к примеру, мог и сам чувствовать, что Киё должен стать мужем Тамаё и что три семейные реликвии следует отдать им, и только им. Но Киё…

Но Киё уже не тот Киё, каким был. Того прекрасного лица уже нет.

Вспомнив ужасающе изуродованную, отвратительную массу плоти, которую он видел, Киндаити содрогнулся от ужаса и предался печали. Однако извилистое течение его мысли вскоре было прервано – Тамаё, надолго умолкнувшая, заговорила снова:

– Во время войны с моими часами что-то опять случилось, но того, кто всегда чинил их, уже не было дома. Его призвали в армию, и он воевал где-то в Юго-Восточной Азии.

Голос Тамаё немного дрогнул, но, быстро оправившись, она продолжила:

– Отдать часы в ремонт я считала просто невозможным. Хотя бы потому, например, что не раз слышала, будто, получив такие прекрасные часы, часовщик подменял механизм их на другой, худший. Но дело было еще в том, что мне казалось, я просто чувствовала, что единственный, кому можно доверить эти часы, – это Киё. Мне не хотелось отдавать их кому-то еще, хотя бы на короткое время. С тех пор часы так и шли неправильно. Но вот Киё наконец вернулся и… – Тамаё немного помедлила, но, как бы подстегнув себя, продолжила: – И кажется, вполне освоился. Несколько дней тому назад я отдала ему часы и попросила починить их.

Киндаити вдруг стало очень интересно. По своей привычке, разволновавшись, он начал яростно чесать голову. Он еще не понял, что хочет сказать Тамаё или какие мысли бродят у нее в голове. Тем не менее что-то его очень взволновало, и он продолжал чесать голову с бешеной страстностью.

– Н-ну и как, К-Киё п-починил вам часы?

Тамаё медленно покачала головой.

– Нет, он взял их в руку и некоторое время смотрел на них, потом сказал, что не уверен, что сможет починить их сейчас, и сделает это как-нибудь в другой раз. И вернул их мне.

Сказав это, Тамаё замолчала.

Татибана и Киндаити, ожидая продолжения, смотрели на Тамаё, затаив дыхание, но она отвернулась к озеру и словно воды в рот набрала.

Татибана в смущенье почесал мизинцем за ухом.

– Понятно. А какое отношение это имеет к событиям вчерашней ночи?

На этот вопрос Тамаё не ответила, но резко повернула разговор в другом направлении.

– Вы оба наверняка знаете, что случилось вчера вечером на этой вилле. Страшный скандал. Такэ и Томо привезли из святилища Насу отпечаток руки Киё и попытались воспользоваться им для – как бы это сказать… – Тамаё запнулась, – опознания – да, хотя слово неприятное – для опознания личности Киё. А госпожа Мацуко почему-то наотрез отказалась позволить Киё дать им отпечаток своей руки, и все старания Такэ и Томо ни к чему не привели. И тогда я кое-что вспомнила. На днях, я уже говорила, я попросила Киё починить мои часы, и он отказался. Вернувшись в свою комнату, я случайно открыла крышку часов и вдруг увидела – на ее внутренней стороне четко отпечатался большой палец Киё.

Киндаити вздрогнул. Вот, значит, что его так взволновало. И он снова принялся ерошить свою шевелюру, да так, что она вся встала дыбом. Инспектор Татибана некоторое время испуганно взирал на него, но в конце концов повернулся к Тамаё:

– Почему вы уверены, что это отпечаток Киё?

Глупый вопрос! Разве это не очевидно? Тамаё сказала, что отпечаток пальца Киё оказался на часах случайно, и обнаружила она его тоже случайно – как это может быть? Ясное дело, она все продумала заранее и устроила Киё ловушку, с самого начала надеясь получить отпечаток его пальца на часах. Да, именно это и взволновало Киндаити – какая умная и в то же время хитрая женщина эта Тамаё.

– Думаю, здесь не может быть ошибки. Я начисто вытерла и отполировала часы, прежде чем отдать их Киё, и после этого только два человека держали часы в руках – он и я. Поскольку это не мой отпечаток…

Я прав, решил Киндаити. Тамаё вытерла часы, намереваясь получить отпечаток Киё. Как, однако, она ловко все устроила. Где еще можно так хорошо сохранить отпечаток пальца, как на обратной стороне крышки?

Татибана тоже наконец пришел к такому же выводу.

– Понятно. И что?

– Да, и… – Тамаё продолжала подыскивать слова. – Судя по вчерашнему настроению госпожи Мацуко, нет никакой надежды получить отпечаток руки Киё в ближайшее время – так я подумала. Но если все останется как есть, это вызовет у Такэ и Томо и у их родителей еще большие подозрения. И вот, вспомнив об отпечатке большого пальца Киё на часах, я подумала, что будет лучше, если все выяснится как можно скорее, и хотя с моей стороны это могло показаться дерзостью, решила попросить Такэ сравнить этот отпечаток с оттиском руки на свитке.

– Понятно, и вы попросили Такэ прийти сюда, чтобы поговорить с ним об этом.

– Да.

– Около одиннадцати часов вечера?

– Ровно в одиннадцать я вышла из своей комнаты. Я знала, что если Макака узнает об этом, он обязательно решит пойти со мной. Мне этого не хотелось, поэтому я сначала ушла к себе в спальню, а потом дождалась одиннадцати и улизнула потихоньку.

– Минутку, – Киндаити впервые вмешался в разговор. – Не могли ли бы вы рассказать, что случилось, поподробней? Если вы вышли из своих покоев ровно в одиннадцать, значит, примерно в две-три минуты двенадцатого пришли сюда. Такэ уже был здесь?

– Да. Он стоял здесь, у края, смотрел на озеро и курил сигарету.

– Вы поднялись по лестнице на площадку. Был ли здесь или поблизости еще кто-нибудь?

– Не знаю. Я никого не заметила. Ночь была темная, небо в облаках – вряд ли я могла бы кого заметить, даже если там кто-то и был.

– Понятно. Итак, вы рассказали Такэ о часах.

– Да.

– А часы?

– Я отдала их ему. Он обрадовался и сказал, что попросит господина Фурудатэ принести свиток завтра как можно раньше и сравнит отпечатки.

– Что сделал Такэ с часами?

– Наверное, положил их в карман жилета.

Поскольку тело Такэ все еще не нашли, узнать, при нем ли еще часы, не представлялось возможным.

– И как долго вы оставались тут и разговаривали?

– Не больше пяти минут, как мне кажется. Мне не хотелось оставаться наедине с Такэ в таком месте, и я изложила ему все как можно короче.

– Понятно. Значит, вы расстались примерно в семь-восемь минут двенадцатого. Кто ушел первым?

– Я.

– Значит, Такэ остался здесь один. Что он делал?

Тамаё вдруг вспыхнула. Некоторое время она смотрела прямо перед собой блестящими глазами, вертя в руках носовой платок. Вдруг она покачала головой неистово, словно рассердившись, и сказала:

– Такэ вел себя очень грубо. Я уже уходила, когда он вдруг накинулся на меня и… Наверное, именно тогда я и потеряла брошку. Если бы не Макака, не знаю, что со мной сталось бы.

Татибана и Киндаити обменялись взглядами.

– Значит, Макака тоже был здесь.

– Да. Я думала, что мне удалось проскользнуть так, что он не заметил, а он заметил и пошел вслед за мной. Но теперь я так ему благодарна за это. Если бы он не появился…

– Что сделал Макака с Такэ?

– В точности не могу сказать. Когда Такэ обхватил меня, а я пыталась вырваться, он вдруг вскрикнул и упал. Да, тогда-то и опрокинулся стул. Такэ упал, а я смотрю – Макака. Он помог мне, и я бросилась прочь, не помня себя. Такэ все еще стоял на полу на коленях, бормоча ругательства.

– Понятно, после этого, должно быть, явился убийца, убил Такэ и отрезал ему голову. Вы никого не заметили, когда уходили?

– Нет, не заметила. Я уже говорила, темно было – хоть глаз выколи. И потом, я слишком была расстроена.

Рассказ Тамаё подошел к концу.

– Ну что же, большое вам спасибо, – сказал инспектор Татибана. – Простите, что мы вас побеспокоили.

Тамаё уже встала, когда Киндаити обратился к ней:

– Минутку. Еще один вопрос. Что вы думаете об этом человеке в маске? Вы считаете, что это действительно Киё или…

Кровь сбежала с лица Тамаё. Она долго стояла, уставясь на Киндаити, но потом ответила совершенно бесстрастно:

– Конечно, уверена – это Киё. Подозрения Такэ и Томо нелепы.

И при этом Тамаё нарочно устроила ему ловушку, чтобы получить его отпечаток!

– Большое вам спасибо. Значит, это все.

Тамаё поблагодарила Киндаити взглядом и спустилась с площадки. Только она ушла, как вернулся Фурудатэ.

– А, вы все еще здесь. Мацуко просит вас всех в дом.

– Какая-то особая причина?

– Да, – сказал Фурудатэ, на лице у которого было несколько недоуменное выражение. – Это, знаете ли, насчет отпечатка руки. Она говорит, что хочет, чтобы Киё сделал оттиск своей руки в присутствии всех.