Текст книги "Возмездие в рассрочку"

Автор книги: Сесил Скотт Форестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Время бежало стремительно. Каждый раз, когда Мабл бросал взгляд на часы, стоявшие на каминной полке, оказывалось, что пролетело еще полчаса. Он дважды замечал в лице, в позе Мидленда готовность, как только в разговоре возникнет пауза, встать и откланяться. И Мабл каждый раз ловко проскакивал эти моменты с помощью – он сам понимал, что глупых, – речей, оттягивая критический момент, который наступит, как только придет время.

Мозг его работал с лихорадочной быстротой. Изо всех сил готовя себя к жертве, кажущейся неизбежной, накапливая энергию и решимость, он ухитрялся держаться свободно и непринужденно.

– Не хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он. Слова эти прозвучали так естественно, что Мидленд просто не мог заподозрить, во что ему обойдется этот вопрос.

Мидленд колебался. Он не был еще настолько светским человеком, чтобы предложение выпить воспринять как самое заурядное. Пока он раздумывал, Мабл поднялся, обогнул обеденный стол и подошел к буфету. Нагнувшись к нижней полке, ниже края стола, он на мгновение скрылся из виду, а когда выпрямился, под мышкой у него был сифон с содовой, в другой руке он ревниво и бережно сжимал бутылку с виски; напитка там было не более чем на четверть. Он поставил бутылку на стол, поближе к своему креслу, а сам тем временем, встав рядом с женой, тихо и быстро стал что-то говорить ей. Он говорил так невнятно, что Мидленд, хотя и обратил внимание на эту странную сцену, не понял ни слова и решил, что речь идет о каких-то домашних проблемах. А может, дядя пенял жене, почему в доме так мало виски?.. На самом же деле Мабл сказал: «Я хочу поговорить о делах. Иди ложись спать. Скажи, что голова разболелась…»

Энни слышала, что сказал муж, но минуло несколько минут, пока до нее дошел смысл его слов. С ней такое бывало нередко. Даже когда она поняла их значение, очень для нее смутное, она не сразу выполнила приказ. Миссис Мабл всегда требовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться и сменить одно занятие на другое.

И вот наконец наступил долгожданный момент: напиток забулькал, прерывистая струя полилась в стакан. Все-таки виски было не так много, как хотелось бы. Притом перед Маблом сразу встала почти неразрешимая проблема: с одной стороны, приличие требовало налить гостю побольше; с другой стороны, очень хотелось налить побольше себе – ведь душа его, все его существо жаждало, молило о выпивке. Руки мистера Мабла дрожали, горлышко бутылки дробно постукивало о край стакана… Отчаянным усилием воли он взял себя в руки; правда, он так и не спросил племянника, сколько ему налить… да Бог с ним, с этикетом!.. Зажав стакан в руке, испытывая одновременно и тревогу, и удовлетворение, он откинулся в кресле. В общем-то, похвалил он себя, с первыми двумя порциями получилось прекрасно. И Мидленду досталось довольно много, и в бутылке еще кое-что есть. На две порции должно хватить… План, почти сложившийся в голове Мабла, предполагал, чтобы виски было еще на два стакана… Но ему снова потребовалось невероятное усилие, чтобы не выпить свой стакан залпом, а, чуть-чуть качнув его в сторону Мидленда, рассеянно отхлебнуть глоток и затем с равнодушным видом поставить на стол. Этого глотка все же хватило, чтобы утихомирить взбудораженные нервы: руки перестали дрожать, мозг, как и все тело, работал теперь спокойно и точно.

Когда муж поставил стакан на стол, миссис Мабл встала. Она знала, что должна сыграть отведенную ей роль, и, по какому-то странному капризу природы, сыграла ее безупречно. Ограниченный ее ум никогда в полной мере не осознавал той грозной опасности, которая надвигалась на их семью. Муж мог говорить ей что угодно – говорил он с ней, правда, редко и больше ворчал, – паники она, пока в лавках отпускали в кредит, не испытывала. Тем не менее она знала, что с деньгами у них дела обстоят неважно, и догадывалась, что муж, видимо, собирается попросить у племянника помощи. Поэтому она охотно делала все, что от нее требовалось; в повседневных делах ее пассивная натура и без того покорно выполняла любые желания и прихоти мужа – чего Мабл, собственно, и требовал от нее.

– Пожалуй, я пойду спать, Уилл. – Она смущенно встала со своего неудобного стула. – Голова что-то болит…

Мистера Мабла сообщение это глубоко взволновало.

– Что ты говоришь, дорогая?.. – Он даже встал. – Как жаль!.. Может, выпьешь с нами капельку перед сном?

Он кивнул в сторону бутылки. И, кивая, бросил на жену строгий взгляд. Она и на сей раз уловила, чего он хочет.

– Нет, дорогой, спасибо, – ответила миссис Мабл. – Лучше я лягу; к утру, глядишь, все само пройдет.

– Ну, как хочешь. – Муж не стал настаивать.

Миссис Мабл подошла к Мидленду.

– Доброй ночи… Джим! – Она подала ему руку.

– Доброй ночи. Надеюсь, завтра вам действительно станет лучше.

– Доброй ночи, дорогая, – сказал мистер Мабл. – Постараюсь не разбудить тебя, когда буду ложиться. Боюсь, что это будет довольно поздно.

Он коснулся губами холодной щеки миссис Мабл: типичный супружеский поцелуй. У четы Мабл не было заведено прощаться на ночь, да еще с поцелуями. И Мабла никогда не интересовало, разбудит он жену или нет, когда будет ложиться спать. Но подсознательно мистер Мабл почувствовал, что создать видимость семейной гармонии будет совсем не вредно.

Миссис Мабл вышла, ее шаркающие шаги какое-то время еще слышны были на втором этаже.

– Думаю, такому молодцу, как ты, спешить особенно некуда? – сказал мистер Мабл.

– Абсолютно некуда, – ответил Мидленд и тут же пожалел об этом. Что-что, а сидеть и скучать тут до утра у него не было никакого желания. Но слова были сказаны, теперь никуда не денешься, придется потерпеть еще минимум полчаса.

Вернувшийся к Маблу на несколько минут здравый смысл вступил в короткий неравный бой с неотвратимым; мощный резерв таившихся где-то в душе демонических сил легко подавил неподготовленную атаку. Мабл снова заговорил о деньгах Мидленда, хотя гостя и в первый раз раздосадовала такая бестактность.

– В общем, я вижу, ты вполне состоятельный молодой человек, – сказал он фальшиво-ласковым голосом.

– В общем, да, – последовал короткий ответ.

– Наверное, собираешься вложить деньги в какое-нибудь предприятие?

Это была непродуманная фраза, и она попала мимо цели. Еще на корабле многие предлагали Мидленду всякие верные способы быстрого обогащения, но он очень скоро понял, что чаще всего это лишь предисловие, за которым последует просьба о займе. Такие хитрости давно стали его раздражать. Мидленд решил, что раз и навсегда положит конец дядиным притязаниям. Правда, это может испортить отношения между ними, зато защитит от дальнейших недоразумений… Мидленд посмотрел Маблу в глаза.

– Нет, – сказал он. – Я ничего никуда не собираюсь вкладывать. Меня вполне удовлетворяет, как отец устроил дела перед смертью. Денег у меня достаточно, больше мне ни к чему.

Любой другой человек воспринял бы эти слова как предупреждение. Но Мабл, к удивлению Мидленда, вовсе, казалось, не был обескуражен. Мидленд, естественно, не мог знать, что демонические силы уже прочно завладели дядиной душой и тот сейчас занят тем, что продумывает дорогу к необратимому.

– Вот и славно, – задумчиво сказал Мабл. То, как он это сказал, пробудило у Мидленда серьезные сомнения, не ошибся ли он, поняв вопрос дяди как прощупывание почвы насчет небольшого – или большого – займа. – Рынок нынче в жутком состоянии. Я бы сейчас вообще не стал ничего покупать, даже по очень сходной цене. У меня теперь знаешь какой девиз? Радуйся тому, что есть, и не суйся, куда не зовут!

Все это он произнес с полной серьезностью, и антипатия, которую Мидленд почувствовал было к дяде, отступила. Как это часто бывает с состоятельными людьми, не знающими, что такое нужда и на какие унижения она толкает порой человека, Мидленд склонен был думать, что все вокруг только и размышляют, как бы поживиться за его счет. Поэтому лишь тот, кто не выказывал подобных намерений, мог рассчитывать на его расположение и сочувствие. Именно этого удалось достичь на несколько минут мистеру Маблу.

Разговор легко перешел на проблемы инвестиционного рынка, причем без всякого подтекста, так что подозрения Мидленда почти рассеялись. Мабл в общем-то не был лишен чутья в финансовых вопросах – он только не обладал ни выдержкой, ни возможностями извлекать из этого для себя реальную пользу. Мидленд, который предпринимательские способности унаследовал от отца, владельца пароходного агентства, был приятно удивлен, обнаружив в дяде родственную душу. Сейчас он впервые за весь этот вечер чувствовал себя хорошо. Он почти не заметил, как допил свой стакан; виски ему никогда не нравилось, но, увлекшись беседой, он забыл свою юношескую неприязнь к этому классическому напитку.

Мабл, сощурив глаза, напряженно следил за тем, как держится племянник. Мидленд или не замечал этого пристального внимания, или отмахивался от подозрений. В какой-то момент Мабл снова потянулся за бутылкой. Непослушное сердце снова заколотилось бешено и зловеще; но на движениях Мабла это не сказалось никак. Он нашел в себе силы овладеть своим лицом и руками: это были те же самые силы, которые нынче вечером подчинили его и упорно, шаг за шагом толкали к неотвратимому.

Мабл потянулся через стол и забрал у племянника стакан.

– Тут еще по капле осталось, – сказал он. – Не обессудь, ты же знаешь, мы никого сегодня не ждали…

Он сказал это так естественно, что у Мидленда не нашлось аргументов, чтобы отказаться от второй порции. Он лениво смотрел, как дядя – так же бережно, как в первый раз, – выливает остатки виски. Точность была неимоверной: виски в обоих стаканах оказалось абсолютно поровну. Мабл собрался долить в стакан содовой, как вдруг рука его замерла, он поднял голову и прислушался.

– Секунду, – сказал он, нахмурившись. – Кажется, кто-то из детей вскрикнул…

Мидленд ничего не слышал; однако он был первый раз в этом доме, не знал его звуков, а потому не стал спорить. Но Мабл тоже не слышал никаких криков: ему нужен был лишь предлог, чтобы сходить на второй этаж. Это же так естественно: пойти наверх и посмотреть, не испугало ли что-нибудь спящих детей. Естественно было и то, что он забыл поставить стакан, который держал в руке, и ушел прямо с ним. Мидленд смотрел ему вслед: все было так естественно, что он не обратил на эту мелочь никакого внимания.

Прошло, наверное, не больше минуты, и Мабл на цыпочках уже спускался по лестнице, все с тем же стаканом в руке.

– Ложная тревога, – сказал он. – Обычное дело, когда ты отец двоих детей…

Он снова взялся за сифон и пустил в стакан струю содовой. Потом протянул стакан Мидленду. Молодой человек взял его; вой ветра за окнами вдруг усилился, стекла в рамах дрогнули и задребезжали, слышно было, как по ним хлещет дождь.

– Ну и ночь! – сказал Мидленд.

– Самое время выпить, – безмятежно ответил Мабл.

Глава 2

Утром Энни Мабл проснулась от головной боли – на сей раз это была настоящая головная боль. Ночь была беспокойной; правда, муж, как и обещал, ложась, не разбудил ее. Сейчас он крепко спал рядом. Миссис Мабл повернулась и в сером рассветном полумраке, сочившемся сквозь щели неровно задернутых штор, посмотрела на него. Мабл лежал на спине; редкие волосы его разлохматились, колючие рыжеватые усы сейчас не были отделены четкой границей от грубой, хотя и редкой щетины. Руки его стискивали край одеяла; из открытого рта доносился храп. На большинство людей эта картина произвела бы неприятное впечатление, но Энни Мабл была не из их числа. Она привыкла к своему мужу, и неловкая поза, в которой тот сейчас лежал, и отвалившаяся челюсть, и храп – все пробуждало в ней материнские чувства. Ей захотелось обнять мужа и покачать его у себя на руках; помешал лишь страх, что она разбудит его.

Она стала думать, удачно ли прошел разговор с приехавшим издалека племянником. Она очень надеялась, что удачно. Муж так переживает в последнее время из-за безденежья, иногда он даже ей жалуется на это. И все уменьшает ту сумму, которую дает на хозяйство. Но это еще не слишком большая беда: слава Богу, мистер Эванс, молочник и прочие входят в ее положение. Однако мужа все это ужасно огорчает. Так что миссис Мабл горячо надеялась, что племянник… она была твердо убеждена, что никогда не научится называть этого молодого красавца просто Джим… словом, что племянник сделает для них что-нибудь… Даже наверняка: ведь он вчера так долго сидел у них. Она уже легла, но еще слышала, как они с Уиллом разговаривают… Когда она задумалась о прошедшей ночи, в голове закружился целый рой смутных, непонятных воспоминаний… Она засыпала, когда Уилл зачем-то поднялся наверх. Она помнит, что никак не могла сообразить, что ему нужно. Он прошел в ванную комнату, оттуда донесся щелчок открываемого стенного шкафчика… Наверное, муж хотел что-то показать Джиму. Ничего странного тут нет. Скорее всего, Джима тоже интересует фотография…

Мысли ее какое-то время беспорядочно мелькали в голове. Потом вернулись ко вчерашнему вечеру. Если Джим тоже увлекается фотографией, он, наверное, постарается как-нибудь выручить Уилла… Потом был момент, когда ей показалось, что она слышит крик. Наверное, все же это ей приснилось… Но после этого она долго не могла заснуть снова. Так бывает, если приснится страшный сон. Потом ей опять что-то снилось, и остались какие-то смутные воспоминания о странных звуках, доносившихся снизу… Как будто там волокли что-то тяжелое по линолеуму в коридоре, потом послышались два-три глухих удара, словно что-то тащили по ступенькам, ведущим из кухни на задний двор… Господи, что за чушь снилась ей нынче!..

В общем, Джим, надо думать, поможет Уиллу. Это хорошо. Она надеялась, что Уилл расскажет ей обо всем; вообще-то он, правда, мало что ей рассказывает, а угадывать она не умеет. Все-таки жаль, что Уилл скуп на слова; когда он в хорошем настроении, он так интересно говорит!.. Ну что ж, не бывает, чтобы все сразу… Ведь Уилл такой милый!.. Он и сейчас словно ребенок. Маленький, милый ребенок… Ей опять захотелось взять его на руки и покачать, как когда-то она качала Джона и Винни. С тех пор как они выросли и прекрасно обходятся без мамы, ей порой так одиноко!.. Когда Уилл не раздражен из-за каких-то своих неприятностей, она любит его, как прежде. Жаль, что в последнее время он часто бывает в плохом настроении. Но теперь, когда Джим, по всей вероятности, ему помог, все, может быть, повернется к лучшему. Энни купит себе несколько новых ночных рубашек, таких, как в витрине на Рай-лейн… Они очень теплые, и приятные, и нарядные в то же время, а на рукавах – почти настоящие кружева. И тогда, может быть… Но тут на ночном столике зазвонил будильник, и миссис Мабл пришлось прервать свои мечтания.

От внезапного звона муж сразу проснулся. Он все еще крепко сжимал одеяло – и со своими всклокоченными волосиками так напоминал испуганного ребенка, что миссис Мабл рассмеялась. Он какое-то время бессмысленным взглядом смотрел на нее и лишь моргал.

– Что… Что такое? – наконец спросил он.

Миссис Мабл не было свойственно удивляться необычным вещам, а тем более настроениям. Она и сейчас не нашла ничего странного в его испуге.

– Это будильник, дорогой, – мягко сказала она. – Половина восьмого.

– Будильник? – повторил Мабл. – А я думал… Нет, это сон… Всего лишь будильник?

Что-то бормоча, он свернулся калачиком и закрылся одеялом. Энни никогда прежде не слышала, чтобы муж разговаривал сам с собой, но не удивилась этому и принялась одеваться. Мабл вдруг замолчал и поднял с подушки голову.

– Господи Боже! – сказал он. – Ведь это не сон…

Отбросив одеяло, он вскочил с кровати и стал рыться в брошенной на стул одежде. Одетый в полосатую пижаму, он опять напомнил жене маленького испуганного мальчика… Сбросив со стула на пол какую-то одежду, он наконец нашел свой пиджак и сунул руку во внутренний карман. Энни не видела, что он там обнаружил; она лишь заметила, как он изменился в лице. Пустым взглядом глядя куда-то в стену, он стоял некоторое время, держа пиджак в руке.

– Нет, – повторил он. – Не сон.

Чем-то взволнованный, он, с трудом переставляя негнущиеся ноги, прошел по комнате, сунул ноги в шлепанцы и вышел. Энни, ничего не понимая, слышала, как он входит в соседнюю комнату – спальню Винни, отодвигает там шторы, как Винни спрашивает сонным голосом, что случилось, но не получает ответа. Энни просто ничего не могла понять. Она вообще не помнила, чтобы муж когда-нибудь вылезал из постели, прежде чем она приготовит завтрак. Но сейчас ей некогда было размышлять об этом. Она торопливо оделась и побежала на кухню.

В это утро сюрприз следовал за сюрпризом. Прежде всего, мистер Мабл спустился к завтраку в парадном костюме из синей саржи, а не в том заношенном, в котором обычно ходил на службу. Когда Энни сделала на этот счет какое-то невинное замечание, он лишь мрачно взглянул на нее и ничего не ответил. Кроме того, он, нарушив свои привычки, направился не прямо в столовую, а прошел в крохотную, редко посещаемую гостиную в задней части дома; Энни, естественно, побежала следом, чтобы узнать, в чем дело, и увидела его у окна: он стоял и смотрел на маленький, грязный участок за домом. Тот самый кусок земли, который он видел из спальни Винни, куда так неожиданно поспешил, проснувшись. Этот запущенный двор, с клумбой, на которой никогда не было даже цветов, он видел, наверное, сто тысяч раз за те годы, что они здесь живут, – однако сейчас разглядывал его так внимательно, что удивил даже Энни. Было в этом что-то из ряда вон выходящее… И еще одно: оба они встали сегодня раньше обычного, и у мужа оказался запас времени, целых четверть часа, но даже это не объясняло, зачем ему понадобилось целых пять минут бесцельно слоняться на пустыре с таким видом, будто он что-то ищет. Найти он, во всяком случае, ничего не нашел, это заметила даже Энни.

За завтраком, правда, ничего экстраординарного не случилось. Как всегда по утрам, мистер Мабл ел мало и молча; но жильцы дома 53 по Малькольм-роуд за завтраком никогда не разговаривали. Джон поглощен был уроками, которые были заданы на сегодня, а Винни ела свою овсянку и одновременно пришивала пуговицу на перчатку. Но после завтрака, когда миссис Мабл вышла следом за мужем в переднюю, чтобы подать ему пальто, он вынул из кармана пачку однофунтовых купюр, которые лежали там, словно приготовленные заранее.

– Вот, возьми, – сказал он. – Ради Бога, сразу же заплати Эвансу. И чтобы больше к нему ни ногой. Все, что нужно, покупай впредь у Ричардса. Этого хватит, чтобы отдать долг, даже еще останется.

Энни с благодарностью взяла деньги.

– Ах, как я рада, дорогой! – сказала она. – Значит, Джим все-таки помог нам?

– Что? – вскинул голову мистер Мабл, и Энни отшатнулась, увидев его лицо. – О чем ты?

– Ни о чем, дорогой… Я только… А почему… а что…

Но Мабл уже рванул дверь и почти выбежал на улицу. Он снова бормотал что-то себе под нос.

Так что Энни было о чем размышлять, пока она занималась своими повседневными делами по дому. Например, эта странная скованность Уилла… Утром он просто-напросто едва передвигал ноги. Миссис Мабл замечала за ним такую же скованность раньше, но это было давным-давно, еще в те годы, когда он ходил играть в футбол. Не играл же он в футбол нынче ночью… Вопрос остался в ее сознании, как заноза. Затем, когда она наводила порядок в спальне, ее ждал новый сюрприз. Повседневный, старенький костюм Уилла, кое-как свернутый, валялся на полу. Она подняла его, чтобы повесить в шкаф. Пиджак и особенно брюки были мокры и испачканы землей. Поэтому, видимо, он и надел праздничный костюм. Но где он сумел так измазаться? Может, все-таки футбол… Нет, это, конечно, чистейший бред. Уилл давно забросил футбол, а если б и вздумал погонять мяч, то не поздним же вечером и не в костюме, в котором ходит на службу… Она вздохнула и, перестав ломать голову над этой загадкой, продолжала уборку. Надо было еще навести порядок в спальнях Винни и Джона, потом посмотреть, все ли на месте. В ванной комнате она опять подумала: Уилл вечером зачем-то приходил сюда. Как бы узнать, что ему тут понадобилось? Она огляделась, но не заметила ничего необычного. На стене висел шкафчик с застекленными дверцами: здесь Уилл держал свои реактивы. Шкафчик был закрыт на ключ. Энни заглянула через стекло внутрь, как делала это чуть ли не каждый день. Правда, она понятия не имела, что содержится во всех этих пузырьках, ей просто нравилось их разглядывать и гадать, для чего они. Некоторые были таинственного коричневого цвета, большинство – белого. Пузырьки стояли аккуратно, розными рядами… За исключением одного, который как-то выдвинулся, словно его ставили на место в темноте. Взгляд Энни задержался на этикетке. Странное название – цианистый калий – ничего ей не говорило, оно совершенно случайно застряло в ее мозгу… Так и не придумав ничего заслуживающего внимания, миссис Мабл отвернулась от шкафчика и забыла о нем, тем более что ей предстояло сегодня очень приятное дело.

Надевая перед зеркалом в спальне шляпку, она раскраснелась от волнения. Давно у нее не было столько денег, как сегодня. Не то чтобы этого хватило надолго: ведь нужно отдать долг Эвансу. Тем не менее она чувствовала себя богатой и независимой, предвкушая, как войдет в лапку Эванса, будничным голосом попросит счет, потом откроет сумочку, отсчитает деньги и вручит их с таким видом, словно всю жизнь тем только и занимается, что выплачивает кредиторам долги. О, это будет так приятно!.. А потом отправится к Ричардсу, и мистер Ричардс будет с ней, новой клиенткой, очень-очень любезен. Она станет заказывать, что ей придет в голову, а лавочник будет говорить только: «Да, сударыня» и «Нет, сударыня», словно каждое слово Энни – приказ для него. Все-таки хорошо, что Джим помог Уиллу. Иначе у нее не было бы такого счастливого дня. В конце концов, это в самом деле счастливый день, какие не часто бывают в однообразной жизни женщины, занятой домашним хозяйством.

Она чувствовала себя счастливой и вечером, когда мистер Мабл вернулся со службы. Он пришел домой сразу после того, как дети выпили свой чай и сели за уроки. Бедненький, он выглядел таким усталым, да и ходил все еще как-то скованно. Миссис Мабл уже приготовила для него чашку хорошего крепкого чая – из лавки мистера Ричардса. Она поставила перед ним на стол яичницу из хороших, свежих яиц – не из тех, прежних, что подешевле, – и три ломтика поджаренного хлеба, а в чайнике дымился свежезаваренный чай… Однако миссис Мабл была разочарована: муж без всякой радости взглянул на аккуратно сервированный стол и со вздохом плюхнулся в кресло.

– Никто не приходил? – спросил он.

– Нет, дорогой, никто, – удивленно ответила Энни.

– Ты уверена?

– Конечно, дорогой. Кто сюда придет? Только молочник да другие торговцы. Мистеру Брауну еще рано, срок выплаты страховки только на будущей неделе.

– Тогда хорошо, – сказал мистер Мабл и стал разворачивать принесенный с собой сверток. Дети с интересом подняли было взгляд от учебников, но быстро сникли. В свертке была всего-навсего бутылка виски. Мабл, однако, смотрел на нее с вожделением.

– Не хочешь чаю, дорогой? – спросила Энни.

Мистер Мабл смотрел на бутылку и напряженно о чем-то думал. Смотрел и думал…

– Ладно, – буркнул он наконец.

Он сел к столу и принялся за еду. А миссис Мабл радостно приступила к своим обязанностям хозяйки: налила ему чаю, добавила кипятка из стоящего на плите чайника – словом, всячески старалась, чтобы мужу было приятно и удобно. Но тот, едва начав есть, вдруг вскочил и торопливо вышел из комнаты. Энни, обиженная и недоумевающая, прислушивалась, как он ходит туда-сюда в гостиной – второй раз за нынешний день, да и, пожалуй, за много месяцев. Потом она, почти механически, пошла следом за ним. И увидела, что он, стоя в полутьме, смотрит в окно, в сад, где капает тихий дождь. Услышав ее шаги за спиной, он сердито обернулся:

– Что ты ходишь за мной?

– Просто так, дорогой. Ты хочешь чего-нибудь, дорогой?

– Ничего, дорогая. А ты хочешь чего-нибудь, дорогая? – передразнил он ее. – Я, например, хочу такую жену, у которой в голове есть хоть немного мозгов. Вот и все.

И, не попросив прощения, пробежал мимо жены обратно в столовую. Энни, вернувшись, нашла его за столом. Оттолкнув от себя тарелку с заботливо приготовленным ужином, он с тоской смотрел на бутылку виски, которая, словно какое-то домашнее божество, красовалась на середине стола. Он просто глаз не мог от нее оторвать. Когда Энни вошла, он не взглянул на нее и ничего не сказал. На несколько минут в столовой воцарилась тишина, ее нарушал только скрип пера Винни. Иногда дети о чем-то шептались друг с другом. Энни раздумывала, не пора ли забрать со стола поднос и приняться за мытье посуды. Что-то удерживало ее от этого… Тем временем взгляд Мабла соскользнул с тарелки и уперся в скатерть. Видимо, у него нашлась новая тема для размышлений. Вдруг он беспокойно заерзал в кресле, потом поднял глаза на жену.

– А что, миссис… как ее? – не приходила сегодня? – спросил он. – Знаешь, кого я имею в виду… Прачку.

– Нет, дорогой, не приходила. Она бывает каждый второй понедельник. Так что придет через несколько дней.

– В общем, больше пускай совсем не приходит. Я думаю, ты постираешь сама… если не хватит на прачечную.

– На прачечную, конечно, не хватит. Сейчас они берут очень дорого.

– Значит, сама стирай.

– Я не хочу. Почему я должна стирать, Уилл? Это же ужасно тяжелая работа!

– От тяжелой работы еще никто не умирал. Я не желаю, чтобы чужая женщина околачивалась в доме, развешивала белье во дворе. Вот и все.

– Но…

– Хватит! Делай, что я говорю, и не спорь! – И мистер Мабл вновь устремил тоскливый взгляд на бутылку.

Бедняжка Энни готова была заплакать. Такой хороший день – и вот, Уилл все испортил… Чтобы остальные не слышали, как она всхлипывает, Энни схватила поднос и пошла на кухню.

А Мабл все не мог оторвать глаз от бутылки. Он понимал: если сейчас же не выпьет, то… Один Бог знает, что будет. Хотя в течение дня он уже опрокинул три-четыре стаканчика… Или пять-шесть?.. Но сейчас он чувствовал огромную, неимоверную усталость. И тяжесть в голове. Точь-в-точь как вчера, в это самое время… Нет, он не хочет вспоминать о вчерашнем!.. Вот только руки… и тело… до сих пор ломит от лопаты… А какой ливень был ночью! Как только он не простудился?.. Чистое шотландское виски… Этикетка на бутылке совсем простая, но напиток в ней – замечательный. Господи, до чего же замечательный!.. Жажда стала вдруг такой острой, такой невыносимой, что он вскочил с кресла, кинулся к буфету и достал из ящика штопор. Потом быстро, ловко вытащил пробку… ни одна крошка не упала вовнутрь. Нашел стакан и поставил его рядом с бутылкой. Содовой со вчерашнего вечера не осталось. А, не очень-то она и нужна… Вообще ничего не нужно!.. Кроме того облегчения, которое даст желтая жидкость. Мабл любовно поглаживал бутылку, стоящую на столе… Внезапно он заметил устремленные на него глаза. Дети, радуясь возможности ненадолго отвлечься от постылых уроков, следили за каждым его движением. Поняв, что пить под этими взглядами он все равно не сможет, Мабл рассвирепел. Грохнув бутылкой по столу, он закричал:

– Какого дьявола вы здесь торчите?.. Почему все еще не в постели?

Дети молчали, понимая: опять приближается гроза. Надеяться, что придет какой-нибудь неожиданный гость, что повторится вчерашнее чудо, увы, не приходилось. Может, если сидеть тихо-тихо, с головой погрузившись в уроки, то отец забудет про них?.. Они опустили глаза в тетради. Мабл видел лишь, как, следуя за движением рук, слегка шевелятся их макушки.

– Эй! – крикнул он. – Нечего притворяться! Книги убрать – и марш в постель! Немедленно!..

В иной, менее напряженной обстановке они бы запротестовали: еще не время ложиться спать. Всего-то вон семь часов с минутами, у них в запасе по крайней мере еще целый час. Но сейчас они чувствовали: лучше помалкивать, не то будет хуже. Закрыв учебники, они стали молча укладывать сумки.

– Сейчас же спать! Сейчас же!.. – бесновался мистер Мабл. – И не смей на меня так смотреть! – проревел он, встретив взгляд сына. Он был вне себя от ярости. Сводимый с ума мучительной жаждой, он нетерпеливо стучал донышком бутылки по столу. Джон отвел глаза, но угрюмое выражение у него на лице не изменилось. Это взбесило отца еще сильнее. Подскочив к сыну, он размахнулся и дал ему такую оплеуху, что тот чуть не упал.

Дети ушли торопливо и молча; но выражение на лице Джона не только не сменилось испугом, но стало словно бы торжествующим. Уж коли его гонят спать, то он хотя бы постарается досадить папочке. Джон давно понял, что ненавидит отца, особенно когда тот вот так распускается… А в последнее время подобное происходит все чаще.

Джон и Винни ушли. Мистер Мабл облегченно вздохнул. Пододвинув кресло к огню, он подтащил ближе и столик для бутылки и стакана. Теперь, когда виски стало таким доступным, он решил потянуть время, чтобы насладиться выпивкой не спеша и со вкусом. Налив небольшую порцию, медленно выцедил ее. И сразу почувствовал себя лучше: спокойнее, увереннее. Снова наполнив стакан, он поставил его рядом. Потом устроился поудобнее и устремил взгляд в огонь, следя за прихотливой и безмятежной игрой пламени. Вот о таком времяпрепровождении он мечтал и вчера вечером… пока не явился этот чертов юнец и не испортил ему отдых… Если разобраться, сегодня даже лучше: ведь вчера виски было всего на три, с натяжкой на четыре порции. А сейчас бутылка полна, виски хватит на весь вечер, экономить не надо. И, слава Богу, недели три не нужно себя ограничивать ни в чем… Собственно, почему три недели? Гораздо дольше – если удастся разменять пятифунтовые банкноты. Удастся ли?.. Конечно удастся. Однофунтовые – стопроцентно надежны; наверное, пятифунтовые тоже. Никаких поводов для подозрений они не дают, даже если бы кто-то и ухитрился проследить их путь от Мидленда к нему, Маблу. Но если он будет осторожен и станет разменивать их в местах, где его не знают, то кто сможет заметить это?.. И вообще, какое все это имеет значение! Разве для того совершил он вчера… то, что совершил, чтобы выплатить несчастный долг в тридцать фунтов?.. Как говорит пословица: если тебе суждено быть повешенным, лучше быть повешенным не за ягненка, а за барана… Стоп-стоп-стоп! Кто тут говорит про повешение?

Миссис Мабл вернулась из кухни в столовую как раз в тот момент, когда муж жадно схватил стоящий на маленьком столике стакан с виски и большими глотками выпил его. Она поняла, что к ее дорогому Уиллу нынче вечером не подступиться. Видно, сегодня не удастся поболтать о том, какой добрый юноша Джим Мидленд и как много он для них сделал. А она целый вечер ждала этого разговора… Миссис Мабл чувствовала себя обделенной…