Текст книги "Соль в ране"

Автор книги: Серж Лафоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 12

Сидя у груды обломков, прижав острые колени к подбородку, курсант Ольер тихо и непрерывно плакал. Он даже не отдавал себе отчета в том, что плачет: слишком измотан он был для этого. Перед ним простиралось лишь море, да темные бушующие волны, извергавшиеся в угрожающем оскале. Он чувствовал себя беззащитным, страшно одиноким и ранимым и был не способен даже пошевелиться. Ужас пережитого сломил его не только физически, но и морально.

Это оказалось не под силу 15-летнему мальчику.

Эдвардс спустился в трюм не сразу. Напротив, хотя это было и небезопасно, он произвел небольшой осмотр последней пригодной к плаванию шлюпки. Деланней накинул на нее самодельный тент.

Почти ничего не видевший под проливным дождем, струи которого ветер бросал ему в лицо, Эдвардс прокрался к стоявшей на эллингах шлюпке. Он двигался на ощупь, скользя по мокрой палубе, безжалостно захлестываемой брызгами волн. Сила бури уже пошла на убыль, хотя волна еще была большая. Эдвардс приподнял тент, покрывавший шлюпку, быстро огляделся вокруг и, пробравшись внутрь, пошарил под банками.

С холодной улыбкой он убедился в том, что оказался прав. Под кормовой банкой находился анкерок, наполненный водой и старательно закупоренный. В рундуке лежали консервы, две бутылки рома (по одной на каждого?), два одеяла, несколько плиток шоколада, а также завернутые в непромокаемый пакет галеты. В пластиковом футляре Эдвардс обнаружил карту с указанными на ней местами причаливания на Фиджи и маленький карманный компас. Без малейшего колебания Эдвардс достал нож и пробил все банки с консервами и анкерок, разбил бутылки, поотбивал у них горлышки, разрезал непроницаемую упаковку галет и раскрошил шоколад, а затем разорвал карту на мелкие кусочки и раздавил компас каблуком ботинка.

Хорошенький же сюрприз на будущее, поскольку, по его мнению, корабль должны покинуть либо все, либо никто.

Эдвардс выбрался из шлюпки и исчез в отверстии первого попавшегося люка.

Морская вода, проникающая через проломленные шпигаты и пробоины в палубе, испортила последние запасы продуктов, если не считать смехотворно малого запаса консервов. Через пробоину люка на юте вода проникала внутрь корабля. Нерушимого, священного судового порядка больше не существовало. На смену ему пришло небывалое уныние. С борта свисала настоящая бахрома из растрепанного такелажа, кусков цепей с разорванными звеньями и обрывков парусов. Несмотря на самодельный парус, «Марютея» представляла из себя с трудом движущуюся развалину.

На рассвете следующего дня ветер ослаб. Откачивать воду не переставали, и оставшиеся в живых, уставшие и изголодавшиеся люди, засыпали при малейшей на то возможности.

Эдвардс поднялся на ют, где у штурвала его сменил Деланней. В его мозгу родилась мысль, которую несомненно стоило бы запомнить.

– Кто у насоса? – спросил он, потягиваясь.

– Ван, – ответил Деланней.

– А где Келлер?

– Спит в ходовой рубке.

– А Ольер?

Деланней бросил взгляд на все еще изменчивое небо.

– Исчез, – произнес он.

Эдвардс откашлялся:

– Вы его искали?

– Да, пока вы спали. Я обратил внимание на то, что у мальчишки был скверный вид.

– Что, расклеился?

– Именно так я и подумал.

Эдвардс достал трубку и принялся жевать ее мундштук. У него не было ни крошки сухого табака.

– Давайте-ка я стану у штурвала, – предложил он, – а вы пойдите смените Вана. Время смены давно прошло. – Он посмотрел на начинающее светлеть небо. – Я хочу попытаться спасти корабль. Шлюпка останется на самый крайний случай. Ветер несет нас в нужном направлении, и мы можем поставить еще один самодельный парус, как только на море станет поспокойнее.

– Нам не хватит на это сил. Если небо полностью прояснится, то солнце начнет припекать.

– У нас ненамного больше сил, чтобы грести часами при такой волне.

– Если наш корабль наскочит на волну, мы в пять минут пойдем ко дну, – возразил Деланней.

– Конечно, риск есть.

– А жизнь Даун и остальных, что вы на это скажете?

– За них отвечаю я один, – произнес Эдвардс.

– Хорошо. Держите штурвал.

Воду откачивали не останавливаясь. Конечно, одного маленького насоса было явно недостаточно, чтобы откачать всю воду, но его действие задерживало затопление судна.

В семь часов вечера измеритель емкости водосборника находился уже над водой. Качка уменьшилась, сдерживаемая водой, которую набрала «Марютея», переваливаясь с борта на борт.

В восемь часов Эдвардс лично распределил между оставшимися в живых по половине промокшей галеты. К этому он добавил по стакану рома с примесью солоноватой воды.

– Я спущусь к насосу, – сказал он, – заодно и передам Келлеру его порцию.

Он сделал по юту несколько шагов, бросил взгляд на Даун, которая ела свою порцию галеты, повернув лицо к заходящему солнцу. Ее волосы переливались в лучах заката. Эдвардс повернулся к Деланнею.

– Это последняя раздача пищи, – добавил он. – Если мы будем вынуждены покинуть корабль, то оставшиеся консервы разделим в шлюпке.

– Думаю, нужно на это решиться.

Эдвардс ухватился за поручни лестницы юта:

– Кстати, Деланней, вы проверяли состояние шлюпки?

– Конечно.

– Когда это?

– Сегодня после полудня, когда возвратился после откачки воды.

С потухшим взором Ван слизывал последние крошки галеты.

– Прекрасно, – произнес Эдвардс. – Смотрите в оба: ночь все еще очень темная, а берег близко.

Он спустился в трюм и увидел Келлера, растянувшегося на полу возле насоса. При свете раскачивающейся на крюке лампы Эдвардс грубо встряхнул матроса.

– Вы думаете, что другие тоже так делали? – гневно воскликнул он.

Келлер отряхнулся и сел на пол.

– В обычное время я просто заковал бы вас в кандалы, но этим вы бы не отделались.

– В обычное время? – ухмыльнулся Келлер. – Вы думаете меня запугать?

Эдвардс схватил матроса за отворот куртки и, поставив на ноги, приблизил его лицо к своему.

– Послушайте, Келлер, – холодно произнес он, – пока я еще жив и подыхать не собираюсь. Потрудитесь-ка запомнить это.

Он оттолкнул матроса, достал из кармана порцию галеты и почти пустую бутылку.

– Это ваше. Больше раздачи пищи не будет, так что оставьте часть галеты про запас.

Келлер покачал головой, опустошил бутылку и разом проглотил полусырую галету. Его лицо, обросшее рыжего цвета бородой, немного расслабилось.

– Завтра вы останетесь голодным, – сказал Эдвардс.

– Плевать.

– Я сменю вас. Подымайтесь на палубу. В полночь вы смените Деланнея у штурвала.

– Мы все еще идем на Фиджи?

– Да.

Келлер поднял на него глаза.

– Сколько же еще миль? – спросил он.

– Миль тридцать, – ответил Эдвардс, – секстан разбит, и я не могу сказать точно.

– А радио старика?

– Разбито.

Келлер запустил пальцы в бороду.

– Не везет, – пробурчал он и, шаркая ногами, удалился.

Эдвардс слышал, как он тяжело карабкается по лестнице, затем хлопнула дверь.

Эдвардс взялся своими израненными руками за ручку насоса и принялся за работу, действуя как автомат: он слишком устал, чтобы почувствовать боль в мышцах, а его мозг был странным образом пуст, и ему никак не удавалось сдержать поток мыслей, остановиться на вопросе, который он хотел разрешить. Одна-единственная вещь, один-единственный предмет неуклонно вставал перед ним: шлюпка.

Но вот он выпрямился, вытер руками пот со лба и поморщился. Затем торопливо снял ботинки и вышел из отсека.

Ощущение опасности придало ему сил. Он поднялся наверх, окинул взглядом темную палубу и прошел мимо нагроможденных бесформенных обломков. Пригнувшись и держась настороже, он продвигался вперед.

Шлюпка по-прежнему стояла на эллингах. Эдвардс добрался до борта, засунул руку под брезент и нащупал липкую кашу из испорченных продуктов. Приподняв ткань, он разглядел чопик, деревянную затычку, которую вынимают для спуска воды перед тем, как поставить шлюпку по бортовому расписанию. Забрав затычку, он положил ее в карман и, соблюдая осторожность, вернулся обратно.

Оболочка одной из туч лопнула, и дождь хлынул как из ведра. Ночь сгустилась и стала темно-чернильного цвета. Нескончаемые потоки воды заливали качающуюся палубу.

Немного успокоившись, Эдвардс двинулся по коридору. Когда спешно грузишься в шлюпку, очень просто забыть проверить чопик.

Совсем рядом с ним раздался скрип. Эдвардс резко остановился. Внезапно чья-то темная масса набросилась на него, и он ощутил удар в подбородок. Эдвардс выбросил кулак вперед и почувствовал жгучую боль в фалангах пальцев. Раздался глухой стон. Другой удар пришелся ему в живот. Эдвардс согнулся пополам и получил удар по затылку. Он упал на колени, его ударили еще раз по голове, и он растянулся во весь свой рост.

Когда он пришел в себя, увидел, что находится один. Почему его не убили? Без сомнения, время их поджимало. Внезапно он встревожился, обшарил карманы и нашел чопик, но зато исчез ключ от сейфа.

Это открытие вернуло ему силы.

Он бросился к выходу и нажал на ручку двери. Дверь не поддалась. Ее закрыли на ключ. Ярость охватила его, и он навалился на дверь плечом. Черная пелена окутала его. Задыхаясь, он прислонился к переборке и дал себе несколько мгновений отдыха.

Он был заперт как крыса в мышеловке. Под ним в трюме булькала вода. А что будет с другими? Он вспомнил о чопике, и его охватил безумный смех. У них нет ни единого шанса добраться до берега. Координаты он указал ложные. Ошибка в сто миль. Лишь после того как он разбил секстан и залил водой батареи радиостанции, он решился на этот необходимый обман. Но его так просто не возьмешь. Он сбежал по лестнице в отсек с насосом и выломал шланг. Взвалив насос на плечо, он вернулся в коридор и, отойдя подальше от двери, швырнул насос в дверь. Дверь треснула.

Как только он оказался снаружи, какая-то тень возникла перед ним. Он атаковал первым, ударив своей тяжелой правой. Человек упал на спину.

– Дан!

Эдвардс перешагнул через лежащего и заорал:

– Иду!

Выстрел разорвал темноту ночи, осветив на мгновение пелену дождя. Пуля просвистела где-то у уха. Он увидел бегущего человека и прибавил ходу, балансируя по мокрой палубе. Он прыгнул на ют и нырнул в открытый люк, тяжело рухнул в коридор и, как выпущенное из пушки ядро, влетел в свою каюту. Сейф был открыт, иного он и не ожидал. Из-под подушки он выхватил пистолет.

– Дан! Они захватили шлюпку!

«Где же Деланней?» – Даун кричала пронзительным, обезумевшим от ужаса голосом.

Он вновь поднялся на палубу и остановился с оружием в руках. Затем услышал скрип талей и увидел очертания шлюпки, спускающейся на воду. Он выстрелил дважды, прямо по корпусу. Один из беглецов вскрикнул от боли, и носовой фалинь закрутился вовсю. Шлюпка рухнула в воду и волна ударилась о борт «Марютеи».

Эдвардс подошел к стрингеру и перегнулся за борт. Там он увидел белеющее весло, качавшееся на волнах, исчезнувшие в глубине, сверкающие обломки шлюпки и… ничего больше.

Он вздохнул.

Теперь оставался последний, самый опасный из всей банды. Но с ним будет сложнее всего.

Эдвардс вновь проскользнул в коридор. Он намеревался настигнуть соперника, поднявшись по лестнице через люк.

Раздался выстрел, и Эдвардс упал ничком.

– Довольно, Эдвардс. Будет лучше, если вы поднимете руки.

Эдвардс лежал без движения и пытался понять, откуда раздался голос. Корпус корабля трещал под натиском волн. В коридоре закрутился ветер, и где-то там, вдалеке, захлопала дверь, стукаясь о переборку.

Эдвардс осторожно пополз.

– Где вы? – звала Даун.

Он не отозвался.

– Дан!

– Убирайтесь, идиотка вы этакая!

Грохот выстрела оглушил его.

– Вот сволочь! – пробурчал он.

Но на этот раз он понял.

В тот момент, когда он собирался перебежать, чтобы сменить позицию, «Марютея» тяжело приподнялась из воды, а затем с глухим шумом опустилась обратно. Раздался скорбный перезвон колокола рулевой рубки. Баковый колокол молчал, погребенный под обломками рангоута.

– Эдвардс, не делайте глупостей, – раздался голос Деланнея, – иначе я буду вынужден вас пристрелить.

Эдвардс почувствовал, как пот струится по лбу. Из своей бывшей каюты он услышал стоны Форестера.

– Дан, подчинитесь Шону.

– Каждый сам за себя, – взорвался Эдвардс и выстрелил наугад.

– Мимо, – съехидничал Деланней. – Вы только теряете время и патроны.

От пристального вглядывания в темноту глаза Эдвардса слезились.

Он не видел своего противника и ничего не мог ему сделать. Один ли он нес ответственность за цепь этих непредсказуемых событий? Что он в сущности знал?

Эдвардс был разочарован. Ведь он правильно действовал. Он сумел затаиться и не нападать очертя голову. Но если они погрузили бриллианты в шлюпку, то сейчас камни потеряны. А значит, какого же черта сражаться?

Эдвардс беззвучно поднял руки. Он хотел покончить со всем этим, понять все. Одним гибким движением он встал на ноги.

– Кончаем с этим, – произнес он.

– Бросьте оружие, – холодно приказал Деланней.

Эдвардс выстрелил. Незамедлительно последовал ответный выстрел, и его правая рука была отброшена назад. От боли он застонал, выпустив пистолет. Тут же некий тяжелый предмет уткнулся ему в живот.

– Все кончено, Эдвардс.

Зажегся свет, и с электрическим фонариком в руке появилась Даун, подобрав пистолет.

– Я должен представиться, – заговорил Деланней, – лейтенант Шон Деланней, морская полиция Соединенных Штатов, послан в Сидней по просьбе американского консула и с согласия австралийской полиции.

Эдвардс взглянул на Даун и почувствовал себя страшно одиноким.

– Какое надувательство, – пробормотал он, но скорее для самого себя.

ГЛАВА 13

На рассвете Форестер умер. Он так и не пришел в сознание, угас, подобно свече, когда ее задувают. Даун известила об этом Деланнея и Эдвардса, находившихся в ходовой рубке, где теперь царило некое подобие порядка.

Эдвардс устроился в кресле со сломанной спинкой. Запястье, задетое пулей Деланнея, было перебинтовано.

Небо прояснилось, и солнце начало припекать все жарче. Море не являло более своего ужасающего лика тех последних дней. По поверхности пробегала лишь легкая рябь, полная неги. «Марютея» шла малым ходом. Штурвал был закреплен, а самодельный парус наполнен попутным ветром. Судно глубоко осело в воду и двигалось с трудом.

– Форестер умер, – произнесла Даун, садясь.

Наступила гнетущая тишина. Эдвардс закурил и смотрел рассеянно. Борода его была растрепана, глубокие морщины бороздили лоб, смутная улыбка играла на губах, потрескавшихся от жажды и под действием морской воды.

Деланней сидел напротив, положив пистолет на край стола. Лицо его также было изможденным, но взгляд по-прежнему оставался непоколебимым. И сам он весь показался Даун несокрушимым, и она неосознанно залюбовалась им.

– Что же, – произнес он ей, – вы сделали все, что могли. Останьтесь с нами и будьте свидетелем всего того, что сейчас здесь произойдет.

Улыбка на губах Эдвардса сделалась более выразительной:

– Ваш свидетель, Деланней, ничего не стоит.

– Почему?

– Ведь вы же, так сказать, взяли ее в жены.

– В любом случае, не перед людьми, – отпарировал Деланней, затем насмешливо глянул на Эдвардса и добавил: – Вы ведь по-прежнему капитан этого судна. Почему бы вам не обвенчать нас?

– В таком случае наступит конец для свидетеля Фарлен, – ухмыльнулся Эдвардс.

– Я знаю слишком много, чтобы в случае необходимости обойтись и без Даун.

– Прекрасно. Подайте мне Библию.

Деланней поднялся и протянул Эдвардсу промокшую от морской воды книгу, затем взял Даун за руку, и рука об руку они встали перед Эдвардсом, искавшим нужную страницу.

Эдвардс откашлялся и, еле сдерживая смешок, сыронизировал:

– Уморительное зрелище. Вы не находите, что этот брак похож на похороны?

– Давайте, давайте.

Эдвардс с важным видом прочел молитвы, задал молодоженам неизменные ритуальные вопросы, а затем бросил Библию на стол и, взяв бортовой журнал, сделал запись:

«Сегодня, я, Данфорд Эдвардс, временно исполняющий обязанности капитана „Марютеи“, зарегистрировал брачный союз Шона Деланнея, офицера морской полиции США, находящегося при исполнении служебных обязанностей, и Даун Фарлен, пассажирки из Сан-Франциско».

Он расписался и усмехнулся:

– Все в порядке. Рыбы будут в восторге.

– Хорошо. Между нами говоря, Эдвардс, судно затонет не раньше чем через несколько часов, значит, у нас еще есть время.

Эдвардс облокотился на спинку, чтобы ему было удобно, и начал:

– Я убил Арчера по сговору с Сейджем. Поездка Фарлена из Кейптауна в Сидней в какой-то мере открыла нам глаза. Любителем поболтать Арчера никак не назовешь, но я заметил, что с некоторых пор Ваш и Арчер прекрасно ладили. Хотя Арчер являлся сторонником расовой сегрегации. О болезни и смерти Фарлена, да и все остальное я узнал из австралийских газет. Я думал, что если подобная удача представится мне на борту «Марютеи», то я не повторю ошибок старика.

– Но вы же ничего не знали о бриллиантах?

– Сейдж кое-что слышал и рассказал мне. Удивительная вещь: бриллианты вернулись на судно. Ведь было же ясно, что Арчер, как и всякий пират, возобновит свои попытки. Мисс Фарлен, вы сунули руку в осиное гнездо.

– Я хотела найти способ обвинить Арчера в убийстве моего отца, – возразила она. – А для этого мне нужно было сесть на борт «Марютеи» с разрешения сиднейской полиции или без него.

– Продолжайте, Эдвардс, – произнес Деланней.

– Сейджа я воспринимал как мелкую сошку. Мы собирались разделить добычу после того, как получим все сведения, какие только можно. Одновременно мы должны были ссылаться друг на друга, что касается алиби. Плохая погода сыграла нам на руку. В ту самую ночь, после ухода Даун, я зашел к Арчеру, убил его и взял у него ключ. Я-то рассчитывал на то, что смогу завладеть содержимым сейфа в любое время.

– Разумеется, – кивнул Деланней. – Убив Арчера, вы автоматически приняли на себя командование судном, а это позволило вам свободно передвигаться, не вызывая подозрений. Более того, вы заняли каюту Арчера и спокойно присматривали за бриллиантами, запертыми в сейфе.

– Раз уж вы одобряете…

– Все это логично, за исключением одного. То, что вы послали за мной Сейджа, а затем позволили мне обнаружить тело, выглядело неуклюже. Для всех я оставался просто никому не знакомым пассажиром.

– Я хотел узнать вашу реакцию.

– Ну что ж, вы в этом преуспели.

Эдвардс рассмеялся.

– Но, с другой стороны, – продолжал Деланней, – ваша мысль поручить мне расследование была изумительна. Я никого не знал на борту и, конечно, от усердия мог лишь еще больше запутать все нити. Без этого не обошлось вначале.

– Да, я рассчитывал на это, – произнес Эдвардс, – но вы тонко вели игру. Я же собирался разделаться с Сейджем, беспрестанно терроризировавшим меня по поводу дележа. Мне требовался новый сообщник. Я вспомнил драку в кубрике и подумал о Ване, новичке на нашем судне. По крайней мере, он-то должен был иметь представление о ценности содержимого изъятой шкатулки. Зазнайка Гош, гордившийся своей ролью цербера, проглядел его. Правда, позднее я узнал, что у него тоже имелся план, но он не мог действовать в одиночку, потому и сошелся с Келлером, а тот просветил его по поводу Фарлен и Арчера.

– Это ни для кого не было секретом, – произнес Деланней.

– Старик умер, и у нас обоих появился шанс захватить клад. Я уверен, что вам понадобилось немало времени, чтобы начать подозревать Вана.

– Вот тут вы ошиблись, – вмешался Деланней. – Во время допроса он глупейшим образом солгал. А я знал так же как и вы, что он новичок, и посчитал вполне возможным допустить тот факт, что на судне у него имеется сообщник. Что дальше, Эдвардс?

– Я не хотел торопить события. Келлер переложил подозрения на Даун, а я, я решил разыграть роль страстного влюбленного и даже собирался увеличить дозу любви в случае необходимости.

– Очень мудрено, Эдвардс, но вы меня совсем не привлекали.

– Увы, – наигранно вздохнул он, – красавчик Деланней подчинил вас своей власти. Когда же вы успели воспылать страстью друг к другу?

Ответил Шон:

– С тех пор как я узнал, что Даун не могла убить Арчера.

– Так быстро? – удивился Эдвардс.

– Для меня это наступило позднее, – уточнила Даун.

– Это меня не удивляет. Короче говоря, намеки Келлера насторожили меня. Комбинация складывалась уж слишком удачно, а значит, она была заранее оговорена. Следовательно, Келлер тоже имел свое мнение по этому вопросу и явно не один разделял его.

– У меня родилась та же мысль, что и у вас, – произнес Деланней. – Келлер искал Трентона в коридоре, но мог оставаться и на корме. Он ускользнул от необходимости предоставить мне свое алиби. На самом же деле он лишь выполнял инструкции Вана. И Ван, к счастью, сам того не осознавая, спас Даун.

– Как только я убедился, что Ван и Келлер действуют заодно, – продолжал Эдвардс, – я решил продолжить расследование без вашей помощи, чтобы закончить его в свою пользу и получить свободу действий. И вот тогда мне пришлось запутывать карты, проповедовать ложь, чтобы узнать правду, следить за Келлером и Ваном, которые почти не расставались. А Сейдж продолжал мешать. Я знал, что он изворотлив и опасен. И вот снова удача. Сорванная попытка взлома в моей каюте позволила мне устранить его, искренне, всей душой противясь этому. Но кто стоял за взломом? Ван или Келлер? Ван был тоньше и смог спокойно пробраться в каюту через иллюминатор. Но в любом случае я обрел ключи от сейфа, а шкатулка по-прежнему находилась в нем. Более того, я попытался подлить масла в огонь в ваших отношениях с Даун, ничего не зная о вашем союзе. Я удвоил свои усилия, стараясь добиться расположения со стороны Даун, и чуть было не преуспел в этом до конца.

Даун опустила глаза.

– Она подчинялась мне до конца, – произнес Деланней.

– Во всяком случае, то объяснение, которое я получил от вашей нежной супруги, прояснило обстановку. Я воздействовал на нее, чтобы лучше защитить себя. Это уже само по себе говорит о верной стратегии.

– Можно сказать и так, – заметил Деланней. – Хотя в вашем положении все это немного напоминает собаку, пытающуюся схватить себя за хвост. Вы владели бриллиантами, но ваша страсть к аргументированности сыграла с вами злую шутку.

– Вы знали о намерениях Арчера?

– Я прочел его бумаги, и не забывайте: полиция, а также консул в Сиднее снабдили меня сведениями, что называется, из первых рук. Что вы делали после?

– Я решил нанести решающий удар, – ответил Эдвардс. – И открыто пошел на контакт с Ваном и Келлером, поставив вопрос ребром: либо они действуют вместе со мной, либо я сдаю их за убийство и соучастие. На тот момент я мог себе это позволить, потому что обладал всеми полномочиями.

– Верно.

– Они приняли мое предложение. Эти подонки вполне могли заморочить мне голову. Но существовало еще одно опасное препятствие – Гош. И я предложил Вану избавиться от него. Причем я был заинтересован в этом вдвойне. С одной стороны – я устранял соперника, стоявшего на пути к Даун, с другой – получал на будущее способ воздействия на обоих моих сообщников. К несчастью, этот кретин Ван бойкотировал мой прекрасный план.

Эдвардс поморщился и разочарованно рассмеялся:

– А что делали вы, Деланней?

– У меня вечная привычка действовать методом исключения. Как правило, тот, кто что-нибудь замышляет, старается смешаться с толпой, чтобы легче отвести от себя подозрения, и проводит почти все свое время в компании с одним-единственным человеком. А Келлер и Ван постоянно находились вместе. Делайте выводы.

– Я пришел к этому таким же путем, как и вы.

– Хорошо. Но вы, Эдвардс, тоже заслуживали того, чтобы я уделил вам толику внимания. У вас имелся ключ от сейфа, вы командовали кораблем, отстранили меня от следствия и интересовались Даун, учинив ей перед этим настоящий суд святой инквизиции. Все это заставляло серьезно задуматься.

– Чертов полицейский!

– Я хотел, чтобы шайка выдала вас, понимаете?

– Еще как. Тем более, что между нами отношения были не из лучших. Без предупреждения во время бури они повредили корабль. Я упрекнул их – они заявили, что земля близко и пробоины не настолько большие, чтобы мгновенно потопить «Марютею». Я разозлился и решил отыграться на них. Как только это стало возможным, я указал ложные координаты.

– Мне удалось опередить вас, – перебил его Деланней. – Я ведь тоже умею пользоваться секстаном и картой и знаю режим ветров и течений. Это моя работа.

– Я думал только о своих сообщниках, – пробурчал Эдвардс. – Оставалась лишь одна шлюпка, и почти все погибли во время шторма. Они бы ею немедленно воспользовались, со мной или без меня… Скорее без меня, в чем я убедился позднее. Они наполнили шлюпку припасами, а я все уничтожил и вытянул чопик. Если бы они скрылись, далеко бы не ушли. Но Ван и Келлер выбросили свой последний козырь, чтобы завладеть бриллиантами. Они в буквальном смысле оглушили меня. Когда я пришел в себя, то понял, что нужно действовать быстро. Они выкрали у меня ключ от сейфа, и я не должен был терять ни минуты… Остальное вы знаете.

Деланней кивнул головой.

Эдвардс продолжил:

– Теперь, когда я знаю, что вы находились в курсе событий, расскажите, что стало с бриллиантами и как вам удалось завладеть ими?

Деланней очень холодно произнес:

– Вы не все поняли, Эдвардс. Вы действовали слишком тонко, и мне с большим трудом удалось убедить Даун, что совесть у вас, по-видимому, не чиста. Имея на руках доказательства, я убедил ее в том, что Ваш отравил мистера Фарлена по приказу Арчера. После этого чаша симпатий Даун склонилась в мою пользу. И, поверьте, я со своей стороны был абсолютно серьезен. Я выполнял задание и не хотел, чтобы кто-нибудь обошел меня. Когда я решил, что пришло время действовать, то сразу же обрушил свой удар на Вана, обвинив его в убийстве Арчера. Потом обвинил Келлера в попытке взлома в вашей каюте. В результате я их напугал. К тому же они почувствовали недоверие с вашей стороны и добросовестно обернули его против вас, выложив все, что знали, это оказалось для вас хуже всего. Мне не оставалось ничего другого, как стравить вас между собой, потому что я не чувствовал в себе сил нейтрализовать вас троих одновременно.

Деланней сделал паузу и рассеянно продолжил:

– Для этого я оглушил вас в коридоре.

Трубка выпала у Эдвардса изо рта.

– Боже мой, – произнес он ошеломленно, – так это были вы?

– Я даже взял ключ от сейфа и отдал его Вану, ожидавшему снаружи. Я заявил ему, а также Келлеру, что мне наплевать на бриллианты, что я полицейский, находящийся на задании, и искал лишь убийцу. Келлер и Ван могли убираться ко всем чертям. Во всяком случае, так я им сказал. Они все прекрасно поняли. Кстати, чтобы стравить вас еще больше, я спрятал в шлюпке запас продуктов, потому что знал: вы легко обратите на это внимание.

Эдвардс рассматривал свою сломанную трубку.

– Вас я ударил не сильно, да и к тому же вы человек находчивый, – продолжал Деланней. – Когда вы выскочили из коридора как черт из табакерки, я выстрелил, чтобы привлечь ваше внимание к беглецам. Как и следовало ожидать, вы положили конец их подвигам.

– Вы отдали им бриллианты?

– Да.

Эдвардс подпрыгнул:

– Вы либо псих, либо лжете!

– Он не лжет и не сумасшедший, – вступила в разговор Даун. – Он сделал это для меня, то есть для нас.

Эдвардс уставился на нее ошалевшим взором и снова крикнул:

– Черт возьми! Ничего не понимаю!

– Все очень просто, – произнес Деланней. – Сохрани Даун бриллианты – ей грозил бы срок, как минимум, в 10 лет за контрабандный провоз драгоценных камней. А так как мы договорились пожениться, то я не испытывал никакого желания ожидать ее у выхода из тюрьмы, чтобы отвести под венец.

– Двести тысяч долларов псу под хвост, – простонал Эдвардс.

– Ну и что? – холодно отпарировал Деланней. – «Марютея» скоро пойдет ко дну, и мы вместе с ней. Так что для нас троих это чертовски просто решает вопрос будущего.

Солнце жгло огнем. Эдвардс заперся в своей каюте с остатками питьевой воды и рома. Деланней и Даун поднялись на ют. Они чувствовали себя настолько уставшими, так хотели пить и ослабли, что шатались при ходьбе. Чтобы спрятаться от палящих лучей солнца, они устроились в тени самодельного паруса.

– Сколько времени? – прошептала Даун и легла рядом с мужем.

– Часа два.

– Ты ни о чем не жалеешь?

– Ни о чем.

– Ты меня любишь?

– До гроба.

Он прижал ее к себе и поцеловал.

В небе кружился стервятник, направив свой клюв в сторону «Марютеи». Деланней закрыл рукой глаза Даун, чтобы она не заметила птицу.

Они лежали на голой палубе, дожидаясь конца, пока не забылись тяжелым сном. И потому не видели, как к ним подошел сторожевой катер с Фиджи, разбудив их резкими звуками сирены.