355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Жилин » Август Хромер » Текст книги (страница 6)
Август Хромер
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 02:07

Текст книги "Август Хромер"


Автор книги: Сергей Жилин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Аронакесы, демоны-паразиты. Нас учили, что они – души некогда погибших тварей, обречённые на новое существование. Единственное их желание – слиться с живым существом-носителем, чей разум и тело в последствие сливается с разумом и телом демона-первообраза аронакеса. Жуткие смеси…

Но не всё так плохо, как кажется пессимистам, потому что для единения необходимо желание обоих сторон. Покуда я не согласен, тварь мне ничего сделать не сможет.

Проигнорировав безмолвного наблюдателя, я продолжил поиски узла. Рыскать в поисках проекции на стекле пришлось долго, но результатами это не увенчалось. Следует подойти к делу иначе: направим-ка прибор на Блик – появилась сеть потоков, среди которых отчётливо выделялся один самый толстый. Теперь двигаемся только по нему…

Поток петляет, извивается и обрывается у края площадки. Что-то здесь не то… Столь толстый поток не может так резко оборваться посреди пространства. Очевидно дело в приборе, а точнее, в его конструкции. Изобретение показывает лишь двухмерную проекцию, не учитывая, что линия энергии может нырнуть вверх или вниз.

Догадка подтвердилась, когда я нагнулся над обрывом и глянул на дно ущелья. Судя по показаниям энерговизора, в нескольких ярдах подо мной завис искомый узел. Завис в воздухе. Так что Запирающую Гранату предстоит зафиксировать максимально близко в щелях камня, а за этим придётся спускаться вниз по отвесной поверхности, а потом ещё выбираться обратно…

Дело дрянь!

Но жаловаться – не выход.

Ненужный энерговизор – в сторону. Спускаться всего ярда четыре, но даже это расстояние преодолеть будет непросто, поскольку удобных щелей в камне обнаружилось немного. Того и гляди, свалишься в бездонную пропасть, скрытую густой пеленой тумана, где или размажешься об камни, или будешь падать вечно – тут уж всё зависит от устройства мира.

Аккуратно вниз, ещё вниз, мелкие камушки шумно срываются и летят в пустоту. Ветра нет абсолютно, что значительно облегчает непростой спуск. Подстегиваемые опасностью пальцы сами сжимаются на выступах, вроде даже, вгрызаясь в колоссальный сталагмит.

Если верить моему глазомеру, я добрался до нужного места. И всего-то за десять секунд, но совершить подъём придётся раза в три быстрее, чтобы осталось время протиснуться в неподатливый портал. Разберёмся!

Запирающую Гранату достать оказалось делом непростым: вцепившись всем, чем только можно, в отвесную стену, неприятно отрывать от камня руку, чтобы дотянуться до круглого прибора. Под правым локтём быстро отыскалась удобная выемка, в которую я аккуратно уложил лоснящийся шар. Перед активацией глянул наверх, прикидывая наиболее скоростной путь наверх…

Вот теперь можно!

Палец скользнул по зоне активации, моментально отозвавшейся светящимися символами, но я их уже не видел, поскольку пулей полетел вверх. Неровности сталагмита слились перед глазами в хаотичное серое пятно. И за, буквально, пару секунд я влетел бы на площадку, но… у самой верхушки моя левая рука сжалась вокруг округлого выступа, тут же вырванного из цельной породы! Рука рванулась вниз, ноги проскользнули, и я повис на одной правой, чудом избежав падения!

Подтянуться и вскочить на ровную поверхность сталагмита я без проблем смог и одной рукой, но сколько же драгоценного времени было потрачено! В воздухе меня шатало довольно долго! Теперь задача успеть вовремя многократно усложняется!

На Блик я налетел со всего хода, попав, однако, на лету пальцами в узкую щель! Раздвигать края портала стало ещё тяжелее, словно тот почувствовал покушение на свою малоосмысленную жизнь и задумал любой ценой погубить вместе с собой и своего убийцу! Я налёг и руками, и плечами, и ногами, но створки адовых ворот не спешат распахиваться!

Но, понемногу, я пропихиваюсь… пропихиваюсь в переполненный поезд под названием мир людей… на перроне «каменная глушь» я решительно против оставаться!

Рука провалилась по плечо… За спиной засветилось! Артефакт вот-вот сработает!

– Истер! – истошно завопил я.

В тот же миг мне на помощь пришли несколько пар рук, но надеяться можно только на одну. Кто-то ухватил меня за кисть и локоть, тут же рванув на себя с той стороны Блика. Одновременно грянула вспышка…

Рывок оказался столь сильным, что меня опрокинуло на блестящий холодный кафель. Подо мной распластался друг Истер, который и вырвал меня из каменного пустынного мира. Не вставая, я обернулся на Блик, который стремительно сжался и, спустя всего миг, полностью исчез. Вокруг того места, где он только что висел, столпились экзорциты, решившие помочь мне с возвращением… Как бы, спасибо…

Благостные секунды звенящей тишины нагло и бесцеремонно разорвал паршивый голос старшего помощника:

– Браво, Август. Вы сработали именно так, как требовалось.

Сухая похвала, лишённая содержания в ещё большей степени, чем обычно я получаю от людей. Хорошо, что она мне не нужна. Но с товарища лучше слезть, а то он уже нервно посмеивается, лёжа на полу.

– Деньги получите в моём кабинете, – в третий, по-моему, раз бесстрастно повторил инспектор Ганарилли.

Семь часов кропотливой работы по ликвидации Блика на железнодорожном вокзале были для экзорцистов настолько загруженными, что, позвав нас на подмогу, они позабыли про самое главное – про деньги, полагающиеся нам за сотрудничество. Гром и молнии на головы этим ротозеям, ведь из-за них мне с Истерианом приходится тащиться через три квартала в отдел Сантиба.

В маленьком трёхэтажном здании, архитектор которого отдаёт предпочтение плавным линиям во всех деталях, следует пройти в кабинет молчавшего всю дорогу инспектора. К слову сказать, кабинет располагается не иначе как на третьем этаже.

Внутри творится классическая сантибская рутина: приём посетителей, с каждым из которых произошла самая страшная несправедливость в мире, перебежки следователей из комнаты в комнату, где-то через неприкрытую дверь можно увидеть, как до отвращения самоуверенные рожи сотрудников работают со свидетелями…

Один раз мимо протащили вяло упирающего преступника с цепями на руках. Ещё совсем молодой парнишка старается идти с поднятой головой, старается впериться в первые попавшиеся глаза отстранённым неуютным взглядом, как у человека, находящего в некоем состоянии транса.

Один из парочки конвоиров несёт в руках странный набор вещей: сильно изогнутый кинжал, чем-то напоминающий деревенский серп, и просто-таки огромную шляпу, поля которой составляют не меньше фута в ширину. Если память не планирует мне сегодня изменять, то передо мной никто иной, как мистический сектант, которых, как писалось в газете, поймать не удаётся. Видимо, сантибы всё же соизволили взяться за дело.

Но я вспомнил о Ганарилли.

Молчание инспектора кажется подозрительным. Даже зная строгий и вымуштрованный характер сотрудника, не терпящий пространственных разговоров не по делу, чувствуется неладное. Словно знает что-то такое, о чём сильно боится проболтаться. В таких случаях нередко действует самый банальный приём – спросить в лоб с небольшим нейтральным вступлением:

– Можно поинтересоваться, инспектор, – требовательным тоном начал я ему в спину, – Экзорцисты клятвенно заверяют, что ни одна тварь не успела выбраться из иного мира. Но кровь повсюду говорит об обратном. Так что же произошло?

– Я не могу разглашать эту информацию, – коротко и беспрекословно ответил Ганарилли.

А мы уже вошли в кабинет, и дверь за нами захлопнулась. Уединённые места, как у бога за пазухой, никто никогда не узнает, что здесь произошло, если, конечно, не начать самым примитивным образом болтать языком в местах с чуткими ушами. У нас алиби – мы пришли за вознаграждением…

Здесь Ганарилли моментально сменил позицию:

– Нескольких работников вокзала убили сектанты, проникшие в зал ожидания, – приступил к подробному отчёту инспектор, – Началась паника, но мы прибыли быстро и застали преступников на месте. В случившейся перестрелке была убита почти вся группа фанатиков, троим удалось сбежать, один попал в тюрьму. Порядок восстановили быстро, свидетелей допросили и отпустили, строго запретив распространяться о случившемся.

– А что им было нужно на вокзале да ещё и ровно в то время, как там открылся портал? – закатив глаза, пробубнил Истериан.

Ганарилли неуверенно произнёс малологичный ответ:

– Как нам сказали экзорцисты, Блик – дело рук фанатиков.

Сегодняшний день – прямо карнавал безумия! Это что-то новенькое!

– Как они это сделали? – выплёскивая весь свой гипертрофированный скептицизм в одной фразе, спросил я.

– Мы не знаем.

– А зачем им это?

– Мы не знаем, – не моргнул глазом Ганарилли.

Стало понятно, что дальнейший допрос инспектора ни к чему не приведёт, потому что мы уже упёрлись в ту стену, что ограничивает знания человека. Ганарилли явно не осведомлён полнее, и ответы на часть вопросов можно узнать разве что у красных, но они гарантированно будут молчать. Если люди умеют открывать Блики, это, конечно же, не так хорошо, как хотелось бы…

– Ваши деньги, – инспектор вручил легковесный кошель, заполненный купюрами, намекая тем самым, что разговор закончен.

Не собираясь спорить, я и Истер покинули кабинет инспектора. Возле двери я краем глаза заметил знакомую бумажку, вставленную в застеклённую рамку. С доброй порцией пищи для рассуждения я покинул здание отделения Сантиба.

Глава IV
На площади Париса

На следующее утро, такое же пасмурное и седое, Истериан проснулся достаточно рано. Я работал в мастерской недолго и примерно час провёл в гостиной, где играл на рояле, естественно, не касаясь пальцами клавиш, чтобы не поставить на уши весь дом. Мне и так отлично известно, какой звук издаст тот или иной прямоугольник из слоновьей кости. Получалось не так хорошо, но тем не менее…

– Снова издеваешься над инструментом? – вместо «Доброе утро» произнёс Истериан, стоило ему войти в комнату.

– Если тебя не устраивает такая манера игры, – ответил я другу, – То в следующий раз могу обеспечить тебе бессонную ночь.

– И Арике?

Нет, с девушкой я так жестоко поступать ни за что не стану:

– Мы с ней будет играть в четыре руки.

Истериан вывалил язык и закатил глаза, представляя себе, сколь неприятен будет ночной концерт. Перекошенное лицо, пожалуй, у него будет точно таким же, если меня всё же надоумит посреди крепкого сна домашних сыграть Ференца Киру(8). Я, если подумать, могу пойти и на такое злодейство.

К счастью для Истера, всё в его руках…

– Ты обещал заняться рунами для Вулкана, – напомнил мне длинноволосый товарищ.

Я и в самом деле обещал:

– Помню, Истер. Давай сюда своего питомца – обновим клетку. И запасные тоже – проверю и их.

Полукровка унёсся в каморку практически мгновенно. А ведь он просто чуть поддал ходу, когда же Истериан разгоняется до своей предельной скорости, ветер поднимается.

Смотреть, как я обновляю руны на специальных патронах-клетках, Истериану, отчего-то, очень интересно, хотя сам процесс не отличается зрелищностью. Скорее всего, любопытного большого мальчика привлекает сама суть процедуры. Руны – это, как-никак, те крохи, что остались от некогда распространённой… пусть это будет называться магией.

Много лет назад на Альбионе было немало магов. Доступна магия была, правда, не всем, что привело к очевидной в такой ситуации вражде обычных людей и магов. Люди за долгие годы смогли придумать достойнейший ответ – науку. Её достижения стали плотно входить в жизнь людей, они стали заменять собой многие способности древнего искусства, наука стала во главе человеческой цивилизации. Маги не сумели ничего ей противопоставить. Доступная всем наука вытеснила доступное избранным искусство. Скоро её гниющие останки исчезнут.

Я ещё сохранил некоторые знания и умения, которым меня выучил настоятель Франц. Передавать их первому встречному запрещено Кодексом, а тем, кому я полностью могу довериться, их просто не передашь: ни у Истера, ни у Арики нет ни малейших предрасположенностей к магии.

– Руны и в самом деле выглядят плохо… – Истер вернулся быстро, – На, глянь.

Полукровка бросил мне причудливый патрон, светящийся красноватым светом. Пролетев через всю комнату, снаряд револьвера приземлился в моей раскрытой ладони. Я глянул на Вулкана, злого и яростного, как всегда.

– Я сожгу твоё сердце, человек! – провопил миниатюрный демон.

– Это вряд ли, Вулкан, – странная привычка: быть с маленькой тварью относительно вежливым.

– Придёт этот день, человек! Я сожру твою обгорелую плоть!

– Меня зовут Август, – мне принципиально не нравится, что демон называет меня человеком безымянным.

Стоит потратить время на рассказ о столь удивительном и любопытном создании, как некоронованный принц Пламенного Мира Ур-Нифершасса. Демон-лилипут длиной где-то полдюйма, гибкое чешуйчатое тело больше всего похоже на змеиное, четыре когтистых лапы. Длинный хвостик заканчивается мохнатой огненно-рыжей кисточкой с редкими чёрными волосками. На круглой голове гадёныша растёт целый набор витых рогов, которых, если как следует приглядеться, обнаружится аж восемь штук. Чёрные, как угольки, глазки, вечно злые, веющие дикой агрессией. Широченная пасть, усеянная редкими мощными клыками и густая борода с тонкими длинными усами, той же расцветки, что и кисточка на хвосте, да ещё карминовая мелкая чешуя. Так выглядит наш любимый гадёныш Вулкан.

Как нам рассказал сам демон, он родом из иного мира, который называется Ур-Нифершасс – мир колоссальных температур, лавовых потоков, серных облаков и обсидиановых полей. Правит этим олицетворением преисподнии отец Вулкана, король Везувий. А наш пленник – никто иной, как наследный принц! Только на троне ему больше не сидеть. Любимое развлечение Вулкана – предрекать скорое пришествие пламенных орд Везувия и, собственно, последующий Армагеддон… Что ж, подождём…

Молодой демон проник в наш мир случайно, но довольно неудачно – коротышка был вскоре пойман. Я собирался уничтожить жгущего руки гада, но тут сыграла гениальность моего товарища Истериана: полукровка придумал посадить Вулкана в патрон…

Моих познаний в магии удержания демонов хватило для реализации столь экстравагантной задумки. Патрон я сделал из стекла, сквозь которое хорошо виден беснующийся внутри Вулкан. Усиленное магией, оно выдерживает и удар затвора, и неудержимую ярость маленького демона. Пуля всего одна на все патроны, в том числе и запасные, также усилена магией. В неё вплавлена правая рука Вулкана, словно в кандалы. Зачарованные пулю и гильзу скрепляют друг с другом руны, начертанные на капсюле. При ударе по нему затвором, руны сминаются и перестают действовать. Как итог – Вулкан вылетает из стеклянной клетки, используя собственную энергию, и летит по прямой, направленный стволом оружия. Совсем без пороха, пуля на руке Вулкана разит силами демона мощно! Даже линейному ружью станет неуютно от такой убойной силы!

Жаль, что стрельнуть можно всего один раз, после чего Вулкана ещё нужно поймать и посадить в запасную гильзу. А так – отличный снаряд! Такое надменного обращение с иномирной тварью оценили бы в Ордене, если бы он ещё существовал…

Минус – необходимо регулярно выслушивать его гневные тирады, яростные речи и восхваляющие Ур-Нифершасс рассказы, призванные внушить нам страх перед принцем Геенны Огненной…

Кстати, да, Вулкан – один из тех немногочисленных тварей, что умеют разговаривать на бриниуме. Редкость необычайная! Большинство гостей нашего мира по уровню развития близки к животным, а прочие обладают собственными языками, абсолютно непонятными людям.

Руны, однако ж, как и многое другое в этом мире, не вечны. Поэтому их приходится регулярно обновлять, чтобы мелкий гадёныш не вырвался на свободу прямо у меня дома. Честное слово, раздавлю красного уродца, если тот начнёт наводить хаос в комнатах!

– Освободи меня! – не желает утихать Вулкан, – Я обещаю убить тебя быстро! Обещаю избавить от невыносимых мук!

– Это я уже слышал и не один раз, – обломал я демона, вопящего во всю силу маленьких лёгких.

– Да брось, критикуешь эту малявку, – развалился в кресле напротив Истериан и закинул ногу на ногу.

Я привстал, перегнулся через низкий столик и сбил ногу Истера с колена, чтоб сидел ровно: ненавижу его манеру закидывать ногу на ногу и махать не самой чистой обувью в районе столешницы…

Послав напоследок строгий взгляд пижону, я медленно уселся обратно. Я совершенно точно знаю, что ни одна такая же попытка приучить Истера к правилам моего дома не окончится результатом. С детской беспечностью он будет и дальше закидывать ногу на ногу, будет припираться в дом пьяным и валить всё на своём пути, будет хлопать дверьми, будет трогать мои вещи, забывая, что их следует поставить обратно на место… Мне легче отучить Вулкана ругаться, чем Истериана – делать то, что ему хочется …

Из всех возможных товарищей мне достался с разумом ребёнка.

В этот раз он хотя бы не стал гнуть своё и остался сидеть нормально:

– Утренняя газета уже пришла, – продемонстрировал вашему покорному слуге желтоватый бумажный прямоугольник Истериан.

– Прочти вслух пару статей, – безразлично ответил я, когда согнулся над патроном с не прекращающим верещать Вулканом.

Посторонние шумы совершенно не мешают мне работать. Я бы даже сказал в точности противоположное – многие звуки способны создавать благоприятный шумовой фон, в котором как-то проще сосредоточиться. Не знаю, как это объяснить…

На моей грубой ладони медленно, совсем-совсем робко разгорается витая линия прямо на коже, словно боязливо выглядывает сурок из норы. Петляя по ладони, линия заходит на безымянный палец, обрываясь на последней фаланге. В обычном состоянии эта линия просто сливается с цветом кожи. Яркий белоснежный свет расходится короткими лучиками в стороны, несколько похоже на свечение трухлявого пня ночью. Ещё одно проявление магии, древнее знание Ордена, сгинувшее вместе с последними гроссмейстерами.

Очень жаль… экзорцистам ещё очень-очень не скоро удастся найти достойные альтернативы знаниям Ордена.

Когда свет достиг пика, я начал реконструкцию рун. Обыкновенное касание капсюля оставляет тёмно-серый след – так безымянным пальцем необходимо выводить тонкие сложные рисунки, которых для удержания Вулкана нужно целых четыре штуки. Работа очень тонкая и сложная, но именно поэтому доставляет массу удовольствия.

Ровная линия, сменяющаяся крутой дугой, с обеих сторон – по три капельки… Зашелестели листья газеты:

– На первой полосе снова выборы! – с обиженным на газету тоном пробормотал Истериан, – Начнутся, как всегда, в ноябре, осталось всего полтора месяца, и в нашем любимом улье станется неспокойно…

– Ораторов с перерезанным горлом находят в подворотнях? – мне совершенно неинтересно, но работать молча довольно скучно.

– Нет, – друг пробежал стройные колонки глазами, – Ничего такого. А это всегда происходит?

Выборы проходят раз в пять лет, а мой неосведомлённый друг в Гольхе всего четыре года, так что не знает даже, с каким остервенением конкуренты борются за места в Парламенте! Крови пускается больше, чем всем криминальным миром столицы, а денег уходит столько же, сколько и на содержание всей страны в течение года, а может и двух…

– Во время выборов начинаются просто ночи длинных ножей! В этот раз освободится больше мест – конкуренция должна быть не такой жёсткой.

– Среди фаворитов на сохранение мест Жинио, Тагно и Саммарлейн. Последний, пишут, способен набрать до трети голосов.

Ещё бы, Нектор Саммарлейн – единственный член Парламента, умеющий с равным успехом заботиться об интересах Альбиона и его жителей, дружить с другими членами Палаты и влиять на них, а также, как и все, набивать карман ялерами. Стоит признать, сейчас Саммарлейн – самый популярный член Парламента, его негласный лидер, причём вполне заслужено.

Вполне предсказуемо, что он вновь наберёт более чем убедительное количество протекционных голосов.

Выборы в Парламент проходят в два этапа: в первом его члены голосуют друг за друга, раздавая так называемые протекционные голоса. Те, кто набирает больше голосов, остаются в Парламенте на следующий срок, а тем, кому голосов не хватило, приходиться оставлять свои места. В спорных случаях назначают вторые, третьи и прочие туры голосования. Долгие годы лишь пятидесяти членам из ста пятидесяти двух приходилось терять нагретое в палате местечко, в этот же раз их количество резко увеличено до половины.

Во втором этапе голосуют уже граждане Альбиона за новых кандидатов, число которых просто-таки огромно! На вакантные полсотни мест могут претендовать до двух сотен человек! Каждый гражданин имеет право проголосовать лишь единожды за одного кандидата, которые всячески расхваливают себя предвыборными речами, обещаниямиъ и, конечно же, куда более незаконными способами… Во втором туре голосования принимают участие и члены Парламента, сохранившие за собой места, при этом, они имеют преимущество, так как каждый их голос приравнивается десяти голосам обычного гражданина.

И спустя пять долгих лет всё повторяется… Змея сбрасывает чешую и обрастает новой, сгрызая в этот момент множество невинных… Нам, грызунам, не жить без хищницы, но и с ней житья нет…

Хорошо, что мы с Истерианом дали немую клятву в выборах не участвовать.

– Кто рвётся на оставленные места?

– Имён немного, – Истериан рывком расправил газету, – Целый абзац уделён некому Форду – бывшему предпринимателю, он уже, как здесь сказано, имеет солидную популярность среди избирателей.

Чуть не совершил ошибку! Хорошо, что успел вовремя отдёрнуть руку!

– Видимо, подкупил автора статьи, – иной причины переключения внимания с молодого кандидата Трита на какого-то Форда я найти не могу.

– Пусть это будет на его совести, – безразлично пожал плечами Истер и перевернул страницу.

В этот момент в гостиную врывается одетая в бежевое пальтишко Арика, судя по виду, жутко торопящаяся. Дыша через рот, она сбивчиво проговаривает:

– Ребята, нужно срочно уехать, буду вечером!

– Конечно, Арика, дорогая, – попытался не вставая высунуть голову из-за спинки кресла длинноволосый читатель газеты, – Один день мы, пожалуй, без тебя проживём!

Суетливое состояние девушки несколько пришло в норму, она даже улыбнулась. Затем махнула нам на прощание и ушла в сторону двери.

Полукровка застыл в сидячем положении, уставившись прямо перед собой, тело потеряло подвижность, глаза не моргают и приобретают всё более отстранённый вид. Лицо Истериана затягивает мертвенными чертами, пугающе убедительными.

Когда дверь на улицу хлопнула и Арика ушла, тайно следивший за ней Истериан ожил и начал усиленно моргать и мотать головой, прогоняя нахлёстывающие неприятные ощущения, всякий раз сопровождавшие процесс Блуждания. Полностью придя в себя, шпион коротко доложил:

– Свой тайник за вешалкой она не трогала.

– Она держится уже год, – напомнил я товарищу, который до сих пор следит за служанкой.

Истериан недоверчиво сузил глаза и спрятал нижнюю часть лица за широким газетным листом. Опять я «что-то сказал не так»! Ох уж этот обидчивый ребёнок!

– Считаешь, я зря за ней слежу?

– Нет, не зря. Доверие доверием, но это только ей же на пользу.

Кивнув, Истер моментально расслабился, и его лицо вновь приняло выражение «нормальный, безобидный, предсказуемый Истериан»…

Я вернулся к почти готовым рунам на капсюле патрона, в котором неугомонный Вулкан пытался вырвать правую руку из свинцовых оков. Полукровка вернулся к газете:

– В Каледонии(9) обнаружены три новых крупных месторождения алмазов, – прочёл Истер заголовок, – Правительство Каледонии решило и их сдавать в аренду.

– Старые ещё не истощились…

– Да, и разрабатывать новые просто нет возможности: добывающая промышленность задействовала все мощности. Выгоднее сдавать месторождения в аренду соседям за огромные деньги. Прибыль практически та же, как и при собственноручной добыче.

Тут Истериан прав. Долгие годы Каледония добывает из своих недр тонны алмазов, которыми государство оказалось нашпиговано, как праздничный гусь яблоками. Имея сотни шахт, Каледония столкнулась с парадоксальной ситуацией: промышленность страны не способна охватить все месторождения – часть просто лежат нетронутыми. Решение сдавать их в аренду пришло само собой. И с давних пор многие государства, в том числе и Альбион, платят громадные суммы, чтобы пользоваться излишками алмазов Каледонии. Прибыль невысока, учитывая стоимость аренды и высокий процент от добычи, по договору переходящий Каледонии.

– Цены на аренду стабильно высокие, – прочитал ещё пару строк полукровка, – Уже рассматривается вопрос о сдаче новых месторождений в пользование шахтёрами Альбиона.

– Куда столько алмазов? – мне, честное слово, не понятно, – Рынок их сбыта подмят всё той же Каледонией.

– Так или иначе – их исправно скупают! – Истериан ткнул пальцем во врезку со статистикой продаж, – Но наши алмазы оцениваются на пять процентов дешевле.

Я прикинул разницу в ялерах – огромная сумма!

Тем временем, я уже восстановил поистершиеся руны на маленькой стеклянной клетке Вулкана. Поставил патрон вертикально, чтобы лучше разглядеть запертого уродца. Красный демонёнок не достаёт ногами-лапами до дна гильзы, поэтому висит на правой руке, а левой скрюченной конечностью размеренно царапает зачарованное стекло.

Заинтересованный починенной игрушкой Истериан согнулся над патроном и постучал ногтем по тонкой поверхности стекла. Вулкан изрыгнул в его сторону сноп искр, который закружился внутри прозрачного цилиндра алым смерчем. Озлобленный демон начал яростно верещать:

– Недостойный гнилостный сын Бродящей! Ты смеешь испытывать моё терпение?

– А у тебя, оказывается, есть терпение! – подзадорил малыша полукровка.

Метания замурованного демона достигли апогея – Вулкан рвётся и метается так сильно и резко, что патрон зашатался и спустя какое-то время упал на бок, покатившись по столу. Мне пришлось поскорее взять револьверный патрон в руку, поскольку Истериан собирался дождаться, как тот свалится на пол, считая, видимо, что это довольно забавно…

– Хватит его злить – ненавижу его противный рёв: от него у меня начинается зуд в ушах…

– Август на защите демона… – кривляясь, продекламировал долговязый друг и плюхнулся в кресло, вернувшись к газете.

Я занялся запасными гильзами, руны на которых поизносились гораздо меньше.

Истериан планомерно продвигается от статьи к статье. Донельзя сухой звук перелистываемых страниц приятно слушать. Мой друг разыскивает текст поинтереснее. В самом конце утреннего издания ему это удалось:

– Снова про сектантов, – объявил Истер, – Произошла стычка возле Музея Адмиралтейства. Сантибы прижали вооружённую группу, случилась длительная перестрелка, в ходе которой никто не был ни убит, ни ранен. Примечательно другое – среди сектантов один перед стычкой стоял в полный рост со стянутой маской и разглагольствовал о «конце света и клыках Сатаны», честное слово, так и пишут!

– И что же ты нашёл здесь необычного? – сарказма в моих словах много…

– А то, что этого субъекта опознали! И как ты думаешь, кем он оказался? – Истериан с возбуждённым выражением лица и полными глаза немотивированного счастья уставился на меня, дожидаясь догадок, но тотчас же продолжил сам, вспомнив мою манеру не реагировать нужным образом на такие вопросы, – Открывшим лицо сектантом оказался пропавший без вести священник Собора Святого Грегора святой отец Хестер Гроул. Тут же и его история, как он был лишён сана за ересь, затем как-то влез в дом одного дипломата, где был пойман с поличным. Суд приговорил вдруг переставшего быть адекватным Хестера к пяти годам тюрьмы, но у бывшего священника оказались подельники, которые отбили того у конвоиров, после чего о Падшем Падре (как его прозвали в народе) не было слышно. И вот теперь объявился!

– Решил вступить в ряды болванов в масках, чтобы выместить обиды на церковь?

– Вступить – не совсем верное слово, – блеснув белозубой улыбкой, не согласился Истериан, – В статье написано, что он числится у сантибов как главный подозреваемый на роль лидера незаконной антирелигиозной организации!

Можно сказать, почти удивил…

– Гроул высоко поднялся… – что мне ещё оставалось добавить?

– Сначала пишут, что Сантибу ничего не известно о сектантах, а теперь у них уже есть подозреваемый лидер! – Истериан небрежно сложил газету и швырнул её на столик.

– Ты же помнишь, мы вчера видели в отделении арестованного безбожника, – очередная гильза закончена и поставлена в ряд к остальным, – О сектантах они отлично осведомлены, вот только делиться этой информацией с прессой не имеют привычки.

– Возможно, – развёл руками полукровка, – А вот интересно: сантибы снизошли до пыток, чтобы выбить из арестованных имя Падшего Падре?

Очередной бред моего друга, возникающий в его голове столь же часто и непредсказуемо, как и Блики в Гольхе. И это он ещё не начал про заговоры, про вездесущих наблюдателей и что ещё позаковывистей… Я всегда отвечаю фантазёру самым, на мой взгляд, правильным ответом – молчанием. Истер тему не продолжает.

– Готово, – сказал я и поставил на столешницу последний отреставрированный патрон.

Посмотрел на часы – уже половина одиннадцатого. Демонстрация на Площади Париса начинается через полтора часа. Чтобы быть там вовремя следует выходить уже сейчас. Склонность к пунктуальности не позволяет опаздывать.

– Какие планы на день? – спросил я у Истериана, когда поднялся с дивана и медленно направился в свою комнату.

– В доме оперы на Фонтанной сегодня выступает Каролина Цфайль. Думал сходить.

– Ты любишь оперу? – что-то я раньше за полукровкой не замечал тяги к сценическому искусству.

Истериан посмотрел на меня так, словно перед ним умалишённый:

– Да… – и тут же в ответ, – А ты пойдёшь на встречу с этим Салли?

– Чувствую, что проще будет один раз встретиться, чем сто раз получать новые письма. Я его себе представляю – такие так просто не отвяжутся.

Это действительно так, некий Салли Фер пошёл на ряд хитростей, которые я частично сам, а частично волей случая разгадал. Простой человек, которому захотелось просто познакомиться, ничего подобного заворачивать не стал бы, если, конечно, частые ливни и промозглые ветра не выдули и не смыли с его мозга серое вещество. Умалишённых и так хватает, чего стоят те же сектанты.

Так, чудной жетон не забыл, пистолет взял, Мада и Ниак пусть дома остаются, обойдусь одной Лисицей…

Помнится, когда я уже собрался и выходил из дома, Истериан пожелал мне удачи, а может, просто послышалось.

Я пришёл за десять минут до начала, хотя мне по пути так и не попался ни один экипаж. На не самой маленькой площади Гольха сейчас не протолкнуться.

Площадь Париса – вымощенная особым жёлтым булыжником, добываемым с западных берегов Альбиона, проплешина среди однотипных многоэтажных домиков, обозначающая место пересечения сразу шести улиц. В её центре – памятная колонна генералу Генриху Уинферналу, герою одной войны, случившейся больше ста лет назад. Тогда генерал совершил настоящий подвиг, одной ротой удержав ключевую точку в решающем сражении, не отдал превосходящим силам противника холм Париса, в честь которого названа площадь. Теперь Уинфернал снова в центре холма и не намерен отдавать его врагу…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю