Текст книги "Август Хромер"

Автор книги: Сергей Жилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Довольный донельзя старик с трубкой вскрылся следом за мной – восьмёрка треф и трефовый же туз. У адмирала собралась Вспышка – пять карт одной масти. Как это ни печально (лично мне нисколько), но я проиграл с отличной Рукой. Артур от переизбытка чувств захлопал в ладоши и выкрикнул «Браво». Раздача в самом деле оказалась яркой, но я остался без ялеров, слава Богу, получить их мне не стоило ни одного движения пальцем.

– Похоже, выигрыш ваш, – равнодушно указал я на стопку монет.

Адмирал очень доволен собой и своей удачей, а победу решил отпраздновать, забив ещё одну трубку табаком. Его голос, однако, и не думал выражать превосходства надо мной:

– Желаете отыграться?

– Не думаю, – я уже готов был встать из-за стола, – Я спешу встретиться с друзьями, возможно, в следующий раз.

Которого, конечно же, не будет – своей фразой я бесстыдно слукавил.

– Что ж, не смеем вас задерживать, Август. Если что – обращайтесь.

И я поспешил покинуть шумную, как осиное гнездо, игральную комнату, брякнув что-то на прощание товарищам по короткой игре. Наивно считать, что я узнал много нового и интересного, но уже сделал маленький шажок в сборе информации. По крайней мере, неполный час на неприятном мне чуть ли ни физически балу прошёл с пользой.

Интеллигентные господа гогочут, как стая гиен, столпившись вокруг игровых столов. Не нужно быть большим знатоком людей, чтобы увидеть в них самое натуральное быдло. Если и были времена, когда каждый член высшего общества был ярким примером целомудрия и нравственности, то они давно канули в небытие. Сейчас светское общество – это сборище богатых и эгоистичных межеумков.

Я вернулся на место встречи первым и стал терпеливо ждать не торопящихся коллег. Судя по Ищейке, они должны подойти через пять минут. Но это если они пунктуальны; Истериан, отвечаю вам, не таков…

– Август Хромер! – медленно проговорила неизвестная женщина, сама подошедшая ко мне, – Рада видеть такого гостя в своём особняке!

Надо же, хозяйка бала. Удивительно, как она меня узнала.

– Миссис Вальди, – поприветствовал я женщину сухим поцелуем руки, – Затащила знакомая, сам я не любитель балов.

Флян Вальди – особа весьма молодая, но некрасивая. Бледное, с экстравагантными чертами лицо наводит на мысль о том, что миссис сильно отравилась ядом. Если все три её мужа повелись в своё время именно на внешность, то у ребят неладное со вкусом. Одета Флян скучно, чего уж скрывать. Ненавязчивая полуулыбка женщину не сильно, но красит.

– Знакомая? – Вальди распахнула чёрный веер и начала несильно им помахивать, – Или дама сердца?

– Знакомая, – уверил я хозяйку вечера. Боже упаси связаться с Салли.

– Мне кажется, вы лукавите, Август! Такой видный мужчина и без дамы сердца…

– Работа не позволяет думать о любви, – сухо соврал я.

Мне не положено любить и проявлять других сильных чувств. Так заведено в Ордене: наше долголетие не позволяет нам быть со стремительно стареющими партнёрами. Кто я такой, чтобы идти против Кодекса?..

Так принято, я не в силах что-то изменить, да и желания нет.

– Я всегда считала, что женщины за вами толпами бегают, Август, – продолжала беседу миссис Вальди.

– Это относится к моему другу Истериану. Меня же противоположный пол игнорирует.

– Печально.

– Меня это устраивает.

Взгляд Флян стал укоризненным и угнетающим, словно мать взглянула на нерадивого сына, в который раз пришедшего пьяным и хронически не желающего работать.

– Самый страшный грех, когда мужчину не тянет к женщине, а женщину – к мужчине. Жизнь – для любви и больше ни для чего иного!

– Проживу и без неё, ничего страшного, – я пожал плечами.

– А будете потом рады, что прожили именно такую жизнь? Сомневаюсь, скорее придётся со слезами жалеть утраченного времени! В старости поймёте…

– Мне гораздо больше лет, чем кажется, – угрюмо ответил я, – Не забывайте, кто я есть такой.

– Старость определяет не число прожитых лет, а отсутствие сил для жизни! Подумайте над тем, что я сказала. Надеюсь, поймёте, что в этом есть правда. Желаю приятно провести время, а меня ждут гости.

Миссис Вальди, считающая себя специалисткой по амурным делам, отправилась вглубь зала, чтобы докучать прочим гостям. Я остался один всего на секунду, так как тут же меня окликнули Истериан и Салли. Словно смотрели со стороны и ждали окончания нашей милой беседы.

– Как у вас? – оживлённо спросила Салли, теребя серёжку.

– Пока ничего занимательного, – развёл руками Истер – Говорят, что он – жуткий затворник и дела вёл с немногими людьми, но явных недоброжелателей не имел. Для многих, оказывается, не секрет, что юрист пал жертвой сектантов. Те люди, с которыми я общался говорят что-то про ритуалы этих безбожников, мол им нужен был человек с дьявольской червоточиной. Суеверные господа связывают эту гнильцу Длассини с его днём рождения – 29 февраля. Недобрый, мол день…

– Глупо, – я не скрывал гневного скепсиса, – Такие же теории мы могли бы построить, не приезжая сюда.

– А что у тебя, Август? – деловито осведомилась детектив, которого, опять же, в ней сейчас гораздо больше, чем девушки.

– Говорят, Борн имел дела с Чили Сеттэром, причём довольно долго и тесно. После ухода от него, юриста в покое не оставили.

– Это так, Длассини решал юридические вопросы сэра Сеттера, в частности с его клиникой. Здесь что-то может быть…

– Ничего тут не может быть, – я настроен категорично.

– Поспешные выводы нас до добра не доведут, – в голосе хрупкой девушки сверкнула сталь. За своё мнение Салли готова глотки грызть, – Что ещё?

– У Борна пропал ежедневник. Не пойму, зачем он сектантам.

– Юрист разобрался с артефактом и сделал соответствующие записи, которые поспешили уничтожить? – предложил свой вариант Истериан.

– Сложно строить теории, имея столь скупые факты, – выдохнула мисс Фер.

– А что у тебя?

– Кто-то наговаривает на прислугу, а кто-то на Рокфеллера.

– Зачем тому нанимать детектива, если он в этом замешан?

– Сложная история, – замялась Салли, – И вряд ли она имеет право на жизнь. Как-нибудь расскажу.

С нашими достижениями на этом всё.

– Походим, пообщаемся ещё? – с азартом спросил Истериан.

– Безусловно, – с энтузиазмом ответила девушка, – Встречаемся через час.

Мы вновь разбрелись по углам, чтобы говорить и говорить с людьми. Я в течение всего часа бродил по комнатам и вычленял одиноких господ, с которым заводил неуклюжие беседы, длящиеся подозрительно недолго.

Затем решил попытать счастье на втором этаже. Простучав по мраморным ступеням каблуками, я поднялся по угловатой лестнице на площадку, отгороженную резными перилами и практически сразу натолкнулся на мэра! Подвыпивший Нильс Чернуца стоит у стены со сложенными за спиной руками и рассматривает бессмысленную картину в жанре абстракционизма.

Стоит пообщаться с Нильсом -старым знакомым. Не самым приятным, если честно…

Полноватый невысокий и лопоухий, Чернуца создаёт впечатление этакого большого ребёнка, беспечного, добродушного и невинного. Согласен, внешность мэра располагает к себе, но, определённо, стоит пообщаться с ним, чтобы окончательно понять: Нильс – персона отвратительная! Это не моё личное мнение, оно, скорее, выражает глас всего Гольха, жаждущего отставки мэра, который, вопреки всему, сидит на своём месте прочнее, чем блоха на собаке.

Сам факт воровства средств из городского бюджета, взяточничество, малая забота об интересах города и всё прочее не так смущают – это свойственно всем засидевшимся в чине. Проблема в той бестактности, наглости и чувстве собственной безнаказанности, с коей он это делает. Гуся ненавидят, давясь слюной, но терпят, так как иначе не выйдет.

– Уже проигрались? – я встал по правую руку от Нильса.

Мэр брезгливо дёрнул носом и, не повернувшись в мою сторону, желчно произнёс:

– Я играю достаточно хорошо, чтобы проигрывать случайным игрокам, Август. Не мог больше терпеть этого едкого запаха дешёвых сигарет. Потому и ушёл.

– Дайте мне знать, когда однажды проиграетесь в пух и прах, Нильс.

– Придёте злорадствовать? – ехидно улыбнулся полноватый мэр.

– Я слишком сдержан, чтобы пойти на такое, – я соврал совсем чуть-чуть, – Просто полюбуюсь.

Картина гадкая, как цветная блевотина, собранная в причудливые линии, но я предпочитаю глядеть на неё, если второй вариант – лопоухий толстячок.

Нильс, не забывая о правилах приличия, протянул мне не глядя пухлую ручонку. Как можно судить, я – персона, весьма нагло не признающая авторитеты, способная позволить себе неуважение и фривольности к ним, но я вовсе не грубиян и наглец. Чтить нормы мне не чуждо – мы обменялись рукопожатием, правда, так и не глянули в сторону друг друга.

– Слышал про ваш успех вчера! – начал разговор Нильс, – Хорошо, что хоть кто-то поставил этих сектантов на место.

– Они не остановятся.

– В чём я даже не сомневаюсь, – огорчённо пробубнил мэр, уронив голову на грудь, – Хотите знать моё мнение?

– Не откажусь, – вежливо, как мог, согласился я на байки Нильса.

– За всем этим стоит не фанатичный лидер в мантии и с ожерельем из мизинцев, а вполне конкретный человек, довольно богатый, амбициозный и хитрый, чтобы достигать свои цели, оперируя сектантами-наёмниками.

– Говорите очень уверенно, – сконфужено прервал я собеседника, – Возможно, уже готовы назвать имя?

Мэр зачем-то сверился с изящными часами, долго следя за движением стрелок, после чего неопределённо пожал плечами и чуть приблизился ко мне, очевидно, чтобы его слова никто не услышал:

– Гамильтон Рокфеллер…

Опрометчивая догадка. Нужно либо иметь очень веские аргументы в пользу своих слов, либо вовсе их не иметь, как и мозговую активность…

– Хотите знать почему? – Нильс Чернуца ярко демонстрирует, как увлечён своей теорией.

– Было бы не лишним послушать ваши догадки.

– Он никогда не пытался попасть в Парламент, а сейчас, как вы знаете, Август, уж очень заманчивые условия – свои кандидатуры предлагают все и вся! А наш магнат уже не так богат – у банковского короля начались сильные трудности, о которых знают единицы! Он надеется поправить свои дела, попав в правительство…

– Своей кандидатуры он не подавал, – возразил я увлёкшемуся Нильсу, который от избытка чувств начал становиться пунцовым. Возможно, тут свою лепту внёс ещё и выпитый алкоголь.

Мэр прыснул от недовольства:

– Он действует исключительно через посредников. Свой человек среди кандидатов у Гамильтона имеется, и даже не один! Готов спорить, что сектанты вскоре совсем обнаглеют, а затем один из пособников сэра Рокфеллера найдёт способ их всех остановить! Всеобщая любовь и голоса на выборах! И тут не стоит забывать о том, что кандидаты предпочитают действовать в группах – следом за одним кандидатом, его товарищи тоже получат свою долю голосов. И вот у Гамильтона уже не один, а четыре-пять своих людей в Парламенте!

– Слишком сложно, – теория мэра не выдерживает никакой критики, – Потраченные силы, средства и риск не оправдывают результат.

– Но мы же имеем дело с Рокфеллером!

Уж кто бы говорил, наглый гусь! Тебе бы только рассуждать о тех, кто почти так же грязен, как и ты!

– Его, кстати, будут награждать орденом золотого камня, знаете эту традицию правительства. В Доме Культуры на улице Пяти Королей. Приходите, Август.

– Если не буду занят, – теперь эта стандартная отговорка не является такой уж необоснованной: я теперь вынужден работать с Салли.

Мэр ещё раз посмотрел на часы. Нильс так сильно отвлёкся, что совсем забыл обо мне.

– Спешите?

– Пожалуй, да, – убрав хронометр, отозвался толстячок, растягивая слова, – Дела, как всегда. Полным-полно дел!

Откланявшись в пустое пространство, мэр заспешил к лестнице и кинул на ходу:

– А вечер-то получился неважный!

Нильс ушёл. Теперь можно больше не пялиться на богомерзкую картину. Жаль заблудших, и вдвойне жаль, что это искусство теперь будет жить и испражняться…

Внизу я случайно столкнулся с Салли, которая одиноко шаталась между людьми.

– О, Август! – искренне удивилась Салли, блеснув глазами, – Как дела с нашим делом?

– Хуже, чем хотелось бы, – недовольно ответил я.

Девушка понимающе улыбнулась и встала поближе, скрестив руки на животе.

– У меня всё то же самое…

– Твоя затея провалилась? – я скосил взгляд в сторону, чтобы мой вопрос вышел как можно более небрежным.

– Вовсе нет!

В этот самый момент собравшиеся в зале начали расчищать площадку в центре – намечаются танцы. Те, кто не собирался пуститься в кружева вальса, отошли к стенам, а многочисленные пары собираются в центре. Мужчины в одинаковых смокингах излучают уверенность в себе, держа партнёрш, одетых в пёстрые красивые платья. Им не терпится пуститься по кругу. Оркестр подождал последних приготовлений.

Когда шевеление и гомон собравшихся поутих, музыканты взялись за инструменты – они играют новый модный вальс, который называется Марионетка. Прекрасная, на мой взгляд композиция, ласкающая ухо тонкими созвучиями. Ради неё оркестр даже перестал фальшивить, за что я готов снять все предыдущие претензии.

Пары стремительно закружились в ритме Марионетки, словно сами стали безвольными куклами, а отлично играющие музыканты – кукловодами. Музыка нитями держит танцоров и заставляет их двигаться с изяществом и грацией.

– Продолжим ходить по особняку? – спросил я Салли.

– У меня есть идея получше! Ты же умеешь танцевать?

Дождавшись кивка, Салли ухватила меня за руку и повлекла за собой к центру зала. Встав в позицию, мы легко и плавно втекли в циклон вальсирующих. Девушка мягко ступает точно в такт музыке, а я стараюсь вести увереннее и плавнее, всё же, я не вальсировал больше полусотни лет.

Салли радуется и задорно смеётся – простое женское счастье, такое как танец, строгому детективу не чуждо.

Глава VIII
Собор Святого Грегора

Утро нынче тёмное, скорее всего, будет дождь. Небеса окрашены всеми оттенками серого, словно у Бога выкрали синие краски. Что только держит меня в этом сыром, как подвал древнего замка, Гольхе? Истериан и Арика, а также обилие Бликов…

Я это прекрасно помню, но часто задаю себе этот вопрос. Быть может, однажды я найду на него иной ответ и смогу покинуть ненавистную столицу. Но это будет нескоро, если когда-либо будет.

Я устроился в кабинете и взялся читать старую книгу, которую тайно храню на книжных полках, где фолиант теряется среди научных трактатов. Старая книга Иоаннитов, тысячестраничный том о истории Ордена, о его великих магистрах, о знаменательных деяниях и многом другом. Я штудирую раздел, посвящённый реликвиям Ордена – пытаюсь найти хоть какое-нибудь упоминание об артефактах Рокфеллера. Почти все творения иоаннитов единичны, и артефакты, существующие в трёх экземплярах, резко выделяются из общей массы. Но за всю ночь и половину утра я не обнаружил ничего подобного.

На часах уже половина одиннадцатого.

Пожалуй, стоит пока отложить книгу, не оказавшую мне никакой помощи, и отвлечься.

Разлёгшийся на полу Хорис, приподняв голову с лап, глухо, как из бочки, проскулил. Видимо, пытается мне высказать какое-то существенное замечание, но я, к несчастью, понять пса не могу.

За окном начался порывистый ветер. Срывая с усталых за весну и лето деревьев сухие листья, он погнал по дороге прохожего, стараясь сорвать шляпу, словно тот же лист с дерева.

В дверь трижды постучали. Получив приглашение войти, в дверях появилась Арика с набором для уборки.

– С добрым утром, Август, – бодро поприветствовала меня служанка и приступила к смахиванию пыли.

– Не такое уж и доброе.

– Почему тебе так не нравятся облака? – искренне недоумевая, спросила Арика.

Я уже спрятал на полке древний фолиант, о котором ни Арика, ни Истер даже не подозревают, и взял маленькую красную лейку, чтобы полить свой кустарничек.

– Чаще всего из облаков идёт дождь, – ответил я, согнувшись над горшком, – А это мокрота, сырость – что в этом может быть хорошего?

– Свежесть. Гольх плохо убирают, а дождь смывает грязь в море. А весной дождь питает землю, растения. В парке от него зелено и приятно.

Можно поспорить, что для всего этого не нужны те биллионы литров, что обрушиваются на город, отсыревший от вершин крыш и до глубин подвалов, но я в дискуссию ввязываться не стал, предпочитая оставить своё мнение при себе. Жизнь показывает, что донести его до других практически невозможно.

– Истериан уже проснулся? – осведомился я у Арики, памятуя, что вчера он смог-таки довести себя до опьянения. Когда только успел?..

– Давно. Уже уехал.

– Куда?

Арика безмятежно пожала плечиками и прибрала локон за ухо, восстанавливая строгую причёску:

– В библиотеку, как он сказал.

– Зачем?

– Он не упомянул, но был очень возбуждён, – Арика продолжила делать вид, что ничего особенного не произошло. В самом деле, Истериан способен на самые непредсказуемые поступки, по сравнению с которыми посещение библиотеки – до скуки обыденное событие.

Любопытно, что только могло понадобиться долговязому в царстве знаний.

– Я оставила чай в гостиной перед тем, как прийти сюда, – Арика вернулась к венчику, – Если поторопишься, он не успеет остыть.

– Спасибо, Арика, – брякнул я и пошёл в гостиную.

В самом деле, скоро уже и обед, а я даже не завтракал. Привычку увлекаться каким-то делом и забывать обо всём не удаётся искоренить. А я пробовал, честно.

В прихожей я невольно посмотрел в сторону двери и остановился, смущённый незаметным с первого взгляда изменением. Какая-то мелочь явно не на своём месте, но понять, какая именно, я смог только спустя полминуты: сапожки Арики стоят не на своём привычном месте, а неловко свалены в углу и перепачканы грязью. Непохоже на юную аккуратницу.

На столике в гостиной исходит паром чайник в компании трёх чашек, приготовленных на случай возвращения Истера и приезд одной зачастившей сюда гостьи. Рядом лежит сложенная газета. Налив себе чашку, обрадовавшую меня фактурным запахом эдельвейса, я взялся за свежий номер.

На первой полосе вновь пишут о многочисленных убийствах. За ночь было убито три человека в разных частях города. Ссылаясь на заявления сантибов об отрезанных мизинцах, газетчики кричат об очередной волне бесчинств сектантов. Власти говорят, что преступления произошли, несмотря на увеличенное количество патрулей сантибов. Свидетелей, как и ожидалось, ни одного. Рассматривается возможность введения комендантского часа.

Гольх в панике. Пока это чудовище ещё не вцепилось в столицу когтями, клыками и не облепило его склизкими щупальцами, но жители уже чувствуют его хриплое дыхание. Не пройдёт и недели, как каждый горожанин будет ходить только по освещённым улицам и только в светлое время суток, да ещё и не по одиночке.

В церквях сейчас, очевидно, аншлаг. Люди начинают ставить свечи за свою жизнь и за жизни близких.

Но мне вот что неясно: если сектанты настолько сильны и уверены в себе, то к чему носящим маски продолжать заниматься такой ерундой, как беспричинные убийства и отрезания пальцев. Словно они творят преступления спонтанно или имеют проблемы с централизованным руководством. Либо же что-то ещё, что я понять пока не в силах.

Удивительно, что арестовав уже не меньше пары десятков сектантов, сантибы не могут ровным счётом ничего из них вытянуть. Ребята молчат, где нужно, как рыбы без языка. Похоже, очень преданы своему лидеру. Деньгами такого не добьёшься.

Или блюстители закона не тех арестовали. Возможно, на серьёзные операции специально отбирают самых идейно преданных людей, а наёмники выполняют грязную работу.

Следующей статьёй идёт заметка о заявлении министра внутренних дел, достопочтенного Димитра Фурьяже, о неоднократных попытках подкупить его неизвестными. По словам Димитра, где-то полгода назад странные личности предложили ему крупную сумму денег, и вот теперь ситуация повторилась буквально на днях. Своих требований, однако, неизвестные не назвали.

Ещё бы им называть – никакой язык столько не назовёт. Подкупив министра внутренних дел, можно творить в стране много всего такого, что запрещает такая интересная книжка, как Уголовный Кодекс. Он имеет столь сильное влияние на Сантиб и суд, что с его помощью можно безнаказанно провернуть практически любое дело.

Странно, что Димитр Фурьяже стал оглашать инцидент в газетах. Боясь наказания, неизвестные могут в следующий раз прийти к нему с линейным ружьём. Всё в Гольхе возможно.

Я отвлёкся от газеты и занялся чаем, чтобы тут же услышать хлопок двери в прихожей. Вернулся Истериан.

– Слава Богу, Август, ты оторвался от чтения той книжки! – вместо приветствия сказал мне длинноволосый полукровка, вваливаясь в гостиную.

– С чего ты взял, что я читал? – я заметно насторожился.

Истериан плюхнулся в кресло напротив:

– В окно видел.

– Через окно не видно мой рабочий стол.

Истериан, сделав хитрое лицо, которое ни один человек даже близко состроить не сможет, потрогал висок, намекая на Блуждающий Взор:

– Я очень старался, – иронично покрасовался мой друг, – Что читал?

– Географию, – хмуро соврал я.

– Судя по толщине, в книге полно карт, – Истериан сделал вид, что принял мою ложь, но по тону понятно, что он мне не верит.

Тут я заметил в руках у полукровки какую-то книгу, значит, он в самом деле был в библиотеке. Наведываться в хранилище знаний рано утром – это в его репертуаре.

– А что у тебя? – я кивнул на тонкий томик.

Мой товарищ обрадовано продемонстрировал книгу, держа её на вытянутой руке прямо у моего носа. На чёрной обложке красуется раскрытая ладонь и готические алые буквы «Хиромантия». Пособие для гадалок?

– Объяснишь, на кой чёрт тебе сдалась эта макулатура? – потеряв интерес, спросил я.

– Хочу кое-что понять, – полукровка налил себе чашку чаю, – Связанное с сектантами.

– Удиви меня… – я подстегнул товарища поскорее всё разъяснить.

– Хочу понять, почему именно мизинцы. Сектанты не отрезают других пальцев.

– Думаешь, это имеет большое значение?

– Не знаю, но не стоит отрицать.

Что ж, не уверен, что Истер найдёт хоть что-то интересное, но не стоит ему мешать. Возможно, он откопает какую-нибудь маленькую зацепочку, такую же маленькую, как и слух о связи Бликов с исследованиями профессоров университета… Как-нибудь следует рассказать Салли и двинуться в этом направлении, благо других у нас пока просто нет.

Истериан моментально погрузился в свою книжонку, сверяясь с оглавлением. А затем начал с силой листать страницы, чтобы поскорее добраться до нужной главы. На лице – знакомая маска учённого, корпящего над мудрыми письменами.

Я же, совсем позабыв неинтересную газету, посмаковал чай с песочным печеньем, наготовленным Арикой. Выпечка у служанки ничуть не хуже прочих блюд.

– Кажется, я нашёл то, что нужно, – пробубнил скрюченный над книжкой Истериан спустя десять минут вождения пальцем по строчкам.

Я промолчал, что мой друг расценил, как просьбу прочесть вслух:

– В хиромантии каждому элементу ладони даётся своя функция, своё значение. Немаловажным является и значение пальцев на руке. Если смотреть по длине, то сразу бросится в глаза, что средний палец гораздо длиннее, что определяет его главенство, а остальные, меньшие, группируются справа и слева от него. Поэтому нередко руку сравнивают с четырёхчашечными весами, где большой и указательный пальцы представляют чашки с одной стороны, а безымянный и мизинец – с другой.

Истериан украдкой посмотрел на свою ладонь, подвигал пальцами и продолжил:

– Здесь хиромантия соединяется с астрологией, подчиняя пальцы планетам: средний палец подчинён Кроносу (означающему неизменимое предопределение, судьбу), безымянный – Солнцу (роль человека в искусстве), указательный – Зувсу (отношение человека к разного рода почестям), большой – Фрутис (связан с чувствами) и мизинец – Гирмирию (расположение человека к наукам).(20)

Полукровка остановился и задумчиво подпёр голову кулаком. Я не мог дождаться от него ни слова в течение десяти минут, чего не сильно-то и хотел, но молчание затянулось:

– Ты узнал, что хотел? – ровным голосом спросил я.

– Нет, – не стал врать Истериан.

– Это всё, что там сказано?

– Конечно же, нет, – обижено принялся защищать книгу мой друг, – Тут ещё много всего, но дальше идёт, по большей части, про линии на пальцах, сгибы, длины фаланг… Думаю, если всё прочесть, найти что-нибудь занятное можно.

Отрадно, что Истер нашёл, чем заняться, хоть и довольно, на мой взгляд, бесполезным делом. Так он хотя бы будет меньше мешать.

– Не думаю, что сектанты руководствуются учениями гадалок, – вырвалось у меня.

– В то же время неясно, чем они вообще руководствуются, – Истериан расслабился в кресле, – Читал газету?

– Да.

– Порезали ещё троих, что для большой группировки ещё не так много. Вот только чего они этим добиваются? Для чего им нужны мизинцы?

– Для глупых ритуалов, – в моей голове давно поселилось именно такое объяснение происходящим убийствам.

Истериан категорически не согласен, что активно выразил всеми своими движениями головы, рук, плеч и прочего:

– Для ритуалов они могли бы и свои отрезать, я так думаю. Может, бусы или чётки делают?.. Ну, на бутафории сдвинулись…

– Иными словами, без особого смысла?

Полукровка сильно задумался над этими словами, после чего выдал лишь:

– Возможно.

Мы прекратили обсуждение садистических проявлений сектантов и занялись добиванием чая и печенья. На улице становится всё пасмурнее, словно в и без того тёмные тучи подлили дёгтя. День обещает нам много воды и холода.

Лучше не думать о злосчастной погоде, что у меня отлично выходит за роялем. На ум ничего не идёт, кроме странноватых композиций с вертлявыми созвучиями и вечно меняющимися тональностями, похожими на хаос, заключённый-таки в кандалы порядка и чёткости. Мелодия не задерживается в ушах, действуя на слух, она продолжает движение в голову, вкручиваясь в самый мозг, чего ни одно другое сочетание звуков сделать не может. По крайней мере, ни одно другое не способно делать это так беспринципно.

Самое сложное произведение мне далось довольно легко, я даже не сфальшивил в том месте, где до этого делал это регулярно. Истериан сидит неподвижно с таким видом, будто готов прыгать и хлопать в ладоши, как маленький мальчик.

Меня остановили. Резко и неожиданно. Мощный стук в дверь сбил меня с ритма, и я вынужден был прерваться. На пороге уже околачивается гость, и я практически уверен, что знаю, кто это пришёл спозаранку.

Спустя всего полминуты я убедился, что был прав. В гости пожаловал детектив Салли Фер. Сегодня она надела клетчатый тёмный пиджачок и юбку-карандаш. По виду девушки можно предположить, что она с самого утра безостановочно бегает по городу.

– Доброе утро, мальчики! – поприветствовала нас Салли и присела на диван.

Я предпочёл остаться на стуле перед роялем.

– Ты, Салли, выглядишь вымотано, – заметил Истериан, – Что с тобой?

– Облетела полгорода! – стараясь выражением глаз выразить всю полноту своей усталости, ответила девушка, – Занималась допросами.

– Что это дало? – включился и я.

Салли сконфужено опрокинулась на спинку дивана, и тут подоспела Арика со стаканом холодной воды для неё. Отпив немного, детектив недовольно ответила:

– Представьте себе – ничего! За утро я успела допросить всех, чьи имена мы получили вчера вечером, но ни один из них не знал об артефакте, некоторым лишь был известен сам факт покупки.

– Либо кто-то из них врёт… – отметил я.

Девушка неопределённо махнула рукой и поджала губы:

– Я привыкла изобличать ложь, Август. Не думаю, что я столкнулась с бесподобным актёром, способным скрыть свои эмоции.

– Поверим тебе на слово, Салли.

– И что это означает? – спросил Истериан.

– А это означает то, что наша теория о замешанности в этом какого-то влиятельного махинатора не подтверждается, но это пока, – задумчиво проговорила Салли, вперив взгляд в потолок, – Мы, как и все, могли упустить ещё одну личность, с которой покойный Борн был знаком.

– Либо об артефакте узнали иным образом… – я только сейчас вспомнил одно обстоятельство.

Истериан и Салли с интересом ждали от меня продолжения.

– Я же уже говорил, что один из аронакесов умеет читать мысли.

– Если так, то это сразу отрезает нам все ниточки, – досадливо заметила Салли, – Так или иначе, но на заказчика напрямую выйти не получается. Думаю, проще будет сделать это через исполнителя.

– Поймаем Хестера?

– Попробуем.

– Но как нам его искать? – растеряно пробормотал Истериан, – Мы не знаем ни где он может находиться, ни его целей, ни мотивов.

– Нужно раздобыть его досье, – размеренно произнесла утренняя гостья, – Из него мы можем вычленить что-то интересное.

Я встал и подошёл к окну, чтобы следить за пустой улицей, и попутно кинул вопрос в воздух:

– А почему мы не сделали этого раньше?

– Оно засекречено, – безапелляционно выдала Салли, взметнув тонкие брови вверх, – И достать его будет непросто.

– Досье у сантибов? – оживился Истер.

– Хуже, – заговорщически понизила голос девушка, – Оно всё ещё в Соборе Святого Грегора.

Тут не просто хуже, тут во много тысяч раз хуже! Я даже скривился, выслушав заявление Салли. Священники – народ особый, а церковь – довольно специфичная структура. Все её дела, в том числе и документация, считаются неприкасаемыми и недоступными никому. Даже правительство не в праве требовать от них выдачи разного рода бумаг, что говорить о частном детективе… Единственный способ добраться до документов церкви – украсть, но… сами понимаете, что такое красть у церкви её собственность. Это значит плюнуть в лицо многим…

Если вспомнить, с Орденом так поступили, не поведя бровью, но это не даёт мне повода сделать ответное. Я категорически против.

– И как их оттуда достать? – я до последнего верил, что у Салли есть альтернативный вариант.

Но нет.

– Украсть, – безразлично ответила Салли, чем вызвала у меня сильную вспышку гнева.

– Я против!

– Иначе никак, Август, и ты это понимаешь, – гнёт своё детектив Фер, – Мне, точнее даже нам всем, нужно, чтобы ты выкрал досье из Собора.

– Я не стану этого делать! – я практически орал.

– Так нужно! Жизни людей и поимка преступников важнее, чем религиозные нормы!

– К тому же ты атеист! – включился поддерживать девушку Истериан.

– Послушайте, я не собираюсь ничего красть из Собора, и ни одно ваше слово не изменит моего решения! – с налитыми кровью глазами закричал я на коллег, – И дальше мы эту тему обсуждать не будем!

Я поспешил покинуть гостиную и вышел в коридор, собираясь закрыться от этих людей в кабинете, но на середине пути изменил своё решение. Накинув пальто и шляпу, я вышел из дома на ненастную улицу, громко хлопнув дверью.

В парке всегда тихо. В обеденное время людей приходит немного и можно смело рассчитывать на покой и уединение.

В маленьком прудике, на гладкой поверхности которого лениво плавают листья-кораблики, нет ни единой птицы. Очевидно, пернатые почувствовали надвигающийся холод и уже приступили к организованной миграции.