Текст книги "Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств"

Автор книги: Сергей Волков

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Дарья Зарубина,Николай Романецкий,Игорь Минаков,Тим Скоренко,Владимир Васильев,Инна Кублицкая,Сергей Лифанов,Андрей Чертков,Шейла Кадар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

* * *

Ластик очнулся в том самом помещении, куда его привезли из приюта. Чувствовал он себя бесконечно усталым.

Вокруг было пусто и тихо.

Прошел он испытание на актера или нет?

Ответить на этот вопрос было некому.

И Ластик решил, что самое лучшее сейчас – снова заснуть.

* * *

Преступники даже не скрывались. Наверное, были уверены, что нормальный человек никогда не поймет их действий.

Уже через пару дней слежки оперативники доложили Мазуру, что двое работников студии по производству релаксационных фильмов посещают с неведомой целью развалины старого завода, пропадая там по нескольку часов.

Кроме того, оказалось, что на заводе заработала давно отключенная Линия доставки, а значит, там занимались тем, что требовало материального и пищевого снабжения. То есть серьезным занимались.

После этого оставалось только застукать занимающихся на месте преступления.

Страх – фундаментальная эмоция… Мазур побоялся войти в заводские развалины без охраны. Это к контролеру с фабрики по производству инфокристаллов он бы пришел один…

А в этих условиях привлечь группу захвата было самым правильным решением.

Что Мазур и сделал.

* * *

Хрен мне в грызло!!!

Ковель готов был аплодировать. Как это делалось всеми работающими на студии, когда заканчивалось производство очередного релаксационного фильма. Но там был поток, конвейер. А тут работа штучная… Нет, прошедшие дни минули не зря. Этот фильм будет пользоваться на черном рынке повышенным спросом.

Он чувствовал себя самым настоящим первооткрывателем.

Собственно, если говорить честно, открытие его заключалось лишь в одном: могут существовать фильмы, сделанные не по сценариям, утвержденным Министерством пропаганды для тупых обычников, а по старой книге, написанной черт-те когда и уничтоженной, по всей видимости, сразу после принятия Закона о деэмоциализации. Собственно, тогда все существующие художественные тексты – и в электронном виде, и на бумаге – были уничтожены по специальному распоряжению правительства. Не на сто процентов, разумеется, – на такое у властей не хватило духу. Нет, в информаториях тексты сохранились, однако свободный доступ к ним был закрыт, иначе массовое применение методики, разработанной братьями Мэлони, стало бы бесполезным. Так что где-то текст, над которым Ковель сейчас работал, существовал. Но для него, обычного режиссера релаксационных фильмов, как бы и не существовал. И получилось очень удачно, когда во время отпуска он раскопал эту библиотеку у старого деда в отдаленной деревеньке.

Правда, надо еще раз отдать должное и Литвину – продюсер сразу почувствовал, что кашу сварить с Ковалем можно. Без Литвина режиссеру не удалось бы организовать подпольное производство. Где бы, к примеру, он раздобыл актеров? Теми, кто работает на студии, при официальном производстве, не воспользуешься. Их умение сопереживать не превышает прямых потребностей тупаря-обычника. Других бы цензура просто не допустила к записи. Ибо именно в получении заказанных эмоций скрывается ахиллесова пята мэлонизации. Впрочем, до мэлонизации нам дела нет. Наша задача – зарабатывать бабки, и раз подпольные фильмы пользуются спросом, будем их производить. Затраты-то невелики…

Хотя это у режиссера затраты невелики, а сколько тратит продюсер – только ему, продюсеру, и известно. Не за бесплатно же он добывает в приютах таких актеров!..

Стоп, об актерах мы думать не будем! Это прерогатива Литвина – добывать их, а потом выводить из игры. Последняя актрисочка была чудо как хороша! И Маргарита из нее получилась – пальчики оближешь! А куда ее потом продюсер дел – не мои проблемы! К сожалению, этих девочек и мальчиков нельзя держать в подвалах бесконечно. Они быстро перестают работать и начинают задавать вопросы о своем светлом будущем. И тогда их надо менять. Как говорит Литвин, расходный материал. Как топливные элементы…

Скрипнула дверь. В «студии» появился продюсер.

– Ну, отец, поздравляю тебя. Кристаллы едва ли не с руками отрывают. Так что надо срочно перебираться в офис и дальше раскопировать этот «Обитаемый остров».

– Может, наймем кого? А я пока начну записывать новый фильм…

Литвин покачал головой:

– Нет, отец… Надо сделать паузу. Подобрать новое помещение, перебазироваться. Чую, вот-вот могут начаться проблемы.

И вправду он чует или его предупредили – это было не важно.

А вот другое – важно…

– Слушай… Этот паренек… Он очень талантлив… Нельзя ли его как-то… – Ковель пошевелил в воздухе пальцами, остро понимая собственный кретинизм. – Чтобы можно было еще поработать с ним…

Литвин нехорошо усмехнулся:

– Это пусть тебя не волнует. Актеры у нас будут всегда. Тех, против кого бессильна мэлонизация, хватает. Ни один приют еще не закрылся за ненадобностью.

Он был прав – эмоциолисты не исчезнут. И общество, созданное на основании Закона о деэмоциализации, всегда будет в них нуждаться. Закон не для всех писан, так было испокон веку в истории человечества. И они не жуки в муравейнике, они муравьиные матки, вокруг которых строится вся жизнь. Иначе откуда тупари-обычники будут знать, что им делать?..

– В общем, выходи, отец, из подземелья и берись за копирование. А я тут пока порядок наведу.

И Ковель отправился выходить из подземелья.

* * *

Ластик лежал на надувном матрасике, заложив руки за голову.

Пора бы господам испытателям уже и закончить испытание. Почему-то он был уверен, что все у него получилось. Зачем иначе он просыпался с чувством полученного острого наслаждения? Как будто с Леночкой переспал, массаракш… Как она там, кстати? Призвали ли ее тоже, или она все еще ждет?

Надо думать, призвали. И впереди ее ждет интересная работа и долгая жизнь. Как и его, Ластика! Иначе и быть не может, массаракш!

– Ну что, парень… – В комнате без окон, которую занимал Ластик, появился Литвин. – Испытание твое позади. Ты призван!

«Я призван! – возликовал Ластик. – Я знал это! Иначе и быть не может!»

– Меня берут в актеры?

– Конечно, отец! Идем со мной!

Почему Литвин назвал его отцом, Ластик не понял, но это было сейчас и не важно.

Душа его пела, как живущий в приютском лесу соловей.

Они вышли из комнаты и двинулись обшарпанными коридорами. Вышли в огромное помещение с проломанной крышей. Сквозь проломы светили звезды. Они были такими, как в снах Ластика.

Он поднял голову и посмотрел на одну из них.

А потом его голова раскололась от внезапной боли.

* * *

Режиссер вышел с завода незадолго до начала операции. Его не стали трогать. Никуда он не денется.

А вот продюсера взяли с поличным – он как раз дожигал левую руку неизвестного человека. Голова и правая рука уже были уничтожены.

При аресте убийца вел себя спокойно.

Спокоен он был и на допросе. Объяснил, что искал на заброшенном заводе реквизит для съемок очередного релаксационного фильма, записываемого на студии.

Вы же знаете, господин следователь, что при записи приходится пользоваться реквизитом. Вот и ищем где возможно. Производство релаксационных фильмов – очень важное для стабильности общества дело. Вам ли не знать…

А парень этот на него напал. Так что это была самозащита.

Продюсер наверняка врал.

Но изобличить его было нечем.

А посему оставалось взяться за режиссера.

* * *

В первые минуты Ковель, когда его задержали люди УБЭП, испытал страх.

Это ведь, хрен мне в грызло, эмоция фундаментальная.

Однако потом он успокоился.

Хоть Литвин и убивал актеров, но его, Ковеля, на произвол судьбы не бросит. К тому же не он ведь, Ковель, убивал этих самых актеров. Он, Ковель, даже и не знал, куда они исчезали после съемок. Только догадывался, а догадки, как говорится, к делу не пришьешь.

Следователь, к которому режиссера привели, судя по очень бедной мимике, был тупарь-обычник.

И потому раскрывать перед ним душу было втройне глупо.

Ковель и не стал этого делать. Да, заброшенный завод он посещал. Да, требовались декорации для работы, потому что при записи с декорациями лечебный эффект от фильмов выше. Спросите у студийных психотерапевтов… Так что никаких нарушений закона!

Да, имеете право задержать на трое суток, хрен вам в грызло. Пожелание он, конечно, вслух не произнес. Дураков нет, мы служителей закона не оскорбляем!

* * *

Задержав режиссера, Мазур произвел в его рабочем кабинете обыск. И нашел неучтенный фильм. Он его просмотрел, хоть это и не входило в его компетенцию. Зачем – и сам не знал. Никаких особых удовольствий он от просмотра не получил. Вреда, впрочем, тоже. Но ведь зачем-то этот фильм был сделан?

Дополнительное расследование показало, что фильм производился для черного рынка. И что пользовался там спросом. Почему за подобные фильмы нормальные с виду люди готовы платить бешеные деньги, следователь так и не понял.

Приключения пацана на чужой планете… Если нет чужих планет, то и приключений на них быть не может.

Однако люди покупали этот фильм и смотрели. И скрывали это преступление, становясь способными врать.

Интуиция говорила следователю, что подобные вещи могут нести угрозу стабильности общества. А значит, и Конституции, охранять которую – главная забота для любого работника Управления по борьбе с эмоциолистскими преступлениями.

И потому надо доложить о найденном фильме и о своих выводах начальству. Дело полковника Димова – дать расследованию дальнейший ход, коли тут возникают интересы Министерства пропаганды. А может, и Министерства безопасности… В любом случае это не его, Мазура, уровень.

Вот эмоциолист бы, наверное, не доложил. Но эмоциолист никогда не поймет поведение нормального человека. Ему и в голову не придет, что нормальный человек может повести себя совсем не так, как он, эмоциолист…

Однако он, следователь Мазур, – человек абсолютно нормальный. И потому доложит.

– Вы, майор, знаете, что нужно делать, – сказал полковник Димов, выслушав подчиненного. – Управление по борьбе с эмоциолистскими преступлениями гордится вами, но вы в ходе следствия раздобыли информацию, находящуюся вне вашей компетенции.

Гордость со стороны УБЭП его, следователя Мазура, работой была фундаментальной эмоцией. Желание получить наказание за получение неположенных знаний – тоже.

К тому же он и сам совершил преступление, допустив воздействие на себя незаконно произведенного фильма. Пусть допущенное воздействие ничем и не обернулось, но casus belli, если можно так выразиться, случился.

И потому следователь вернулся в родной кабинет, открыл окно и беззаботно шагнул в проем, туда, где пятнадцатью этажами ниже вовсю буйствовали цветом кусты сирени.

* * *

Перечислив на счет полковника Димова оговоренную сумму и встретив отпущенного из-под ареста режиссера Ковеля, продюсер Литвин удовлетворенно потер руки.

Хорошо, что следователи в УБЭП – тупари.

Этот тип, подчиненный полковника, наверняка полагал, что раскрыл серьезное преступление. Ему и в голову не могло прийти, что у преступников существует «крыша». Он и понятия-то такого не знает.

Потому что обычник никогда не поймет эмоциолиста. И никогда не сможет предположить, на что эмоциолисты способны.

Вы – как жуки в муравейнике, говорил Наставник в приюте.

Он был прав.

Но не всякому муравью дано поймать жука.

Потому что фундаментальные эмоции у них разные.

Игорь Минаков
БАЛЛАДА ОБ ИНОЗВЕЗДНОМ ПРИШЕЛЬЦЕ

«Отдаленный взрыв встряхнул старые стены казармы. Задрожали оконные стекла, куски штукатурки осыпали спящих солдат сухим дождем. Несколько человек подскочили, таращась в багровую, мигающую белыми вспышками выстрелов полутьму за окнами. Остальные продолжали спать как убитые, вымотанные вчерашним марш-броском. Этих разбудил ворвавшийся в казарму капрал Шкодра.

– Взвод, подъем! – заорал он. – Боевая тревога!

Вопль капрала способен пробудить даже мертвых, а уж о полумертвых и речи нет. Не прошло и десяти минут, как весь взвод, одетый и полностью экипированный, с оружием в руках, высыпал на плац, построился в две шеренги и замер в ожидании дальнейших приказаний. Глядя прямо перед собой, рядовые все же косились на исполосованное прожекторами небо и зарево в стороне порта, тревожно прислушиваясь к несмолкаемому автоматному треску, доносившемуся с побережья.

– Взвод, слушай мою команду! – снова возвысил голос Шкодра. – Первая линия, оцепить перешеек! Вторая – прочесать квадрат сто шестьдесят один! Оружие с предохранителей снять, но применять только в крайнем случае! Диверсантов нужно взять живьем. Кто первый заметит их, получит увольнительную! Командир первой линии – ефрейтор Фашти! Вторую линию веду я. Выполнять!

Захрустел гравий под каблуками. Прижимая автоматы с приткнутыми рожками к груди и растопырив локти, как того требует устав, первая линия со всех ног кинулась к воротам, ведущим на широкий перешеек, соединяющий полуостров Собачья Голова, где находились казармы Третьего батальона морских егерей, с побережьем острова Хребатого. Вторая линия во главе с капралом выдвинулась вглубь полуострова.

Рядовому Премету выпало идти слева и чуть позади капрала Шкодры. Придерживая автомат, чтобы не сильно колотил по ребрам, Премет изо всех сил старался не отставать от товарищей и одновременно не свернуть себе шею. Фонарики капрал включать запретил, приходилось ступать наугад. Шагая, словно зомби из синемы, рядовой мучительно пытался припомнить свой сон, так грубо прерванный взрывом. Подробности ускользали, но Премет был уверен, что ему снилась та самая брюнетка…

Видел он ее лишь однажды, на цветной вырезке из довоенного глянцевого журнала, что висела на обшарпанной стене разбомбленного дома в рыбацкой деревне. Светлый, даже сияющий мир. Зеленоватые волны без единого пятнышка нефти накатывают на золотистый незамусоренный песок. Вдоль полосы прибоя, босиком, в легком белом платье, идет темноволосая девушка с босоножками в руках. А за нею встают корпуса высоких зданий, шпилями достигающие небес.

Ефрейтор Фашти, тоже видевший эту картинку, заявил, что, скорее всего, снимок был сделан на одном из курортов Южного архипелага. До войны это было райское местечко, а потом, во время Стодневной блокады, туда вбили такое количество атомной взрывчатки, что, кроме пепла, оплавленных скал и радиоактивной воды в лагуне, ничего уже не осталось. Рядовой готов был убить ефрейтора за излишнюю рассудительность, но их разняли. А брюнетка навсегда поселилась в воображении Премета. И не как роскошная деваха, с которой недурно было бы провести веселую ночку, а как чистая, почти детская мечта. Премет даже имя ей придумал – Рада!..

Хрустнул камешек. Рядовой замер, прислушиваясь. Звук пришел со стороны казарм. Там не должно было остаться никого из своих. Премет хорошо понимал это. Значит, диверсант движется позади облавной цепи! Что ж, умно, но не очень. Стараясь не обнаружить своего присутствия, рядовой опустился на корточки, вглядываясь в белесую полумглу неба. Теперь его призрачное мерцание было Премету на руку.

Хруст повторился. Премет был уверен, что слышит шаги – осторожные шаги человека, натренированного передвигаться бесшумно, но, похоже, обремененного тяжелой ношей. Когда силуэт диверсанта проявился на фосфорическом небесном фоне, рядовой Премет едва не завопил от страха. На миг ему почудилось, что это сам Черный Дьявол, персонаж солдатских баек, рассказываемых первогодкам перед выходом в караул. Будто бы бродит по укрепрайону Черный Дьявол, печальный и неуязвимый, и задает караульным странные вопросы, и, если ответы ему не нравятся, забирает солдатские души в свой заоблачный ад…

Тьфу, пропасть!

Лишь усилием воли рядовой заставил себя остаться на месте. Само собой, крадущийся в ночи – никакой не Дьявол, это диверсант, с ног до головы затянутый в черное. И он не один. На плече у диверсанта лежал человек, то ли уже убитый, то ли просто без сознания: Премет успел заметить, что руки лежащего безвольно болтаются, как у тряпичной куклы. По уставу полагалось заорать со всей мочи: „Руки вверх!" – и дать предупредительный выстрел. Но рядовой уже не первый год служил в морских егерях и соображал, что диверсант может и не поднять руки, а, сбросив свою ношу на землю, в один прыжок достичь туповатого солдафона и свернуть ему без лишнего шума шею.

Ну да Премет не из таковых. Не давая противнику опомниться, рядовой рванулся и сбил того с ног. Правда, диверсант успел сгруппироваться и откатиться в сторону. Товарищ его остался лежать мешком, а сам он опять вскочил и вдруг оказался с Преметом лицом к лицу. Рядовой почувствовал, как в горло ему вцепились жесткие, словно абордажные крючья, пальцы. Отбросив мешающий теперь автомат, солдат выхватил из-за голенища тесак. Он уже забыл о приказе брать диверсанта живьем. Однако тот не дал Премету нанести смертоносный удар. Не отпуская горла противника, диверсант перехватил сжимавшую тесак руку и с хрустом завернул ее за спину. Не помня себя от боли, рядовой умудрился провести подсечку. Диверсант попытался устоять, но потерял равновесие и ослабил хватку. С хрипом втягивая в освобожденную гортань ледяной воздух, Премет навалился на врага, занося над его грудью закаленную сталь…»

Пришелец поднял голову и обвел съемочную группу просветленным взглядом.

Ну, в общем, где-то так, – сказал он дрогнувшим голосом.

Под просторным серебристым тентом, который киберы натянули над поляной, чтобы укрыть людей от палящего зноя, стало совсем тихо. Только шумно, с поскуливанием зевнула огромная псина, похоже назначенная на роль голована Щекна.

– Это литературный сценарий. Основа, – продолжал Пришелец. – Наверное, можно было и получше написать, но…

Возражений не последовало. «Киношники» – мужчины и женщины, люди разного возраста – одинаково терпеливо ждали, что Пришелец скажет дальше.

– Я говорю это для того, чтобы вы поняли главное, – сказал он. – Я прибыл сюда, за тридевять миров, чтобы помочь вам в воплощении вашего, не побоюсь этого слова, грандиозного замысла. Знаете, там, на родной планете, меня отговаривали. Дескать, зачем тебе это нужно? Они инопланетяне, у них другая психология, да что там психология, просто другое видение «Трилогии». Отправил бы им свой сценарий, и ладно. А без твоего личного присутствия как-нибудь обойдутся. Ведь обошлись же они, когда снимали «Обитаемый остров»? Обошлись. Ну и теперь обойдутся. Я не стал спорить со скептиками, а просто взял и прилетел. И вот я здесь!

Пришелец улыбнулся открытой, почти детской улыбкой, чтобы всем присутствующим стало понятно, что скептики на его родной планете и впрямь были не правы, что его присутствие на съемках остро необходимо, что без него ровным счетом ничего не получится.

– Мы рады вашему прибытию, – взял ответное слово один из присутствующих, рослый, худой и лысый пожилой мужчина. – Вы и в самом деле можете нам серьезно помочь. Когда мы снимали первый фильм, то столкнулись с трудностями именно в области психологии. Порой нелегко понять мотивы поведения инопланетных существ. Добро пожаловать!

Он протянул руку, и Пришелец, чуть помедлив, пожал ее.

– С чего начнем? – спросил он.

– С чего, думаю, начинают во всех обитаемых мирах, – сказал «киношник». – Со знакомства. Я Помощник Режиссера, а зовут меня… называйте меня Помрежем.

Словно по команде, остальные загомонили, задвигались, кинулись пожимать Пришельцу руки и похлопывать его по широким плечам. Прихваченный с корабля портативный переводчик не справлялся с потоком аборигенской речи, и до слуха Пришельца доходили только обрывки фраз. И хотя они свидетельствовали об исключительном дружелюбии хозяев, гость вздохнул с облегчением, когда Помреж велел всем разойтись по своим рабочим местам. Через несколько мгновений под тентом остались только он сам, невысокая темноволосая девушка, Пришелец и фальшивый голован, который, невзирая на суматоху, умудрился заснуть.

– Позвольте представить вам мою ассистентку, – сказал Помреж. – Она будет вашим гидом и соратником в работе.

Девушка протянула руку.

– Рада! – сказала она и, заметив, что брови Пришельца поползли вверх, пояснила: – Это мое имя, вы не ошиблись. Ну… и чувство, конечно. Я много читала о вашей планете, неплохо знаю ваше кино и литературу. Это у меня от родителей. Они горячие поклонники творчества Авторов, а «Трилогия о Максиме» – их любимая книга.

– Поэтому они вас так и назвали? – спросил Пришелец, поцеловав руку девушки чуть выше запястья.

– О, вы знаете этот старинный жест! – усмехнулась Рада. – Да, вы не ошиблись. Меня назвали в честь героини «Обитаемого острова».

– Ну вот и отлично! – встрял Помреж. – Уверен, что вы сработаетесь! Рада, покажите нашему гостю съемочную площадку и… что полагается. К ночи все должно быть готово, – добавил он загадочно. – До встречи!

Оставшись наедине с «гидом», Пришелец смутился. Похоже, что вот так, запросто, общаться с инопланетянками ему еще не приходилось.

– Пойдемте, – сказала Рада. – Я покажу вам нашу площадку. Она оборудована по самому последнему слову. И кстати, общаясь со мною, вы можете отключить своего переводчика. Я ведь филолог по первому образованию, специализировалась на языках гигандийской метагруппы. Защитила магистерскую диссертацию, но страсть к кино возобладала…

– А почему гигандийской? – удивился Пришелец. – Разве наши языки имеют что-то общее?

– О, да вы, я вижу, полный профан! – рассмеялась Рада. – Прочитайте хотя бы популярнейшее «Введение в галактическое языкознание» Ругга, там все очень доступно изложено.

– Возьму на заметку.

– И выключите наконец свой агрегат! – потребовала Рада на родном языке Пришельца. – Мне он только мешает, ибо умудряется самую обычную фразу превращать в нечто цветистое! Если понадобится, я сама буду вашим переводчиком.

Они вышли под плоское жаркое небо.

Съемочная площадка впечатляла. Над тщательно выстроенными декорациями, изображавшими мощные береговые укрепления, парила сложная дискообразная конструкция. От нее к земле тянулся толстый кабель, придававший всему сооружению вид жутковатого инопланетного чудовища с черным лоснящимся хвостом.

Вроде того, что обитает в единственном океане Яйлы, подумал Пришелец, и называется просто и без затей «хвостилой перепончатожаберным»…

– Это наш съемочный комплекс, – пояснила Рада. – Состоит из осветительных приборов, микрофонной сети и множества больших и малых камер. Экспериментальная модель на антигравитационном шасси, как нельзя лучше приспособленная к творческому методу нашего Режиссера.

– Кстати, его ведь не было на церемонии знакомства? – спросил Пришелец.

– Он был, – улыбнулась Рада. – Но… инкогнито!

Она подвела Пришельца к прозрачному куполу кабины управления, составляющей наземную часть съемочного комплекса. За широким дуговым пультом сидел серьезного вида парень, имени которого Пришелец не запомнил; кажется, он был одним из младших ассистентов Оператора.

– Вот, полюбуйтесь. – Рада обвела ладонью россыпь небольших мониторов. – Оцените масштаб работы!

Пришелец увидел бетонные капониры, мотки колючей проволоки на пляже, усеянном обломками досок. Длинный серый, в рыжих пятнах ржавчины корпус морского судна, ошвартованного у причальной стенки небольшого порта. Ископаемые колесные и гусеничные механизмы. Допотопные огнестрельные орудия, нацелившиеся стволами в море. Киберы поднимали на борт судна желто-зеленые продолговатые ящики. Ископаемые механизмы рывками перемещались с места на место. А у орудий возились группки людей.

– И все эти приготовления ради одного-единственного эпизода?! – ахнул Пришелец.

– Да, – сказала Рада. – Режиссер считает, что в настоящем кино не должно быть проходных эпизодов, которые можно было бы сделать шаляй-валяй. Кроме того, он сторонник реалистического подхода. В чем-то даже натуралистического. Впрочем, скоро вы и сами убедитесь в этом.

– А чем занимается он? – Пришелец кивнул на ассистента.

Рада перевела его вопрос.

– Тестирую системы, – пояснил ассистент. – К ночи должно быть все готово.

– А почему к ночи? – удивился Пришелец, выслушав перевод. – Помреж тоже упомянул о ней. Я решил было, что ослышался. Разве вы будете снимать именно ночью?

– Разумеется, – улыбнулась Рада. – Если по сценарию ночь, мы будем снимать настоящей ночью. И зритель разглядит на экране ровно столько, сколько разглядел бы, окажись он на месте реальных событий. А если бы в сценарии был шторм, поверьте мне, наш Режиссер сделал бы все, чтобы зритель увидел и ощутил все прелести шторма. Ну или почти все. Собственно, для этого и создан этот комплекс. Он позволяет снимать со всех точек одновременно, и не только в обычном диапазоне, но и в инфракрасном.

– А это для чего? Неужели вы рассчитываете, что зрителю понравится мешанина расплывчатых пятен, видимая в инфрасвете?

– Нет, конечно, – покачала головой девушка. – Потом, при монтаже картины, инфракрасное изображение будет переведено в тепловое излучение, чтобы зритель мог почувствовать жар настоящего боя… Впрочем, здесь я не специалист и могу что-нибудь напутать. Пойдемте дальше.

Они вышли из кабины управления и направились к реквизиторской – просторному павильону, возведенному поодаль от площадки. Павильон впечатлял не меньше. Вдоль стен тянулись стеллажи с оружием, обмундированием, предметами быта, множеством мелочей, изготовленных очень тщательно. Такое внимание к подробностям вещного мира далекой исторической эпохи повергло Пришельца в благоговейное изумление. Он как мальчишка заметался между стеллажами, то хватая длинноствольную винтовку с тубусом оптического прицела, то примеряя железную каску, то взвешивая на руке парадный офицерский палаш с позолоченными витыми шнурами на эфесе. Рада и заросший до самых глаз огненно-рыжей бородой Реквизитор, хозяин всего этого великолепия, наблюдали за ним, как родители наблюдают за расшалившимся малышом. С немного тревожными улыбками.

Наконец Пришелец спохватился и, протянув руку к автоматическому оружию с коротким стволом и длинным, изогнутым в виде рожка магазином, спросил:

– Вы позволите?

Реквизитор, одетый так, словно сам намеревался принять участие в ночном бою, понял его без перевода. Мотнул бородой – берите. Пришелец попытался взять неожиданно оказавшийся тяжелым автомат на изготовку, но ему помешали собственные руки. Едва не выронив оружие, Пришелец вцепился в рожок и, услышав сухой щелчок, почувствовал, что магазин перестал быть единым целым с автоматом.

Рыжебородый усмехнулся и пробормотал что-то, чего Пришелец, конечно же, не понял. Он беспомощно оглянулся на Раду.

– Сейчас он вам объяснит, как этим пользоваться, – сказала она.

– Пусть попробует, – кивнул Пришелец, возвращая бородачу разобранное оружие.

Реквизитор сначала вернул автомату первоначальный вид, потом стал разбирать его на отдельные детали, не забывая давать объяснения. Рада переводила. А Пришелец радовался, что слышит ее живой, веселый голос, а не нудное бормотание портативного переводчика у себя в ухе. К тому же стандартная машинка, входящая в малый борткомплект грузо-пассажирского «Пингвина», вряд ли обладала достаточным словарным запасом. Несколько раз разобрав и собрав автомат, Реквизитор потребовал, чтобы Пришелец проделал то же самое. Тот принялся за дело, но лишь с десятой попытки ему удалось ничего не забыть и не перепутать. Бородач высказался в том смысле, что неплохо бы довести процесс до автоматизма, но Рада сжалилась над инопланетным гостем. Сказав ретивому Реквизитору несколько проникновенных слов, она подхватила Пришельца под локоток и вытащила из павильона.

– Уф! – выдохнул гость, вытирая с чела обильный трудовой пот. – Укатали сивку…

– Зато вы получили наглядный урок начальной военной подготовки, – сказала Рада серьезным тоном. – Мы все проходим такую.

– Но зачем? – удивился Пришелец.

– Скоро сами поймете зачем, – ответствовала «гид».

– Ну, не знаю, – пожал плечами Пришелец. – Я еще понимаю, актеры…

– В том-то и дело, что у нас нет актеров! – сказала Рада. – Вернее, актером может стать любой член группы по выбору Режиссера.

– Простите, не понял, – пробормотал ее собеседник. – Как это любой? А если у человека нет способностей к лицедейству, что тогда?

– Не волнуйтесь, – сказала девушка. – Наш Режиссер способен пробудить скрытые возможности в каждом!

– Так уж и в каждом, – не поверил Пришелец. – Даже во мне?

– Даже в вас, – отозвалась Рада, провожая задумчивым взглядом трусившего через плац псевдоголована. Между подушечками собачьих пальцев взрывались фонтанчики пыли. – Ну что, достаточно экскурсий или продолжим? – спросила она.

– Знаете, я бы отдохнул, – выдохнул Пришелец. – Выпил бы чего-нибудь… А то голова кругом от всех этих ваших загадок!

– Нет ничего проще, – откликнулась Рада. – У нас в буфетной неплохой выбор.

И они направились в буфетную, которая располагалась в центре киносъемочного городка. В середине рабочего дня в ее прохладном светлом зале не было ни души. Шелестел кондиционер. Пощелкивали раздаточные автоматы. Пришелец уселся за столик и принялся оглядываться в поисках того, кто мог бы предложить меню и принять заказ.

– Так вы долго ждать будете, – сказала Рада. – Быт в киноэкспедиции предельно простой, киберы-официанты для нас слишком большая роскошь.

– Ой, простите! – Пришелец подскочил, но девушка мягко надавила ему на плечо и усадила обратно.

– Вы гость, – заявила она. – Следовательно, имеете привилегии. По крайней мере сегодня. Я принесу вам чего-нибудь по собственному выбору.

Она легкой походкой подошла к буфетной стойке, поколдовала возле нее и вскоре вернулась с подносом, где красовались прозрачный запотевший кувшин, два бокала и тарелочки с немудрящими закусками.

– Мне кажется, вы должны были проголодаться, – прокомментировала она появление закуски. – Вот отличный бодрящий напиток. Попробуйте. Вашей физиологии он безвреден. Я тоже немножко пригублю.

Пришелец разлил светло-коричневую пенящуюся жидкость по бокалам, и они с Радой сделали по глотку.

– Рекомендую эти орешки, – сказала девушка, пододвинув к Пришельцу одну из тарелочек.

Тот осторожно взял несколько желтоватых ядрышек и положил их на язык.

– Соленые! – удивился он.

– А как же? – усмехнулась Рада. – К пиву и полагаются соленые. Разве у вас не так?

– Я просто редко пью пиво, – признался Пришелец.

– И правильно, – поддержала его девушка. – И не стоит злоупотреблять, тем более в разгар рабочего дня.

– Да… – протянул Пришелец. – Еще скажете, что я отвлекаю вас от работы.

– Вы? – удивилась Рада. – У вас короткая память, вы забыли, что Помреж назначил меня вашим гидом и соратником. Не обольщайтесь – нам сегодня еще предстоит помозговать над вашим сценарием…

– А что с ним такое?

– Режиссера не устраивают некоторые реплики голована Щекна.

– Хм… можно подумать, что ваш Режиссер лучше меня разбирается в голованах, – проговорил Пришелец. – Если хотите знать, я когда-то специализировался по ним как ксенолог.