Текст книги "Оборотень"

Автор книги: Сергей Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

8.

– Та-ак, – произнес чей-то резкий, неприятный голос, – к нам святой отец пожаловал. Не иначе как с благими вестями, а, батюшка?

Я выглянул из-за плеча Фомы и вздрогнул от неожиданности. В номере по ту сторону коридора, как раз напротив нас, скрывшись за самодельной баррикадой из мебели, постельных принадлежностей и какого-то хлама, из-за ствола крупнокалиберного ручного пулемета гнусно ухмылялся Старостин. Чуть позади него, щупая нас недобрыми, колючими взглядами, от которых холодок пробегал по спине, примостились остальные трое алтайцев.

– Ба, и этот сморчок здесь! – удивленно воскликнул долговязый и осклабился, обнажив гнилые зубы. – Видали, мужики?

К дверному проему приблизился второй алтаец и мрачно спросил:

– Чего надо? Какого дьявола вас сюда принесло?

Мы с Фомой неподвижно стояли в двух метрах от их баррикады и ждали развязки. Пулемет холодно уставился на нас, готовый в любую секунду выплюнуть смертоносный заряд свинца и тем самым пресечь наши неудавшиеся жизни. Но долговязый не спешил, ситуация его явно забавляла. Отхлебнув из стоявшей возле него бутылки изрядную порцию спиртного, он громко икнул и с издевкой произнес:

– Святой отец, на коленях молю об отпущении грехов – и мне, недостойному, и моим несчастным товарищам, по уши погрязшим в… э-э… пороке и плененным блеском злата. Выведи нас из мрака, отче, наставь на путь истинный, ибо… э-э… как там дальше, мужики?

Ответом ему послужил взрыв дружного хохота.

– Ха-ха-ха! Во, завернул, прямо как по писаному шпарит!..

– Кончайте эту комедию! – выкрикнул Фома, сдвинув брови от негодования. – Либо стреляйте, либо…

Он осекся, не веря в возможность второго «либо». Багровая физиономия Старостина внезапно стала серьезной и злой.

– Ни одной капли человеческой крови не пролила вот эта рука! – рявкнул он, потрясая над головой огромным кулаком. – Слышишь, поп, или кто ты там есть на самом деле? Ни одной! И через вас свою душу марать не хочу – не стоите вы того.

– Как! – вырвалось у меня. – Разве не вы убили того несчастного? – Я кивнул в сторону каната, болтающегося за нашими спинами.

И без того багровое лицо Старостина приобрело угрожающий оттенок – угрожающий скорее не мне, а его здоровью.

– Сопляк! – зарычал он, гневно сверкая глазами. – Да как ты смеешь! Я ж тебя, щенка… – Он схватился за пулемет и резким движением направил его в мою грудь.

Вот и все, подумал я, пробил мой последний час.

– Брось, – остановил Старостина один из алтайцев, – не стоит горячиться из-за этого… – Он угрюмо посмотрел на меня. – А ты не трепи языком попусту, понял? – Я судорожно кивнул. – То-то же. Куда твой кореш подевался?

– Кореш? – не понял я. – Какой кореш?

– Да сыскник, черт бы тебя побрал!

До меня наконец дошло, что он имеет в виду Щеглова. И еще я понял, что, сказав правду, может быть, спасу себе жизнь – себе и Фоме.

– Он уже три часа как покинул здание. С минуты на минуту сюда нагрянет милиция.

Я остался доволен произведенным эффектом. Их физиономии вытянулись, от былого куража не осталось и следа. Старостин резко повернулся к своим сообщникам.

– Так какого ж черта Баварец медлит?! – взорвался он. – Долго он будет разводить эту канитель?!

– А ты его об этом спроси, – огрызнулся один из его дружков. – Артиста с Клиентом, поди, все ловит.

– Вот и пусть ловит, а нам здесь ловить больше нечего, – решительно заявил долговязый. – Хватит, поиграли в кошки-мышки, того и гляди паленым запахнет. Уходить надо, мужики, пока менты не нагрянули.

– А с этими что? – кивнул в нашу сторону один из алтайцев.

– Пусть проваливают, откуда пришли. Слышите, вы, шелупонь вонючая? – Старостин обернулся к нам. – А ну валите отсюда, пока я из вас сито не сделал! Ну!

Мы не стали себя долго уговаривать и тут же захлопнули за собой дверь, снова скрывшись в номере. Фома вытер пот со лба тыльной стороной ладони.

– Фу-ух! – выдохнул он. – Ну и денек!

– Быстрее! – торопил я его. – Отсюда надо убираться, пока эти молодчики не передумали.

– И то правда!..

Мы бросились к окну. И вот я снова лезу по канату – вверх, на четвертый этаж, туда, где было совершено убийство. Второй раз за сегодняшний день я попадаю в это помещение.

9.

Спрыгнув на пол, я первым делом замер и прислушался. Где-то вдалеке слышались голоса. Я помог Фоме взобраться на подоконник и сделал ему знак соблюдать тишину. Он молча кивнул. Я осторожно выглянул в коридор. В противоположном крыле рыскали бандиты и громко переговаривались между собой. Они переходили из одного помещения в другое и постепенно приближались к нам. Судя по голосам, их было трое или четверо. «Они ищут тех двоих!» – догадался я.

– Отсюда надо уходить, – шепнул Фома, оценив ситуацию.

– Куда? – беспомощно развел я руками.

Фома не успел ответить: из коридора донеслись приближающиеся шаги. Едва мы успели скрыться за ветхим шкафом, лежащим на боку, подняв в воздух тучу пыли, как в комнату вбежали два бандита и еще кто-то третий.

– Скорее, Смурной! – услышал я торопливый голос одного из них. – Здесь нам никто не помешает.

– Э-э, нет, сначала гони обещанное, – отозвался второй.

– Да успеется, черт побери! Потом разочтемся.

– Разочтемся сейчас, – упрямо возразил Смурной. – В конце концов, телку я привел – я с нею и займусь, а ты ищи себе другую. Если хочешь, конечно.

– Ну ты и скотина! – взвыл первый. – На, подавись! – Он рывком снял с себя часы и швырнул Смурному; тот ловко поймал их.

– О'кей! – удовлетворенно хмыкнул он. – Теперь ты вступаешь в долю – но только после меня… А ну-ка, девочка, подойди ко мне! Ух, хороша!..

И тут я увидел Лиду. Смурной вытолкнул ее на середину комнаты, и свет из окна упал на стройную фигуру девушки. Руки ее были связаны за спиной, платье на плече разодрано, волосы в беспорядке падали вниз. Губы плотно сжаты, в глазах затаились ужас и ненависть. Боже мой, что они хотят с ней сделать?! Я услышал, как Фома скрипнул зубами.

Смурной жадно облизнулся и заурчал, словно сытый кот.

– Уйди! – крикнул он второму, но тот не шелохнулся.

Скинув автомат, Смурной бросил его на пол. Второй бандит последовал его примеру. У обоих тряслись руки, воздух со свистом вырывался из их глоток. Такой омерзительной картины мне видеть еще не приходилось. Мне показалось, что у Смурного текут слюни. Ну и рожи!.. Я крепко сжал руку Фоме.

Бандиты, словно учуявшие мясо псы, медленно приближались к девушке, а та, замирая от страха и отвращения, пятилась назад, в нашу сторону.

– Ну куда же ты, девочка? – мурлыкал Смурной. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Ну иди же сюда, ну… Иди сюда, стерва! – вдруг заревел он и кинулся на бедную девушку.

В ту же секунду из укрытия вылетел Фома и с яростным воплем обрушился на Смурного. Отстав от него лишь на сотую долю секунды, я ринулся на второго бандита. Лида вскрикнула и отскочила в сторону. А мы тем временем катались по полу, сцепившись в два плотных, урчащих и мычащих клубка.

Эффект неожиданности сыграл свою роль, и на первых порах мы с Фомой одерживали верх, но физическая сила наших противников – а они были явно здоровее нас – в конце концов решила исход схватки не в нашу пользу. Краем глаза я видел, как Смурной одолевал Фому, да и мой противник уже оседлал меня и размеренно, со знанием дела вколачивал мою бедную голову в пол. И тут буквально в двух шагах от своего правого уха я увидел брошенный автомат одного из бандитов. Теряя сознание, с совершенно безрассудной надеждой на чудо, я протянул было руку к нему, но этот мерзкий тип опередил меня и, скривив в злорадной усмешке толстые губы, схватил автомат первым. В это самое мгновение Смурной, хрипя и кроя изощренной бранью всех и вся, осыпал Фому мощными ударами, на что несчастный музыкант лишь глухо охал и безрезультатно пытался сбросить бандита на пол.

И тут произошло нечто неожиданное. Не успел еще мой противник как следует схватиться за автомат, как над его рукой взметнулся острый дамский каблук и с силой пригвоздил ее к полу. Молодец Лида! Вот это по-нашему! Бандит взвыл, лицо его исказилось от ярости и боли. Он сразу обмяк и ослабил хватку. Вот он, единственный шанс из тысячи!.. Я собрал воедино все свои оставшиеся силы и скинул его с себя. В следующий миг автомат был у меня в руках.

– Встать! – заорал я, забыв о всякой осторожности.

Смурной на мгновение оторвался от избиения Фомы и удивленно поднял голову. Воспользовавшись его замешательством, Фома вскочил на ноги и нанес бандиту сокрушительный удар в челюсть. Смурной упал навзничь и зарычал.

– Я сказал – встать! – повторил я, наступая на бандитов и угрожая им оружием. Фома тем временем завладел вторым автоматом.

Бандиты поднялись и угрюмо уставились на меня. Сейчас они походили на смертельно раненных хищников – и тем опаснее были.

– Ладно, мусор, я с тобой еще поквитаюсь, – негромко, с угрозой произнес Смурной, в реальности намерений которого я ничуть не сомневался.

Фома вынул из-за пояса второго бандита финку и перерезал веревку, стягивавшую руки бедной девушке.

– Свяжите их! – потребовал я, отлично понимая, что этих животных может обуздать только сила, страх и вовремя предпринятые меры предосторожности. Именно поэтому я неотрывно держал их на прицеле, фиксируя каждое их движение.

– Стоять, мерзавцы! Иначе я уложу вас обоих, и, клянусь, рука у меня не дрогнет!

Наверное, мой тон был настолько убедителен, что они поверили мне. Лида и Фома связали им руки найденной в углу веревкой.

– А теперь – лечь! – скомандовал я. – Лицом вниз! Живо!

Они подчинились, а Фома тем временем связал им ноги. И только когда эта неприятная, но необходимая процедура была закончена, я с облегчением вздохнул и опустил автомат. Голова раскалывалась от боли.

– Подонки, – услышал я гневный голос девушки.

Я повернулся к ней.

– Спасибо вам, Лида, вы спасли нам жизнь.

– Пустое, Максим, – ответила она, даже не взглянув на меня. – Это мне нужно вас благодарить.

Она вдруг зарыдала, уткнувшись лицом в мое плечо.

– Что с вами, Лида? – в тревоге спросил я, обнимая ее за плечи. – Они обидели вас? Скажите, что они вам сделали, и я тут же пристрелю этих мерзавцев.

Мое сердце сжималось от ее горьких рыданий, и я не кривил душой, обещая расправиться с ее обидчиками. Но она решительно замотала головой и, продолжая всхлипывать, сказала:

– Нет-нет, Максим, не надо, со мной все в порядке. А вот Сергей… – она осеклась и заплакала вновь.

– Успокойтесь, девушка, – вмешался Фома, – и расскажите, что произошло. Сергей – это ваш муж?

Она кивнула и подняла на меня полные муки заплаканные глаза.

– Если бы видели, Максим, как он смотрел на меня, – прошептала она, – если бы видели!.. Его глаза – сколько в них было тоски и отчаяния…

– Да что случилось, в конце концов? – воскликнул я.

– Вскоре после вашего побега к нам ввалился этот тип, – она с ненавистью кивнула на Смурного, – и поволок меня к выходу. А Сергей… он так смотрел… он хотел было вступиться, но что он мог сделать – один, безоружный? Я всю жизнь буду помнить его глаза…

Смысл ее слов постепенно начал доходить до меня.

– Так он не вмешался, этот ваш Сергей? – спросил я без особой симпатии к ее супругу.

– Он бессилен был что-либо изменить, – горячо заговорила Лида. – Ну скажите, Максим, зачем бы он полез? Они бы просто убили его. Ведь никто же не вступился… кроме доктора, правда. А этот, как его, Курт, что ли, ударил его сапогом в лицо. Но ведь это бессмысленно, бессмысленно!..

Я пожал плечами и отвернулся. Мне давно стало ясно, что Сергей – трус и мелкая душонка.

– Вы оправдываете своего супруга, – жестко произнес я, – хотя сами на его месте поступили бы иначе. Ведь так?

– Ну, я совсем другое дело, – сказала она убежденно.

Вот именно, что другое, подумал я. Мне вспомнились слова, сказанные мною Лиде пару дней назад в столовой. Я сказал тогда, что завидую ее супругу, но лишь теперь, в этой самой комнате, на краю пропасти, со всей ответственностью осознал глубину и истинный смысл тех случайно оброненных слов. Быть любимым такой чудесной девушкой, как Лида, – это великое счастье, достойное лишь избранных. И великая несправедливость, порой сопутствующая нам повсеместно, состояла в том, что предметом этой бескорыстной, самоотверженной любви был человек недостойный ее, себялюбивый, трусливый и эгоистичный. Любовь ослепляет – гласит народная мудрость. Впрочем, возможно, прав был Франкл, утверждавший, что любовь не ослепляет, а, напротив, дает любящему истинное зрение, срывает пелену с его глаз, заставляет видеть неповторимость, уникальность, красоту любимого человека, недоступную для людей посторонних. А я в этой ситуации был именно посторонним. Что ж, может быть, во всем этом и был какой-то смысл, скрытый от меня, поэтому я не стал спорить с Лидой, убеждать ее в слепоте (или в прозрении – кто знает?), но про себя отметил, что к Сергею отношусь крайне отрицательно.

– Что же нам теперь делать? – спросило Лида, беспомощно переводя взгляд с меня на Фому.

– Сухари сушить, – раздался чей-то грубый голос, – и запасаться гробами. Они вам сейчас понадобятся.

В дверях стояли три здоровенных лба и мерзко лыбились, предвкушая грядущую расправу. Все трое были вооружены и готовы пустить оружие в ход при малейшем неосторожном движении с нашей стороны. В пылу схватки и за разговорами мы не заметили, как те бандиты, что обыскивали противоположное крыло коридора, добрались до нашей половины.

– Бросить оружие! – скомандовал самый старший из них, огромный детина, похожий на портового грузчика. – Я не люблю повторять дважды. Ну!

Наши с Фомой трофеи со стуком упали на пол.

– Так, хорошо! – продолжал бандит, не отрывая от нас глаз. – А теперь пусть девчонка подойдет ко мне… Сундук, развяжи этих кретинов! – Он кивнул на Смурного и его товарища.

Я схватил Лиду за руку и крепко сжал ее.

– Не бойтесь, мы не дадим вас в обиду.

– Пусть девчонка подойдет ко мне! – повысил голос бандит и угрожающе поднял автомат. – Быстрее!

Сундук наклонился над Смурным, намереваясь освободить его от стягивающих конечности пут, но тут неожиданно грохнуло подряд сразу три выстрела, слившиеся почти в один, и бандиты, так и не успевшие понять, что же происходит, посыпались на пол, словно стебли, подкошенные умелой рукой косаря.

– Проклятье! – яростно прошипел один из них, судорожно дернулся и замер.

10.

В дверях, непринужденно облокотившись на косяк, стоял Мячиков и ласково улыбался.

– Я не опоздал? – спросил он, пряча пистолет в боковой карман пиджака.

– Григорий Адамович! – воскликнул я, кидаясь ему навстречу. – Это… вы!

– Я, мой друг, я, кому еще и быть? – мягко ответил он и вошел в комнату. – Ба, да здесь целое Ледовое побоище!

Фома и Лида стояли у окна и подозрительно смотрели на приближающегося Мячикова.

– Это вы… их?.. – спросила девушка, кивая на неподвижные тела бандитов.

– Я, девочка, я, – ответил Мячиков совершенно спокойным тоном, словно он сделал только что самое обычное, повседневное дело, недостойное даже упоминания. – Вы думаете, зря я их так?

– Ну, может быть, не стоило… – неуверенно произнесла Лида.

– Стоило, – твердо ответил Мячиков. – Иначе бы вы сейчас лежали на их месте. Ручаюсь вам, иного выхода не было. Эти выродки способны на все.

– Григорий Адамович, да откуда же вы взялись? – радостно воскликнул я, хватая его за руку и тряся изо всех сил.

– О, это большая тайна! – Он лукаво подмигнул.

– Все равно, как я рад вас видеть!

Фома тем временем собирал трофейное оружие. Обвешанный автоматами с головы до ног, он приблизился к нам.

– Пора уходить, – озабоченно сказал он. – Выстрелы наверняка привлекли внимание бандитов.

– Да-да, вы правы, молодой человек, – засуетился Мячиков и первым направился к выходу.

– Теперь нас четверо, и мы неплохо вооружены, – шепнул я Фоме. – Может быть, рискнем на открытую схватку? Как ты думаешь, Фома?

– Тебе решать, командир, но я бы не стал рисковать. Среди нас женщина, – и он кивнул на Лиду.

Да, подумал я, если ее убьют, я себе этого никогда не прощу. Напролом лезть нам, пожалуй, еще рано, здесь я вынужден был согласиться с Фомой.

– Идите за мной! – громким шепотом позвал нас Мячиков и скрылся в коридоре. Мы последовали за ним. Но не успели добраться до лестницы, как снизу послышалась отборная брань и топот ног. Мы бросились назад, в помещение, где только что разыгралась трагедия, и, миновав пять неподвижных тел, два из которых проводили нас мрачными взглядами, кинулись к окну. Иного выхода, как воспользоваться канатом, у нас не было. Первым спустился Фома, потом Лида, отважно шагнувшая в пустоту оконного проема. Следом полез было я, но…

– Григорий Адамович, где вы? – невольно вырвалось у меня.

Мячикова нигде не было. Он исчез так же внезапно, как и появился. У меня не было времени, чтобы предаваться размышлениям на этот счет, и я быстро последовал вслед за своими друзьями.

Фома и Лида уже ждали меня внизу, стоя по колено в воде.

– Мячиков пропал, – сказал я, оказавшись рядом с ними.

Фома недоуменно уставился на меня.

– Бежим отсюда, мы все равно не сможем помочь ему! – крикнул я, услышав сверху грубые проклятия, и помчался вдоль стены, увлекая за собой Лиду.

Фома снова поскользнулся и грохнулся в воду, но тут же вскочил на ноги и догнал нас. Добежав до угла, мы остановились, чтобы перевести дух.

– Вон они! – услышал я сзади. – Стреляй же, Курт!

Курт? Откуда он здесь взялся? Ведь он охранял спортзал…

По воде хлестнула автоматная очередь, но мы к тому времени уже успели завернуть за угол.

– Куда теперь? – задыхаясь, спросил Фома. С его одежды ручьями текла вода.

Я кивнул в сторону одноэтажных построек и гаража.

– Туда!

Мы бросились бежать, теперь уже не думая об осторожности и уповая лишь на свои быстрые ноги и счастливую звезду. Нам с Фомой приходилось поддерживать Лиду с обеих сторон, так как бежать на каблуках по скользкому льду, да еще по колено в воде – это, признаться, не под силу даже самому выдающемуся бегуну.

Мы благополучно достигли построек и скрылись за стенами одной из них. Сколько минут понадобится бандитам, чтобы добраться до нас? Три? Пять? Что делать дальше? Бежать в лес, где нас перестреляют, словно кроликов? Или засесть в одном из этих домиков и отстреливаться, пока хватит патронов? Последний вариант показался мне не лишенным смысла. Мы смогли бы держать под прицелом те двадцать – двадцать пять метров, отделяющих нас от основного здания. А там и Щеглов подоспел бы с опергруппой.

– А, черт! – услышал я голос Фомы. Вот не думал, что будущий служитель Божий способен поминать врага рода человеческого!

Фома споткнулся и в очередной раз грохнулся оземь. Причиной этому послужил люк канализационного колодца. К счастью, местность здесь шла несколько вверх и потому не была залита водой, как все вокруг, так что на этот раз Фома отделался только лишним синяком. Забрав у него все наши трофеи, состоявшие из пяти автоматов, я обвешался ими, словно елка в канун Нового года игрушками (вот бы сейчас попозировать перед фотоаппаратом!) и сочувственно похлопал его по плечу.

– Ничего, Фома, до свадьбы заживет. Ты пока отдохни, а я потаскаю этот металлолом. Он нам еще может пригодиться.

Со стороны главного здания раздалось несколько автоматных очередей, причем стреляли одновременно из нескольких точек и, судя по многочисленным фонтанчикам, забившим вдруг вокруг нас, стреляли исключительно по нам. Мы оказались в положении, выбраться из которого можно было только чудом. До поры до времени нас скрывала глухая стена деревянной постройки, но проникнуть внутрь, как я предполагал сначала, теперь не было никакой возможности: вход находился в зоне, отлично простреливаемой из здания.

– Худо дело, – покачал головой Фома.

– Да уж хуже некуда, – согласился я.

И тут меня осенила мысль, которая впоследствии оказалась решающей во всей этой жуткой истории. Люк! Ведь под нашими ногами был люк канализационного колодца, о который споткнулся Фома!

– Помоги! – крикнул я Фоме и схватился за массивную металлическую крышку. Он тут же понял мою затею и бросился на помощь. В два счета мы скинули крышку и заглянули вниз. Колодец был неглубоким, на дне его плескалась вода и поблескивали мокрые трубы. В вертикальную кирпичную кладку была вделана железная лестница, покрытая толстым слоем ржавчины.

– Я пойду первым, – решительно заявил я, – следом вы, Лида, а последним полезет Фома. Оружие я беру с собой, чтобы Фоме было легче закрыть за нами люк. Живее, ребята, дорога каждая секунда! Эти головорезы в любой момент могут перейти к решительным действиям!