Текст книги "Гражданская война в Испании (1936 – 1939)"

Автор книги: Сергей Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Чиано вписал в дневник о падении Мадрида: «Огромная победа фашизма. Возможно, самая великая из одержанных до сих пор».

Националисты получили приветственные послания папы римского и германского рейхсканцлера. Советская печать скорбела о гибели Республики «под ударами международной реакции». А в это время в город въезжали грузовики с продовольствием. В этот день его раздавали бесплатно.

К 1 апреля националисты и итальянцы заняли города Кастилии и Леванта, принимая власть у вышедшей из подполья «пятой колонны». Всюду они брали трофеи и захватывали массу пленных.

Полковник Касадо сделал остановку в Валенсии. По телеграфу он убеждал правительства Франции и Мексики не отказывать в убежище испанским беженцам. По радио полковник призвал свой народ к спокойствию. Эта речь стала его последним публичным выступлением. На другой день члены валенсийской «пятой колонны» потребовали немедленного выезда Касадо. Он пробыл правителем «красной Испании» три недели. В Гандии полковник и его приближенные погрузились на британское госпитальное судно, а затем были пересажены на отправлявшийся в Портсмут крейсер «Галатея».

В Картахене солдаты и оставшиеся в базе моряки пустили ко дну четыре подводные лодки, не собираясь оставлять их противнику. Часть республиканцев, не желавших сдаваться, ушла в горы или покончила с собой. Особенно много самоубийств было в Аликанте, где свыше 50 000 солдат и беженцев напрасно ждали прихода иностранных пароходов.

1 апреля 1939 года золотисто-пурпурное знамя развевалось над всей Испанией. В последней военной сводке оправлявшийся от гриппа триумфатор Франко написал: «Война окончена».

На человечество надвинулась грозовая туча Второй мировой войны.

7 апреля 1939 года Италия захватила Албанию.

14 апреля СССР, Франция и Англия вступили в официальные переговоры о союзе против тоталитарных государств.

27 апреля Англия ввела всеобщую воинскую повинность.

11 мая на Халхин-Голе в далекой Восточной Азии завязались бои между советскими и японскими войсками.

22 мая Гитлер и Муссолини заключили «Стальной пакт» – официальный военный союз.

23 августа был заключен пакт Молотова – Риббентропа.

1 сентября германские войска перешли границы Польши.

После окончания испанской гражданской войны прошло всего пять месяцев.

* * *

Гражданская война обошлась Испании в 450 000 загубленных человеческих жизней – убитых, замученных, умерших от голода, ран и болезней и пропавших без вести.

Испания потеряла 5 % довоенного населения, свыше 10 % мужского населения. Погибло почти 20 % молодежи от 16 до 30 лет.

320 000 погибших испанцев составили республиканцы, 130 000 – националисты, каждый пятый из них стал жертвой политических репрессий по обе стороны фронта. В стране почти не осталось семей, не пострадавших от войны. Ларго Кабальеро и генерал Москардо лишились сыновей, Хосе Диас – дочери, Эмилио Мола и Франсиско Франко – братьев. Тяжело ранен был сын Хуана Негрина – Ромуло Негрин-Михайлов, сражавшийся в республиканских ВВС. Племянница Франко и сын Миахи по два года отсидели в тюрьмах – она у республиканцев, он – у националистов. Немало испанских семей оказалось надолго или навсегда разделенными сначала линией фронта, потом – государственными границами.

Основательно разрушенными оказались все крупные города, кроме Бильбао и Севильи, и целый ряд мелких – Бельчите, Гвадалахара, Герника, Дуранго, Касерес, Нулес, Сагунто, Сеговия, Теруэль, Толедо, Хихон. Сильнее всего пострадали дороги, мосты, коммунальное хозяйство и жилой фонд. После войны катастрофически не хватало жилья и электричества. До конца 40-х годов свет во многих селах и мелких городах то и дело отключали.

Четверть миллиона строений была разрушена до основания, еще столько же зданий пострадало. 173 населенных пункта пришлось восстанавливать полностью (правда, крупнейшие заводы и фабрики уцелели).

Война обернулась изгнанием 600 000 испанцев, среди них большинство составляли лица свободных профессий, квалифицированные рабочие, военные. За рубежом оказались почти все видные испанские интеллектуалы – Мадарьяга, Ортега-и-Гассет, Пикассо. Родину тогда не покинул только молодой художник Сальватор Дали.

С падением Республики за границей образовалась «другая Испания». У нее не было государственных границ, официальной столицы и гражданства, но были свои язык, культура, экономическая жизнь. Ее население составило свыше полумиллиона человек, а неофициальными столицами стали Тулуза во Франции, Мехико и Буэнос-Айрес – в Западном полушарии.

Больше всего испанских изгнанников приняли Мексика (150 000 человек), Франция (140 000) и Аргентина (60 000). Бразилия впустила к себе около 30 000 человек, СССР – около 20 000, США – менее 10 000. Великобритания приютила всего 200 человек. Прочие рассеялись по Чили, Уругваю, Кубе, Египту.

Основатель Республики Асанья умер в изгнании ранее других – в 1940 году. Перед смертью он примирился с католической церковью.

Арестованный нацистами во Франции «испанский Ленин» – Ларго Кабальеро выдержал три года германского концлагеря, был освобожден советскими войсками и умер в 1946 году в нужде и одиночестве в пролетарском предместье Парижа. После него остались короткие записки под названием «Письма к другу». Обосновавшийся в Мексике Мартинес Баррио вплоть до смерти в 1962 году оставался республиканским президентом в изгнании.

Эмигрировавший в Лондон и подозревавшийся многими в присвоении денег и ценностей Хуан Негрин оставался премьер-министром в изгнании до 1945 года, когда его сменил Хираль. Негрин перебрался во Францию, полностью отошел от политики, вел уединенную жизнь. Большая советская энциклопедия с неудовольствием отмечала во втором издании, что «Негрин отказался присоединиться к движению сторонников мира». Он умер в Париже в 1956 году и похоронен на кладбище революционеров Пер-Лашез.

«Сильный человек Республики» Индалесио Прието поселился сначала в Чили, потом в Мексике. В отличие от Асаньи и Негрина «дон Инда» продолжал активную политическую деятельность, даже когда ослеп. Он опубликовал двухтомные пронизанные горечью мемуары «Конвульсии Испании». Скончался Прието в один год с Мартинесом Баррио и Хиралем (1962).

Альварес дель Вайо вплоть до 1975 года жил в Соединенных Штатах, проявив себя плодовитым мемуаристом. Его воспоминания выходили на разных языках под четырьмя заглавиями – «Битва за свободу», «Война началась в Испании», «Последний оптимист», «Дайте мне битву».

Хосе Диас и Долорес Ибаррури нашли убежище в СССР. Диас в возрасте 47 лет умер в тбилисском санатории. Долорес после него в течение 18 лет возглавляла компартию, став первой в истории женщиной – партийным лидером. Ее единственный сын погиб под Сталинградом. Вынужденная в дальнейшем уступить место лидера серийному убийце – Каррильо, Долорес глубокой старухой смогла вернуться на родину. Читать ее написанные в духе партийной догматики воспоминания не слишком интересно. Столь же скучна и опубликованная под ее редакцией трехтомная «Война и революция в Испании».

В эмигрантских партиях шла жестокая внутренняя борьба. Многие видные деятели испанской компартии были после 1939 года исключены из нее (Клаудин, Эрнандес) по стандартному обвинению в «антипартийной деятельности» или сами порвали с ней (Дельгадо, Кампесино, Тагуэнья, Этельвино Вега). Конфликтами с партийным руководством прославился Листер. Социалистическая партия изгнала Альвареса дель Вайо за его «дружеские связи с коммунистами».

Рассеялись по земному шару республиканские военные. Генерал Миаха уехал в США и умер в Нью-Йорке в 1958 году. Рохо и Сиснерос жили в Мексике, Сиснерос закончил свои дни в Чехословакии. Адмирал Буиса поступил во французский Иностранный легион. Листер и Модесто после пребывания в СССР вернулись в 1944 году во Францию, где и остались. Там же поселился и генерал Франсиско Льяно де ла Энкомиенда.

Анархист Сиприано Мера, до войны дорожный рабочий, во французской эмиграции стал каменщиком. Франсиско Сиутат закончил в Москве Академию Фрунзе, стал военным преподавателем и навсегда остался в Советском Союзе.

Все они, кроме Буисы и Энкомиенды, оставили воспоминания, самые известные из которых написаны Рохо, самые короткие – Сиутатом, а самые объемистые – Сиснеросом.

Фантастической была судьба Валентино Гонсалеса – Кампесино. Вместе с рядом других коммунистов он укрылся в СССР. Но очень скоро критиковавший советские порядки необузданный эстремадурец угодил в концлагерь. Оттуда Кампесино совершил головокружительный побег, в Иране был пойман англичанами и возвращен советским властям, снова бежал и обосновался в Мексике, откуда потом переехал в Бельгию.

Нашел пристанище в Латинской Америке руководитель Балеарской операции капитан Альфредо Байя. В Мексике он стал соратником Фиделя Кастро, помог ему подготовить десант на Кубу и позже получил звание генерала кубинской армии.

Испанские изгнанники активно участвовали во Второй мировой войне, сражаясь на различных ее театрах – от Франции и Северной Африки до Восточного фронта. Они сыграли заметную роль во французском Сопротивлении в южных департаментах, сражались в 8-й британской армии в Ливии и Египте, участвовали в освобождении Парижа в 1944 году. В критические дни обороны Москвы от вермахта советское руководство доверило испанцам охрану Кремля. Около 25 000 изгнанников погибло в боях. Еще 16 000 человек – в концлагерях Третьего рейха.

Но при всех перипетиях судеб испанской республиканской эмиграции у всех изгнанников сохранялась общая черта – тоска по родине, которой их лишил исход войны…

ГЛАВА 7
ТРУДНЫЙ ПУТЬ К МИРУ

Франсиско Франко достиг безграничной власти над страной. Соратники преподнесли ему звание генералиссимуса. Ему суждено было править Испанией около 40 лет.

18 мая 1939 года он торжественно въехал на подметенные улицы сверкавшего чистотой Мадрида на белом коне и немедленно отправился молиться в величественную церковь Святой Варвары. Каудильо молился о мире.

Идее мира противоречил грандиозный военный парад, проведенный в столице 19 мая и растянувшийся на 25 километров. В нем участвовало свыше 200 000 победителей. Перед трибунами прошли наваррские бригады, фалангистская милиция, андалузские ополченцы Кейпо, Иностранный легион, немецкие офицерские колонны, итальянские дивизии, португальцы. Проехала бронетехника (в том числе трофейная советская) и мотопехота. В небе пронеслось 600 бомбардировщиков и истребителей – весь наличный состав авиации.

Уникальность параду придал его юридический компонент. На грузовиках провезли кипы уголовных и политических судебных дел, заведенных победителями на побежденных.

Затем в честь уезжавших на родину иностранных «легионариев» были устроены отдельные парады в Севилье, Сарагоссе, Леоне.

Повсюду победители возводили помпезные триумфальные арки. Открывались памятники вождям националистов, в том числе прижизненные, в их честь переименовывались улицы и площади. Монументы Франко появились в центре сразу нескольких городов, начиная с Мадрида. Моле фалангисты воздвигли памятник в Вальядолиде. В 1941 году власти приступили к сооружению огромного мемориала в Гвадаррамских горах близ Ла-Гранхи – «Долины павших». Его намеревались посвятить исключительно памяти погибших националистов.

С редкой пышностью националисты устроили перезахоронения нескольких человек, объявленных героями и мучениками. Останки Примо де Риверы, ставшего жертвой судебного произвола, много дней под звуки траурной музыки торжественно перевозили из Аликанте в Кастилию. Ночью гроб Примо сопровождали факельные шествия фалангистов. Во многих селениях при этом происходили насилия над бывшими республиканцами. Останки павших при обороне Мадрида советских летчиков и танкистов подверглись осквернению – их вырыли из могил и бульдозерами сбросили в овраг (правда, в других местах подобных актов не последовало).

Националисты восстановили отмененные Республикой старинные католические праздники и учредили новые идейно-политические праздники – День смелости, День стойкости, День скорби, День памяти. Днем смелости было объявлено 18 июля. 19 мая провозгласили Днем победы.

Повсеместно нагнетались ненависть и презрение к побежденным. Их огульно именовали скопищем уголовников и советско-французских агентов. Стены домов пестрели плакатами, изображавшими чудовищ, побеждаемых националистической Испанией. Рефреном всех новых праздников было «Победила Испания – проиграла анти-Испания». В школах и храмах славили «крестовый поход» против либералов, коммунистов и масонов и его успехи.

Каудильо награждал соратников. Он возобновил раздачу аристократических титулов, прекращенную Республикой. Герои националистической Испании – Кальво Сотело, Мола, Примо де Ривера – посмертно получили герцогские титулы. Маркизами при жизни стали Кейпо де Льяно, адмирал Морено, Саликет, посмертными маркизами – Варела, Кинделан и Ягуэ.

Кадровые военные заняли большинство высших государственных постов. Такие вожди «крестового похода», как Алонсо Вега, Варела и Ягуэ, стали в националистической Испании министрами, Гарсиа Валино – начальником генерального штаба.

Националисты изобрели также коллективные награды. Верная «крестовому походу» с первого часа католическая и монархическая Наварра была награждена орденом Святого Фердинанда. Он был внесен в ее старинный герб. Выдержавшие длительную осаду Авила, Бельчите, Овьедо, Сарагосса, Сеговия, Теруэль, Толедо получили статус городов-героев.

Победители – кадровые военные, монархисты и фалангисты – откровенно упивались военной победой. 1939 год был официально объявлен «годом победы».

Внутреннюю политику диктатуры иностранцы прозвали «политикой отмщения». Республиканская конституция была отменена, республиканский «Гимн Риэго» и трехцветный флаг запрещены. Та же участь постигла баскский и каталонский языки.

Драконовский закон о политической ответственности нашел широчайшее применение. Вплоть до 1941 года продолжались массовые казни. В среднем ежедневно приводилось в исполнение около 20 смертных приговоров. Расстрелов было столько, что даже италофашистский генерал Гамбара весной 1939 года заявил о своем протесте.

Кроме расстрела, националисты возродили старинную средневековую казнь при помощи гарроты, страшную варварскую традицию. Среди казненных были бывшие республиканские министры, глава каталонского Хенералидада в изгнании Компанис, немало профсоюзных деятелей, множество офицеров и комиссаров республиканской армии.

По приговору военного трибунала расстреляли генерала Эскобара, хотя он поддержал переворот Касадо и разгромил коммунистическое сопротивление в Эстремадурской армии, и генерала Кабреру – виновника падения Малаги, которого республиканцы подозревали в предательстве!

По меньшей мере 200 000 «красных» испанцев прошло через тюрьмы и ссылки. В тюрьмах гибли не только подлинные враги националистов вроде поэта и политкомиссара Мигеля Эрнандеса (получил пожизненное заключение, умер в 1942 году), но и сподвижник Касадо – антикоммунист генерал Матальяна (20 лет заключения, умер в 1952 году). Даже закоренелый антикоммунист и недруг СССР Хулиан Бестейро, два с половиной года призывавший к капитуляции, ставший членом Хунты в марте 1939 года и имевший, казалось бы, заслуги перед националистами, получил 30 лет заключения (умер в 1940 году). Члены судившего Бестейро трибунала припомнили ему и составление конституции 1931 года, и членство в социалистической партии, и уклонение от «активной борьбы» против Республики. Тяжелая болезнь пожилого Бестейро – он был в последней стадии чахотки – не была сочтена смягчающим обстоятельством.

Свыше 300 000 бывших солдат Республики отправились на принудительные работы – дорожные, строительные, работы в шахтах. Их сроки колебались от года до 20 лет. Особенно славились тяжестью работы в «Долине павших». Там, в скалах, без каких-либо механизмов и без взрывчатки 22 000 пленных республиканцев возводили колоссальный мавзолей и крест. Им следовало ручным трудом «искупить вину перед отечеством». 14 000 человек погибло в ходе работ, длившихся 18 лет.

Победившие силы – армия и церковь запретили почти все разрешенное Республикой – политические партии, профсоюзы, светскую школу, забастовки, разводы, стриптиз, нудизм. Помещики получили назад большую часть конфискованных земель, у женщин отобрали политические и имущественные права.

Националисты прививали испанцам аскетизм. Восстановили предварительную цензуру, загнали в подполье проституцию, ограничили ввоз иностранных газет, книг и кинофильмов. Из голливудских фильмов вырезали объятия, поцелуи, декольте, бикини. Испанкам запретили носить короткие платья, открытые купальники, использовать косметику и даже курить (впрочем, мужские права тоже ограничили – испанцам запретили носить шорты).

Испания перестала быть конституционным государством. Упразднив конституцию 1931 года, победители не приняли другой. Они управляли страной отдельными органическими законами и многочисленными подзаконными актами.

На официальных церемониях теперь исполняли воспевавший самобытность Испании гимн Фаланги «Лицом к солнцу», монархический марш «Марча реал» и армейские походные марши. Националистическая Испания стала, таким образом, уникальным государством с несколькими гимнами.

Церковь была воссоединена с государством. В страну вернулись изгнанные Республикой иезуиты, школа отдана под опеку духовенства, университеты оказались под двуединой властью духовенства и фалангистов. Программы социальной помощи тоже осуществлялись только по каналам церкви и Фаланги.

Политическая демократия была полностью демонтирована. Правовые акты националистической Испании до 1944 года не содержали упоминания о каких-либо правах и свободах граждан.

Упразднена была многопартийная система. «Мы ненавидим и отвергаем все партии», – публично заявлял Франко. Единственной политической организацией осталось созданное в 1937 году на основе Фаланги Национальное движение. Декретами кауди-льо была утверждена его форма, ношение которой было обязательным – синяя фалангистская рубашка и красный монархический берет. Девизом и приветствием движения осталось фалангистское «Воспрянь, Испания!»

Претенденты на государственные и муниципальные посты в националистической Испании должны были предъявлять свидетельство о крещении. Занимавший государственный пост чиновник официально присягал на верность религиозному авторитарному государству. Служебная и военная присяга начиналась словами «Клянусь Богом, Испанией и Франко».

Во внешней политике победа националистов автоматически привела к полному разрыву отношений с поддерживавшими Республику державами – СССР, Мексикой, Чили и к усилению ориентации на тоталитарные государства – Германию и Италию и на авторитарные латиноамериканские режимы.

В годы Второй мировой войны Франко снабжал Германию стратегическим сырьем. Националистический режим перепродавал Третьему рейху продовольствие, купленное в США, хотя разрушенная Испания сама испытывала продовольственные трудности. На советско-германском фронте до 1943 года в составе «Голубой дивизии» сражалось несколько десятков тысяч испанских добровольцев.

Первые симптомы поворота испанцев к общенациональному примирению обозначились именно во время Второй мировой войны. Вызревали они крайне медленно и противоречиво.

Некая общая основа у победивших националистов и побежденных республиканцев обнаружилась впервые во внешнеполитических вопросах. Несмотря на обращенные к Мадриду призывы Гитлера открыто вступить в войну на стороне нацистско-фашистского блока, невзирая на выход победоносного вермахта в 1940 году к испанской границе, осторожный и предусмотрительный Франко официально остался нейтральным. Этому послужил ряд весомых причин.

Нацизм с его презрением к «неарийским» народам и слепым, нехристианским культом фюрера вызывал равную неприязнь у испанского духовенства, военных и фалангистов.

Опустошенность и обескровливание страны в ходе только что прогремевшего «крестового похода» вызывали у многих националистов справедливые опасения, что их отечество не выдержит участия во всемирном военном конфликте.

Заметную роль в сделанном Мадридом выборе сыграл руководитель абвера адмирал Канарис, который с 1938 года вел тайную политику против Гитлера и был настроен пессимистически. Во время очередного визита в Испанию в 1940 году Канарис настоятельно рекомендовал старому знакомому – каудильо не вступать в войну между великими державами. Он ссылался на слабость Третьего рейха на море, на нехватку у Гитлера топлива и продовольствия и на непроясненную позицию США. Прогнозы Канариса были приняты во внимание Франко. Поэтому последующие авансы Берлина – наградить «после войны» Испанию Гибралтаром, Французским Марокко и даже частью Алжира – не вызвали положительного отклика у хитрого каудильо и антигермански настроенного Серрано Суньера.

Чтобы сохранить терпимые отношения с Третьим рейхом, каудильо, не объявляя войны, направил на Восточный фронт «Голубую дивизию». Мстительный Гитлер загнал ее в гиблые болота Новгородчины. Дивизия не участвовала в больших сражениях, но понесла изрядные потери из-за болезней и обморожения. По возвращении дивизии в Испанию в 1943 году некоторые солдаты открыто заявляли, что сожалеют об участии в войне с Россией – их везли воевать с коммунизмом, «а заставили сражаться с обманутым русским народом». Таких пришлось отправить за решетку. Уклонение Мадрида от открытого вступления во Вторую Мировую войну нашло понимание и одобрение у всех испанцев, включая эмигрантов.

Шаткость с трудом созданного националистического режима вынудила Франко к отдельным уступкам побежденным. В 1941–1944 годах в несколько этапов были освобождены политические заключенные, которые получили не более шести лет лишения свободы. Власти разрешили им выезд за границу, чем некоторые сразу же и воспользовались. Был выпущен из тюрьмы соперник Франко – Эдилья, которому, разумеется, не позволили вернуться к политической деятельности.

В 1942 году Франко воссоздал законодательный орган – кортесы, упраздненные им во время войны. Как и в Республике, орган был однопалатным, но депутаты националистических кортесов не избирались народом, а отбирались каудильо и Национальным движением из числа «благонадежных испанцев».

Импульсы к примирению и объединению исходили и из-за рубежа. Инициативу проявила монархическая часть эмиграции. 17 февраля 1945 года находившийся в изгнании сын умершего короля Альфонса XIII – граф Барселонский в манифесте к испанскому народу осудил диктатуру и обещал восстановить «демократические институты», не предрешая формы правления. Манифест стал толчком к последующему преодолению застарелой идеологической вражды монархистов и республиканцев.

Закономерно, что манифест был поддержан прежде всего пытавшимся ранее закончить гражданскую войну социалистом Прието. В монархическом лагере сторонником компромисса с республиканцами под лозунгом «демократической монархии» объявил себя живший в Португалии Хиль Роблес.

Наведение мостов между различными течениями эмиграции и исход Второй мировой войны с крахом ряда авторитарных и тоталитарных режимов побудили каудильо к ответным действиям. 8 мая 1945 года – в день капитуляции Третьего рейха Франко опубликовал «Хартию испанцев», даровавшую сторонникам существующего строя гражданские и политические права. «Не замешанным в преступлениях» изгнанникам разрешалось вернуться на родину. Националисты вынесли Хартию на народное голосование, давшее свыше 85 % голосов в ее поддержку.

Тогда же было отменено приветствие «Воспрянь, Испания!» и обязательное ношение фалангистами сине-красной униформы. Роль Национального движения в жизни страны, доминирующая в 1939–1944 годах, начала постепенно снижаться.

В конце 1945 года каудильо официально разрешил вернуться в Испанию эмигрантам, не участвовавшим в вооруженной борьбе против националистов. Разрешением воспользовались некоторые монархисты и отдельные консервативные республиканцы вроде престарелого Лерруса. По его словам, он вернулся умереть на родине. Затем вернулся также философ Ортега-и-Гассет.

В 1947 году кортесы одобрили внесенный правительством органический закон о восстановлении в Испании монархии – «временно без короля». Испания получила определенную форму правления. Каудильо долго выступал против такой меры, его гораздо больше устраивала собственная неограниченная власть. Но Франко вынужден был уступить учтивому, но постоянно усиливавшемуся давлению духовенства и монархистов.

Однако в главных чертах «политика отмщения» продолжалась. В испанских тюрьмах к 1946 году оставалось не менее 26 000 политических заключенных, на принудительных работах – не менее 10 000. В местах заключения продолжались физические пытки, выносились и приводились в исполнение смертные приговоры. Свыше половины политэмигрантов по-прежнему не имели легальной возможности возвращения на родину.

Мыслившие категориями общенационального примирения изгнанники во главе с дальновидными Прието и Роблесом были в 40–50-х годах XX века слишком малочисленны и маловлиятельны. Увлечь за собой преобладающую часть политически активных эмигрантов (анархистов, коммунистов, басков и др.) они были не в состоянии.

Распавшееся республиканское правительство было в 1945 году воссоздано в Мексике и функционировало еще около 20 лет. А в горах Астурии и Каталонии действовали республиканские партизаны, постепенно превращавшиеся в уголовников.

С территории Франции республиканцы-эмигранты устраивали вооруженные вторжения на родину. Делались попытки (при американской поддержке) засылки республиканских боевиков в Испанию с моря и с воздуха. Подобные действия республиканской эмиграции на несколько лет накалили обстановку во всей Северной Испании.

Репрессии против партизан и подпольщиков вызвали протесты за рубежом, но одобрялись большинством испанцев, особенно в сельской местности. Страна устала от кровопролития, была настроена против внешнего вмешательства и видела теперь в националистах наименьшее из зол.

Нажим на Франко со стороны Большой четверки (недопущение Испании в ООН, дипломатический и экономический бойкот) болезненно задел гордость испанского общественного мнения и способствовал упрочению военной диктатуры.

Пассивная поддержка крестьянством и большей частью прочих социальных групп надпартийной военной диктатуры обрекла усилия непримиримой эмиграции и международного сообщества на провал.

Взывая к гордости испанцев, Франко официально провозгласил в конце 40-х годов автаркию, которая стала его ответом на дипломатический бойкот и санкции. (Фактически он проводил подобный курс с 1939 года.) Одновременно националисты организовали дешевое жилищное строительство, орошение засушливых земель и – впервые в испанской истории – ввели бесплатную медицинскую помощь.

Как мы видим, каудильо и его сторонники, нагнетавшие неприязнь к окружающему миру, тем не менее успешно использовали опыт социальных реформ в ряде зарубежных государств.

К 1951 году лишенное народной поддержки республиканское сопротивление внутри Испании было окончательно подавлено. Двадцать лет автаркии – «опоры на собственные силы» – позволили Испании залечить раны гражданской войны. Но осталась огромная застойная безработица, неразвитое сельское хозяйство, низкий уровень жизни, нехватка современных технологий. Осталась и проблема примирения. Тенденции к общенациональному примирению, блокированные императивами автаркии, возродились после снятия международных санкций против Испании и ее допуска в ООН в 1955 году.

Последующий вынужденный отказ Мадрида от автаркии повлек за собой медленное размывание устоев военной диктатуры.

С середины 50-х годов националисты заметно сократили применение смертной казни. С 1963 года в результате международных протестов были прекращены казни на гарроте. После антифалангистских студенческих волнений власти стали допускать в вузы детей бывших республиканцев.

После празднования в 1956 году 20-й годовщины начала «крестового похода» Испания начала выдавать туристические визы потомкам политических эмигрантов. Испанские издательства стали публиковать воспоминания некоторых деятелей Республики – в том числе остававшегося в изгнании Прието (впрочем, из его многотомных мемуаров «Конвульсии Испании» опубликована была только меньшая часть – «Я и Москва»).

Официально прекратила существование сыгравшая большую роль в борьбе с республиканцами Испанская фаланга. Органическим законом 1958 года Франко переименовал ее в Национальное движение. Тем самым он устранил одну из нитей, связывавших диктатуру с «крестовым походом». А с 1967 года правовые акты Испании перестали содержать упоминания о Национальном движении.

Знаменательным явлением стало легальное возвращение в 1955 году на родину двух престарелых военных-республиканцев – совершившего в 1939 году государственный переворот полковника Касадо и генерала Рохо. Оба они не подверглись репрессиям. Служивший Республике Рохо даже получил казенную квартиру в центре столицы, напротив военного министерства. Характерно, однако, что оба возвращенца никогда не появлялись на публике. (На наш взгляд, беспрепятственное возвращение Рохо и его безопасная жизнь в националистической Испании подтверждают, что он оказывал услуги националистам, тайно вредя Республике.) Любопытный политический факт имел место после смерти в 1956 году последнего премьер-министра Республики – Негрина. Исходя из его завещания, сын покойного – в прошлом летчик-республиканец Ромуло Негрин-Михайлов – под присягой публично засвидетельствовал, что в 1936 году золотой запас Испании был с разрешения Ларго и при участии Негрина вывезен в СССР в счет оплаты советских военных поставок.

Поступок непримиримых эмигрантов показал, что они, в прошлом боровшиеся против «крестового похода», уже считали националистов не узурпаторами, а законным правительством Испании.

Поступок Негрина привел к затяжному испано-советскому конфликту. Мадридские дипломаты в кулуарах ООН и ЮНЕСКО стали требовать у советских коллег возвращения оставшегося после поставок золота. СССР официально в общей форме отвечал, что все золото ушло на оплату данных поставок, но не обнародовал относящейся к вопросу документации…

Конфликт не принял более острых форм ввиду отсутствия у националистической Испании и Советского Союза дипломатических отношений.

Движение к общенациональному примирению стимулировалось отсутствием в националистической Испании партийных догм. Ведь Национальное движение не обладало монополией на политическую жизнь страны. С ним постоянно соперничала сохранившая самостоятельность и влияние католическая церковь. А у Франко с возрастом обнаруживалось все больше качеств лидера-прагматика.