Текст книги "Остров отложенной гибели (СИ)"
Автор книги: Сергей Возный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Чума!!!
Я, конечно, не медик, но про эту бяку с ее симптомами только ленивый не слышал. В связке, естественно, со страшилками о Средневековье: горы трупов и доктора с «вороньими клювами», от вида которых хочется сдохнуть без всякой болезни. Прикольная тема, если воспринимаешь ее под пиво, с экрана большого, или малого.
Не как сейчас!
Попятился осторожно, будто от громкого звука все тут начнут-таки шевелиться и вставать. Толкнул спиною дверь, вывалился обратно на мокрую палубу. Может, сразу за борт сигануть?! Всё мучений поменьше! Вместо этого побрел в жутковатом лунном свете вдоль надстроек, сунулся в другую дверь, увидел еще тела. Живых тут нет, похоже. «Летучий голландец» под рваными парусами и неведомым флагом – крылатый зверь, вроде льва, снизу не разглядишь. Возможно такое на Черном море, в благословенном XXI-м веке? Фигня вопрос – не такое еще возможно! Луна уставилась с неба, будто глаз демона, вполне себе «земная» и белесая, пятен на ней не видать, но и это не говорит ни о чем. Ладно, после буду думать! Действовать надо! Спрятаться от ветра, подсохнуть и найти другую одежду! В идеале – не снятую с чумного трупа!
С этой мыслью сунулся в трюм – ничем другим этот люк в задней части палубы быть не мог – нащупал ногой стремянку и снова сорвался. Ну, не везет мне сегодня с лестницами!
Грохот, боль, темнота…
***
В забытье оказалось неплохо. Гораздо лучше новой моей реальности! Много света, приятная музыка, вот только человек сомнительный – толстяк с огромной головой, практически голый, не считая плавок, весь обставленный коробками и бутылками. Я сделал шаг, под ногами что-то хрустнуло, человек обернулся.
– О, наконец-то! Иди же ко мне, противный!
Интригующее начало, блин! Среагировать я не успел – собеседник принялся хохотать, тяжелое брюхо заколыхалось, а плавки под ним спереди оказались почти не видны. Будто из анекдота про «зеркальную болезнь», когда собственный хрен получается разглядеть только в зеркале.
– Ой, не могу, ой умора! Не узнал?! А это ведь ты и есть, Сашок, друг мой! Я – это ты, ты – это я, как пел в нашем детстве один неплохой артист! Не помнишь? Ну, да, ты же с популярной музыкой всегда был не очень, ты по учебе парился, и я с тобою вместе! Ботаник-головастик-языкастик, бе-бе-бе!
Язык у жирдяя оказался мерзким, как и он сам. Метровой длины, не меньше. Поболтался перед лицом моего визави, скрутился в рулон и исчез во рту.
– Пферебор, пофалуй, – прошепелявило чудище и взялось сминать свои щеки руками. – Перебор, говорю! Не такой уж ты языкастый, да и прочее… щас исправим!
Захрустело, громадная голова уменьшилась в размерах, лицо теперь стало реально похожим на моё собственное.
– Получше смотрится, Сашок?!
– Перестань меня так называть! – я шагнул вперед, под кроссовками снова хрустнуло. Кости, вот оно что – всё тут в сплошных черепах и ребрах, совсем истлевших. Потому и много белого цвета!
– Кто ты такой, мать твою?!
– Тебе повторить? Без проблем, для тугих на всю голову конкретизирую! Я – твоя лучшая часть, самая креативная! Могу сказать тебе вещи, которые знаешь сам, но боишься принять и озвучить. Начиная с внешнего вида.
– Нормальный у меня вид! И пуза такого сроду не было!
– В самом деле? – тонкие руки приподняли громадную жировую складку, вернули обратно. – Я и здесь перестарался? Ладно, прости! Оставим в покое внешность, займемся всем остальным. Что ты имеешь по жизни, Сашок, чтобы так борзеть?! Может, денежки?!
Рука жирдяя нашла бутылку в шеренге других, перевернула – из горлышка сыпануло пылью, дно откололось, шлепнулось рядом.
– Нету денежек, – констатировал человек-пародия. – Даже в минусе, с учетом твоих долгов! Что еще посмотрим? Карьеру, личную жизнь, удачу… хотя, с последним, как раз, не так уж плохо. Встретить корабль в открытом море – плюс. Суметь на корабль забраться – огромный плюс! Ты не совсем безнадежен, Сашок, но финальный минус стирает всю твою удачу. Очень плохие попутчики, хоть и дохлые, а скоро ты к ним присоединишься!
Достал откуда-то весы, тяжелые, медные, старее бивней мамонта. В первой чаше – оскаленный череп, во второй – сияющий всеми гранями кристалл. Скрип-скрип, скрип-скрип.
– Или – не присоединишься. Удача, несомненно, есть, а вот с кораблем сплошная неясность.
– Я плавать умею! Я в секцию ходил!
– Неужели?! Полгода занятий, а дальше лень. Как и всё в твоей жизни, Сашок! Товарищ Половинкин!
– Не зови меня так! – кулаки сжались сами, дернулся, проснулся.
***
Никаких уже белых тонов и музыки – только смрадная темнота. Что-то в ней движется, перемещается рядом со мной, отблескивает алыми искрами. Крысы, похоже. Здоровенные! Если питаются падалью, то сыты, а вот если соскучились по свежатинке… надо валить, короче! Мне! Отсюда! До трюмного люка карабкаться метров десять, лестницу в лунных отсветах видно плохо, но нащупаю!
Крысы пискнули разом – волна ультразвука, от которой заныли перепонки. Вспыхнули новые угольки глаз, взялись обкладывать, будто волчья стая.
– Вы это, звери… фигней не майтесь, – сказал я черным теням, но голос меня подвел. Совсем не такой уверенный как во сне, с тем жирдяем! Хорошо, что жирдяй не слышит, а то посмеялся бы снова!
– Крысы – это грызуны, понятно вам? Гры-зу-ны. Тут дерева много, вот и грызите!
Послушались, как ни странно! Растворились во тьме. Это я что, дрессировщиком на полставки заделался?! Ладно, проверим позже, а сейчас надо пользоваться моментом и лезть-таки наверх!
Сказано-сделано! Быстрее, чем сам от себя ожидал – не люблю я странностей, даже приятных, а на чумном корабле тем более! Выбрался снова на палубу, в рассветные сумерки, начал оглядываться…
…И сразу закончил.
Ни к чему вертеть головой, если прямо по курсу – земля! Серые скалы, туман и всё это в километре, не больше! Паруса наполнены ветром, мчимся к берегу со всей дури! Правильно крысы заволновались!
– Удача, значит? Там не утонул, чтобы здесь, да?!
Сам вдруг почувствовал себя грызуном – забиться бы в трюм и ждать финала! Потом, правда, будет пробоина, и затапливать эту ореховую скорлупу начнет именно снизу, логично же! Наверху надо прятаться! В капитанской рубке, на мостике, или как оно зовется у мореманов?! Где-то там, стопудово, имеется штурвал, можно его найти, только смысла нет. Не машина же! Многие тонны веса, высокие мачты и сила инерции – набок завалится, или что другое, тоже малоприятное!
Убежище я отыскал за секунды – в той самой каморке, где трупы. Залез в закуток между лавкой и стеной, уперся ногами, приготовился.
Кррр-р-р-р-р-р-р-ах-х-х-х-х-х!!!
Именно этот звук, потом удар. Встали на полном ходу, мертвецы повалились на пол, а кто-то и сразу там был. Мертвецам до лампочки – не то, что мне! Спину сдавило, будто прессом, швырнуло налево-направо, замерло.
Тоскливый хруст и неподвижность. Финиш, по-моему.
***
На камни мы сели классно – всего-то в десятке метров от берега.
Только берег совсем не классный!
Каменная пустошь, насколько хватает глаз, ни единого деревца. Дальше сплошной туман. Огней не видно, как и прочих признаков цивилизации.
– Удача, значит? – повторил я вопрос. – Ну, ладно, что-то в этом есть. Живой ведь до сих пор!
Очередная крыса согласно пискнула и поплелась мимо меня к фальшборту. Клочковатая, нездоровая даже с виду. Если уж эта дохлятина решила смыться, то мне давно пора!
В воду съехал по канату, обжег ладони, зато не хряпнулся о камушки с высоты. Плавать меня реально учили, хоть и давно, а насчет «товарища Половинкина» – прав был толстяк, не отмазаться! Как и мама, придумавшая прозвище. Быстро вспыхиваю, быстро остываю. Что успел ухватить – то и моё!
Плыть почти не пришлось, а кроссовки не снял совершенно правильно: дно у берега оказалось сплошь в угловатых камнях. Вымок опять до нитки, а рассвет еще только забрезжил, и тепло не скоро придет.
Если придет вообще!
С чего я решил, что здесь тоже лето, и что климат похож хотя бы на нашу среднюю полосу, а не на Чукотку с Якутией?! Костер разжигать нечем, ветер пронизывает. Надо спрятаться хоть куда-нибудь!
Чихнул я уже в укрытии – в скальной трещине рядом с «пляжем». Тоже не «Хилтон» и сверху капает. Забился поглубже, обнял руками колени и сразу чихнул, до боли. Раз, второй, третий. Просквозило-таки – если не думать о другом варианте, совсем уж поганом! Если гнать эти мысли, уводить их в сторону и хоть что-то планировать на шаг вперед.
Где же я, всё-таки, оказался?!
Где Вадик, куда подевались коллекторы, и при чем тут, собственно, батя с его афоризмами в духе восточных мудрецов?! Не похож ведь был на Конфуция, совсем другой человеческий тип! Именно тот, что всегда нравился маме: раздолбай, искатель приключений, человек с загадкой внутри. Это я сейчас его так домысливаю, а в реале и вспомнить нечего – всё моё раннее детство твердили про «папу-путешественника», в детстве позднем циничные пацаны объяснили, что отец мой наверняка «сидит», но и это было неправдой. К подростковому возрасту я в этих темах уже более-менее шарил, потому недолгое возвращение папы Вити принял без радости, но и без страха. Просто, дядька, которого никогда не знал, потому и эмоций нет. Жилистый, с огоньком в глазах и совсем обычный по всем остальным параметрам. Загорелый до черноты. Много пил, как водки, так и чаю, говорил свою заумь, а в нетрезвом состоянии рисовал на листах из моих тетрадок, обычной шариковой ручкой. Что-то очень неприятное рисовал, похожее на…
Из анабиоза меня выдернули голоса. Мужские, невнятные, но слова разобрать можно. Они что же, по-русски говорят?!
Надо бы вылезти из расщелины с воплем: «Земляки-и-и!», но сдержался почему-то. Выглянул краем глаза: человек десять, сутулые, косматые, обряжены в такие лохмотья, что даже отсюда вызывают оторопь. Бомжи? Скорее всего – если бывают обычные бродяги с дубинами и копьями. Может, секта какая-то?! При любом раскладе, общаться мне с ними расхотелось сразу и всерьез, да и просто показываться, желания нет. К воде подбежали размашистыми прыжками, старший рыкнул коротко, прочие доплыли до «моего» каната, полезли вверх, друг за другом. Ловкие, черти! На кого они тут охотятся с этими штырями?!
– Ух-ха! – крикнул с палубы самый шустрый, а дальше зазвучала полная невнятина. По моим представлениям, все они должны были от вида трупов сигануть за борт и пятками сверкать, куда подальше.
Нет, однако!
Пятеро, правда, спустились, образовали живую цепочку, а другие… взялись им скидывать всё подряд, от мешков до шмоток. Совсем с головой не дружат! Мне с такими дружить тем более смысла нет – вылез из трещины и пополз на карачках, вдоль скальной стены, в туман. Не заметили, вроде! Дальше перешел на шаг, попробовал бежать, но дыхание сбилось на раз. Зато согрелся!
Направление потерял быстро, как и чувство времени. Не совсем, конечно, дитя асфальта, по юности в походы ездил, но давно это было! В компании опытных и умелых людей. С компасом хотя бы. Сейчас у меня и часов при себе нет, а мобильник остался где-то на дне морском. Всего имущества – связка ключей в кармане, с миниатюрным складным ножом вместо брелока. В гору с таким арсеналом точно не стоит лезть! Как и сходиться в бою против дубин и копий!
От скалы ушел, наконец, дальше потянулись колючие кусты, а потом повеяло вкусными запахами. Дымом и пищей. Так повеяло, что желудок свернулся в трубочку, и страх вообще исчез.
Цивилизация рядом!
Эти, косматые, ушиблены на всю голову, но с чего я решил, что они мне желают зла?! От всех подряд теперь прятаться, кто странно выглядит?!
Рассуждал, а ноги уже несли – пока не увидел ту самую «цивилизацию» в полусотне метров. Сомнительную, однако! Пару десятков хижин, сложенных явно из мусора. В дальнем конце селения поднимается дым костра, мелькают людские фигуры, ближе всё выглядит безжизненным. Большинство побежало корабль обносить? Вернутся, притащат в свой дом чуму, но это ведь будет позже, а пища – вот она, рядом!
К ближайшей хижине прополз опять на карачках – мало ли – глянул в дыру, завешенную рваной тряпкой. Никого. Воняет немытым телом и прочими бомжацкими реалиями, аппетит содрогнулся и резко прижух. Из чего они эту самую пищу готовят, хотелось бы знать?! Две женщины в лохмотьях – ну, разумеется – и кучка молчаливых детей. Отсюда видно, что голодные, столпились все возле костра, чуть ли в котел не лезут. В металлический, кстати! Наконечники копий у той банды были определенно каменными, а тут совсем другие технологии. Как это понимать?! Ответ – никак, блин! Топай дальше, умник, и постарайся не словить в задницу остриё, из любого материала!
Вторая хижина, третья. Четвертая выглядит небоскребом рядом с соседями: два этажа, примитивные лестницы по бокам и рисованные хари на стенах. Местный аттракцион, что ли? «Комната страха» в комплекте с театром уродов?
Заглянул и вздрогнул.
Не театр и даже не цирк – капище! Жутковатые идолы, очаг по центру, чьи-то длинные кости в золе, еще всякое… не рассмотришь так сразу. Взгляд моментально цепляется за фигуру, подвешенную между двумя истуканами.
За человека без ног.
К ближайшей хижине прополз опять на карачках – мало ли – глянул в дыру, завешенную рваной тряпкой. Никого. Воняет немытым телом и прочими бомжацкими реалиями, аппетит содрогнулся и резко прижух. Из чего они эту самую пищу готовят, хотелось бы знать?! Две женщины в лохмотьях – ну, разумеется – и кучка молчаливых детей. Отсюда видно, что голодные, столпились все возле костра, чуть ли в котел не лезут. В металлический, кстати! Наконечники копий у той банды были определенно каменными, а тут совсем другие технологии. Как это понимать?! Ответ – никак, блин! Топай дальше, умник, и постарайся не словить в задницу остриё, из любого материала!
Вторая хижина, третья. Четвертая выглядит небоскребом рядом с соседями: два этажа, примитивные лестницы по бокам и рисованные хари на стенах. Местный аттракцион, что ли? «Комната страха» в комплекте с театром уродов?
Заглянул и вздрогнул.
Не театр и даже не цирк – капище! Жутковатые идолы, очаг по центру, чьи-то длинные кости в золе, еще всякое… не рассмотришь так сразу. Взгляд моментально цепляется за фигуру, подвешенную между двумя истуканами.
За человека без ног.
Глава 3
Он меня тоже увидел – или услышал, скорее. Глаза закрыты, косматая борода свисает до пояса, культи ниже колен. Желудок крутнулся внутри меня, но наружу ничего не хлынуло – пусто, с самого утра!
– Кто… снова, да… пшли вон, поганцы, – пробурчал человек невнятно. – Грязное дикарьё, свиньи, имел я вас… ты кто?
Последние два слова я разобрал не сразу. Ошалел от картины. Не сразу понял, что обращается человек уже конкретно ко мне.
– Саня, – ответил глупо, зато искренне. – А вы… ты тоже наш, русский?
– Что?! – человек вскинул голову, белки глаз блеснули на грязном лице. – Кем ты меня назвал?! Значит, они работают на вас, так и думал, свиньи проклятые! Всё дерьмо по всему миру – на вас…
– Не знаю, о чем вы говорите, уважаемый, но догадываюсь, что приняли за кого-то другого, – речь моя от стресса, полилась рекой, не заткнешь. – На меня здесь никто не работает, к сожалению, а если вы имеете в виду этих дикарей…
– Коммунист?
– Что? – повторил я за незнакомцем, река на пару секунд иссякла, и слова закончились. Молча лупал глазами, а подвешенный разглядывал меня тяжело, не мигая, будто целился.
– Ты русский, а значит – комми, не отпирайся, – просипел он, наконец. – Рузвельт решил, что с вами можно дружить, но с волком нельзя… он всегда вцепится в глотку. Ваш дядюшка Джо… похитрее лисицы Черчилля, куда уж этим ослам-демократам…
– Не понимаю вас, – ответил я стопроцентно искренне. – Я беспартийный, если это важно, никогда коммунистом не был, а по-русски вы ведь тоже нормально говорите! В чем проблема?!
Показалось, что безногий закашлял, продолжил шепотом, хоть и громким:
– Кхе, кхе, кх-хе!.. По-русски, кх-х-х… недавно здесь, потому такой гладкий?! Ноги на месте, шрамов не вижу!
– И не надо их видеть! Что, вообще, смешного сказал?!
– Тиш-ше! Если услышат… подойди, не укушу. Шепотом говори!
– Да без проблем! Я представился, кстати, а от вас до сих пор ничего, кроме хамства.
– Роджерс, – отозвался безногий, будто плюнул. – Сэм Роджерс, отставной капрал морской пехоты США. Воевал на Окинаве, два ранения, медаль «Пурпурное сердце»… а теперь они меня жрут! Представляешь, ты?!
– К-как, жрут?!
– Зубами, кретин! Гнилыми, погаными зубами! Мы с тобой здесь деликатес, мы пришлые… эти крысы верят, что можно забрать нашу силу, и проход откроется.
– Какой проход?
– О, матерь Божья! – безногий зажмурился надолго, потряс головой. – Ты откуда явился такой тупой?
– Издалека. У вас в Америке все такие хамы?!
– А у вас в России все идиоты, драть их туда-сюда?! Или ты из Сибири, где даже читать никто не умеет?!
– Слушай, калека, а не пошел бы ты?! – прорвалось у меня, наконец. С инвалидами надо быть терпеливым и понимающим, но я вам не волонтер на полставки. Хватит того, что башка болит, и в горле пересохло!
– Не можешь общаться по-человечески, болтайся дальше, бренчи своим «Пурпурным сердцем»!
– Стой! – вскинулся Роджерс, даже про шепот забыл. – Подожди, парень, не горячись. Мне настолько хреново, что… две недели здесь, или два месяца… как в бреду. Эти «крысы», они себя так зовут… они пляшут, отпиливают куски… прижигают железом, чтобы кровь не текла. Почему я не сдох до сих пор?!
– Не судьба еще, – ответил я глупо, но хоть как-то. Не привык утешать людей, наполовину съеденных. А на крыс мне везет сегодня, во всех смыслах.
– Вы… ты тоже сюда из моря вылез, капрал? Что это за место, вообще?!
– Из моря? Ну, нет! Там меня бы давно уже съели, там такое водится… похлеще акул, мать их за ногу! «Крысы» мечтают свалить, пока это всё не явилось оттуда… за стену, там жизнь, там спасение… дай воды, парень.
– Без проблем, – огляделся, но ни кувшинов, ни бочек рядом. Только грязные лежаки из неведомого хлама.
– Где ее набрать?
– Откуда ж я знаю, кретин… прости, снова вырвалось. Вся вода и жратва у них там. Меня иногда выносят, вижу окрестности. Скальную стену вижу. Там другие, высшие… стреляют, а «крысы» туда рвутся. Все туда хотят! Подальше от моря, от ужаса. Чего бы мне сюда с Окинавы не провалиться… с винтовкой и гранатами?!
– С винтовкой? А в каком году это было?
– В сорок пятом, конечно! – вытаращил глаза Роджерс. – Еще скажи, что не слышал про наш «Стальной тайфун»! Надрали япсам задницу, без всякой атомной бомбы! Это потом уже Трумэн решился… войне конец, мне медальку в зубы и на улицу. В Сиэтле работу нашел, девчонку… и провалился. В сраном подвале каком-то! Думал, бред, веришь?! Думал, лежу на войне, дырявый, душа отходит, вот и мерещится, а потом опять эти… режут, жгут… лучше бы япсы мечами кишки выпустили…
– Не торопись умирать, – вырвалось у меня привычное, «манагерское». – Всё еще поправимо, люди без ног тоже живут, а я доберусь и приведу помощь…
Не закончил, стыдно вдруг стало. Будто убалтываю клиента, потерявшего сотню тысяч в рублях, обещаю неслыханные бонусы и бесподобные скидки, чтобы самому зарплату не урезали! Капрал на это даже не выругался, лишь задышал сильнее, изобразил подобие улыбки. Страшной как оскал черепа.
– Помощь? Это вряд ли. Ищи орлов, они тебя могут спрятать… «крысы» их боятся. Там, где проход. Колдуны и шаманы. Творят чудеса, только ноги не вырастят, кх-хе! К скале не суйся, высшим всё равно, для них ты тоже крыса…
Взгляд Роджерса скользнул мне за спину, лишь потом я учуял чужое присутствие. Оглянулся.
Ребенок! Мальчишка лет десяти, чумазый, глядит с изумлением.
– Привет, – улыбнулся я, как сумел. – Тс-с, не кричи, ладно? Я сейчас ухожу, а ты…
– Чжой! – ответил пацан на смеси русского с китайским. – Чжой, пришлый, мяско-мяско-мяско!
Сорвался с места, лишь пятки замелькали, а голос оказался громким и звонким, блин! На всю деревню завопил!
– Вот теперь беги, – подмигнул капрал. – Вдвоем бы тут веселее было, но жаль кретина… хоть и комми!
Повторять ему не пришлось – из хижины я вылетел с позабытой уже и несолидной скоростью. Со стороны костра бегут детишки и женщины, а вот в дальнем конце селения мужики объявились! Те самые, грабители парусника. Несут поклажу, ничего еще не поняли, но это дело считанных минут!
Рванул не вправо, и не влево – поперек. Между хижинами, по камням. Впереди поднимается серый скальный массив, параллельно морю, но других направлений нет!
– А-а-а! Атуй, атуй, дгня-ай! – завопили сзади хриплые мужские глотки, перекрыли азартный визг детей и баб. Увидели, значит! Ну, и хрен на вас! Добежать хоть куда-нибудь, схватить булыжник, или палку – лучше пусть сразу копьем проткнут, чем подвесят как этого америкоса!
– Дгняй, спрва, спрва быр-ря! – какофония звуков, будто попугай пытается людей дразнить, но не смешно. Целая стая попугаев-людоедов. Легкие давно превратились в сгусток боли, кишки свело, ноги ватные. Не останавливаться! До скальной стены не больше сотни метров, наверху видны строения, вроде будок с бойницами. Голоса всё ближе, хрен-то там они боятся этих самых «высших»! Бегут не по прямой, с боков охватывают, самый шустрый вырвался вперед – швырнет копье, и приехали. Ускориться бы!
Не успел.
Шустряга прыгнул, загородил дорогу, бежать стало некуда. Ростом с меня, но поджарый, мускулистый, даже под лохмотьями видно, чумазая харя сияет счастьем, рот ощерился гнилыми зубами. Такими меня самого будут жрать, если сдамся.
– Мммммя-а-а-ско! – протянул гнилозубый рот, а древко копья метнулось неуловимо, ткнуло меня под дых. Твою же мать, больно как! Рухнул на спину, перевернулся, еще получил. Спешить ему некуда, ублюдку, наслаждается процессом! Мне бы камень побольше, а тут лишь песок – его и кинул грязнуле в лицо. Снизу вверх. Чуть самому глаза не запорошило, но врагу досталось по полной программе. Копье оборванец не выронил, лишь зарычал и схватил меня свободной рукой, потянул к себе. Мой кулак лупанул ему в зубы, но бестолку, а стальные пальцы нашли моё горло, сдавили.
– Мяс-с-ко… ухр-р-р!!!
Последний звук прозвучал диссонансом ко всем предыдущим – слишком жалобно, что ли. Глаза врага раскрылись в изумлении, руки ослабли. Начал заваливаться на меня – только теперь стало видно три оперенных прутика, торчащих из спины. Заодно прояснилось, почему меня до сих пор не рвут толпой – некому! Самые шустрые бегуны обнаружились в нескольких метрах, утыканные стрелами как подушка-игольница, остальные бегут к своим хижинам. Со скальной стены на нас смотрят люди с длинными, в человеческий рост луками, всё серьезно! Не похоже на костюмированную киношку! Спасителей надо благодарить, потому я махнул рукой и успел даже крикнуть.
Потом меня ударило в плечо.
Глянул на что-то лишнее, торчащее прямо из мышцы – очередная стрела, разумеется – боли пока не почувствовал, зато очень сильно захотелось блевануть. Так, от стресса. От осознания самого факта: меня пробили грязной деревяшкой с железом на конце, и вряд ли в этом странном мире существуют антибиотики!
Последняя разумная мысль – потом я рухнул на спину и замер. На инстинктах. Как жук, который притворяется дохлым, чтобы никто не сожрал. Гордость – штука хорошая, но стрелы выглядят убедительнее!
Добивать меня не стали, да и следить поленились. Стена, наконец, опустела, а я пополз прямо к ней, в «мертвую зону» под самой скалой. Метров двадцать, показавшихся марафонской дистанцией. Адреналина хватило как раз до финиша, потом стало вовсе плохо. Легкие разорвало кашлем, башка закружилась, попробовал встать и сразу упал. Кирдык мне, похоже. Плечо превратилось в очаг боли – кость, вроде, не задета, но мышцу прошило насквозь. Набрался решимости, заломил здоровую руку за спину, потрогал. Нормальный такой наконечник, классический! С двумя зубьями! Вытянуть невозможно, а сломать древко, как делают киношные воины… ну, не знаю! Тем, кто это снимает, самим бы вогнать полметра древесины толщиною в палец – пусть переломят одной рукой, прямо в собственном мясе!
Еще идея, совсем дурацкая: америкосу сейчас гораздо хуже, чем мне, и неплохо бы его вытащить. Хоть козел, но свой, практически! Отлежаться, вынуть стрелу, дождаться ночи…
На этой фантазии шторка упала – опять темнота…
***
…Темнота и свет впереди. Костяная труха под ногами, знакомое место, где много бутылок. Человек, которого тоже много. Во всех, блин, смыслах!
– Приветики! Тяжело тебе, колобок диванный, совсем утомился, да?
– Кто бы говорил за колобка! – хмыкнул я почти миролюбиво. Устал конфликтовать, а тут хоть не убивают сразу!
– Кто ты всё же такой?! Только не говори опять, что ты – это я!
– Океюшки, не скажу, – пузан в узких плавках привстал со стула, отвесил поклон, жировые складки заколыхались. – Ты прав, я скорее твоя противоположность, говенное альтер эго. Зови меня Ашас, это Саша, наоборот. Или Скела, если производить из Алекса. Звучит, как Акела, вожак стаи, но при виде тебя мне сразу хочется крикнуть: Акела промахнулся, промахнулся, промахну-улся!
– Хрена ли ты паясничаешь?! Помог бы лучше!
– За тобой повторяю, хрюшка-дружок! Ты ведь у нас большущий мастер сглаживать углы и переводить конфликты в шутку, да? С детства умеешь! Очень хороший навык для бизнеса, только здесь у тебя так не выйдет. Здесь зубы нужны. Да и там бы не помешали, если честно! Парня с крепкими зубами никто бы не променял на девку с большими сиськами, а у тебя везде пролет, Сашок.
– Перестань меня так называть, кха-кх-хха!
Кашель пришел даже в сон, наполнил грудь раскаленными углями. Сплюнул – белоснежная труха под ногами украсилась алым мазком.
– Как скажешь, – улыбнулся пузан, и на шее под челюстью у него вдруг выперла багровая шишка. – Гляди, что есть! Всё от тебя, но я не злопамятный, я прощаю. Могу вообще Шурой покликать, это будет как Ашур, древний бог Ассирии! Тебе до него как до Китая раком, но всё же… в этом мире, кстати, божества другие, а проблема твоя совсем не в них. Гляди еще!
Вдавил свою шишку обратно в шею, чиркнул себя пальцем от ребер до таза – кожа лопнула, вдруг, развернулась как в учебнике анатомии.
– Ты что творишь?! – меня замутило окончательно. – Шашлыка захотел пожарить?!
– Объясняю, почему тебе так плохо. Наглядно показываю соотношение в нашем с тобою теле мышц и подкожного жира, которое не позволило тебе убежать от погони и не позволит впредь, если будешь дураком. При условии, конечно, что тебя не убьет чума, или заражение крови от стрелы! Здесь всё не в твою пользу, Саша-Шура-Алекс! Шанс выжить – процентов десять, но это больше чем ноль. Пробирайся к дальней ограде, ищи «орлов», это племя такое. Хватит спать как больная, ленивая хрюшка!
– Погоди, еще вопрос! Почему я понимаю их язык?!
– Элементарно, Свинсон! Ты провалился через портал, и он тебя конвертировал для этого мира. Здесь одна речь на всех, да и многое другое одинаково, а вот местный календарь и меры с весами придется освоить. Слишком разные понятия об этом у тех, кто сюда попадает! Всё, подъем!
***
Снова боль, снова кашель. Там, во сне, были явно цветочки, а реальность скрутила меня в бараний рог. Солнце жарит, при этом холодно – температура? Мышцы болят, попытался вдохнуть глубже, но фигушки. Пневмония, наверное. Очень хочется так думать, хотя в моём положении это уже не важно. Футболка пропиталась кровью, к стреле не притронешься.
Пипец, в общем! Лечь и сдохнуть тут же, а этот жирдяй во сне пусть дальше плачется! Ночью приползут людоеды, утащат мой труп на мясо, и всем в этом долбаном мире будет хорошо. Даже мне.
Стоп, а если еще живым буду?! Они ж разбираться не станут, разделают без наркоза! Фиговый какой-то вариант, не годится! Что там этот… Ашас говорил про «дальнюю ограду» и про «орлов»? Американец их тоже упоминал, а в моем положении, что орлы, что цапли – лишь бы не «крысы»! Вон там, в километре, минимум, протянулось что-то желтое между скалой и морем, туда и рванем!
Попытался, обратно рухнул. Конечностями двигать сложно – лимфоузлы в подмышках надулись, мешаются. Вдобавок, мою попытку заметили те, кому не надо бы, засвистели от хижин, запрыгали как мартышки, только вооруженные. Трое так и лежат со стрелами в организмах, но оставшихся это не смущает – лишнее мясо, даже если протухнет до ночи!
У меня, зато полный свежак, хоть и заразный! Есть надежда, что это сборище тоже загнется в ближайшее время, но я всё равно не увижу.
Ползти отсюда! Хоть на карачках, хоть на пузе. Там, дальше, кусты, можно через них, для маскировки, еще немного поваляюсь и вперед…
Уснул, похоже, заново. Совсем плохой стал! При пробуждении увидел солнце гораздо ближе к зениту, да и печь оно стало куда душевней. Вполне обычное, кстати, «земного» вида. Поджарит меня и не глянет, что я тут гость! Надо ползти! Враскоряку, с матерками! Всё, пошел, пошел, пошел!
Пару раз конечности подгибались, стрела задевала землю, бодрила меня моментально. Людоеды свистели вслед, потом замолчали. Двинулись параллельным курсом. Это фигня, что кусты могут спрятать – вот изорвать одежду колючками могут запросто. Жара, как ни странно, придала скорости, сверху, на скале ощущалось недоброе движение, но дополнительные стрелы пока не летели. Если кто меня и увидел, то наблюдали из любопытства.
Потом кусты, вдруг, закончились, а «дальняя ограда» оказалась совсем рядом. Невысокая, в пару метров, из обмазанных глиной здоровенных камней. Проем-калитка и рисунок, намалеванный в три краски – орел с распростертыми крыльями.
Глава 4
Снова кашель, будто решил все легкие выплюнуть. Во рту появился вкус крови, башка трещит, рук и ног уже не чувствую. Как и раны со стрелой – омертвение тканей, похоже, начало гангрены. Какого лешего я до сих пор дергаюсь, если жизнь меня явно и безнадежно слила?! Может Вадику повезло еще меньше, но тут уж простите – не мне его спасать! Как и предполагал изначально. Диванные «мешки» выручают спортсменов только в кино для детей и юношества, да и то в комедиях. Прости, братан, загибаюсь…
Что-то завыло рядом как сотня чертей – подкинулся бы, но сил нет. Остался лежать. Глядел на толпу, идущую к этой самой ограде. Бабы навьючены мешками, мужчины гордо топают налегке, с оружием. Патриархат, как он есть. Недалеко от калитки процессия «крыс» остановилась, самый худой сложил ладони рупором и провыл-продудел еще раз. За оградой наметилось шевеление, калитка открылась, вышел переговорщик. Тоже худой – тенденция? Одет заметно лучше «крысы», почти не грязен, а голова украшена перьями как у индейца. Высокие договаривающиеся стороны потолковали минут пять, разошлись, бабьё потащило мешки к ограде. Изнутри показались «орлиные» мужики – у этих традиции более классические – вынесли связки сушеной рыбы, стеклянные бутылки, медный котел даже. Вот, значит, откуда у первобытных блага цивилизации. Забрали мешки с чумными трофеями (а с какими же еще?), калитка захлопнулась. Делегация «крыс» потащилась обратно к хижинам, но двое пацанов остались болтаться неподалеку. Меня высматривать, стопудово.
