Текст книги "Русский офицерский корпус"

Автор книги: Сергей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

В начале XX в. положения ценза для производства в следующие чины офицеров флота существенно не изменились. Для производства за отличие по службе для каждого чина существовала определенная квота. В лейтенанты за отличие разрешалось производить 15% офицеров, в старшие лейтенанты–35%, в капитаны 2 ранга – 65%, в капитаны 1 ранга и адмиралы все офицеры производились только за отличие. Существовал и предельный возраст пребывания в каждом чине (время пребывания в чине мичмана было ограничено 10 годами службы): для лейтенанта – 40 лет, старшего лейтенанта – 45, капитана 2 ранга – 50, капитана 1 ранга – 53, контр–адмирала – 56, вице–адмирала – 60 и адмирала – 65 лет. Достигшие его и не произведенные в следующий чин увольнялись в отставку.

Численность офицерского корпуса

При создании русской регулярной армии число офицеров, которыми она располагала, было очень невелико. В 1695 г. в кадрах Иноземского приказа насчитывалось 1307 офицеров{98}. В начале Северной войны в трех дивизиях, в которые были сведены формируемые пехотные полки (1701 г.), служили 1137 офицеров. Вместе с офицерами 12 драгунских полков и других частей общее число офицеров в 1701 г. составляло 2078 человек{99}. В ходе войны оно увеличилось до нескольких тысяч. К середине 50–х гг. XVIII в. в сухопутной армии насчитывалось примерно 9 тыс. офицеров. Число офицеров колебалось в зависимости от военно–политической обстановки. Например, в самом конце XVIII в. оно было несколько большим, чем в начале XIX в. Хотя точных данных о численности всего офицерского корпуса за эти годы нет, но о нем можно судить по числу штаб–офицеров. Если в 1797 г. в армии было 399 генералов и 2417 штаб–офицеров (297 полковников, 466 подполковников и 1654 майора), то в 1809 г. штаб–офицеров насчитывалось всего 2113 человек (495 полковников, 442 подполковника и 1176 майоров){100}. В 1803 г. в армии служило около 12 тыс. офицеров, накануне войн с Францией (1805–1807 гг.) – до 14 тыс., а во время войны 1812 г. – 15–17 тыс.{101} (не считая нескольких сотен офицеров иррегулярных войск – казаков и ополчения).

Во второй четверти XIX в. число офицеров оставалось примерно одинаковым, колеблясь в разные годы от 24 до 30 тыс. Представление об этом (сведения приводятся на конец года) дает таблица б{102}.

В данной таблице показан списочный состав офицеров. Среди офицеров регулярных войск в среднем до 10% состояло «по роду оружия», а остальные находились на действительной службе в частях. В иррегулярных войсках на действительной службе состояло обычно (за исключением военных лет) около половины списочного состава. На 1.1 1853 г. в казачьих войсках по спискам числилось 3278 генералов и офицеров, а на действительной службе состояло 2060, на 1.11856 г. – 4225 и 3453{103}. В инородческих частях (Балаклавский греческий батальон, Грузинская пешая дружина, Дагестанский конно–иррегулярный полк, Закавказский конно–мусульманский полк, Кавказский сводно–иррегулярный полк, лейб–гвардии Крымский татарский эскадрон, Анапский горский полуэскадрон, Кубанский конно–иррегулярный эскадрон, лейб–гвардии Кавказский эскадрон собственного Его Императорского Величества конвоя, Лабинский конно–иррегулярный эскадрон, Терский конно–иррегулярный полк, Дагестанская постоянная милиция и разные горские команды) все офицеры списочного состава, как правило, состояли на действительной службе (на 1.1 1856 г. в этих частях числился 121 офицер). К иррегулярным войскам относилось также Башкиро–мещерякское войско, из числившихся в котором офицеров на действительной службе состояло менее 10% (в 1856 г. – 68 человек из 730){104}. В таблице 7 показано соотношение списочного состава и состоящих на действительной службе в войсках по казачьим и инородческим частям в 60–70–е гг. XIX в. (данные на 1.1){105}.

В последней трети XIX – начале XX в. число генералов и офицеров регулярных войск (включая состоявших «по роду оружия»), как видно из таблицы 8, колебалось между 30 и 40 тыс. человек (данные приводятся на конец каждого года){106}.

Число офицеров казачьих войск, состоявших на действительной службе, за два последних десятилетия XIX в. увеличилось почти вдвое: в 1881 г. – 2174, в 1886 г. – 2242, в 1891 г. – 2591, в 1896 г. – 3670 и в 1900 г. – 3495 человек{107}.

К 1 января 1908 г. в русской армии служило 44 800 офицеров (без казаков – 42 906), в том числе 1300 генералов, 7811 штаб–офицеров и 35 689 обер–офицеров. На каждого офицера приходилось в среднем 24 солдата, что лишь незначительно отличалось от армий других стран: во Франции это соотношение составляло 1:19 (31 тыс. офицеров на 588 тыс. солдат), в Германии – 1:21 (28 тыс. офицеров на 588 тыс. солдат). Соотношение строевых и нестроевых офицерских должностей было 5:1 (обер–офицеров – 9:1, штаб–офицеров – 1,5:1, генералов – 0,7:1), но в целом, учитывая такие должности в строевых частях, – как заведующие швальней, командиры нестроевых рот, хозяева офицерских собраний и т. п., оно приближалось к 3:1{108}. В последние годы перед мировой войной численность офицерского корпуса возросла (данные на конец года см. в таблице 9){109}.

В начале 1914 г, в русской армии служило примерно 42–43 тыс. офицеров. Штатный состав офицерского корпуса приводится в таблице 10.

Однако списочный состав отличался от штатного, т. к., с одной стороны, существовал некомплект обер–офицеров (в апреле 1914 г. – 3380 человек), а с другой – многие штаб–офицеры и генералы служили на должностях, не значащихся в штатном расписании офицерских должностей военного ведомства (в том числе и других ведомствах). Кроме того, имелось еще 1645 офицеров Отдельного корпуса пограничной стражи (27 генералов, 280 штаб – и 1338 обер–офицеров), 997 офицеров Отдельного корпуса жандармов (35 генералов, 407 штаб – и 555 обер–офицеров) и около 200 офицеров, служивших по внутреннему управлению одиннадцати казачьих войск. После мобилизации число офицеров увеличилось до 80 тыс.{110, но в первые же месяцы армия понесла большие потери. Изменение численности офицеров в действующей армии (составлявшей 70– 75% всех вооруженных сил) во время войны показано в таблице 11.

На 1.3 1917 г. в действующей армии числилось по спискам 190 623 офицера (в т.ч. 32 216 на Северном фронте, 39 104 на Западном, 63 293 на Юго–Западном, 43 114 на Румынском и 12 896 – на Кавказском), из них налицо имелось 128 206 (при штатном расписании в 131 277){111}. По переписи действующей армии на 25 октября 1917 г. в ней состояло (налицо и находившихся в отпусках) 157 884 офицера, из них 127 508 служили в строевых частях, 4007 в ополченских, 26 258 в тыловых и 111 в общественных организациях (в т.ч. всего на Северном фронте – 27 390, на Западном – 28 206, на Юго–Западном – 43 207, на Румынском – 42 116, в подчинении начальника сухопутных войск Черноморского побережья – 1017 и на Кавказском фронте – 15 837){112}.

Что касается флота, то число офицеров на нем было относительно невелико. В начале XVIII в. морских офицеров было несколько сот, затем их число увеличилось до 2–3 тыс. Максимальной цифры оно достигло в середине XIX в., в эпоху расцвета парусного флота, но затем постепенно стало уменьшаться, сократившись к концу столетия почти вдвое. В таблице 12 показан состав флотских чинов (на конец года) во второй половине XIX в.{113}.

В 1913 г. на флоте насчитывалось 1970 строевых офицеров, 550 инженер–механиков, 230 военных врачей. За время мировой войны численность флотских офицеров возросла более чем вдвое: на 1.1 1917 г. на Черноморском флоте служили 1463 офицера, а на Балтийском – свыше 4300 (к октябрю на Балтийском флоте было около 4,5 тыс. офицеров). Таким образом, общая их численность к исходу 1917 г. превышала 6 тыс.

Убыль офицерского состава

В первой половине XVIII в. ежегодная убыль офицеров была небольшой, так как основная причина ее в последующем – уход в отставку по собственному желанию – тогда не действовала. Все офицеры как дворяне (а потомственное дворянство давал первый же офицерский чин) были обязаны служить пожизненно и могли увольняться в отставку только при неспособности продолжать службу по инвалидности, болезни или глубокой старости. Это обстоятельство сильно сокращало ротацию офицерского корпуса. Правда, потери в войнах, которые были достаточно кровопролитными, увеличивали убыль (равно как и естественная смертность, которая при более высоком среднем возрасте офицерского корпуса была значительнее, чем в последующее время, когда он помолодел, но в целом они не оказывали решающей роли). Мало изменило положение и сокращение срока службы дворян до 25 лет в 1736 г., поскольку такой срок все равно оставался довольно длительным. Существенные изменения внес только указ 1762 г. о вольности дворянства, позволивший офицерам уходить в отставку в любое время. Убыль офицеров сразу же резко возросла, хотя многие впоследствии и возвращались на службу.

Во второй половине XVIII – начале XIX в. для абсолютного большинства дворян служба в армии оставалась морально обязательной и служить офицером было делом чести дворянина, даже материально обеспеченного. Однако, дослужившись до поручика или штабс–капитана, такие дворяне обычно уходили в отставку и селились в своем имении. Дослужившиеся до штаб–офицерских чинов по большей части оставались в армии. Крайне редко уходили и отставку те офицеры, для кого служба была единственным источником существования (в т.ч. выслужившие офицерский чин представители других сословий) за неимением недвижимости; с начала XIX в. число таких офицеров стало быстро увеличиваться.

Во второй четверти XIX в. ежегодная убыль офицеров в мирное время обычно не превышала 1500 человек, причем до 80% убыли приходилось на уволенных в отставку. С 1826 до конца 1850 г. из регулярных частей армии выбыло в общей сложности 59 844 офицера. Из этого числа убито в боях 1232 человека (в т.ч. 26 генералов), умерло 14 992 (в т.ч. 516 генералов), уволено 42 934 (в т.ч. 629 генералов), бежало 3 и было разжаловано в рядовые 753{114}. В некоторые годы убыль превышала 2 тыс. человек (например, в 1852 г. – 2261){115}. В военные годы убыль была меньше, поскольку, несмотря на боевые потери, резко снижалось число уходивших в отставку, которые составляли обычно подавляющую часть убывших (а среди уходивших в отставку большинство делало это не по болезни или старости, а по собственному желанию, связанному с обстоятельствами, которые в годы войны отходили на второй план). С 1826 по 1858 г. всего убыло 78 047 офицеров (2501 убитый, 19 513 умерших, 54 937 уволенных и 1096 разжалованных).

Итак, подавляющая часть убыли офицеров была связана не со смертью, а с отставкой. О ее причинах дает представление таблица 13{116}.

Выход в отставку (с 1882 г. зачисление в запас) и переход в другие ведомства оставались главной причиной убыли офицеров и во второй половине XIX в.{117}. Каково было соотношение между различными причинами убыли офицеров, видно из таблицы 14. Более полное представление о всех причинах убыли офицерского состава дает таблица 15.

В начале XX в., за исключением отдельных лет (в частности, после русско–японской войны), убыль офицеров оставалась в основном на прежнем уровне относительно общей численности офицерского корпуса (см. табл. 16). В казачьих войсках, однако, убыль (особенно в запас и отставку) была намного выше, чем в регулярных частях: более трети всех ежегодно уходивших в запас составляли казачьи офицеры, хотя их доля среди офицерского корпуса составляла чуть больше 4%{118}.

В запас увольнялись почти исключительно обер–офицеры, которые не могли уйти в отставку за невыслугой лет для пенсии. Среди уволенных в отставку доля генералов и штаб–офицеров (по отношению ко всем состоящим на службе офицерам этих категорий) была примерно одинакова (10–15%) и втрое превышала соответствующий показатель для обер–офицеров. Например, в 1907 г. из армии убыло 4454 офицера (умерло – 656, уволено в отставку – 2631, в запас – 856, в другие ведомства – 246, исключено по суду – 65). Причем в отставку ушло 14% всех генералов, 12% штаб–офицеров и 4% обер–офицеров, а из 856 уволенных в запас 828 были обер–офицерами{119}. Что касается перехода в другие ведомства, то речь идет прежде всего о министерстве внутренних дел (к которому относились полиция и Отдельный корпус жандармов) и министерстве финансов (в ведении которого находилась пограничная стража).

В ходе мировой войны потери русского офицерского корпуса были очень велики. Только боевые потери (без учета умерших от ран в лазаретах, от болезней и выбывших по другим причинам) убитыми, ранеными, пропавшими без вести и т. д. составили за 1914– 1917 гг. 71 298 человек{120}. Даже с учетом того, что около 20 тыс. человек после излечения вернулись в строй (в т. ч. 16 126 – к 1.1 1917 г.), одни безвозвратные боевые потери превысили всю довоенную численность офицерского корпуса{121}. За первый год войны выбыл из строя едва ли не весь кадровый офицерский состав: достаточно сказать, что из 72 985 человек боевых потерь за всю войну (в это число входят также 1687 военных чиновников и священников) на 1914–1915 гг. приходится 45 115, на 1916 г. – 19 411 и на 1917 г. – 8459. К концу войны во многих пехотных полках служили по 1–2 кадровых офицера, так что от довоенного офицерского корпуса русской армии (кроме кавалерии и артиллерии) мало что осталось.

Пополнение офицерского корпуса

В начале XVIII в. единственным источником пополнения армии офицерами было производство в офицерский чин унтер–офицеров (исключая прием на русскую службу офицеров иностранных армий). Со второй трети столетия офицерский корпус стал также пополняться выпускниками военно–учебных заведений, но их было сравнительно мало (за XVIII в. военно–учебные заведения дали не более 6 тыс. офицеров), и, за исключением специальных родов войск, они далеко не покрывали потребности армии в офицерах. В начале XIX в. с увеличением сети военно–учебных заведений значение этого источника комплектования возросло, но все равно выпускники учебных заведений составляли менее четверти ежегодного пополнения офицерского состава армии.

Во второй четверти XIX в. убыль офицеров по–прежнему пополнялась главным образом путем производства их из унтер–офицеров. В 1826–1850 гг. армия пополнилась 59 125 офицерами, из которых 14 415 выпущены военно–учебными заведениями, 36 152 произведены из нижних чинов и 8558 возвратились из отставки и переведены из других ведомств. В среднем за год армия получала 2,3–2,4 тыс. офицеров (наибольшее число прибывших отмечено в 1848 г. – 3608, наименьшее в 1845 г. – 1530){122}. В 1852 г. армия пополнилась 1787 офицерами, в том числе учебные заведения дали 523, из унтер–офицеров и вольноопределяющихся произведены 946 и из отставки возвратились 318{123}. За 1826–1858 гг. всего прибыло в армию 79 494 офицера (14 871 из военно–учебных заведений, 53 155 произведены из нижних чинов и 11 468 – из отставки и других ведомств).

Поскольку каждый офицер имел право на отставку в любое время и в подавляющем большинстве случаев это делалось по преходящим домашним обстоятельствам, то очень многие возвращались вскоре на службу, причем часто офицер увольнялся в отставку за время службы по нескольку раз. (Число определенных на службу из отставки в период царствования Николая I показано в таблице 17{124}).

Общая картина пополнения армии офицерами в 50–70–х гг. XIX в. представлена в таблице 18{125}.

Следует иметь в виду, что выпускники юнкерских училищ возвращались в свои части и уже там производились в офицеры, поэтому они включены в число произведенных из унтер–офицеров. С развитием сети училищ производство в офицеры лиц, не прошедших в них курса или не сдавших экзамена по их программе, было прекращено.

В последующем число лиц, производимых в офицеры в войсках из унтер–офицеров, портупей–юнкеров, подпрапорщиков, эстандарт–юнкеров (окончивших военные или юнкерские училища, но не получивших офицерский чин при выпуске, либо сдавших экзамен за курс военного или юнкерского училища), переведенных из других ведомств, возвратившихся из запаса и отставки, переименованных из гражданских в офицерские чины, и тех, кому был возвращен офицерский чин после разжалования, составляло примерно 1,5 тыс. человек в год (см. табл. 19){126}.

Все остальные выпускались в войска из военных училищ уже с офицерским чином (см. главу «Подготовка и обучение»).

Число возвратившихся из отставки сильно колебалось (например, в 1880 г. – 185 человек, в 1894 г. – 129, в 1897 г. – 1101){127}. В начале XX в. вся подготовка офицеров сосредоточилась в военных училищах и–только небольшое число сдавало экзамен по их программе. В 1907 г. из 2585 прибывших офицеров впервые было произведено 2259, возвратилось из отставки 34, из запаса – 264 и из других ведомств – 31{128}. Пополнение офицерского корпуса перед первой мировой войной показано в таблице 20{129}.

Пополнение армии офицерами во время мировой войны осуществлялось в невиданных прежде масштабах (более чем в 6 раз превысив довоенную численность офицерского корпуса) и существенно изменило его состав (о чем пойдет речь в соответствующей главе). Проходило оно следующим образом. В преддверии войны, 12 июля 1914 г., на месяц раньше срока, произведен в офицеры 2831 выпускник военных училищ, с объявлением мобилизации 18 июля в армию прибыли еще около 40 тыс. из запаса и отставки. После начала войны было сделано еще три выпуска из военных училищ подпоручиками, хотя раньше срока, но с правами кадровых офицеров: 24 августа – 350 человек в артиллерию, 1 октября – 2500 человек в пехоту и 1 декабря – 455 человек в артиллерию и 99 в инженерные войска. Так были выпущены все юнкера, поступившие до войны, в 1913 г.

В дальнейшем выпускались только офицеры с сокращенным сроком обучения (с чином прапорщика), поступившие уже после начала войны (в пехотных училищах курс был 3–4–месячным, в остальных – 6–месячным). Первый выпуск офицеров военного времени состоялся 1 декабря 1914 г. Кроме того, офицеры готовились в специально созданных школах прапорщиков, а также производились за боевые заслуги непосредственно на фронте (без прохождения курса).

До 10 мая 1917 г. было подготовлено 172 358 прапорщиков, в том числе: окончили ускоренные курсы при военных училищах и Пажеском корпусе – 63 785 прапорщиков, произведены по экзамену при инженерном училище по программе ускоренного курса – 96, окончили школы прапорщиков, комплектуемые воспитанниками высших учебных заведений, – 7429, окончили обычные школы прапорщиков – 81 426, произведены за боевые отличия (как с правами по образованию, так и без них) – 11 494, произведены на фронте и в тылу по удостоению строевого начальства (с высшим и средним образованием) – 8128. С 11 мая по октябрь 1917 г. из военных училищ выпущено 14 700 прапорщиков и из школ прапорщиков – 20 115 (за 10 месяцев 1917 г. военные училища выпустили 28 807 офицеров, а школы прапорщиков – примерно 40 тыс.){130}. С учетом произведенных за это время на фронте общее число подготовленных за войну прапорщиков составило около 220 тыс. человек.

Таким образом, в истории офицерского корпуса русской регулярной армии при всех многочисленных изменениях можно выделить три основных периода: первая половина XVIII в., вторая половина XVIII – первая половина XIX в. и вторая половина XIX – начало XX в. Каждый период представляет собой этап в становлении отечественного офицерства и отличается от других целым рядом особенностей.

В первой половине XVIII в. офицерский корпус русской армии насчитывал всего несколько тысяч человек (менее 10 тыс.) и персонально состав его менялся в общем крайне незначительно, поскольку убыль по инвалидности и смертность были в мирное время относительно невелики. Вхождение в офицерскую среду и дальнейшая карьера были довольно однообразны. Обязанные служить пожизненно (с 1736 г. – 25 лет), дворяне поступали на службу рядовыми, затем получали унтер–офицерский чин и, наконец, производились в офицеры (до трети при этом – из нижних чинов гвардии, где долгое время весь личный состав полков состоял из дворян). Для дворян в то время такая служба принципиально по смыслу своему не отличалась от их прежней службы в качестве членов военно–служилого сословия, хотя по характеру она, естественно, отличалась от прежней в той же мере, в какой регулярная армия отличается от дворянского ополчения. Значительное число офицеров производилось из солдат недворянского происхождения – какой–либо разницы в путях получения первого офицерского чина по принципу происхождения тогда не существовало.

Производство в офицеры осуществлялось на вакансии путем баллотировки – выборами всего офицерского состава полка. К третьему десятилетию XVIII в. была окончательно установлена Табелью о рангах определенная система офицерских чинов, пусть и не вполне совершенная, но в общем обеспечивавшая потребности воинской иерархии и в основном тождественная системам офицерских чинов других европейских государств. Однако порядок чинопроизводства еще окончательно не устоялся и менялся довольно часто, колеблясь между принципом баллотировки и производства по старшинству (т.е. в зависимости от длительности срока службы в предыдущем чине). К тому же порядок чинопроизводства был лишен внутреннего единства, поскольку при производстве в некоторые чины (первый обер–офицерский и первый штаб–офицерский) практиковалась баллотировка, а в другие – принцип старшинства. В этом находил свое выражение характер самого исторического периода, когда после мощной перетряски российской жизни и устройстве ее на иных основаниях шел поиск путей совершенствования новых организационных форм.

Поскольку убыль офицеров в то время была, как уже говорилось, сравнительно небольшой и вакансий открывалось не так много, продвижение по службе в мирное время шло довольно медленно. Как правило, прослужив всю жизнь, офицер не достигал штаб–офицерских чинов (особенно, если он начинал солдатскую службу не в гвардии). Учитывая малое число штаб–офицерских должностей, чин майора считался уже весьма значительным.

Период, ограниченный рамками второй половины XVIII – первой половины XIX столетия, был, пожалуй, самым блестящим в российской истории. Почти непрерывные замечательные победы русского оружия доставили России первенствующее положение среди европейских держав. Это столетие стало и своего рода классическим периодом в истории русского офицерства. Не случайно сформировавшиеся в основном к 60–м гг. XVIII в. принципы организации офицерского корпуса не менялись в основных своих чертах очень долго – вплоть до 60–70–х гг. следующего столетия (когда кардинальные сдвиги в жизни всего российского общества неизбежно повлекли за собой и соответствующие изменения в воинской сфере). Это говорит о том, что в то время были найдены оптимальные и отвечающие потребностям обстановки формы устройства офицерской службы.

Увеличившийся офицерский корпус (за столетие его численность возросла в 3 раза – от примерно 10 тыс. в середине XVIII в. до 25–30 тыс. к середине XIX в.) обновлялся к тому же очень интенсивно. После знаменитого указа о вольности дворянства абсолютно преобладающей причиной убыли офицеров стала отставка (офицер имел право на нее в любое время). 'Понятно, что по сравнению с предшествующим периодом обязательной службы и последующим периодом, когда служба превратилась в единственный источник средств существования для подавляющего большинства офицеров, это время отличалось необычайно большой сменой состава офицерского корпуса. Через его ряды прошли тогда многие десятки, если не сотни тысяч людей.

С 60–х гг. XVIII в. установилась и существовала, принципиально не меняясь в течение всего этого периода, система производства в офицеры через определенное время службы в нижних чинах – в зависимости от происхождения от 3 до 12 лет (общеобразовательный и культурный уровень в то время практически полностью определялся происхождением); в самом начале XIX в. этот порядок был дополнен прямыми внесословными льготами по образованию. Основная часть офицеров (процент их постоянно увеличивался) поступала из военно–учебных заведений. Прием на службу офицеров из иностранных армий резко сократился и, за исключением особых случаев (например, после французской революции), перестал быть сколько–нибудь заметным явлением.

В течение всего этого периода в сфере офицерского чинопроизводства действовал устоявшийся порядок повышения в чинах на открывшиеся вакансии по старшинству состояния в предыдущем чине в сочетании с производством особо отличившихся по службе офицеров вне очереди – за отличие. Такой порядок в общем позволял, с одной стороны, избегать крайнего произвола в продвижении по службе, давая каждому офицеру определенные гарантии повышения (по крайней мере, в зависимости от ситуации с убылью офицеров в своей части), а с другой – открывал возможность поощрять наиболее способных. Система офицерских чинов в то время приобрела более стройный, единообразный и приспособленный к реальным потребностям воинской иерархии вид. Число ступеней несколько сократилось (особенно на флоте). Чины офицеров иррегулярных войск были приравнены к армейским и окончательно пошли в общую систему.

Состав офицерства в это время заметно изменился. Если раньше преобладающим (и практически единственным) типом офицера был человек, служивший всю жизнь и соответственно ориентированный, то теперь наряду с ним типичной фигурой стал молодой чело–нек, служащий не по необходимости, а из чести и уходящий в отставку в обер–офицерских чинах после нескольких лет службы. Вследствие постоянных войн продвижение по службе шло в целом достаточно быстро, офицерский состав заметно помолодел, и довольно часто первые штаб–офицерские чины человек получал после 6–7 лет службы, в возрасте 25–26 лет. Вполне обычным явлением было производство в полковники и даже в генералы офицеров, которым не исполнилось и 30 лет. Благодаря постоянному обновлению корпус офицеров в это время играл наиболее заметную роль в русском обществе. Практически в любой культурной семье кто–либо из ее членов служил офицером, и вообще доля лиц, когда–либо имевших офицерские чины, среди образованной части населения страны была тогда наивысшей. Не случайно именно этому периоду мы обязаны тому образу офицера, который сложился в рус–с кой классической литературе.

Во второй половине XIX – начале XX в. численность офицерского корпуса выросла крайне незначительно – до 30–40 тыс. (если за первую половину XIX в. она возросла почти втрое, то за вторую – едва на одну треть). Основной причиной убыли по–прежнему оставался выход офицеров в отставку (с 80–х гг. и в запас). 11есколько увеличился переход в другие ведомства, но в целом выход в отставку в относительно молодом возрасте сократился, поскольку для подавляющего большинства офицеров служба сделалась единственным источником дохода, и развитие системы пенсионного обеспечения служило дополнительным стимулом к продолжению ее до установленного полного срока. Вследствие этого офицерский корпус в целом существенно постарел. Типичным стал выход офицера в отставку после 30–35 лет службы в чинах от капитана до подполковника, и в этом смысле ситуация стала несколько напоминать ту, что существовала в первой половине XVIII в.

В этот период кардинально изменился порядок поступления офицеров на службу. Во второй половине XIX в. льготы по образованию существенно расширились, а в начале 70–х гг. чисто образовательный критерий полностью заменил собой сословный принцип при делении вольноопределяющихся на разряды. Расширение сети военно–учебных заведений привело к тому, что все будущие офицеры так или иначе проходили их курс. Производство из низших чинов полностью заменили выпуском из военно–учебных заведений (юнкерские училища формально не выпускали своих воспитанников офицерами, но так как их прохождение было обязательным, фактически они в этом смысле не отличались от военных училищ), так что в это время практика производства в офицеры приняла в общем современный вид. Прием офицеров из иностранных армий был практически прекращен.

Система офицерских чинов еще более упростилась с упразднением чинов майора и прапорщика, в ней осталось всего четыре обер–офицерских и два штаб–офицерских чина (а на флоте еще меньше – только два обер–офицерских и два штаб–офицерских чина). Кроме того, все рода войск (кроме гвардии) сравнены по классу одноименных чинов, что также упростило дело. Класс обер–офицерских чинов поднят на одну ступень по общегосударственной шкале. Все это сделало порядок чинопроизводства более четким, регулярным и однообразным. Впервые введены фиксированные, равные для всех сроки службы в обер–офицерских чинах и предельный возраст пребывания в обер–офицерских (капитанских) и штаб–офицерских чинах. В штаб–офицерские чины производство шло на вакансии по старшинству и за отличие. Поскольку же вакансий было мало, множество офицеров уходило в отставку капитанами, выслужив предельный срок.

Роль офицеров в обществе в то время уже не столь значительна, как прежде. Это предопределялось хотя бы тем, что резко сократилась их доля среди образованных слоев страны: в то время как численность офицерского корпуса выросла крайне незначительно, численность других социально–профессиональных групп аналогичного культурного уровня увеличилась в несколько раз. Офицерство становилось относительно более замкнутым как профессиональная группа. Если раньше почти в каждой культурной семье были военные, то теперь, с одной стороны, более типичными, стали чисто военные семьи, где все или почти все дети мужского пола наследовали профессию родителей, а с другой стороны, во множестве семей образованного круга на протяжении двух–трех поколений никто не избирал офицерскую карьеру.

Численный состав офицерского корпуса был в общем вполне достаточным для обеспечения боеспособности армии. В то же время его численность не выходила из тех пределов, когда бы она сделала затруднительным комплектование офицерства из лиц, способных по своему общекультурному уровню выполнять офицерские функции и поддерживать престиж офицерской профессии в обществе. Следует признать, что система комплектования и подготовки офицеров в России вполне отвечала этим требованиям, в результате чего вплоть до революции положение офицера в русском обществе (хоть и пошатнувшееся в конце XIX в.) оставалось достаточно почетным, а качественный состав офицерского корпуса поддерживался на уровне, не уступающем уровню других профессиональных групп, образующих в совокупности культуроносный слой страны.