Таинственные истории

Текст добавлен: 15 октября 2016, 05:21

Текст книги "Таинственные истории"

Автор книги: Сергей Обручев

Жанры:

История

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Упрекая Толстого в том, что он бросил Перетолчина одного, его обвинители не обратили внимания на аналогичное поведение Ефима Безотчества.

Ефим чересчур поспешно вернулся в Окинский стан с сообщением об исчезновении Перетолчина. Этот отъезд Ефима, конечно, еще более преступен, чем отъезд Толстого. Ефим должен был убедиться, что Перетолчин до кратера не дошел, и только после этого поехать за помощью. Если бы Перетолчин был ранен где-либо на дороге или его захватил медведь, за пять дней подготовки поисков он мог бы умереть от истощения или от ран.

Напомним, что во время поисков урядник Попов и Николай убили вблизи вулкана большого медведя. Я, ночуя невдалеке от вулканов в верховьях Катуруса, видел здесь в 1940 г. медведя, бродившего в кустарнике на другом берегу. Хотя саянские медведи обычно не нападают на людей, но все же такие случаи возможны.

Ефим был свой человек, его хорошо знали местные жители, сын его был карантинщиком в Окинском карауле, Варвара Ивановна также относилась к нему хорошо. А Толстой был чужак, и тяжелого характера, и к местным жителям относился «презрительно», как писал о нем родовой староста.

Варвара Ивановна заключила свое показание так: «Я подозреваю в данном деле убийство мужа и имею некоторые подозрения на Толстых, но утверждать категорически, что муж мой убит Толстым, я не могу».

Прежде чем перейти к описанию поисков Перетолчина в 1915 г., следует дать общее описание района вулканов, где происходили эти поиски.

Картина, открывающаяся перед зрителем с юго-восточного вулкана, поразительна. Вулкан этот – небольшой усеченный конус. Он расположен на значительной абсолютной высоте на границе леса (около 1970 м.). Одним своим склоном он примыкает к правому склону долины Хикушки. Высота его от подножия – около 110 м. Когда вы взберетесь на этот конус, вы увидите, что внутрь его спускается воронкообразное отверстие глубиной около 40 м – кратер. На дне воронки озеро метров до 10 в поперечнике. Конус с юго-запада покрыт лиственничным лесом, и лиственницы растут по верхнему краю кратера. Остальная часть наружного склона покрыта кустарником. Конус сложен мелкими обломками базальтового шлака, мелкими вулканическими бомбами – лапиллями и крупными бомбами, до полуметра в поперечнике. Этот пейзаж – почти свежий вулканический конус на фоне гор – кажется совершенно необычным для саянского ландшафта.

Водораздельный хребет Восточного Саяиа (вид с востока). Справа вулкан Перетолчина. Слева на дне долины лавовый поток.

Еще более свежий конус вулкана виден в трех километрах на юго-востоке, на лавовом поле. Этот кратер по моему предложению Географическое общество назвало вулканом Кропоткина. На нем совсем нет деревьев, вверху нет даже травы, и верхняя часть его розовато-серая от осыпей шлака и бомб. Высота вулкана над основанием несколько меньше – 90 м, но глубина кратера больше – до 60 м, а сухая площадка на дне воронки достигает 20 м в поперечнике.

Поле лавы заходит немного к юго-востоку вверх по долине Хикушки, но вскоре кончается; главным образом оно тянется на север и северо-восток, вниз по долине. Поле это представляет поразительное зрелище только что застывшей лавы: то это как будто полоса со свежим торошением, где отдельные глыбы поставлены на ребро, то гряды лавы вытянуты вдоль потока, то поперечная стена лавы высотой в 5—7 м как будто отмечает конец потока или остановку в его движении, то поток обрывается к борту долины стеной в 10 м, то он покрыт с краю современными наносами и сливается с лугами. Из устьев речек выдвигаются на поверхность потока языки современных речных отложений. Кое-где видны узкие конусы «горнитос» – трубки взрыва, по которым выделялись из лавы газы. Весь этот ландшафт совершенно необычен здесь: как будто мы не в горно-таежном Саяне, а где-то на Камчатке или в Армении.

Как показали исследования, главная масса лавы извергалась из трещин и из каких-то более старых маленьких вулканов. Один такой разрушенный старый конус виден к юго-востоку от вулкана Кропоткина. Два вулкана, Кропоткина и Перетолчина, появились в результате взрывов в последней стадии извержений.

На неискушенного человека эти голые серые поля лавы, истерзанной, разбитой, вздыбившейся, эти огромные, дикие, первобытные пространства должны производить очень сильное впечатление своей необычностью, чуждым и странным видом. Очень любопытно описание лавового поля, которое оставил первый исследователь района вулканов Джон-Болока Егор Пестерев в 1793 г.

«Река Жунгулак начало свое имеет из высоких каменистых гор; но на самом хребте тех гор вышел лог, похожий на долину; и в той долине больших лесов и никакой травы не имеется, кроме что простирается поперечь на восемь верст черной камень, похожий на сущий чугун, и будто нарочно та долина выстлана человеческим искусством. Ежели по тому каменному логу надобно идти поперечь пешему человеку, то, конечно, на другую сторону придет он без сапогов по причине остроты того черного камня; да ежели и к лошадиной ноге частица того камня прилипнет, то самый той минуты лошадь захромает. Вниз по речке оный черный камень простирается верст на двадцать, да и на устье речки Жунгулака, где он впадает в реку Оку, оный камень есть. Из помянутого каменного лога и река Енисей вершину свою получила; и в помянутом каменном логу, под черным камнем слышно беспрестанное журчание воды или род некоторого шума» [27]27
Эта цитата приведена автором из малоизвестной работы геодезиста Егора Пестерева, который проводил съемки в Иркутской губернии с 1772 по 1781 г. и в 1793 г. напечатал отчет в петербургском издании «Новые ежемесячные сочинения». Ч. 79, стр. 79—80. Этот источник указал мне Б. Н. Лиханов. – Прим. ред.

[Закрыть].

Пестерев, вообще довольно равнодушный к горным ландшафтам, уделил здесь против своего обыкновения целую страницу редкому явлению. Но вулканов он в своем описании не упомянул.

В 1915 г. Варвара Ивановна начала снова поиски останков своего мужа. 10 июня она выехала из Окинского караула; с нею урядник командировал казака Николая Безотчества и опять бурят. Поднявшись по Джон-Болоку, они перешли на Хикушку; переночевали на прошлогодней стоянке Толстого. Николай сообщил, что еще в прошлом году Толстой говорил ему о необходимости тщательных поисков у кратера. Утром 14 июня, разделившись на несколько партии, они начали поиски. Уже через час раздались крики Николая и бывшего с ним бурята Убушеева. Варвара Ивановна поспешила к ним и увидела скелет, одежду и вещи. Она опознала принадлежавшие мужу предметы. Эта находка была сделана на лавовом поле в полутора верстах от восточного кратера и в 205 саженях (437 м) от верховой тропы, идущей по краю долины вверх по Хикушке; расстояние до прошлогодней стоянки Толстого было от одной версты до одной с четвертью. Привожу описание находки по протоколу, составленному 29 июня урядником 11-го участка Иркутского уезда Кухарским, приехавшим для этого дознания. Протокол несколько сокращен мной.

Череп обращен был лицевой частью вниз, скелет лежал на боку, одет в двух пиджаках, нательной рубахе и фуфайке. На левой стороне черепа кость как бы разбита и от виска трещины в разные стороны, верхних зубов нет, переносье так же как бы перебито и дало трещину в длину. На скелете две сумки, в одной – негативы, в другой – бумажная коробка от камеры. Фотокамера стоит в ногах и приготовлена к съемке. Рядом небольшая сумка с испортившимися сушками, фуражка, шуба, принадлежавшая Толстому, и его же фотографический штатив, бинокль, коробка спичек, свисток. В кармане лежали серебряные часы и рубль денег. Особенно важна находка записной книжки, в которой имеется запись метеорологических наблюдений за 3 июля. Найдена также карта восточного кратера на кальке. Пиджаки залиты кровью, сзади разорваны, нательная рубаха также, в фуражке волосы и кровь, возле тропы три небольших места с кровью. На штативе подозрительные пятна, похожие на кровяные.

Из этого протокола ясно, что при каких бы обстоятельствах ни погиб Перетолчин, но после смерти труп его был растерзан зверями.

Есть основания предполагать, что С. П. Перетолчин сам выбрал это место, вдали от тропы и вулкана. Идя по тропе, он, очевидно, видел, как вулкан постепенно увеличивается и становится все эффектнее. Но вблизи тропы мешали деревья и склон правого берега Хикушки. Поэтому путешественник вышел на открытое лавовое поле и выбрал место, где вулкан открыт и хорошо виден. Отсюда Перетолчин и хотел сфотографировать его в первый раз. Дальше, по мере приближения, он, вероятно, снял бы его еще несколько раз. Перетолчин снимал хорошо – в фонде Географического общества хранится целая серия его замечательных снимков Восточного Саяна; но процесс фотографирования в 1914 г. с большой камерой был все же довольно длительным, и надо было удобно расположить фотоаппарат. Перетолчин и умер во время подготовки камеры к съемке.

Почему же поиски 1914 г., в которых приняло участие в общем до ста человек, кончились неудачно, хотя труп Перетолчина лежал так близко от троны? Мне кажется, единственное объяснение, которое напрашивается само собой, – поиски производились, вероятно, верхом: как буряты, так и местные русские не любят ходить пешком. Кроме того, район, который был постепенно охвачен поисками, занял в конце концов радиус более 100 км. Естественно, что большинство поездок совершалось верхом. При этом, конечно, лавовое поле было осмотрено главным образом по краям, с существующих тропинок, так как все верховые очень боялись щелей под мхом. Как мы знаем, останки С. П. Перетолчина нашли внутри лавового поля, и увидеть их можно было, только подойдя очень близко. Поэтому поиски 1914 г., организованные в чересчур широком масштабе (разве пеший Перетолчин мог уйти за 100 км!), и не дали никаких результатов.

О находке Кухарский сообщил в Иркутск и получил распоряжение от уездного исправника и пристава 3-го стана опросить свидетелей, что он и сделал в Окинском карауле 2—5 июля.

Варвара Ивановна теперь уже категорически утверждала: «Я полагаю, что мой муж не погиб по каким-либо несчастным случаям, а таковой убит, и в убийстве подозреваю проживающего на Оке Сергея Михайловича Толстого». Основания для подозрений те же, которые высказаны были раньше: он уехал, оставив Перетолчина. «Почти все буряты Окинска говорят, что мужа моего убил никто другой, кроме Толстого». Варвара Ивановна считает, что зверь не мог задавить Перетолчина, так как были бы погрызены все кости. Ночевка Толстого отстоит от места находки скелета на полторы версты. Толстой после убийства мог отнести убитого на лаву и бросить там, а вещи разбросал вокруг. Фотоаппарат стоит у ног, а должен бы стоять у головы. Покойный не мог бы падать навзничь на спину, а если бы и падал, то разбил бы затылочную часть, а не висок.

В прошлом году, как передавали Варваре Ивановне буряты, Толстой отводил поиски от места, где теперь найден скелет. «Убить мужа моего Толстой мог из-за какой-либо ссоры». Покончить с собой покойный не мог, так как при нем не было оружия и тогда он наверно бы оставил записку. Что Толстой не взял ничего из вещей – понятно: он не хотел иметь улик.

Александр Семенович Кромской (Керемский – по протоколу допроса), житель Окинского караула, уклонился от обвинения Толстого, объяснив это тем, что поссорился с последним из-за подозрений, которые высказал ему в прошлом году относительно его роли и гибели Перетолчина. Теперь Кромской боялся дать пристрастное показание против Толстого.

Ефим Безотчества не мог быть допрошен в Окинском карауле, так как жил в это время в Шимках. Его сын, Николай, повторил в основном прошлогодний рассказ отца. Из новых фактов интересно следующее: с места ночевки на Джон-Болоке, по заявлению Николая, хорошо виден огонь на стоянке Толстого на том берегу, а оттуда хорошо видна палатка Перетолчина; расстояние между ними около трех верст. Утром 3 июля огня у Толстого не было видно, и, когда Перетолчин собирался идти, Ефим сказал: «Что-то огня у Толстого не видно, наверно, уехал домой», на что Перетолчин ответил: «Не должен он ехать, так как мы условились идти на кратер». Место находки останков находится не более чем в одной с четвертью версте и не менее чем в одной версте от стоянки Толстого 3—4 июля. При поисках в 1915 г. Николай и сопровождавший его бурят увидели сначала кучу мха и, только подойдя к ней близко, обнаружили скелет и разбросанные вещи. В смерти Перетолчина Николай Безотчества подозревал Толстого.

Был подробно допрошен Толстой. Его показания мы в основном уже изложили выше. Между прочим, он отметил, что проводником Перетолчину он не был, так как дорог в сторону Черного озера не знал. Он поспешил 4-го уехать домой – сухарей у него осталось только на один день. Поехал он не через Джон-Болок, а по Катурусу, так как этим путем до жителей, где он мог найти еду, было ближе. Кроме того, поездка по Катурусу была интереснее, она позволяла изучить новый в географическом отношении район. О поездке этим путем они говорили раньше с Перетолчиным. Эта дорога показалась ему лучше, чем по Джон-Болоку. Пойти к Перетолчину обратно пешком Толстой не решился, так как боялся оставить лошадь, а ехать на лошади опасался из-за перехода через лаву. Недоразумений с Перетолчиным у него не было, «что доказывается тем, что Перетолчин, несмотря на то, что при нем находилось много своих разных инструментов, нес для меня мою шубу и штатив». С Перетолчиным он познакомился только за два или три дня до поездки.

Обвинения, брошенные Варварой Ивановной Толстому в том, что он отводил бурят от того места, где найден скелет ее мужа, не соответствуют действительности, «потому что с бурятами я искать не ходил, а ходил с Николаем Безотчества пешком и в присутствии ее самой и бывшего урядника Попова».

Дорогой он никаких изменений в Перетолчине не замечал, и тот не жаловался на боли, «а, наоборот, говорил даже, что он чувствует себя гораздо лучше вообще среди природы, чем дома». Лишь от жены Перетолчина он узнал, что «муж ее был больной сердцем».

О расстоянии между станом его и Перетолчина на Джон-Болоке Толстой сообщил следующее: с места его ночевки палатка Перетолчина не была видна; ее можно было увидеть, только поднявшись по Хикушке на одну версту. Расстояние от своей последней ночевки до находки скелета он определил в полторы версты. Во время пребывания на кратере и на ночевке он все время жег костры. 4-го он по дороге домой вторично заехал на кратер, чтобы посмотреть, не приехал ли Перетолчин. Так как Перетолчин оставался вдвоем с Ефимом, возвращаться на Джон-Болок Толстой не считал необходимым.

Однако на основании этих допросов урядник Кухарский пришел к выводу, что Толстой виновен в убийстве Перетолчина и арестовал его 5 июля.

В этот же день был допрошен Евграф Жамбалов. Он в дополнение к показаниям, данным им в 1914 г., сказал, что Толстой – «человек очень сердитый и гордый, при том с женой своей часто ссорился, а также бил таковую, с окружающими инородцами поступал грубо». О происшедшей между ними ссоре он рассказал, что он выгнал лошадь Толстого из ограды двора в огороженный телятник, чтобы она не гадила во дворе. «За это Толстой меня хотел побить и, держа стяг [28]28
Стяг – шест или жердь. – Прим. ред.

[Закрыть]в руках, говорил: «Я тебя убью»». «Ввиду обращения строгого со своей семьей, а также со мной, я полагаю, что лишить жизни инженера Перетолчина ничего не составило вредного для Толстого, который мог убить его из-за ссоры или зависти».

В середине июля, 13-го числа, пристав 3-го стана Иркутского уезда Щорс, рассмотрев дознание, составленное урядником Кухарским, постановил: Толстого подвергнуть задержанию при Тункинской тюрьме.

Тогда же, 13 июля, был допрошен приставом Ефим Безотчества. Показания его в 1914 г. изложены выше. Здесь можно отметить некоторые новые факты, им сообщенные. Толстой сказал Перетолчину при найме проводника в Окинском карауле: «Зачем вам платить лишние два рубля. Я местность хорошо знаю, и так как я еду с вами вместе, то вожака нам никакого не надо». Но Ефим при этом разговоре не присутствовал, и это сообщение, очевидно, сделано по рассказам.

Рассказ Ефима об уходе Перетолчина с Джон-Болока отличается от рассказа его сына Николая. Перетолчин напился чаю и, посмотрев на часы, сказал: «Восемь часов, надо идти к Сергею Михайловичу Толстому». Ефим сказал Перетолчину, что тяжело тащить шубу и прочие вещи. Перетолчин ответил, что вес вещей не более полпуда и что неудобно оставлять Толстого в одном пиджачке. Уходя, Перетолчин сказал, чтобы Ефим находился на месте, ожидая его возвращения не более трех дней, и что он вернется вместе с Толстым. На замечание, что остается мало провизии, он ответил: «У нас есть крупа; варите кашу и как-нибудь три дня проживете».

31 июля мировой судья 5-го участка Иркутского уезда в селе Тунке допрашивал Толстого. Из показаний его, которые в общем нам известны, отметим еще следующие: ему 39 лет, он родился в деревне Глыздино Молодотудской волости Ржевского уезда Тверской губернии, имеет общее крестьянское хозяйство с братом, окончил министерскую школу. За участие в экспедиции Толля награжден большой золотой медалью. В предъявленном обвинении виновным себя не признает. Толстой, между прочим, сказал, что он любит природу и нигде не чувствует себя так хорошо и свободно.

31 июля по поручению мирового судьи 5-го участка Иркутского уезда участковый врач Т. Н. Беляев в присутствии понятых произвел осмотр останков Перетолчина, пересланных в Тунку из Окинского караула. При этом было обнаружено, что кости черепной крышки абсолютно целы и не повреждены, так же как и остальные кости черепа. То, что в протоколе дознания описано как трещины, в действительности оказалось просто естественными костными швами. Ничего подозрительного обнаружено не было.

Мировой судья осмотрел также вещи Перетолчина. На коробке из-под барометра (анероида) и на пиджаке, куртке и рубашке были обнаружены пятна, похожие на кровяные; фуражка внутри залита жидкостью, похожей на кровь. На штативе никаких подозрительных следов нет.

Отсутствие повреждений на скелете Перетолчина заставило мирового судью пересмотреть дело. В своем заключении он констатировал: смерть Перетолчина не могла последовать от удара в голову каким-либо орудием, так как все кости черепа целы. Установить причину смерти не представляется возможным. 8 августа судья вынес постановление, что сила улик против Толстого после осмотра останков Перетолчина падает, а потому мерой пресечения для Толстого избрать надзор полиции по месту жительства. Толстого из-под стражи немедленно освободить. Через год, 4 июня 1916 г., Иркутский окружной суд определил, что нет оснований для продолжения судебного следствия, и признал дело прекращенным; надзор полиции за Толстым отменен, вещественные доказательства возвращены жене Перетолчина.

Так кончилось это сложное дело. Толстой покинул Оку и после двух или трех лет жизни в Иркутске умер. Варвара Ивановна прожила долго; скончалась в мае 1960 г. в возрасте около 80 лет.

На месте гибели мужа она поставила крест, а в Окинском карауле соорудила памятник. Останки мужа, после того как они были ей возвращены, она похоронила в Иркутске на Иерусалимском кладбище.

Я много раз встречался с Варварой Ивановной, особенно с 1941 по 1945 г., когда жил в Иркутске. Она охотно передала небольшой архив мужа в Географическое общество СССР (в Ленинграде), где он хранится в специальном фонде. Варвара Ивановна много рассказывала мне о своих поездках с мужем и особенно о трагической его гибели. До конца своей жизни она была убеждена, что Толстой убил Перетолчина.

Удивительно, как при своей исключительной доброте и мягкости Варвара Ивановна сохраняла всю жизнь, в течение 45 лет после гибели мужа, такое твердое убеждение в виновности Толстого. Очевидно, этот человек был ей действительно очень неприятен и антипатичен.

Пойдем ли мы за Варварой Ивановной и признаем ли виновность Толстого?

Как я уже отметил, Толстой виноват не более, чем Ефим Безотчества: оба они оставили Перетолчина, не установив, нуждается ли он в помощи. Но Толстой оставил его в тот момент, когда Перетолчин находился еще вместе с Ефимом. Толстой не мог предполагать, что до утра 3 июля Перетолчин все еще медлил с переходом через лаву: ведь дождь кончился к полудню 2-го. Продуктов у Толстого оставалось мало. Он судил о поступках Перетолчина по своим настроениям: при его эгоцентрическом характере он не стал бы считаться с обещаниями и уехал бы не спрашиваясь.

Проступок Ефима серьезней. Он был уверен, что утром 3-го Толстой уже уехал. Перетолчин ушел пешком: мог ли он догнать конного, если тот будет ждать его на вулкане только до вечера 3-го? И вообще, как можно оставить человека одного, пешего, в горах, не проверив, в каком он состоянии. Ефиму лень было идти пешком за 15 км. Поэтому он удовлетворился осмотром места стоянки Толстого на Джон-Болоке и не захотел идти дальше, утешив себя мыслью, что Перетолчин встретился с Толстым. Но и в этом случае он оставил двух человек с одной только лошадью, имея в своем распоряжений двух свободных – верховую Перетолчина и вьючную.

Я считаю, что явная лень Ефима оказалась несравненно вреднее равнодушия Толстого. Но, как я уже говорил, ни одно подозрение по адресу Ефима не было высказано и его допросы показывают полное доверие к нему со стороны следователей.

На все остальные пункты обвинений Толстой ответил вполне убедительно. Уговаривал ли он Перетолчина не брать проводника, неизвестно, так как разговор велся наедине, а Толстой вообще отрицает, что такой разговор происходил. Но мы знаем, что Перетолчин испытывал серьезные стеснения в деньгах и ему бесплатный спутник был весьма важен. За специальными знаниями местности он не очень гнался: в 1912 г. он уже ездил по Джон-Болоку, по-видимому до озера Хара-Нур, и знал дорогу. Возле озера никаких ссор у Толстого с Перетолчиным не было. Они расстались потому, что Перетолчин и Ефим побоялись за своих лошадей. То, что Толстой поехал один, показывает его большую решительность: вытащить одному застрявшую в трещине лошадь, по моему опыту, очень трудно, почти невозможно.

Отношение Перетолчина к Толстому видно из поступка с шубой: решение нести сверх своего груза еще килограммов 6—8 чужого доказывает, что отношения между ними сложились хорошие. Кстати, эта шуба, может быть, и послужила причиной гибели Перетолчина: он настолько устал от груза, который тащил по открытой дороге в жаркий, летний день, что сердце могло не выдержать напряжения.

Толстого обвиняют в том, что он поехал по другой дороге, а не вернулся назад мимо стоянки Перетолчина. Но возвращение через Катурус вполне оправданно. Несомненно, они говорили об этой дороге с Перетолчиным и хотели по ней вернуться. Она ничуть не хуже, чем дорога по Джон-Болоку, а последняя очень пугала Толстого действительной опасностью сломать ноги лошади в трещинах базальтов. В 1865 г. П. А. Кропоткин – первый исследователь вулканов Джон-Болока – обратно от вулканов поехал через Катурус, так как лошади сильно повредили себе ноги на пути через Джон-Болок и Хикушку.

Когда в 1940 г. я ездил к вулканам, проводник Мунконов повел нас через Катурус, считая эту дорогу лучшей, и я убедился, что действительно она хотя и едва заметна, но не может считаться плохой. На Джон-Болоке, куда мы попали несколько позже в том же году, сама тропа вдоль левого берега реки также не представляет особых неудобств, но переход с лошадьми через базальтовый поток на правый берег действительно опасен. Поэтому я считаю, что Толстой, избрав путь через Катурус, действовал вполне правильно.

Остается еще дурной характер, избиение жены, скандалы с соседями, но все это не может быть элементами обвинения. Несомненно, Толстой как человек не вызовет нашей симпатии. Но мог ли он убить так легко своего спутника, человека очень спокойного и уравновешенного?

В пользу естественной смерти Перетолчина говорит и обстановка, в которой был найден скелет: нельзя придумать более естественного расположения предметов, сделанного человеком, мирно подготовившимся к съемке широкого пейзажа! Штатив расставлен, накрыт черной тканью, шуба заботливо повешена на палке, большая камера стоит на земле. Как бы пришло в голову убийце, принеся сюда труп, так инсценировать всю-эту обстановку?

Что еще сказать по поводу убийства? Только то, что отсутствие трещин на черепе отнюдь не исключает такую версию: Перетолчин мог быть убит выстрелом из ружья (оно имелось у Толстого, и в деле нет сведений о его состоянии), ударом ножа и так далее без повреждений костей. Таким образом, осмотр скелета и вещей отнюдь не решает вопроса о виновности Толстого. Но о его невиновности говорит вся совокупность фактов и полное отсутствие мотивов преступления.

Если бы Толстой убил Перетолчина, то его поступки были бы другими. Он мог скрыть труп в трещине лавы или в кустах. Для чего было тащить его за версту от убийства на поле лавы, чтобы инсценировать естественную смерть? При этом предполагалось, что Толстой пробил голову Перетолчина. Как же это можно было скрыть?

Толстой-убийца должен был поехать обратно к Ефиму, чтобы подтвердить, что Перетолчин к нему не возвращался, поискать вместе с ним и т. п. В этом случае причины к спешному отъезду по незнакомой дороге у него не было.

Можно считать, что Перетолчин скорее всего, как указывал А. Вознесенский, умер в результате разрыва сердца (как принято было говорить в то время), или инфаркта (как говорят теперь).

Каково значение научных работ С. П. Перетолчина? Он был, безусловно, талантливым человеком, начал он исследователем типа краеведа, а потом постепенно превратился в специалиста-геолога. Его опубликованные работы о ледниках Мунку-Сардыка и оз. Хубсугул – очень тщательно выполненные всесторонние исследования физико-географического типа. Статья о хубсугульских базальтах – хорошее региональное геологическое исследование. В обоих районах Перетолчин был пионером: первый дал стоящие на современном научном уровне описания. Исследование вулканов Джон-Болока также должно было стоять на том же уровне: после беглой поездки П. А. Кропоткина в 1865 г. никто не изучал вулканов. Геолог, вышедший из школы В. А. Обручева, конечно, должен был дать первоклассное описание вулканов и лавового потока. Очень жаль, что не сохранились записные книжки Перетолчина 1912 и 1914 гг.