Текст книги "Бремя стагнатора"

Автор книги: Сергей Чекмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Квашнин скатал послание, убрал в контейнер, запечатал.

– Это начало того, чего мы все очень хотели бы избежать. Солмаон подумывает об океанских экспедициях.

– На чем? – удивился Свен. – У них нет кораблей. Нет даже верфи, где их можно построить.

– Согласен. Но при государственной поддержке вполне возможно построить и то, и другое. Причем в максимально короткие сроки. За деревьями ты не видишь леса…

– Как?

– А… не обращай внимания. Старая русская пословица. Означает, что ты не замечаешь главного, что напрямую следует из частного. В свое время аналитический отдел выдал такой прогноз – окончание войны Чжандоу и Солмаона, оскудевшая казна, тяга к экспансии, острая нужда в новых землях и рынках вполне может подтолкнуть имперцев в ближайшие тридцать-сорок лет к отправке экспедиций на Запад. Никто не ожидал, что это случится так скоро.

– Почему нам ничего об этом не сказали?

Игорь усмехнулся.

– Чего-чего, а недостатка в идеях мы никогда не испытывали. В людях, ресурсах, информации – сколько угодно, но с идеями всегда был полный порядок. Не забудь, мы пять с половиной лет числились всего лишь аналитическим отделом. Представляешь, сколько разных проектов за это время напридумывали? Ужас! Программа подготовки не резиновая – обо всем не расскажешь.

– Что, так плохо? – лениво спросил Свен, больше для поддержания разговора, а не из реального интереса. Адреналин первой в его жизни настоящей тайной операции ушел, больше всего на свете ему хотелось вернуться домой, принять контрастный душ и… завалиться спать. В глубокую, черную пустоту без сновидений. Чтобы ни о чем не думать и не вспоминать пылкую любовь Иламы.

– Когда двадцать человек занимаются мозговым штурмом без конкретной цели, да еще не слишком веря в собственную полезность, результаты получаются удивительные. Кто уверен в своих силах и таланте – начинает изгаляться: ах, мол, мои способности не востребованы? Я гениальный аналитик, а вы, значит, меня не цените? А вот вам проект! Да такой, чтоб волосы на голове зашевелились. Другие, те, что пожиже интеллектом, больше опасаются за свое место. Тайная Служба – одна из структур колониальной администрации. Апартаменты в Столице, снабжение по первому уровню, премия… Красота! Кому ж охота потерять вкусную кормушку? Ну и стараются, работают как заведенные, демонстрируют свою незаменимость. Проект за проектом, рекомендация за рекомендацией. Штампуют словно из-под пресса – один другого круче. Все равно их никто читать не будет. Не поверишь, один умник всерьез предложил, если начнется массированная подготовка к экспедиции, торпедировать любое крупное суда имперцев прямо в портах. А то и на верфи!

– Чем – он не объяснил?

– Это как раз не проблема. Мини-подлодки на два-три человека с суточной автономией… Носитель – баржа с низкой посадкой, что вполне может прятаться за линией горизонта. У гения нашего все было подробно расписано. Да в принципе можно и батискафы исследовательские переоборудовать. Были бы средства. Проект, если это можно назвать проектом, конечно, отвергли по другой причине. Во-первых, при нашей технологической базе каждая торпеда влетит в копеечку: сборочный конвейер мы сейчас не потянем, а значит – придется собирать вручную. Не говоря уж о том, что подготовка боевых пловцов намного сложнее, чем у обычных водолазов.

– А что «во-вторых»?

– Во-вторых тоже лежит на поверхности. Скажи, вас учили, что является самым важным в любой нашей операции?

– Скрытность. Успех любой миссии вторичен. Прежде всего, агент должен обеспечить нулевую вероятность провала, а также случайного или намеренного попадания в руки аборигенов любых продуктов или материалов земной цивилизации, если только они намеренно не замаскирован под изделие местного производства.

– Молодец, шпаришь, как по учебнику. Всю ночь зубрил? Ладно-ладно, шучу… Понимаешь теперь?

– Кажется, да. Ты хочешь сказать, что как только корабли начнут взрываться на рейде, в Солмаоне и Чжандоу тут же все поймут? Наше присутствие перестанет быть тайной.

– Конечно. Сначала они подумают друг на друга, возможно, даже начнется небольшая эскалация грозных нот и приграничных стычек. Однако, мы, аналитический отдел, уверены, что все быстро встанет на свои места. Шпионы есть везде, гибель нескольких крупных кораблей прямо на рейде, на глазах у всех скрыть невозможно. Один-два могли взорваться от искры в пороховом погребе, парочку недостроенных макетов могли уничтожить для отвода глаз… Да-да, что ты смотришь, была такая версия. Мол, Чжандоу славится хитростью, император Солмаона может и на них все свалить. Но долго такая ситуация не продлится. Начнут строить новые корабли, обеспечат охраной по высшему разряду, а мы их снова – бац! Причем из-под воды. Думаешь, они там тупицы все? Лучше уж тогда сразу намалевать на побережье огромную стрелочку с востока на запад и приписать снизу: «Мы там. Ждем в гости».

– Ну, и много они построят для первого раза? Пару каравелл, как у Колумба. Да мы их утопим еще на старте!

Игорь покачал головой.

– Не быть тебе, Свен, в администрации, пока считать не научишься. У нас один умник тоже все кричал, что аборигены нам не опасны, что мы их одной левой, мол. Типа, были бы у инков и ацтеков несколько станций слежения с парой-тройкой батарей крылатых ракет – не то, что Кортес и Пасарро, – весь испанский флот и на тысячу миль не смог бы к берегу подойти. Чтобы разметать армию Чингисхана, хватило бы одного штурмовика, армаду завоевателей – ракетного катера. Умник, правда, не подумал, откуда у инков возьмется техническая база для конвейерного строительства крылатых ракет – тут нужно не только ракетостроение, химия взрывчатых веществ и твердого топлива, а еще технологический пул и готовая база, выстроенная и отлаженная. Да и не хватит двух-трех батарей, особенно во время массированного вторжения. О спутниках я вообще молчу. Даже наша колония пока смогла построить их всего шесть, в дополнение к той пятерке, что остались от «Надежды». Через год администрации собирается запустить седьмой. Для патрулирования побережья и одновременно для контроля за действиями аборигенов этого удручающе мало. А для того, чтобы постоянно держать под контролем прибрежные воды катерами и гидросамолетами, как написал умник в своем проекте, у нас банально не хватит горючего. И в ближайшие лет десять – тоже не хватит. – Квашнин развел руками: – Колония растет быстро, но нас все равно очень мало. Триста сорок тысяч человек: по земным меркам – небольшой город, что-то вроде райцентра. Не знаю, как в Швеции, Свен, но в России и сейчас города не могут себе позволить иметь собственные спутники и батареи крылатых ракет. Технологии есть, материалы в принципе можно наскрести, но кроме этого нужны спецы, проектные мощности и индустриальная база. Все это нужно кормить и обеспечивать за счет городского бюджета. Многомиллионное государство может себе такое позволить, город – нет. Это только в виртуальной стрелялке супербоец с гауссовкой в одиночку косит местных тысячами. В реальности у него бы через пять минут боя кончились заряды, а через шесть – его изрубили бы в клочки.

Пискнул пеленгатор.

Игорь повозился с настройками, повеселел:

– Пока мы тут с тобой болтали, Ли прибыл. Пошли встречать.

На берегу уже возился низкорослый Чжао Ли, выпускник пекинского гуманитарного университета, социолог и – по совместительству – специальный агент земной Тайной Службы в Чжандоу.

Услышав шорох, он встрепенулся, поднял голову. Алыми точками блеснули зрачки ноктовизора – китаец вглядывался в заросли.

– Свои, Ли. Принимай гостей.

Игорь выбрался из кустов, подошел ближе. Он никак не мог разглядеть Чжао Ли, одни только зубы белели в темноте. Наконец, тот откинул капюшон.

Квашнин хотел сказать нечто приветственное, но осекся – на щеке Ли красовалась длинная, уже начавшая заживать, царапина.

– Что случилось?

Ли спокойно выдержал взгляд Игоря, сказал:

– Нашего человека взяли, командир. Мы уже почти заканчивали, как у ворот дома появились Легионеры Всевидящего Ока. Через минуту они ворвались в дом. Я едва успел вывалиться в окно и уйти через задний ход.

– А это откуда? – Игорь указал на щеку.

– Ерунда. Стекло в раме крепкое попалось.

Квашнин облегченно вздохнул, улыбнулся:

– А ты его, что – головой выдавливал? Супермен. Уверен, что тебя не вычислили?

– Уверен. Наш человек много кому продаться успел. Где-то прокололся. А обо мне знает только то, что я работаю на гильдию Трех Лиан. Он даже в лицо меня не знает. Будет Всевидящему Оку работенка.

– Что у него?

– Увели под конвоем. Думаю, мы его больше не увидим.

Командир мотнул головой.

– Я не об этом. Что он успел тебе передать?

– А, – Ли оживился. – Это самое интересное. В кузнечную мастерскую его двоюродного дяди поступил заказ на железный котел в три человеческих роста. Обещал снять копию чертежей. Вряд ли он теперь сможет…

– В итоге мы имеем два вполне созревших кризиса. Солмаон и Чжандоу задумываются об экспедиции к западным землям. И уже зондируют почву. В ближайшее время следует ожидать повышенный интерес к гильдейским архивам, попытку перекупить у Трех Лиан лучших географов и штурманов, возможно – прямых переговоров с Ложей. Самые мощные верфи – в Морской столице, первые океанские корабли совершенно точно будут закладывать там. Вполне вероятно, что на имперские деньги и при участии имперских инженеров. Свен, с переписчиком придется встречаться два-три раза в месяц. Пусть копирует любую документацию, какую сможет. Но поаккуратней. Чересчур зарываться не стоит. И деньгами направо-налево не швыряется. Иначе в один прекрасный день его посетят совсем другие люди. Тоже любопытные, но очень нетерпеливые. Склонные к поискам правды весьма болезненными методами. Так и объяснишь парню. Понятно?

– Хорошо…

– Местом встреч пусть остается дом Толстой Бреды. Сделай вид, будто тебе девочка та понравилась, сил нет. Эй, ладно краснеть, все уже поняли, что ты на нее запал!

Швед отмахнулся:

– Вот еще! Ничего я…

– Ладно, как скажешь, Свен. Ли, плохо, конечно, что твой источник накрылся. Возьмешь еще двоих, будем налаживать новый контакт. Да повнимательнее! У Всевидящего Ока сейчас бдительность повышенная. По всем канонам надо бы обождать, но… К сожалению – нельзя. Не дает мне покоя этот железный котел в три человеческих роста.

– Паровая машина?

– Очень вероятно. По уровню технологии кузнецам и литейщикам Чжандоу вполне по силам воплотить подобный проект в металле.

Чжао Ли уселся на песок, скрестил ноги. Игорю эта поза была знакома, и он чуть слышно вздохнул: китаец приготовился спорить. Впрочем – сам виноват, столько времени приучал подчиненных иметь собственное мнение и развивать логику. Теперь расхлебывай.

– Ну и что, командир? Думаешь, как только они построят это чудо света, так сразу же попрут к нам в гости? Да им лет десять потребуется, чтобы довести свою железяку до ума, а потом – еще пятьдесят на проектирование и постройку подходящего корабля. Будут и взрывы, и аварии, да и удачную конструкцию придется нащупывать методом проб и ошибок.

Игорь кивнул:

– Верно говоришь. На Земле паровой двигатель строили несколько раз, впервые, если верить легендам, чуть ли не во времена Римской империи. Но даже постройка машины Уатта и первых пароходов Фултона не отменило разом господства паруса. На первых порах, да и потом – в течение последующих лет пятидесяти, ветер не собирался сдавать свои позиции. Почти все географические открытия на Земле совершены парусными судами. Даже Антарктида. Только ты упускаешь из виду некоторые местные особенности. Вполне характерные, кстати.

– Это какие же?

– Во-первых, – Игорь принялся загибать пальцы, – к моменту появления парового двигателя соперничество ведущих морских держав на Земле шло полным ходом уже много веков. Парусное вооружение кораблей совершенствовалось год от года, равно как и управление ими. Первые пароходы серьезно проигрывали фрегатам, клиперам и галеонам в скорости, в надежности движителя, в грузоподъемности, в запасе хода, и – как это не удивительно – в постоянстве хода. Казалось бы, пароход не зависит от ветра, а значит, может двигаться все время. На деле же сложное многомачтовое парусное вооружение позволяло кораблю иметь ход даже при самом крутом ветре, а несовершенную паровую машину приходилось то и дело останавливать из-за перегрева или превышения давления. А в шторм пароход вообще оказывался беспомощным – волны оставляли колеса без работы. Ну, а если вода заливала котлы…

– А я про что говорю! Головной боли сколько! Да им работы лет на пятьдесят… – Ли пожал плечами. – Разве нет?

– Подожди, ты не дослушал. Во-вторых, и – кстати – во многом из-за того, что я уже сказал, – все первопроходцы паровой эпохи на Земле вынуждены были работать на свой страх и риск, без всякой государственной поддержки. То есть они фактически создавали целую отрасль на свои собственные или заемные деньги и только потом старались заинтересовать идеей государство или крупные концерны. Понятно, что изобретатели были вынуждены экономить на всем, вместо десяти экспериментов обходились одним, что, естественно, вело к большой аварийности. И даже, если правительство страны изначально проявляло заинтересованность, то, глядя на постоянные взрывы и катастрофы, могло и отступиться. Мысль ясна?

Свен и Чжао Ли переглянулись. Китаец сообразил первым.

– Ты хочешь сказать, что здесь, на Надежде, изобретатель может получить имперское финансирование с самого начала? Чжандоу или Солмаон увидят в новом движителе шанс достичь Западных земель быстрее соперников?

– Именно! Молодец, Ли. Причем свежепостроенный корабль с более-менее отлаженной машиной сразу же будет иметь перед местным парусным флотом значительные преимущества. Латинский парус здесь так и не изобрели, предпочитая ходить галсами, а при слишком крутом ветре – на веслах. Так что пароход уже в выигрыше. Плюс – грузоподъемность. Легкие торговые галеры тех же гильдейцев ходят вдоль побережья и по крупным рекам. Большая осадка им ни к чему, а значит и размеры невелики. Транспортные речные корабли – хороши, спору нет, но из-за низких бортов и малого водоизмещения в океане они не продержаться и суток. Пароход же можно строить любых размеров…

– Так уж прямо и любых? Машина-то потянет?

– Ну, любых в разумных пределах, конечно. Опять же с колесами придется помучиться, если они сразу винт не изобретут. Или вообще что-нибудь свое, экзотическое – вроде гигантских рычагов с веслами. Но в любом случае на паровое судно можно взять больше людей, больше запасов, то есть отправиться в длительное путешествие через океан.

– А топить чем? Дровами? – спросил Чжао Ли. – Насколько я помню, аборигены не используют каменный уголь.

– Уголь – нет, но землетрясения частенько выдавливают нефтяные пласты ближе к поверхности. Песчаник, глинозем, известняк напитываются нефтью, и получается что-то вроде горючих сланцев. Местные зовут такую породу огневиком. Для машины вполне подойдет, разве что топку часто вычищать придется.

Игорь достал из кармана трансивер, пинком отвалил камень, под которым группа закопала акваланги. Посмотрел на своих «агентов»:

– Так что задали они нам задачку. Ничего, прорвемся. Выше нос, парни – мы едем домой.

Архивные документы.

«Сборник материалов III международной конференции по внесистемной планетографии. Коллекционное издание».

Планета Надежда.

Четвертая в системе Альфа Центавра А, длина экватора больше земного – около 44500 км (экваториальный радиус – 6937 км ), но по причине низкой плотности магматических пород, сила тяжести – 0,93 земной. Из-за отсутствия сколько-нибудь серьезных спутников Надежда отличается низкой сейсмоактивностью, хотя наличие в системе второй звезды – Альфа Центавра Б – в момент противостояния, когда минимальное расстояние между светилами А и Б составляет 11,4 астрономические единицы, порождает циклические периоды мощных землетрясений.

Суша занимает примерно 42% поверхности, разделена на материки: Восточный (населенный) и Западный (практически необитаемый – десяток малочисленных диких племен, находящихся на уровне неолита), и небольшое количество незначительных островков и архипелагов. Береговая линия относительно плавная, что так же, как и малое количество шельфовых островов, объясняется отсутствием спутника и – соответственно – приливной эрозии. Наклон оси небольшой – 14,7 градусов, из-за чего климат Надежды значительно спокойнее земного, в средней полосе зима –5, лето +14-19 градусов по Цельсию. Полярные шапки и зоны, а также районы вечной мерзлоты по размеру ненамного превышают земные. Сказывается большее удаление от звезды – 186 млн. км, частично компенсируемое повышенной светимостью Альфа Центавра А (1,56 солнечных).

ГЕОГРАФ

Сам Иррабан кин Лахья себя везунчиком не считал. Но жизнь редко поворачивалась к нему спиной, хотя такое и случалось.

Младший сын небогатого аристократического рода Лахья, осевшего в гильдии много поколений назад, он вряд ли мог претендовать на высокие должности или невероятные доходы. После ранней смерти отца – Келлигана кин Лахья, родовой надел перешел в ведение старшего брата. Иррабану досталась лишь небольшая рента и прямая дорога на мелкий чиновничий пост, благо в семье Лахья не считали зазорным, как в знатных корсарских родах, обучать детей грамоте. Сначала его отдали в школу переписчиков, где он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны и показал удивительные способности в копировании карт. Им даже заинтересовался младший торговый мастер кин Райнидо, посмотрел работы юного умельца, восхитился, попросил скопировать несколько древних карт и даже разрешил пользоваться свиткохранилищем Ложи.

Так у Иррабана завелись собственные деньги: капитанам кораблей свежие, проверенные карты нужны всегда, а похвала кина Райнидо – наилучшая рекомендация. Поэтому, когда по окончании школы распорядитель переписчиков предложил отправить мальчика в имперскую Академию Солмаравана и даже написал сопроводительное письмо, средства на далекую поездку удалось собрать быстро. Одной только земельной ренты, конечно, не хватило бы.

Отучившись в Солмаоне, младший сын кин Лахья на несколько лет остался в империи. Путешествовал по малоизученным северным землям, уточнил береговую линию Промерзлых морей. Написал любопытнейшее эссе о возможном существовании наносных островов недалеко от Азаратского побережья. Три лета спустя гипотеза молодого ученого блестяще подтвердилась – торговая барка попала в штиль и под влиянием течения отдрейфовала прямиком к ближнему из предсказанных островов. Всего их оказалось четыре.

В родные гильдейские пенаты Иррабан вернулся уже довольно известным географом.

А через несколько лет Солмаон снова – в который уже раз! – сцепился с Чжандоу, и новый император Гравандер II призвал под свои знамена всех, кто может носить оружие, пообещав, как обычно, золотые горы. Война никогда бы не коснулась Иррабана, он, скорее всего, и не заметил бы очередной бойни на рубежах двух империй. Но к середине осени гонец принес скорбную весть: старший брат Ингулаван погиб в приграничной стычке вместе со всем своим отрядом.

Устав от земельной круговерти, он подался в наемники, надеясь вернуться домой с приятной суммой в звонкой монете, превратиться разом из небогатого землевладельца в зажиточного. Но вместо этого императорский посланник привез окровавленный родовой штандарт. Вельможа не скупился на велеречивые похвалы: старший Лахья стяжал немалую славу, ибо отряд его бился, как подобает, не уронив чести рода.

Землей, однако, управляет не честь, а человек.

Слава Небесному Диску, Иррабану не пришлось взваливать на себя семейные дела. Его не интересовали цены на зерно, земельные выплаты и разговоры о новом урожае. Очертания стран и морей, описание неведомых земель – вот, что занимало все помыслы молодого Иррабана. Сестра Илида кин Лахья, родившаяся на три лета раньше, к тому времени уже успела выскочить замуж за такого же небогатого аристократа кина Мелукора. Ему-то молодой географ и передал права управлять родовым наделом, выторговав себе ренту на порядок выше прежней.

Человек стремится к покою – и, в конце концов, все встало на свои места. Зять, удачливый хозяин, приращивал богатство рода, а Иррабану ничто не мешало заниматься своим делом. В деньгах он, конечно, не купался, но на жизнь вполне хватало, позволяя ему спокойно рисовать свои карты, переписываться с бывшими однокашниками и друзьями в Солмаоне, предпринимать изредка небольшие картографические экспедиции, консультировать капитанов Ложи, не задумываясь особо о хлебе насущном.

А еще – двигать вперед свой тайный проект, цель всей жизни.

Иррабан кин Лахья надеялся, что как только будут собраны все возможные доказательства, как только он поставит в рукописи последнюю линию, знаменующую конец предложения, многолетний труд закончится прижизненной славой. Его имя прогремит по всем окрестным землям.

В принципе, он не ошибся. На короткое время он действительно станет чрезвычайно популярен. Огромное количество людей, включая всесильных владык Солмаона и Чжандоу, будут мечтать о встрече с ним.

Кое-кому это даже удастся.

В седьмой день третьего оборота последняя линия еще не была проведена. Но ждать оставалось совсем недолго. Две обещанные посылки из Солмаона, три страницы рукописи, последние семь цитат из древних хроник – и все. Работа будет закончена.

Однако географ давно уже понял одну простую истину: сам по себе его труд обречен пылиться в свиткохранилищах. Если идея не подтвердится, рукопись лишь изредка будут извлекать под Небесный свет для копирования по заказу будущего коллеги, что вздумал сослаться на малоизвестный труд в своем собственном исследовании.

Новой теорией во чтобы бы то ни стало нужно заинтересовать людей, наделенных властью. Тех, в чьем подчинении находятся корабли, люди, города и страны, ибо для реализации новой идеи потребуются усилия, как минимум, целого государства.

Не слишком опытный в придворных интригах, географ все же побоялся довериться кому-либо из личных секретарей мастеров Ложи. Насквозь продажные, они вполне могли передать тайну проекта любому, кто хорошо заплатит. Такие случаи происходили сплошь и рядом. Конечно, предателей ловили и обезглавливали, Морская столица получала бесплатное зрелище и очередную порцию сплетен. Но кто мог поручиться, что публичная казнь одного заставит остальных честно выполнять свою работу?

Иррабан сделал по-другому. Завязал переписку с кином Рабаури, прислал ему в подарок прекрасно выполненную копию чжандоусской карты – знаменитой «Картины околодискового мира», а потом, уяснив из писем, что старика весьма интересуют иностранные диковинки, пригласил в гости, посмотреть коллекцию древних фолиантов.

Вот так и появился в уважаемом, но не слишком богатом доме географа сам старый Ахнаро кин Рабаури, распорядитель Ложи, хранитель традиций и знаток этикета.

Пожилой вельможа был не из тех, кто считается визитами. Конечно, по возрасту, да и положению младший отпрыск рода Лахья должен был сам посетить его, предварительно два-три оборота выпрашивая приглашение. Но кин Ахнаро давно уже привык, что из-за его особого положения никто не ищет с ним дружбы просто так. Никто не приглашает на обед или на охоту без задней мысли, никто не дарит драгоценные подарки от чистого сердца.

Всем от него что-то нужно.

Ну, еще бы! Злые языки совсем не зря именовали кина Ахнаро «самым полезным человеком в Ложе».

И этот молодой Лахья – не исключение, наверняка тоже собирается что-то просить. Говорят, он известный ученый. Еще говорят, что не слишком богат, но обеспечен. По крайней мере, может себе позволить жить в свое удовольствие, чертить любимые карты, не закладывая родовых земель и не влезая в денежную кабалу ростовщиков. Ну что ж… в родных стенах он будет чувствовать себя увереннее, расскажет больше, чем намеревался.

Да и коллекцию стоит посмотреть. Не исключено, что в ней действительно найдется что-нибудь интересное – географ бывал и в Солмаоне, и в горском княжестве Варгаз: глядишь, и раздобыл пару-тройку раритетов.

Настоящие коллекционеры в нынешнее время так редки! Все почему-то предпочитают собирать золотые монеты, громкие любовные приключения и полезные связи, даже в самых безобидных увлечениях следуя моде. Или – политике. Как было с горской борьбой а-тана-кан, которой, по слухам, не брезгует и сам Гравандер II. Вслед за императором ею увлекся двор, потом аристократия империи, и вот новая «страсть» пронеслась над Солмаоном, как моровое поветрие, заразив заодно и высший свет гильдии, и молодежь из мбстерских семей, и даже – по слухам – консервативное жречество.

Куда катится мир?

Коллекция не подвела, кин Ахнаро нашел там и свиток Свода законов горского клана Арумбаш, и солмаонские правительственные эдикты, и копию приказа самого Меткандра Неукротимого – причем копию из первой десятки! Заметив, что гость с неподдельным интересом изучает древнюю реликвию, молодой Лахья тут же пообещал:

– Если хотите, благородный кин Ахнаро, я сделаю список и для вас!

Благородный кин, конечно, хотел. Географ тут же вывалил на него кучу деталей: после какой по счету сушки лучше всего брать кожу для пергамента, чем напитывать его, чтобы дольше сохранилось, как сымитировать древность, какие чернила лучше использовать и по какой неведомой традиции знающие люди называют копию списком. В общем, был сама предупредительность. Из чего старый вельможа сделал вывод, что и просьба у него не самая простая. Гм… Что же это? Должность при Ложе? Титул? Деньги? Вряд ли. Скоре всего – аудиенция у Совета для какого-нибудь сногсшибательного проекта.

«Хорошо, – подумал старик, – сделаю. Чтобы он ни попросил – сделаю. Симпатичный паренек и своего положения добился сам, не по протекции».

Обед тоже оказался вполне на уровне. Нет, во время званых вечеров в Ложе и на днях Посвящения мастеров подавали кушанья куда изысканней, да и его собственный домашний повар готовил лучше, но кин Ахнаро прекрасно понимал, что и для такого стола небогатому Лахья пришлось расшибиться в лепешку. Не стоит его обижать.

– У вас хороший мастер-кулинар, кин Иррабан. Привезли из своих экспедиций?

– Нет, благородный кин, это наш, из местных. Нарочитого повара я не держу – неприхотлив, знаете ли, хватает и обычной кухарки. В Мерзлых землях и горах Варгаза не до разносолов, скажу честно. А для нашей встречи пригласил младшего распорядителя с капитанской кухни. Вам, правда, нравится?

– Изысканные кушанья быстро приедаются, к тому же ими трудно наесться. Хочется чего-нибудь попроще и посытнее. Не пищи простолюдинов, конечно, но, – он улыбнулся, – попроще. Доброй, хорошей еды. Клянусь Небесным Диском, ваше угощение мне по вкусу.

После обеда Иррабан пригласил гостя в кабинет. Усадил в кресло и – отослав прислужника – лично нацедил бокал злакового вина из Чжандоу. Самое лучше питье для познавательной беседы и… уставшего от многочисленных яств желудка.

Распорядитель Ложи угощение оценил. Посмотрел на свет, как и положено, покатал в пальцах матово-зеленый бокал, наблюдая за хороводом маленьких огоньков – многочисленных отражений двух масляных светильников под потолком.

Иррабан понял: пора.

– Благородный кин Ахнаро, вам, наверное, покажется странным то, о чем я собираюсь вам рассказать. Может быть, даже необычным, а то и просто невероятным. Так вот – я прошу не отмахиваться сразу от моей теории. Дослушайте до конца, оцените все собранные мной доказательства.

– Рассказывайте без стеснения, дорогой кин. Вряд ли вы пригласили меня только для того, чтобы побаловать обедом и созерцанием редких древностей. Но я также уверен, что вы не собираетесь потчевать меня глупыми небылицами. Тому порукой ваша честь и ваши знания.

– Хорошо. – Географ повернулся к окну, поймал взглядом Небесный Диск, прикрыл глаза и шепотом попросил у него поддержки.

Сейчас решалась судьба его детища. На мгновение он дрогнул, но отступать было уже поздно. В кресле напротив сидит не просто кин Ахнаро. Старик-распорядитель – первый слушатель новой теории, первый ее критик. Говорят, он скептик и зануда. Тем лучше: в доказательствах могут быть слабые места и натяжки, заметные только со стороны. Тогда он укажет на них. Что-то может звучать не слишком понятно для человека, не сведущего в натуроведении и картографии, – он переспросит.

Иррабан вдохнул полную грудь воздуха и начал:

– Я беру на себя смелость утверждать, что доказал существование большого куска суши – возможно даже целого материка – на запад от солмаонского побережья.

Географ произнес пылкую речь. Примерно такую, к которой тайно готовился, воображая себя на ученом совете имперской Академии Солмаравана. Текст, конечно, пришлось немного подкорректировать – знания кина Ахнаро несомненно уступали воображаемым высокоученым слушателям. Иррабан начал осторожно, но, пытаясь заинтересовать «самого полезного человека в Ложе», увлекся, рассказывал с возрастающим воодушевлением:

– Вот смотрите, уважаемый кин Ахнаро, – географ указал кончиком пера на испещренную многочисленными пометками и богато украшенную часть карты – гильдейское побережье. – Видите вот здесь изогнутую линию?

– Конечно, вижу. Не забывайте, кин Иррабан, в молодости я несколько оборотов ходил на торговой галере и, смею надеяться, пока еще ничего не забыл. Линия, на которую вы указываете, это, несомненно, печально известное Сарголийское течение. Каждый капитан, из тех, что ходят северным маршрутом, день и ночь молится Небесному Диску, прося защиты от молниеносных шквалов, уносящих корабль в океан. Потому что там уже не спастись. Вдали от берега сила течения такова, что не помогут ни весла, ни парус…

– Да, – нетерпеливо кивнул географ, – вы правы: опасное место. Но я хотел рассказать о другом. Видите ли, течение теплое.

– Никогда не слышал. Наоборот, все говорят: хуже некуда, чем попасть там под шторм. Команда померзнет и моментально сляжет с трясучей лихорадкой.

Иррабан досадливо поморщился. Ну что может знать про океан распорядитель Ложи – самый сухопутный человек в Морской столице? Слухи и пьяную похвальбу капитанов? Да, в далекой молодости влиятельный папаша – тогдашний мастер пряноделов – пристроил его на корабль. Пусть, мол, покрутится среди моряков, да и за товаром присмотрит. И для карьеры не вредно вовремя помянуть, вот как сейчас: «я в молодости ходил на галере». Ходить-то ходил, но только мало, давно и плохо. А иначе почему всего «несколько оборотов»? Списали, конечно. Желудком слабоват оказался или еще что.

В глубине души Иррабан понимал, что несправедлив к старику. По должности распорядитель Ложи обязан вникать во все морские дела гильдии: в постройку и снаряжение новых судов, контракты, наем команды, в том числе и в изготовление надежных штурманских карт.