Текст книги "Бремя стагнатора"

Автор книги: Сергей Чекмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Бремя стагнатора
Сергей Чекмаев

Я не верю в Прогрессоров. Коммунизма (в привычном для нас, русских, смысле) уже не будет. Вопрос, схож или нет гедонизм с обществом «от каждого по способностям, каждому по потребностям», оставим философам.

Я не верю и в Геометров. Земные стадные всеядные – приматы, от которых, как говорят, мы произошли, оставили в наследство хомо сапиенс не только руки, черепную коробку для большего объема мозга и универсальное строение зубов для любой пищи, но еще и характерные особенности поведения. Не хищники и не травоядные, приматы вобрали все лучшее от тех и других – агрессивность и стадный инстинкт, – сохранив и собственную, уникальную для выживания вида, способность к всеядности.

Отсюда и неискоренимая человеческая агрессия, и инстинктивное неприятие всего инородного, иноплеменного, чужого. Ксенофобия, возведенная в принцип. И если земляне в будущем столкнутся с инопланетной расой, то реакция будет вполне предсказуемая: чужих, непохожих на нас, инсектоидов каких-нибудь или пресмыкающихся люди истребят в мгновение ока. Никто и не подумает с ними цацкаться – насаждать достижения цивилизации или генетически приспосабливать под себя. Просто задавят – и все. Особенно, если инопланетчики будут не слишком технологически развиты. И совсем уж моментально пустят под нож тех бедняг-негуманоидов, что занимают пригодные для колонизации планеты.

А если алиены окажутся более или менее (скорее более чем менее) похожими на людей, то дело обстоит намного сложнее. Ради счастья будущих поколений надо бы, конечно, вырезать и их, но… столь неприкрытому геноциду может воспротивиться общественное мнение – ведь представить страшно до каких высот докатится за будущие века политкорректность.

Придется действовать «цивилизованно».

 
Неси это гордое Бремя —
Родных сыновей пошли
На службу тебе подвластным
Народам на край земли;
 
 
На каторгу ради угрюмых
Мятущихся дикарей,
Наполовину бесов,
Наполовину людей.
 
 
Неси это гордое Бремя —
Будь ровен и деловит,
Не поддавайся страхам
И не считай обид;
 
 
Простое ясное слово
В сотый раз повторяй —
Сей, чтобы твой подопечный
Щедрый снял урожай.
 
 
Неси это гордое Бремя —
Воюй за чужой покой,
Заставь Болезнь отступиться
И Голоду рот закрой;
 
 
Но чем ты к успеху ближе,
Тем лучше распознаешь
Языческую Нерадивость,
Предательскую Ложь.
 
 
Неси это гордое Бремя
Не как надменный король —
К тяжелой черной работе,
Как раб, себя приневоль…
 

Редъярд Киплинг. Бремя белого человека (Перевод А. Сергеева)

ПРОЛОГ

– Знаешь, – сказал Игорь, – в Службе всего двадцать семь человек. Не надо из нее делать монстра, слишком маленькое чудовище получается, неубедительное. Да и задачи у нас совсем не те, что ты думаешь. Служба – всего лишь аналитический отдел Администрации. Своего рода справочник по аборигенам.

– Ой, ладно! У меня слезы на глаза навернулись. И возник, кстати, отличный заголовок: «Сотрудник Тайной Службы сетует на малочисленность своей организации». Смешно. Да вас только потому и терпят. Было бы в рядах ТС пару сотен головорезов, колонов давно заставили бы вас прикрыть. От греха.

– А кто бы нашей работой занимался? Нег… э-э… африканцы из «Си-пи»?

– У Колониальной полиции и так забот хватает. Четверть миллиона народу здесь, да на космодроме тридцать тысяч, плюс шахты, фермерские поселения, транспорт, строительство… Да «Поднебесный» привез сто тысяч китайцев, их теперь больше, чем кого-либо еще. За ними бы уследить! Какие уж тут аналитические исследования!

– Ну, тогда Администрации придется переложить это дело на твои хрупкие плечи. Возьмешься?

– Почему только я? Вся наша Хоуп-ИТВ.

– Здорово! Интервизионщики в роли экспертов по инопланетному разуму. А информацию будете черпать из старых архивов – ну, там где про летающие тарелки и зеленых гуманоидов с огромными глазищами.

Игорь почувствовал, что достал-таки собеседника. Микки нахмурился, выпрямился во весь свой невеликий рост, подвигал челюстями. Похоже, обиделся.

– Почему же, – ответил он холодно, – спутники слежения пока еще никто не отменял. Или ваша Служба их уже приватизировала? Думается мне, мы не хуже вас сможем лениво прокручивать снимки и записи, выдавая время от времени малопонятные комментарии, которые все равно никто не читает. Ведь это все, чем занимается ТС, правда?

– Это не так просто, как кажется со стороны, Микки. Знаешь ли ты социокультурные аспекты позднего средневековья? Много ли понимаешь в домануфактурной экономике торговой гильдии Трех Лиан? Силен ли в имперской политике Чжандоу? В особенностях Солнечного культа? Нет? То-то. Видеозапись со спутников – лишь основа. Надо еще суметь сделать правильные выводы. И прости меня за резкость, вряд ли ты на это способен без специальной подготовки.

– Ну, конечно, куда мне. Финны не умеют следить, прятаться и красть чужие секреты. Из нас получаются плохие шпионы. Зато вам, русским, не привыкать работать на тайную полицию.

Он презрительно кивнул на прощание, развернулся и ушел.

«Вот и поговорили».

Когда-то они случайно оказались рядом в посадочном шаттле «Новой Геи» – программист-аналитик Игорь Квашнин и бывший велогонщик Микки Талвела. Пока челнок кружил над космодромом в очереди на посадку, попутчики разговорились. Финн рассказал, что ему пришлось покинуть велоспорт, после того, как в многодневке «Джиро д’Италия» он попал в массовый завал и повредил ногу. Трек был потерян навсегда.

– Я ведь больше ничего не умел…

Наверное, поэтому Талвела с легкостью подмахнул пожизненный контракт с вербовщиками. Евросоюз стремился увеличить свое присутствие на Надежде, поэтому в колонисты записывали не глядя, лишь бы кандидат выглядел здоровым, да не висели на нем долговые обязательства или проблемы с правосудием. Микки был сиротой, теплых чувств ни к кому не питал: короткие романы – не в счет. Бобыль бобылем, в общем. Крупных сбережений для безбедной жизни у него не водилось никогда – не успел накопить за недолгую карьеру.

– А куда мне еще деваться? Не в тренеры же идти.

Их было много среди переселенцев – людей, разочаровавшихся в жизни на Земле. «Перекати-поле», что мечтают уехать как можно дальше от родных мест и начать все сначала.

Что ж, «Новая Гея» всем давала такой шанс. Четыре с небольшим световых года – куда уж дальше…

– А нога? – спросил тогда Игорь.

– Что нога? – весело отозвался финн. – Я сюда приехал не педали крутить. Посмотрю, что да как, может, вообще в фермеры подамся. Земли, говорят, дают сколько влезет – бери, не хочу.

– Пока…

– Ну, это «пока» еще долго будет продолжаться. Огромный континент на двести тысяч человек! Каждому по целой Финляндии раздать можно. А у меня как никак семь поколений крестьян за спиной.

– Ага! Бурлит в горячей финской крови тяга к земле, – усмехнулся Игорь.

И пяти лет не прошло, а как все изменилось на Надежде! Прибыл «Поднебесный» с китайцами, колония разрасталась и богатела, по последней переписи на планете числилось уже триста тридцать семь тысяч землян. Расширялись управленческие структуры, исследовательский отдел, почти всех переселенцев с высшим образованием поглощала Колониальная администрация – «колоны». Появились зачатки политических партий, культурный центр, несколько театров, дворец спорта. Даже свой футбольный чемпионат! Наряду с официальным «правительственным» каналом заработало первое на Надежде частное интерактивное телевидение – Хоуп-ИТВ.

Совершенно неожиданно для себя Игорь сначала попал в группу стратегического планирования, а когда Земля наконец одобрила создание Тайной Службы (трудно все-таки управлять колонией, руководствуясь депешами восьмилетней давности), стал ведущим аналитиком ТС.

А Микки Талвела так и не возродил семейные традиции. Поначалу просто хотел присмотреться, осел в Столице, работал в спортивном комитете. Но потом его пригласили на ИТВ, комментировать соревнования, благо на Надежде их становилось все больше и больше. Турнир по рукопашному бою, бейсбол, теннис, даже марафонский забег до Иренейских шахт. Микки стоял у истоков, и не удивительно, что его карьерный рост больше походил на ракетный старт: комментатор – ведущий – директор спортивного вещания.

Недавно Талвела, кроме всего прочего, получил и собственную аналитическую программу. Весьма популярную в народе, кстати. Не в последнюю очередь потому, что Микки легонько попинывал Администрацию. Естественно, с ее разрешения, но об этом мало кто знал. Программа с двусмысленным названием «Надежда на правду» выполняла двоякую функцию. Во-первых, поселенцы, если были чем-то недовольны, теперь имели возможность немного спустить пар, всласть изругав колонов вместе с ведущим. А во-вторых, программой пользовались как рупором, когда нужно было протолкнуть непопулярное решение, приучить к нему людей.

Сейчас вот неожиданно выяснилось, что большинство колонистов, опасаясь негласного надзора, видит в недавно образованной Тайной Службе этакое тоталитарное пугало: «большой брат следит за тобой». Нет уж, мол. Силовые структуры остались там, на Земле, а с нас и копов довольно. И так проходу от них нет.

Парой обличающих передач Микки подогрел внимание весьма искусно, теперь должна была последовать итоговая программа. Независимое расследование нашего канала. И выводы, конечно. Малоприятные.

Талвела связался с Игорем, попросил дать интервью по старой памяти.

Как оказалось мнение ведущего аналитика Службы его мало интересовало. Сам для себя он давно все решил.

Точнее – за него все решили. Генрих Урман, шеф «Си-пи» – Колониальной полиции – очень неодобрительно отнесся к идее создания Тайной Службы, усмотрев в ней конкурента. Да и директора Рудных концессий, некоронованные короли своих шахтерских держав, заволновались. С полицией-то они давно договорились, а это еще что за новая напасть?

К сожалению, объяснить, против кого будет направлена деятельность ТС, не удалось. Ни Урману, ни концессионерам. И даже Микки не захотел ничего слышать.

Никто не верит, что от слаборазвитых аборигенов может исходить сколько-нибудь серьезная угроза. Отмахиваются: отговорки все, для отвода глаз…

А ведь по самым скромным подсчетам население Восточного материка – четыреста пятьдесят миллионов человек. Больше чем по тысяче местных на каждого землянина.

Соотношение сил просто чудовищное. Куда там Кортесу!

При вербовке поселенцев успокаивают сказками о подавляющем техническом превосходстве. Да, наверное. Самострелы, метательные машины и примитивные бомбарды – плохой аргумент против управляемых ракет, скорострельных рельсовых пушек и ручных гауссовок.

Но мало кто задумывается о двух незначительных с виду обстоятельствах. Лишь полтора процента переселенцев служили когда-то в армии или полиции, а значит – имеют боевой опыт. Но даже если бы их и было больше, все равно у колонии не хватит запасов и промышленного потенциала, чтобы вооружить хотя бы десять тысяч.

Одна дивизия против целой планеты…

Земляне, как вы самонадеянны!

АГЕНТЫ

Девушка выставила вперед ногу в изящном башмачке, чуть шевельнулась, так, чтобы пола накидки обнажила загорелое бедро – из-за поворота улицы фланирующей походкой появился очень неплохой клиент. На такого она не смела и надеяться: пышно одетый аристократик, расфуфыренный, как Солнечный жрец на празднике Противостояния Небесного Диска. Грубые черты лица, светлые, выбеленные солнцем волосы, высоченный, словно мачта. Перевязь вышита золотом: паруса, якорь, скрещенные клинки – родовой герб, не иначе. Небось, и кошелек не пустует.

Явно отпрыск одного из старых корсарских родов – косит под капитана, а походка не морская. Ни на кого не смотрит, брезгует. Мол, вы все мне и в подметки не годитесь, да и вообще я просто гуляю. Ясно вам?

Но девушка давно уже приметила опытным взглядом, с каким интересом он посматривал по сторонам. В эту часть города богатые мальчики заходят только с одной целью: снять на ночь умелую подружку. И как бы не осуждали подобные связи в высших кругах, мужчины со своей природой ничего поделать не могут. Пусть даже они десять раз аристократы и кандидаты в мастера Ложи.

Красавчик зевнул, перевел свой скучающий взгляд на девушку. Она высунула язычок, призывно провела по губам. Подмигнула. Глаза аристократика забегали, то и дело возвращаясь к ее соблазнительным округлостям.

«Если он ищет развлечений, то как добрался сюда целым и невредимым? Неужто Сансара его не заметила? Или Килия? Впрочем, денек сегодня выдался удачным – в гавани на рейде теснится целый частокол мачт. А морячки страсть как соскучились по женской ласке».

Девушка усмехнулась. Ну, если эти дуры проморгали такой лакомый кусочек, уж она-то своего не упустит.

– Эй, красавчик, не устал от одиночества?

Напустив на себя скучающий вид, аристократ неспешно подошел к ней. Смерил с головы до ног, раздел взглядом. Похоже, увиденное ему понравилось.

– Как тебя зовут, милашка?

Его глаза показались девушке странными. Вроде бы обычные – серые, мужественные, но какие-то безжизненные. Она еще подумала мельком: «А не успел ли он заглянуть к мамаше Сиро и надышаться черного порошка. Решил, так сказать, удариться во все тяжкие: сначала травка, потом девочки. Ну, с порошка ему в постели удержу не будет. Потом два дня на работу не выйдешь – все болеть будет. Впрочем, если хорошо заплатит, то кто ж против?»

– Илама. Ты ищешь развлечений, красавчик? Разве хорошо быть одному в такой вечер? Я могу помочь. Для тебя – хоть на всю ночь.

– Ила-ма… – он как будто пробовал ее имя на вкус. В речи слышался небольшой акцент, некоторые согласные аристократик выговаривал чуть тверже, чем нужно. Девушка решила, что не ошиблась: выгодный клиент точно из семьи мастера Ложи. Много их осело в бывшей Морской столице – и северян в том числе, что до сих пор, говорят, сохранили в семье родной язык. Отсюда и акцент. На сына он, конечно, не тянет – да и что ему делать, сыну мастера Ложи, в квартале развлечений? А вот на племянника или бастарда какого-нибудь – вполне. Пристроили на мелкую должность, отсыпали денег щедрой рукой. Гуляй, мол, веселись и не мозоль глаза знатному родственнику.

– Скажи, Илама, ведь это, – он брезгливо повел рукой вокруг себя, – и есть Веселая улица?

«Что он тут, в первый раз? – подумала девушка. – А вдруг и правда? И-е-ех! Тогда он цен не знает, бедняжка. Да я с него три шкуры сдеру!»

– Да, это она. А что?

– Я много слышал про это место, – уклончиво сказал он. – А знаешь ли ты постоялый дом толстухи Бреды?

Илама расцвела: «Аристократик хочет снять уютную конуру для любовных утех? Пожалуйста. Глядишь, еще и на этом удастся подзаработать. Просто ходячий клад, а не клиент! А с Бредой всегда можно договорится, своя тетка. Тоже на мостовой начинала, а когда красота и тело вышли в тираж, выкупила целый доходный дом».

– Конечно знаю!

– Отлично…

Красавчик достал из кошеля на перевязи маленький пузырек – Илама подумала: деньги, подалась вперед и чуть было все не испортила. Хорошо удержалась. Он несколько раз вдохнул нюхательной соли, всем своим видом изображая, как его тонкому аристократическому нюху претит окружающая вонь. Потом положил пузырек на место и словно бы случайно тряханул кошель, да так, что тот призывно звякнул монетами.

– Тогда, наверное, ты сможешь отвести меня туда…

«Отвести – и больше ничего?» – подумала Илама.

– …и скрасить мое одиночество. Скажем, до утра.

«Ну вот! Так бы сразу и говорил!»

– Господин, хочет купить себе общество?

– Господин уже купил! – гордо заявил он и ухватил ее за податливое бедро. – Пойдем, милашка.

Илама с радостью побежала бы, а не пошла, но на всякий случай заметила:

– Но господин не спросил о цене.

– А почему ты уверена, что она его интересует? – вопросом ответил он.

Девушка хихикнула, прильнула к аристократу всем телом, преданно заглянула в глаза и потащила своего спутника вниз по улице.

Они не успели завернуть за угол, как от противоположной стены отлип неприметный тип в кожаном переднике ремесленника и неторопливо двинулся следом.

Длинная, извилистая Веселая улица тянулась от порта до самых северных ворот. Древние зодчие знали, что делали: даже если неприятель штурмом возьмет внешнюю стену, ему придется заплатить немалой кровью за прорыв к центру города. Узкие – двум всадникам не разминуться! – улочки венчались на поворотах парой башенок-бастионов. В каждой нарезано несчетное количество бойниц, так что стрелки на площадке вынуждены стоять боком, теснясь, как гвозди во рту у сапожника. Целиться, конечно, неудобно, но меткость от них и не требуется. До врага хорошо если полсотни шагов – не промахнешься. И деваться ему некуда – только под стрелы. Вполне хватит и десятка малообученных горожан, чтобы задержать атаку. Ну, а если даже атакующим удастся миновать смертоносные башни, на следующем изгибе их ждет новый рубеж обороны.

В те далекие времена улица гордо именовалась Защитницей, а земли гильдии пока еще считались отдаленной солмаонской провинцией. Правда, считались скорее по традиции, чем на самом деле – морская торговля, зачастую мало чем отличающаяся от контрабанды, а иногда и ничем неприкрытое пиратство пролили над древней землей Трех Лиан невиданный золотой дождь. Провинция стремительно богатела и все чаще задумывалась: почему это она должна отдавать на север треть всей прибыли? Как следствие – законы империи исполнялись со все большей неохотой, а высоких гостей с сине-золотым императорским вымпелом встречали без особого энтузиазма и даже с некоторой прохладцей. В Совете Наместника, который раньше играл лишь декоративную видимость самоуправления, запестрели именные плащи мастеров Ложи, и все отчетливей зазвучали призывы к отделению.

Конечно, Солмаон не мог смотреть на все это спокойно. Грозные эдикты валились на Морскую столицу непрекращающимся потоком. Меткандр IV, прозванный Неукротимым, тогдашний правитель Земли Тысячи Побед, не преминул бы прибавить к своим трофеям и мятежную провинцию. Но занятый пограничными стычками на востоке, он все откладывал и откладывал поход вразумляющей армии.

Гильдия не сидела сложа руки – за полновесное золото местной чеканки с тремя переплетающимися лианами скрытно набиралось наемное войско. Зодчие, якобы приглашенные обновить Дворец Наместника и выстроить помпезное здание Совета, почему-то все как один оказались фортификаторами и больше внимания уделяли городским стенам, угловым бастионам и внутренним укреплениям.

Впрочем, хронисты гильдии сходятся в одном: доведись отборным штурмовым легионам Неукротимого попробовать на крепость Морскую столицу – город бы пал. И не один летописец вставляет в сухое повествование благодарность Небесному Диску: неопасная вроде бы сыпнянка за полгода свела в могилу несгибаемого Меткандра. Император и в поединке с болезнью остался верен в себе – он просто не обращал на нее внимания. Всего лишь досадная помеха. Примерно так же он реагировал на нехватку продовольствия в армии, на два крыла чжандоуской кавалерии, что перерезали путь к отступлению, или на взрыв осадных бомбард в первый же день штурма приграничной крепости Сармасса. Прежде ему удавалось справляться со всеми неприятностями, благодаря исключительному умению маневрировать резервами и неукротимой ярости войск. Солмаонские солдаты верили своему императору безгранично.

Но с болезнью ему пришлось сражаться в одиночку. Он, как обычно, не отступил. Однако этот противник оказался Меткандру не по силам. В первый – и в последний раз. В императорскую резиденцию правитель вернулся сидя в седле, хотя только Пресветлый Небесный Диск знает, каких сил ему это стоило. Но уже на следующий день императора вынесли во двор на носилках. Столица даже не успела всласть просклонять на все лады неожиданную новость, моментально обросшую слухами и догадками. Через три дня Неукротимый скончался.

А с наследником Солмаону не повезло. Единственный сын Меткандра, рыхлый, ленивый и не слишком умный Рагавенон, даром что унаследовал кровь великого императора, совершенно не подходил для истинного правителя Земли Тысячи Побед. Пока были живы прославленные полководцы отца, империя еще могла сдерживать натиск с востока и даже нанесла ратям Чжандоу несколько чувствительных поражений. Но людской век недолог, иссеченные шрамами старые вояки ушли греться к светлому престолу Небесного Диска, а Рагавенон, падкий на лесть, окружил себя лизоблюдами и карьеристами.

Наслушавшись придворных восхвалений, молодой император всерьез считал, что новые победы достигнуты благодаря его исключительным способностям, ведь никто иной, а именно он в полной мере унаследовал талант и воинскую удачу Неукротимого. Большим счастьем оказался тогда для Солмаона тот факт, что с Чжандоу совсем недавно был заключен очередной, тридцать седьмой по счету «вечный» мир и Рагавенону волей-неволей пришлось искать новых противников. Мятежная провинция Трех Лиан показалась ему идеальной целью для реализации полководческих амбиций.

Но войска и военачальники у Солмаона были уже не те, что при Меткандре Неукротимом. Две попытки осады Морской столицы на протяжении одного года позорно провалились, а в довершении всего во время одной из вылазок осажденные захватили в плен вражеского командующего и императорский штандарт. Незадачливого главкома потом казнили на главной площади, а плененное знамя до сих пор хранится в Главной Церемониальной зале Ложи. Тогда Рагавенон приказал перейти к тактике удушения. Имперцы вторгались в приграничные земли, разоряя посевы и мелкие ремесленные города. Но и здесь наемная кавалерия, высаженная в тыл прямо с быстроходных гильдейских галер, наголову разгромила когда-то непобедимую армию Солмаона. В попытке сохранить лицо император был вынужден, скрепя сердце, признать сначала самоуправление, а потом и независимость гильдии Трех Лиан.

Трон под Рагавеноном зашатался. После нескольких неурожайных лет, военное поражение от бывших вассалов оказалось совсем некстати. Всего лишь через три зимы императора сместили в пользу его собственного племянника. Сначала выслали под домашний арест в Летнюю резиденцию, а потом тихо зарезали по приказу непочтительного родственника.

Тот был бы рад вернуть в материнское лоно Солмаона нерадивых морских удальцов, но на востоке снова зашевелилась Чжандоу. А война с извечным врагом – это деньги, которые приносит устойчивая морская торговля, и надежное снабжение войск. Лучше морем, вдоль побережья, так его труднее перехватить. Новый император понимал, что даже если и удастся возвратить гильдию под сень имперской власти, провинция, замиренная силой, – плохой союзник. А тем более – стратегический союзник, жизненно необходимый в грядущей войне. Пришлось подтвердить заключенный предшественником договор. Кое-какие знаки имперского подчинения остались, но все понимали: они лишь фикция, хорошая мина при плохой игре.

И вот уже полтораста лет мастера Ложи правят гильдией по собственному разумению, не отчитываясь ни перед кем. Иные ворчат, что, наверное, стоило остаться под имперским правлением. Жить, мол, было бы лучше… но таких меньшинство. Гильдия процветает, мощный торговый флот и дружественные, в целом, отношения с бывшей метрополией хранят ее от многих неприятностей. Большая сухопутная армия и могучие укрепления прошлого оказались не нужны, а побережье и реки надежно контролируются непревзойденными по маневренности галерами.

Гильдия все чаще полагается на золото и торговые договоры, чем на мощь каменных стен и клинки наемников. Наследники воинственных корсаров стали ремесленными мастерами и заседают теперь в Ложе, капитаны кораблей все чаще предпочитают именоваться купцами, и даже улицы сменили названия. Прославившаяся во время памятной осады Защитница стала Веселой, получив новое имя по количеству злачных и питейных заведений. Квартал, примыкающий к порту, долгие годы застраивался тавернами, притонами и доходными домами всех мастей. А что еще нужно истосковавшемуся по веселью и женскому обществу моряку, в чьих карманах позвякивает неистраченное жалование?

От прежних времен сохранилась лишь сторожевая башня с частоколом бойниц. Пол на площадке перестлали заново, и разбили ее на несколько комнат. Предприимчивая хозяйка доходного дома – Толстая Бреда – сдавала их на одну-две стражи, а то и на всю ночь ищущим любви парочкам: морякам, подмастерьям или солдатам, подцепившим гулящую девчонку. Так что теперь завоеватель, ворвавшийся в город через северные ворота, вместо смертоносного дождя стрел в упор услышал бы только хор соответствующих звуков и стонов, что доносятся из грозных бойниц.

Аристократ пропустил Иламу вперед, вошел сам под могучие своды доходного дома. Низкая дверная притолока заставила его пригнуться, и девушка снова поразилась росту своего спутника.

«Во вымахал-то!»

Навстречу им уже бежал прислужник – сомнительного вида недоросль с бегающими глазками и гнилыми зубами.

– Да осенит вас теплом Небесный Диск, дорогие гости! Добро пожаловать! – тут он разглядел богатую перевязь, дорогую одежду, надменный вид посетителя и заюлил еще сильнее. – Добро пожаловать, благородный господин! Дом тетушки Бреды к вашим услугам. Все, что вы пожелаете, будет доставлено, все, что вы закажете, будет самое лучшее!

– Сомневаюсь, – процедил аристократ.

– Честно слово, господин! Чтоб мне у светлого престола не греться!

– Ладно-ладно. Проведи нас в самую лучшую комнату. С чистой кроватью и занавесками. Ты вообще знаешь такое слово – «чистый»?

Паренек быстро-быстро закивал:

– Знаю, господин, конечно знаю! Наши лучшие комнаты наверху!

– Тогда веди. И побыстрее!

Комната и вправду оказалась неплохой. Окно завешено плотной гардиной, не новой, но выстиранной и аккуратно заштопанной. Посредине – чисто выбеленный стол, несколько резных кресел, в алькове располагалось широкое ложе с балдахином. Аристократ пощупал покрывало, картинно скривился, но вроде бы остался доволен.

– Эй, ты, – он подозвал к себе прислужника, кинул ему медяк. Монета исчезла мгновенно, прямо на лету, будто ее никогда и не было. – Комната подойдет, молодец. А теперь позови сюда хозяйку. Быстро!

Едва он выскочил за дверь, как Илама игриво потащила клиента к кровати.

– Подожди, – отмахнулся он, – не все сразу.

Тогда она присела в одно из кресел, стащила по очереди башмачки и водрузила босые ноги на стол. Провела пальцем до колена и ухватила за кончик поясок накидки.

– Господин хочет посмотреть на красоту, которую он купил? Может…

– Господин хочет, чтобы ты сначала помылась! – грубо оборвал он.

Девушка насупилась, но поясок все же распустила. Крупную высокую грудь, едва прикрытую прозрачной тканью, разглядел бы и слепец, каковым высокий аристократ явно не был. Пусть полюбуется на ее гордость, решила Илама, авось подобреет.

Клиент не обманул ожиданий, жадно рассматривая ее ноги, шею, грудь. Девушке показалось, что еще немного – и он на нее набросится.

Но в этот момент за дверью тяжело запыхтели.

– Господин, можно к вам?

Прежде Толстой Бреды появился ее живот. Потом, одышливо хрипя, ввалилась она сама, потом в комнату ужом протиснулся давешний прислужник и моментально уставился на грудь Иламы. Краснолицая толстуха узнала девушку, но не подала виду, разве что слегка кивнула с явным одобрением: молодец, дорогуша, такого клиента заполучила.

– Слава Небесному Диску, что привел в мой скромный дом таких гостей! Что желаете, господин?

Аристократ порылся в кошеле, достал золотой старой имперской чеканки. Все трое, как по команде, уставились на него. Даже прислужник оторвался от блаженного созерцания форм Иламы и жадно пожирал глазами монету. Толстая Бреда тихо охнула и забыла выдохнуть, отчего сделалась еще больше и еще краснее. Золотого вполне хватило бы, чтобы снять на пару дней весь ее дом со всеми обитателями. Включая и ее саму.

– Слушай сюда, хозяйка. Я беру эту комнату на всю ночь. Я хочу все лучшее, что у тебя есть. Вина из твоего подвала, настоящего вина, а не кислого пойла, которым ты потчуешь обычных посетителей. Мяса, овощей, хлеба – доброй еды, чтобы насытить минимум три голодных рта. Только свежее, поняла? Гнилую тухлятину оставь для других. Бадью и несколько ведер горячей воды, помыться вон той милашке, – он кивнул на Иламу. – И все это я хочу быстро.

Щелчком он отправил золотой под ноги Толстой Бреде. С неожиданным для ее огромного тела проворством хозяйка подхватила монету едва ли не прежде, чем она коснулась пола.

– Все будет в лучшем виде, господин!

– Надеюсь. И вот еще что! – аристократ поморщился, будто бы вспомнил нечто неприятное, но чрезвычайно важное. – Меня могут спрашивать.

– Нет-нет, – закивала толстуха, – вас никто и никогда здесь не видел!

– Наоборот, дура. Если придет человек и захочет видеть кина Саргамо – веди его сюда. Только в дверь постучи. Ясно?

– Да, господин. Конечно, господин.

Илама с наслаждением терла себя мочалкой, искоса поглядывая на аристократа. Тот сидел, развалившись в кресле, потягивал вино и угрюмо смотрел перед собой. По мнению девушки, прекрасный напиток, что стоял перед ним в оплетенной бутылке, нельзя было потягивать. Нет – его нужно пить маленькими глотками, наслаждаясь вкусом и букетом ароматов. Лучшего вина ей в жизни не доводилось пробовать. И откуда только старая скряга Бреда его взяла? Неужто купила? Впрочем, кину Саргамо наверняка доводилось пить вино и получше.

«И на меня он совсем не смотрит. Да что с ним такое? На улице лапал, словно невесть сколько времени женщин не видел, а теперь?»

Она перепробовала все. То выставляла на край бадьи ногу, намыливая ее кошачьими, ласкающими движениями, то невзначай приоткрывала грудь, то поворачивалась спиной и натиралась мочалкой, обняв себя руками.

Все напрасно.

«А вдруг он… ну, не может просто так? И нужно его как-то пробудить? Бедняжка. Ну да ладно, не впервой же!»

Илама вытерлась покрывалом, завернулась в него и зашлепала босыми ногами к Саргамо. Залезла с ногами в кресло напротив, сладко потянулась и спросила:

– Теперь пора?

Он усмехнулся.

– Что – пора?

– Господину пора посмотреть на красоту, которую он купил.

– Думаю, да.

Он оказался умелым и неутомимым, как Илама и ожидала, только несколько холодным. Иногда он как будто вспоминал о чем-то, останавливался, чуть ли не на глазах теряя к ней интерес, потом опять пробуждался, возвращаясь к ней из своих неведомых дум и опасений, и все начиналось по новой. В какой-то момент девушка даже забыла про деньги, в ней проснулась обычная женская гордость.

«С кем это он меня сравнивает? Может, его недавно сердечная зазноба бросила? Такая вся, с пышной фамилией и плоскими формами – знаем мы этих аристократочек! А он, значит, пришел сюда забыться. Бедняжка Саргамо, уж я постараюсь, чтобы ты про нее никогда больше не вспоминал!»